Текст книги "Камни & косы, или О кошечках, птичках и прочих милых тварях (СИ)"
Автор книги: Наталия Котянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Не обращая больше внимания на Мартину, Габа быстро спросила что-то по-немецки; Альфи кивнула. Дальше мы с бегемотом на несколько минут выпали из темы – слишком уж оживлённо они общались. Насколько я понял, речь шла о каких-то достопримечательностях, и бабуля не могла не оценить осведомлённости «молодой вертихвостки» (видимо, три – ноль).
Беседу прервал Повилас, позвав всех за стол.
Бабушка расстаралась и напичкала нас изощрёнными деликатесами. Я, как всегда, этикетом не заморачивался и вовсю «свинячил», пользуясь тем, что сейчас явно не до меня; Мартина практично жрала всё подряд, в том числе не очень сочетаемое, а Альфи была ожидаемо безупречна. Изящные манеры, непринуждённый трёп с начавшей оттаивать бабулей, даже поданное вино с точностью до года угадала. Не девушка, а королева инкогнито! А вот ты, милый, явно не добираешь по очкам…
Неудивительно, что к концу обеда бабушка уже не смотрела на мою невесту «волком». Это вместо неё делала Мартина. Её попытки, в свою очередь, блеснуть интеллектом приводили к явно обратному результату, ибо основные знания этой девицы сводились к безошибочному распознаванию модных брендов. А эта тема никого из присутствующих не интересовала… Тогда Мартина снова расфыркалась по поводу Альфиных «деловых качеств».
– Нетрудно догадаться, каким путём приобретён столь богатый опыт общения с людьми нашего круга. Для того, чтобы иметь доступ к таким, как мы (я уже не говорю о реальной «матпомощи»!) надо или принадлежать к этому кругу – и у нас, и, особенно, за границей, или…
– Или?
– Не надо делать такое наивное личико! Я не мужик, можешь глазками не хлопать, – скривила толстые губы Мартина. – Но, думаю, если ты смогла окрутить Иргинтаса, то чем были хуже состоятельные европейские «папики»? Только вот, в отличие от него, они понимали, что к чему, замуж выйти не предлагали, не так ли? Но, не сомневаюсь, такая, как ты, с каждого поимела предостаточно. И теперь строишь из себя аристократку. Извини, но я тебя разочарую: мы с госпожой Костинайте видим девиц твоего сорта насквозь.
– То есть вы утверждаете, что сейчас меня интересуют только деньги?
– Естественно.
– Вы опять судите о других по себе… Что ж, я не буду сейчас пытаться доказать, что успеха можно добиться и своими мозгами, безо всяких богатых покровителей, – абсолютно спокойно ответила Альфи. – В отношении Ирга вы также ошибаетесь, я люблю его, но вам этого не понять… В конце концов, деньги у меня и самой есть, на жизнь вполне хватает. Что же до моих предполагаемых «европейских любовников» – я могу совершенно открыто назвать всех по именам, а вы, в свою очередь, «пробить» их по инету или связаться лично и выяснить всё о характере наших связей. Повторяю, исключительно деловых. Мне по жизни везёт на порядочных людей, многие из них были не просто профессионалами своего дела, но и чрезвычайно «чистоплотными» бизнесменами, с которыми приятно и надёжно вести дела. Среди них много известных благотворителей, например…
Тут она упомянула одного немецкого дядечку, фамилия которого была знакома даже такому «дремучему» человеку, как я. Бабуля и вовсе натурально офанарела: слишком уж нелепый вариант был выбран для блефа. Напрашивается вывод – это не блеф.
А Альфи – как бы в продолжение темы – добавляет, что бывают, к сожалению, и обратные варианты делового и человеческого поведения, и приводит в пример одно совместное предприятие, которое возглавляет некий господин… (Хи-хи-хи…) «Ой, это родственник уважаемой госпожи Буткуте? Извините, я не знала… Но ведь то, что руководство этой фирмы нечисто на руку – общепризнанный факт, сейчас против них даже дело завели о мошенничестве в особо крупных размерах…»
Мартина, конечно же, была в курсе назревающего международного скандала и, конечно же, не собиралась рассказывать о нём потенциальной родственнице. Осведомлённость Альфи её озадачила и даже напугала. Поэтому «уважаемая госпожа Буткуте» предпочла окончательно плюнуть на нас с бабушкой и откланяться под благовидным предлогом. И даже на прощание никому не нахамила, надо же…
Оставшаяся компания вернулась в гостиную на традиционный «кофе с печеньками» и продолжила вести «милую беседу». Причём я в основном молчал и слушал.
В какой-то момент бабушка надолго замолчала, задумчиво глядя на нас с Альфи, а потом выдала сакраментальное:
– И что же ты, деточка, нашла в этом мальчишке?
Честно говоря, мне и самому было интересно это знать.
– Не говорите так про него, пожалуйста! Не знаю, смогу ли я это объяснить… Можно просто сказать – я люблю Ирга, но это далеко не всё. Рядом с ним мне по-человечески очень хорошо. Нескучно, беспокойно, иногда трудно – но так и всегда бывает в полноценной, стоящей жизни. Это не прозябание в тёплом углу, здесь жизнь не проходит мимо, она проходит через тебя… В нём совершенно нет внешней фальши, он «снаружи» и «внутри» одинаковый и не прячет за вежливой улыбкой дикого зверя. Для меня это очень важно… Знаете, когда я осознала, что люблю Ирга, в моей жизни всё сразу встало на свои места. Наконец-то… Все метания, страхи, вся пустота на душе – теперь это в прошлом. А ведь раньше я и думать не могла о серьёзных отношениях! Бежала от них, как сумасшедшая, от оков, что раз и навсегда лишают свободы, заставляют жить по своим правилам… Мне сейчас пришла в голову ассоциация: прежние люди в моей жизни напоминали энергосберегающие лампочки. Ровный свет, чётко регламентированная яркость, экономный расход энергии, чтобы её хватило надолго… А Ирг – он как живой открытый огонь. Такой непокорный, может, где-то опасный, но от него так тепло… Для меня тут выбора нет. Я люблю огонь.
Я поймал её улыбку и едва удержался, чтобы не обнять на глазах у Габы.
– А ты не боишься? – тихо спросила бабушка. – Ты всё как следует взвесила? Огонь греет, но может обжечь. Сильно, очень сильно… Я бы тебе этого не хотела…
– И я этого не хочу! – с вызовом сказал я. Альфи успокаивающе улыбнулась.
– А с чего вы взяли, что я – глупенькая бабочка, мечтающая опалить себе крылья? Поверьте, я твёрдо стою на земле и за свою жизнь видела уже достаточно. Знаете, как меня называли друзья? Багира. Так что я скорее чувствую себя кошкой. А у кошки, как известно, девять жизней.
– Что за Багира? – полюбопытствовал я. – Что-то знакомое…
– Это пантера из книжки про Маугли. Моя любимая героиня в детстве, между прочим. А уж в мультике я её просто обожала…
– Да, он и мне нравился, умели ведь русские мультфильмы делать, этого не отнять!
У меня чуть челюсть не отвисла от такого заявленьица. Оказывается, Габа любит русские мультики! Охренеть…
– Ирбис и Багира… Звучит.
– Ой, и правда! Можно будет взять себе псевдонимы!
– Ну-ну… Чёрный ирбис и белая пантера – это очень научно! – ехидно вставила бабушка.
– Тогда нам тем более подходит! Мы же ненормальные!
– Насчёт внучка не спорю. А вот ты мне кажешься довольно здравомыслящей.
– Это я так притворяюсь! – засмеялась Альфи. – Хотя, согласитесь, хорошо, когда в семье люди друг друга дополняют. Иргу не повредит немного практичности, гениям она обычно несвойственна, а меня очень греет и вдохновляет его талант, его песни.
– Не так, – поправил я. – Это ты меня вдохновляешь. Без тебя я, наверное, уже ничего не смогу…
– Глупости! Ты и до меня писал замечательные вещи. Габа, вы не представляете, на что на самом деле способен ваш внук! Вы слушали его музыку? Он давал почитать свои стихи? Неужели нет?! Так странно… Вы бы тогда поняли его гораздо лучше, поверьте.
– Альфи, не распинайся, Габе никогда не было интересно то, чем я занимаюсь. Она не любит современную музыку.
– Ну и зря, – она посмотрела на бабулю чуть ли не с осуждением, и та, как ни странно, смешалась. – Современный стиль – это всего лишь форма, непривычная вашему поколению, но это не значит, что она плохая. Просто её надо научиться воспринимать… Ведь, по сути, все песни об одном и том же. О протесте против навязанных правил, об одиночестве, о любви… Это вечные темы, и вы в своё время пели о том же, правда? Значит, сможете понять и нас. Сходите как-нибудь на наш концерт. А что? Сходите, уверена, не пожалеете!
Бабушка посмотрела на нас по-очереди, потом задумчиво пожевала губами и вдруг выдала:
– Да была я уже.
У меня со стуком отпала челюсть.
– Была?? Когда?
– Да позавчера, когда ж ещё. Слышала, как вы пели, видела, что потом с залом творилось… Ты права, умная девочка. Я ведь только тогда впервые осознала, что Гинтас действительно талантливый музыкант. И подумала – а вдруг это всё же не затянувшаяся подростковая блажь, а настоящее дело? Может, это и есть его призвание? А я его всё брошенным юрфаком попрекаю… Но я не смогла, не захотела признаваться самой себе, что неправа, я всегда любила, чтоб выходило по-моему. И решила попробовать ещё раз его прижать, вдруг получится? Отвлечь его от неизвестной подозрительной девицы, что была с ним тогда на сцене… Извини меня, деточка. Я ведь далеко не сразу поняла, что ты – это она.
– Ничего страшного… Я знаю, вы хотели, как лучше – в своём понимании. Только неужели вы всерьёз думали, что Иргис способен увлечься этой Мартиной?
– Вот-вот. Ты меня за полного идиота держишь, да, ба?
– Зато у её семьи связи! Если припугнуть тебя домом…
– Ещё не поздно осуществить свою угрозу. Знаешь, бабушка, делай, что хочешь. Я переживу. Главное в моей жизни – это Альфи, а всё остальное неважно.
Габа протянула руку и дотронулась до моего плеча.
– Ладно, не обижайся на глупую старуху. Я знаю, ты думаешь, что я способна сделать тебе такую гадость… Нет, не способна. Я бы никогда на такое не пошла… Я ведь люблю тебя, внучек. Один ты у меня остался…
Габе впервые изменила её знаменитая сдержанность. Она захлюпала носом, с благодарностью приняв мои объятия. Какая же она маленькая, хрупкая… родная. Единственно родная по крови на этой земле…
– Прости меня, бабушка. Я тоже тебя люблю…
Душещипательную сцену невольно прервала Марта. С извинениями поставила на стол поднос с очередным чайником-кофейником, украдкой покосилась на нас с бабушкой и во все глаза уставилась на Альфи. Повилас наверняка заинтриговал её сообщением о загадочной гостье, иначе старушка прислала бы вместо себя кого-нибудь помоложе. Обмен вежливыми улыбками затянулся.
– Вы уж простите моё любопытство, вы ведь невеста Гинтаса?
Ну, наша Марта в своём репертуаре…
Как ни странно, первой ответила Габа:
– Ну да, да! Всё, успокоилась, старая сплетница? Налей мне чаю и иди давай!
Хозяйка и прислуга, проработавшая в нашем доме чуть не всю свою жизнь, давно уже обходились без излишних церемоний.
– А и не гоните меня раньше времени! Я, может, на нашу красавицу подольше хочу полюбоваться, порадоваться за вас за всех! И как на мать похожа, ой, ну одно лицо просто! Даже нет, пожалуй, красивее, правда?
Мы с бабушкой с недоумением посмотрели на подозрительно порозовевшую Альфи. Что-то я не догоняю…
– Да на кого похожа-то? – не выдержала Габа.
– На кого… на мать свою, говорю! Почти одно лицо с Ауре… Не видишь, что ли? Только у той были волосы длинные и темнее…
– Вы помните её, тётя Марта? – тихо спросила Альфи.
– Конечно, деточка! Такую грех не помнить… Надо же, как оно жизнь-то повернулась! Мамаша всё мечтала сыночка на ней женить, а она за какого-то русского выскочила. А теперь внук на её дочке женится… Тесен мир! Сейчас я Аурины фотографии принесу, у нас есть. Габа, дайте ключ от библиотеки, я помню, где старые альбомы лежат. Посмотрите и сами решите, права я или нет!
Бабуля машинально протянула ключи, не сводя с Альфи деревянного взгляда; я по-прежнему ничего не понимал.
– Ну вот… Кажется, меня раскрыли, – виновато улыбнулась моя любимая. – Я собиралась сказать вам сегодня, но не успела…
– Сказать что? Аль, что Марта имеет в виду??
– Вон оно что… А я всё думаю – что он тебя какой-то «Альфи» называет, когда ты – Вероника…
– Меня все, кроме Ирга, называют вторым именем. Мне так проще.
– Альфея Вероника Ардминте… Бог ты мой…
Бабушка выглядела настолько потрясённой, что я даже испугался. Альфи со смущённой улыбкой развела руками – ну да, я, что поделать? – и бросила на неё лукавый взгляд.
– Здравствуйте, баба Жаба!
Окончательно охреневший я стал свидетелем того, как моя бабуля оглушительно, с облегчением хохочет.
– Ой, я не могу!! Маленькая ты пигалица, мне ж до сих пор это припоминают!!
Отсмеявшись, бабушка вытерла слёзы и отхлебнула подстывшего чая. Альфи прислонилась лбом к моему плечу.
– А ты меня так и не вспомнил? Мы же с тобой, оказывается, давно знакомы. Я, правда, и сама это недавно поняла. А уж когда сюда пришла… Я была здесь два раза. В детстве, с мамой, и потом, подростком. В первый раз я ещё не очень хорошо говорила по-литовски, мы ведь до смерти отца в основном жили в России. И ляпнула громко-громко «баба Жаба» вместо «баба Габа», как меня мама учила… Гости были в восторге, а бедная мама готова была сгореть со стыда! А ты тогда подошёл ко мне и спросил: чего это взрослые так ржут, что ты сказала? Я и повторила, разъяснила… Ты потом повёл меня в свою комнату, долго рылся в игрушках – и откопал обалденную плюшевую жабу – розовую, с фиолетовыми бородавками. И подарил мне. Мы решили, что она вполне похожа на твою бабушку… Извините, Габа.
Я потрясённо, словно в первый раз разглядывал свою невесту. Нет уж, идиотизм в моём случае – это неизлечимо…
Только теперь разрозненные кусочки «мозаики» собрались воедино, окончательно раскрыв глаза на эту загадочную девушку. Я вдруг вспомнил – до мельчайших деталей – где уже видел эти «кошачьи» глаза. Маленькая белокурая девочка, которой явно не нравится пристальное внимание бабушкиных гостей, её потрясающе красивая мама – про себя я назвал её русалкой. У Альфи её глаза, необычные, зелёные… И лицо, и фигура, только высокий рост и волосы от покойного отца. Я потом ещё несколько раз видел Ауре Ардминте у бабушки, здесь же она вроде бы и познакомилась со своим вторым мужем – известным продюсером. Я вспомнил давний подслушанный разговор, точнее, очередную ссору бабушки с моим отцом (и опять из-за меня и моего поведения). В запале бабушка пеняет, что только у такого пентюха, как он, могло родиться «это нечто», а вот не прохлопал бы он в своё время Ауре, и ребёнок был бы «приличный»: беленький ангелочек типа Вероники, а не лохматый шкодник «типично литовской» внешности, весь в эту полукровку… Да, бедную маму она всю жизнь недолюбливала… Я тогда на неё жутко обиделся. Когда на какой-то праздник Габа пригласила повзрослевшую Веро, я из принципа не захотел с ней общаться, просто сбежал к другу и пропустил мероприятие. Зная бабулин характер, я опасался, что теперь она будет настойчиво подсовывать «перспективную невесту» мне, раз с отцом не вышло. Ещё бы, такой прославленный старинный род, и кто кому ещё одолжение сделает в случае удачи… Ха, щас! В шестнадцать лет любые поползновения на свободу воспринимаются «в штыки», так что дочку Ауре я с тех пор старательно избегал, на всякий случай. Дурак… какой дурак!
– И почему же ты сразу нам не сказала, а? – попыталась укорить бабушка. – Я чувствую себя глупой старухой в какой-нибудь «мыльной опере»… И внук сидит лопух лопухом, от него-то почему скрыла?
– Не так уж и скрыла, – пожала плечами Альфи. – Иргис мой паспорт ещё в начале знакомства видел, но ничего не понял, да и я его не узнала. Он ведь очень сильно изменился… А сегодня я бы вам и так обо всём рассказала. Но только если бы вы продолжали его домом шантажировать. Я хотела, чтобы вы оценили меня, а не мою «родословную». Для меня это всё неважно, и для Ирга тоже. Правда?
– Да. Я бы женился на тебе в любом случае, будь ты хоть дочкой проститутки.
– Не выражаться в моём доме!
– Я говорю, как есть. Ну что, ба, надеюсь, теперь ты точно не имеешь ничего против вот этой девушки?
– Не имею. И, между прочим, я приняла это решение ещё во время обеда. Такая, как она, сможет хоть как-то тебя обуздать, и мне будет жить поспокойнее, не переживать за тебя, непутёвого… Мартина и другие курицы ей и в подмётки не годятся!
– Рад, что ты это поняла…
Потом мы все вместе смотрели принесённые Мартой фотографии. Её муж Повилас, естественно, тоже притащился – и похвастался, что первый заподозрил в неизвестной девушке «маленькую Веро». Много лет назад она точно так же сказала о каменной вазе: «Прямо Эрмитаж!», и Повилас хорошо запомнил незнакомое слово, потом даже специально в словарь полез…
Ну вот, а мы с бабушкой ступили! Ладно я, сплетни мне всегда были малоинтересны, но Габа – она-то была в курсе всего, что и с кем происходит в «нашем круге». И не догадалась сопоставить рассказ Альфи о родителях с историей семьи Ардминтас, хотя эти странные совпадения прямо в глаза лезли. Ну да ладно, всё, что ни делается – к лучшему! Габа получила неплохой урок о вреде «гордости и предубеждения», а я ещё раз убедился в том, какое сокровище моя Альфи. Моя… Даже не верится. Такому дураку – такое счастье…
Конечно же, бабушка пришла в ужас, когда узнала, что до нашей свадьбы осталось ровно три дня. Она шумела и стучала палкой об пол, а, убедившись в нашей непреклонности, стала откровенно давить на жалость – словом, всеми способами добиваться того, чтобы это судьбоносное мероприятие было отложено и как следует подготовлено. В её представлении, разумеется… Мне ужасно не хотелось снова с ней ссориться, но я был уже на грани этого, когда Габа заявила, что «взорвёт этот ЗАГС к чертям собачьим!», но не пойдёт туда в понедельник утром. Блин, ну какая разница-то! Всё равно у нас не светское общество соберётся, скорее, наоборот. Конечно, Саби с Томом, новые ребята из группы, Калеба и Мерта мы тоже позвали, и они обещали быть (но удивились страшно…) Из родственников у меня никого не осталось, кроме бабушки, дальние не в счёт, ну их, а со стороны Альфи будет её тётя Нелла с сыном Айваром, если последний сможет вырваться из Германии, где живёт уже десять лет. Мы пригласили ещё «дядю Витуса» и до кучи его дочку от первого брака, с которой познакомились мельком (а то парней много, а девушек всего ничего). Альфиных подруг набралось три штуки, и все между собой незнакомые; я почесал репу и добавил пару пацанов из Универа. Вот и всё. Саби предложила пригласить ещё «жирного Гинтаса» – а что, он нам вообще-то помогал, да и подарок с него можно будет стрясти богатый – но тут уж я встал в позу. Никаких «Гинтасов»! Всё, хватит с Альфи похотливых самцов, достаточно и меня одного…
В конце концов бабушка буквально вырвала у нас согласие отложить свадьбу до вечера пятницы – с её связями устроить это было раз плюнуть! – но и только. В остальном мы оба упёрлись и всё равно сделали всё по-своему, как и хотели. Без всякой помпезности, в стиле «рок-тусовки». Конечно, это была в основном Альфина заслуга, она смогла как-то убедить бабулю успокоиться и смириться с нашим вариантом.
Кстати, свадебного платья я так и не увидел: у меня, так и быть, выхватили кредитку «в счёт долга» и, заявив что-то о плохой примете, радостно ускакали покупать его без меня.
И вот настал день «Икс».
Блин, лучше бы мы пораньше женились, честное слово: я с самого утра был весь на нервах и к назначенному времени совершенно извёлся. Том меня успокаивал, говоря, что это нормально, со всеми бывает… Но мне было отчего-то страшно. Казалось, что обязательно случится какая-нибудь гадость, из-за которой всё сорвётся. И ещё этот дурацкий сон, как раз с четверга на пятницу… Как будто Альфи уходит, а я смотрю ей вслед, смотрю на исчезающую вдали девушку в чём-то белом, и кто-то идёт рядом с ней. А я не могу сдвинуться с места и только смотрю, запоминаю, в последний раз. Отпускаю сам… Сон был таким ярким, что капитально испортил мне настроение. Я нажрался успокоительного, со злостью выкинул никак не завязывающийся галстук – хрен с ним, и так обойдусь! – и мы с Томом наконец-то поехали в ЗАГС.
Суета, какие-то лица вокруг, всё словно в тумане… А потом я увидел ЕЁ. Если Саби на своей свадьбе выглядела как сказочная принцесса, то Альфи была похожа на настоящую королеву. Может, даже на Снежную Королеву: в простом и довольно закрытом серебристом платье, на волосах вместо фаты – тонкий сверкающий обруч. Но я на мгновение просто ослеп от этой красоты, стоял, хлопал глазами, как дурак – и невольно вспоминал, как увидел свою любимую в первый раз. Ослепительное, сияющее зрелище… Такое не забывается.
Мы стояли рядом, и я с трудом заставлял себя смотреть прямо, на вещающую прописные истины загсовскую тётку. Давай уже скорее!! Я не выдержал и сжал руку Альфи, когда прозвучал сакраментальный вопрос «Согласны ли вы…» Она словно застыла, напряжённая как струна: плечи гордо расправлены, на побледневшем лице – ни намёка на улыбку… Она тоже боится. Чего? Того же, что и я – что в последний момент что-то случится, и мы не сможем быть вместе? Нет, явно не этого. Альфи чуть помедлила – совсем чуть-чуть, но за эту коротенькую паузу я испугался уже по-настоящему. Что она САМА передумает со мной связываться. Что осознала вдруг, что делает ошибку…
Мои пальцы бессильно разжались, отпуская – и тут раздалось очень тихое, но твёрдое:
– Да.
Сердце снова бешено забилось, в горле моментально пересохло. Поэтому я не сказал, а хрипло прокаркал своё «да» – хотя хотелось крикнуть это слово на весь мир. Чтобы все знали, что я теперь её никому не отдам. Никому, слышите?!!
Первый супружеский поцелуй затянулся и несколько перешёл границы приличий: оттого, что все мои страхи остались позади, оттого, что в моих руках облегчённо улыбается любимая девушка. Моя, по-настоящему моя!!
Мы оба расслабились и в дальнейшем получили от этого вечера море удовольствия.
Снятый нами банкетный зал, стилизованный под полуподпольный рок-клуб, вызвал недоумение у старшего поколения и полный восторг у остальных. Ребята из группы, возглавляемые Саби, поздравили нас ехидной песней собственного сочинения и вручили в подарок видеокамеру, на которую все по-очереди стали снимать происходящее. Вот мы с Альфи танцуем наш первый танец – конечно же, фигурный вальс. Она выбрала редкую по красоте мелодию под названием «Мой ласковый и нежный зверь», куда уж символичнее! Вот мы все вместе поём разомлевшей бабушке наши коронные песни, а она неожиданно начинает подпевать; вот бабуля, в очередной раз приложившись к бокалу, по-девчоночьи хихикает с Альфиной тёткой, с которой сразу нашла общий язык. А Саби в это время нагло флиртует с кузеном Айваром – светловолосым двухметровым «викингом»: он приехал без жены, «этой тощей немецкой селёдки», и вовсю пользовался предоставленным шансом отдохнуть от семейной жизни. Том ненавязчиво посоветовал ему быть поаккуратнее с беременной, и Айвар тут же отстал, от греха подальше, и приклеился к дочке «дяди Витуса». По лицу Калеба видно, что он жалеет, что оставил группу, но обратно не просится – понимает, что поздно. Остальные искренне радуются, веселятся, пьют…
А мы с Альфи выбираем момент и сбегаем. Бабушка презентовала ночь в шикарном «номере для молодоженов» в самом дорогом отеле, и мы собираемся использовать предоставленную возможность на полную катушку. Ну и что, что устали и переволновались, первая брачная ночь – это святое!!
…Цветы, свечи и коллекционное шампанское, роскошная ванна с джакузи и огромная, как аэродром, кровать под тёмно-красным шёлком. Я поневоле почувствовал себя героем фильма одного известного жанра. Фантастика!
Альфи сказала, что приготовила мне небольшой сюрприз – и устроила такое… такое… Я и в старости об этом буду помнить и нервно сглатывать (если доживу)… Феерический чувственный танец и стриптиз, доведённый до уровня искусства, где же такому учат??? Поневоле начинаешь дико завидовать себе самому и мысленно вопрошать – за что же мне всё это, за какие такие заслуги?!
Я вовремя догадался снять происходящее на новую камеру, заранее установив её на тумбочке. А утром (поздним-поздним утром), когда Альфи ещё спала, сдуру решил просмотреть запись – получилось или нет. И тут же сбежал под холодный душ…
Короче, мы заплатили ещё за сутки и оторвались по полной, то есть до полнейшего изнеможения…
А потом нас понесло в Тракай. Альфи рассказала, что раньше её семья владела здесь большой усадьбой. После смерти матери она уступила свою долю тётке и на несколько лет уехала из Литвы; впрочем, сама усадьба ей никогда особенно не нравилась. Так что мы не стали «клянчить ключи», а забронировали номер в маленьком уютном отеле. Альфи хорошо знала местность и водила меня на долгие прогулки по лесам и паркам. Правда, они нередко заканчивались одним и тем же – нарушением общественного порядка, но, на счастье, нас никто ни разу не застукал. Даже на людных улицах я зачастую позволял себе нагло распускать руки, ну просто не мог себя контролировать. Альфи смеялась, возмущалась, иногда на нас даже покрикивали добропорядочные местные бабки – но мне всё было по барабану. Я наслаждался самой возможностью не просто «быть» рядом с женой (ЖЕНОЙ!! С ума сойти…), но и иметь законное право зажать её в каком-нибудь углу и зацеловать, затискать… Я никак не мог «наесться» ею, наглядеться на неё… И Альфи, несмотря на свои порой энергичные протесты, признавалась, что на самом деле ей это очень приятно.
Идиллия длилась целых шесть дней. А потом… Всё рухнуло.
Я запомнил эти минуты в мельчайших подробностях. Мы идём по аллее с редкими здесь клёнами, дурачимся, бегаем друг за другом, Альфи набирает ворох ярких жёлто-оранжевых листьев и требует, чтобы я её с ними сфоткал. Я делаю раскадровку, потом предлагаю заснять на камеру. Она подкидывает свой букет высоко вверх, и листья разлетаются, падая ей на голову и раскинутые руки.
– Красиво! Давай ещё!
Альфи подбирает листья, похожие на растопыренные ладони, смеётся и кидает их снова. Я снимаю, краем глаза замечая, что «этот мужик» всё ещё не ушёл. Стоит неподалёку, пялится на мою жену… Ух, дайте, что ли, автомат!
Камера выхватывает сияющие глаза, беззаботную улыбку, разлетающиеся светлые волосы, когда она, что-то напевая, начинает кружиться вместе с листьями.
– Аля?
Она замирает так резко, что я почти упускаю в объективе её лицо. И всё же успеваю увидеть, как улыбка гаснет, а лицо стремительно бледнеет, почти сливаясь по цвету с плащом.
– Аля, это ты?!
Она всё ещё смотрит в мою сторону, но взгляд уже стал пустым, застывшим…
– Альфи, что с тобой?
Она, не отвечая, медленно отворачивается, и я опускаю камеру, забыв её выключить.
Высокий плечистый мужчина в старом военном френче – тот самый, что так навязчиво её разглядывал – делает ещё несколько шагов ей навстречу и широко распахивает объятия.
– Алечка!! Котёнок!
И моя жена, спотыкаясь, бросается в эти протянутые руки, цепляется за шею, подхваченная, оторванная от земли – и начинает безудержно рыдать.
Что же это такое?!? Я отшвырнул камеру и рывком сорвался с места. Перед глазами всё расплывается от ярости и боли, я готов голыми руками разорвать это двухметровое чудовище, оттащить от него Альфи, хоть за волосы – она что, не понимает, что делает?!
А она судорожно всхлипывает, прижимаясь к его щеке, и среди этих сдавленных звуков я вдруг различаю имя. И останавливаюсь как вкопанный.
– Серёжа… Серёженька… Ты живой…
Он что-то отвечает – быстрым, прерывистым голосом. Не по-литовски… Я почти ничего не понимаю… кроме одного. И от этой простой и страшной мысли сердце, кажется, перестаёт биться, я захлёбываюсь, больше не чувствуя воздуха, и продолжаю молча стоять рядом с ними. И – ничего не делать.
Он жив. Тот самый Сергей, могилу которого она искала все эти годы. А он оказался жив… И он нашёл её.
Что дальше?
Ответ пришёл сразу – ничего. Для меня теперь – ничего. Всё.
Концерт окончен, гасите свет…
…А потом я стою и смотрю, как они уходят, медленно растворяясь в подступающих осенних сумерках. Просто стою и смотрю… Как в том сне. Вот он и сбылся.
