Текст книги "Тень другой женщины"

Автор книги: Наталия Антонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5

Следователю осталось допросить двух самых важных, с его точки зрения, персонажей – массажистку и хозяйку салона. Начать он решил с Евы Мониной.

Когда женщина вошла в кабинет и осторожно села на краешек стула, Наполеонов решил, что она уже вполне пришла в себя, по крайней мере, для пережившей шок Монина держится совсем неплохо. Для установления контакта он решил начать с формальных вопросов.

– Ваша фамилия, имя, отчество.

– Ева Гордеевна Монина.

– Как давно вы работаете в салоне?

– Шесть лет.

– Что входит в ваши обязанности?

– Я делаю массаж и обёртывания.

– Вас устраивает ваша работа?

– Вполне.

– Вы ладите с клиентами?

– Я делаю то, что положено. И больше никаких отношений с ними не поддерживаю.

– Когда и где вы впервые увидели Софью Сафронкову?

– Сегодня, у себя в кабинете.

– Какое она на вас произвела впечатление?

– Положительное.

– То есть?

– Сразу видно, что обеспеченная, а значит, перспективная клиентка.

– Вы о чём-нибудь говорили с ней?

Ева на мгновение задумалась, потом сказала:

– Да, собственно, ни о чём не говорили. Так, обменялись парой-тройкой ничего не значащих фраз.

– И о чём же были эти ничего не значащие фразы?

– Она похвасталась, что едет в Испанию с мужем.

– И вы ей позавидовали? – улыбнулся следователь.

– Пожалуй, нет. Я сама собиралась в следующем месяце в Сочи.

– С мужем?

– У меня нет мужа, – сухо ответила Ева.

– Ещё что-нибудь клиентка сказала?

– Нет, только спросила, сколько потребуется сеансов для идеального результата.

– И вы ей ответили?

Монина согласно кивнула.

– Теперь главный вопрос, почему вы оставили клиентку на длительное время одну?

– Всего на пятнадцать минут, и то не по своей воле, – попыталась оправдаться Монина.

– По чьей же?

– Меня вызвала к себе в кабинет Алевтина Самойловна.

– Такое часто случалось прежде?

– Почти каждый день, – вздохнула женщина.

– То есть Горшкова каждый день вызывала вас к себе в кабинет во время сеансов?

– Необязательно меня, всех, – ответила Ева.

– Что значит всех?

– Я имею в виду персонал салона.

– У неё что, такая манера решать производственные вопросы? – удивился следователь.

– Какой там, – отмахнулась Ева, – вы меня извините, конечно, но, по-моему, наша начальница мается от скуки.

Наполеонову послышалось – мается дурью.

– И отчего же Алевтина Самойловна скучает? – спросил следователь. – Разве ей нечем заняться? Мне всегда казалось, что собственный бизнес, каким бы он ни был, требует много времени и умственных затрат.

– Требовать-то он требует, – со вздохом согласилась Монина, – но только всем у нас заправляет Павел Антонович Силаев.

– А чем же занимается сама Горшкова?

– Она у нас витрина салона.

– На витрине-то у вас я заметил совсем другой персонаж.

– А, это. Вы имеете в виду Шамаханскую царицу?

– Её самую, – подтвердил следователь.

Губы Евы дрогнули в едва заметной усмешке:

– Вот увидите нашу хозяйку и удивитесь их сходству.

– Неужели?

Ответом ему был кивок.

Наполеонов порылся в памяти, на которую он не жаловался, и не припомнил, чтобы в холле он заметил даму, похожую на куклу в витрине. «Странно», – подумал он, но вслух ничего не сказал.

Наполеонов продолжил допрос:

– Значит, вам, Ева Гордеевна, позвонила Алевтина Самойловна, на ваш, как я понимаю, личный сотовый?

– Да, так и было. – Женщина облизала пересохшие губы.

– И вы поспешили к начальнице?

– А у меня был выбор? – вопросом на вопрос ответила Монина.

– Скорее всего, не было, – согласился следователь. – Дверь кабинета вы закрыли?

– Нет…

– Почему?

– Ну я не знаю… – замялась массажистка, – я никогда не закрываю дверь, если в кабинете есть клиент. Как-то не комильфо оставлять человека взаперти.

– Вы сказали, что никогда не закрывали дверь в кабинете, если там находился клиент.

Монина кивнула.

– В таком случае правильно ли я вас понял – вам приходилось не единожды отлучаться, оставляя клиента одного?

– Да, я же вам уже говорила! – нетерпеливо проговорила Ева.

– То есть заходи кто хочешь и выноси всё, что приглянется?

– Да кому тут заходить-то? – вырвалось у Мониной. – На входе стоит Корней и… – Тут она осеклась, вспомнив о том, что произошло сегодня. – Разве такое могло прийти мне в голову, – промямлила Ева.

– Действительно, нормальному человеку такое в голову не придёт, – согласился следователь.

Ева тихо всхлипнула. И следователь, чтобы не дать ей снова расклеиться, поспешил задать следующий вопрос:

– Как долго вы отсутствовали?

– Я же вам говорила, минут пятнадцать.

– А поточнее?

– На часы я не смотрела. Но сказала Алевтине Самойловне, что задерживаться не могу, так как скоро закончится сеанс у клиентки, что лежит у меня в кабинете, обёрнутая водорослями.

– А что сказала вам Горшкова?

– Да ничего она мне не сказала! – воскликнула сквозь сердитые слёзы Монина.

– Совсем ничего? – уточнил следователь.

– Ну почему же совсем, сказала: «Да, Евочка, идите, конечно. Мы не имеем права заставлять клиентов ждать», – передразнила она начальницу.

– И вы пошли?

– Точнее, я побежала.

– И когда вошли?

– Увидела пояс на её шее. И больше я ничего не помню. Когда очнулась, увидела врачей, потом поняла, что и полиция уже здесь.

– Понятно. Вы можете пока идти, Ева Гордеевна. И будьте так любезны, пригласите сюда Алевтину Самойловну.

– Приглашу, – буркнула массажистка и, не прощаясь, поспешила покинуть кабинет.

В дверь тихонько постучали.

– Вы позволите? – спросил обволакивающий голос.

– Да, входите.

В кабинет вошла невысокая стройная женщина неопределённого возраста, и у Наполеонова на миг перехватило дыхание. Это была она! Шамаханская царица! Хотя сходство живой женщины и прекрасной куклы не было внешним. У женщины были волосы каштанового цвета с заметным рыжеватым отливом. Глаза серебристо-серые, губы небольшие и не яркие, как у манекена, а нежно-розовые. И тем не менее это была Шамаханская царица! В чём это выражалось, следователь сказать не мог. Может быть, поступь? Хотя кукла ведь не двигалась. Но если бы она встала и пошла, то, Наполеонов был уверен, походка у неё была бы такая же, как у хозяйки салона. И ещё взгляд, наклон головы… И руки! Узкие кисти красивой формы, точно крылья неведомых птиц. «Такой завлечь и погубить мужчину ничего не стоит», – подумал Наполеонов. Но тут же вернул себя с небес на землю: убит не мужчина, а женщина. Не могла же она быть соперницей Шамаханской царицы? Если только Алевтина Самойловна была любовницей мужа Сафронковой. Что выглядит весьма сомнительно.

– Садитесь, Алевтина Самойловна, – пригласил он.

И она молча села, устремив на него свой вопрошающий взгляд. Наполеонов попробовал угадать, насколько встревожена или опечалена хозяйка салона, но ему это не удалось, так как выглядела она абсолютно бесстрастной.

– Алевтина Самойловна, я хочу принести вам свои соболезнования, – проговорил следователь.

– Мне? – удивилась она. – Но я же не была знакома с убитой.

– И тем не менее она убита в вашем салоне.

– Верно, – согласилась Горшкова и посмотрела на следователя с внезапно проснувшимся интересом. – Хотите, я вас сделаю? – неожиданно спросила она.

– Что? – буквально поперхнулся следователь.

– Чего вы так испугались? – искренне рассмеялась она над его реакцией.

– Простите, я вас не понимаю.

– Чего же тут понимать! Я предложила сделать вашу куклу!

– Мою куклу? – Тут в его мозгу что-то начало проясняться. – Вы делаете куклы?

Она кивнула и озорно улыбнулась, совсем как девчонка.

– И Шамаханская царица, – Наполеонов неопределённо кивнул в сторону окна, – ваша работа?

– Моя, – утвердительно кивнула она.

– То-то я смотрю, она на вас похожа.

– Разве?

– Не копия, конечно.

– Она вам нравится?

– Впечатляет, – ответил он. – И давно вы занимаетесь куклами?

– Давно, ещё со школы.

– А как же салон?

– От брата достался, – ответила она, вздохнув, и добавила с явным сожалением: – Других наследников не было.

– И вам не нравится им заниматься?

Она покачала головой.

– Почему же вы не продадите его?

– Он приносит неплохие доходы. – И добавила: – Жить-то на что-то надо.

– Понятно. А занимается салоном ваш заместитель?

– Да, Паша.

– Вы давно знакомы с ним?

Она задумалась и ответила:

– Когда я родилась, он уже был. В смысле, был другом моего брата.

– А как давно вы знакомы с Сафронковой?

– С какой Сафронковой? – не сразу переключилась она.

– С той, что была убита сегодня в вашем салоне.

– Зачем вы так? – нахмурилась Алевтина Самойловна.

– Как так?

– Вероломно.

– Работа у меня такая, – вздохнул следователь, – мне нужно найти убийцу.

– Да, я понимаю. Но я…

– Что вы?

– Я доверилась вам.

– Извините. Как говорят – ничего личного.

– Хорошо, отвечаю на ваш вопрос: я не была знакома с этой женщиной. Я никогда её не видела.

– Вы не заходили после обнаружения трупа в кабинет Мониной?

– Нет, – медленно покачала головой из стороны в сторону Алевтина Самойловна.

– Но вам сообщили об убийстве?

– Да.

– Кто?

– Паша. Он велел мне спуститься в холл.

– Вы спустились и больше никуда не отлучались.

– Не отлучалась, – проговорила она покорно.

– Алевтина Самойловна, Ева Монина давно работает у вас?

– Шесть лет.

– Вы довольны её работой?

– Об этом надо спросить у Паши.

– А я спрашиваю у вас.

Она поджала губы и задумалась, потом ответила:

– Мне кажется, что Ева хороший специалист.

– Клиенты на неё не жаловались?

– Нет! Ну что вы! – искренне возмутилась Горшкова.

– Значит, с её профессиональной деятельностью всё в порядке.

– Конечно! – заверила она его. – Паша нанимает на работу только лучших в своём деле.

– А теперь скажите мне, Алевтина Самойловна, зачем вы вызывали к себе Монину.

Горшкова неожиданно покраснела и опустила голову.

– Не скажу, – еле слышно прошептали её губы.

– Как то есть не скажу? – изумился следователь.

– Так вот и не скажу, – повторила она упрямо, – это не имеет никакого отношения к убийству.

– О том, что имеет отношение к убийству, а что не имеет, судить мне, – ледяным голосом проговорил следователь.

Она подняла на него свои удивительной чистоты серые глаза и по-детски заверила:

– Честно-честно, это никак не может быть связано с убийством.

– И всё же, – продолжал настаивать следователь.

– Мне неудобно говорить вам об этом, – смущённо призналась она.

«Небось какие-нибудь бабские дела, – подумал он недовольно, – типа критических дней или ещё чего похуже», – но отступать было некуда и он сказал:

– Если это не связано с убийством, то я сразу забуду о вашем секрете.

– Честно-честно? – было произнесено тем же наивным тоном.

– Честно-честно, – повторил он покорно.

– Я хотела спросить у Евы, какого цвета панталончики надеть на Милену.

– Чего надеть? – У Наполеонова глаза полезли на лоб.

– Я так и знала, что вы будете шокированы, – с покаянным видом вздохнула Алевтина Самойловна, – но вы же сами этого добивались, – укорила она его.

– Кто такая Милена? – решил добраться до сути Наполеонов.

– Моя новая кукла!

– Ах да, кукла, – хлопнул себя по лбу со всего размаха следователь.

– Ой, вам, наверное, больно? – Алевтина Самойловна вскочила со своего стула. – Давайте я вам подую.

– Да сидите уже, ради бога! – остановил её жестом следователь. – Лучше скажите мне, почему по поводу панталон вы советуетесь с Евой?

– А с кем же ещё? – вполне искренне удивилась Горшкова. – Ева хорошо разбирается в моде, и у неё тонкий вкус.

– А что, куклы тоже живут по законам моды? – обречённо спросил Наполеонов.

– А как же?! – удивилась и одновременно возмутилась Алевтина Самойловна.

«Дурдом, – подумал про себя Наполеонов, – надо скорее отгребать от темы кукол, а то я сам тут чокнусь».

– Значит, в тот день вы вызвали Еву для консультаций по поводу, м‐м‐м, кукольной одежды. И сколько длилась эта консультация?

– Совсем ничего!

– То есть?

– Ева велела надеть Милене розовые панталоны и больше ничего обсуждать не стала, сославшись на то, что у неё клиентка в водорослях.

– То есть вы беседовали не больше пятнадцати минут?

Алевтина Самойловна наморщила лоб и, подумав, сказала:

– Скорее меньше.

– И Монина поспешила в свой кабинет?

– Естественно, куда же ей ещё было спешить, – пожала плечами Горшкова.

– Хорошо, Алевтина Самойловна, вы можете идти. И пригласите сюда Павла Антоновича.

– Сию минуту. – Женщина легко встала со стула и проплыла до двери грациозной походкой восточной красавицы. Вскоре он услышал её голос:

– Паша, тебя зовёт следователь.

Когда мужчина вошёл, Наполеонов проинформировал его:

– Павел Антонович, мы покидаем ваше заведение. Но вполне возможно, что нам ещё не раз придётся поговорить с вами, сестрой вашего друга и вообще с сотрудниками салона.

– Я понимаю, – кивнул Силаев и проводил следователя до выхода из «Шамаханской царицы».

Прежде чем сесть в свой автомобиль, Наполеонов ещё раз оглянулся на витрину и задержал свой взгляд на Шамаханской царице. Ему показалось, что кукла лукаво улыбнулась ему и заговорщически подмигнула.

Наполеонов помотал головой и пробормотал себе под нос:

– Примерещится же такое.

Между тем весеннее солнце заливало улицу ярким светом, и прохожие, спешившие по своим делам, невольно улыбались, точно солнечный свет стёр своими лучами озабоченность и усталость, оставленную на их лицах долгой зимой.

Глава 6

Личность погибшей установили по имевшимся при ней документам ещё в салоне. Наполеонову не давала покоя одна-единственная мысль: кто мог за столь короткое время проникнуть в кабинет и убить девушку?

Персонал и немногочисленные посетители, находившиеся на момент убийства в салоне, были незамедлительно опрошены сотрудниками полиции. И у всех имелось алиби. Все были на глазах друг друга. В момент убийства никто не находился один. У всех специалистов, работающих в отдельных кабинетах, в это время были клиенты, и сами они никуда не отлучались. Алиби отлучившейся Мониной было в лице Горшковой. И, соответственно, наоборот. Королькова и Горячев были на виду практически у всех. В кабинете Силаева на момент убийства была бухгалтерша Калерия Игнатьевна Тучинская, они с ней корпели над отчётностью для налоговой.

Выходит, злоумышленник проник извне, хотя охранник Горячев уверял, что это невозможно. Однако других версий просто не было. По всему выходило, что кто-то всё-таки выследил жертву, проник в салон и расправился с ней. В подтверждение этой версии говорило обнаруженное на первом этаже открытое окно временно пустующего кабинета. Кто и зачем открыл окно – неизвестно. Силаев предположил, что его открыли для проветривания. Но никто из сотрудников не признался, что приложил к этому руку. Уборщица, пожилая женщина, почти такая же худая, как швабра, которой она мыла пол, божилась, что к окну не прикасалась с прошлого месяца, когда лично мыла его по приказу того же Силаева. Однако кто-то же его открыл! И впустил сообщника. Отпечатков пальцев на окне не было. Возможно, его открывали в перчатках. Кто это мог быть? Да кто угодно, начиная с той же уборщицы и заканчивая владелицей салона. Хотя видимых мотивов ни у кого для этого не было.

Оперативник Ринат Ахметов был отправлен по домашнему адресу жертвы, чтобы оповестить мужа и поговорить с соседями. Себе следователь оставил беседу с подругой погибшей, которая и посоветовала ей навестить «Шамаханскую царицу». Адрес подруги Светланы Геннадьевны Кочетковой у него уже имелся.

⁂

Оперативник Ринат Ахметов выслушал распоряжение следователя, не проявляя внешне никаких эмоций, только глянул мельком на часы и подумал с явным сожалением, что забрать из садика дочку Гулю он сегодня, скорее всего, не успеет. Придётся звонить жене или маме. «Гулька будет огорчена», – подумал он, вспомнив, как дочка утром ластилась к нему и уговаривала после садика забежать в её любимый скверик с кувшинчиком. Девочка могла по нескольку минут стоять молча рядом с импровизированным глиняным кувшином и смотреть, как внутри него бьётся фонтанчик, больше похожий на родничок. Ринат проникался настроением дочери и тоже молча стоял рядом с ней и любовался маленьким рукотворным чудом.

Ринат вздохнул и набрал цифры домофона квартиры, в которой ещё сегодня утром жила Софья Сафронкова. Ему никто не ответил. Он набрал номер второй и третий раз – с тем же результатом. Подождав полминуты, он набрал номер соседней квартиры, и тут ему повезло.

– Кто это? – спросил молодой женский голос.

– Полиция! Откройте!

– Что случилось? – переполошился голос.

– Девушка, мы так и будем по домофону переговариваться? – строго спросил Ринат.

– Нет, нет, конечно, – ответила трубка, и слабый щелчок оповестил оперативника о том, что дверь подъезда открылась. Чтобы не терять зря времени, Ахметов поднялся на лифте. Когда двери его разъехались, он увидел, что его уже поджидают. На пороге открытой квартиры стояла молодая брюнетка в коротком цветастом халатике и буквально пожирала его глазами.

– С Данилой что-то случилось? – спросила она, не дав произнести ему и слова.

– Простите, с кем? – спросил Ринат.

– Ну с Данилой Сафронковым, нашим соседом, вы ведь к ним сначала ломились? – И пояснила: – У нас слышно, когда у соседей пищит домофон.

– Да, я по поводу ваших соседей, – он протянул ей удостоверение, – капитан полиции Ринат Ахметов.

– Карина Лисовская. Проходите, пожалуйста, – пригласила женщина оперативника в квартиру, бросив на его удостоверение беглый взгляд.

– Спасибо. – Оперативник вошёл в прихожую и быстро натянул на ноги бахилы. Их ему всегда клала с собой любимая жена Гузель, чтобы избавить воспитанного мужа от необходимости разуваться и обуваться в чужих квартирах.

– Ой, как у вас теперь всё стало, – рассмеялась женщина, – проходите, проходите.

Вскоре они оказались в уютной гостиной со светлыми шторами и такими же чехлами на новой современной мебели. Хозяйка села на диван и жестом пригласила Рината последовать её примеру. Он присел не слишком близко от женщины.

– Рассказывайте, в какую историю попал Данила? – весело спросила женщина.

– Ответ на этот вопрос я хотел бы услышать от вас, – ответил оперативник.

– То есть? – удивилась Карина.

– Вы знакомы с Софьей Сафронковой?

– Ну ещё бы! – воскликнула Карина. – Мы с ней, можно сказать, подружки.

– Вот и прекрасно. Вы знаете, что Софья Софронкова…

– Знаю, знаю, – перебила его Карина, – Сонька сегодня с утра потопала в салон «Шамаханская царица». Его ей расхвалила Светка Кочеткова.

– Кочеткову вы тоже знаете?

– Как облупленную, – заверила женщина Рината, – она же постоянно к Соньке сюда приезжает.

– Интересно…

Карина улыбнулась во весь рот, но Ахметов тотчас погасил её улыбку:

– Я пришёл поговорить с мужем Софьи Сафронковой, потому что она была убита сегодня утром.

– Убита? – ошарашено переспросила женщина. – Но этого не может быть! – вырвалось у неё.

– Это почему же?

– Потому что я видела Соню перед выходом из дома. Она была живая, здоровая и весёлая. Рассказала мне о салоне и пообещала в следующий раз взять меня с собой.

– Много ли времени требуется человеку, чтобы распрощаться с жизнью, – философски заметил Ринат.

– Да, но… Она попала в аварию? – высказала догадку соседка.

– Нет, её задушили.

– Задушили?! Но где?!

– В салоне красоты.

– Как же так? В это невозможно поверить.

– Увы, это свершившийся факт.

– Кто же мог это сделать?

– Это как раз мы и пытаемся выяснить. Вы говорите, что муж Софьи отсутствует?

– Да, Данила в творческой командировке.

– Давно?

– Да уж вторую неделю. Соня говорила, что он завтра должен приехать.

– Сафронковы часто ссорились?

– Да они и не ссорились вроде, – растерянно проговорила соседка.

– А у Софьи были враги?

– Явных не замечала. Хотя Софья, конечно, не подарок. Ой. – Женщина зажала рот ладонью.

– Не стесняйтесь, Карина, как вас по отчеству?

– Маратовна.

– Так вот, Карина Маратовна, в деле поимки преступника может пригодиться любая информация, даже самая незначительная. И неважно, положительная она или негативная.

– Да нет, вы неправильно меня поняли, Соня была хорошая, просто с закидонами.

– С закидонами? – переспросил Ахметов.

– Ну то есть с капризами. Вот втемяшится ей что-нибудь в голову, и ничем это оттуда не выбьешь. Вынь да положь.

– И часто это с ней случалось?

– Не очень… – неуверенно проговорила Карина.

– Но мужа капризы жены могли и раздражать.

– Данила любил её сильно. Любовь, можно сказать, с первого взгляда. Увидел – и всё!

– Солнечный удар.

– Что? – не поняла она.

– Рассказ такой есть у Куприна, «Солнечный удар» называется.

– И он там убивает её? – испугалась Лисовская.

– Нет, у Куприна всё разрешается вполне благополучно.

– Вот и я о том же, – обрадовалась женщина, – Данила не мог убить Софью!

– Это почему же?

– Во‐первых, потому, что он любил её. А во‐вторых, потому, что его не было в городе.

– Резонно, – согласился оперативник и спросил: – Софья – его первая жена?

– Нет, до встречи с ней Данила был счастливо женат.

– Счастливо женат? – удивился Ринат. – Почему же он разошёлся?

– Потому что встретил Софью.

– Понятно, – произнёс вслух Ринат, подумав про себя, что на самом деле ничего не понятно.

– У них есть дети?

– У Софьи и Данилы? – уточнила Карина и покачала головой: – Нет. Но у Данилы дети есть от прежней жены.

– А чем занимается Данила Сафронков?

– У него модельный бизнес.

– А чем занималась Софья?

– Она мне говорила, что была моделью.

– То есть они познакомились на работе?

– Получается, что так…

– Вы сказали, что были подругой Софьи.

Карина кивнула.

– В таком случае, может быть, она рассказывала вам о своих прежних поклонниках.

– До встречи с Данилой она встречалась с Эдиком Кобенко.

– Бедным студентом?

– Ну что вы! Эдик давно вышел из студенческого возраста.

Ринат хотел сказать, что учиться никогда не поздно, но промолчал.

А Карина сказала:

– И потом, Эдик вовсе не бедный. У него свой магазин.

– Почему же тогда Софья с ним рассталась?

– Потому что владелец модельного агентства престижнее хозяина магазина.

– А как же любовь? – спросил Ринат.

– Какой вы наивный! – вырвалось у Карины, но она тотчас опомнилась: – Простите.

– Нет, ничего, – улыбнулся он, – просто сам я женился по любви.

– Она богатая? – спросила женщина.

– Кто? – не понял Ахметов.

– Ваша жена.

Ринат искренне рассмеялся.

Карина нахмурилась, а потом спросила:

– Мне позвонить Даниле?

– Не надо. Лучше дайте мне его номер телефона.

– Да, пожалуйста, – проговорила женщина и нацарапала на листке бумаги несколько цифр.

– Что ж, я вынужден вас оставить, – проговорил Ринат, поблагодарил хозяйку и распрощался с ней. Он не сомневался в том, что сразу после его ухода Лисовская позвонит Сафронкову. И он не ошибся.

Ринат же оперативно проинформировал обо всём следователя. И Наполеонов пообещал, что безутешного вдовца прямо на вокзале встретит наружка и проследит за ним до дома.

«Если он, конечно, поедет сразу домой», – подумал про себя Ринат.

Для порядка Ахметов прошёлся по всем квартирам в подъезде и опросил жильцов, которые в этот час оказались дома. Ничего нового о супружеской паре Сафронковых он не узнал. Подруг у Софьи в этом доме больше не оказалось. Все остальные соседи были знакомы с супружеской парой на уровне – «здравствуйте – до свиданья». «Знакомая история», – заключил Ринат. Сейчас люди практически перестали интересоваться друг другом. Миром правит индивидуализм. Не то что в иные времена. Бабушки и дедушки Рината помнили всех своих соседей, которые жили не только рядом с ними, но и в одном дворе. Они не раз рассказывали внуку, что в советское время люди летом спешили домой, а поужинав, выходили во двор. Женщины постарше судачили на скамейках, кто-то вязал, кто-то играл в карты. Мужчины «забивали козла», те, что поинтеллигентней, играли в шахматы и шашки, парни напевали песни под гитару. Девчонки хихикали рядом, дети играли в песочницах и на площадках под рассеянным взглядом молодых мам и нестарых бабушек. Мир в те времена казался безопасным, люди ощущали уверенность в завтрашнем дне. Ринат, слушая своих пожилых родственников, всё чаще улавливал нотку сожаления в их голосах. Ему даже хотелось утешить их и ободрить. Но он не находил подходящих слов и поэтому благоразумно отмалчивался. Просто слушал и кивал, понимая, что чем старше становится человек, тем ценнее для него уши, готовые его слушать.