Текст книги "Сквозь огонь, сквозь время (СИ)"

Автор книги: Наталия Немченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

2019 г.

Я – ЭТО ТЫ, ТЫ – ЭТО Я Это был, пожалуй, самый безумный день моей жизни – безумнее не бывает! Даже то великое нашествие зомби на наш городок (ну, когда один шибко умный сдуру прочитал заклинание и поднял всех мертвецов, за что был тут же с благодарностью сожран) было просто, как сейчас говорят, лёгким квестом... но лучше расскажу всё по порядку. – Граф, вы дома? – я осторожно приоткрыла дверь, изо всех сил вглядываясь в царившую в прихожей темноту. – Клод, войти мо... – Входи! – прямо передо мной во тьме вспыхнули две алые точки, отчего я подпрыгнула, от неожиданности толкнула дверь сильнее, чем требовалось и, судя по стуку и ойку, незамедлительно за этим действием последовавшему, попала обладателю алых точек прямо по лбу. – Охренела совсем?! – А-а, это ты... – я, придя в себя, прошла в прихожую. – Сам виноват, не фиг было мне своими семафорами красный свет давать. Клод где? Вспыхнул неяркий свет и посреди просторной комнаты обнаружился Роланд, ожесточённо растирающий ушибленный лоб. – Спит Клод, младенческим сном спит и настоятельно просил его по пустякам не беспокоить! – хмуро сказал он. – Я тут у него в кабинете порядок навожу... – Опять?! – Что значит “опять”? – Ну, ты же недавно в библиотеке Клода порядок наводил... и подарочек мне оттуда принести изволил, – тут я немножко передёрнулась, вспомнив охренеть какое увлекательное путешествие по Зоне – и всё из-за “подарка” Роланда, который тот откопал именно у графа-вампира. – Только не говори, что снова накосячить изволил! – И всё-то ты знаешь... – буркнул Роланд и, развернувшись, потопал к месту, где отбывал наказание – кабинету Сен-Жермена, что был на редкость просторным и по своим “скромным” размерам уступал разве что гостиной, в которой свободно могло уместиться человек триста... если не больше. Я, если честно признаться, в рабочем кабинете графа никогда до этого раза не была и поэтому завертела головой, с интересом рассматривая и огромный стол, на котором стояли малахитовый письменный набор и навороченный ноутбук... и тут же, рядом, компьютер, из чего я сделала вывод, что Клоду действительно деньги некуда девать – иначе за фиг ему всё это?! – высоченные, почти до потолка, шкафы, за стеклянными дверцами которых блестели золотом тиснёные книжные переплёты и смутно просматривались какие-то непонятные предметы, но лезть и смотреть, что это там, я поостереглась – мало ли окажется какая бяка непонятного предназначения? Превратит ещё в какого-нибудь монстра и доказывай потом охотникам за нечистью, что перед ними законопослушная гражданка РФ, а не злокозненный пожиратель этих же граждан РФ. Роланд с крайне озабоченным видом кругами расхаживал по роскошному ковру, надев бахилы, и так бережно его пылесосил, что сразу было понятно, что ковёр настоящий, наверняка персидский и не дай Бог попортить ему ворс – граф тогда из него самого нитей надёргает и весь нанесённый бедолагой ущерб восстановит. – Можешь пока на подоконнике пыль вытереть? – попросил он. – И цветы полить... если не затруднит, а? – Да пожалуйста! – пожала я плечами, смоталась в ванную за леечкой, щедро полила гусманию и амариллис, который в последний раз цвёл, дай Бог памяти, лет эдак ...дцать назад и после этого взял долгосрочный отпуск. Но, гад, цвёл исключительно красиво и счастливый Клод, успевший запечатлеть это чудо на камеру сотового, распечатал снимок, заключил его в рамочку и повесил в спальной. Гусмания же цвести отказывалась наотрез и поэтому в фаворе не ходила. – Так что ты там натворил, если Клод тебя в домработницы записал? – спросила я, протирая немного забрызганный подоконник. – Опять Дашку стращал? – Да нет... Брал у графа книгу почитать... редкую очень… и нечаянно на неё графин с... ну, ты понимаешь – с чем, опрокинул, – нехотя ответил парень-вампир. – Граф, видно, очень обрадовался столь бережному обращению с раритетом? – хохотнула, не сдержавшись, я – представила, как утончённый аристократ-вампир неутончённо матерится и гоняет по всему дому своего собрата по крови и не факт, что тому удавалось уворачиваться от пинков по филею и прочим частям тела. Роланд поёжился, заново переживая тот миг, когда он признался Клоду в порче его имущества... и какой там “Поворот не туда” с его сладенькой сюжетной линией? Да все части “Пилы” нервно отдыхают в сторонке, ибо граф-вампир был страстным библиоманом и хоть как-то покуситься на одну из его драгоценных книг – значило добровольно подписать себе смертный приговор, и нет никакой гарантии, что после гибели провинившегося хоть что-то из его скорбной тушки подойдёт для дальнейшей трансплантации нуждающимся! – Если убрать все нецензурные эпитеты из его пламенной речи, то останутся только “ты”, “самый” и... и... и всё, – вздохнул Роланд и принялся вытирать стол, тщательно обводя тряпочкой все завитушки на его резных ножках. Внезапно что-то щёлкнуло, и сбоку стола откинулась ма-аленькая такая дощечка, являя нашим взорам секретную ячейку, в которой лежала небольшая коробочка чёрного лака без каких-либо узоров. – Здорово! – восхитился парень-вампир, мигом позабыв и про недавний нагоняй, и про свои клятвенные уверения ничего больше не трогать без разрешения. – Посмотрим? – Может, лучше не надо? – с опаской спросила я. – Мало ли что он там спрятал... – А вдруг это его любовные письма? Разве не интересно? Интересно, и ещё как! Ещё пару минут я честно боролась сама с собой, но желание узнать про сердечные страдания (пусть они были даже в далёком прошлом... но ведь были же!) неприступного Клода быстро пересилило все опасения. Про Рола и говорить было нечего – вряд ли ему были так интересны письменные ахи и охи, но вот возможность отомстить графу за многочисленные пинки и... Парень-вампир выхватил шкатулку из потайной ниши, раскрыл её и разочарованно скривился: – Побрякушки какие-то... – И даже не золотые, – согласилась я, вынимая простенькие кулончики из стекла в виде изогнутых капель на простых чёрных шнурках. – Вряд ли они магические или ещё с какой-либо закавыкой – никаких ни них знаков и иероглифов нет... Зачем же граф их спрятал? – Возможно, что они дороги ему как память? – предположил Роланд, надевая один кулончик и накидывая мне на шею второй. – Будем носить в память о нашей долгой и сердечной дружбе. – Какой ты у нас, оказывается, сентиментальный! – усмехнулась я, держа на ладони кулон и разглядывая его. – Знаешь, а он чем-то похож на те безделушки, что я как-то купила Алёнке и Алиске. Их можно соединить и тогда они образуют единый круг... Сейчас! И я, не долго думая, взяла кулончики, висевшие на наших шеях и соединила их друг с другом. Раздался лёгкий щелчок и... и всё. Голова гудела как хороший котёл, по которому от души колотили ложками голодные туристы. Я со стоном открыла глаза, лениво при этом удивившись внезапному улучшению зрения и увидела прямо напротив своё отражение в невесть откуда очутившемся в кабинете зеркале. Отражение сидело, поджав ноги и прижав руки к груди, молча разевало рот, круглило в ужасе глаза бешеной селёдки... не знаю, правда, как она вообще из себя выглядит, эта бешеная селёдка, но моё отражённое “я” смотрелось именно так. – Охренеть... – медленно сказала я и сама поразилась прозвучавшему из моих уст басу. – К-ха... Что у меня с голосом? Простыла? Но когда? – Граф нас убьёт... – простонало в ответ моё отражение и... встало! Коротко пискнув от ужаса, я во все глаза следила за тем, как я подхожу к себе и тут же получила оплеуху, которая мигом привела меня в чувство: – Но как?! – Видать, это всё кулончики, – тоскливо ответила я... или уже не я? – Ой, Наташка, влипли мы с тобой опять по самое “не балуй” и не факт, что вылипнем из всего этого без очередной выволочки... – Рол... это ты?! – запинаясь, проблеяла я. – Нет, блин, царь всея Руси Иоанн Васильевич! – раздражённо ответил Роланд и кое-как поднялся, цепляясь за стену. – И угораздило же меня поменяться телами именно с тобой... – А что не так?! – Центр тяжести не туда сместился... – задумчиво протянул парень-вампир... хотя, какой он теперь парень?! – И на спине что-то мешается, и вот здесь... Как ты в этом ходишь?! – Это всего лишь лифчик, балбес, – хмуро сказала я, тоже поднимаясь и прислушиваясь к новым ощущениям. – Привыкай теперь к нелёгкой женской доле... Где шкатулка, придурок?! – К-какая шкатулка? -Вот не зли меня сейчас, не зли, экстремал хренов! – рявкнула я и почувствовала, как мои клыки удлиняются. – Мало тебе было той “закладки”, из-за которой меня едва кровосос не сожрал? Так вот, учти, что теперь кровосос – я и... Ты чего? Роланд замер (или замерла) статуей и оцепенело на меня пялился. – Э-эй... – я легонько хлопнула его (то есть себя... то есть... ой, да ведь так и крыша поехать может!) по плечу и от этого лёгкого шлепка парень-вампир (хотя какой он теперь парень и тем более вампир?!) неэстетично шлёпнулся попой на пол, немузыкально при этом взвизгнув: – Совсем охренела, да?! Ты силы-то теперь соизмеряй, прибьёшь ненароком и оставишь своих детей без матери! – Это я мать, между прочим! – Ой ли? Матерью ты была полчаса назад, а сейчас ты уж скорее отец! – ехидно фыркнул Роланд, кряхтя, поднялся и с опаской на меня глянул. – А я, между прочим, со стороны смотрюсь жутковато... с клыками наружу... Но даже и так красивый! Я ему не ответила, так как только сейчас со всей ясностью поняла, что влипла по... по... в общем, вам по пояс будет – как мне теперь показаться на глаза Алиске и Алёнке?! Нет, они девочки умненькие и ко всему такому сверхъестественному привыкли... но как можно привыкнуть к тому, что теперь у них вместо мамы – папа, то есть душа их любимой мамочки переселилась в мужское тело... в тело вампира, между прочим! Это же трансвестит какой-то получается, по-другому не скажешь! С силой тряхнув головой, чтобы все мысли вернулись на место, я глубоко вздохнула и ровным голосом спросила: – Итак... где шкатулка? Роланд огляделся, увидел шкатулку и, ухватив её двумя пальцами как какого-нибудь гада, осторожно протянул её мне. – Раньше надо было осторожничать, – не удержавшись, чтобы не свредничать, я и, открыв шкатулку, достала оттуда свёрнутый листок. – А то вдруг ни с того, ни с сего взыграл в нём инстинкт самосохранения... Поздно, между прочим! – Что там? – Рол подошёл поближе и сунул любопытный нос чуть ли не в сам лист. Я покосилась на него, попутно отметив, что со стороны в этот момент выгляжу довольно смешно – лицо вытягивается, нос так и лезет вперёд, очки на этом самом носу сверкают... Ну, точно мисс Марпл, которая не Джоан Хиксон! – Сейчас посмотрим... Так, тут написано: “Счастье на день”. Этот артефакт позволяет влюблённым целый день лучше понять чувства и желания друг друга. Для активации соединить обе части артефакта и вам будут обеспечены целые сутки погружения в сущность своего партнёра. Для дезактивации необходимо на следующий день повторить ту же операцию. Важно: необходимо запомнить место и час активации артефакта, иначе изменения окажутся необратимыми!” – В-вай... это что же, это я могу навсегда остаться вот... вот этим?!! – Мне, между прочим, ещё хуже! – хмуро огрызнулся Роланд. – Сама посуди – был вечно молодым и красивым вампиром... – Тут бы я с тобой поспорила... – Красивым, красивым! Так вот, был практически бессмертным и вдруг превратился в сорокалетнюю тётку с кучей ребятишек! – Чем зубоскалить, лучше бы время запомнил! – огрызнулась я обиженно. – Место-то нам хорошо известно... Чего по стенам глазами водишь, у меня... тьфу, теперь ведь у тебя!.. на запястье часы есть. Сколько там натикало? – Без пяти два. Ну, мы с тобой, наверное, полчаса в себя приходили, так что... – Завтра сюда приходим ровно в час, соединяем наши амулеты и ждём хоть до посинения, ясно? – рявкнула я и вдруг вспомнила. – Алиска, Алёнка! Они же скоро из школы придут! – И что? – Как что?! Девчонки голодные придут, их кормить надо! Быстро, бежим ко мне домой! Роланд попытался протестующе что-то вякнуть, но я схватила его (то есть её) за шкирку и вдохновенно потащила прочь. – Пус-сти... дура! – хрипел враз посиневший Рол, волочась за мной точно собачонка на поводке. – Пус-сти, задушишь ведь... и оставишь своих детей сиротами! – Ничего, усыновлю их, и всё будет просто класс... Извини, – я ослабила хватку, смущённо шмыгнула и вдруг почуяла приятный аромат, исходивший от Роланда, то есть от моего тела – похоже на сливочную карамель... м-м-м, как вкусно-то! Я зажмурилась, причмокнула и, уже не скрываясь, принюхалась к Ролу, который вдруг ни с того, ни с сего вытянулся в струнку и начал от меня пятиться. – Ты это чего? – Да ты... то есть я... проголодалась! – взвизгнул тот. – Ну конечно, я же с утра не завтракал... Пошли, подкормим твоё новое тело, а то так нечаянно и меня снямкаешь! – Нет! – пискнула я, понимая, что сейчас произойдёт. – Не хочу! Две мрачные личности мрачно топали по залитому весёлыми солнечными лучами тротуару. – Ты чего это маршируешь как солдат на плацу? – шипела я, время от времени пихая Рола локтем в бок. – Забыл, что в данный момент ты женщина? – Извини... – Роланд отвлёкся от грустных мыслей и завихлял бёдрами самым что ни на есть наипошлейшим образом так, что на нас стали оглядываться прохожие. – Охренел, что ли? Что ты из меня проститутку делаешь?! – Сама поменьше попой виляй! – не остался в долгу Рол. – А то на тебя вон тот мужик с нехорошим интересом смотрит... а он, между прочим, гомик! – А я-то тут при чём? – А при том, что сейчас ты – молодой и красивый парень и мне совсем не по душе навязанная перемена сексуальной ориентации... без моего на то согласия! Перестань задницей трясти сейчас же!!! – Рол, приве-ет! – сладко пропел чей-то нежный голосок, чьи-то ладошки мягко прикрыли мне глаза. – Угадай, кто? Не узнаёшь? Девичьи ручки, цепко ухватив за плечи, развернули меня к обладательнице нежного голоса и я увидела перед собой длинноногую фифу с явно силиконовыми буферами, которая “наивно” хлопала наклеенными ресницами. Ха, знаем мы эту наивность! – Что же ты мне так долго не звонил? – тем временем щебетала девица, повиснув на мне, как пират на рее. – Я уж было подумала, что ты меня разлюбил совсем... Пойдём в ресторан? На парня-вампира, который был сейчас в моём обличье, было больно смотреть: он то краснел, то бледнел, переминаясь с ноги на ногу, открывая рот, чтобы что-то вякнуть, но не решался подать голоса... и правильно сделал – у меня сейчас было такое настроение, что убила бы просто, а при такой силе, что я сейчас обладала, это было раз плюнуть! Не знаю, чем бы всё происходящее в конце концов завершилось, но тут девица сделала самую большую глупость – приподнялась на цыпочки и, обняв мою шею ручками, страстно впилась в губы жгучим поцелуем! Рол выпучил глаза, я на какое-то время застыла, потеряв дар речи, а потом... – Ты... ты чего?! Отстань, дура! Я тебе что, лесбиянка?!! – завопила я, отталкивая от себя обалдевшую девицу, с омерзением отплёвываясь и остервенело вытирая рот рукавом. – Пошла вон, извращенка и чтоб я тебя... А если случайно увижу рядом со своими детьми, то вообще убью, поняла?!!! Ошарашенную девицу как ветром сдуло и я, за неимением другой жертвы, окрысилась на прохожих, ставших случайными свидетелями моего позора: – Чего вылупились?! Не видели раньше, как две девки взасос целуются?! Прохожих моментально разметало во все стороны (видать, моя гневная мысля обладала на редкость просто охренительно разгоняющей силой!), а Роланд осторожно подошёл ко мне и еле слышно произнёс: – Наташ... вообще-то ты сейчас как бы... парень. – Упс... – Ты меня опозорила по полной программе, полнее некуда! – ругался Роланд, когда мы поднимались по лестнице на мой этаж. – Разве нельзя было немного потерпеть? Я ведь столько времени окучивал эту лапочку и теперь, из-за твоих моральных принципов... – Что?! – аж взвилась я и, ухватив Рола за шкирку, приподняла над полом и затрясла от души. – Да за кого ты меня принимаешь? Чтоб я... чтоб с девкой... Да я тебя сейчас придушу за такие похабные мыслишки!!! – Пошли обед готовить! – прохрипел Роланд. – А то девочки придут скоро... голодные! Мгновенно остыв, я пробурчала что-то про извращенцев-зомби и зашарила по карманам в поисках ключей. Отпущенный на свободу и отдышавшийся Рол полез в сумочку и протянул мне брелок с ключами. ...На кухне Роланд скромно уселся в уголочке, а я, повязав фартук, привычно закрутилась, одновременно нарезая лук, натирая морковь для поджарки, ставя воду для спагетти и вынимая из морозильника мясные котлеты. – Чего уселся как именинница? Готовься, скоро будешь всё дегустировать! – Зачем? – Болван, я же теперь как бы вампир, а вам, кровососам, человеческая пища не по нутру! То и дело поглядывая на часы – ё-моё, уже три! – я высыпала нарезанный лук на разогретую сковородку, потом добавила морковь и, сыпанув щепотку соли в закипевшую воду, сунула в кастрюльку горсть спагетти. Поджаренные котлеты источали даже для вампира чудесный и аппетитный аромат, и я заметила, что Роланд жадно принюхивается и часто-часто сглатывает набегавшую слюнку. – Проголодался? – сочувственно спросила я и, получив утвердительный кивок, предложила. – Там, в холодильнике, есть колбаска нарезанная. Сделай себе пока бутерброд, а потом все вместе и пообедаем... то есть, это вы пообеда... пообедаете... Последние слова я произносила, обалдело глядя на то, с какой бешеной скоростью исчезает с тарелочки колбаса. Миг – и всё чисто! Роланд облизнулся, причмокнул и с надеждой воззрился на котлетки. – Даже и не думай! – грудью встала я на защиту мясных изделий. – Вот придут Алиска с Алёнкой, тогда и поешь! Кстати, хотела тебя спросить... а почему я пахну сливочной карамелью? Вроде бы у меня таких духов нет... – У каждого человека есть свой, неповторимый запах, – отозвался Рол, с грустью глядя на пустую тарелку. – Для вампиров, естественно! Вот ты пахнешь карамелью, Алиска твоя – ландышами, Эдди – кардамоном, Алёнка – морозной свежестью, а Валерия... – Ну, и чем она пахнет? – с интересом спросила я. – Солёными огурцами, – нехотя ответил Роланд и я, не сдерживаясь, заржала во всю глотку. Когда я немного успокоилась и, выложив котлеты опять на сковороду, залила их подливкой, Рол внезапно спросил: – Наташ, а я... это... перекреститься могу? – А почему бы и нет? – рассеянно спросила я, следя за готовкой (а то подлива – это такое дело, только следи за ней, иначе или выкипит или убежит!). – Экспериментируй на милость, пока ты в человеческом теле... – А душа-то вампира... – Ты в данный момент человек, а не вампир, так что валяй, действуй смело! – А если я сейчас в церковь схожу, ты как, возражать не будешь? – совсем осмелел Роланд, истово перекрестившись и убедившись, что ничего с ним не произошло. – Это ещё зачем? – с подозрением спросила я. – Грехов много… – уклончиво ответил Рол. – Только не говори, что ты в моём теле решил в своих грехах богомерзких покаяться! – взвилась я, представив, что будет с батюшкой, если он услышит душевные излияния этого… этого… – Да он тебя… то есть меня, анафеме предаст, а небесная кара, не дай Бог, ещё не разберётся и – тюк сверху по темечку... меня, с тобой перепутав! – А я тогда… – надулся обиженно Роланд, на что я быстро добавила: – Ой, да делай ты, что хочешь, только в монастырь уйти не вздумай, а то ни твой папаша, ни мои дети этого не поймут. Да и в какой монастырь тебе идти-то, а? В женский нельзя – ты душой мужик, а в мужской – тем более, хотя тамошние обитатели будут наверняка не против! – Я, между прочим, католик! – надулся Роланд, на что я ласково сказала: – А это тебе в минус... У нас тут католических монастырей нет! И вообще, отвянь от меня хоть на время, а то от разговоров с тобой на ум “Имя розы” Умберто Эко приходит, с его неприятными монастырскими тайнами...

...Вскоре спагетти были сварены, котлеты протушены с томатной подливой, одобрены Роландом и ровно в без половину четвёртого открылась дверь и в квартиру влетели мои весёлые и разрумянившиеся дочки.

– Мам, привет! – крикнула Алиска, вбегая на кухню и чмокая Рола в щёчку. Я хотела было сказать, что она ошибается, что это я их мама, но осеклась. – Мы та-ак проголодались... О, дядя Роланд у нас в гостях? Здрасьте! Вошедшая следом Алёнка тоже поздоровалась, и девочки умчались переодеваться и мыть руки. Через полчаса вся дружная семья уселась обедать, а я побрела в зал, с ужасом думая о том, что будет, если завтра этот треклятый артефакт не сработает... Да просто кошмар какой-то будет и всё: Роланд станет матерью-одиночкой с двумя детьми, а я – вампиром-геем, причём самым что ни на есть махровым, потому что сексуальные отношения ТАКОГО рода для меня, мягко говоря, просто неприемлемы, а обнимать и целовать девок – это... это... Ы-ы-ы!!! Думаю, Чёрный от такого перевоплощения его любимого и единственного сынули точно свихнётся, а Сен-Жермен будет долго и тупо ржать над нашей нелёгкой судьбой. А ведь всё по его вине, не хрен дома всякую магическую пакость держать! Пока я предавалась мысленному самобичеванию, обед закончился, и Рол вместе с девочками присоединились к горюющей мне. – Что дальше думаете делать? – спросил он, лукаво косясь в мою сторону. – Отдохнёте и за уроки? – Мы хотели пойти немного погулять... – нерешительно ответила Алиса. – Если ты не против... – Да пожалуйста, девочки! – широко улыбнулась новоиспечённая “мамочка”. – Пройдитесь и заодно себе чего-нибудь вкусненького купите! Я вот вам сейчас денежек дам... Он бесцеремонно залез в мой кошелёк, вынул оттуда тысячу, добавил к ней пятисотку и протянул купюры Алиске, которая радостно ухватила её и вместе с Алёнкой скрылись за дверью. – Ты чего это чужими детьми и деньгами распоряжаешься?! – возмутилась я. – Им учиться надо, а не по улицам балбесничать! – Себя вспомни в таком возрасте! – парировал Роланд. – Чего, дни и ночи над книжками корпела? Я было открыла рот, чтобы прочесть ему нравоучительную лекцию о воспитании современной молодёжи... и внезапно подумала: а разве Рол не прав? Прилежной ученицей я не была никогда, хотя по гуманитарным наукам у меня стояли пятёрки и четвёрки, а Алиска с Алёнкой почти отличницы и действительно: чего это я сразу после занятий в школе гоню их заниматься? Пусть погуляют, отдохнут, ничего страшного от этого не будет. – То-то же! – довольно сказал Роланд. – А готовишь ты вкусно, скажу честно. Котлетки – просто объедение! – Они покупные, – буркнула я, втайне очень довольная его похвалой. – Знаешь, и колбасу можно испортить, ежели кромсать её без души... Что будем делать? – Ну, не знаю, что намерен делать ты, а лично я займусь полномасштабной уборкой, пока девочки на прогулке, а у меня тело молодого и сильного вампира. Шуруй на балкон, там ведро и половая тряпка! И все последующие два или три часа я пылесосила, мыла, вытирала – в общем, отдраила свою квартиру так, что любо-дорого было смотреть! После такой физзарядки, естественно, захотелось зверски кушать и Роланд, благоразумно стараясь держаться позади проголодавшейся меня, сопроводил своё тело (и меня в нём) к себе домой. Не стану в точности передавать, что было с Чёрным, когда он обо всём узнал... Орал – да, ругался – да, пинал ногами всё, что только попадалось ему под ноги – да и это ещё нежно сказано! – Вам, что, мало всех тех неприятностей, что уже происходили с вами – и тот монстр, который тебя, Рол, едва не оставил с рукой смертного, и Фотограф, и собака, в которую опять же ты, сынок, как-то превратился?!! – в бешенстве кричал он. – И что теперь прикажете делать, а?! В теле моего сына – ты, Наташка, в твоём теле – Роланд... и как жить дальше, если этот ваш артефакт не сработает?!! И тебя тоже делать вампиром? – Чего?! – Что слышала! Ты-то сама теперь бессмертная, а вот Роланд теперь – нет, так что придётся тебе... – Охренел совсем? – опешила я от такого заявления. – У меня же дети... Какая из меня, на хрен, вампирша?!! – Безмозглая, судя по твоим поступкам, – рявкнул Эдуард, начиная постепенно успокаиваться. – Ладно, посмотрим, что будет завтра... Не дай Тьма артефакт не сработает, тогда я поступлю так, как только что сказал, поняла? А что, стану многодетным папашей – и сын будет у меня, и дочь. А теперь брысь отсюда! Граф-вампир укатывался таки долго и так старательно, что в конце концов я стала подумывать – а не придушить ли этого юмориста, пока сама в теле вампира? Понимаю, конечно, что ситуация и в самом деле смешная... но ведь обидно, честное слово! Впрочем, Клод всё это быстро понял сам, потому что резко перестал смеяться и посерьёзнел: – Между прочим, вы сами во всём произошедшем виноваты – нечего лазить по чужим шкафам и... – Она не в шкафу была, – хмуро возразил Роланд. – А в потайном ящичке в столе. Я вытирал ножку, нажал нечаянно и крышечка открылась. – Ну, открылась и открылась, а трогать было зачем? – пожурил нас Клод и посмотрел на часы. – Уже скоро час. Точное время перемещения вы наверняка точно не запомнили, так что шуруйте в кабинет, соединяйте половинки артефактов и сидите курочками на насестах. Идите-идите, а то я не удержусь и снова смеяться буду, а вы обидитесь, расскажете обо всём Дашке, она обидится уже из-за вас и тогда обидно и больно будет уже мне... Идите, кому говорят! Роланд вскочил и гренадёром помаршировал в кабинет. В отместку ему я так завиляла его упругой вампирской попой, что граф-вампир покраснел, закашлялся и впервые за всё это время не нашёлся, что съязвить. ...Мы сидели как сиамские близнецы, соединённые друг с другом злополучными артефактами... Я зевнула, украдкой покосилась на наручные часы – пятнадцать минут второго – и меня пробрала дрожь. Неужели колдовство не сработает?! Нет-нет-нет, Натуся, лучше об этом не думать, а то начнётся истерика, а вампир-истерик – это, мягко говоря, смертельно опасно для всех, кто в этот момент под руку попадётся и... – Скоро там? – спросил меня сидевший напротив парень-вампир. Парень... Парень?! Я ойкнула, дрожащими руками ощупала себя... – Ур-ра, Рол! Мы снова прежние! Дай я тебя обниму! – Только эту стекляшку сначала сними, а то как бы... – опасливо заметил Роланд, тоже ощупав себя и удостоверившись в благополучном исходе нашего приключения. – Бережёного, как говорится... С этим я была абсолютно согласна и, мигом сорвав с себя шнурок со стеклянной каплей, аккуратно положила его на письменный стол. Рол незамедлительно последовал моему примеру и с облегчением вздохнул: – Наконец-то всё закончилось... а готовишь ты всё равно вкусно. Чего смеёшься? – Вспомнила, как ты про Лерку говорил... что она солёными огурцами пахнет! – фыркнула я, давясь смехом. – Только не вздумай ей об этом сказать, а то она из тебя маринованный гриб-боровик сделает!

2019 г.

СОБАЧКА Послышалось слабое поскуливание и Лерука, вздрогнув, подняла голову и прислушалась. – Ты чего? – протяжно зевнув, спросила Наташа, её подруга, у которой Лерка как раз именно сегодня осталась переночевать – и не потому, что очень уж боялась оставаться одна дома (их родители уехали на несколько дней в соседний город. Уехали, кажется, на поминки по какому-то дальнему, недавно умершему родственнику и которые, как вполне справедливо подозревала Лерка, могут плавно перейти в грандиозную попойку... в память всё того же усопшего.), но сидеть в гордом одиночестве довольно-таки хреново – заняться особо нечем, поболтать не с кем, а тут тебе и развлечение, и душевный разговор! – Что-то услышала? – снова спросила Наташа и, сладко зевнув, от души потянулась. – Хватит тут зевать! – рассердилась Валерия. – Соблазняешь не по-детски... Да, кажется, я что-то слышала. Какое-то поскуливание, что ли... – Мерещится, – отмахнулась её подружка. – Темнеет, вечер на дворе, вот и... Вновь со двора послышался протяжный, жалобный скулёж им на этот раз он был таким громким, что его услышала даже такая глухомань, как Наташка. – И правда... Пойдём, посмотрим, что ли? Собака, наверное, во двор приблудилась, есть просит. Я сейчас выйду... – Стой! – остановила Лерука подругу. – А вдруг она бешеная? Вспомни, как на прошлой неделе соседний мужик вот так же пожалел собачку, подозвал, чтобы погладить, а она его... того! – Я бы его тоже... того, если бы и меня ни с того, ни с сего ботинком по рёбрам прогладили! – фыркнула Наташка. – И это ты называешь “пожалел”? Да на хрена такая жалость, лучше сразу просто пинок под зад получить без всякого “куть-куть”! Ладно, побережём твои расшатанные нервы и откроем окно, дверь-то совсем рядом. Лерка открыла окошко, подруги осторожно выглянули наружу и увидели, что прямо у их двери сидит, понурившись, маленький худенький пёсик с серой, как подступающие сумерки, курчавой шёрсткой и был он такой жалкий, такой безобидный, такой беззащитный, что слёзы сами наворачивались на глаза и хотелось выйти и приголубить брошенного кем-то бессердечным этого малыша. – Ах, ты, мой бедненький! – нараспев, с умилением произнесла Лерука, мигом позабыв все, только что высказанные ею самой, опасения. – Голодный, небось... Сейчас, сейчас выйду и дам тебе хлебца! – Подожди-ка! – Наташка вцепилась в руку подруги, не давая той сделать и шага. – Он мне ну совсем не нравится... – Да ну тебя! – отмахнулась та и нетерпеливо отвела её руку. – Сама говорила, а сама сейчас... Тут пёсик повернул голову, и девчонки застыли на месте, как громом поражённые – то, что поначалу показалось им маленькой безобидной собачкой, оказалось на самом деле... Нет, вряд ли хоть кто-нибудь придумал ЭТОМУ существу название, да и существовала ли когда прежде такая омерзительная тварь? Может, и существовала, но ни Наташка, ни Валерия ещё ни разу до этого дня никогда не встречались с ней... но вот всё-таки встретились. Шерсть жидкими пучками покрывала голову твари только с одной, правой стороны, а левая представляла собой бугристую, бородавчатую поверхность, которая беспрерывно шевелилась, судорожно подёргивалась – словно жила своей, какой-то особой и никому не понятной жизнью. Время от времени бугры-бородавки с отвратительным чпоканьем лопались, выпуская из себя грязно-зелёную слизь, которая капала на землю и с шипением почти тотчас же исчезала... Глаз (левый) твари был совершенно белым словно варёное яйцо и настолько выпученным, что казалось – ещё немного и он выпадет из глазницы и, покачиваясь, повиснет на ниточке нерва, а правый оказался полностью изъеден ядовито-жёлтым гноем, который стекал из глубокой раны прямо над правой глазницей. Каким-то образом “собачка” увидела перепуганные лица подружек и, разинув разодранную пасть, улыбнулась, вывалив при этом чуть ли не до земли гниющий, проеденный насквозь жирными белыми червями язык. – Закрой дверь на замок! – прошептала Наташка. – Что? – спросила Валерия, не отрывая заворожённых глаз от этой жуткой “собаки”. – Закрой дверь сейчас же, дура! – взвизгнула Наташа. – Смотри, эта тварь её вот-вот откроет! И только сейчас Лерука увидела наконец то, что ускользнуло от её взгляда – “собака”, сидя у самой двери, пыталась подцепить её когтями снизу и отворить. Ойкнув, Валерия бросилась к двери и, надо сказать, вовремя, так как та уже начала потихоньку открываться, вот ещё совсем немного и... Она повернула ключ в замочной скважине и присела рядом на скрипучую скамейку, тяжело дыша и прижимая дрожащие ладони к груди, в которой часто-часто билось сердце. – Ма-ама-а!!! – внезапно закричала Наташка и шарахнулась от окна, с такой силой захлопывая его створки, что стёкла задребезжали и лишь каким-то чудом удержались в рамах, не разбившись вдребезги. – Ты... ты чего? – бросилась к подруге Лерка, но та ничего не ответила – её била крупная дрожь, а почти безумный взгляд был прикован к окну. Валерия тихонько подошла к окну и осторожно посмотрела во двор. “Собаки” видно не было... – Она ушла! – с облегчением произнесла девушка, и тут же последовал удар такой силы, что рамы подались и начали медленно открываться. Лерка, вскрикнув, судорожно нажала на створки, щёлкнула щеколдой и... встретилась взглядом с “собакой”, взгляд которой словно говорил: “Всё равно доберусь... Не сейчас, не в эту самую минуту, но рано или поздно доберусь!” – Лера! – с тревогой прошептала Наташа, медленно поднимаясь со стула, на котором сидела, отдыхая от пережитого. – Лерка, ты не помнишь, а в зале мы с тобой окна закрыли или... или нет? – Не помню, – еле слышно ответила Лерука. – Кажется, нет. Не помню, ведь было так жарко! – Мамочка! – проскулила её подруга. – Лерка, скорее, бежим их закрывать! Эта тварь может забраться и через окна! – Но как? – спросила Валерия, послушно выбегая из кухни вслед за ней в полутёмную прихожую. – Ты же сама только что видела, как она прыгает! Надо теперь как можно скорее... Стой! Наташа остановилась так резко, что Лера, не успев затормозить, влепилась в её спину – в зале. приближаясь с каждой секундой, слышалось жалобное поскуливание. – Бежим в спальную! Может, хоть там... – закричала Наташка, захлопывая дверь в зал, но они не успели совсем чуть-чуть – “собака” уже стояла на пороге спальной, свесив чуть ли не до пола гниющий язык, с которого с еле слышным шорохом сыпались толстые, склизкие черви. – Назад! – уже завизжала во весь голос Наташа, хватая Валерию за руку и волоча её за собой на кухню и, надо сказать, очень даже вовремя: едва только она закрыла дверь и собралась накинуть крючок, как с той стороны раздался удар такой силы, что он едва не отбросил девушку в сторону, но всё-таки не отбросил и Наташа, закрыв дверь, без сил повалилась на стоявший рядом диванчик. Последовал ещё один удар и всё стихло... – Ушла? – с надеждой спросила Валерия. – Как же, уйдёт она... Жди! – мрачно ответила Наташа. – Который, интересно, час? Впрочем, ответа она ждать не стала и сама посмотрела на часы-ходики, висевшие над стареньким холодильником – было без десяти двенадцать. Ночь. Почти полночь... и за запертой дверью вновь послышалось слабое поскуливание. – Тварь поганая! – с нахлынувшей, душной злобой произнесла вдруг Наташа. – Так бы и убила! Только... только что толку её убивать, если она и без того, наверное, давно уже мертва? – Ты думаешь, что она... – А ты разве раньше когда-нибудь видела таких собак – рваных и гниющих насквозь?! Последовавший за её словами удар в дверь был такой силы, что гвозди, удерживавшие щеколду, наполовину вылезли из дверного косяка. – Скорее, дай молоток! – крикнула Наташка, бросаясь к двери и наваливаясь на неё всем телом. – Да быстрее же! В ящике стола посмотри, копуша!!! Валерия трясущимися руками выдвинула один ящик стола, потом другой, наконец нашла молоток и протянула его Наташе. Та схватила его и несколькими сильными ударами вогнала гвозди обратно... Посмотрела на часы. Десять минут первого... И всего-то двадцать минут прошло! – Всего двадцать минут... только двадцать... – повторила вслух она. Лера очнулась от оцепенения, поёрзала на диване, куда плюхнулась совсем без сил и вопросительно посмотрела на неё. – Не обращай внимания, это я просто вслух думаю... Ну-ка встань! Давай подтащим диван к двери и забаррикадируем её, а то щеколда, боюсь, долго не продержится! Вновь послышался мерзкий скулёж, вслед за которым последовал мощный удар, и фанерный низ двери выгнулся, треснул... Подруги оцепенели от ужаса. Они мгновенно забыли про всё, даже про то, что собирались привалить диваном дверь и просто стояли и смотрели. Снова удар. Кусок фанеры с жалобным скрипом отвалился в сторону, и в образовавшееся отверстие пролезла бугристая, сочащаяся зелёной слизью лапа... В комнате повисло долгое и недоумённое молчание, а потом... – Ты что тут наплёл?! – взвилась Валерия. – Ах, ты... Мы с такой тварью никогда не встречались! В реальности убить нас не получилось, так решил в своей больной фантазии замочить, извращенец хренов?! – Это всего лишь писательская выдумка! – оправдывался несколько смущённый Роланд. – Я решил отослать свой рассказ на конкурс, вот и... – А мне вот что интересно, – заявила я. – Спаслись ли... мы от этой, хм, “собачки” или нас всё-таки схомячили? – Спаслись, спаслись! – поспешил успокоить нас Рол. – К вам на помощь примчалась вся кавалерия во главе с неустрашимым мной! Так что скажете насчёт рассказа – стоит посылать его или нет? – Пошли, почему бы и не послать, – покивала я. – Только имена измени, а то мы как-то стесняемся ТАКОЙ славы... Не хочу, чтобы потом все пальцами тыкали: “Вон идут те, что с мумией собачки дрались!” Понял, Стивен Кинг провинциальный?