Текст книги "Дело о черном вороне"

Автор книги: Наталия Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Я же говорю, что это был оборотень, черный человек, – зловеще проговорил Ромка. – Вот он его и унес.

Лешке снова стало страшно.

– Типун тебе на язык, не шути так больше!

На всякий случай Ромка сбегал за оранжерею и проверил тайный ход: не пользовался ли им кто. Но камень, как и три дня назад, был плотно привален к забору.

Закрыв вольер, Лешка побежала к дому. В окне Никиты горел свет.

– Никита! – громко крикнула девочка. Спустя несколько секунд за оконным стеклом появился темный силуэт. Мальчик высунулся в открытую форточку, и Лешка облегченно вздохнула. Значит, никакой оборотень никуда его не унес.

– Никита, ты почему не вернулся в оранжерею? Где ты был? Почему ушел от нас?

– Я… Нигде. Голова что-то заболела. Я… Я очень спать хочу. Вы меня не ждите, я уже ложусь. Спокойной ночи.

– Ты никого не видел? – вслед за сестрой заорал Ромка.

– А никого и не было, нам все показалось. Скорее всего, это была тень от дерева. Спокойной ночи, – повторил Никита, махнул на прощание рукой и закрыл форточку.

Ромка недоуменно пожал плечами.

– Темка, Гарик, он что, всегда такой странный?

– Первый раз его таким вижу, – не отрывая от окна глаз, ответил Гарик. – Наверное, он и вправду устал от своих питерских гостей. В школе он позже всех спать ложился, сова потому что.

– Пусть спит, мы и без него обойдемся. Давайте все же выясним все до конца, разберемся, что кому показалось, а что было на самом деле, – снова сказал Артем.

– Тогда пошли к охране. – Ромка развернулся и решительно направился к домику у ворот.

В этот день на пост заступил третий охранник, сменщик Валеры и Виктора Ивановича.

– А вы все время на экраны смотрели? – заглянув в дверь, спросил юный сыщик.

– Я свою работу знаю, – обиделся страж усадьбы.

– И уверены, что никто сюда не входил?

На такой глупый вопрос охранник и отвечать не стал.

– А отсюда кто-нибудь выходил? – не унимался Ромка.

– И отсюда никто, кроме садовника.

– А давно он ушел?

– Недавно.

Друзья переглянулись.

– Да в чем дело-то? – спросил охранник.

– Нам показалось, что кто-то по саду бегает, – не вдаваясь в подробности, сказал Артем.

– Какая чушь! Больше вам ничего не показалось? – Охранник почувствовал себя оскорбленным: подвергалась сомнению его бдительность.

– Ну, извините.

Ромка прикрыл дверь и отправился в столовую. Разобиженная Татьяна убирала со стола посуду, Григорий Михайлович допивал чай с тортом.

Лешка заглянула на кухню и вернулась обратно.

– А где Николай Иванович?

– Где-то здесь был, – ответил телохранитель.

– А зачем он тебе понадобился? – спросила вездесущая Тамара Петровна.

– Так просто. – Лешка и сама не знала, зачем задала этот вопрос: невозможно вообразить маленького робкого слесаря в роли страшного черного человека.

– А Василий Трофимович куда пошел? – спросил Артем.

– В поселок. Там у него друзья живут.

Со двора донеслось урчание двигателя. Это заезжал в гараж принадлежащий Денису новенький «Форд-Фокус».

Тамара Петровна покачала головой и посмотрела на часы.

– Явились.

Но в столовую вошел один Денис.

– Салют, – весело поприветствовал он собравшихся. – Татьян, что такая невеселая?

Кухарка поджала губы и ничего не ответила.

– Теть Том, что это с ней?

– А у нас по двору опять черный человек бегал и в окошко к ней ломился. Должно быть, поклонник, – пошутила Тамара Петровна.

От удивления Денис чуть на пол не сел.

– Неужели? Не может быть! Татьян, ты что, совсем с катушек слетела? Или тебе приснилось? Так работать надо, а не спать.

– Кузен, а Лешке с Никитой – это мой новый гость – тоже какая-то тень примерещилась, – сказал Гарик.

– Значит, пора на базе усадьбы открывать дурдом, – весело констатировал Денис и втянул носом воздух. – Теть Том, что поесть?

Тамара Петровна взглянула на него как на маленького и сказала с неожиданной теплотой:

– Руки сначала помой. Да Макса зови.

– А его еще не было? Значит, уже не вернется. Он мне утром сказал, что, скорее всего, у друзей в Москве заночует. – Денис отправился мыть руки и по дороге миролюбиво похлопал кухарку по плечу: – Татьян, кончай кукситься. Будет и на твоей улице праздник. – И весело подмигнул Лешке.

– Значит, – прошептал Ромка, – все на месте, кроме слесаря и садовника. Неужели кто-то из них?

– Они по росту не подходят, – покачал головой Гарик. – И вообще их смешно подозревать.

– Значит, некого?

– Вот именно. Никита же сказал, что никого не было.

Глава VII
НАЙДЕННАЯ ЗАПИСКА

Кроме Никиты, спать никому не хотелось. Лешка сходила за курткой, и они с Артемом незаметно от всех отправились сидеть в полюбившуюся им беседку-парголу возле водопада.

Чуть-чуть пошумел редкий дождик, но ни одна капля не попала внутрь – густые растения, обвивающие парголу, служили надежной защитой от непогоды. А вскоре и ветер стих, а в просвете между тучами мелькнула голубая звездочка, особенно яркая в кромешной тьме. До сих пор в саду не горел ни один фонарь. Но, несмотря на темноту и прохладу, в беседке было тепло и уютно. Однако не думать о выскользнувшей из оранжереи черной тени Лешке никак не удавалось. Глюки случаются, когда чего-то боишься, она же беспокоилась только о зверьке, а Танькин оборотень в тот момент ее занимал мало.

– Вот сюда бежала… бежало… бежал непонятно кто, – указала она на шумящий водопад.

– Значит, Танькин оборотень в этот раз превратился в водяного и скрылся в пруду, – беззаботно отозвался Артем. – Ты что, все еще боишься?

Лешка высунула из беседки нос и взглянула на пруд.

– Ты что, нисколечко. Я вообще никого не боюсь. Ни водяных, ни леших, ни ведьм, ни колдунов, ни вампиров, ни гномов, ни зомби, ни мандрагор, ни фей, ни эльфов, ни… кто там еще есть, из злобной нечисти? Все эти василиски и домовые – порождение невежества или больной фантазии. А также вымыслы поэтов. – Откинувшись на спинку скамейки, Лешка зажмурилась и продекламировала: – «Черный человек, черный, черный, черный человек на кровать ко мне садится, черный человек спать не дает мне всю ночь…» Это Есенин. Ты читал его поэму «Черный человек»?

– Нет, но обязательно прочитаю, у нас Есенин есть. А еще я знаю, что к Моцарту тоже приходил черный человек, заказывал у него «Реквием». И неизвестно, был ли он на самом деле или только ему привиделся.

И вдруг в саду стало светло и празднично: кто-то наконец догадался включить освещение. Заискрился водопад, разукрасились клумбы, засветился фонарик в пруду, янтарным светом озарился дом. И если Лешка поначалу попросту храбрилась, а в глубине души ощущала смутную тревогу, то теперь все ее страхи показались и вовсе глупыми и смехотворными.

– Значит, Танька все выдумала?

– Наверное, раз такая нервная. Толстые люди обычно спокойные и добродушные, а она, значит, исключение из правил. С другой стороны, каждый имеет право на своего черного человека. – Артем взял Лешку за руку. – Знаешь, сейчас мне кажется, что вернулось прошлое лето, а целого года как и не было.

Лешка хотела сказать, что она сама думает точно так же и что новое лето кажется ей ничуть не хуже прежнего, но откуда-то сбоку затмила свет черная фигура и с криком «Карр!» бесцеремонно уселась между ними.

– Вам, должно быть, скучно здесь вдвоем? – невинно осведомился Ромка.

– Если честно, то не очень, – чтобы не обидеть друга, мягко, но решительно ответил Артем.

Лешка кинула на брата недовольный взгляд, но прогонять его постеснялась. А Ромка, конечно же, делал вид, что не понимает никаких намеков. Наверное, устал до того, что не осталось сил на бильярд, вот и решил составить им компанию.

– Я с Татьяной еще раз поговорил, – сообщил Ромка. – Стоит на своем, уверяет, что человек в черном ей не привиделся. Высокий, говорит, был. А у вас нет никаких новых версий относительно того, кто это мог быть?

– Никаких, – коротко ответила Лешка, не собираясь развивать предложенную тему разговора.

– Н-да. Но дыма без огня не бывает. – Ромка помолчал, но и уйти не подумал.

– Лешк, послушай. Встретились две твои обезьяны, одна коричневая, другая оранжевая. Оранжевая и говорит: «А когда дождь идет, тебе вода в рот попадает?» – при этом Ромка выдвинул далеко вперед нижнюю губу, а затем, втянув в себя нижнюю челюсть и накрыв ее верхней губой, помотал головой и ответил за коричневую обезьянку: – «Нет, не попадает». – «А мне попадает», – жутко расстроилась оранжевая обезьянка, так как Ромкина нижняя челюсть снова выдвинулась вперед. – Смешно?

– Ничуть. Сто раз слышала, – ответила сестра, но, как ни не хотела, все же хихикнула. Уж очень похож был брат на всех ее обезьян.

А Ромка пересказал им мультик с интернетовской мультяшкой Масяней, потом еще один, и еще.

Вскоре к ним присоединился Гарик, и Лешка с Артемом, смирившись с неизбежным, стали смеяться над тем, как Ромка копировал грубиянку Масяню. Гарик сначала грустил, наверное, как всегда, думал о своей сестренке, но потом незаметно втянулся в общее веселье и, когда Ромка иссяк, продолжил эстафету. В этот вечер всем в рот попала смешинка. Так часто бывает в школе: стоит порой показать народу пальчик, и весь класс, как один человек, взрывается от безудержного хохота.

Кстати, Ромка и в этом деле преуспел больше всех, так как являлся обладателем совершенно уникального указательного пальца: при сгибе он у него трещал, скрипел и щелкал. Поэтому на каком-нибудь скучном уроке ему достаточно было повернуться назад со своей второй парты и произвести один-единственный щелк, чтобы одноклассники тут же схватились за животики.

Насмеявшись вволю, все страшно устали и отправились домой. Поднявшись на третий этаж, Лешка вспомнила о Никите. Жаль, что их новый друг упустил такой прекрасный вечер и не повеселился вместе с ними.

На всякий случай она подошла к его комнате и тихонько потянула на себя ручку. Дверь оказалась запертой. Наверное, Никита не хотел, чтобы его беспокоили. На всякий случай Лешка тихо-тихо спросила:

– Никита, ты спишь?

– Угу, – послышался хрипловатый, очевидно со сна, голос.

– Извини. Спокойной ночи.

Войдя к себе, Лешка плотно закрыла окна, но не потому, что боялась летучих оборотней, а просто чтобы не мерзнуть ночью, и улеглась спать.

А разбудила ее веселая трель звонкого колокольчика. Так Тамара Петровна каждое утро созывала их на завтрак.

Лешка с удовольствием потянулась, открыла шторы, распахнула окно в цветущий, наполненный птичьим гомоном сад. Вчерашнего холода как и не было, день снова обещал быть жарким. Приняв душ и принарядившись, девочка спустилась в столовую и чинно уселась на свое место.

Со стеклянным кофейником в руке появилась Татьяна. Лицо ее было безмятежным. Кухарка, по-видимому, тоже забыла о вчерашних страхах и о своем намерении уволиться и просто радовалась светившему в окна яркому утреннему солнышку.

Лешка налила себе апельсинового сока из прозрачного кувшина и покосилась на место напротив себя. Все собрались, а Никита еще не пришел. Неужели до сих пор не проснулся и не расслышал звона колокольчика? И, интересно, что он хотел ей вчера сказать, да так и не сказал?

– Дрыхнет еще, – уловив взгляд сестры, Ромка сразу догадался, о чем она думает. – А говоришь, что только меня нельзя добудиться. А я-то – вот он, это Никита ваш соня.

Позавтракав, Лешка взяла на кухне апельсин, банан и пару сырых яиц и отправилась навестить Аечку. Зверек спал, с головой укрывшись своим пушистым хвостом. Заслышав шорох, он открыл глаза, произнес что-то на своем металлическом языке и снова спокойно уснул.

Лешка оглядела вольер и не в первый раз подумала о том, что Василий Трофимович старался не напрасно, притащив сюда сухое дерево с травой и ветками. Ай-ай сгреб их в кучу и устроил себе ложе в развилке коряги. Наверное, похожие гнезда он строил себе на своем Мадагаскаре. Руконожка заметно подрос с тех пор, как у них поселился, а хвост стал еще пушистее. Значит, она все делает правильно.

Проверив, есть ли в поилке вода, девочка вспомнила, что еще вчера хотела здесь подмести и вымыть пол. Зверь есть зверь, и убирать его помещение необходимо каждый день, чтобы не морщиться от неприятных запахов.

– Скоро я тебя снова потревожу, – сказала она зверьку, выходя из вольера, но, прежде чем отправиться в кладовку за ведром с тряпкой, решила навестить Никиту. Лег он вчера рано, так долго люди не спят. Вдруг он заболел?

В Никитиной комнате на диване сидели Ромка, Артем и Гарик. Лица трех друзей отчего-то были жутко встревоженными.

– Что это с вами? А Никита что, один завтракает? – безмятежно спросила Лешка.

Вместо ответа Артем протянул ей записку. Слова на бумаге растеклись неровными буквами.

«Мне понадобилось срочно съездить в Москву. За меня не беспокойтесь и никуда не звоните. Когда вернусь – все объясню. Никита».

– Ничего не понимаю. Неужели он не мог меня или кого-нибудь из вас разбудить и сказать, что ему нужно уехать? – растерянно произнесла Лешка. – И, знаете, он мне еще вчера порывался что-то сказать, да черный человек помешал.

– Гарик, Темка, вы же его знаете лучше, чем мы с Лешкой, – сосредоточенно сморщил лоб Ромка. – Скажите, он способен на такие неразумные поступки? Не ожидал от него ничего подобного.

Артем пожал плечами.

– Что-то раньше за ним такая скрытность не водилась. И вообще он тихий и скромный, не любит авантюры.

– Я тоже ничего такого не замечал, – подтвердил Гарик.

– А почерк его? – спросила Лешка. Гарик кивнул.

– Его, это точно. Уж я-то знаю, сколько раз у него уроки списывал.

Лешка оглядела опустевшую комнату. В шкафу осталась кое-какая одежда, но сумки, которую вчера занес в комнату Никитин отец, нигде не было. А в углу лежал оранжевый баскетбольный мяч. Значит, Никита в спешке забыл свой талисман или не захотел с ним таскаться?

– А на чем он мог уехать? Неужели Григорий Михайлович отвез его в Москву и ничего никому не сказал?

Гарик вскочил.

– Давайте узнаем.

Опередив всех, он вбежал в столовую, где Тамара Петровна о чем-то беседовала с Василием Трофимовичем.

– Няня Томочка, Григорий Михайлович уже вернулся?

– Как вернулся? Откуда он должен вернуться, когда никуда еще не уезжал?

– А почему я его не видел?

– Он сегодня раньше всех позавтракал.

– А… А Денис где?

– Денис давно уехал. Зачем они тебе? – Тамара Петровна подошла к Гарику, взяла его за подбородок и заглянула в глаза: – Скажи мне, что случилось? Я же вижу, ты чем-то взволнован. Мама с папой, случайно, не звонили?

– Нет, не звонили, – опустил глаза Гарик. Тамара Петровна, решив, что ее воспитанник переживает из-за больной сестренки, погладила мальчика по голове.

– Не волнуйся, вот увидишь, все обойдется. – И тут же задала вопрос, на который никто не знал ответа: – А почему Никита до сих пор не явился к завтраку? Или ему особое приглашение требуется?

С растерянным лицом Гарик обернулся к друзьям. Ромка тут же пришел к нему на выручку.

– А он… Он все еще спит.

– Он и в школе часто не завтракал, – добавил Артем.

– Ага, есть такие люди – не любят по утрам завтракать, и все тут. У него вообще аппетит плохой, – подхватил Ромка.

Тамара Петровна с легкостью приняла объяснение.

– Я заметила. Он и вчера еле в тарелке ковырялся. Может быть, ему сначала отоспаться нужно, а потом и аппетит нагуляет.

– Мы тоже так думаем, – ответил Гарик и, не дожидаясь окончания разговора, по-спринтерски помчался к домику у ворот. Ребята не отставали.

– Вы не видели, Никита, светленький такой мальчик, не выходил отсюда, случайно?

– Никто никуда не выходил, – закачал головой заступивший на дежурство Виктор Иванович. – Без разрешения Тамары Петровны я бы его никуда и не выпустил, сам прекрасно знаешь.

– А в машине у Дениса его не было?

– Нет, Денис сегодня вообще один был.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Я к нему подошел и спросил, где Макс, так как он мне нужен был, а он мне ответил, что Макс со вчерашнего дня из Москвы не возвращался. А в чем дело? – насторожился охранник и даже поднялся со своего стула.

Гарик раздвинул губы в белоснежной улыбке и беспечно произнес:

– Ни в чем, мы это… мы в прятки играем и никак Никиту найти не можем. Ну, вот и подумали: а не убежал ли он на улицу, чтобы мы его подольше искали?

– Это исключено, – отрубил Виктор Иванович.

– Мы и сами поняли, что он здоровски в саду спрятался, – еще шире улыбнулся Гарик.

Но когда друзья отдалились от домика, улыбка с его лица исчезла, а голос зазвучал еще тревожнее.

– Ну и как он мог отсюда выйти?

– А не кажется ли вам, что нужно проверить тайный ход? – сказал Артем.

– И как можно скорее, – подхватил Ромка, бросаясь к оранжерее.

Глава VIII
КОМПЬЮТЕРНЫЙ ВОПЛЬ

За кустами царил беспорядок. Закрывавший лаз камень лежал в стороне, трава и ветки были разбросаны. Возле открытого лаза валялся какой-то цветной талончик. Ромка нагнулся и поднял картонку.

– Что это?

Артем взял талон и удивленно вскинул брови.

– Билет на лондонский автобус.

– Ты не мог его потерять?

– Нет. Даже если он у меня и сохранился, чего я не помню, то должен остаться в другой одежде, из карманов в эту я ничего не перекладывал.

– Я тоже ничего не терял, – покачал головой Гарик.

– Ну, а мы с Лешкой в Англии не были, из чего следует, что этот билет потерял Никита.

– Скорее всего, – согласился Артем. – Он любитель оставлять на память всякие мелочи.

Ромка сел на бывший валун и побарабанил пальцами по собственной коленке.

– Так-так. Но откуда он узнал про этот выход? Мы ж вчера не успели ему ничего показать.

– Вообще-то я Никите про этот лаз, кажется, рассказывал, – припомнил Гарик.

– И про камень этот говорил, и что он за оранжереей находится?

– Ну, – мальчик вытер взмокший лоб, – я точно не помню, это давно было, еще зимой, наверное.

– Значит, Никита, поднявшись чуть свет и ничего никому не сказав, отправился искать твой тайный ход, о котором слышал полгода назад? Вообще-то кто ищет, тот, конечно, всегда все найдет, не только дыру под забором, но что за скрытность такая? Темка, Гарик, скажите честно, а в школе он вам полностью доверял?

Друзья безоговорочно кивнули.

– Всегда и во всем, – подтвердил Гарик. Ромка вскочил с камня, выглянул за оранжерею, вернулся назад.

– А тогда не проще ли ему было разбудить кого-нибудь из вас, чтобы не тратить время на поиски выхода, раз он так спешил? И что у него за тайна такая? Просил, значит, никому не звонить. Но почему он не может позвонить нам сам? Вы номер его сотового знаете?

– Знаем, конечно. И чего мы сразу ему не позвонили? – Гарик вынул из кармана «Моторолу» последней модели, которую постоянно носил с собой на случай, если вдруг позвонят родители, нажал на кнопки.

Трубка сначала молчала, а потом послышался бесстрастный женский голос:

– Телефон отключен или находится вне зоны действия.

– Ничего не понимаю. – Ромка снова заглянул в лаз. – По следам, конечно, ничего не поймешь, слишком сухая здесь земля. А интересно, он пользовался подстилкой?

– Надо проверить. – Из-под густого куста смородины Гарик извлек припрятанный там кусок полиэтиленовой пленки.

– Как видите, нет, иначе бы она здесь не осталась.

– Значит, штаны свои Никита выпачкал, – констатировал Ромка, а потом постелил пленку, хотел было вылезти на улицу, но передумал, снова ее свернул, а затем сорвал с собственной головы бейсболку и перебросил ее через забор.

– Зачем ты это сделал? – удивился Гарик.

– Чтобы сбегать за ней и осмотреть ход с другой стороны.

Виктор Иванович, как всегда, смотрел телевизор, не забывая поглядывать на мониторы камер слежения. Ромка заметил речные ворота и забор, даже его часть за оранжереей.

Увидев снова взъерошенных подростков, охранник вопросительно поднял брови.

– Что еще?

– Кепка через забор перелетела. Все она, сорвала с меня и кинула невесть куда и зачем, – для пущей достоверности пожаловался на сестру Ромка. – Мы за секунду за ней сбегаем, все вместе, и тут же вернемся обратно, ладно?

– Только на секунду, а не то скажу Григорию Михайловичу. – Виктор Иванович сделал разрешающий жест.

Обежав забор, Ромка нашел свою бейсболку, водрузил ее на голову, затем внимательно осмотрел проход.

– Да, здесь кто-то и в самом деле пролазил. Значит, Никита пошел на электричку. Отсюда до станции ведь не очень далеко?

– Километра три или даже больше, – сказал Гарик.

– Не очень далеко. Но все-таки зачем ему понадобилось городить такой огород? Писать записку, искать выход, пёхать до электрички, вместо того, чтобы попросить тебя ему помочь. Слушайте! А может быть, он втюрился в какую-нибудь девчонку и поехал к ней выяснять отношения?

– Да нет у него никаких девчонок, мы бы знали, – ответил Артем. – Но, в любом случае, он мог нам сказать о том, что ему очень надо в Москву, не объясняя причину. Если у него завелась какая-то тайна, то и молчал бы себе, мы б его пытать не стали.

Лешка была во всем согласна с ребятами и недоумевала ничуть не меньше их.

– Мне Никита показался ответственным человеком. Он не может не понимать, что здесь за него будут волноваться. И зачем было отключать мобильник?

– Да, что-то не нравится мне эта история, – сказал Ромка. – Совсем не нравится.

– И ведь мы не сможем долго скрывать его отсутствие. Об этом он подумал? – воскликнул Гарик. – Вот что я теперь скажу няне Томе?

– Жаль, что мы с ним вечером не поговорили. Сначала Танькины крики помешали, а потом он неожиданно спать ушел, – снова вспомнила Лешка.

– Что тоже было совсем на него не похоже, – добавил Артем.

– Очень, очень странная история, – повторил Ромка, направляясь к воротам.

Вернувшись назад к лазу, он завалил его ветками, положил на место камень и снова взглянул на заграничный автобусный билет.

– И как он умудрился его потерять? Карманы свои, что ли, выворачивал?

– И что теперь делать? – взволнованно спросила Лешка, но Ромка не успел ей ответить, потому что вместе со всеми замолк, прислушиваясь: в кармане Гарика зазвучал полонез Огинского. Так давала о себе знать его навороченная «Моторола».

– Папа! – обрадовался мальчик. – Как Яночка? Еще неизвестно? Ты себе не представляешь, как я за нее волнуюсь. А как она себя чувствует? Лучше? Я очень рад. А что говорят врачи? Пока ничего неизвестно? Хорошо-хорошо, я посмотрю. Да-да, прямо сейчас.

Гарик отключил телефон и направился к дому.

– Папа просил проверить, не оставил ли он на столе в кабинете свою печать, – на ходу сказал он. – Говорит, в спешке мог забыть что угодно. А если она там, то ее надо убрать в сейф. В принципе ничего страшного в этом нет, посторонние у нас не ходят.

– А оборотням печати ни к чему, – вставил Ромка.

– Вот именно. Но будет лучше, если я спрячу ее получше до папиного приезда. Береженого бог бережет.

Ромка еще раз оглядел забор, кусты, землю вокруг лаза, пнул ногой камень.

– Что ж, идем, здесь нам больше делать нечего.

Когда, поднявшись на второй этаж, все четверо подошли к кабинету, за его дверью послышался какой-то непонятный шорох. Ромка насторожился, наклонился, чтобы заглянуть в замочную скважину, но замки здесь были устроены иначе и скважин, как таковых, в комнатных дверях не было. Тогда он рывком дернул дверь за ручку и резко отпрянул назад, потому что на пороге стоял человек.

Это был Николай Иванович.

– Вы что здесь делаете? – также отступив на шаг, с удивлением спросил Гарик.

– Дык… я это… багету прибивал. Тамара Петровна еще вчера говорила, что ее это… кто-то оторвал. Ну, я и это… поправлял. – Мужичок заморгал покрасневшими глазами и громко чихнул, а руки у него отчего-то задрожали.

– Ясно, – кивнул Гарик и поспешил к письменному столу своего отца.

Печать, целая и невредимая, лежала рядом с компьютером поверх каких-то бланков.

Лешка, выскочив за дверь, посмотрела на слесаря. Мужичок шел по коридору, шаркая ногами, как глубокий старик. Пройдя несколько шагов, он громко закашлялся и схватился за грудь. Лешке, как и при первой с ним встрече, снова стало жалко несчастного. И тут она вспомнила, какими удивленными глазами смотрел на него вчера вечером в столовой Никита, и дернула брата за руку.

– Рома, а ведь Никита меня вчера о Николае Ивановиче расспрашивал. Интересовался, как его зовут и какая у него фамилия. А когда я спросила, знакомы ли они, он ответил, что нет, но, знаешь, как-то неуверенно. Не о нем ли он хотел со мной поговорить? Если б не черный человек! Некстати как Танька заорала! А потом Никита спать ушел. Лучше бы с нами остался, так вчера хорошо было, весело. И куда его понесло?

Ромка почесал затылок.

– Твоего слесаря, между прочим, вчера вечером нигде не было.

– И Фред на него не стал бы лаять… – неуверенно произнес Гарик, пряча печать в сейф.

– Я тоже об этом думала, только мы уже решили, что на роль черного человека он никак не подходит, – сказала Лешка.

– Да уж, ростом не вышел. Хотя следует проверить его комнату. Хуже от этого никому не будет. – И Ромка побежал на первый этаж, за кладовку, где находилась комнатка, которую выделила Николаю Ивановичу Тамара Петровна. Друзья огляделись и вошли внутрь.

В пустом шкафу стояла приоткрытая старая сумка, с которой слесарь прибыл в усадьбу. Сумку заполняли старые линялые рубашки. Рукав одной из них торчал наружу. Ромка заглянул под кровать, в тумбочку. Больше искать было негде, и ребята незаметно выбрались в холл.

Ромка направился к лестнице, потом свернул к черному ходу, расположенному со стороны гаража. Какая-то мысль явно не давала ему покоя.

– Где, кстати, Никитина записка? – вдруг дернулся он. – Хотелось бы взглянуть на нее еще разок.

– Осталась у него в комнате, – ответил Гарик.

– Тогда пошли назад.

Взлетев на третий этаж, Ромка схватил со стола листок бумаги, повертел его, перевернул и даже понюхал. Снова пристально вгляделся в скудный текст и указал на небольшое пятнышко.

– Вот о чем я вспомнил. Видите, тут что-то зачеркнуто. Может быть, Никита собирался что-то еще нам написать, а потом передумал?

Юный сыщик поднес записку к окну и стал внимательно изучать ее на просвет. Он так долго в нее всматривался, что Лешка не выдержала. Отобрав у брата листок, она подложила под него лист белой бумаги, посмотрела на записку под углом и четко сказала:

– Собака.

– Где собака, какая собака? – кинулся к ней Ромка.

– Вот, – Лешка указала на темно-синее пятно, в котором и впрямь просматривался значок, хорошо знакомый всем, кто хотя бы раз имел дело с компьютером.

– Он что же, имел в виду, что где-то зарыта собака, то есть иносказательно хотел сообщить нам о какой-то тайне? – наморщил лоб юный сыщик.

– Рядом с собакой еще две точки, – снова вгляделась в записку Лешка.

– Дай-ка мне. – Артем внимательно рассмотрел пятно, под которым просвечивалась собака с точками, и вскричал: – Так это же смайлик! Помнишь, Лешка, сколько раз я тебе посылал двоеточие и скобку, и они означали мою грусть. То есть я хотел сказать, что грущу по… по Москве. – И он слегка покраснел.

– А я тебе – двоеточие и дефис со знаком меньше, – и вовсе зарделась Лешка.

– Ясное дело, что она по тебе и подавно грустила, – без всяких церемоний разоблачил сестру Ромка, переведя ее слова с компьютерного языка на русский.

Все тут же стали припоминать другие компьютерные жесты, которыми они перемежали свои электронные письма. И в самом деле, зачем писать словами, скажем, «я улыбаюсь», когда можно изобразить это двоеточием и буквой D? Коротко и ясно. Так давным-давно поступают все заядлые компьютерщики.

– А помнишь, Темка, двоеточие и букву Р, и это значило, что я тебе показываю язык, – на миг отвлекся от раздумий над Никитиной запиской Ромка и тут же вернулся обратно к загадочному пятну. – Но этот-то знак что означает? Никак не могу вспомнить.

– Я тоже, – справившись со смущением, сказала Лешка. – Не знаю такого смайлика, никогда им не пользовалась.

– Это… это означает вопль, – медленно проговорил Артем.