Текст книги "Аквамарин (СИ)"
Автор книги: Наталия Матвеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– Эх, Оливка! – грустно, но легко и заботливо проговорил Джонни и вылетел из машины.
Через секунду его сильные, мускулистые руки уже легко достали девушку из авто и понесли к дому, прижимая к крепкому, горячему телу.
– Джонни, поставь, я сама. – с трудом проговорила Лив, еле дыша от боли, но услышала только смешок:
– Что сама? Ляжешь посередине тротуара? Не сомневаюсь, глупышка. Какая квартира?
Лив назвала номер и обессиленно положила голову ему на плечо, обняв Джонни за шею руками. Она чувствовала, что от жара ее мозг начал отключаться, но теперь она не боялась этого. С ним она ощущала абсолютную безопасность, спокойствие и тихую радость.
Она чувствовала твердую, горячую сталь его груди, рукой ощущала мягкость его чуть волнистых волос на шее и вдыхала запах потрясающего парфюма… Что-то легкое и манящее, как свежий морской воздух…
Джонни занес ее в квартиру и чуть не запнулся о коробки с С-4, стоящие в коридоре:
– Черт… Оливка… Взрывчатка в прихожей… я не удивлен, но в следующий раз предупреждай, если будешь хранить пистолет рядом с мороженым в холодильнике. А здесь мило! Так по-домашнему уютно… О, спаленка!
И через секунду девушка ощутила, как ее бережно опускают спиной на кровать, и открыла глаза. Перед глазами плясали круги от боли, она зажмурилась и, дрожа всем телом от озноба, повернулась на бок, обхватив живот руками и подобрав к себе колени.
– Спасибо, Джонни, я полежу, ты иди. – прошептала она, но в этот момент ощутила мягкое и такое нежное прикосновение его холодных, как ей показалось, губ к ее лбу.
– Проклятье… – выругался он. – Малышка Лив, ты, конечно, горячая, но когда настолько – это уже опасно. У тебя еще есть омнопон?
Лив с трудом покачала головой.
Джонни резко встал.
– Только веди себя тихо. Хозяйка… миссис Портер… живет в соседней квартире… я обещала ей, что не буду водить всяких проходимцев… – еле слышно проговорила Лив, проваливаясь в горячую бездну боли, успев только услышать:
– Конечно, малышка, ни один проходимец сюда и шага не сделает! Я лично об этом позабочусь… Не спи, я сейчас вернусь, буквально на минуточку выйду…
И наступила звенящая тишина.
Глава 17
Когда Оливия открыла глаза, на часах уже было одиннадцать утра, а из ее квартиры раздавались звуки тихой, но драйвовой музыки, шуршание и бренчание столовыми приборами и уверенные шаги туда-сюда.
Лив резко села в постели, обнаружив себя в той же одежде, в которой была вчера, за исключением сапог и куртки, рядом с кроватью покоился тазик с водой и марлевой тряпкой, а ее волосы на лбу были отчего-то влажными. События прошлой ночи резко хлынули в ее разум потоком. Она взорвала «Кабриолет» … Неужели она правда это сделала? Но у нее ничего бы не вышло без Джонни. Лив улыбнулась. Ей не хватало его горячего безумства, стремительности и такого теплого обаяния… Но так не хотелось его втягивать, хоть она и понимала, что он любил Джесс и сам желает отомстить…
Медленно девушка встала. Ее голова, на удивление, была легкой и совсем не кружилась, а в животе не вспыхнул вулкан боли. Она чувствовала себя более-менее здоровой. Удивленно подняв брови, зевая и потягиваясь, Лив вышла из комнаты и, почувствовав потрясающий запах кофе, пошла на него.
Джонни летал по кухне, слушая музыку, доносившуюся из небольшого старого приемника, и поджаривал тосты. Лив остановилась в дверях, разглядывая его. На нем была белая рубашка, расстегнутая, обнажающая идеальное тело, мускулистый пресс и парочку неизвестного происхождения шрамов, черные брюки и… носки, видимо, он тоже, как и Лив, не мог войти в эту квартиру в обуви, потому что топтать эти мягкие и чистые ковры было бы кощунственно и неуважительно по отношению к миссис Портер. Лив смотрела на его широкую спину, мускулистые руки, темные, волнистые волосы и слегка видела его неприлично красивый профиль: правильный нос, небольшую щетину на щеках, губы…
Она не могла оторвать глаз ровно до того момента, как Джонни улыбнулся и весело проговорил:
– Ну и как? Я тебе нравлюсь?
Лив вздрогнула, а он повернулся и посмотрел на Лив своими зелеными огненными глазами, в которых плясали игривые огоньки. Джонни обаятельно улыбнулся, продемонстрировав эти свои чертовы ямочки, и чуть наклонил голову, тоже в ответ разглядывая Лив с ног до головы откровенным и горячим взглядом, от которого девушка вспыхнула еще больше, почувствовав свое глупое стеснение перед ним.
– Конечно, дружище. А как же иначе? – ухмыльнувшись, с сарказмом ответила Лив и села за столик, откинув упавшие на лицо непослушные пряди.
Джонни нагло и триумфально улыбнулся и, схватив кофейник и кружку, развязно оседлал стул рядом с Лив и налил ей кофе.
– Я так и знал! Кстати, не смотря на пару синяков и ссадин, твои ножки по-прежнему хороши…
– Спасибо за кофе, дубина. – раздраженно проговорила Лив и, подхватив кружку, побрела в гостиную, проклиная свое идиотское смущение.
Джонни расхохотался и побрел следом, Лив физически чувствовала его горячий, сияющий взгляд на себе.
Девушка уселась на диван и включила телевизор, щелкая каналы в поисках новостей. Джонни же слонялся по комнате и весело вещал:
– Кстати, твоя хозяйка, миссис Портер, – шикарная леди! Я сказал ей, что тебе плохо, так она сразу бросилась мне помогать, пока я был в аптеке, она делала тебе компрессы и потом помогла мне разбудить тебя, чтобы ты приняла жаропонижающее и обезболивающее, и, между прочим, Оливка, для человека без селезенки тебе следовало бы одеваться потеплее, тебя может продуть от любого сквозняка, и миссис Портер со мной согласилась, а вообще…
Вот так Лив и узнала, почему ей вдруг стало так хорошо и легко внутри. Попав на «NY-C», телеканал Нью-Йорка, Лив тут же увидела на экране обожженное и залитое водой здание клуба «Кабриолет» и, шикнув на Джонни: «Закрой варежку, трещотка!», сделала погромче. Джонни сзади легко перемахнул через спинку дивана и, приземлившись рядом с Лив, тоже с интересом стал слушать:
– «Вчера, предположительно, около половины четвертого утра, в ночном клубе «Кабриолет», расположенном на первом этаже трехэтажного здания по адресу Пятая улица, дом 23, прогремел взрыв», – вещала женщина-репортер, стоя напротив руин бывшего клуба. – «Полиция и «скорая помощь» прибыли на место практически сразу и тут же приступили к оказанию первой помощи пострадавшим посетителям. По информации, полученной от пожарной бригады, внутри здания располагалось не менее пяти килограмм взрывчатого вещества, размещенного в разных концах клуба для достижения наибольшего поражающего эффекта. В результате взрыва из двухсот тридцати восьми посетителей и работников заведения с ожогами разной степени тяжести были госпитализированы 112 человек, девять человек погибло на месте, остальные отделались легкими повреждениями. Напомним, что хозяин ночного клуба «Кабриолет», известный бизнесмен Блейк Уолш, так же присутствовал в эту ночь в клубе, но покинул его незадолго до взрыва. Мистер Уолш никак не комментирует ситуацию. Полиция продолжает расследование по данному преступлению, но предположительная версия – террористический акт, подстроенный одним из преступных синдикатов. Репортаж с места происшествия вела Дарси Меган».
Лив выключила телевизор и уставилась в одну точку.
Внутри нее все перевернулось и тяжелым грузом давило на сердце. Погибли девять человек! Погибли ни в чем не повинные люди… И как Лив могла быть такой беспечной? В своей мести она не постояла ни перед чем, и за единственную жизнь ее сестры поплатились просто оказавшиеся не в нужном месте люди. Как же она глупа и наивна! Как смешно то, что она затеяла! И чем теперь она отличается от того же мерзавца Уолша, которому не понравилось, как она начистила ему рыло в баре, и который решил подослать своих людей к ним домой? Ничем. Глупая. Аморальная. Бесчувственная. Безжалостная.
Лив подтянула колени к груди и обняла их, задумавшись и угрюмо глядя в одну точку. В груди все сдавливало до тошноты. Видимо, так чувство вины заставляет нас задумываться над нашими поступками.
Джонни внимательно посмотрел на Лив и мягко улыбнулся, потрепав ее по волосам дружеским, игривым жестом.
– Оливка, не переживай! В этом баре ошивались одни подонки и наркоманы, включая и самого владельца заведения. Я понимаю, что ты чувствуешь… – звонок его мобильного не дал ему договорить. Он достал телефон из кармана и недовольно уставился на экран. Но в этот момент его лицо повеселело и он бодро взял трубку, продолжая с участием смотреть на Лив:
– Макс, дружище! Ну, рассказывай! Наши с Оливкой лица уже наколоты на мишень дартс у Уолша в кабинете?
Лив внутренне вздрогнула и покраснела, услышав имя Макса. Все внутри нее загорелось, и она с трудом выдохнула, взволнованно прислушиваясь к разговору. Почему-то ей ужасно хотелось, чтобы он спросил о ней…
– Джонни, я тут случайно узнал, что кто-то взорвал «Кабриолет» прошлой ночью! Только не говори, что это сделал ты…
– Это сделала наша девочка! – гордо и весело проговорил Джонни, подскочив с дивана и, снова двинувшись по комнате, собираясь на ходу. – Я даже представить себе не мог, что Оливка додумается до такого! Без меня, она, конечно, бы не справилась, особенно после того, как ее взрывной и чокнутый характер потащил ее к размазанному по дивану кайфом Уолшу, и как она решила поддразнить его веселую натуру угрозами о скорой расправе, но я вмешался и успел спасти ее, так что теперь я ее герой навеки! Запомни это, дружище, особенно когда решишь снова ее завоевать.
Лив недовольно и гневно вспыхнув, швырнула в болтающего Джонни подушкой и проговорила:
– Ты все сказал, трещотка? Герой навеки, ты, кажется, куда-то собирался?
Она услышала, как Макс расхохотался в трубке и проговорил:
– Кстати насчет этого… Дай-ка ей трубочку!
Джонни игриво улыбнулся Лив и кинул ей в руки свой телефон, умчавшись на кухню. Сердце Лив остановилось, и она, с трудом сохраняя холодно-саркастичный тон, проговорила:
– Привет, франкенштейн. Какие новости?
– Белоснежка! Рад слышать твой бодрый голос! Как там мой любимый шрам поживает? – ответил ей ужасно притягательный мужской голос, лучащийся брутальностью и наглой самоуверенностью.
Лив хмыкнула, внутри себя сгорая от восторга и других смешанных, волнующих ее чувств.
– Ищет нового хозяина. А твоя селезенка, случайно, не рвется наружу, павлин?
Макс захохотал веселым, игривым смехом.
– Твой нездоровый сарказм и больная фантазия привлекают меня все больше, моя девочка! А какое белье на тебе надето?..
Сердце Лив взорвалось горячей волной и, ужасно стесняясь, она злобно прошипела:
– Ты хотел о чем-то поговорить, идиотина?
Макс вдруг посерьезнел.
– Вообще-то да. Милая, ты взорвала лучший бордель в городе. Может, отчасти, ты и молодец, только вот Блейк теперь прекрасно знает, что это сделала ты, и уже успел шепнуть об этом папочке, конечно же умолчав о том, что ты мстишь ему за смерть сестры. Не могу описать словами, как разозлился Генри, ведь он планировал соединить нашу семью с твоей, а тут такой удар в спину… Ну и в порыве гнева Генри, кажется, позвонил твоему отцу и рассказал Эйдену о том, чем занимается его дочь, только что оторвавшаяся от больничной койки после серьезной операции. В общем, – подытожил Макс, продолжая говорить серьезно, но легко и непринужденно, как будто рассказывал о том, как правильно укладывать тротуарную плитку, – теперь тебя ищут люди Эйдена, люди Блейка и на десерт – люди Генри, без которых можно было бы вполне себе обойтись. А если Оливер О-Коннел узнает о том, что ты втянула во все это его единственного сына, то, боюсь, ты вообще не сможешь выходить из своего нового убежища… ближайшие лет тридцать.
Лив гневно и удрученно слушала речь Макса и злилась на себя все больше и больше… А сейчас и на него, за то, что он так легко об этом говорит.
– Спасибо за то, что держишь меня в курсе, франкенштейн, но это мои проблемы и я их как-нибудь решу. Скажи, ты достал для меня информацию по людям Блейка?
– Белоснежка, ты что, вообще не слышала то, о чем я тебе говорил? Тормози, пока не поздно! Уже погибли девять невинных людей, а если ты настроишь кланы друг против друга, то это число увеличится в сто раз! Хватит играть крутую девочку. – серьезно, как никогда, с жесткими и повелительными нотками проговорил Макс.
Лив стиснула зубы. Ее душа болела, но она не могла остановиться…
– Франкенштейн, повторяю вопрос: ты достал для меня информацию по людям Блейка?
– Ты чокнутая… – вздохнул Макс. – Я вышлю тебе на почту все, что у меня есть. И теперь ты должна мне о-о-очень крутое свидание, моя девочка!
Лив закатила глаза.
– Я обещала желание, маразматик! А свидание будет после дождичка в четверг… Хотя… – Лив улыбнулась, ощущая бешеный ритм сердца и желание поиграть с ним, чего у нее еще не было. – Если там есть что-то полезное…
– Я заеду в семь. – заявил наглый и самодовольный голос.
– Эй, потише, коняга! Какое «заеду»? Узнай мне, каким образом Блейк завозит наркотики для своих клубов, и тогда хоть в три часа ночи. – довольно заявила Лив, сжимая до боли телефонную трубку и еле дыша от волнения.
– М-м-м, и все? Теперь ты точно моя, блондиночка! – горячо прошептал в трубку Макс и отключился.
– Между прочим, – послышался сзади игривый и веселый голос Джонни, выводя Лив из пузыря ее грез и фантазий, – вовсе не обязательно было так просто сдаваться, Оливка. – Джонни положил локти на спинку дивана позади Лив, присев на корточки, и проницательно заглядывая ей в глаза своими блестящими зелеными. – Если бы ты попросила меня, я бы за пару дней узнал все, что нужно, совершенно бесплатно. – сделав хитрое ударение на последнем слове, он довольно улыбнулся сияющей улыбкой.
Лив резко развернулась к нему, чувствуя, как к горлу подступает стыд и безумный гнев, непослушная прядь волос снова упала ей на лицо, и Джонни беззастенчиво и очень горячим, таким близким жестом осторожно откинул ее. Внутри Лив все вспыхнуло, и она больше не могла выносить ту бурю, что разрывала все ее внутренности и сжимала сердце в тугой комок.
Пылая от гнева, она проговорила:
– Джонни, это всего лишь означает, что именно ты, а не он, достанешь для меня эту информацию, а значит мне не придется идти с ним на свидание!
Джонни сияюще улыбнулся и подскочил на ноги, снова заносившись по комнате.
– Я узнаю то, о чем ты просишь, Оливка, но на свидание с ним ты все равно пойдешь. – он горячо подмигнул ей. – Потому что сама этого ужасно хочешь.
Лив вытаращила на него глаза и покраснела, чувствуя себя полной дурой и дешевкой. Даже чувства свои скрыть не может, что уж говорить о том, чтобы цеплять Макса – мужчину, которого любой встречный ветер сносит к другой! Она запустила в Джонни очередной подушкой и проговорила:
– Я же сказала, что пойду с ним на свидание только после грандиозного апокалипсиса! Не беси меня, Джонни!
Джонни застегнул рубашку и, завязывая галстук, легко и непринужденно пожал плечами:
– Ладно, Оливка, но как твой лучший друг…
– Ты не мой лучший друг.
Джонни проигнорировал выпад.
– … как твой лучший друг, я обязан предупредить, что если ты, как и миллионы до тебя, потеряешь из-за Макса голову, то останется лишь уповать на то, что в тебе окажется нечто особенное, что превратит охотничий азарт этого красавчика в ответные чувства.
Лив разозлилась и швырнула в Джонни оставшуюся на диване подушку, гневно воскликнув:
– Я сейчас тебе продемонстрирую нечто очень особенное, придурок…
– Охотно бы посмотрел, но мне пора: отец требует, чтобы я срочно занялся отмыванием оттягивающих ему карман грязных денег. Увы, это занудство – тоже моя работа! – развел руками Джонни, притворно вздохнув и полетев в коридор. Обуваясь, он ответил на главный немой вопрос Лив. – Оливка, я заказал тебе четыре порции пасты, два шоколадных пудинга и яблочный штрудель, это чтобы ты не скучала и не слишком злилась на меня! – прокричал он из прихожей и добавил:
– Ах да. Не смей никуда выходить из квартиры! Тебя ищут по всему городу, и полиция тоже привлечена в это дело, так что наслаждайся едой и уютной квартиркой, я вернусь вечером, целую!
Джонни, обаятельно послав Лив воздушный поцелуй, игриво подмигнул ей и скрылся за дверью. Теплый и очень притягательный пузырь, окружавший девушку, исчез, вместе с едва заметным свежим ароматом морского воздуха.
Лив встала с дивана и угрюмо поплелась в душ. Сидя в горячей воде, она смотрела в одну точку, думая о Джессике, Джонни, Максе, отце и Блейке…
Не из-за отца. Из-за нее убили Джессику. Из-за того, что она унизила Блейка тогда в баре. Лив закрыла глаза, чувствуя, что слезы душат ее горло. Если бы она только научилась держать себя в руках, а не вела бы себя со всеми, как неуравновешенная девчонка-подросток! Джессика была бы жива… Лив всхлипнула, вдруг явно вспомнив страх и обреченность в ее глазах, когда она услышала злобное «Кончай ее!!!» и увидела дуло пистолета, направленное ей в голову… Она просила, умоляла этого не делать… Но они были безжалостны.
Вспомнив эту картину, Лив умылась и глубоко вздохнула. Она взорвала его клуб. Там погибли люди. Девушка остро чувствовала вину, но теперь знала, что больше не допустит этого. Страдать будет только Блейк и его люди. Только он. Бирюзовые глаза Лив наполнились решимостью и жаждой мести. Уж она постарается испортить ему жизнь!..
Переодевшись в удлиненную черную тунику с широким вырезом на шее, в котором показывалось то одно плечико, то другое, облегающие рваные джинсы и кеды, Лив села за планшет, просматривая свою почту и параллельно набивая рот превосходной пастой, которую, как и обещал Джонни, в скором времени доставил курьер.
Одно из сообщений пришло от Макса, и Лив с огромным вниманием и сосредоточенностью стала вглядываться в фотографии с именами и кратким описанием деятельности в семье.
Все лица, по мнению девушки, были очень похожи: крупные, толстые, с мускулистыми шеями, зачастую покрытыми татуировками и шрамами, в пустых, холодных глазах наблюдалось явное отсутствие интеллекта, и кое у кого Лив даже могла различить зависимость от наркотиков.
Просмотрев около сорока кратких досье и фотографий и ощутив раздражение от того, что по глазам и губам всех этих мужчин Лив не удалось вычислить номера один, три и четыре, а также злясь на подходящую к концу четвертую порцию пасты, девушка вдруг наткнулась на одну рожу… И замерла, чувствуя дрожь во всем теле.
С экрана на нее смотрел мужчина с густыми темно-рыжими волосами… Он был относительно молод, с удлиненным, немного костлявым лицом, впалыми щеками, полными губами и темно-карими глазами, излучавшими презрение и самоуверенность… Лив открыла рот, глядя на него с гулко бьющимся сердцем… И снова картина той ночи неумолимо всплыла, Лив видела эти карие глаза, вытаращено глядящие на Джесси, когда она пнула его и случайно скинула с его головы капюшон… Она точно помнила эти губы, кривившиеся сквозь прорезь в маске, когда он выстрелил в нее, и, конечно, эти волосы темно-медного оттенка…
Злость и ненависть заполнили душу Лив, она бросила планшет прямо в шоколадный пудинг и, подхватив ключи от «Бронко», кипя, вылетела за дверь.
Конечно она забыла о том, что Джонни просил ее сидеть дома и никуда не выходить.
Лив завела мотор и резко нажала на газ, поехав к кладбищу Грин-Вуд. Там находился мавзолей ее семьи.
Как по заказу для посещения подобного рода мест на улице шел проливной дождь, но ничто сейчас не могло остановить впавшую в депрессивно-тоскующее состояние Лив. И вот, через пелену дождя показались величественные, старинные башенки и арки главных ворот этого древнего и престижного кладбища. Въехав на его территорию, Лив оставила «Бронко» и решила пойти пешком, прячась от дождя под раскидистыми кронами огромных, старых деревьев.
Семейный склеп Мартинесов располагался на берегу одного из небольших водоемов: это было невысокое, но шикарное строение из резного белого камня с треугольной крышей и небольшим крылечком на двух узорчатых каменных башнях. Лив быстро забежала внутрь, переведя дыхание и откинув прилипшие от дождя пряди светлых волос с лица. Она промокла до нитки и ее била еле заметная дрожь, но не только от холода.
В склепе было несколько каменных гробниц, когда Оливия последний раз была здесь, то хоронили ее маму… Она с огромной тоской посмотрела на белый, каменный гроб, над которым на стене была вырезана надпись: «Сара Джейн Мартинес, 1971-1999 гг., «любовь в наших сердцах не умрет никогда»». Теперь, когда она была так близко к ней, Лив чувствовала сильнейшую грусть, она скучала по ней все эти годы, ей так не хватало мамы… Мамы, которая бы любила ее и обнимала каждый день и каждую минуту, мамы, которая защитила бы ее от всего-всего в этом мире, мамы, которая дарила бы ей свою заботу, ласку и тепло.
Слезы лились по уже итак мокрому лицу девушки, которая остро ощущала свое одиночество и обреченность, которой так нужны были те, кто сейчас мирно лежал в этих ужасно холодных белых гробницах!
Лив провела по материнской гробнице рукой, не желая прощать могильной плите ее холод, и повернулась к совсем новой, из темно-серого камня, плите, над которой на стене чернела гравировка: «Джессика Эйден Мартинес, 1989-2015, «ты наша навеки: любимая дочь, сестра, невеста…»»
Лив присела на край мраморного стола, на котором покоилась гробница Джессики, и, положив руки на ее плиту, горько заплакала, желая провалиться на этом месте, раскрутить земной шар в обратную сторону, лишь бы предотвратить, успеть спасти, умереть самой за нее! Ведь это она, она должна быть на ее месте! Лив плакала, погрязая в тягучую ненависть к себе и злость, которая уже давно взорвала ее внутренний гневомометр, снимая ее с тормозов и унося в пучину самоуничижения и страдания…
– Прости, Джесси… – шепнула Лив, глотая потоки слез, и подумала о Джонни… Она не простит себе, если по ее милости с ним что-то случится…
Пока Лив беззаветно предавалась глубоким страданиям, на кладбище заехали три черных внедорожника «Ниссан» и три мотоцикла «Хонда», на которых восседали крепкие, подтянутые мужчины в черной, в тон мотоциклам, экипировке. Лив не знала, что они тихо окружали ее со всех сторон, блокируя залитые дождем асфальтовые дорожки, дожидаясь, когда она выйдет из фамильного склепа, и приготовив пистолеты, чтобы снять возможность сопротивления с ее стороны.
Лив услышала отдаленный рык мотоцикла и резко подняла голову, ощутив странное беспокойство: кажется, инстинкт самосохранения внутри нее все-таки был.
Она вскочила на ноги и, подбежав к двери, осторожно выглянула наружу: среди многочисленных толстых стволов деревьев и мраморных могильных плит Лив увидела слева и справа от себя внедорожники «Ниссан», тихо поджидающие ее на дорожках, ведущих к склепу.
Стиснув зубы, девушка выдохнула. Нужно бежать. Выждав пару секунд, она резко вылетела из склепа и метнулась влево, туда, где на расстоянии около двухсот метров от нее находилась часовня.
Из автомобилей тут же выскочили люди в черных костюмах и открыли огонь из пистолетов. Пули засвистели в воздухе, громко попадая в холодные надгробные плиты, мокрую кору деревьев, грозя зацепить Лив голову.
– Да черт бы вас побрал! – ругнулась Лив, резко пригнувшись и укрывшись за одной из могил, затем, вскочив, рванула дальше, воздавая хвалу дождю, который ухудшал видимость.
– Эй, стоять! Стоять, кому говорят! – кричали сзади грубые мужские голоса, но Лив слышала только выстрелы и гнала вперед, не ощущая ни боли, ни холода, ни усталости, а только бешеное гудение адреналина во всем теле и дикий стук сердца.
Выстрел. Снова и снова, крики, топот позади… Лив спряталась за широким дубом, тяжело дыша и быстро оглянувшись. Слева от нее разливался водоем, а справа находилась часовня, но за ней начинались плотные ряды могил и больше ничего… Ничего, кроме высокого резного забора, ограждающего кладбище от остальной части города. Перемахнуть через трехметровый забор с земли было для Лив фантастикой… А вот часовня находилась примерно в полутора метрах от него…
Лив решила рискнуть.
Она кинулась к часовне, поскользнувшись на мокрой траве и свалившись лицом в грязную, мокрую землю, услышав совсем рядом с головой пролетевшую пулю и истерично усмехнувшись своей удаче, но тут же подскочила и побежала дальше, пригнувшись и закрыв голову руками.
Выстрелы, крики, шаги приближались, и, уже на полном ходу подлетая к часовне, Лив заметила четверых громил, быстро сокращающих дистанцию в погоне за ней. Она дернула старую деревянную дверь и влетела внутрь.
Помещение изнутри было маленьким, с одним алтарем, тремя скамьями и небольшой кабинкой для исповедей, поэтому лестницу на чердак, прикрытую простой серой дверью, Лив обнаружила сразу.
Взлетев по винтовой старой лестнице наверх и услышав шаги и крики с угрозами позади, Лив оказалась на чердаке, в отчаянии оглянувшись: одно маленькое окошко было в дальнем ее конце и, пробираясь через какие-то коробки, Лив бросилась к нему.
– Попалась, малышка! А ты шустрая! – услышала Лив сзади гнусный голос и резко обернулась, замерев в полуметре от оконного проема. Здоровенный детина, в промокшем черном костюме и черных очках, тяжело дыша от бега, медленно приближался к ней, довольно улыбаясь. – Иди к папочке…
– Что-то ты не сильно похож на моего отца, громила! – язвительно и гневно хмыкнула она. – Извини, папуля, но у меня другие планы!
И, резко распахнув небольшое окошко, Лив, не долго думая, с разбегу выпрыгнула в него, вытянувшись вперед в воздухе и упав животом прямо на верхнюю часть мокрой и шершавой старинной каменной стены, не веря в свое счастье, что долетела до нее. Спасибо художественной гимнастике! Лив вцепилась в стену мертвой хваткой, подталкивая свое тело вперед, чтобы не упасть обратно на территорию кладбища. Со стороны окна послышались злобные восклицания:
– Куда!??! Ах ты… – и затем поток нецензурной брани.
Лив в последний раз взглянула на окно часовни, в котором растерянно топтался грузный силуэт, и, резко перекинув ногу через стену, вывалилась наружу.
Полет с трехметровой высоты был недолгим и окончился болезненным и ужасно неприятным падением в размякший от дождя газон, на мокрую траву. За газоном Оливии открылась шумная автострада с восьмиполосным движением, по четыре направления в каждую сторону, где на больших скоростях в шумном потоке двигались автомобили.
Примерно метрах в трехстах от девушки виднелся пешеходный мост, но Лив вдруг заметила три «Ниссана», выехавших с территории кладбища и приближающиеся к ней.
Лив глубоко вздохнула, чувствуя, как сердце выбивает дробь в груди, и посмотрела на автостраду. Единственный шанс скрыться от них…
– Ну, если собьют, умру мгновенно и без мучений. – философски изрекла девушка и, выждав небольшой просвет, ринулась через дорогу.
Шум поднялся невообразимый: водители злобно сигналили, объезжая промокшую, испачканную в грязи сумасшедшую, стоящую посреди широченного шоссе и ждущую возможности пересечь остальные полосы…
На самом деле стояла-то она не больше двух-трех секунд, но для нее это показалось вечностью… Четыре полосы позади, Лив еле успела увернуться от шумно гудящего грузовика, выскользнув из-под него в последнюю секунду и вцепившись холодными от пота и дождя руками в разделительный барьер. Девушка еле перевела дух…
В этот момент в отдалении заурчал мотоцикл, и Лив, покрутив головой, увидела, как один из ее преследователей несется по пешеходному мосту, чтобы успеть встретить ее на той стороне улицы… Сзади послышались выстрелы, и Лив в ужасе увидела несущиеся по шоссе «Ниссаны», приближавшиеся с ужасающей быстротой. Окна машин были опущены, и из них девушка увидела торчащие стволы, палящие, судя по всему, по ней…
Это придало ей какого-то безумного, невидимого пинка, и Лив, не разбирая дороги, ринулась под колеса летящих во встречном направлении автомобилей. Снова раздраженные сигналы, Лив позади себя услышала звук серьезного столкновения, крики водителей, ругань, но ей казалось это все как во сне. Инстинкт самосохранения гнал ее вперед, видимо пытаясь убить, а не спасти, но какое-то чудо все-таки есть в нашем мире…
Выпрыгнув из-под колес какого-то внедорожника на очередной мокрый газон, Лив, дрожа всем телом, выдохнула и бросилась вперед, в узкий и грязный проулок между двумя старыми жилыми домами…
Она неслась, оскальзываясь и падая в лужи, но не замечая ни холода, ни боли, подгоняемая только гулким стуком в сердце и желанием бежать как можно скорее… Рев двигателя мотоцикла заставил ее резко затормозить. Она обернулась.
У входа в проулок, загораживая путь, стоял один из преследователей, наведя на нее пистолет. Лив шатнулась к стене и посмотрела вперед: ее сердце резко оборвалось. Впереди ее ждал второй мотоциклист. Она была в ловушке.
Прижавшись спиной к серой, исписанной граффити, грязной и мокрой стене дома, Лив переводила взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь сообразить, что делать дальше.
Мотоциклист с пистолетом тихо заехал в проулок и, не спеша, двинулся к Лив, не сводя с нее дула пистолета. Лив зажмурилась, проклиная свою пустую голову, которая никак не хотела ничего придумывать, и постаралась успокоится. Убивать ее они, скорее всего, не собираются, иначе уже давно пристрелили бы еще там, на кладбище… А значит, можно было рискнуть и… Лив вдруг услышала визг колес и быстро посмотрела в сторону выхода. Черная «Инфинити» на большой скорости сбила мотоциклиста, преграждавшего Лив путь из проулка, и резко затормозила. Лив видела отброшенный ударом мотоцикл и, метров через двадцать, распростертое тело его хозяина, и, не веря своим глазам и открыв рот от изумления, снова уставилась на внедорожник.
Переднее стекло опустилось, и девушка увидела сначала длинное дуло ружья, твердой рукой наведенное на второго мотоциклиста, затем услышала выстрел и вытаращила глаза на упавшего замертво второго преследователя, а потом снова перевела взгляд на неожиданного спасителя… И это был Джонни.
С другой стороны проулка послышался гул несущихся машин, и Джонни, сияя уверенностью, сосредоточенностью и холодным огнем, крикнул Лив:
– Чего ты ждешь, Оливка? Садись скорей! Другой кареты скорой помощи не будет!
Лив наконец-то оторвалась от стены и бросилась к машине. Сзади раздался визг тормозов, гул двигателей и снова выстрелы. Девушка открыла заднюю дверь и прыгнула в машину. Джонни прикрывал ее, отстреливаясь, и, не мешкая, нажал на газ.
Они помчались по дорогам, то вливаясь в общие потоки автомобилей, то сворачивая на пустынные улицы, пытаясь оторваться от трех «Ниссанов», висевших у них на хвосте.
Лив перелезла вперед и вытаращила свои огромные глаза на Джонни, уверенно ведущего машину и поглядывающего в зеркало заднего вида.
