Текст книги "Сказки для добрых сердец"

Автор книги: Наталья Абрамцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

МАКИ И МЯЧ

Жил-был яркий, разноцветный, надувной мяч. Это так. Но сказку начнем по-другому. В нарядной комнате в необычной, очень современной вазе стояли цветы. Ярко-красные маки. И круглый год, даже зимой, оставались яркими и красивыми. Потому что не были настоящими. Это были искусственные цветы, очень искусно сделанные из синтетического материала с каким-то хитрым названием. Цветы казались почти настоящими. Маки были будто живые.

…Но вот пришло лето – то самое, обыкновенное. Хозяйка отправилась за город. Взяла с собой дочку, а дочка, конечно, не забыла веселый надувной мяч. О котором я уже говорила. Яркие цвета делили его, как волшебный апельсин, на дольки: долька синяя, долька желтая, потом зеленая, потом голубая, потом красная и белая и, наконец, в разноцветную крапинку.

Но дни шли и шли. Лето кончалось, кончалось и… кончилось. А как не хотелось забывать его – траву, речку, теплый дождь, веселый разноцветный мяч. А почему бы не поселиться ему, веселому мячу, в комнате насовсем? Ведь он тоже помнил, а значит, мог и напомнить лето. Вот и получилось как-то незаметно, что мяч устроился на столике рядом с ярко-красными неувядающими маками.

Сначала мяч и маки будто не замечали друг друга. Мяч просто стеснялся. А маки – те не сразу снизошли до разговора с каким-то там мячом. Но что-то наконец подсказало им, что это не «какой-то там» мяч, а, представьте, родственник. И ярко-красные цветы, пошуршав тонкими лепестками, решили завязать беседу.

– Уважаемый сосед, разве нам не о чем поговорить?

– Есть! – обрадовался мяч.

– Конечно, – кивнули маки, – ведь мы родственники.

– Родственники? – качнулся мяч. – Здорово! Но не понятно.

– Это очень просто. Мы надеемся, вам говорит о чем-то слово экстраполиуретан?

– Экстра… что? Поли… как? – не понял мяч.

– Экстраполиуретан, – легко повторили маки, – разве вы не знаете, что так называется замечательный синтетический материал, из которого сделаны и мы, и вы.

– Нет, – смутился разноцветный мяч.

– Странно, – удивились маки.

И подробно рассказали о том, из чего, как и где делается экстраполиуретан. Закончив рассказ, они важно спросили:

– Вам все понятно? Вы все запомнили?

– Ой, извините, – раздался голос с красной дольки мяча, – я не все поняла, потому что прослушала. Я развспоминалась.

– Что же вам вспомнилось? – немного недовольно осведомились маки.

– Да ничего особенного, – вздохнула красная долька, – просто поле маков.

– Поле маков? Таких, как мы?

– Нет, это были маки не из экстра… как там…

– Нет? А из чего же?

– А не из чего. Они просто росли. Они были настоящими.

– Настоящими? Из ничего? Как это?

– Очень просто, – послышался тихий голос голубой дольки, – мне, правда, больше запомнились незабудки. Голубые, как я.

– И тоже не из?.. – удивленно начали маки.

– Нет! Не из… Так же, как и… – перебила белая долька мяча, – как и белые-белые ромашки. Они росли вперемежку с незабудками, невдалеке от маков. И все – ромашки, незабудки, маки – были не из чего. Просто живые.

– Живые! – хмыкнули ярко-красные маки. – Настоящие! Можно подумать, мы…

– Ах, нет! Ах, что вы! Мы совсем не то имели в виду, – спохватились красная, белая, голубая дольки мяча.

– Ничего-ничего. Не смущайтесь, – снисходительно закивали маки, – объясните только, почему те цветы… живые?

– Почему…

– Ну, как сказать…

– Трудно объяснить. Просто мы помним, что нам очень хотелось попрыгать по цветочному полю. Но наша девочка сказала, что цветам будет больно, если их ударить. Даже нечаянно! В прыжке. А вам, наверное…

– Да, да… – перебили маки, – это, в общем, понятно. И просто. Да, да! – Маки гордо подняли головки. – Это просто. И любопытно. Да-а-а. А вот… А вот… скажите, не знаете ли вы… – ярко-красные цветы неожиданно решили переменить тему разговора, – не знаете ли вы свой артикул?

– Арти… что? – не понял мяч, не поняла ни одна его долька.

– Ар-ти-кул. Это тоже очень просто. И важно! Это почти как паспорт у человека. Любая вещь имеет свой магазинный номер – артикул. У нас такой, – маки раздельно произнесли, – АДС-347/26-б. А у вас?

Вместо серьезного четкого ответа послышался легкий добрый смех синей дольки.

– Ой, – смеялась она, – я вспомнила про паспорт.

– Про паспорт? Что же здесь смешного? – удивились маки.

– Я по порядку, – сказала синяя долька. – Однажды с девочкой и мамой мы плыли в лодке по речке. Река была синей-синей. И спокойной, гладкой. И совсем не широкой.

– А по берегам росла необыкновенно зеленая, – подхватила зеленая долька, – высокая осока.

– И было так красиво, – продолжала синяя долька, – что мама на секунду отпустила весла, и они уплыли. И речка тихо несла нас сама.

– А потом, – это уже зеленая долька, – речка решила пошутить и толкнула лодку в заросли зеленой осоки. Там, оказывается, прятался рыбак. А мы распугали ему рыбу. Рыбак рассердился и потребовал мамин паспорт. Но мама вежливо извинилась и вывернула пустые карманы сарафана. И рассмеялась. Рыбак хлопнул себя ладонью по лбу, тоже рассмеялся и подарил нам весла. А важный паспорт нам даже не понадобился.

– Что же, – помолчав, сказали маки, – наверное, и так может быть. На какую-то минуту разговор прервался. Маки, казалось, беззаботно покачивали ярко-красными головками. Будто напевая легкую мелодию. Но разноцветным долькам показалось, что маки то ли растеряны, то ли расстроены… Правда, скоро гордые цветы заговорили снова. И, кажется, так же приветливо и непринужденно.

– Все, о чем мы, то есть вы, говорили, занятно. Но вот желтая долька и долька в крапинку молчат. Неужели им нечего вспомнить?

– Что вы, что вы! Мы помним немало.

– Ну-ну! – будто бы весело поддразнивали маки.

– Я могу рассказать о теплом летнем дожде, – начала долька в крапинку.

– Лучше о том, помнишь, слепом дожде, – подсказала желтая долька.

– Что такое дождь – понятно. Хозяйка моет нас под душем. Это почти дождь, – сказали маки.

– Ну, что вы! – удивилась долька в крапинку.

– Как что? – настаивали маки. – Дождь – душ; душ – дождь. Здесь все ясно. И давайте не спорить.

Долька в крапинку обиженно замолчала, а маки попросили объяснить, что такое слепой дождь. Желтая долька ответила просто и честно:

– Слепой дождь – это солнечный дождь. Это дождь среди ясного и безоблачного неба. Это дождь, в каждой капле которого светится солнце. Вот и все.

– Нет и нет! – Маки почему-то рассердились. – Этого не может быть! Это антинаучно. Это ни на что не похоже. Мы никогда об этом не слышали. Мы не видели ничего подобного! Вы нас обманываете!

– Пожалуйста, успокойтесь, – стал уговаривать мяч, – мои разноцветные дольки… огорчили вас. Простите их. Ведь мы все-таки родственники.

– Мы? Ах, да, – вспомнили маки, – что-то мы разгорячились. Это вредно. Поговорим о другом.

Казалось, маки успокоились. Совсем успокоились. А что им волноваться? Ведь они из экстраполиуретана. Это надежно.

А потому, когда на столе возле вазы девочка вечером нашла сморщенный алый лепесток, она никак не могла понять, что это значит.

Что же это значит?.. Разве могут осыпаться искусственные цветы? Неужели могут?! А может, все-таки могут?

ПРО КОЛЮЧКИ

Жил-был кактус. Он жил на подоконнике в красивом горшке. Раз в год кактус расцветал. Один-единственный раз в году на макушке у него распускался один-единственный цветок. Прекрасный! Красно-бело-желто-розовый со множеством лепестков!

Весь остальной год у кактуса были иголки – вся головка в иголочках. Вместе с кактусом жили взрослые люди, маленькие дети, и еще жил-был веселый котенок.

Котенок очень уважал кактус. А все почему? А потому, что у него, у котенка, никогда, ну ни разу в жизни, не расцветал на макушке такой замечательный цветок, как у кактуса. Даже самая простая ромашка не распускалась на макушке котенка. А ему так хотелось! Но ничего не поделаешь – придется любоваться чужими цветами. Самое интересное, что котенок знал о цветах кактуса только по рассказам взрослых. А сам пока не видел. Ведь он маленький. И вот, когда наконец распустился необыкновенный цветок, котенку очень захотелось не только рассмотреть его, но и понюхать.

Котенок осторожно прыгнул на подоконник, подошел к цветущему кактусу, восхищенно захлопал зелеными глазами.

– Какой! Красивый! У вас! Цветок! – почти задохнулся котенок от восторга.

– Да, – серьезно ответил кактус. Кактусы всегда серьезны. – Да, котенок, ты прав.

– А можно, – робко спросил котенок, – я понюхаю ваш цветок? Раз он такой красивый, наверное, он очень ароматный.

Кактус не стал объяснять котенку, что его цветы никогда не пахнут. Котенок зажмурился, вытянул шейку, потянулся к цветку и… вдруг отпрыгнул в самый угол подоконника, к стеклу прижался.

– Ой, ой! Нос уколол! Вы что же когти не убираете?

– Когти? – удивился кактус. – Какие когти?

– Ну те, что на вас растут. Я же свои убираю. – Котенок показал мягкую лапку. – Вот! А могу выпустить. Вот так. Ну я же прячу! А вы царапаетесь! Зачем?

– Ах, вот ты о чем, – отозвался кактус, – это не когти, это иглы.

– Не важно, когти или иглы! Важно, они колются!!! Ну так почему же вы не убираете их?

– Иглы – это вещь нужная. Тебе же бывают нужны твои когти?

– Мне когти нужны, – ответил котенок, – на всякий случай. Я могу выпустить когти и царапаться, если, например, придет волк. Или кто-то еще злой. И потом, когти мне нужны для того, чтобы лазить по деревьям. Я же все-таки котенок. А вы просто царапаетесь. Непонятно, почему царапаетесь?

– Понятно. Очень понятно, – ответил кактус, – царапаюсь, потому что колючий.

– Так зачем? Зачем же вы колючий? Я никак не понимаю? Может быть, вы цветок охраняете?

– Нет, не охраняю. Я всегда колючий. И без цветка. Так лучше.

– Лучше?! – возмутился котенок. – Я вот нос уколол. Что в этом хорошего?

– Я, знаешь ли, не хотел тебя колоть, – равнодушно ответил кактус, – случайно вышло.

– Нет, не случайно, а потому, что вы колючий.

– Ну да, – согласился кактус, – я колючий. Я не злой. Я просто привык быть колючим. Привык, и все. Понимаешь? Понимаешь, я спрашиваю? Ну, что ты молчишь? – почему-то растерялся кактус. – Ладно. Подойди поближе. Посмотри цветок. Может, вдруг да и не уколешься.

– Спасибо, – грустно ответил котенок, – я отсюда хорошо вижу. У вас очень, очень, очень красивый цветок. Просто необыкновенный. Но я лучше пойду. С вами как-то… как-то не так с вами.

Котенок мягко спрыгнул с подоконника. Посидел, погрустил о чем-то. Посмотрел на свою лапку со спрятанными коготками. И решил, что ни за что не согласился бы быть таким колючим-царапучим, как этот кактус. Царапучим просто так. Колючим по привычке. Ни за что бы не согласился! Даже за самый красивый цветок.

ВОЛШЕБНАЯ СКАЗКА

В доме переполох. Неприятность в доме. Почти беда. Заболела роза! Роза заболела! Та самая, что подарена маме на Новый год. В этом году Новый год снежный, морозный очень. Но розу для мамы все-таки удалось раздобыть-разыскать.

Целый предновогодний день стояла прекрасная роза в узкой стеклянной вазе. И тем, кто любовался чудесной, необыкновенно красивой розой, становилось радостно, тепло и так легко, будто весь наступающий год ни у кого не случится ни одной самой маленькой неприятности.

Так было днем. А вечером роза заболела. Не веришь? Не веришь, что цветы могут болеть? Могут, к сожалению.

Вечером, когда все сели за стол с новогодним пирогом, роза (она, конечно же, стояла в центре стола) собрала свои нежные лепестки в тугой комочек и… чихнула. Сначала все решили, что им показалось, но роза снова сжала лепестки и виновато чихнула. Тогда все замолчали, посмотрели на розу и ахнули: ее бледно-розовые лепестки стали ярко-красными. Конечно же, у розы поднялась высокая температура.

– Вирус, – уверенно сказала бабушка, – грипп.

– Сквозняк, – сказал папа, – простуда. А мама просто заплакала. Тогда маленькая мамина дочка упрямо заявила:

– Вылечим.

Еще была кошка. Она ничего не сказала. Кошкам не положено говорить при людях. Ничего она не сказала, но внимательно посмотрела на розу и о чем-то задумалась.

И вся семья стала думать, как вылечить розу.

Бабушка сказала:

– Например, я, моя бабушка и даже бабушка моей бабушки лечили любую простуду сухой горчицей.

– Бабушка! – охнули все. – Какая горчица?! Ведь роза – самое нежное создание на свете.

– Я предлагаю накапать в воду противогриппозных капель, – неуверенно высказался папа. – Может быть, роза прочихается, и все пройдет.

– Что ты говоришь? – всплеснула руками мама. – Ведь это все-таки цветок, ведь это – роза!

– Послушайте меня, – сказала мамина дочка, – сейчас праздничный вечер, все ботанические сады закрыты, а завтра утром мы найдем самого главного и доброго ботаника, и он вылечит нашу розу.

А роза все сжимала лепестки и тихонько чихала. Жалко стало розу, так жалко, что даже Новый год встречать не захотелось. Легла расстроенная семья спать.

А кошка? Ты помнишь, я говорила о задумчивой кошке? У кошки ночью самые дела. Нужно сказать, что все кошки немножко волшебницы. Так уж вышло. Наша кошка тоже была чуть-чуть волшебницей. Ночью, когда в доме стало тихо, светло от лунных лучей, кошка мягко вспрыгнула на стол и подошла к розе.

Кошка и роза заговорили на языке, который непонятен людям, но понятен всем растениям и животным.

– Милая роза, – спросила кошка, – скажи мне, почему ты заболела? И тогда я, может быть, сумею тебя вылечить.

– Ах, кошка, – ответила роза, – разве ты не знаешь, отчего болеют цветы? Ведь мы живем для того, чтобы нами восхищались.

– Разве тобой не восхищались?!

– Восхищались, – грустно чихнула роза. – Все, кроме одной маминой подруги. Она забежала на минуту, каждому сказала что-то хорошее. А меня… меня… даже не заметила…

– Вот оно что, – поняла кошка, – ты заболела оттого, что кто-то не заметил твоей красоты?

– Да, – ответила роза, – если кому-нибудь наша красота не приносит радости, мы, розы, заболеваем.

– Да, – кошка задумчиво покачала головой, – это серьезное заболевание, но тебе повезло: сегодня волшебная единственная новогодняя ночь. Сегодня я могу тебе помочь. Нужно взять несколько самых ярких лунных лучей, сплести из них крошечный мешочек, положить в него три самые красивые новогодние снежинки, сказать волшебные слова и опустить лунный мешочек в вазу, из которой ты пьешь воду. К утру ты непременно поправишься. Подожди меня.

Скоро кошка вернулась. Она принесла лунный мешочек с сияющими новогодними снежинками. Кошка запыхалась, ее зеленые глаза горели, она очень торопилась, ей очень хотелось помочь прекрасной розе.

– Ну вот, – сказала кошка, – это лекарство поможет. Она опустила сплетенный из лучиков мешочек со снежинками в стеклянную вазу и попрощалась с розой. Лунный мешочек тотчас растаял, и когда утром к розе подошли мама, папа, бабушка и дочка, они его, конечно, не увидели. Зато им сразу стало ясно, что роза поправилась. Она больше не чихала, а лепестки снова стали бледно-розовыми.

Вся семья долго гадала, что же помогло розе выздороветь, и в конце концов решили, что это не важно, важно, что роза здорова.

Но роза так не думала. Ей очень хотелось узнать, что же ее вылечило.

Новогодняя ночь? Волшебное лекарство? А может быть, то, что кошке так хотелось ей помочь?

ЦВЕТЫ И ЗЕРКАЛО

Старое бабушкино зеркало стояло на старом бабушкином комоде. Зеркало много лет смотрело на мир, и стекло его слегка затуманилось. Совсем чуть-чуть. Оправа зеркала была очень красивая. Казалось, в ней спрятано множество сказок: ведь металлические нити, из которых она сделана, сплетались в удивительные узоры, цветы, листья.

Невдалеке от зеркала бабушка только что поставила узкую стеклянную вазу с цветами. Цветы отразились в зеркале. Это были гвоздики. Две гвоздики белые, две розовые и одна красная.

Гвоздики расправили свои резные лепестки, встряхнулись, распушились, огляделись. Совершенно неожиданно для себя они увидели в зеркале свое отражение. Потому неожиданно, что никогда раньше не видели зеркал и не знали, что на свете есть отражение. Да и сейчас решили, что это просто такие же, как они, цветы.

– Как это замечательно, – сказала красная, самая старшая, гвоздика, – нас ждут прекрасные цветы, хозяева здешних мест.

– Они прелестны, – сказали гвоздики белые.

– А нам кажется, – сказали розовые гвоздики, – что лучше назвать их очаровательными.

Старому бабушкиному зеркалу даже немножко смешно стало: гвоздики хвалили себя и не знали об этом.

Наконец гвоздики решили познакомиться с теми, другими цветами. Все пять гвоздик вежливо и грациозно поклонились своему отражению и произнесли какие-то добрые слова. Те, другие цветы тоже поклонились. Точно так же поклонились, но ничего не сказали. Это понятно. Ведь те гвоздики, что смотрели из зеркала, были не настоящие, а лишь отраженные.

– Они вежливы, но молчаливы, – сказала красная гвоздика.

– Быть может, они чересчур скромны, – предположили гвоздики белые.

Я не знаю, о чем спросили гвоздики свое отражение. И второго вопроса не знаю. И третьего. И даже десятого. Знаю только, что в конце концов гвоздики пришли в недоумение: оказывается, те, другие цветы не желают с ними разговаривать. Удивительно! До сих пор все цветы охотно разговаривали с гвоздиками. Ничего не понятно!

Зеркало решило раскрыть гвоздикам тайну тех, других цветов. Тихонько позвякивая, зеркало сказало, что других цветов вовсе и нет, что это просто отражение. И все.

– И все?! – не хотели верить гвоздики. – И все?! Так просто?

– Да, просто, – отвечало зеркало, – прекрасные, прелестные, очаровательные цветы – это вы. А ваше отражение замечательно сочетается с моей ажурной оправой. Правда?

Зеркало не сомневалось в том, что гвоздикам это приятно. Но, похоже, оно ошиблось. Гвоздики загрустили и замолчали.

Долго они молчали, а потом красная гвоздика робко спросила:

– Уважаемое зеркало, а вы уверены, что те, другие цветы… что их точно вовсе и нет?

– Конечно, – тихо зазвенело зеркало.

– Обидно, – сказала красная гвоздика.

– Грустно, – сказали белые гвоздики.

– Печально, – сказали гвоздики розовые.

А зеркало удивлялось. «Что же здесь обидного, грустного, печального? Как же они не понимают… – недоумевало оно, – как же прекрасные гвоздики не понимают, что раз здесь нет других цветов, они, бесспорно, самые красивые. Почему не радуются этому? Не гордятся?»

Гвоздики все понимали, но не радовались и не гордились. Они грустили. Им казалось, что они потеряли друзей: гвоздику красную, две гвоздики белые и две розовые гвоздики…

ПЕСТРАЯ СКАЗКА

Эта сказка – о цветах. Не о тех, что растут в поле или в саду. О цветах – красках, оттенках. Их гораздо больше, чем в обыкновенной полосатой радуге. Семь цветов, и все? Разве это так? А розовый? А васильковый? А просто белый или просто черный? Радуга их прячет, но они есть. И всегда рады нам показаться, подмигнуть, удивить нас.

Вот возьмет желтый цвет и обернется желтым одуванчиком, или желтым цыпленком, или маленьким грибочком лисичкой – здесь желтому немного поможет оранжевый цвет. Или, к примеру, черный цвет пошепчется с белым, и получится, может быть, зебра, может быть, школьная тетрадка, может быть, клавиши пианино.

Цвета-краски живут в мире и согласии. Дружат, помогают друг другу. Друг друга дополняют, оттеняют, подчеркивают красоту каждого. Темно-зеленый, почти малахитовый цвет старых елок, просто зеленый цвет травы, бледно-зеленый (его называют фисташковым) цвет молодых листочков так привязаны друг к другу, что трудно решить, давние ли они друзья или близкие родственники.

Вот еще два цвета: желтый и лиловый. Такие разные… А поссорились хоть раз? Думаю, нет. Иначе могла ли быть такой красивой клумба, на которой вперемежку растут ярко-желтые и темно-лиловые тюльпаны? И откуда бы взялся наполовину желтый, наполовину лиловый цветок иван-да-марья?

Цвета-краски знают о том, что от ссор можно побледнеть, потускнеть, стереться. Да и просто не хотят, не любят цвета ссориться, поэтому и живут спокойно и вечно. Такие уж они есть, все, кроме двух – синего и красного.

А эти чудесные цвета очень нужны, очень красивы. Это правда, это все краски и оттенки знают. Но никто не стремится узнать: красный ярче синего или синий красивее красного. Зачем? Поэтому со всеми другими цветами синий и красный в полном согласии, но между собой…

– Я!

– Нет, я!

– А я утверждаю, что я!

О чем они спорят? Обо всем, по порядку, по очереди, каждый день, каждый час. Очень сердито.

– Я, красный цвет, нужнее, чем вы, синий! – распалялся красный. – Нужнее, потому что само солнце красное!

Желтый, оранжевый, рыжий, золотой, розовый, багряный и множество других цветов промолчали из вежливости, хотя были дружны с солнцем не меньше цвета красного.

– Нет, – возмущался синий, – нет! Не вы, цвет красный, а я, синий, важнее людям! Потому что само небо синее!

Голубой, серый, розовый, черный (ночь есть ночь), печально-лиловый и еще многие-многие оттенки и цвета тоже промолчали, сделав вид, что ничего не слышали. И правильно: зачем спорить, если ничего не докажешь.

– Ух, – не отставал красный цвет, – все равно я сильнее. Потому что я… Потому что огонь… Огонь… – а он может все – он красный!

И снова промолчали оранжевый, желтый, золотой и вся тысяча, а может быть, миллион цветов и самых маленьких оттенков, без которых огня и на свете не было бы.

А синий цвет кричал:

– Я сильнее! Захочу – погашу огонь. Я – синий цвет, я – цвет воды. Я – реки, озера, моря, океаны.

Промолчали цвета морской волны, голубые, зеленоватые, промолчал белый цвет пены морского прибоя, промолчал серебряный цвет замерзшей воды – океанских айсбергов. Молча вздохнули эти цвета. Они не хотели гасить огонь – без него темно и холодно. Но знали они, что если синий цвет решил, что он самый-самый, словами его не переубедить. Должно что-то произойти, а пока…

– Я!

– Нет, я!

– А я утверждаю, что я!

…Наконец одна мама захотела сшить своей дочке новое платье. Мама – обыкновенная, дочка тоже обыкновенная. Только очень, очень синеглазая. Таких синих-пресиних глаз, наверное, ни у кого на свете больше не было.

– Вашей дочке пойдет голубое платье, – говорили все. – Ведь у нее синие глаза, хотя белое или, например, желтое тоже будет неплохо.

Но мама сказала, что хочет сшить для синеглазой дочки красное платье. Почему именно красное? Не знаю почему, но как только девочка с синими-пресиними глазами надела красное платье, всем вокруг стало светлей и радостней. Будто пришел веселый, разноцветный праздник. К людям пришел.

А вот все на свете цвета – и желтый, и голубой, и белый, и бордовый, и остальные – так испугались, что на секунду погасли. Ведь два цвета-недруга – красный и синий – оказались рядом. Но два враждующих цвета вели себя вполне пристойно. Они друг друга, казалось, и не замечали. Им было стыдно ссориться при маленькой девочке.

Синеглазая девочка очень полюбила красное платье и надевала его часто-часто. И представь, скоро два прекрасных цвета нечаянно подружились. Кто из них первым нечаянно поздоровался, или попрощался, или сказал, что сегодня неплохая погода, – уже давно забыто. Да и не важно это. Важно, что тогда очень осторожный, самый осторожный изо всех цветов, серый цвет сказал:

– Вы прекрасно смотритесь вместе. Вы просто созданы друг для друга. Красный и синий ответили в один голос:

– Спасибо, вы совершенно правы.

А синеглазая девочка и ее обыкновенная мама, та, что сшила красное платье, даже и не знали, что помирили два самых ярких, самых сильных цвета.