Текст книги "Что такое любовь?"
Автор книги: Наталия Фелиз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Но они всегда говорили, что всего лишь друзья, – возразил Балу.
– Да брось ты! У Ника не может быть дружбы с особью женского пола.
– Это факт.
– Конечно, конечно… но вот что конкретно у них происходит…
Девушка испытующе уставилась на Сержа, который до сих пор отмалчивался. Балу также перевёл свой взгляд на него, удивлённо произнеся:
– Ты что, всё знаешь?
– Я ничего не знаю, – ровным голосом заявил Серж, продолжая ковырять вилкой в уже пустой тарелке.
– Не ври мне, Серж. У нас не должно быть тайн, ты же понимаешь.
– Я ничего от тебя не скрываю.
– Ну, перестань ломаться. Здесь же все свои, – подмигнула Мари Балу, продолжая настаивать на своём. – Рано или поздно, но мы всё равно узнаем правду, так почему бы не сейчас?
– О какой правде ты говоришь?
– О той, что чувствует Ник к Наталии…
– Откуда мне знать, – пожал плечами Серж. – Он и сам-то разобраться не может…
– О Боже! – вдруг воскликнула Мари, театрально прикладывая ладошку к сердцу.
– Что? – одновременно произнесли молодые люди.
– Неужели вы не понимаете? Ник же влюбился.
– Что?! – протянул Балу, а Серж догадываясь о том же, лишь молча отвернулся.
– Ну, конечно же! Как это я раньше не догадалась, – рассуждала Мари вслух. – С тех пор, как они начали «дружить», – последнее слово девушка пометила кавычками, показав в воздухе двух «зайчиков». – Ник сильно изменился. Перестал флиртовать с каждой новой юбкой. Большую часть времени проводит рядом с Наталией. Гуляет по вечерам, а не занимается любимым «видом спорта», – вновь последовали «зайчики», под которыми она подразумевала секс. – Устраивает романтические свидания. Не удивлюсь, если он предложил ей встречаться… Но Ник ни разу не любил, поэтому не может понять, что с ним происходит. Чувства бурлят в нём и пытаются вырваться наружу. А он пытается контролировать их, но у него ничего не получается. Забавное, наверное, зрелище, – усмехнулась Мари. – Убийца женских сердец мучается от того, что его собственное сердце рвётся на части…
– У тебя, возможно, разыгралось воображение.
– Почему возможно?
– Потому что у меня, возможно, тоже, – ответил Серж.
– Это просто невероятно, – произнес Балу, набивая рот чипсами.
Но парочка не обратила на него никакого внимания и увлечённо продолжила обсуждать интересующих их персон.
– Ник, действительно, изменился. И это не только мы заметили.
– Теперь его лучшие качества направлены не только для того, чтобы затащить в постель очередную Барби.
– Я подавился, – встрял в разговор Балу, хватаясь за горло.
Но Мари продолжила:
– Наталии он нравится – это очевидно…
– Но что-то её останавливает – это факт.
– Ребята, ударьте мне по спине, – вновь прохрипел Балу, пододвигаясь к Сержу и Мари ближе.
– Было бы интересно последить за их отношениями, а то здесь совсем нечем заняться, – задумчиво протянула Мари, вставая со стула.
– Что верно, то верно, – кивнул Серж, также поднимаясь со своего места.
– Ребята…
Прежде чем уйти, Мари подошла к Балу и кулаком ударила его в живот.
– Когда человек подавился, принято бить не по спине, а в живот, дурачина, – произнесла девушка, разворачиваясь и, плавно лавируя между столиками и стульями в столовой, направилась к выходу вслед за Сержем.
Балу откашлялся и перевёл взгляд на спины Сержа и Мари:
– Эй, куда вы? – крикнул он им вдогонку, поднимаясь из-за стола. Но когда его взгляд остановился на остатках еды, Балу вновь опустился на стул и посмотрел на ребят, дожидавшихся его у выхода.
– Столько еды осталось, – угрюмо пробурчал он себе под нос.
– Ну, ты идёшь?! – сквозь толпу долетел до его ушей гневный клич Мари.
– Эх, – печально простонал Балу, вставая со стула.
Он не отошёл от стола, пока не набил рот всеми крохами оставшейся еды.
9 глава
Один день сменялся другим, а в отношениях между Ником и Наталией ничего не менялось. Молодой человек стал часто пропадать в библиотеке за учебниками, готовясь к экзаменационной неделе. Девушка своё свободное время тратила на чтение книг в наушниках или на молчаливую компанию Колдуна, который выбрался-таки из своего панциря и вновь стал приходить на трибуны стадиона.
– Давно не виделись, – сказала Наталия, впервые встретившись с чёрным магом лицом к лицу после бала.
Колдун не ответил, но нахмурился. Это дало понять Наталии, что он не игнорирует её, а просто не хочет с ней разговаривать, впрочем, как обычно. Тогда девушка присела рядом с ним на трибуны и посмотрела на поле, на котором тренировались девушки-болельщицы в ярких костюмчиках и с помпонами. Прежде чем погрузиться в свои мысли, Наталия хотела избавиться от тяжёлого камня, давившего на неё, и она посмотрела на бледный профиль Колдуна.
– Я хочу извиниться…
– Опять?
Наталия удивлённо всматривалась в тёмные глаза мага, не понимая, чтобы это могло значить. Но в её голове и без того было столько разных вопросов, что этот просто не прижился. Ей было легче думать, что Колдун больше не сердится на неё, и одним камнем на душе становилось меньше. Наталия улыбнулась, удерживая себя от порыва обнять чёрного мага, и вновь перевела взгляд на спортивное поле, где к болельщицам присоединились и футболисты. С тех пор она часто приходила на трибуны посидеть бок о бок с Колдуном, чувствуя себя с ним спокойно и расслаблено, совсем как с книгой в руках. И иногда ей казалось, что и Колдун привык к её присутствию рядом и ждал, когда она придёт, и расстраивался, если она не приходила. Но, возможно, это были лишь её фантазии. Как и то, что Ник хочет ей что-то сказать, когда бросал быстрые взгляды, когда улыбался, думая, что она не видит, когда искал её глазами, если хотел убедиться, что Наталии также одиноко без него, как и ему без неё.
Так прошла сначала одна неделя, а потом и пронеслась экзаменационная. А Сержу и Мари только и оставалось наблюдать за тем, как Ник и Наталии всё больше и больше отдаляются друг от друга. Изредка они кидали на ребят скучающие взгляды, которые хоть и сидели рядом за одной партой, но были как будто за тысячу миль друг от друга. Они уже как будто и не старались встречаться друг с другом взглядами, ведь если раньше оба прикладывали к этому усилия, то теперь смотреть в противоположные друг от друга стороны для них было в порядке вещей. Так Ник сосредоточил свое внимание на мистере Ките, а Наталия на лежащей перед ней тетрадкой, на обложке которой она усердно что-то выводила.
– Быстро пронеслись перед нами четыре месяца – первое учебное полугодие. Вы благополучно сдали все экзамены, с чем я вас и поздравляю. И сразу перейду к делу, – хлопнул в ладоши мистер Кит, когда ребята стали друг другу давать «пять» и громко переговариваться. Дождавшись, когда внимание учеников вновь было приковано к своей персоне, Максимилиан продолжил. – Сегодня последний учебный день. С завтрашнего дня по двенадцатое число включительно у вас будут зимние каникулы. Как всегда, большинство из вас разъедутся по домам…
– Фиджи! – воскликнул кто-то, и класс дружно рассмеялся.
– Хм…, – Макс откашлялся и продолжил. – Ну, в общем, кто куда. Не это собственно важно. А то, что некоторые из вас останутся в школе.
– А кто-то будет работать, – недовольно пробубнила Сэния, ловя сочувственную улыбку Наталии.
А Максимилиан продолжил:
– Для этих ребят администрация школы как обычно забронировала места в одной из гостиниц Альп, где ребята смогут в комфортной и благоприятной обстановке провести свои каникулы. Конечно же, под непрестанным контролем преподавателей, – добавил Макс, заметив довольные улыбки на некоторых лицах.
– Может, так нам удастся почувствовать зиму, – сказала Мари, бросая выразительный взгляд за окно.
Мистер Кит, как и большинство одноклассников, посмотрел на печальный пейзаж. Сухая серая земля уже давно молила прикрыть её морщинистые потрескавшиеся недра пуховым белым покрывалом. Тоненькие веточки деревьев жалко трепетали под порывами ледяного ветра. Низкие серые облака до сих пор грозились осадками, но их обещания были пусты. И в конце декабря всё вокруг казалось необычайно бледным и безжизненным, особенно на фоне сахарных Альп.
– Ни что так не утомляет, как ожидание поезда, особенно, когда лежишь на рельсах, не правда ли? – произнес Максимилиан, обводя своих учеников смешливым взглядом. – Аминад Петрович Шполянский – русский поэт, между прочим.
– Разве мы можем что-то сделать? – спросил в свою очередь Серж.
– Для кого? Для того, кто лежит или для тех, кто едет в поезде?
– Те, кто едет в поезде и так прекрасно себя чувствуют, – усмехнулась Мари.
– Откуда ты знаешь?
– В конце концов, им-то уж точно ничего не будет.
– Разве? – удивился Макс, улыбаясь.
– Тогда мы точно можем что-то сделать, – подытожил всё сказанное Серж.
– По-моему, мы можем не садиться в этот поезд, – предложил кто-то из ребят.
– Или не ложиться на рельсы, – хмыкнула Николь.
Максимилиан развёл руки:
– Смотря, как вы относитесь к ожиданию. Не, правда ли, это тоже имеет такое же огромное значение, что и сам результат?
Наталия задумчиво посмотрела на безликую картину за окном и подумала, что в ожидании нет ничего плохого. Ведь когда ты чего-то сильно ждёшь, а потом, наконец, получаешь – это становится в миллион раз приятнее и радостнее. И ты думаешь, что ожидание того стоило. А что было бы, если бы всё получалось просто так: без прикладывания каких бы то ни было усилий, без усердия, труда и ожидания… Уж точно результат не приносил бы человеку столько радости и он стал бы бесполезен. Наталия считала, что так должны думать те люди, кто едет в поезде. Ане ожидают чего-то на рельсах. Не испытывают свою судьбу и удачу. А едут, что-то делают, ошибаются и проигрывают, а потом вновь садятся в другой поезд. И вдруг Наталия поняла, что сама она лежит на рельсах и боится встать и сесть в поезд. Боится ошибиться и проиграть, но вовсе не чувствовать. Девушка ужаснулась самой себе и поняла, как сильно она заблуждалась. Ей захотелось тут же вернуться в тот вечер на крыши и сказать ему, как сильно она заблуждается!
Наталия перевела свой взгляд на профиль Ника, но как она не гипнотизировала его, тот так и не обратил на неё никакого внимания и настойчиво смотрел только на мистера Кита.
– Прежде чем отпустить вас на каникулы, мистер Шмидт настоял на собрании в актовом зале, где он хотел бы сказать вам пару слов…
– На два часа, – недовольно произнесла Николь.
– Пусть так. С вас не убудет послушать немного, хотя вы и так его не слушаете, – махнул рукой мистер Кит. – После окончания собрания выпускники останутся украшать Новогоднюю ёлку…
– Да почему мы-то? – опять возмутилась Николь.
– Потому что вы – выпускники, – отрезал классный руководитель. – Я буду присутствовать на собрании и останусь с вами наряжать ёлку, так что отлынуть от работы не удастся никому.
Ребята явно этому не обрадовались и как-то вмиг погрустнели, но Максимилиана это ничуть не тронуло, и он закончил свою речь словами:
– Собрание в шесть, а пока можете быть свободны.
Все тут же повскакивали со своих мест и поспешили выйти из кабинета, пока классный руководитель не вспомнил о ещё каком-нибудь мероприятии, где пренепременно нужно было присутствие выпускников.
Наталия поднялась со своего места и посмотрела на Ника, рядом с которым почему-то оказалась Николь. Она смотрела на него снизу вверх и мило улыбалась. А он улыбался ей томной изголодавшейся улыбкой. Девушку тут же больно кольнуло в сердце, и она быстро отвернулась, надеясь, что они не заметили её взгляда. Наталии хотелось оказаться от них как можно дальше и немного успокоиться. На помощь вовремя пришла Сэния.
– Пошли в столовую зайдём перед собранием? – предложила она, беря Наталию за руку и выводя из кабинета.
Наталия могла только догадываться о разговоре Ника и Николь. О том, что он предложил ей вместо собрания более приятное времяпрепровождение, и девушка с готовностью согласилась. О том, что Николь, надув губки, тихонько шепнула на ушко молодому человеку, что не хочет злить Макса и желает перенести их встречу на более позднее время. О том, что он ответил «в любое время дня и ночи я к вашим услугам». Но Наталия никак не могла знать, что Ник хоть и смог обмануть свой разум, но сердце обмануть не смог.
* * *
– Неужели ты будешь работать в новогоднюю ночь? – дивилась Наталия, медленно ступая по коридору в направлении актового зала под руку с Сэнией.
– За несколько часов есть возможность заработать почти годичную зарплату. От этого я не могу отказаться, – объяснила девушка с лёгкой грустью в голосе.
– Но ведь это Новый год, Рождество… Это священная ночь…
– Это не важно, когда тебе нечего кушать, например.
– Почему? – искренне недоумевала Наталия.
Сэния пожала плечами:
– Может, потому что в моей семье так заведено.
– Вы не отмечали праздники? Вы не садились за один стол; не кушали тех блюд, что не готовите в обычные дни; не дарили друг другу всяких пустяковых подарков; не смеялись, вспоминая события прошлого; к вам не приходили родственники и вы не собирались все вместе, чтобы пойти поиграть в снежки на улице… Нет?
– Ну, мы собирались, конечно… Садились за длинный стол, вокруг царил полумрак, горящие свечи не давали мне ни единой возможности разглядеть лица родителей, но я думаю, они не были счастливы. Мы ели что-то очень вкусное, приготовленное нашим поваром. Что-то, что мы не ели до этого никогда, но так было каждый день, ведь ему именно за это и платили. После двенадцати родители поднимались со своих мест, желали мне спокойной ночи и разъезжались по вечеринкам. У нас была ёлка. Она стояла в гостиной. Очень красивая, ведь её наряжали дизайнеры. И бумага, в которой были упакованы подарки, была тоже очень красивой. Но я всегда её разрывала в клочья. На мелкие кусочки. Так, что она становилась похожей на пыль. А внутри коробки никогда не было того, чего я хотела. Немного доброты, ласки, внимания, нежных рук, тёплых объятий, мягкого взгляда… совсем немножко любви.
– Это так неправильно, – печально произнесла Наталия.
Сэния невесело усмехнулась, бросив косой взгляд на рядом идущую девушку, и сказала уже своим обычным слегка ироничным тоном:
– Я не знаю, что такое ни Новый год, ни Рождество, ни даже День рождения, поэтому я могу заработать больше денег, чем мои конкуренты.
Девушки дошли до актового залай остановились в дверях. Наталия повернулась лицом к Сэнии и разглядела в её глазах безграничную боль и печаль. Она сейчас казалась такой маленькой, одинокой и беззащитной, что никак не вязалось с тем человеком, с которым Наталия познакомилась – уверенной, бойкой и целеустремлённой девушкой.
– Запах ели, мандаринов и салатов, – мечтательно произнесла Наталия, беря Сэнию за руки. – Шуршание мишуры и подмигивание разноцветных огоньков на новогодней ёлке. Томный танец пламени свечей под лёгкими порывами свежего ветерка, дующего с улицы. Печальные взгляды, ведь настала пора проводить что-то хорошее. Бой курантов и весёлый смех, ведь настала пора встретить что-то хорошее. За окном на тёмном небе появляются десятки больших прекрасных цветов. И мы идём на улицу. Там все люди – знакомые и незнакомые – поздравляют друг друга и желают счастья. И я чувствую в это мгновение, что по-настоящему счастлива, – Наталия улыбнулась, сверкая блестящими от слез глазами, и качнула головой. – Не всё является правдой, что тебе показывают. И не всё истинно, во что ты веришь. В нашей жизни есть столько трудностей и переживаний, что порой нам кажется, им нет конца. Но Новый год и Рождество – это не просто праздники. Это точки отсчёта, с которых начинается новый этап в жизни. И как ты его встретишь, так ты его и проведёшь.
– Возможно, в моей жизни новый этап так и не наступит.
– Наступит. И я буду рядом. Я буду ждать его вместе с тобой, – ответила Наталия и обняла Сэнию, которая тут же, как ребенок, жаждущий защиты и поддержки, прильнула к ней. С этого момента обе девушки почувствовали, что стали настолько близки и что между ними не может быть ничего тайного, что могут, наконец, назвать себя подругами. Это сделало их по-настоящему счастливыми, ведь обе долго искали в своей жизни кого-то, кто мог быть согреть теплом любящего и понимающего сердца, помимо книг и работы.
Когда Наталия и Сэния разомкнули, наконец-таки, объятия, они заметили приближающихся Сержа и Мари. Парочка направлялась к ним не только потому, что девушки стояли рядом с входом в актовый зал, а скорее всего из любопытства. И как только они приблизились, тут же последовал вопрос:
– Почему не заходим?
– Мы доедали обед, – ответила Сэния, покрутив перед носом Мари пустой коробкой из-под сэндвича.
– Что с тобой? – улыбнулась Наталия. – Ты кажешься раздражённой. Где-то поблизости находится Балу?
– Мы сумели затеряться в толпе, – подмигнул Серж.
– В последнее время он слишком возбуждён, что явно влияет на его мышление, – буркнула Мари, направляясь в зал. Остальные последовали за ней.
Собрание продлилось полтора часа. Но ребята совсем не слышали, о чём вещал директор со сцены. В зале витали веселье и праздник. Ребята уже были одной ногой вне школы – где-то на берегу моря на золотом песке, потягивая «сангари» или «пинья колада». И как только мистер Шмидт закончил свою речь, все дружно вскочили и поспешили к выходу, у которого старшеклассников уже поджидал Максимилиан Кит. Подпирая одним плечом косяк двери, и сложив на груди руки, он внимательно рассматривал каждого выходящего из актового зала и не дай бог ему попадётся кто-то из его подопечных. Поэтому выпускники продолжали сидеть на своих местах, хмурым взглядом провожая младшеклассников. И как только в актовом зале остались лишь выпускные классы со своими классными руководителями, мистер Кит подошёл к своим ребятам.
– Сейчас принесут ёлку. Как только её установят в центре зала, вы начнёте наряжать. Чем раньше закончите, тем раньше я вас отпущу. Поэтому не теряйте лучше время и принесите коробки с игрушками.
Ребята нехотя поднялись с мест и поплелись в кладовку, где хранились ёлочные украшения, мишура и фонарики. Девушки остались сидеть на своих местах, но как только первые коробки опустились на пол, они тут же встали и пошли их распаковывать. Это оказалось гораздо интереснее, чем им представлялось. Одноклассники веселились и дурачились, примеряя на себе яркие гирлянды и вешая на уши разноцветные шарики.
Вскоре в актовый зал внесли пятиметровую пушистую красавицу. Рабочие немного поколдовали, и в самом центре зала выросла новогодняя ель. И все вокруг ахнули, увидев её величие и красоту.
А через минуту-другую уже закипела работа. Кто-то принёс стремянки и полез к потолку устанавливать рождественскую звезду, развешивать мишуру и игрушки. Кто-то остался внизу и работал над «юбкой» ёлочки. Некоторые просто давали советы или не делали ничего. Но как бы то ни было, в зале царила непринуждённая и весёлая атмосфера, которая позволила наслаждаться тем, что было навязано.
Но с каждым часом работы становилось всё меньше и меньше, и всё больше и больше людей, которые занимались ничегонеделанием, поэтому было решено отпустить ребят, которые должны были уезжать из школы на каникулы. Оставшихся юношей и девушек ничуть это не обидело. Они включили музыку и под аккомпанемент танцевальных миксов с ещё большим энтузиазмом продолжили работу. И когда, наконец, ёлка в полумраке засверкала огоньками, в свете которых засияли и разноцветные резные шарики, и длинные кисти глянцевой гирлянды, и шёлковые ленточки, поставленная перед ребятами задача была выполнена.
Но музыка продолжала литься из динамиков. Кто-то не хотел спускаться со стремянки и сыпал на головы ребятам мишуру. У всех было приподнятое настроение, и никто не хотел расходиться. Когда грань веселья и безумия становится размытой, обычно ничего хорошего не случается. В руках у ребят оказались баллончики с искусственным снегом. И если сначала они аккуратно покрывали им перья зелёной красавицы, то вскоре, играючи, они стали прыскаться им друг в друга.
– Ай! – воскликнула Наталия, когда перламутровая пыль попала ей прямо в глаза.
Девушки сильно зажмурилась, но это не помогло от сильной рези и жжения в глазах. По щекам потекли потоки слёз, и Наталия закрыла лицо руками.
– Ты что, совсем с ума сошёл!! – закричала Мари на парня из параллельного класса.
– Ничего, – глухо произнесла Наталия.
– Я тебя сейчас этот баллончик съесть заставлю.
– Все нормально, – вновь произнесла пострадавшая, но видимо её опять не расслышали.
Хоть девушка и не видела, что происходит, но прекрасно слышала, как юноша кричит извинения вперемешку с требованием прекратить его колотить. Мари видимо не хотела успокаиваться, и тумаки доставались и тем, кто пытался её угомонить. А в это время о Наталии и вовсе все позабыли, и она продолжала стоять посреди зала не в силах разомкнуть веки, чтобы дойти до туалета и промыть глаза. И, если минуту назад слёзы текли из-за боли, то теперь от безнадёжности и одиночества. Но вдруг на её плечи легли чьи-то тёплые ладони и без слов повели куда-то. А девушка не сопротивлялась и ничего не спрашивала. Так, двое зашли в какое-то помещение, где царил мягкий рассеянный полумрак. Кто-то подвел Наталию к умывальнику и, включив воду, наклонил её лицо к ровной струе. Девушка тут же стала промывать глаза, в которых ни на секунду не затухало ужасное жжение. Она старалась тщательно и осторожно касаться внутреннего века и глазного яблока, чтобы в глазах не осталось ни единой пылинки. И очень беспокоилась, потому что, не смотря на все её усилия, боль не стихала. Через какое-то время Наталия, наконец, выпрямилась и посмотрела на своё отражение в зеркале. Лицо бледное. Губы дрожат. В глазах, красных и невероятно больших, не прекращалась резь, но слеза скатилась из-за отчаяния. Больше всего на свете ей бы хотелось сейчас быть не одной. И тут она вдруг заметила ещё одно отражение в полумраке. Он стоял рядом, но его лицо не было освящено трельяжными лампами. Он был неподвижен, как статуя, но с исходившим от него теплом и силой. И Наталия повернулась к молодому человеку лицом.
– Спасибо.
Ник перевёл взгляд с её отражения в зеркале на лицо девушки и поморщился, но не от отвращения, а от пронзившей его ярости и боли. Кто бы знал, как он хотел вытрясти весь дух из того парня. И кто бы мог подумать, как у него у самого перехватило дух, когда из глаз Наталии покатились слёзы.
– Больно?
– Немного, – обманула девушка.
Ник разочарованно покачал головой. Когда-то давным-давно ему в глаза случайно прыснули лаком, которой полировали столы, и боль была настолько сильной и невыносимой, что он до сих пор помнил те муки. Ник знал наверняка, как сильно жжёт в глазах и как тяжёло держать их открытыми, но Наталия не призналась ему в этом, так как не доверяла. Тогда он молча развязал шарф на шее и, промочив его холодной водой, передал девушке.
– Полежи немного с компрессом. Тебе станет легче.
Наталия поблагодарила Ника, выдавив из себя слабую улыбку, и взяла шарф. Она оглянулась и впервые заметила, что находится в гримёрке за сценой. Прямо перед ней во всю длину стены раскинулась столешница трельяжа, освещённая множеством лампочек, которые сейчас были погашены. Все, кроме двух в разных концах стены. Везде, где стены были не заняты каким-либо предметом мебели, висели зеркала. Они были разного размера и формы, в разной оправе и диапазона. Но где бы ты не находился в этом помещении, из какого-нибудь уголка на тебя обязательно будет смотреть твоё отражение. Напротив трельяжа стоял небольшой диванчик, заваленный тряпками, и Наталия, перестав разглядывать окружающую обстановку, перевела взгляд на Ника.
– Наверное, я пойду лучше в свою комнату.
– В таком виде хочешь выйти? – усмехнулся молодой человек.
Кинув быстрый взгляд на своё отражение, и Наталия вернулась к старенькому диванчику, у которого уже стоял Ник и стряхивал всё тряпьё на пол. Когда, наконец, показалась тёмная дряблая обшивка, он кивнул:
– Ложись.
Наталия подошла к дивану и аккуратно опустилась на мягкое сидение. Но она не стала ложиться. Девушка села и, откинув голову на спинку, накрыла глаза ледяным шарфом. В нос ей тут же ударил знакомый и ставший таким родным запах Ника и его парфюма. И Наталия, быстро убрав с лица шарф, встретилась глазами с молодым человеком.
– Ты только не уходи, – произнесла она, прерывающимся голосом, – пожалуйста.
– Не уйду, – кивнул Ник, усаживаясь во вращающееся кресло напротив Наталии.
Девушка вернула компресс на лицо и попыталась расслабиться. Но не смогла. Всё внутри пылало, прожигаемое пылким взглядом Ника. Сердце трепетало. Ноги слабели. Она чувствовала, что это был её шанс исправить ошибку вечера на крыше. Но как только она находила нужные слова в уме, рот не открывался, а язык её не слушался. И как только Наталия набирала сил, чтобы, наконец, открыть его, то слова вылетали из головы. И она чувствовала себя ребёнком, застигнутым на месте преступления – что-то надо сказать в своё оправдание, но кроме «это не я» в голову ничего не приходило. Она чувствовала, как сильно ей не хватало его присутствия рядом, нежного взгляда, тёплых рук, но Наталия совершенно не представляла, как ему об этом сказать. И пока она думала, то не заметно для себя медленно погрузилась в сон.
