Текст книги "Время жалящих стрел"

Автор книги: Натали О'Найт

Соавторы: Кристофер Грант
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Он огляделся по сторонам в приемной, где оставил его дожидаться принц (у Нумедидеса это, похоже, входило в привычку), но, насколько он помнил, здесь почти ничего не изменилось, все стояло на тех же местах, что и прежде, и это почему-то удивило его.

Утонченное чутье адепта Черного Кречета настойчиво твердило об опасности, но пока он не мог установить ни источника, ни вида угрозы, и это заставляло Амальрика держаться настороже. Он даже пожалел на мгновение, что этикет не позволил взять с собой волкодава Вилера. Едва ли пес чем-то помог бы ему сейчас, но с ним барон чувствовал себя как-то спокойнее.

Но вот слуга пригласил его войти.

Принц Нумедидес поднялся ему навстречу. Немедиец сразу отметил, как плохо тот выглядит, – лицо отекшее, покрыто испариной, нездоровый блеск в глазах… Впрочем, если учесть жару, что царила в помещении, – по сравнению с этой комнатой в приемной был просто лютый холод, – это было неудивительно.

И запах… здесь он был еще сильнее.

Лишь усилием воли Амальрику удалось подавить тошноту. И голос его, на безупречном лэйо, прозвучал сдавленно, словно чужой.

– Я благодарен Вашему Высочеству за то, что вы соизволили принять меня в столь поздний час. Надеюсь, поводом к приглашению не стали какие-то неприятности или дурные вести. – Искоса наблюдая за Нумедидесом, посланник заметил, как вытянулось у того лицо от столь официального тона. – Что касается меня, то я всегда готов служить Вашему Высочеству в меру моих скромных возможностей.

– А… Да… Хм-м, разумеется, барон… – Похоже, принцу было нелегко сосредоточиться. Взгляд его блуждал в пространстве, ни на чем не задерживаясь, на оплывшей физиономии застыла болезненная гримаса. – Я рад… Рад видеть вас. Не угодно ли присесть.

Они опустились в кресла, при этом Амальрик с удивлением отметил, что Нумедидес поспешил занять то, что стояло ближе к камину.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить?

Пить барону не хотелось, однако отказываться было бы недипломатично.

– С удовольствием, Ваше Высочество. Принц кликнул слуг.

Некоторое время, в ожидании, пока их оставят наедине, оба молчали. Барон Торский отпил немного вина из бокала и отставил его в сторону. Принц же свой кубок осушил до дна. Наконец, решив, что молчание слишком затянулось, немедиец подал голос:

– Позволено ли мне будет узнать, как здоровье Вашего Высочества?

Нумедидес каркающе засмеялся, безумным глазом подмигивая Амальрику.

– Да вы шутник, барон! Мне ли не знать, что все новости в этой стране вы всегда узнаете первым. Не удивлюсь, если придворные лекари первым делом бегут с докладом к вам, а не ко мне!

Хорошо, если он и вправду так думает…

– Боюсь, вы переоцениваете мои способности, принц. В действительности, мне известно куда меньше, чем последнему из ваших придворных. После кончины короля Аквилонии они точно сговорились избегать меня. Уж не стал ли я жертвой наговора – или монаршей немилости?

Это был рискованный пробный шар, от которого, к тому же, Амальрик не ожидал особого толку, однако отношения их с Нумедидесом перешли уже ту грань, когда еще уместны недомолвки и полутона. Смерть короля все перевернула, и Нумедидес – это было ясно и слепому, – готовился захватить власть, не считаясь ни с какими преградами. Основное препятствие в лице своего кузена, впрочем, он уже успешно преодолел… но если он рассчитывал таким же образом оттереть в сторону и Амальрика Торского, то, пожалуй, самое время было показать ему, что он просчитался.

И, должно быть, принц наконец понял это. Угрюмое недовольство на лице его неожиданно сменилось любезной улыбкой и, рассеянно пожевав губами, он развел руки в стороны с видом самого искреннего раскаяния.

– Ну что вы, барон! Что могло дать вам повод подумать подобное? Дядюшка всегда относился к вам с уважением и любовью – так, что порою даже заставлял ревновать наших аквилонцев. И вы можете ни на миг не сомневаться, что и преемник его – кто бы он ни был – переймет это доброе отношение к вам, и как к дуайену великой державы, и просто как к чудесному человеку, умнейшему собеседнику и верному другу.

Немедийцу ничего не оставалось, как рассыпаться в благодарностях.

Разумеется, он не заблуждался насчет искренности этих слов, столь же натянутых, как и улыбка принца, однако это внушало определенную надежду. Похоже, тот не чувствует себя достаточно уверенным, чтобы объявить военные действия в открытую, и предпочитает пойти на мировую. А значит, еще возможна торговля, взаимные обещания и определенные перспективы… Определенно, за это стоило выпить!

И барон поднес бокал к губам.

Нумедидес одобрительно закивал, и по его сигналу слуга вновь наполнил бокалы. Выпитое ли было тому виною, или что еще, но барон заметил, что собеседник его держится куда увереннее, чем в самом начале разговора, речь его сделалась более связной, а взгляд осмысленным. Ему, правда, не по душе было выражение скрытого лукавства в этом взгляде – но точно так же ему было не по душе многое из того, что связано с Нумедидесом. С этим оставалось лишь смириться.

– Могу ли я осведомиться, нет ли новостей в деле о покушении? – задал он вопрос, тревоживший его вторые сутки. – Сознался ли убийца, кто подослал его на подлое дело?

Принц сокрушенно всплеснул руками.

– Эти негодяи оказались хитрее, чем мы думали. Их наймит – нем, как рыба. Возможно, от природы, или его околдовали… не важно. Но палачу ничего не удалось от него добиться.

– Чудовищно! – Амальрик с трудом сумел сдержать вздох облегчения. Значит, Марна сдержала слово.

– Что за ужасное злодеяние! Но, насколько я мог уяснить, против принца Валерия нашлось достаточно свидетельств, чтобы уличить его в подготовке покушения?

– О, да! – Впервые за все время Нумедидес улыбнулся искренне, от души. – Валерий, этот гнусный предатель – язык не поворачивается назвать его кузеном. Подумать только, что за гнусную змею пригрел на груди мой дядя!

– Подумать только! Но насколько весомы доказательства против него? Ведь в таком щекотливом деле…

Нумедидес хихикнул, потирая руки, с которых – с удивлением отметил Амальрик – исчезли все золотые перстни, которыми тот щеголял обычно; снят был даже филигранный золотой колпачок, что он носил на непомерно длинном, по последней аквилонской моде, ногте левого мизинца. Грубые массивные подделки из красной меди заменили их – должно быть, принц обеспечил работой всех ювелиров Лурда, чтобы изготовить их так быстро. Но зачем это могло понадобиться ему?

– В таком деле как раз, барон, особых доказательств и не требуется. Кому как ни вам это знать! – Нумедидес вновь засмеялся. – Однако в данном случае убийца оставил неопровержимую улику – хауранский кинжал. Все видели его у Валерия, и другого такого не найти. Это ли не доказательство?! И это еще не все…

Он заговорщически округлил глаза, наклоняясь к барону.

– Вы помните, с покойным Винсентом Амилийским мы предупреждали короля, что никто иной, как его возлюбленный племянник учинил злодейство в доме Тиберия, дабы отомстить его дочери. Теперь доказано и это!

– Что вы говорите? – поднял брови Амальрик.

С недавних пор все, что касалось Релаты Амилийской, живо интересовала барона. Неужто Нумедидес докопался до чего-то существенного?

– О, да! Вы не поверите, когда услышите, барон. В апартаментах Валерия был проведен обыск, и что же, вы думаете, удалось отыскать там стражникам?

– Что, Ваше Высочество? Умоляю, не томите меня неизвестностью!

Неужели они нашли Релату? Но почему тогда об этом не трубят по всему дворцу?

– Было найдено свидетельство, что втайне шамарский выкормыш предавался грязному чернокнижию!

И, вскочив внезапно, Нумедидес схватил с каминной полки какую-то статуэтку и протянул Амальрику:

– Взгляните сами, барон! Разве это не колдовство? Амальрик внимательно осмотрел фигурку. Она была вырезана из темного дерева с таким мастерством, что невольно брала жуть, и немедийцу стало ясно, почему так настойчиво твердил принц о магии. Чем больше вглядывался он в изображение, тем больше замечал деталей, переданных столь реалистично, что невозможно было поверить, чтобы их мог высечь резец смертного. Каждая ресничка, каждый ноготок были переданы с пугающей точностью; ямочки на щеках, родинка в уголке губ – ничто не было забыто.

– Да, принц шамарский искусный мастер, – заметил он нейтрально, возвращая статуэтку. – Едва ли прежде мне доводилось видеть нечто подобное. Если, разумеется, не считать оригинала.

Должно быть, голос его прозвучал странно, ибо Нумедидес внезапно насторожился.

– Что вы хотите сказать, барон. Насколько мне известно, Релата Амилийская погибла в пожаре вместе с отцом и братом. И нужно благодарить судьбу за это! Смерть была для несчастной предпочтительнее той участи, что готовил для нее проклятый шамарец!

– Возможно, вы и правы, – пожал плечами Амальрик.

Внезапно ему захотелось уязвить Нумедидеса, показать тому, что не так уж он и всеведущ, как воображает, и есть множество вещей, сокрытых от него, что известны барону. Он хотел доказать принцу, что без него тот по-прежнему не сможет обойтись…

– Однако я слышал иное. Знаете ли вы, что последние несколько дней принц скрывал в своих покоях женщину? И держал это в такой тайне, что даже слуги его не все знали об этом.

– Вот как? Этот скромник-монах? – Сальная улыбочка растянула губы Нумедидеса. – Но что за важность, право. Женщины – да у кого их нет!

– Но одна другой рознь, согласитесь. И незамужняя девица знатного рода – совсем не то, что какая-нибудь продажная кукла из Квартала Утех.

У Нумедидеса округлились глаза. Посланник говорил намеками, намеренно ходил вокруг да около, однако он уже начал догадываться, к чему тот клонит. Не в силах сдержать возбуждения, принц вскочил, судорожно стискивая в пальцах деревянную статуэтку, так что барон побоялся даже, как бы он не сломал ее.

– Не может быть! Я не верю! Она не могла… Не могла!.. – Голос его сорвался на визг. – Умоляю, барон, скажите, что это неправда…

Амальрик в недоумении следил за принцем. Он ожидал реакции – удивления, возмущения – но это было уж слишком. Без сомнения, здесь крылось нечто, о чем он доселе не подозревал. Неужто Нумедидес, этот жирный похотливый баран…

– Да, Ваше Высочество, – подтвердил он невозмутимо. – Эта особа – никто иная, как Релата Амилийская. Дочь покойного барона Тиберия.

Принц рухнул в кресло.

– Не могу поверить, барон. Вы отвечаете за свои слова?

– Совершенно. – Амальрик был оскорблен. – Девица скрывается в Алых Палатах уже несколько дней – и, по всей видимости, состояла в принцем Шамарским в греховной связи.

– Но она же погибла! В Амилии!

Немедиец покачал головой.

– Ее тело так и не нашли. Предполагалось, что труп был так изуродован пожаром, что ее попросту не сумели опознать… однако, судя по всему, судьба оказалась к ней милосердна.

– Но как могло такое случиться? Посланник развел руками.

– Увы, мне это неведомо. Возможно, принц похитил ее с намерением сделать своей женой, но позже, после налета бандитов на Амилию, не решился признаться в содеянном. Возможно, если он сам этот налет учинил, то похитил ее именно тогда, и с не столь благородными намерениями. Полагаю, девица сама расскажет вам об этом, если Ваше Высочество соблаговолит допросить ее.

– О, да, допросить ее! Да…

Похоже, мысль эта пришлась принцу по душе, он довольно потер руки и на несколько мгновений погрузился в раздумья, но затем вновь вскинул голову. Хищный огонек вспыхнул в заплывших жиром глазах.

– Однако, согласитесь, это не снимает с принца обвинения в чернокнижии. Несомненно, он воспользовался колдовством, чтобы добиться взаимности от девицы. Разве возможно иначе представить, чтобы дочь благородного рода допустила такой позор и так запятнала свою честь?!

В этом Амальрик не мог с ним не согласиться. Что-то в этой истории было нечисто. Однако Валерий – и магия… в это верилось с трудом.

– Принц мало похож на чернокнижника, – заметил он осторожно.

Нумедидес осклабился, не выпуская маленькой Релаты из рук.

– Ах, полноте, барон! Вам ли не знать, что Валерий много лет провел на Востоке. Он сам рассказывал, что якшался там с колдунами и демонами. Черная магия, должно быть, не имеет для него тайн. Сам Сет направлял его руку, когда он творил это изображение! – Принц закатил глаза, точно моля покровительства у небесных защитников. – Но теперь злодей разоблачен и понесет наказание. Все прошлые грехи припомнятся ему, в этом можете не сомневаться.

– Полагаю, ни у одного из королевских советников подобная версия происшедшего не вызвала сомнений?

Посланник позволил толике иронии закрасться в свой голос, ожидая реакции Нумедидеса. Тот не мог не понимать вздорности этих баек, годных разве что пугать младенцев… или слабоумных старцев, заседавших в королевском совете. Однако Нумедидес словно и не заметил скрытого в словах собеседника подтекста. Когда Нумедидес говорил о вине Валерия, глаза его загорались такой ненавистью, что в искренности его чувств невозможно было усомниться.

– Никаких сомнений, разумеется! Они даже готовы были прибегнуть к пытке, дабы заставить злодея сознаться в том, по наущению каких темных сил умышлял он против Аквилонии – и мне больших трудов стоило уговорить их проявить милосердие. 0днако все они были непреклонны в том, что преступника должна постигнуть самая суровая участь.

Ого! Это заставило немедийца призадуматься. Не удивительно, что придворные, все как один, бегут от него, точно от чумы. Кому же хочется сознаться, что при дворе замышляется убийство особы королевской крови! Между собой они еще могут это принять – но перед чужеземцем надобно держать лицо.

Говорить о подобных вещах с посланником Немедии для них – преступно и равносильно самоубийству.

И все же хотел бы он знать, как удалось Нумедидесу добиться своего. Вельможи в Тарантии слишком циничны и искушены в интригах, чтобы поверить в нелепую сказку о демонах и черном колдовстве! Однако, по большому счету, это не играло значения. Интересно другое…

– И что же, позвольте узнать, ждет преступника теперь?

– Ну-у… – Нумедидес был намеренно уклончив, – это должен решать Суд Герольда…

– И что же решит этот суд?

По искренности улыбка барона ничуть не уступала принцу – и настойчивостью он был не обделен. Помявшись еще немного, Нумедидес уступил.

– Полагаю, он примет единственно возможное решение. Я, разумеется, настаивал на ссылке…

– Разумеется.

В одно это слово посланник вложил весь свой сарказм. Нумедидес, однако же, как будто ничего и не заметил.

Самое поразительное, сказал себе Амальрик, что этот жирный боров как будто бы и впрямь искренне верит во все, что говорит. Или он великий лицедей – но прежде за ним этого как будто не замечалось… или он помешался на почве ревности и властолюбия. Поразительно!

– …Но советники были непреклонны, – продолжил принц. – Убийцу короля ждет смерть. И, поскольку преступление было беспрецедентным по жестокости и коварству, кара также будет соответствующей. Советники сошлись во мнении, что это необходимо, дабы преподать урок возможным злоумышленникам в будущем.

– Вот как? И какая же смерть уготована Валерию Шамарскому?

– Он будет принесен в жертву древним богам. Жрец вырвет у него сердце на алтаре Цернунноса.

– Что-о?!

Впервые за все время Амальрик не сумел сдержать эмоций. Сперва он даже решил, что ослышался.

– На алтаре Цернунноса? – переспросил он в изумлении. – Но разве этот бог… А как же Митра?

И сам поморщился от того, насколько жалкой получилась последняя реплика.

Судя по его виду, принц Нумедидес от души наслаждался тем эффектом, что произвели его слова на немедийского посланника. Пылающим взглядом он впился в его лицо, и пальцы его, судорожно сжимавшие подлокотники кресла, побелели от напряжения.

Боги, подумалось Амальрику, и он даже не знал, к каким богам обращается. Боги, что за чудовище я вскормил? Собственными руками возвел на трон! Что он сотворит с этой страной… что сотворит он с нами со всеми?!

– Я верно понял вас, принц? Вы сказали, что собираетесь ознаменовать свое вступление на престол жертвоприношением на древний валузийский лад, каких в Аквилонии не было уже много сотен зим? Это правда?!

– Именно так, барон. Именно так.

Лоснящееся лицо Нумедидеса неожиданно расслабилось, и он расплылся в довольной улыбке, точно все сказанное им до сих пор было лишь удачной шуткой. На миг у Амальрика зародилась надежда, что это и впрямь может быть так, но уже следующие слова принца развеяли ее в прах.

– Вилер будет похоронен по обрядам Митры – это последняя уступка, которую я согласен сделать Солнцерогому. Иначе это слишком многих настроит против нового аквилонского монарха. Но начиная со дня коронации я намерен вернуть стране ее древних богов. И жертва Цернунносу будет отличным началом. Кровь королевского дома! Бог-олень будет доволен!

Странное вожделение отразилось на лице его, точно он сам готов был принять кровавую жертву и испить теплой соленой влаги… даже губы чуть приоткрылись, он задышал ртом, часто и тяжело, точно пес после погони.

И Амальрик впервые, с ужасающей отчетливостью понял, что наследный принц Аквилонии безумен.

Знал ли это Вилер, когда говорил с немедийцем в библиотеке? Знал ли, что за погибель уготована его родному краю, предвидел ли это? И первым разгадал признаки заразы там, где остальные не видели ничего тревожного. Что же он завещал Амальрику?

Стать его врагом!

Уничтожить проклятый род!

Стереть с лица земли…

– Вы что-то побледнели, мой барон.

Голос Нумедидеса был полон участия, но тому послышались в нем зловещие нотки, и он не без опаски поднял на принца глаза.

– Вам не по себе?

Нумедидес поднялся с места и прошел к столику у окна, где стояли кувшин вина и бокалы. Повернувшись спиной к посланнику, он разлил вино, затем вернулся на место и протянул один кубок немедийцу. Тот, точно околдованный, принял его и поднес к губам.

– Выпейте. Вам полегчает. Выпейте, друг мой…

Что за неимоверная, чудовищная история! Амальрик широко открытыми глазами смотрел на Нумедидеса, силясь проникнуть в суть происходящего и чувствуя, что разум не в силах совладать с тем, что открывается ему.

Нумедидес – и Цернуннос.

Он помнил охоту Осеннего гона и встречу с Богом-оленем. Должно быть, все началось еще тогда…

Пробужденное древнее божество наложило на принца заклятье. Должно быть, подчинив Нумедидеса своей воли, Цернуннос пытается теперь вернуться к жизни в давней своей вотчине, бывшей Валузии, что зовется ныне Аквилонией. Стать главенствующим божеством, заняв место Митры… но что потом? Остановится ли кровожадный бог на этом – или ему потребуется все больше поклонников… и жертв на кровавых алтарях?

И куда повернет он взгляд вслед за тем?…жалкий червь Нумедидес, сын проклятого небом Серьена, разбудил древнюю валузийскую мощь, и никто не может сравниться с ней по силе и противостоять ей. Аквилония обречена страдать под властью безумца…

Эти полузабытые слова Марны загрохотали в его ушах. Подумать только, то, что он посчитал бредом кликушествующей колдуньи и тотчас выбросил из головы, оказались правдой. Выходит она знала?! Знала, но вертела им и Орастом, словно марионетками. О, Боги! Каким безумцем он был! Зачем, зачем не доверился он ведьме? Почему не сделал так, как она велела поначалу, и не поставил на Валерия? Цернуннос! Бог-Олень!

Амальрику показалось, что он слышит грохот чудовищных копыт за окном.

Грядет Цернуннос и безумный принц – предтеча его… Он обхватил виски ледяными ладонями. Стоп! Не паниковать! Еще ничего не потеряно. Все то, что прочит этот безумец, еще не случилось. Еще можно что-то сделать, остановить поступь Древнего Бога…

Но как? Как? Что может он, жалкий недоучившийся чернокнижник, противопоставить валузийской магии, зачатой сотни эонов назад? Как остановить ревущую горную лавину?

Да, он хотел войны с Аквилонией! Мечтал о ней, чтобы свергнуть Нимеда и посадить на престол принца Тараска, с тем чтобы самому стать тенью за троном, а фактически, самым могущественным человеком в Немедии.

А потом сделаться наместником покоренной Аквилонии – но только не той, где правит бал разбушевавшийся зверобог!

Да и удастся ли Немедии теперь взять верх в войне? Не окажутся ли силы слишком неравны?

От этих мыслей посланнику и впрямь сделалось не по себе.

Машинально он поднес к губам бокал.

– Пейте, пейте, барон, – точно издалека донесся до него голос Нумедидеса. – Я знаю, вы удивлены. Возможно, даже несколько выбиты из равновесия… Пейте! Это доброе вино поможет вам прийти в чувство, и вы взглянете на все другими глазами. Вы не сможете не согласиться со мной, ибо за мной – будущее!

Но Амальрик решительным жестом отставил бокал и усилием воли подавил охватившее его смятение.

– Сожалею, Ваше Высочество, но за вами прошлое, а не будущее! Валузийские боги, к которым вы взываете, – кровавое наследие далекой древности, и не нам отворять земле жилы, чтобы черная кровь вновь хлынула по долам и весям. Одумайтесь, молю вас!

Он еще верил, что может обратиться к разуму принца. Цеплялся за остатки ускользающей с каждым мигом надежды.

– Задуманное вами таит опасность для всей Аквилонии и для вас лично! Заклинаю вас именем Митры – одумайтесь!

Нумедидес вскочил.

– Предатель! – прохрипел он, задыхаясь. – Я знал – с самого начала знал, но хотел испытать, дать последний шанс… Теперь я вижу ясно. Предатель! Враг!

Крупные капли пота катились градом по багровому лицу со вздувшимися жилами. Принц был страшен в тот миг, и остолбеневший Амальрик мог лишь молча взирать на беснующегося наследника престола, ожидая, пока кончится приступ.

– Ваше Высочество, – осмелился наконец он молвить. – Вам, лучше чем кому бы то ни было известно, что я никогда не был вашим врагом. Разве не я вел вас к власти? Разве не я стоял на вашей стороне с самого начала?

Но Нумедидес был вне досягаемости для его увещеваний: Кругами забегал он по комнате, тяжело топая ногами, обутыми в высокие охотничьи сапоги.

На губах выступила пена. Взгляд его был безумен.

Неожиданно он встал, как вкопанный, и трубно заревел.

От этого звука зазвенела посуда, взметнулось пламя в очаге, и разом погасли свечи в диковинных деревянных шандалах, грубо выточенных из цельного корня.

Чудовище наклонило голову, словно собираясь боднуть немедийца, и тот окаменел, увидев на челе безумца набухшие холмики молодых рогов.

Нумедидес оскалился и закричал:

– Стража! Стража, ко мне! Взять его!

Аой.