355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталия Ларионова » Шестая печать » Текст книги (страница 14)
Шестая печать
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 03:09

Текст книги "Шестая печать"


Автор книги: Наталия Ларионова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Сергей, видите ли, предмет которым вы владеете, имеет двойственную сущность, с одной стороны имея собственную ценность, с другой он совместно символом, определяющим статус его владельца. Существует определенный порядок преемственности владельцев. И именно в этом состоялись те споры, о которых я упоминал ранее. Владея им, вы стали Хранителем.

– Анджело, я извиняюсь, что перебил вас, но в языковых тонкостях мне хотелось бы уточнить. Вы сказали Хранителем – это имеется в виду собственником.

– Нет, Сергей именно Хранителем – потому что это одна из шести Печатей и за все века их существования ими не владели. Не хранили Хранители Печатей.

– Анджело, если я сейчас скажу, что все понял, то вы будете смеяться еще больше, чем раньше. Но одно мне понятно, если и попрошу вас разъяснить мне все в подробностях, то нам лучше прямо сейчас оборудовать стоянку под ближайшей елкой и приготовиться прожить на ней с неделю. Но все же я постараюсь задать те вопросы, которые меня занимают больше всего.

– Конечно Сергей.

– Скажите, а как вы вообще узнали, что у меня находится эта пластинка.

– Виной тому ваши изыскания в области геральдики. Как только появились рисунки герба, нам стало понятно, что шестая печать найдена и находится у вас.

– Но чей же это герб?

– Ваш.

– Мой? – я остановился, ничего не понимая – но у меня никогда не было герба, и вообще до недавнего времени я и не подозревал о существовании геральдики, как таковой.

– Я, наверное, не совсем корректно выразился. Это герб Хранителя шестой печати. Видите ли, он существует в единственном экземпляре на печати и его рисунок хранится у нас.

– Но ведь могло быть, что я случайно его составил.

– Мы тщательно изучили и эту возможность и пришли к выводу, что можем ее исключить.

– А если я захочу отказаться от всего этого.

– Немного зная вас, не думаю. Но, если все же это произойдет, то я буду вас просить соблюсти определенные условности, связанные с передачей печати.

Мы молча пошли дальше. Я только теперь задумался о будущем. Но в голове вертелась одна единственная мысль – теперь, когда у меня есть деньги, я смогу найти Кьяру, а все остальное, куда привал выведет – туда и выведет. Я посмотрел на Анджело. Он же не замечал моего взгляда, заинтересованно наблюдал охоту Стена на белок. Вообще-то зрелище было хоть куда, особенно для человека видящего это представление впервые. Для начала Стен поднимал голову, и с выражением несмышленого щенка осматривался по сторонам, высматривая белку, а затем с грацией гиппопотама скакал по кустам, громко топал и ломал ветки. Когда же белка взлетала на дерево, он садился и с обиженным выражением смотрел некоторое время на нее, как бы ожидая, а может она все же спустится обратно. Не решаясь беспокоить его, я приготовился смотреть этот цирк вместе с ним. Но Анджело, очевидно, почувствовал, что я, готов продолжить разговор, повернулся ко мне.

– Ну и как?

– Трудно сказать, не имея представления, чего от тебя ожидают. Да и к тому же, почему-то после сорока начинаешь задумываться, – а справлюсь ли я, когда тебе предлагают очередную работу.

– В таком случае, с вашего разрешения мы продолжим наш разговор уже в Риме, где я буду ждать вас в конце недели.

Мы повернули в сторону дома и медленно пошли обратно. Тут я вспомнил, что мои визовые проблемы не позволят мне прибыть вовремя на встречу.

– Анджело я даже не знаю. Как сказать, но дело в том, что в конце недели я, скорее всего не смогу попасть в Рим. У меня истек срок действия Шенгенской визы, а оформление новой, и при благоприятных условиях занимающее две недели из-за местных бюрократов, вообще невесть, сколько времени займет.

– Что же Сергей, ваш новый статус позволяет вам забыть обо всех этих мелких проблемах. Давайте так. Завтра утром к вам зайдет мое доверенное лицо, вы отдадите ему паспорт, и вечером он привезет его вам полностью оформленным.

Спустившись к городу, мы попрощались, и мы со Стеном пошли домой. Придя, я достал письмо и еще раз перечитал его. Потом достал пластинку и для чего-то положил ее на письмо. Если я и ожидал, что после всего происходящего, она как-то изменится, то этого не произошло. Печать оставалась все такой же, как и в тот момент, когда я ее отчистил от наслоений вековой грязи. Сам не зная почему, я положил ее в карман и, оставив, Стена дома пошел прогуляться по городу.

Проходя мимо лавки скорняка, я обратил внимание на лежащий у него на прилавке, не то кошелек, не то сумочку для документов, Иначе говоря, это были два кожаных прямоугольника сшитые между собой тонким кожаным шнурком с клапаном предназначенный для ношения на шее, Размер меня удовлетворял и я, купив этот футляр, тут же спрятал в него печать и повесил себе на шею. Бесцельно блуждая по городу, я пытался представить свою дальнейшую жизнь, однако еще недавно казавшийся идеальным для жизни, сегодня он только навевал на меня тоску, а в его узких каменных улочках я особенно остро ощущал одиночество.

Вечером мне позвонил Джей.

– Сергей, я вынужден извиниться перед тобой за то, что приношу плохие новости. Видишь ли, твои коллеги пустили в ход с одной стороны все рычаги давления, а с другой предложили моему редактору компенсацию за отказ от предоставления прав на публикацию другим газетам и журналам.

– Честно говоря, мне это безразлично, все уже пришло в движение и дальнейший скандал в прессе или его отсутствие уже ничего не меняют. Но как же ты, мой друг, твой редактор получил свою компенсацию, мои дела пошли в гору, а ты выходит, остаешься пострадавшим.

– Ну что ты Сергей, – Джей кокетливо замялся, – я ведь обладаю авторскими правами на фотографии, и они надо сказать, не скупясь, заплатили мне за них.

– В таком случае желаю тебе удачи.

– Я тоже желаю тебе счастливого завершения твоих дел. А еще я хотел сказать, если ты вымыслишь еще какую авантюру, сразу звони – прилечу хоть на край света.

Утром я только собрался выпить чашку кофе, как раздался звонок в дверь. Ругаясь про себя страшными словами, я думаю, меня смогут понять все, кто пьет утром кофе, я пошел открывать дверь. Передо мной стоял улыбающийся мужчина в строгом костюме. Похоже, моя квартира становится местом, какого то паломничества подумал я.

– Извините за столь ранний визит. Я секретарь посольства Италии и меня попросили помочь вам с оформлением виз. Вы ведь сеньор Попов? – добавил он видно обратив внимание на недоумение написанное у меня на лице.

– Да это я. Может быть, зайдете на чашечку кофе?

– Нет, нет, я на одну минуточку, взять ваш паспорт.

Я, удивляясь сам себе, принес паспорт и вручил ему. Еще в советские времена нас приучали никогда не давать паспорт в чужие руки, да и сегодня пресса была полна жуткими историями о преступлениях совершаемых с чужими документами. Он распрощался и быстро ушел, пообещав в конце дня завезти паспорт обратно.


* * *

– Святой отец Джамелли?

– А это вы мой дорогой доктор. Вот видите, я был прав, и мой телефон вам пригодился.

– Простите меня святой инквизитор, но я же не знал, кто вы.

– Надо больше доверять людям сеньор Провинциал, люди наше главное богатство. А теперь к делу. Расскажите мне, пожалуйста, все, что вам удалось собрать по данному делу. А копии всех бумаг и ваших отчетов Генералу отправьте мне с курьером. И если вас не затруднит, называйте меня председателем Священного Суда.


* * *

Вечером, после того как вновь улыбающийся секретарь занес мне паспорт с уже оформленной визой я занялся сборами. Прежде всего, я собрал все свои бумаги, взял словарь Ожегова, тетрадь Руджеро и найденный пергамент, затем сложил все компьютерные принадлежности. Все это заняло у меня десять минут, а затем остаток вечера я пытался составить приблизительный перечень того, что мне взять из одежды.

Я уже давно не утруждал себя какими-либо изысками в гардеробе. В итоге одежда для прогулок, одежда для поездок, одежда для официальных визитов выглядела совершенно одинаково – джинсы, джинсовая рубашка, свободный свитер, джинсовая куртка. Виной тому, очевидно, то, что во времена моей молодости джинсовая одежда была плохо доступна, а с другой стороны, подобный стиль одежды, подразумевая и более свободный стиль поведения. Другими словами на официальные визиты одеть мне было нечего. Бросив это безнадежное занятие, я решил купить себе гардероб завтра же в Праге, заночевать там же, а в пятницу утром улететь в Рим.

Намеченный мной поход по магазинам с целью составить себе гардероб превратился в сплошную головную боль. Своего мохнатого друга я оставил в гостинце не очень то, рассчитывая на его помощь в выборе костюма.

Зная, что большинство дорогих магазинов находится на Прикопе, именно туда я и направился в первую очередь.

Уже после посещения третьего магазина, мне захотелось все бросить и отправиться я на встречу, как есть в джинсовом костюме. Везде повторялось одно и то же. Скучающие девушки в форменной одежде набрасывались на меня, старательно убеждая, что мне именно этот костюм, на который я случайно обратил внимание, мне будет очень к лицу, что я в нем буду выглядеть на все сто и смогу пойти куда угодно.

Они порой были так убедительны, что может быть я им не поверил бы, если бы не одно но. Во времена давние, когда мне довелось носить костюмы, все их для меня шил портной дядя Коля. У него не была запатентована торговая марка «Дядя Коля» и своего модного салона не было, но он, хоть и использовал это свое мастерство для дополнительного заработка, но мастером он был высочайшего класса и любой костюм он не просто шил, а строил, создавал, как произведение искусства.

Итогом стало то, что, купив три хлопковых белых рубашки очень хорошей выработки, которые неизвестно как здесь оказались, после этого нашел не модные, но вполне удобные мне брюки и уже решив никуда дальше не бегать, и здесь же купил темный костюм и пару галстуков, причем изрядно повеселился, когда в их подборе мне пытались помочь продавцы даже приблизительно не представляющие как они завязываются.

Бросив покупки в машину, я, наконец, сообразил, что мне понадобится еще дорожная сумка или чемодан для перевозки всего этого. Эту мелочь я решил не превращать в проблему и купил первый попавшийся мне на глаза чемодан с колесиками.

Поставив машину на платную стоянку в гаражном комплексе, мы втроем – я, рядом Стен и сзади тянущийся, влияющий и вообще безобразно себя ведущий чемодан на веревочке.

После регистрации, где и, наконец, избавился от этого стало управляемого монстра, мы со Стеном прошли в зал отлетов. Стен никогда в своей жизни не летавший на самолетах был настолько поглощен все окружающим, что полностью забыл о наморднике, который мне пришлось на него одеть. Любопытство его было столь сильно, что мне порой казалось, что он полностью забыл обо мне. Успокоился он только в салоне самолета, где улегся возле моих ног и задремал, утомленный обилием впечатлений.

Благодаря тому, что салон первого класса предоставлял нам возможность комфортно расположиться, перелет не принес мне ни каких неудобств. Да и стюардесса, вначале с опаской поглядывавшая на Стена, к концу полета она воспринимала его так, словно он был большой плюшевой игрушкой.

Получив свой чемодан и пройдя таможенный пункт, мы со Стеном вышли в аэропорт. Еще вчера, когда я позвонил по оставленному Анджело телефону и назвал рейс, которым прилетаю, мне пообещали, что меня обязательно встретят. И вот сейчас я стоял возле выхода из зоны прилета и осматривался по сторонам, пытаясь найти где-нибудь табличку со своим именем.

– Сеньор Попов? – раздалось у меня из-за спины.

– Да.

– Пойдемте, я вас отвезу, – и, подхватив мой чемодан, повел нас к стоянке машины.

Обычно привыкший самостоятельно управлять со своими вещами, я, в этот раз не высказав не малейших возражений, против того, чтобы кто-нибудь другой поборолся с этим ящиком на колесах.

На стояке мы подошли к роскошному Бентли, где наш сопровождающий предложил нам со Стенном разместиться на заднем сиденье. Такое определение, не совсем точно, потому что я рыкнул на Стена, собравшегося залезть на сиденье, и он с обиженным видом улегся перед сиденьем, благо места для него было предостаточно. Не зная Рима я не пытался определить, куда мы едем, положившись на нашего встречающего.

Спустя некоторое время мы въехали в район, застроенный виллами. Подъехав к одной из них, мы въехали в автоматически открывшиеся ворота гаража и остановились. Я уже собрался выходить, но наш водитель, обернувшись ко мне, сказал, что наша поездка еще не окончена.

Как только ворота закрылись, пол гаража вместе с нашей машиной, стал опускаться вниз, и через некоторое время мы опустились в катакомбы. Как только лифт остановился, мы вновь поехали. Я с интересом смотрел по сторонам.

Мы ехали по лабиринту пещер, достаточно широких и высоких. По-моему, они были естественного происхождения, только кое-где подправленные руками человека.

Наше путешествие, длившееся около получаса, завершилось в большом подземно зале, где наш провожатый, взяв мой чемодан, проводил нас к лифту, за стеклянными дверьми была видна кабина.

Поднявшись на лифте, мы оказались в огромном холле, за окнами которого был виден парк, а вдали за оградой виднелись крыши.

– Ну, вот мы и дома – сказал наш провожатый, пойдемте, я вам покажу ваши апартаменты.

Я посмотрел на Стена. Остро чувствующий окружающих, он не высказывал ни каких признаков беспокойства. И положившись на своего друга, я спокойно пошел по широкой деревянной лестнице на второй этаж, следом за своим провожатым.

По ковру, застилавшему каменный пол второго этажа, мы подошли к массивным деревянным дверям, украшенным резьбой. Никаких признаков замков или других запоров я не увидел.

– Это ваши личные апартаменты. Располагайтесь, обживайтесь.

Мы вошли в огромную комнату с большим окном, возле которого стоял, как будто привезенный из музея, массивный стол с лежащими письменными принадлежностями. Гусиные перья, фарфоровая чернильница, стопка листов пергамента – все это больше похожее на музейные экспонаты, здесь вполне соответствовало остальной обстановке.

Одну из стен закрывал огромный гобелен изображающий коленопреклоненных рыцарей перед каким-то стариком. Над огромным камином висела картина, я не знаток изобразительного искусства и не могу назвать художника. Но картина была написана с таким мастерством. Что даже я, считающий себя полным профаном в изобразительном искусстве невольно поддался очарованию, изображенной на ней женщины. Огромный шкаф с толстыми стеклами, вставленными в дверцы, скрывал за собой стопки фолиантов.

Возле стола стоял огромный резной стул, а возле камина два огромных кресла с высокими спинками.

За приоткрытой дверью виднелась огромная кровать с балдахином стоящая посреди чуть меньшей, чем первая комнаты. На стене спальни были развешены небольшие эскизы и гравюры. Из нее вела еще одна дверь.

Войдя в нее, я оказался в туалетной комнате. Ожидая увидеть ночной горшок и лохань для мытья, я был приятно поражен, когда увидел современное туалетное оборудование, будто сошедшее с рекламных буклетов о самой современной сантехнике.

Закончив осмотр я сел в кресло, пытаясь хоть как-нибудь осмыслить увиденное. Я так и сидел, когда в дверь постучали. Вошел наш провожатый, одетый в монашеский плащ. Он принес какой-то балахон из неотбеленного полотна и сказал, что это моя одежда на сегодняшнюю вечернюю церемонию. Извинился и вышел.

Я рассматривал балахон, когда в дверь снова постучали:

– Ну, вот мы и встретились, вы позволите войти в ваши апартаменты – сказал Анджело, наверно изумлены всем.

– Изумлен, это еще слабо сказано.

– Вы извините меня, что я лично вас не встретил, но знаете ли, дела. Все же до начала вечерней церемонии еще осталось время и я успею. Вам кое-что рассказать.

– Анджело, скажите, мы собираемся на маскарад, – и я указал на балахон.

– Что вы Сергей. Просто церемония, в которой вам предстоит участвовать, проходит без каких-либо изменений вот уже без малого тысячу лет и вот эта одежда ее часть.

– Но что же это за церемония такая.

– Это церемония посвящения хранителя в его сан. Вам будет интересно. А для нас она имеет особенное значение, потому что спустя четыреста пятьдесят лет мы вновь обретаем главного Хранителя, – и, видя мое недоумение, добавил, – да, да именно главного хранителя – таков теперь ваш статус.

– Но как я могу стать главным хранителем, если то чего не знаю о хранителях вообще.

– Видите ли, Сергей, ваши знания, наши желания, не имеют к этому ни малейшего отношения. Та печать, которая находится у вас, вы, кстати, привезли ее, – и, получив мое подтверждение, продолжил, – является шестой печатью, замыкающей остальные пять – главной печатью из всех составляющих Великую печать и ее хранитель является главным Хранителем.

– Скажите Анджело, а где мы находимся или это тайна.

– Какие могут быть тайны от главного хранителя, – улыбнулся мой собеседник, – это дом убежище всех хранителей, он находится на территории цистерцианского монастыря, но отделен от него парком и оградой. В таком виде он существует с пятнадцатого века. Свободный вход сюда имеют только хранители и ваш покорный слуга, как главный координатор хранителей. Если вы это имели в виду. Если же вы спрашивали об этих апартаментах, то это ваши личные апартаменты. Они поддерживались в том виде, в котором их в последний раз оставил главный хранитель, и я себе позволил лишь передать туалетную комнату. Мне показалось, что вам будет приятней пользоваться современной сантехникой, чем ее средневековыми аналогами.

– Так я смогу выйти в город?

– Когда вам угодно. Только я хотел бы вас попросить сегодняшний вечер посвятить нам.

– И когда же состоится церемония?

Он посмотрел на часы.

– А вот как раз через пятнадцать минут и начнется.

– Я вас покидаю, что бы вы могли спокойно переодеться и через десять минут зайду проводить и началу церемонии.

Я зашел в спальню и взял в руки балахон. Грубое, неотбеленное полотно дышало свежестью каких-то трав, но при этом ткань производило впечатление ужасно старой, хотя и находящейся в чудесной сохранности. Я набросил на себя балахон. Он приятно холодил тело. Возле кровати я увидел шлепанцы, целиком, сплетенные из растительного волокна. Они, в отличие от балахона, впечатления древности не производили, и были скорее сплетены на мою ногу.

Через десять минут, как и обещал, зашел Анджело. На нем был одет такой же балахон, как и на мне, только коричневого цвета, подвязанный шнуром. Мы спустились в холл и через небольшую дверь, скрытую от глаз гобеленом вышли на каменную лестницу, спирально спускающуюся куда-то вниз. Неверный желтоватый цвет шел от факелов, украшенных на стенах.

Мы спустились куда-то глубоко под землю и оказались в зале, освещенном факелами. Зал имел пятиугольную форму посреди его, в кругу, заполненном песком лежал камень, немного в стороне от него на небольшом возвышении стоял пюпитр. К которому, подвел меня Анджело и помог на него взойти. Сам же он остался стоять возле возвышения. В углах зала стояли такие же возвышения с пюпитрами и из четырех из них стояли люди в таких же балахонах, как у меня. Один из них был ярко выраженным арабом, и один индусом, остальные же были европейцы. Увидев, что все держат руки на пюпитрах я тоже положил свои руки на пюпитр. Он оказался очень удобно устроен и позволял видеть печать, которую я держал в руках и окружающие меня.

– Братья, – произнес Анджело, – возрадуемся. Главный Хранитель вновь с нами.

После этого он перешел на латынь. Воздев руки, он произнес две фразы, которые я не понял, и по его знаку хранители начали подходить к камню и укладывать на него свои печати. Когда все четыре были уложены, Анджело подал знак мне.

Я, взяв свою печать, подошел к камню. На него вершине, не замеченной мной раньше, была пятиугольная площадка четыре угла, которой были заполнены. Взяв свою пластину, я интуитивно уложил ее в центр. Она идеально вошла в него, составив с остальными четырьмя, единое целое. Для полноты картины не хватало лишь одного элемента – пятого, располагающего в вершине пентаграммы.

Уложив свою печать, я вернулся на место. Анджело вновь произнес две фразы, одну из которых – последнюю я понял.

– Да хранится вечно.

После чего, по его знаку хранители стали подходить к камню и, встав на колени вынимать свои печати. Я тоже проделал этот ритуал. Когда мы все заняли свои места, Анджело произнес:

– Идите и храните.

После слов этих, все в молчании пошли к лестнице. Ориентируясь на поведение Анджело, я остановался стоять на своем месте.

Когда мы поднялись в холл, там уже ни кого не было.

– Мог бы, я попросить главного хранителя, присоединиться к нему за ужином.

Я посмотрел на Анджело, ожидая увидеть улыбку или хоть какой-либо намек на нее, на лице Анджело. Однако он был серьезен и вопрос, который я был готов отнести к ироничным, звучал из его уст совершенно серьезно.

– Анджело, я почту за честь поужинать с вами, – сказал я, – тем более что вопросов у меня не стало меньше, а вы, помнится, обещали мне на них ответить.

– В таком случае, не возражаете, если мы соберемся в гостиной, я попрошу брата Рафаэля проводить Вас. Как вы смотрите на то, чтобы мы собрались через час.

– Анджело, простите, а как одеться?

– Как вам будет удобно – вы же дома.

Переодевшись в привычную для меня рубашку и джинсы, я взял Стена, и мы вышли на прогулку. Парк, раскинувшись вокруг дома, и занимавший около двух акров давал идеальную возможность для прогулок. Поляны между вековыми деревьями покрывала невысокая трава. Стены скрытые густым кустарником были почти не видны.

Тишина и покой,, напоминали его. Сюда не долетало ни одного звука, и я с удовольствием ходил по разным его уголкам.

Стен, осмотревшись, сразу же отправился обследовать кусты, растущие около забора. Всю дальнейшую прогулку он старательно исследовал парк, и кажется, остался, им доволен.

Вернулись, мы к началу ужина, но если бы не заранее оговоренное время его начала, то думаю, что мы бы провели в парке намного больше времени.

В наше отсутствие кто-то принес в спальню передвижную вешалку, и аккуратно погладив, развесил на ней все мои вещи, которые я по привычке вывалил на кровать.

Подумав, и решил надеть белую рубашку и брюки, купленные мной накануне, и, решив хоть немного обжиться, перебрался к письменному столу, выложив на него свой компьютер и бумаги.

Зрелище получилось, то, что надо. Компьютер рядом со средневековыми письменными принадлежностями производил особо неизгладимое впечатление.

Приход брата Рафаэля не застал меня врасплох.

– Вы меня извините за маленькое самоуправство, ко мне показалось, что вам будет приятно, если ваши вещи будут в порядке.

– Да, я вам очень благодарен за заботу.

– Мы можем идти?

– Конечно, сейчас только скажу Стену, что бы он меня ожидал.

– Если вы желаете, то можете взять его с собой.

– Я не знал, как у вас к этому отнесутся.

– Это в первую очередь ваш дом и здесь вы определяете порядки.

Гостиная была освещена свечами, стоящими по углам в подсвечниках, окна выходящие в парк были открыты, и легкий ветерок шевелил шторы. Анджело, стоявший возле окна подошел ко мне.

– Сергей, позвольте за вами поухаживать. И один вопрос, вы позволите покормить Стена. Наш повар в восторге от него и приготовил для него, что-то особенное, что он уверяет обязательно Стену понравится, – и, увидев сомнения, отразившиеся на моем лице, все еще не забывшего истории с булкой, добавил: Вы не сомневайтесь, он большой любитель собак и знает, что им можно есть, а что нет.

– Вы меня уговорили, Анджело, я все равно за предотъездной суетой не взял для него еду, рассчитывая купить сухой корм уже здесь. Так, что пусть сегодня у него будет разнообразное меню, только с одним условием, дать ему еду, когда мы уже закончим ужин.

Ведя беседу, мы подошли к стоящему в середине комнаты, столу, за которым бы без труда разместилось двадцать человек. Приборы были поставлены на торцах этого огромного стола, сплошь заставленного запусками.

Больше всего меня поразило, что среди стоящих блюд я увидел стерлядь, целиком лежащую на блюде и поросенка запеченного с яблоками – совершенно не характерных для итальянской кухни и больше известных как блюда русской кухни.

– Вас, наверное, удивляет то, что вы видите, но поверьте, Сергей, для всех нас это событие настолько значительно, что, пожалуй, мы готовы будем отмечать его годовщины, наравне с самыми значительными датами. И вот наш повар, зная, что вы русский, специально изучил русские кулинарные книги, и сегодняшнее меню у нас будет русским в итальянском исполнении.

Брат Рафаэль, появившись из-за спины, с готовностью следовал моим указаниям, подавая мне закуски. Ощущая, что от меня ожидают оценки качеству приготовленных блюд и сравнения их с тем, как готовит в России, я был в полной растерянности. Просто ни чего подобного раньше мне не приходилось пробовать, так что я при всем желании не смог бы сказать ни чего, кроме того, что приготовлено было очень вкусно. Ко всему этому нам предложили красное и белое вино, как объяснил Анджело, из собственных запасов дома Хранителей.

Аромат горящего воска придавал атмосфере ужина дополнительную торжественность.

Наверное, будь я гурманом, то этот обед растянувшейся на два часа, назвал бы праздником желудка. Закончив с трапезой, мы перешли к окну, где брат Рафаэль поставил кресла и после того, как он принес нам по чашечке кофе и небольшой графинчик бенедиктинского ликера, продолжили нашу беседу. Вместе с тем, он принес глиняную миску, наполненную кусочками мяса, в каком-то соусе. Выглядело очень аппетитно, а, судя по поведению Стена, который просто пожирал глазами содержимое миски, и пахло не хуже. И только воспитание не позволило накинуться ему на еду, прежде чем я ему это разрешил.

– Сергей, я знаю, что у вас огромное количество вопросов, но давайте поступим иначе. Я расскажу вам историю Хранителей, а уже потом дополню и разъясню все, что вас будет интересовать еще.

– Хорошо, тем более что я все равно не знаю вопросов, которые стоило бы задавать.

Легкий ветерок шевелившей листья деревьев и ровный свет, причудливо отбрасывающий тени создавали впечатление, что вот– вот к нашему разговору присоединятся тени былых хранителей, которые обитают в этом парке.

– Я попробую рассказать Вам, как все было на самом деле, во всяком случае это наиболее достоверный вариант истории Хранителей.

Молодые и энергичные они оказались запертыми в своих маленьких владениях в середине Европы. Их деятельная натура искала и не находила выхода, пока наконец Хьюго де Пайн, состоявший в родстве с иерусалимским королем Болдуином II, не предложил им всем вместе попробовать себя в этом, довольно не спокойном королевстве.

Рассказы, заезжих дворян, побывавших на востоке, рассказанные у камина, рисовали этот неизвестный мир сказочным, богатым и живым.

Снарядив отряд, они отправились в путь. Но как это часто бывает, рассказчики забывали упомянуть о неизбежных трудностях, поджидавших на каждом шагу, а чудеса, о которых они рассказывали, не спешили случаться.

Добравшись до двора Болдуина II, они жаждавшие ратных подвигов и роскоши, оказались в полуразрушенном, то ли храме, то ли дворце, наименее обветшавшую часть, которого занимал король со своей свитой. Роскошь и восточное великолепие, на поверку оказались далеко не такими, как представлялось им: пыльные ковры, местами вытертые, местами, потерявшие свой истинный цвет. Обилие медных чеканных украшений, скорее напоминали убранство небогатой усадьбы, хозяева которой стараются пустить пыль в глаза. Хотя вот именно пыли было больше, чем достаточно. Она проникала повсюду и, смешиваясь с потом превращалась в глинистую корку, которую приходилось отковыривать от себя.

Вода, о которой они привыкли дома не задумываться, здесь была, чуть ли не редкостью.

Король Болдуин II принял их довольно радушно, но использовать вооруженный отряд в мирное время было негде и на время пока что-либо не решиться предложил пожить здесь же, выбрав для себя, какую-нибудь получше сохранившуюся часть строения.

Они присмотрели полуподземные залы, служившие в минувшие времена не то конюшням, не то складом. Однако сегодня эти арочные залы десяти метровой высоты и вдвое большей ширины, стояли совершенно пустыми, и кроме слоя песка под ногами в них ничего не было. Все же они давали защиту от ветра и дождя, а Хьюго и его спутники, уже уставшие от ночевок под открытым небом в тесном соседстве с ядовитыми змеями и насекомыми, были не против пожить здесь какое-то время.

Наверное, усталость от грязи и песка была причиной того, что они вместе со слугами решили вычистить ту часть зала, в которой разбили свой лагерь.

Пол открывшийся из под песка, был выстлан квадратными каменными плитами и что замечательно в некоторых из них были закреплены металлические кольца, очень подходящие для того, чтобы к ним привязывать лошадь.

Именно это и стало причиной всего…

Гроза разразилась в ночи. Темнеть стало намного раньше чем обычно. Небо, затянутое черными тучами, время от времени озарялось всполохами молний, придававшими всему окружающему какой то призрачный, нереальный цвет. Раскаты грома становились все громче и громче. Грозовой фронт приближался к их жилищу. Ночью, когда одна из молний ударила совсем неподалеку и гром, буквально сотряс все окружающее пространство, одна из лошадей испуганно шарахнулась и плита, к которой она была привязана, внезапно выскочила из своего гнезда, а под ней открылся черный провал.

Молодым людям виделось в этом провале начало входа в сокровищницу былых правителей. Этому способствовали и разговоры за столом короля Болдуина II о сокровищах царя Соломона, канувших в веках. А, потому, не долго раздумывая, они вооружились факелами и спустились в провал. Однако в десяти метрах от входа ход оказался завален песком и гравием. Но будь он завален и огромными каменными глыбами, ни что не остановило бы их на пути к сокровищам.

Работы по освобождению хода заняли четыре месяца и унесли жизни пятерых слуг и троих из них.

Когда ход был очищен от завалов песка и гравия, первым их чувством было разочарование. Ход никуда не вел он заканчивался тупиком, и все попытки их продвинуться дальне ни к чему не вели – ход упирался в скалу. В чувствах Хьюго, осматривавший скалу ударил кулаком по боковой стенке хода и вот тут штукатурка, очень точно имитирующая камень. Вот только что было дальше, не знает никто.

То, что я вам рассказал известно из записок Хьюго, а именно на этом месте они обрываются.

Я не буду вам пересказывать их полное содержание, если захотите, прочтете потом самостоятельно. Они полны характеристик встречавшихся Хьюго, при дворе Болдуина II дворян, рассказами о дорогах иерусалимского королевства. Хьюго писал их как путевые дневники.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю