Текст книги "Домик номер шестнадцать (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
А вот когда узнала, куда они летят, не выдержала и завизжала от восторга, повиснув на шее Миши. Париж! Так банально, что даже прекрасно. Великолепно! С ума сойти! На сутки в Париж – это даже прекрасней, чем в Доминикану по горящей путёвке на две недели. Тем более, Альбина никогда там не была, а в ближайшее время и не мечтала.
Чудеса начались, когда оказалось, что летят они бизнес-классом. Самым настоящим! Настолько вежливо с Альбиной, кажется, не общались никогда в жизни. Она чувствовала себя диснеевской принцессой в предвкушении волшебства. Когда самолёт приземлился, Альбине стало даже жалко, что полёт окончен.
В машине, мчавшейся по незнакомой местности, Альбина не отрывала взгляда от окна. Ей всё нравилось и всё приводило в восторг. Может быть, Альбина вела себя глупо, но не было никаких сил оставаться сдержанной. Да, она не бла-го-вос-пи-тан-ная! Зато счастливая здесь и сейчас. К тому же, Альбина не с кем-нибудь, а с Мишей, она при нём ела огромный биг-кинг, а это уже заявочка на душевную близость!
Когда же подъехали к отелю, Альбина поняла, что она не диснеевская принцесса, она – Императрица, именно так, с заглавной буквы. Конечно, Альбина не знала Париж, понятия не имела, в каком округе находится, даже название не успела прочитать на входе, но обомлеть она успела, как и понять, что отель далеко не средней руки.
«Регина Лувр» – прочитала она у стойки регистрации. Но не предполагаемая стоимость номера сразила Альбину, об этом она подумать не успела, а то, что именно такой отель она выбрала бы, если бы имела такую возможность. Скорей всего, есть отели дороже, точно множество дешевле, но этот… «Регина Лувр» открыли, зная наверняка все предпочтения Альбины Ивановой и даже её детские мечты. Обожаемый Альбиной неоклассицизм с элементами модерна, цветовые решения и вид из окон номера. Альбина была готова разрыдаться от восторга стоя посредине великолепного номера, смотря на не менее великолепного мужчину рядом. Невозможно не влюбиться!
– Милая, – Миша улыбался, глядя на спутницу. – Ты собиралась за своим подарком, пойдём, а то опоздаем.
– Я не выйду из этого номера, – заявила Альбина. – Готова умереть здесь.
– Умереть я тебе не дам, а выйти всё равно придётся. Неужели ты не хочешь на фоне Эйфелевой башни селфи…
– Гусары, молчать! – взвизгнула Альбина вспомнив слова песни.
Матерящийся Михаил Розенберг – нечто выходящее за рамки понимания. Нет! Тем более, не в этих божественных интерьерах.
– Серьёзно, мы в Париже. В Париже, милая, – он подошёл близко-близко, провёл ладонями по лицу и оставил лёгкий поцелуй на губах. – Ты никогда себе не простишь, если не выйдешь из номера. Мы в Па-ри-же.
– В Париже, – повторила Альбина. – Париж, – прокатала слово языком. – Париж, – распробовала на вкус. – Париж! – Альбина вроде бы до конца поверила в происходящее.
По музеям Альбина решила не ходить, да и времени не оставалось, день близился к вечеру, а вот погулять хотелось. И они ходили, держались за руки, разговаривали, целовались, стоя посреди пешеходных зон. Забрели в небольшую кофейню, пили самый ароматный и вкусный кофе, какой только пробовала Альбина, наслаждались парфе и взяли с собой птифур, уж очень соблазнительно выглядели маленькие пирожные, Альбина не смогла отказать себе, даже на сытый желудок.
– Пришли.
Михаил остановился у стеклянных дверей, и Альбина замерла, всерьёз забыла, как дышать. Мише пришлось легонько похлопать по спине Альбины, иначе она точно умерла бы от самопроизвольной асфиксии, если такая бывает.
Они стояли перед дверями рая. Мекки. Фирменного магазина «Шанель». Существует ли женщина от семи лет и до ста семи, не мечтающая о сумочке Шанель. Даже если женщине необходимо работать всю свою жизнь, при этом не пить и не есть для того, чтобы купить такую сумочку, даже если она и вовсе не знает о существовании модельного дома «Шанель» и ничего не слышала о блистательной Коко Шанель, она мечтает об этой сумочке. На подсознании. В третьем слое снов.
Альбина не была исключением, она даже сообщила об этом Михаилу при подлёте к Парижу, правда, как шутку или вызов, и вот она рядом с этим местом. Сюда приходил красавчик Гаспар Ульель, а теперь стоит Альбина.
Как же страшно зайти, да и одета не по случаю, обыкновенные джинсы, бомбер, тимберлейки пшеничного цвета на ногах.
Альбина расправила плечи и вошла в двери. Последующие два часа она провела в полубреде, полуобморочном состоянии. Не могла восхищаться и выбирать. Не могла думать о том, как выглядит со стороны, особенно в глазах Миши. Какая разница, как она выглядит, что подумают консультанты и сам Розенберг. Это были два часа личного рая для Ивановой Альбины.
Своими глазами она увидела знаменитую сумочку 2.55, ту самую, ставшую легендой, непобедимой классикой. Бесподобную, что там – божественную!
В отель возвращались молча, Альбина глазела по сторонам, пребывая в приятном трансе, а Миша молчал за компанию. Поднялись в номер всё в том же молчании. Альбина уселась на канапе, стоящее у окна, и закрыла глаза.
– Почему ты отказалась от сумочки? – Миша вывел из транса, присев напротив, обхватив ладонями, спрятав, как в ракушке, небольшие кисти Альбины.
– Миш, ты с ума сошёл, зачем мне сумка за половину миллиона?
– Ты хотела, – пожал плечами.
– Это мечта, я просто так сказала.
– Разве мечты не должны сбываться?
– Куда я буду ходить с этой сумочкой, подумай сам. В садик за Олесей или на работу? У меня машина дешевле стоит! И потом, ты – не золотая антилопа, чтобы тратить столько. Часы, перелёт, отель. Миш, я умею считать, это всё ненормально дорого, сумочка никак не вписывается.
– Милая, я люблю тебя и хочу баловать, хочу возить в Париж и Карловы Вары, на Бора-Бора или в Альпы, куда захочешь. Хочу покупать тебе сумочки с серийным номером и заниматься с любовью в лучших отелях мира.
Альбина внимательно посмотрела на Михаила, не похоже, что лукавит, искренне говорит. Смотрит так пронзительно, что хочется заплакать. И самое ужасное, что Альбина тоже его любит. И дело вовсе не в Париже и отеле «Регина Лувр», и не в… Нужны ли любви причины.
– С ума сойти… это магия Парижа, – проговорила тихо. – Точно. Париж! В Париже обязательно нужно влюбляться! – улыбнулась. – Бог с ней, с сумочкой.
– Я подарю тебе её на пятилетие нашей свадьбы, – Михаил резко встал. – А пока в душ, нас ждёт незабываемый ужин и прогулка по ночному Парижу, надеюсь, вечернее платье ты взяла?
Ужинали в ресторане недалеко от отеля, с видом на ночной город, который всё так же шумел, жил, дышал полной грудью, как и днём.
Альбина не верила себе, что это она, Альбина Иванова, в центре Парижа ест нисуаз, кок-а-вин и даже луковый суп, как не попробовать. Пьёт вино, а рядом с ней ужинает красивый мужчина. Не только красивый, Михаил ещё интересный собеседник, внимательный слушатель, галантный кавалер, лучший любовник. Можно до бесконечности перечислять достоинства Михаила Розенберга, и всё равно найдётся ещё несколько неожиданных.
Да, это всё тот же Розенберг, но здесь и сейчас он настолько бесподобен, что Альбина чувствовала себя влюблённой, как в первый раз.
– Какая у тебя жизнь красивая, – сказала Альбина. – Сегодня в Париже, на прошлой неделе в Милане.
– В Милан я не скоро попаду, если только к лету, с тобой, – подмигнул Михаил. – Хочешь в Милан, милая?
– Хочу, – согласилась Альбина. – Позволяю обойтись без такой роскоши.
– Тебе же нравится.
– Ещё бы!
Как это может не нравиться?! И Париж, и отель, и ресторан, и Михаил, и сумочка 2.55, которую держала в руках Альбина. В своих руках. Сумочку Шанель! Так и хочется прокричать на весь ресторан «Йохо!».
– Значит, решено. Летом вырвемся в Милан, на несколько дней, суток мало.
– Естественно, мало, – невольно фыркнула Альбина, не хотела показывать собственную ревность, не удалось. Ревновать Мишу, как приручать ветер – бесполезно.
В Милане жила Мишина бывшая жена, Софа. Естественно, он не откажет себе и встретится с ней в горизонтальной плоскости.
– Спроси, – Миша внимательно посмотрел на Альбину. – Я отвечу на любой вопрос, – подмигнул.
Что спрашивать? Про Софу? Альбина скорее откусит себе палец, чем признается в ревности к ней. А ещё лучше откусить палец Михаилу, так будет честнее. Не Альбина встречается с бывшей женой. У неё и жены-то никогда не было.
– Тогда я скажу, – поднял бокал на тонкой ножке, отсалютовал и продолжил: – Софа улетела в Штаты, контракт на пять лет. Будет приезжать в Россию не чаще раза в год, а детей я, пожалуй, не готов пока везти в Штаты. Трансатлантический перелёт... у некоторых дети с рождения летают, а я боюсь, будет тяжело, ретроград, – извиняюще улыбнулся.
– Ты не ребёнок, можешь и слетать ради такой женщины, – не удержалась Альбина.
– Ради этой женщины, милая, я бы не стал добираться на соседнюю улицу, не то, что лететь на другой край земли.
– Ой, что же изменилось? – издеваясь, пропела Альбина.
Столько лет после развода встречался, а сейчас что-то переменилось? Не иначе полюса Земли поменялись местами! Кстати, а сколько лет после развода?
– Миш, а ты когда развёлся? Это из-за аварии?
Розенберг не любил эту тему, никогда не говорил об этом, Альбина знала только то, что рассказала Роза, а она тоже не владела информацией в полной мере. Любопытство не порок, Альбине просто любопытно, ничего личного, как говорится.
– Пожалуй, не стоит тащить этот хвост в наши с тобой отношения. Я расскажу один раз, только для того, чтобы ты больше не ревновала. Не к Софе.
– Надо мне ревновать! – Альбина округлила глаза в возмущении. Не собиралась она ревновать, может, самую малость, совсем чуть-чуть. И совсем незаметно.
– Я на всякий случай, – примирительно улыбнулся Миша.
На языке у него точно вертелось что-то язвительное, но он промолчал. Надо же. Это удивляло больше всего Парижа и отеля «Регина Лувр» вместе взятых, помноженных на сумочку 2.55 от Шанель.
– Развелись мы, – продолжил Михаил, – пять лет назад. Светочке было месяца три или четыре, Даниилу два года. Софа всегда была амбициозной женщиной, целеустремлённой. Откровенно говоря, я до сих пор не понимаю, зачем ей понадобился второй ребёнок... – потёр переносицу. – Я счастлив, что есть Светочка, но инициатива с рождением второго целиком и полностью принадлежала Софе. Мне бы и в голову не пришло. Даниил был ещё маленький, должен быть перерыв между родами, да и отношения у нас с Софой не складывались. Но... Светочка родилась, за время беременности произошёл окончательный разлад, что не удивительно, дети не могут сплотить чужеродное, только усугубить ситуацию. Я нашёл себе отвлечение, – посмотрел на Альбину. – Эй, не надо делать такие глаза! Женатые мужики находят любовниц, особенно когда дома ничего, кроме орущих младенцев и претензий не ждёт, я не единственный в своём роде.
– А вот это точно! – Альбина сморщилась, как от кислого.
– Итак, у меня была любовница, Софа сходила с ума от материнства, дома, кастрюль, ползунков. Матримониальные устои ей искренне чужды. Узнав об Ольге...
– Грымзе? Грымза разбила твою семью?! Ого!
– Как некультурно, – Михаил засмеялся, – так об Ольге Алексеевне. Грымза... точно, иногда она бывает ещё той «грымзой», – усмехнулся. – Софа узнала об Ольге и в тот же день подала на развод. Я не спорил. Дети остались со мной, вернее сказать, с моей матерью, Софа занялась своей жизнью, но приходила каждый день, иногда оставалась на ночь, если было нужно. К зиме ей предложили работу в Милане, о ней она мечтала многие годы. Мы всё обговорили, она улетела, оставив детей со мной. Работать в полную силу с двумя младенцами на руках практически невозможно. Вот и вся история.
– А после аварии она не возвращалась? Совсем?
– В аварию мы с Даниилом попали зимой, гололёд, плохая видимость, пригород. А приехала она летом, на две недели. Даниил тогда был на реабилитации с мамой, а я весело проводил время в постели, как говорится, двадцать четыре на семь, и ненавидел вид из моего окна, он всегда был перед глазами. Через год я уже уверенно передвигался по квартире, учился готовить, делать генеральную уборку, вязать крючком, вышивать, всё, что может разработать мелкую и крупную моторику. Потом вернулся к делам, кажется, в тот день Матвей напился. Ох и не любит он бумажную волокиту, работу с договорами, предварительными соглашениями. Хорошо, что есть Рита, иначе бы школа «Русский богатырь» точно нарушила бы какой-нибудь бумажно-чиновничий регламент.
Михаил специально закончил Ритой и чиновничьим регламентом, не хотел слышать сочувствия, да и вообще, долго обсуждать эту тему. Альбина поняла это, желание игнорировать неприятную тему естественное для человека.
– Если откровенно, я понятия не имею, почему я с ней спал до сих пор, – пожал плечами Миша. – Наверное, дань постоянству.
– Что?!
Альбина засмеялась. Постоянный Михаил Розенберг – такой же сюр, как белый медведь, играющий на балалайке где-нибудь в тропиках.
– Что? – он улыбнулся широко и открыто. – Я ужасно постоянен в своём выборе женщин.
– Не надо мне заливать про моногамность Михаила Розенберга, – Альбина ничего не могла поделать, она смеялась, как шальная.
– Я сказал «постоянен в выборе женщин», а не моногамен.
– О, это всё решает, – засияла Альбина.
Глава 15. Михаил
Они гуляли весь вечер и почти всю ночь. Никогда Париж, а тем более ночной, не вызывал у Михаила восторг. Пожалуй, в первые его поездки присутствовал живой интерес. Потом город превратился в список любимых ресторанчиков, где можно быстро перекусить, оживлённые кварталы исторического центра и тихие, лишённые парадности, узкие улочки. Париж для Михаила из города любви превратился в город эмигрантов.
До того момента, пока в нём не появилась Альбина. Удивительно, но хмурая Сена, уже не зимняя, но ещё не весенняя, стала казаться ярче и словно чище, а площадь Каррузель, обычно серая – заиграла ночной иллюминацией. Внезапное предложение Альбины прогуляться ночью по кварталу Марэ – одному из самых старых кварталов Парижа, – посмотреть Королевскую площадь, побродить по Еврейскому кварталу, увидеть музей современного искусства Жоржа Помпиду, Церковь Сен-Поль-Сен-Луи и особняк Сюлли, всё это под фонарями, и вовсе превратило спонтанное решение рвануть в Париж в ожившую сказку. А может, Михаил был неисправимым романтиком. Или становился таким рядом с Альбиной.
Альбина задремала в такси, уткнувшись в шею Миши, таксист араб чертыхался на дорожное движение, а Михаил улыбался, как чумной.
В номер Альбина забрела, пошатываясь от усталости. Скинула тимберленды и протопала к широкой кровати, чтобы свалиться на неё поперёк с блаженным стоном.
– Как же я устала, – довольно пробормотала Альбина, обхватывая подушку, устраиваясь удобней.
Михаил упал рядом, блаженно закрыв глаза. Гудели ноги, голова, чертовски хотелось спать. Вот тебе и романтическая ночь в Париже. Он покосился на Альбину, та уже сладко спала, прижимая к себе подушку и блаженно улыбаясь. Чем не романтика?
Он тихо встал, разделся, попытался раздеть спутницу. Она не оказывала сопротивления, поднимала руки, ёрзала попой, помогая стащить джинсы, а потом посмотрела полусонными глазами, накинулась с объятьями и словами: «Какой хороший!» и, повиснув на мужской шее, упала обратно в постель. В этот раз роль подушки выполнял Михаил, пожалуй, лучшая роль в его жизни на сегодняшний день, вернее ночь.
Это Парижское утро было похоже на Питерское, такое же позднее, такое же хмурое и дождливое. Наполовину распахнутые тяжёлые гардины пропускали уличный сумрак, капли стекали по стеклу, оставляя незамысловатые узоры. Пересекающиеся тропинки, бегущие дорожки из воды сверху вниз… Уютно тихо.
Однажды в жизни Михаила уже было такое утро, неспешное и тягучее. Тогда, поддавшись настроению, он загадал больше подобных неспешный пробуждений рядом с женщиной-куницей. Сбылось?
Когда Михаил вернулся из ванной, Альбина уже ходила по номеру, разглядывая детали интерьера. Увидев Михаила, улыбнулась, юркнула в дверь, из которой он только вышел, и щёлкнула защёлкой. Михаил улыбнулся. Женские секреты. Альбина не была поклонницей «естественной» красоты, хотя, бесспорно, с её внешностью и красотой могла себе позволить.
– Милая, я закажу завтрак в номер? – спросил через дверь. Наверное, со стороны он выглядел глупо, стоя под дверями ванной комнаты, в номере, за который он заплатил. Как опоздавший на уроки старшеклассник под дверями завуча.
– Угум-с, – раздалось из-за двери, судя по тону, утвердительное, выражая согласие откушать в номере. Михаил качнул головой, ухмыльнулся, как кот, смотрящий на открытую банку со сливками в зоне доступа, даже облизнулся и направился заказывать завтрак.
К тому времени, как в номер доставили еду, Альбина вышла из ванной, сверкнув глазами, не забыв покрутиться – покрасоваться перед Михаилом, демонстрируя все сильные стороны себя. Короткий полупрозрачный пеньюар провоцирующего, ярко-алого цвета, подчёркивающего белизну кожи и светлые волосы, не скрывающий трусики с капелькой кристалла у копчика над откровенным вырезом. На грани вульгарности, по которой легко проходила Беляночка, лавируя, как ловкий и удачливый штурман в фарватере.
У Михаила пропал аппетит. Мгновенно. Он пожирал глазами женщину, крутящуюся перед ним. Её предложение выглядело куда аппетитней, чем завтрак.
– Вкусно, – Альбина повела носом и на цыпочках прошла к столу, облизываясь на ходу. У Михаила перехватило дыхание. Альбина поочерёдно подняла клоши.
– Никогда не была настолько голодна, – сообщила блондинка. – Какой вкусный блинчик! А круасан, вон тот, с шоколадом, чур, мой!
– Я не покушаюсь, милая! – Михаил поднял руки в поражении и засмеялся. Проголодалась.
Невозможно не восхититься женщиной, которая ест с аппетитом. А может, это потому, что эта женщина его. Или потому, что его женщина сидит напротив в красном неглиже. Или от того, что он любит её. Любит эту безбашенную красавицу и ничего не может с этим поделать, и главное, не желает.
Михаил подождал, пока Альбина доест, сам он ограничился кофе и кусочками сыра, странно, но аппетита не было. Впрочем, Михаила волновал голод совсем иного плана, и его круассаном с шоколадом и блинчиком с бананом не погасишь.
Он встал, пока Альбина смотрела в окно, задумавшись о чём-то своём. Подошёл вплотную к женщине, она подняла лицо, улыбнулась. Терпение Михаила, каким бы ни было, в этот момент закончилось.
От губ Альбины пахло капучино, шоколадом, бананом, сладким утром в Париже.
Михаил хотел быть сдержанней, не вышло. Один глоток дурманящего аромата, и потерял голову. Вихрь впечатлений за последние сутки достиг своего максимума, сконцентрировался на одной-единственной женщине, в одном единственном месте – её губах. Ему было необходимо целовать её так же, как дышать и даже сильнее, жажда близости именно с этой женщиной методично превращалась в рефлекс, основной и самый важный инстинкт.
Поцелуй, начинавшийся как неспешный, пожелание доброго утра, быстро перерастал в страстный, почти неконтролируемый. Не хватало воздуха и места. Стол казался слишком маленьким, не надёжным, пара стульев в стиле неоклассицизма – тем более.
– Милая, – с трудом оторвавшись от единственного источника воздуха, питания, жизни, хрипло проговорил Михаил и показал глазами куда-то в сторону кровати, приглашая туда Альбину, закончить начатое.
Альбина, кажется, согласно кивнула, но всё завершилось тем, что Михаил сидел на стуле, отодвинув ногой злосчастный стол с приборами и остатками завтрака, Альбина же уселась сверху и беспардонно углубила поцелуй. Женские руки огладили шею, царапали ноготками по затылку, а потом спускались по плечам. Михаил едва не задохнулся. Маленькая грудь под кружевом тёрлась по уже обнажённой груди Михаила, задевая все чувствительные точки одновременно, скользя по телу, превращая каждую клетку в эрогенную зону.
Альбина дёрнула пояс халата Михаила, тот распахнулся. Михаил услышал какой-то восторженный звук, больше похожий на судорожный вдох и хрипловатый писк.
– Почему ты молчал, что без белья? – пробурчала Альбина, хищно сверкнув белоснежными зубками.
– Я не принимаю душ в белье, – Михаил попытался улыбнуться, но, по большей части, он смотрел на женщину, сидевшую на его коленях, свесив ноги с двух сторон от его ног.
– О, о, о! Какая потрясающая привычка, а почему я о ней не знаю? – промурлыкала Альбина. Куницы умеют мурлыкать? А, неважно! Если женщина-куница Альбина Иванова – она определённо может то, что другие не умеют.
– Ты не принимала со мной ванну. Никогда, – Михаил улыбнулся, прошептав в губы, вдыхая запах капучино, ещё ощутимый, но больше пахло желанием.
– Какое упущение, – Альбина качнула головой и отправилась губами по груди Михаила, постепенно стекая вниз, потираясь и мурлыча.
Миша откинулся на спинку. Изначально он не планировал минет, даже не думал о нём, насколько возможно не думать об оральных ласках, глядя на Альбину и её ротик, с аппетитом поглощающий круассан. На кончик языка, облизывающий губы. Как озабоченный подросток, видящий во всём сексуальные намёки. Не планировал, но и не отказывался. Не в этой жизни. Не он.
Альбина умела, хотела, не отказывала в первую очередь себе, а кто Михаил такой, чтобы спорить. Михаил смотрел, как заворожённый, на губы, обхватившие головку, скользившие по стволу, почти до основания и обратно, к головке, чтобы снова опуститься к основанию, потом отпустить, облизать, как таявшее мороженое, ударить жёстким языком по головке и опять втянуть в рот. Бесконечно долго и так же бесконечно приятно.
– Милая, – прошептал, когда понял, что старания не останутся не вознаграждены. Он был близок к финалу, а это не входило в его планы. Надавил на плечи, отодвигая женщину. Альбина недовольно что-то буркнула и зыркнула на Михаила, прищурившись.
– Позже, – всё, что смог проговорить Михаил, вставая, одновременно приподнимая Альбину, она ухватилась за плечи, а потом закинула ноги вокруг талии, тем самым соглашаясь на всё, что бы ни предложил Михаил.
Бесконечно долгое путешествие к кровати и, как итог, женщина в красном на белых простынях. У Михаила хватило выдержки налюбоваться ею, а у Альбины – сил наблюдать из-под ресниц за восхищением Миши, на довольную улыбку и хитрый взгляд.
– Второй раунд, милая, – Михаил огладил глазами каждый изгиб любимого тела прежде, чем повторить то же самое руками, а потом и языком.
Каждая клеточка бесподобного тела была залюблена Михаилом до умопомрачения, её ли или своего, неважно. Альбина протяжно, потом и громко стонала, глубоко дышала и в нетерпении хваталась за Михаила, как за единственный источник жизни. Ему и этого было мало, он, как вампир, впитывал нетерпение Альбины, её желание, перетекающее в похоть, питался ответными ласками, энергией, повисшей в номере отеля «Регина Лувр», как гипнотический морок.
Он вошёл лишь после третьего оргазма женщины, после её слёз, требований и попыток угроз. Вошёл и больше не контролировал себя ни единого мига. Вколачивал, ввинчивал, двигался, сошёл с ума, потерялся для этого мира и так и не нашёлся в параллельном. Остался где-то в эфире, за чёртовой областью инверсии.
– Я в ванну, – заявила Альбина после того, как молча пролежала почти полтора часа, тихонько вздыхая и время от времени бросая довольный взгляд на Михаила.
Эта женщина умеет молчать? Удивительно, всего-то и надо – привезти в Париж, гулять половину ночи по городу, а утром заставить изнемогать и требовать продолжения немедленно, прекратить издевательства, а сделать это. Да, да. Именно «это». Альбина Иванова не станет требовать её трахнуть, слишком грубо для красавицы блондинки. Она трахнет сама, кого угодно и когда ей этого захочется…
– Ты со мной, – объявила Альбина и направилась в ванную комнату, придерживая простынь вокруг себя. Даже не обернулась посмотреть, идёт ли Михаил. Знала – идёт. Идёт и любуется своей женщиной. Восхищается.
– Буду смотреть, как ты принимаешь ванну, в белье или без, – проговорила двери в ванную и широко распахнула её.
Отлично. Она всё-таки решила его трахнуть. И она сделает «это». Что ж, долг платежом красен. Очередь Михаила стонать и умолять.
Хорошо, что самолёт к ночи… У него есть шанс вернуться живым из ванной комнаты номера в Париже.
