Текст книги "Опасное наваждение"
Автор книги: Натали Питерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)
– Откуда вы знаете, что я одинок? – спросил Стивен Мак-Клелланд с улыбкой в глазах.
Я развела руки.
– Цыгане все знают! У вас вид человека, который слишком много работает. Счастливый в браке мужчина не должен много работать. Да он и не хочет этого.
– Как вы мудры, – засмеялся Стивен, – и наблюдательны.
Я пожала плечами и намазала немного икры на хлеб.
– Сказывается мое цыганское воспитание. Еще не спросив, я уже знала, что вы не женаты. Вы слишком худы и беспокойны. Ваша жена должна была бы пришить недостающую пуговицу на сюртуке, а когда я плакала, вы были обязаны предложить мне носовой платок, но вы этого не сделали, потому что его у вас нет. Жена обязательно проследила бы, чтобы он лежал у вас в кармане. Но я знала также, что вы были уже женаты, потому что только женатый человек, у которого есть дети, может так убедительно лгать об умершем в Вене сыне.
– Расскажите мне о своем ребенке.
– В другой раз, – пообещала я, отпивая немного шампанского. – Мы слишком много говорим о смерти и горе. Анна, бокал нашего друга пуст.
Мы смеялись и болтали обо всем на свете. Он мне очень понравился, это был хороший и добрый человек. Он все еще любил свою жену и обожал детей. Да, мой добрый друг Людвиг явно пытался сосватать меня, несмотря на то что вокруг него рушились стены. Я громко рассмеялась, и Стивен удивленно посмотрел на меня.
– Простите меня, мсье Мак-Клелланд, но мой друг, король Людвиг, такой неопытный интриган. Он, разумеется, должен был послать Адониса, чтобы тот спас его дорогую Венеру! – Мы оба расхохотались. Ему явно понравилась ссылка на Адониса. Может, он и был простым адвокатом, но явно не лишенным тщеславия.
Мы сошли с поезда в Штутгарте и немедленно пересели в ожидавшую нас карету, которая должна была доставить нас в Страсбург, местечко рядом с французской границей. В Страсбурге – древнем городе с извилистыми, узкими улочками и великолепным кафедральным собором, – мы поселились в чистенькой гостинце на рю де Маренго. После очень приятного ужина в ресторане гостиницы мой новый друг пожелал мне спокойной ночи и сказал, что при первой же возможности мы отправимся в Париж.
– Простите меня, но я не выполнила ваших указаний и отослала багаж в Гавр. Оттуда я, возможно, поеду в Англию. Я не могу ехать в Париж.
– Понимаю.
– Нет, вы не понимаете. Возможно, когда-нибудь я вам все расскажу, но сейчас мы не должны отрывать вас от дел. Мы с Анной закажем карету до Гавра. Я уверена, что нас больше не подстерегают никакие неожиданности, и не хочу злоупотреблять вашей добротой.
– Посмотрим, – заметил он хмуро, и я поняла, что он нас не оставит. Он наклонился и поцеловал мою руку. – Не могу вспомнить, когда я в последний раз путешествовал с такой восхитительной попутчицей, баронесса. Или проводил столь приятный вечер. Спасибо.
– Это вам спасибо за вашу помощь, мсье Мак-Клелланд. Спокойной ночи.
Мы с Анной так устали, что мгновенно заснули. Разбудил меня шум борьбы. Чьи-то грубые руки выдернули меня из кровати и зажали рот.
Мужской голос проревел по-немецки:
– Говори, где бумаги, или мы отрежем уши твоей служанке.
Я судорожно извернулась и увидела, что другой бандит приставил нож к горлу Анны.
– Видишь? Сейчас же говори… иначе…
В этот момент я укусила негодяя за руку. Он отдернул ее, а я закричала:
– Не знаю, о чем вы говорите! Оставьте меня в покое! Убирайтесь отсюда!
Он схватил меня за запястье и заломил руку за спину. Мне даже показалось, что сейчас треснет кость.
– Говори!
В этот момент в окне появился Стивен Мак-Клелланд. Весь этаж опоясывал небольшой балкон, и его комната была по соседству с нашей. Он схватил державшего меня человека и с силой ударил его по лицу. Тот упал. Его сообщник отшвырнул Анну в сторону и побежал мимо нас к окну. Стивен преследовал его, но мужчина успел перепрыгнуть через ограждение и исчез в темноте.
Я обняла Анну, пытаясь ее успокоить. Стивен, тяжело дыша, подошел к нам.
– Негодяи! – негодующе воскликнула я. – Напугать бедную, беззащитную девушку, которая даже не может позвать на помощь! Спасибо вам! Спасибо! Вы уже второй раз спасаете нас!
Стивен наклонился над лежавшим бандитом и обыскал его карманы.
– Он немец, – сказала я, – и наверняка работает на барона.
– Интересно, как он нас нашел? – недоумевал Стивен. – Черт, я-то думал, что был очень осторожен.
Я пожала плечами.
– Возможно, барон разослал своих агентов по всей границе. Страсбург мог показаться ему именно тем городом, куда мы можем направиться. Боюсь, что меня легко узнать, даже в черном платье и вуали.
– Мы сейчас же уезжаем отсюда, – решил Стивен. Он связал поверженного бандита и заткнул ему рот кляпом. – Я разбужу кучера и буду ждать вас внизу. Мы уедем отсюда и попытаемся разработать другой план действий. Анна умеет скакать верхом?
Анна замотала головой и бросила на меня отчаянный взгляд.
– Не волнуйся, Анна, – успокаивающе проговорил Стивен.
В ту ночь мы смогли преодолеть только тридцать миль и остановились в старой гостинице в Фальцбурге.
Стивен последовал за нами в наши комнаты. Я догадалась, что он хочет поговорить со мной наедине, и отослала Анну за горячей водой.
– Что искали те люди, баронесса? Мне кажется, я имею право знать.
– Не представляю себе, – сказала я, опустив глаза.
– Вижу, – сухо заметил он. – Вероятно, это были всего-навсего обычные воры, а не агенты барона.
– Король перед отъездом подарил мне очень ценные украшения. Возможно, барон считает их государственной собственностью, а значит, своей.
– И где эти драгоценности?
– Прямо здесь. – Я задрала юбку. – Видите? Все будут думать, что это просто грузики, чтобы ветер не поднимал юбки.
– Да, те люди вполне могли искать именно это, – задумчиво протянул Стивен. – У вас есть в шкатулке другие ценности?
– Да.
– Она лежала на туалетном столике, прямо на виду. Интересно, почему они просто не схватили ее и не убежали? – Он испытующе посмотрел на меня, но я только улыбнулась в ответ. Он вздохнул. – Хорошо, попробуйте заснуть, если сможете. Мы вместе доедем до Нанси. Анна отправится первой в Гавр, а мы последуем за ней на лошадях, и, если потребуется, будем скакать по ночам. Если они будут выслеживать высокородную даму, которая привыкла путешествовать в комфорте, их ждет разочарование.
– Выглядит слишком театрально и сложно, – заметила я. – Если, как вы предположили, они простые воришки…
– Вы не верите этому и я тоже. – Его голос был очень усталым. – Если предпочитаете ехать поездом, подвергая себя опасности, то это ваше дело.
– Конечно, я послушаюсь вас, – улыбнулась я. – У меня с собой есть одежда для верховой езды. Кроме того, мне приказали выполнять любое ваше требование. Что ж, это были долгий день и трудная ночь. Я еще раз должна поблагодарить вас, мсье Мак-Клелланд.
Стивен зевнул и потянулся.
– Нам предстоит ехать вдвоем в течение недели или даже больше. Лучше вам обращаться ко мне по имени: Стивен.
– Хорошо, – согласилась я. – А ты называй меня Рони.
– Рони, – повторил он. – Красиво. Это цыганское имя?
– Означает «госпожа».
– Тебе подходит. – Он снова устало улыбнулся. Я надеялась, что он еще раз поцелует мою руку, но он этого не сделал. Пожелав спокойной ночи, Стивен вышел, а в следующую минуту в комнату вернулась Анна с кувшином горячей воды.
– Как он красив, Анна, – вздохнула я. – И мне кажется, что мы были знакомы много лет. Он все еще немного смущен, но скоро мы узнаем друг друга ближе. В его присутствии я чувствую себя совсем молодой и глупой. Да, словно мне пятнадцать вместо двадцати одного. Или мне уже двадцать два? Спокойной ночи, Анна.
Глава 12
ПРИМАДОННА
– Посмотри на юг, там виднеются огни Парижа, – сказал он.
На вершине холма я натянула поводья и осадила лошадь. Шел пятый день, как мы выехали из Гавра. Сгущались сумерки. Я посмотрела на золотистое свечение в небе, и мне вспомнились мадам Одетта и Жюль, бал у Делакруа и дом на рю де Монморанси, азартные игры, скачки и Мартин де Верней. Как много воспоминаний, и все они, словно серебряной паутиной, были связаны воспоминаниями о Сете.
Я много думала о нем с тех пор, как встретила Стивена Мак-Клелланда. Они казались такими разными. Сет жадный, эгоистичный, своенравный, ему было безразлично, что чувствует другой человек. Он жил по своим законам и в своем мире, где больше никому нет места.
Стивен, напротив, был безупречным джентльменом. Безупречным до отвращения. За четыре дня, что прошли с тех пор, как мы покинули Страсбург, его отношение ко мне не изменилось: он был так же дружелюбен, вежлив и обходителен. Может, он стал даже чуть холоднее, зато мы могли разговаривать и смеяться безо всякого напряжения, так, как у нас никогда не получалось с Сетом. Он считал меня красивой, я десятки раз ловила на себе его взгляды, полные обожания и восторга. Он не мог скрыть своего восхищения. Но он не позволял себе ни одного намека, двусмысленного слова или невежливого жеста.
Что ж. Я пожала плечами. Вероятно, он просто сноб. Уважаемый и уважающий себя член американского общества, занимающий высокое положение, о котором надо заботиться, верный слуга своего правительства. А я была кем угодно, только не уважаемой. Скорее всего этот американский юрист считал себя слишком порядочным для интимной связи со скандально известной баронессой.
Мы молча сидели на лошадях и смотрели, как розовые краски неба понемногу переходят в синие и фиолетовые. Наши лошади мирно щипали траву, благодарные за короткую передышку после тяжелой скачки.
– Почему ты не хочешь вернуться в Париж? – внезапно спросил Стивен.
Я вздрогнула. Он раньше никогда не расспрашивал меня о прошлом. Кое-что я сама рассказывала ему – о цыганском детстве, вскользь упомянула о причинах, по которым уехала из России и стала жить у мадам Одетты, – вот и все. Я не думала, что ему это интересно.
– Из-за человека, который впервые привез меня туда. Я не могу думать о Париже, не думая о нем, а о нем я думать не хочу.
– Почему? Я вздохнула.
– Слишком больно.
Я рассказала ему о Сете, ни разу не упомянув его имени, видимо, оттого, что не в состоянии была выговорить его вслух. Я поведала ему о том, как Сет оставил меня у мадам Одетты, как, опозорив на балу, требовал, чтобы я стала его любовницей, как открыл у меня способности к игре в «фараона» и как использовал и эксплуатировал меня, ни на секунду не выпуская из виду.
– Я пыталась сбежать от него с одним молодым человеком, Мартином де Верней. Но он убил бедного юношу на дуэли, и нам пришлось бежать из Парижа. Тогда-то я обнаружила, что беременна, и пыталась покончить с собой, потому что он хотел, чтобы я избавилась от ребенка. Видишь эти браслеты на руках – они закрывают шрамы. Но я даже не могла убежать от него. Он не позволил мне умереть, а потом женился на мне. Женился на мне! Иногда я не могу в это поверить! Он ненавидел саму мысль о браке. Я не собиралась заставить его изменить своим привычкам или ограничивать его свободу, но он думал, что я только этого и хочу. Что ж, возможно, он был прав. Во всяком случае, он решил, что не стоит обременять себя женой и детьми. Я видела его лицо после того, как у нас родился сын, и уже тогда знала, что он не останется. Так и произошло, он бросил нас. В Вене. Ребенок заболел и умер, а я поехала в Мюнхен и стала любовницей короля.
Некоторое время мы оба молчали.
– Грустная история, правда? – тихо сказала я. – Не знаю, зачем я все это тебе рассказала. Теперь ты будешь думать обо мне еще хуже, чем раньше.
– Почему? – Голос Стивена доносился словно издалека.
– Такие мужчины, как ты, не одобряют женщин вроде меня, – небрежно ответила я. – Это закон нашей жизни. Мне жаль, что король Людвиг впутал тебя в мои неприятности. Ты вел себя очень порядочно, но я знаю, что являюсь обузой для тебя.
Он не успел ответить, потому что раздался выстрел и у меня над ухом просвистела пуля. Лошадь отпрянула назад и чуть не сбросила меня на землю, но я удержалась в седле.
– Стреляли из-за тех деревьев, – крикнул Стивен.
Отчаянно погоняя лошадей, мы помчались через поле к маленькому лесочку.
– Наверное, лесник решил, что мы браконьеры.
– Нет, – мрачно возразил Стивен. – Лесники обычно не разъезжают на лошадях. Прислушайся.
Я услышала удаляющийся стук копыт.
– Они знают, кого ищут: мужчину и женщину, скачущих верхом. Неизвестно, сколько их, поэтому нам надо оторваться, пока не взошла луна.
Мы скакали еще час или немного больше, пока Стивен не сделал знак остановиться.
– Я думаю, они нас потеряли. Впрочем, я не уверен. Ты можешь ехать еще?
– О да, – бодро ответила я. – Я совсем не устала.
– Ты сделана из более крепкого материала, чем я, – со смехом признался он. – Я совсем выдохся. Наверное, опасность придает цыганам силы.
– Для нас это как воздух, – ответила я.
– Я знаю неподалеку одно местечко.
Уже стояла глубокая ночь, когда мы проехали между двумя каменными колоннами, обозначавшими въезд в загородный замок, и оказались на аллее, густо обсаженной деревьями. Светила яркая луна, и от деревьев на дорогу ложились длинные тени. Все вокруг переливалось, словно осыпанное серебристыми брызгами воды.
Замок представлял собой невысокое, но обширное строение. Вдоль фасада шли длинные ряды окон, стекла которых сейчас ярко поблескивали в лунном свете. Фонтаны словно застыли, а украшавшие их фигуры казались окаменевшими по мановению волшебной палочки в разгар веселья.
– Похоже, здесь никого нет, – сказала я.
– Так и есть.
Мы слезли с лошадей и поднялись по сверкающим в лунном свете мраморным ступенькам.
– Здесь только несколько смотрителей, их домик мы проехали несколько минут назад. Я скажу им утром, что мы здесь.
Стивен достал из кармана связку ключей и отпер двойные двери. Мы вошли внутрь. Вся мебель в огромном главном зале была покрыта белыми чехлами.
– Я разожгу для тебя камин в одной из спален, – сказал Стивен. – Потом вернусь и позабочусь о лошадях.
– Я сама умею разводить огонь, – возразила я. – Какой чудесный дом! Он твой?
– Он принадлежит всей нашей семье. Сейчас им владеет мой дядя Филипп, получивший его несколько лет назад после смерти своего дяди. Но дядя Филипп женился, живет в Америке, поэтому решил продать дом. Ведь налоги на недвижимость просто убийственны и содержание дома, даже когда здесь никого нет, стоит больших денег. Но моя мать не хочет и слышать об этом. Мы держимся за этот дом по сентиментальным причинам, и я заезжаю сюда каждый раз, когда оказываюсь за городом. Я здесь родился.
– Покажи где! – попросила я и решительно взяла его под руку.
По широкой лестнице мы поднялись на второй этаж, и Стивен повел меня по длинному коридору. В доме было холодно и тихо, а тусклый лунный свет, казалось, вызывал к жизни привидения и воспоминания. Стивен открыл дверь в комнату, выходившую на фонтан и главную аллею.
Чиркнув спичкой, он зажег стоящие на камине свечи и с гордостью произнес:
– Это комната моей матери. Здесь я и родился.
– Твой отец, наверное, был ужасно горд и счастлив! – воскликнула я.
Стивен засмеялся.
– Его здесь не было. Они тогда еще не были женаты. Увидев на моем лице испуг, он засмеялся. И я тоже.
– Можно я буду ночевать здесь? – спросила я. – Как ты думаешь, твоя мама возражала бы?
– Она бы пришла в восторг. Устраивайся поудобнее, а я схожу проведаю лошадей.
Я заглянула в ящик для угля.
– Смотри, угля достаточно. К твоему возвращению я разведу отличный огонь. Ночь довольно холодная.
Я присела на корточки перед каминной решеткой, чувствуя, что Стивен стоит сзади и смотрит на меня. Смотрит и восхищается изгибом моей спины и тем, как изящно обтягивает мою талию и бедра юбка для верховой езды. Нет, вряд ли. Он, наверное, размышляет об убийственных налогах, бизнесе или о том, что загрязнил чистоту своего семейного дома, привезя сюда такую женщину, как я. Словно в подтверждение моих мыслей Стивен повернулся и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.
– Он слишком джентльмен, – со вздохом пробормотала я. – А вот мне все равно, родился он до того, как его родители поженились, или после.
Огонь в камине разгорелся почти сразу. Я бросила туда полный совок углей. Ни в эту ночь, ни в следующие на Стивена Мак-Клелланда рассчитывать не приходилось, так что придется греться только камином. Я сняла запылившееся в дороге платье для верховой езды, встряхнула его и стала рыться в своих вещах в поисках зеленого шелкового халата. Затем села, скрестив ноги, на коврик перед огнем и расплела косы.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Стивен. Он молча стоял и смотрел, как я расчесываю волосы.
– Я принес кувшин с водой, чтобы ты могла умыться. Жаль, что вода холодная.
– Как вы задумчивы, мсье С., – сказала я и улыбнулась сквозь завесу волос. Они были такие длинные, что доставали почти до пола. Расчесав волосы, я откинула их на спину. – Подойди ближе к огню, Стивен, – сказала я. – Ты, наверное, очень устал.
Он приблизился ко мне робко, как ребенок, желающий оттянуть наказание, и я заметила, что на его щеках загорелись два красных пятнышка.
– Ты болен? – спросила я. – У тебя лихорадка? Стивен опустился в обтянутое ситцем кресло и нахмурился.
– Со мной все в порядке, – ответил он хриплым голосом. Я повернулась и села к нему лицом.
– Позволь, я помогу тебе снять обувь, – сказала я. – У меня к этому особый талант.
Я сняла с него сапоги и поставила их рядом с креслом. При этом Стивен с такой силой вцепился в ручки кресла, что у него побелели костяшки пальцев, а на тыльной стороне ладони напряглись сухожилия. Лицо его ярко вспыхнуло.
– Что происходит, Стивен? – удивленно спросила я. – Я чем-то тебя обидела?
Стивен встал так решительно, что я, отшатнувшись, чуть не упала на пол.
– Господи! – Он твердым шагом направился к выходу.
Я вскочила и, опередив его, заслонила собой дверь.
– Пожалуйста, скажи мне, чем ты обеспокоен! Я не позволю тебе уйти вот так…
Он схватил мою руку и прижал ее спереди к своим бриджам. Через плотную ткань явственно проступила его набухшая плоть. Я сначала слегка вскрикнула от изумления, потом мягко улыбнулась.
– О, как ты глуп.
Я развязала пояс и сбросила халат на пол, оставшись совершенно голой. Подойдя к Стивену, я положила ладони ему на грудь. Запах розовых духов и теплого женского тела достиг его ноздрей. Он вздрогнул, прижал меня к себе, и мы опустились на покрытый ковром пол.
Я расстегнула пуговицы его бриджей и помогла их снять. Издав звук, похожий на всхлип, Стивен прижался губами к моим губам, руками раздвигая мне ноги. Страсть одновременно вспыхнула в каждом из нас, словно молнией, пронзив наши тела. Сладкая боль от его проникновения заставила меня вскрикнуть…
Пожиравший нас огонь наконец потух. Задыхаясь и дрожа, мы лежали рядом.
Он медленно отодвинулся от меня.
– Прости…
Я крепко обняла его и твердо произнесла:
– Уж не собираешься ли ты извиниться или поступить, как джентльмен?
– Ты права, – сказал он с усмешкой и поцеловал меня. – Я просто идиот. Все пять дней я мысленно раздевал тебя и каждую ночь, прежде чем уснуть, проклинал себя за то, что послушался короля и поехал в Мюнхен.
– Я понимаю, – сказала я, – и не виню тебя. Ты думаешь, что я шлюха, развратница и…
– Успокойся и выслушай меня, – перебил Стивен, прижимая палец к моим губам. – Повторяю, я не верю ничему, что услышал о тебе в Мюнхене, кроме того, что мне рассказал сам Людвиг. Я знаю, что ты не цыганская ведьма и не снежная королева. Ты удивительная, прекрасная женщина, с которой дурно обошелся один мужчина, мужчина, у которого душа чернее, чем это ведерко для угля. Я ненавижу его, потому что он причинил тебе боль и заставил страдать. Но я никогда не буду из-за этого думать о тебе плохо. Ты такая, какая есть, Рони. Красивая и нежная. Я понимаю, почему Людвиг из-за тебя отказался от трона.
– Спасибо, Стивен, – сказала я и поцеловала его. – Король рассказал тебе, как у нас с ним все происходило?
– Да. – Стивен стал серьезным. – Он рассказал мне о своей… беде. И о том, каким утешением ты стала для него. Как ты была добродетельна и целомудренна.
«Добрый, старый Людвиг», – мысленно вздохнула я, а вслух сказала:
– Идем спать.
Мы легли и, обвив друг друга руками, быстро уснули. Нас обоих страшно измотала четырехдневная утомительная поездка, но сейчас нам было тепло, уютно и спокойно. Опасность миновала.
Когда я проснулась, уже давно наступило утро. Постель рядом со мной была пуста. Похолодев от страха, я поспешно вскочила в кровати. Стивен стоял у окна.
– А, доброе утро, мсье С.! – сказала я слегка охрипшим со сна голосом и потянулась. Стивен улыбнулся. Он стоял совершенно обнаженный – крепкий, гладкий, худощавый. – Ты выглядишь, как Аполлон Бельведерский, – восхищенно проговорила я. – Ты так красив.
– Ты тоже, – засмеялся он. – Никогда не видел более красивого зрелища. Венера, поднимающаяся с ложа.
Я протянула к нему руки.
– Подойди ко мне, – сказала я. – Я хочу тебя. Стивен оглядел себя и с притворным сожалением покачал головой.
– Не могу скрыть, что я тоже хочу тебя. Я ждал, пока ты проснешься. Мне не хотелось тебя будить, но я был не в силах лежать с тобой рядом. Можно подумать, что у меня не было женщины лет сто.
Я ответила ему долгим поцелуем. Вчерашнее неистовство ушло, и сегодня утром мы любили друг друга томно и неспешно, исследуя тела друг друга пытливыми губами.
– Король – старый хитрец, – сказала я. – Он знал, что этим кончится.
– Ему следовало предупредить меня, – хмыкнул Стивен. – Я бы не потерял впустую четыре дня. Кстати, в этом случае я бы намного раньше увез тебя из Мюнхена.
– Людвиг очень умен, – возразила я. – Он знал, какую интригу затеял барон. Он всегда знал, что это рано или поздно случится, и не пытался помешать ходу истории.
– Мне кажется, он устал быть королем, – сказал Стивен. – Думаю, моя мама придет в восторг, узнав, что ее кровать использовалась для такого благого дела.
– Расскажи мне о своей жене, Стивен.
Он заложил руки за голову и рассеянно улыбнулся.
– Она была маленькая, смуглая и изящная, как кукла. Очень добрая, ласковая и преданная мне и нашим детям. Мы были смыслом ее жизни. Если с кем-то приключалась беда, она тут же оказывалась рядом. Я все еще очень по ней тоскую. Я приходил к ней жаловаться на свои дурацкие трудности, кричал и бранился, потому что один партнер идиот, а другой тупица, а она только задумчиво смотрела на меня и говорила: «Что ж, Стивен, не всем быть такими умными, как ты. Тебе придется с этим смириться».
– Наверное, ты был с ней очень счастлив, – сказала я. – И я этому рада.
– Ты совсем другая, ты же знаешь. Джули была тихая и немного робкая, как лань. А ты львица. Ты упиваешься жизнью и тем, что она дарит тебе: счастьем, горестями и даже опасностью. Но ты бы ей понравилась. Она хорошо разбиралась в людях.
– Как ты добр, – с восхищением сказала я. – Поцелуй меня еще раз. Может, хоть часть твоих добродетелей перейдет ко мне.
– Если бы я был хоть наполовину таким хорошим, как ты думаешь, – возразил он, – я бы не вел себя все это время, как напыщенный болван.
– Ты преувеличиваешь, – весело сказала я. – Ты просто боялся своих чувств, вот и все. Если хочешь знать, я захотела тебя с первой же минуты, как только увидела. Сколько раз я пыталась соблазнить тебя, но ты был тверд, как скала. Я даже подумала, что мне это никогда не удастся.
Единственными людьми, которых мы видели в этот день, были смотритель и его жена. Они принесли горячую еду и вино из погреба. К полудню небо затянулось тучами и пошел сильный дождь.
– Отлично, – сказал Стивен, – из-за дождя дороги вокруг имения стали непроходимыми. Мы здесь в ловушке на несколько недель.
– Анна сойдет с ума, – сказала я. – И как же твои дела в Париже? У тебя наверняка есть другие заботы, не только скакать ночами, спасая баронесс.
– Мне надоели все эти торговые сделки, – небрежно сказал Стивен. – К тому же я могу не возвращаться в Париж до следующей недели.
Я помолчала и вздохнула.
– Какая же я глупая, что все еще думаю о том человеке, даже теперь, когда я так счастлива. Если бы я могла забыть его! Но его образ все еще преследует меня, Стивен. Я была его куклой, его игрушкой. Он считал, что я несовершенна, и с помощью резца и молотка высекал из меня свой идеал. Я ненавидела его! Хотя нет, конечно, я не ненавидела его, я его любила, но он бросил меня и разбил мое сердце.
Стивен крепко обнял меня, шепча мое имя, а я уткнулась лицом ему в шею.
– Ты совсем другой, Стивен, – сказала я. – Я не каменею и не теряю дара речи, когда ты входишь в комнату.
Я не вздрагиваю, когда ты прикасаешься ко мне и не презираю себя за то, что хочу тебя. Желание – это прекрасная, удивительная вещь. Мне с тобой очень хорошо. Мы можем разговаривать, как друзья, ты не ворчишь на меня, не дразнишь, не делаешь мне больно. Ты не пытаешься сломить мою волю. Ты не хочешь мною командовать.
– Поедем со мной в Париж, – сказал он.
Я подняла голову. Его глаза светились нежностью.
– Не могу, – ответила я. – Как ты не понимаешь? Я не могу.
– Если ты боишься людей короля из-за истории с дуэлью, то не стоит. Во время очередной революции короля Луи Филиппа свергли. Во Франции теперь новый король.
– Мир сошел с ума, – улыбнулась я. – Но дело не в дуэли. Время, которое я провела с тобой, было замечательным. Я навсегда запомню эти часы. Ты очень хороший, но я все еще его жена. Давай больше не будем о нем говорить. Пожалуйста, Стивен.
Ночью дождь прекратился. Мы оба были этим разочарованы.
– Время нашего совместного путешествия подходит к концу, – сказала я. – Завтра я одна отправляюсь в Гавр. Это совсем неопасно. А ты возвращайся в Париж.
– Нет. Позволь мне хотя бы проводить тебя до Онфлера, чтобы я смог убедиться, что все спокойно и в городе нет шпионов. Не спорь со мной: я пообещал королю заботиться о тебе.
Всю дорогу до Онфлера мы ехали молча. В порту я села на небольшой корабль, чтобы добраться до Гавра, где меня ждала Анна.
Мы стояли на палубе. До отхода корабля оставалось десять минут.
– Береги себя, Стивен, – тихо сказала я. – А когда приедешь в Америку, передай от меня «спасибо» твоей замечательной маме и поцелуй детей. Ой, кажется, начинается дождь.
И я вытерла рукавом глаза.
– Ты не передумаешь? Насчет Парижа?
– Нет, нет, – поспешно ответила я. – Я не могу поехать вместе с тобой. Я уже не та женщина, что была раньше. Я хочу начать всю жизнь сначала. Но когда-нибудь мы обязательно встретимся.
– Я очень надеюсь на это. Правда. Он сжал мои руки в своих.
– Я напишу тебе, – сказала я, поворачивая его руку ладонью кверху. – Гадаю бесплатно! О, я вижу дальнюю дорогу и удачную судьбу, – уверенно сказала я. – Ты скоро заработаешь много денег. Но будь осторожен. Я вижу рядом с тобой черноволосую женщину.
– Это моя дочь, – засмеялся он.
– Ты снова женишься, – тихо продолжила я, – но не очень скоро. Ты проживешь долгую жизнь, и твои дети будут радовать тебя. У тебя будут честные друзья, а враги утонут в море собственной злости.
Раздался гудок, и я подняла глаза.
– Вот что ждет тебя в будущем, – прошептала я, – и чего я тебе желаю. До свидания, Стивен! Вспоминай время от времени о своей цыганской баронессе. А она будет помнить о тебе.
Корабль медленно отчалил от пристани, и Онфлер вскоре растворился в тумане.
Через шесть недель «Томас Джефферсон» прибыл в Нью-Йорк. Надев свое самое яркое платье, я сошла по сходням на берег. За мной неверными шагами следовала Анна. Мы обе совсем позеленели за время долгого путешествия, но я заверила Анну, что несколько минут на твердой земле – и от морской болезни не останется и следа.
Я наняла носильщика и велела разыскать мой багаж, который должен был прибыть из Гавра несколькими днями раньше. Было заметно, что чемоданы обыскивали. Затем я наняла кеб и приказала извозчику отвезти нас в лучший отель города. Полчаса спустя мы с Анной вошли в отель «Плимаут», что расположен в начале Бродвея. Я сообщила управляющему, решив не опускаться до клерка за стойкой, что перед ним баронесса Равенсфельд (может, он слышал обо мне?) и что мне пришлось бежать от баварских солдат, чтобы спасти свою жизнь. Все, чего я сейчас хочу, – это тишины и покоя.
– Я требую, чтобы мне никто не мешал, – сказала я, – и, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы в мою комнату доставили пианино.
Уже через час полдюжины репортеров толпились в гостиной моего номера. Я надела лиловый халат с лентами и такие же туфли. В уши вдела алмазные серьги, на запястья надела алмазные браслеты, чтобы прикрыть шрамы.
– Это было ужасно! – поведала я им по-английски с сильным акцентом. – Кричащая толпа окружила мой дом! Люди вопили и бросались камнями, а в доме оставались только я и моя верная Анна, остальные слуги сбежали.
Во внутренних комнатах Анна готовила чай. От импресарио и продюсеров музыкальных шоу стали прибывать корзины с цветами, и она пыталась объяснить посыльным, чтобы они унесли их обратно. Срезанные цветы приносят несчастье, теперь я уверенно говорила об этом. Когда-то я позволила Жюлю поставить их в моей комнате на рю де Монморанси, и вот что из этого получилось.
Я знала, что эти скептики не верят ни одному моему слову, но мне было все равно. Какие двусмысленные ухмылки появились на их лицах, когда я сообщила, что мы с королем Людвигом были «просто друзьями». Однако, что бы они ни написали в своих газетах, все должно было пойти на пользу делу. Что ж, значит, многие придут на концерт для того, чтобы посмотреть на бывшую любовницу свергнутого монарха, а не послушать пение еще одной иммигрировавшей сопрано.
– Говорят, король построил для вас оперный театр? – спросил один из репортеров.
– Он построил оперный театр во время моего пребывания в Мюнхене, и я имела счастье петь в нем, – поправила я его. – Городу все равно был нужен новый оперный театр.
– Но он мог его и не получить, если бы у короля не нашлось особой причины построить его, – произнес представитель «Дейли Леттер» с явной насмешкой в голосе. Я ничего не ответила и только загадочно улыбнулась. Карандаши репортеров так и забегали по страничкам их блокнотов.
– Говорят, вы ездили по улицам Мюнхена на белой лошади и били кнутом любого, кто встречался на вашем пути? – спросил другой журналист.
– У меня была черная лошадь, а не белая, – поправила я, – и я действительно не позволяю мужчинам становиться у меня на пути.
Почувствовав, что достаточно раздразнила их, я заявила, что у меня ужасно разболелась голова, и попросила их уйти. Когда Анна проводила последнего из них, я запрыгала от восторга и захлопала в ладоши.
– Я гений! – кричала я. – Благодаря этому интервью разойдется по крайней мере тысяча билетов! Завтра я найму пианиста – самого лучшего, какого здесь можно отыскать. Как жаль, что Лист сейчас не гастролирует в этой стране: вот бы получилось представление!
