Текст книги "Искусство заводить врагов"

Автор книги: Наталия Левитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 9
Что ценнее жизни?

В мэрии Елизавета отработала на пять с плюсом. Какими бы сложными терминами ни оперировали выступающие, пусть даже речь заходила о роли дендритных клеток в адаптивном иммунитете, Лиза тараторила без запинки. А уж слова некоторых чиновников она перевела бы и в состоянии лёгкого анабиоза – это были заезженные фразы о перспективах сотрудничества.

Зато с министром Карчевским было трудно. Он шутил, а юмор невероятно сложно переводить на иностранный язык. Надо отдать должное Вацлаву Карчевскому, он обладал яркими лидерскими качествами, умел держать ситуацию под контролем, обладал звериной чуткостью к изменению обстановки.

В целом, внешность министра была довольно отталкивающей – грузный, краснолицый, одутловатый. Но Карчевского спасали высокий пост, шикарный костюм и хорошее владение речью.

Лизу отпустили в четыре. Невероятная усталость одолевала девушку – все силы ушли на бесконечное преобразование иностранных фраз в русские и наоборот. К тому же она боялась, что министр её узнает.

– Я совершенно без сил, – доложила она по телефону начальнице. – Можно я больше не появлюсь сегодня в офисе?

– Йес, – согласилась Ольга Ивановна. – Я особо и не надеялась тебя увидеть. Отдыхай, труженица.

Дома Лиза отдохнула по полной программе: сразу же прилипла на восемь часов к компьютеру и закончила перевод, присланный заказчиком аж из Красноярска. Но прежде всего она, конечно, избавилась от маскировки – сняла чёрный парик, прямоугольные очки, смыла щедрый макияж.

– Думаю, господин министр меня не узнал. Он даже и не смотрел в мою сторону. Кто я? Ничтожный толмач-бормотун, одушевлённый гаджет, трансформирующий одни звуки в другие…

* * *

Блестящий лимузин, как чёрный стриж, скользил по шоссе сквозь заснеженный лес. Всё за окном автомобиля было белым, кроме серой дороги и её обочин. Укутаны белой периной стволы деревьев, ветви – в пушистых белых рукавах. Снег искрился, а вверху над соснами сияло розовым светом холодное небо.

– Красота-то какая! – поделился с водителем Карчевский. Они ехали в загородный дом министра, расположенный в семидесяти километрах от задымлённого мегаполиса, покрытого чадом и копотью.

– Да, Вацлав Александрович, красотища, – подтвердил водитель.

Министр не сводил глаз с дороги. Его тренированные правительственные мозги обрабатывали сразу несколько вопросов, сортировали информацию, полученную за день. Но о чём бы сейчас ни размышлял министр, постоянным фоном его мыслей являлась одно-единственное переживание, мрачная дума, стоившая ему миллиона нервных клеток.

Поезд.

Каким образом пронырливый мент докопался до этого? Как ему удалось? Пролетело столько времени – никто и словом не обмолвился о поезде. История ушла в небытие, канула в бездну забвения. Ключевые фигуры этой блистательной авантюры – Игорь Померанцев, Захар Сигайлов и, безусловно, сам министр Карчевский. Только они владели информацией, но ни один из них никогда не произнёс бы ни слова – в целях собственной безопасности…

Как же оперативник обо всём узнал?

Значит, у Померанцева где-то хранились копии документов, – понял министр. Его помощник – этот юркий, как угорь, Кулемза – утверждает, что после смерти шефа уничтожил все бумаги и файлы. Значит – ошибается. Значит – не все концы подчистил!

Красный, заросший оранжевыми волосками кулак министра непроизвольно сжался. Карчевскому никогда не нравился адъютант Померанцева – беспокойный и ненадёжный типчик. И правильно, что не нравился! Как сейчас выяснилось, на него абсолютно нельзя положиться…

С другой стороны – попробуй-ка уничтожь всю информацию в век Интернета и компьютерных технологий. Это сто лет назад было просто – выкрал документ, сжёг, развеял пепел – и вуаля! Никто ничего не найдёт и не докажет. А сейчас? Всегда всплывёт какая-нибудь резервная копия, файл, видео, флешка… И всё – карьера разрушена окончательно и бесповоротно. Да что там – карьера! Добро пожаловать в изолятор временного содержания.

– А тут ещё больше снега! – вторгся в невесёлые размышления босса водитель. Они подъезжали к посёлку. – Смотрите, Вацлав Александрович!

– Да, – мрачно согласился министр. – Совсем, что ли, дорогу не чистят? Сейчас я им устрою…

* * *

Андрей заехал в следственный комитет. Следователь Костин – пятидесятилетний мужчина с седыми висками и грубыми чертами лица, бесхитростно вырубленными природой, – с готовностью уделил майору полчаса рабочего времени. Они давно знали друг друга, часто взаимодействовали.

Следователь закурил сигарету и рассказал оперативнику о Яне Петерс. Четырнадцатилетняя школьница покончила с собой, спрыгнув с крыши десятиэтажного жилого дома.

– А как она туда проникла? На крышу? – сразу же уточнил майор.

– Я разговаривал с друзьями Яны. Их компания постоянно лазила на ту крышу, сидели там, болтали. Наверняка ещё и курили. Тогда там всё было нараспашку, железная решётка на чердак погнута, замка нет. После того жуткого случая, конечно, быстро и решётку поправили, и замок повесили… Поздно! Ребёнка не вернёшь, ничего не исправишь…

– Не исправишь… – эхом отозвался майор.

– А девочка была чудесная! Солнечный лучик, отличница, да ещё и художница. Рисовала акварели. Я, конечно, не разбираюсь, но учительница рисования мне сказала: «Несомненный талант!» И что от всего этого осталось? От таланта, способностей, от красоты, от белокурых волос и голубых глаз? – Костин в сердцах махнул рукой и потянулся за новой сигаретой. – Кровавое месиво на асфальте… Ты представь, десятый этаж! А она вниз сиганула.

– Да, я представляю, – мрачно буркнул майор. – Видел пару раз, что остаётся от человека, упавшего с такой высоты.

«Значит, и Виктория это видела», – подумал он, и мороз пробежал у него по коже.

– Вся школа, конечно, в трансе. Дети и учителя в шоке.

– Неужели Яна решилась на такой шаг из-за несчастной любви?

– Её подружки о том и говорили. Яна дружила с мальчиком, одноклассником – Глебом. Они поссорились, на лето разъехались. Глеб отправился с родителями в Америку. С Яной они так и не помирились.

– А что считает мать?

– Мать Яны – Виктория Петерс – была в таком состоянии, что вообще ничего не могла говорить. Несчастной женщине предъявили ребёнка в виде фарша с перемолотыми костями! Я удивляюсь, как она вообще не умерла на месте, увидев такое. Хотя вид у Виктории такой и был – как будто она умерла. Словно у неё вынули сердце и положили в мясорубку. Живой труп. А на следующий день ещё и бабушка – то есть мать Виктории – скончалась от сердечного приступа. Когда узнала о трагедии с внучкой.

– Кошмар, – пробормотал майор. Он удручённо покачал головой.

Вот, через что прошла Виктория. А он-то удивлялся, откуда столько горя в её глазах. Конечно, не из-за Померанцева.

– Вообще-то я не был на сто процентов уверен, что это самоубийство, – заявил вдруг Костин.

– Здрасте, приплыли! – удивился сыщик. – Но почему?

– Перед тем, как сброситься с крыши, Яна отправила два сообщения. Первое – маме на телефон: «Мамочка, прости меня, я больше не могу! Я тебя люблю!». Второе – своему парню, Глебу: «Прощай! Ты самый лучший!» Эту фразу она опубликовала на страничке Глеба в социальной сети, все друзья видели запись.

– И потом шагнула в пропасть?

– Похоже на то…

– И в чём ты сомневаешься? Картина выглядит достоверной.

– М-да… Психолог так и записал: «…картина выглядит психологически достоверной, так как дело касается подростка, чей тип личности можно охарактеризовать как истерически-демонстративный». И так далее… Хотя ни учителя, ни друзья не замечали в Яне склонности к истерикам.

– Тебя смущает, что она отправила сообщения, а не написала прощальное письмо на бумаге и от руки? Но ведь это современный подросток. Яна простилась с близкими людьми, используя привычный способ коммуникации. Она…

– Андрей, да я совсем не о том! – перебил следователь. – Смотри. В их компании, включая Яну, было шесть человек. Ну, Глеб отсутствовал, уехал в Америку… И они частенько тусовались на этой крыше. Я пытался выяснить, чем занимались Янины друзья в то злосчастное воскресенье. Услышал в ответ нечто невразумительное. Они якобы гуляли. Где гуляли, кто конкретно, с кем, о чём разговаривали? В ответ – сбивчивый детский лепет…

– Но подростки именно так и гуляют! Слоняются туда-сюда, болтают ни о чём. Или приткнутся на скамейке, как воробьи, и смотрят в телефоны. А потом даже вспомнить не могут, о чём разговаривали.

– Да?

– Уж я в этом разбираюсь, – компетентно заверил майор. – Моей сестре тринадцать лет.

– Моей дочке пятнадцать, – кивнул следователь. – Так что дело о самоубийстве Яны Петерс было мне как нож в сердце. Постоянно на свою семью проецировал.

– Зря.

– Да я знаю… Слушай дальше. В тот день Яна была в джинсах и лёгкой синей куртке. И с маленьким рюкзачком. Подруги говорят, она всегда носила телефон в кармане, это понятно, надо же постоянно «быть на связи», обмениваться эсэмэсками, висеть в чате.

– Точно.

– Так вот… Рюкзачок и телефон остались на крыше!

Андрей удивлённо хмыкнул.

– Вершинин, как ты это объяснишь? Она отправила сообщения, но не сунула телефон обратно в карман, как обычно, а положила его в рюкзак и оставила на крыше.

– В принципе, ничего странного.

– Но я подумал… А вдруг в тот день Яна была на крыше не одна? Вдруг туда опять полезла вся их компания? И у них что-то произошло? Поссорились, поругались? Или дурачились, акробатикой занимались на краю крыши, чтобы нервы пощекотать? И Яна сорвалась вниз. Случайно, по дури! Или специально столкнули. Или столкнули, но случайно… А потом, чтобы замести следы, подростки быстро разослали сообщения с Яниного телефона.

– Ты серьёзно в это веришь?

– В плане версии, – пожал плечами Костин. – А что? Неправдоподобно?

– Тогда их обязательно должен был заметить кто-то из жильцов дома. Они ведь спустились с крыши, вышли из подъезда.

– Там сразу же толпа набежала… Огромная десятиэтажка, рядом – ещё две. Люди высыпали во двор. В тот момент можно было выехать из подъезда на танке – и никто бы не заметил. Все толпились у тела несчастной девочки.

– Но в конце концов ты всё же остановился на версии самоубийства.

– Да. В результате я так ничего и не выяснил. А начальство давит, подгоняет. Ну, ты понимаешь…

– Я могу объяснить, почему Яна оставила телефон на крыше. Наверное, это была её любимая и дорогая игрушка. Вероятно – мамин подарок. Она его пожалела, не захотела гробить.

– Да, ты прав, мамин подарок… И модель дорогая. Этот… айфон. Значит, телефон она пожалела, а свою жизнь – нет?

– Подростки именно так и рассуждают. Телефон или компьютер для них – абсолютная ценность, а жизнь – ерунда… Моя младшая сестра постоянно спрашивает, как долго можно не ходить на физкультуру, если ей вдруг безумно повезёт – она сломает ногу. Готова пожертвовать ногой, лишь бы не заниматься физкультурой. Это из той же оперы. Перевёрнутая система ценностей.

– Возможно, ты и прав. Хотя по отзывам подруг и учителей, Яна Петерс была девочкой и разумной, и позитивной. Чудесный жизнерадостный ребёнок. Но я, конечно, дело закрыл. Мне ещё один «висяк» не нужен, и так хватает. Кстати, а почему ты вдруг им заинтересовался?

– Познакомился с Викторией Петерс. Она проходит свидетельницей по делу бизнесмена Померанцева.

– Она там с какого боку?

– Была подругой Померанцева. Бизнесмена грохнули прямо в её присутствии.

– Бедная женщина. Что ж ей так не везёт? – покачал головой следователь Костин. – Она просто притягивает несчастья…

Глава 10
Карьера менеджера

Способность Виктории притягивать несчастья ещё можно было оспаривать. А вот её умение притягивать симпатичных сыщиков (с фамилией на букву В) не подвергалось сомнению.

Сегодня они столкнулись в кафе, расположенном в торговом центре неподалёку от дома Андрея. Майор часто заезжал в магазин пополнить запасы еды, журналов и чёрных носков, а заодно не отказывал себе в удовольствии поесть в кафе любимого сырного супчика с морепродуктами. Младшая сестричка Андрея – юный кулинарный гений – до сих пор не освоила загадочное блюдо.

– Не жди! Сыр опять не растворился! – огорчала она брата, партизанившего поблизости с пустой тарелкой в зубах. – Нет, ты только полюбуйся!

Обманутый в ожиданиях, Андрей разочарованно заглядывал в кастрюльку. Там бултыхался, переворачивался и пульсировал некий арт-объект, похожий на волосатого осьминога.

– Скажи, что я делаю не так?! – возмущалась Настя. – Сегодня явно был неудачный день.

А у повара кафе не возникало никаких проблем – у него сыр растворялся всегда, независимо от настроения, погодных условий или политической ситуации…

Андрей и Виктория столкнулись нос к носу у огромного жемчужно-белого «Ягуара», выставленного в центре магазина. Учитывая характер их социальных отношений, они вполне могли отделаться вежливым приветствием и тут же разойтись в разные стороны. Однако оба застыли, удивлённо взирая друг на друга. Никто бы не сказал, что эти двое избегают контакта. Взгляд майора, затуманенный предвкушением встречи с сырным супчиком, вспыхнул. Виктория улыбнулась, и это была не вымученная или дежурная улыбка, а искренняя радость.

– О, это вы, Андрей Николаевич! Как неожиданно!

– Здравствуйте, Виктория!

– Вы сюда, в кафе? А я только что оттуда. Встречалась с клиентом, минуту назад мы расстались. Очень крупный заказчик.

– Встреча была удачной?

– О, да, – призналась Виктория. – Обсуждаем грандиозный контракт, всё идёт даже как-то чересчур гладко.

– Это подозрительно?

– Как бы в последний момент не сорвалось.

– Понятно… А я собирался здесь перекусить… Но раз вы только… Значит, не стоит и надеяться, что вы составите мне компанию? – сыщик с надеждой посмотрел на молодую женщину.

Ему очень хотелось, чтобы она согласилась. Но если откажется – майор готов пожертвовать едой, только бы не упускать возможность пообщаться с Викторией. В крайнем случае, увяжется следом за девушкой. Он – сыщик, она – свидетельница убийства, значит, им всегда найдётся о чём поговорить.

Список вопросов неисчерпаем.

– Вы приглашаете? – откликнулась Виктория. – А я тут ничего не ела, мы только разговаривали. Единственное, по чашке кофе выпили… Так что охотно составлю вам компанию.

– Отлично! – обрадовался Андрей.

После того как они расположились за столиком и сделали заказ, на секунду возникла пауза. Но она не была неловкой. Они разглядывали друг друга, и каждый явно получал от этого процесса удовольствие. Особенно майор. Он и сам не понимал, почему ему так приятно смотреть на Викторию. Хотя, конечно: высокий лоб, изящные росчерки бровей, бездонные, обволакивающие серые глаза, изумительные губы…

«Я любуюсь ею! – ужаснулся вдруг Андрей. – Что со мной?»

– Вы необычный, – нарушила молчание Виктория.

– Почему? – вздрогнул майор, вырываясь из сладкого сна.

– Вы – сыщик, в вашем обществе любой человек должен чувствовать себя неуютно, скованно.

– Любой? Даже если он ни в чём не виновен?

– Да. У вас работа такая – выискивать, выслеживать. И всех подозревать.

– Вас я ни в чём не подозреваю, – пылко заверил Андрей.

– Да нет, пожалуйста, не ограничивайте себя, – улыбнулась Виктория. – И тем не менее мне в вашем обществе как-то… спокойно.

– Я рад.

– Поэтому я и сказала, что вы необычный, – пояснила Виктория.

– А, ясно…

Майор явно не блистал красноречием. Впрочем, ему это и не требовалось. Он скорее претендовал на лавры упорного молчуна, чем бойкого говоруна. Если дело касалось работы – тут необходимо задавать чёткие вопросы и внимательно выслушивать ответ. Когда речь шла о девушках – сдержанность Андрея и отсутствие стремления кого-либо очаровать всегда играла ему на руку. В приложении к его внешности и манерам это действовало на женщин как сладкий яд – они теряли волю и способность себя контролировать.

Официантка принесла заказ, стрельнула в майора глазками. А он не сводил взгляда с пленительной спутницы.

– О, еда! – оживилась Виктория. – Я только сейчас поняла, что умираю с голоду.

– Действительно. Я тоже.

Они принялись за работу. Майор, само собой, уничтожал драгоценный супчик, больше похожий на воздушный розовый соус. Андрей вылавливал из тарелки то мидию, то пупырчатое щупальце каракатицы.

Арматурному менеджеру достался блинчик с грибами.

– Виктория, а разве удобно встречаться с клиентом в кафе? Не лучше ли где-нибудь на заводе? Вы же должны представить товар лицом – все эти ваши задвижки, фланцы…

– Я смотрю, вы ориентируетесь в вопросе!

– Безусловно. Я кропотливо собираю информацию. Даже узнал, что задвижки бывают шиберные, клиновые, шланговые, параллельные…

– Плюс ещё несколько разновидностей, – удовлетворённо кивнула Виктория. – И все образцы я ношу с собой, – менеджер указала на два портфеля – один кожаный, другой пластиковый. – Тут компьютер, а здесь портфолио. Но и на завод мы тоже ездим. Соблазнение клиента – долгий процесс.

– Меня вы соблазнили бы шланговой задвижкой в два счёта, – признался майор. – Если честно, я от них без ума!

– Понимаю… Раньше я активно этим пользовалась. Когда была заинтересована в деньгах.

– Чем вы пользовались?

– Тем, какое впечатление произвожу на мужчин, – усмехнулась молодая женщина. – Что-то мне подсказывает, если бы вы действительно нуждались в трубопроводной арматуре, я бы легко раскрутила вас не только на партию задвижек, а на что-нибудь более дорогостоящее.

– Это верно, – признался Андрей. – Вы меня раскусили, Виктория.

– И знаете… Да, раньше я хотела очаровать заказчика, а теперь ко всему равнодушна. И трудно сказать, что действует на клиентов эффективнее. Вы, мужчины, загадочный народ.

– Сейчас, получается, вы не заинтересованы в деньгах? Они вам не нужны?

– Зачем они мне? Последние полтора года я не живу, а сплю. И это мучительный, нескончаемый и болезненный сон.

Виктория отвела взгляд в сторону, у неё на глаза навернулись слёзы.

– Я вам безумно сочувствую, – сокрушённо покачал головой Андрей. – Я знаю, какую трагедию вы пережили.

– Вы знаете, что случилось с моей семьёй?

– Да.

– У вас есть дети?

– Нет.

– Тогда вы не сумеете меня понять.

– Да, наверное… Но всё равно мне очень жаль…

Андрей придвинулся к столу и накрыл ладонью руку Виктории. Затем, повинуясь внезапному порыву, наклонился и поцеловал её тонкие пальцы. Эта незапланированная эскапада гораздо больше удивила самого майора, нежели Викторию.

Официантка доставила к столу новый транш их заказа. Она аккуратно сгрузила на стол бокалы с ирландским кофе и тарелки с вафлями, стараясь не задеть переплетённые руки посетителей. Официантка подумала, что у этой парочки, очевидно, романтическое свидание, но непонятно, почему девушка выглядит такой расстроенной. Рядом с ней – шикарный спутник с внешностью героя боевика и манерами английского дипломата, предел мечтаний любой женщины. А посетительница печальна, как осенний дождь…

Майор Вершинин заговорил о Викиной работе.

– А каким образом вам удалось устроиться на работу в «Арматику»? По знакомству? Или по объявлению? Не сомневаюсь, если они вывешивали объявление о вакансии, то наверняка указывали там, что им требуется мужчина с техническим образованием.

Виктория с готовностью переключилась на другую тему.

– Совершенно верно! Мужчина с техническим образованием… Тогда у меня был на руках маленький ребёнок, а мама жила в другом городе, она постоянно болела, ей тоже требовалась помощь. Я работала в районной поликлинике, сидела на приёмах, бегала по участкам… И просто с ума сходила от безденежья, мне никак не удавалось свести концы с концами.

– Могу себе представить.

– Не можете, Андрей! – отрезала Виктория. – Разве вы знаете, что такое нищета? Беспросветная, выматывающая?

– Не сталкивался. Но вы зря отказываете мне в воображении, оно у меня отлично развито.

– Ну, если только так, – усмехнулась Виктория. – Извините, я резка с вами. Просто у вас вид чрезвычайно благополучного молодого человека. И я видела, на какой машине вы ездите.

– Да, хорошо, сдаюсь! – воскликнул Андрей, поднимая вверх руки. – Я – «золотой» мальчик из далеко не бедной семьи. И я уже тысячу раз получил за это нагоняй от коллег и друзей. Только ленивый не напомнил мне, насколько мой материальный уровень отличается от уровня товарищей. Но я продолжаю совершать чудовищное преступление – езжу на дорогой машине, потому что она мне нравится, покупаю дорогую одежду, потому что мне в ней удобно.

– С другой стороны, когда ваша голова свободна от мыслей, как прокормить семью, где раздобыть денег, вы можете всецело отдаться работе.

– Вот это правильно!

– А я в те трудные времена получала зарплату и едва не плакала, потому что не знала, как её делить. Кроила-перекраивала, выгадывала, складывала-вычитала – нет, ничего не получалось. Надо было выбирать – или оплачиваешь счета, или покупаешь одежду ребёнку, или еду. На всё сразу не хватало. Жизнь матери-одиночки, знаете ли, протекает в волшебном раю, куда надо отправлять на экскурсию правительственных чиновников. Пусть хотя бы недельку там покайфуют! От государства я получала ежемесячное пособие на ребёнка – сто семьдесят рублей.

– Безумные деньги!

– Покупала на эти безумные деньги три баночки детского питания. В конце концов, сломалась, ушла из медицины. Подружка позвала на кастинг продавцов ювелирного магазина.

– Кастинг? – удивился Андрей. – Это же для моделей!

– Крутой ювелирный магазин набирал для работы девушек с эффектной внешностью. Я им понравилась, подруга – нет, – улыбнулась Виктория. – Вот так из врача, чей труд был так необходим людям, я переквалифицировалась в торговку золотом. Ой, но ведь я вам уже всё это рассказывала!

– Нет, нет! В прошлый раз вы только вкратце коснулись этой темы. Говорите, говорите!

– Почему-то так приятно с вами беседовать. Вы хорошо слушаете.

– Всегда пожалуйста.

– На чём я остановилась? Ах, да… Я ужасно страдала из-за своего грехопадения – считала, что совершила предательство, когда отказалась от любимой профессии. Но только до первой зарплаты. В магазине в первый же месяц я заработала в четыре раза больше, чем получала в поликлинике. Это была зарплата и проценты. В следующем месяце проценты увеличились – я подучилась и стала продавать ещё лучше. Начала разбираться в покупателях, видела, с кем стоит повозиться, а у кого в кармане пусто. Освоила нехитрые уловки.

– Например?

– Научилась смотреть на женщин с завистью, а на мужчин – с восторгом. Ах, какой мужчина, готов потратить на любимую девушку целое состояние! Бриллиантовые кольца и жемчужные серьги просто разлетались у меня из рук, – тихо рассмеялась Виктория. – Я быстро выбилась в отличницы капиталистической торговли. Кто бы мог подумать! Мама не признавалась подругам, что дочь ушла из медицины и превратилась в обычную продавщицу. Она стыдилась моего нового занятия, да и я не прыгала от восторга.

– Зато вы решили свои материальные проблемы.

– Сначала – да. А потом аппетит разгулялся, и денег опять перестало хватать. Тут один знакомый пригласил в фирму, торгующую медтехникой. Я уже была опытным продавцом. Вскоре я вовсю торговала медоборудованием и радовалась, что это хоть как-то соответствует моему образованию. Затем меня занесло в компанию, продающую софт, программное обеспечение.

– У вас богатый послужной список.

– Сама удивляюсь. Как выяснилось, до поры до времени во мне дремал талант продавца. А это, похоже, единственная профессия, которой можно прокормиться в наши дни… В общем, к тому моменту, когда меня сосватали в компанию «Арматика», я уже была корифеем продаж, гуру, прижизненным классиком, – грустно улыбнулась Виктория.

– Вы добились высот в совершенно незнакомой сфере, это похвально.

– Я бы предпочла всю жизнь оставаться врачом, лечить людей, – возразила Виктория. – Мама постоянно пилила меня, что я отказалась от призвания, переквалифицировалась в торгашку. Так меня и называла. Но ничего не имела против моей зарплаты. Я отправляла маму в санатории, капитально отремонтировала ей квартиру. Но мама, безусловно, была права: когда я ушла из медицины, я предала и профессию, и саму себя. Я с детства мечтала стать врачом… Теперь я всё время думаю… Возможно, весь этот ужас со мной и произошёл, потому что я совершила предательство? Это наказание?

– Я думаю, не стоит связывать одно с другим. Вы ушли из медицины вынужденно, вы терпели до последнего, но сделали этот шаг, потому что у вас на руках была маленькая дочка и больная мама.

– Правда?

– Конечно! – пылко заверил майор. – Кроме того, вы открыли в себе новый талант и феноменально его развили и использовали. А это тоже плюс.

– Талант продавца! – пренебрежительно усмехнулась Виктория.

– А что? Великая, кстати, вещь! Я, вот, даже наручники никому не сумею впарить. У меня не купят, заподозрят подвох. Хотя какой полезный в хозяйстве предмет!

Виктория рассмеялась.

– Вы смешной!

– Продолжайте про «Арматику», – подсказал бесталанный продавец наручников.

– Итак, компании «Арматика», официальному дилеру нескольких заводов – производителей трубопроводной арматуры, требовался менеджер по продажам. Хороший оклад плюс безумные проценты. На это место они планировали взять тридцати-сорокалетнего мужчину с высшим техническим образованием.

– Как я понимаю, вы на эту должность подходили идеально, – улыбнулся майор.

– Постойте! Я тут разболталась… А вам, наверное, всё это не очень-то и интересно?

– Что вы, Виктория! – страстно воскликнул майор. – Безумно интересно!

Ему нравилось на неё смотреть, его завораживал её голос, он готов был просидеть в кафе до самого утра… Иными словами, никто не посмел бы упрекнуть майора Вершинина в том, что он поверхностно относится к работе со свидетелями.

– Правда? Ну тогда хорошо… В тот момент я уже окончательно осмелела и могла бы продать эскимосам снег, расфасованный в полиэтиленовые пакеты. Поэтому я просто заявилась в «Арматику» и продала им себя под видом тридцати-соракалетнего мужчины с высшим техническим образованием. Они даже и не заметили подвоха, – засмеялась Виктория. – Что и говорить, в продажах главное – не экономические или технические знания, а психология, густо замешанная на сексе.

– На сексе?! – вздрогнул майор.

– Я имею в виду только флирт, не пугайтесь. Я не занимаюсь сексом с клиентами, чтобы подбить их на грандиозный контракт.

«Зато занималась сексом с Померанцевым, – мысленно вздохнул Андрей. – Это ещё хуже!»

– А-а… – неопределённо протянул он.

– И вот уже несколько лет я работаю в «Арматике». Мотаюсь по всей стране, выявляю потребности, выстраиваю отношения, заключаю контракты. За эти годы компания увеличилась втрое, появились финские партнёры. А я хоть сейчас готова сдать кандидатский минимум на инженера-гидравлика… Да, последние полтора года – это мой ад. Но прошлые времена – до того, как случилось горе, – я вспоминаю с удовольствием. Открытия, интересные знакомства, ощущение собственной значимости – голова кружилась от успехов.

– Вы сказали, что утратили интерес к работе… Однако продолжаете искать новых клиентов. Сегодня вот чуть было не заключили выгодный договор. А почему?

– Не хочу подводить компанию, руководство. Они очень хорошо меня приняли, у нас отличный и дружный коллектив. И я многим им обязана. Когда случилось несчастье – погибла Яна и тут же умерла от инфаркта мама, – мои коллеги занимались похоронами, они всё взяли на себя. А потом пытались вернуть меня к жизни – постоянно теребили, не оставляли одну, грузили работой, отправляли то на семинар, то на тренинг…

…Давно уже был выпит кофе и съедены вафли, но разговор никак не заканчивался.

– А вы, Андрей… Готовы порадовать меня какой-нибудь новостью? Давайте откровенностью за откровенность. Как продвигается расследование? Что вам удалось выяснить? Прошло уже целых две недели, как… как застрелили… Игоря… – с трудом выдавила Виктория, её лицо сразу омрачилось.

«Козёл Померанцев своей смертью добавил мучений бедной девушке, – подумал майор. – Она переживает из-за него. Конечно, её постоянная печаль – отзвук страшной трагедии с дочерью. Но из-за Померанцева она тоже страдает. Всё-таки их что-то связывало, объединяло. Но что?! Разве могут быть точки соприкосновения у подозрительного скользкого типа и этой сероглазой мадонны?»

– Увы, – покаянно вздохнул майор. – Расследование продолжается, но пока рано говорить о результатах.

– Их нет? – расстроилась Виктория.

Андрей молча покачал головой.

– Значит, раскрыть преступление по горячим следам не удалось?

– Нет.

– А поезд? Вы выяснили, о каком поезде шла речь?

– Пока нет.

Девушка приуныла. Она смотрела на спутника с нескрываемым разочарованием.

– Не оправдал надежд? – понял майор.

– Не оправдал, – усмехнулась Виктория. – Но у вас есть шанс реабилитироваться. Работайте эффективнее. Узнайте хотя бы, из-за чего убили Игоря. Кому он помешал? Старайтесь, товарищ майор, больше старайтесь!

Девушка произнесла слова чарующим голосом и с такой сексуальной интонацией, что Андрей сразу ясно представил, как она обрабатывает клиентов. У них нет шансов увернуться от контракта, когда она произносит своим завораживающим голосом: «Коррозийная стойкость нашей дроссельной арматуры не имеет себе равных!»

Или что-то вроде того…

– Слушаюсь, товарищ генерал! – вполголоса отчеканил Андрей.

* * *

Ледяной ветер сбивал с ног, метель швыряла в лицо горсти колючего снега.

Лиза свернула к банку с зелёной вывеской, миновала стеклянные двери и оказалась в блаженном тепле. Сегодня по графику – акт кормления банкомата.

Лиза пристроилась в очередь, приготовила толстую пачку тысячных купюр. Каждый раз, засовывая в прорезь банкноты, она старалась не думать, чего ей стоило заработать эти деньги и как она могла бы их использовать. Но ничего не получалось – бессильная злоба кнутом полосовала Лизино сердце.

Целый месяц ей приходилось крутиться, экономить, работать по ночам, отказывать себе во всём, трястись над каждым рублём, чтобы собрать необходимую сумму. И, конечно, всегда рядом с банкоматом, алчно пожирающим её кровные денежки, витал ненавистный образ Игоря Померанцева. Это он, мерзавец и урод, обрёк Лизу на долгие годы рабства…

Как же она ненавидела Померанцева!

Странно… Почему и сейчас она ненавидит его по-прежнему, ведь бесчестный негодяй уже мёртв?

«Надо гнать от себя все эти мысли, – твёрдо решила Лиза. – Они портят мне настроение и лишают сил. Нельзя думать на эту тему. Всё идёт как идёт. И в конце концов я выпутаюсь из этой истории. Осталось совсем немного. Не хочу прийти к победному финалу в образе фурии, иссушенной злостью и ненавистью. Когда я злюсь на Померанцева, позволяю ему даже из могилы одерживать надо мной верх! Но ведь он – труп! Он кормит червей, а я здесь, наверху! И буду радоваться каждому новому дню. Я всё равно выйду победителем из этого сражения!»