Текст книги "Спираль парадокса (ЛП)"

Автор книги: Насу Киноко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Тогда ты впала в ложь, – говорит Арайя, в его голосе слышно все сожаление, которое он может найти. – Однако, все еще непонятно, почему ты здесь.

– Ты так далеко зашел, что теперь не осознаешь этого. Говорю тебе, это не только из-за Шики. Девчонка – тайна, которую даже я не могу раскрыть. Готова поставить сколько угодно, она сама найдет выход отсюда.

Токо кратко обдумывает мысль о том, что она сама действует под влиянием Контр-силы, но быстро отвергает ее. «Я не герой», – думает она, – «и это неважно.» Единственное, что она принимает – это собственную жизнь, построенную из совпадений и столкновений, которые могут никогда не повториться, даже если она будет жить в таком итеративном месте, как это физическое воплощение парадокса. Ее решимость рождается из намерения защитить ее.

– Арайя, ты должен думать, что я слаба. И может, ты прав. Я пришла к идее мудреца как идеала, индивида с силами, закаленными мудростью, изолированного и одинокого. Но я знаю, что никогда не достигну его со всеми грехами и скелетами в шкафу. Маги строят мастерские, чтобы закрыться в них, думая, что они выше черни, и одновременно продолжают хвататься своей человечностью мелкими, но заметными способами. Они маются с их Арс Магной, Великой Работой, финальным решением ко всем их вопросам, но ради чего? Абстрактной мечты о вознесении? Ради ложного чувства великого блага? Где тогда «просвещенные» деспоты, ведущие нас в нашем походе в материальном мире? Это ты? Ты думаешь, ты чист, в то время как смертные грязны. Дерьмо. Ты закрыл глаза на кровь на твоих руках, которая делает тебя убийцей, покрывает позором, все время называя себя «особенным» и истинным спасителем этой медленно загнивающей реальности. Я когда-то тоже так думала, но потом я поумнела. Посмотри правде в лицо, Арайя. Маги одержимы вознесением и заблуждениями только потому, что это мы слабы.

Маг в черном не считает нужным отвечать, предпочитая созерцание. Он продолжает делать шаг за шагом к Токо, пока не произносит:

– Даже если ты права, для меня нет возврата на пути, что с каждой секундой приближает меня к Истоку. Твои действия и сопротивление заставляют меня признать в тебе воплощение воли Контр-силы. В конце, Аозаки, ложь смирила твои амбиции. Жаль, что ты настолько человечна.

Токо замечает, что реальность внутри здания заметно меняется вместе с мыслями Арайи. Издалека маг и маг заканчивают их долгий обмен словами, который заполнял долгие годы их разлуки двумя последними утверждениями, произнесенными словно молитва. Слова, в которых был вес традиций.

– Что ты ищешь, Арайя?

– Истинной мудрости.

– Где ты ее ищешь, Арайя?

– Лишь в себе.

Его шаги приближаются к центру холла. Вместе, они начинают свои гамбиты в игре, где каждый лишь пытается стереть второго из этого мира.

Токо ставит ногу на упавший чемодан, осторожно следя за тем, когда Арайя начнет свою атаку. За ним – черная кошка-фамильяр в полном стазисе, неспособная победить магию его барьера. Токо вспоминает компоненты тауматургических процессов, которыми они формируются, которые Арайя назвал в честь фраз и традиционных мантр: фугу, конго, дакацу, тайтен, чогио и окен. Вместе они создают мощное поле, останавливая движения любого, кто войдет внутрь, будучи неспособным преодолеть эту магию. Обычно такое поле неподвижно и создает простой защитный барьер, но каким-то образом он сумел обойти это правило, и стал серьезным противником, делающим бессмысленными любые попытки сражаться в ближнем бою, не говоря о другой магии, с которой он управляется.

В отличие от Альбы, Токо и Арайя никогда не воплощали их Магию манипуляции и изменения материи для нападения. И все же даже в рунической магии Токо есть определенные способы. Токо нужно лишь написать «совлио», руну огня, и она сможет воплотить ее в реальность. Обычно ее можно нарисовать в воздухе, издалека, но любой маг может заметить процесс колдовства и прервать его. Для того, чтобы это сработало, она должна подобраться к нему и нанести руну прямо на его тело, но поле Арайи не даст этого сделать.

Токо проклинает свою неповоротливость в магии в этот критический момент, но насколько она знает, Арайя в том же положении – если он не научился паре трюков за время их разлуки. Она была избрана создавать кукол, как ее метафору вознесения, а он был избран изучать смерть. Кроме этого, Токо известно умение, которое Арайя несет в себе даже без магии, так как он видел свою долю войн. Зная все это, Токо вынуждена обороняться и пытаться заманить его в ловушку, которую она установила некоторое время назад.

Арайя делает свой ход. Он протягивает левую руку к Токо, ладонью наружу, как человек, зовущий кого-то вдали, и его рука лишь слегка дергается.

– Шуку, – произносит он.

Маг с сокрушительной силой сжимает ладонь в кулак одновременно с формулой. Тут же Токо отбрасывает внезапный удар, зачарованный плащ, на который она полагалась в защите от выстрелов, рвется на куски. Атака заставляет ее упасть на колено. Ей нужно лишь мгновение, чтобы понять, что сделал Арайя: он манипулировал пространством, которое она занимала, изменив расстояния и создавая разрыв, который уничтожил воздух вокруг нее. Она удивлена – теперь ему подвластно даже пространство. Здание и влияние его воли на окружение определенно помогали ему использовать Магию с такой легкостью.

– Черт, – откашливается Токо, несколько драгоценных капель крови стекают с ее губ. Она сдерживает кровавый клубок, формирующийся у нее в горле. – Сколько костей ты мне переломал?

Сейчас она завидует физической выносливости, которую раз за разом демонстрировала Шики. У нее нет времени проверить, насколько серьезны раны, но она знает, что ее плащ принял основной удар. Однако, еще один такой удар, и все кончено.

– Пошла! – приказывает она, ее собственная лорика пронизана магией.

Теневой фамильяр шевелится. Кажется, она сможет прорваться через поле Арайи, показывая, что отдых был тщательно продуманным действием. Токо почти чувствует радость кошки, когда она приказывает напасть.

– Что…

Арайя на секунду позволяет заметить свое удивление, когда он оборачивает голову через плечо, чтобы среагировать. Лишь на миллиметр разминувшись с фамильяром, Арайя умудряется провернуть тот же трюк второй раз, раздавливая пространство перед его рукой, которую он поднимает навстречу атакующему. Но перед тем, как теневой фамильяр попадет в пространство, подверженное заклинанию, он меняет направление движения в полете и прыгает на потолок, на который приземляется кошачьими когтями и висит, отрицая законы гравитации.

– Достаточно, – объявляет Арайя с нарастающей уверенностью.

Он предугадывает его прыжок и поднимает другую руку к потолку прежде, чем фамильяр успевает прицепиться к нему. К моменту приземления, Арайя уже закончил заклинание. Оно разносит участок потолка и кошку вместе с ним. Он смотрит, как тень за мгновения словно сжимается в себя перед тем, как исчезнуть. Заклинание оставляет лишь маленький проем в потолке, где была кошка.

– Ладья повержена, королю поставлен шах. Не ты ли говорила, что маг, слишком полагающийся на свои части, проигрывает, когда эти части уничтожены? – издевается Арайя. Он снова смотрит на Токо, рука еще протянута и ладонь открыта. Токо возвращает ему недовольный взгляд.

– Я рада, что ты помнишь это. Я как раз зашла в твое маленькое здание-ловушку, чтобы повспоминать о старых временах. Как ты вообще мог проиграть этой маленькой хамке Шики с таким могущественным местом?

– Будь я менее осторожен, я бы не смог захватить ее живой, а это необходимо было сделать. Но ради тебя нет нужды связывать себя подобными ограничениями.

– Не знала, что ты готов пойти на такое ради тела девушки, Арайя.

Она тяжело опирается на стену рядом с ней.

– Клянусь, у вас с Альбой никакого кинематографического чувства неизвестности. Дай-ка расскажу, как надо. Во-первых, монстр не должен говорить. Во-вторых, не объясняй всего. В-третьих, он не может умереть.

На последнем предложении Арайя меняется в лице, прежде чем снова посмотрит через плечо. На дыре в потолке висит вполне живая кошка-фамильяр, без видимых ранений.

– Шуку! – Арайя выбрасывает руку, чтобы направить заклинание на фамильяра настолько быстро, насколько возможно, но без толку. Летя, как выпущенная стрела, фамильяр опять открывает тело в форме рта, как когда он разбирался с Альбой, и мгновением позже, Арайя пойман в его внутренность. Только слабый вдох, проявление изумления, успевает покинуть губы Арайи, прежде чем он поглощен и четко разделен надвое челюстью твари.

Только плечо и голова Арайи отброшены в сторону втрое выросшей тенью, они скатываются вниз, ударяясь о ступени с низкими, глухими звуками. Токо наблюдает выражение тусклого ужаса на его лице в последние секунды жизни, прежде чем пробормотать себе под нос:

– Магам и правда стоит читать Клаузевитца вместе с их герменевтическими текстами. Вот так исполняется неожиданная атака, Арайя.

Она отталкивает себя от стены и начинает подходить к поверженному врагу.

Пока не слышит жестокий, хрустящий звук. Сначала Токо думает, что он звучит издалека, пока алая кровь не начинает катиться с ее губ. Ее взгляд расплываетсbr /я, она смотрит вниз и обнаруживает руку, явно торчащую из ее собственного тела. Аозаки Токо сначала не понимает, что произошло, но скоро осознает, что рука, обмазанная кровью – это рука мужчины, а то, что сжимает его рука – это сердце.

Ее сердце.

И, наконец, все встает на свои места. Сзади нее голос шепчет в ухо:

– Ты права. Вдохновение можно найти в самых неожиданных местах.

Голос отяжелен великой печалью, сожалением и ненавистью. Несомненно, это голос Арайи Сорена.

Кровь стекает изо рта Токо тонкими ручейками, когда она спрашивает:

– Это была марионетка, верно? Приманка…

– Да, – Арайя прижимает ее к себе, его глаза внимательно изучают ее сердце.

– Но ты вполне реальна. Ярость в этом сердце ни с чем не спутаешь. Оно даже слишком красиво, чтобы уничтожать его.

И, тем не менее, с легкостью, которая заставляет думать, что прочность органа сравнима с прочностью мешка с водой, готового вот-вот лопнуть, он сдавливает сердце рукой и смотрит, как кровь стекает сквозь пальцы.

– Я разгадал твой фокус с фамильяром. Он и не вылезал из чемодана, верно? Это была просто проекция.

Чемодан падает, Магия, использованная, чтобы скрыть его природу, рассеяна. На его месте лежит проектор, все еще издающий характерные звуки, когда он с лязгом падает на пол.

– Изобретательно, – отмечает он. – Артефакт из прима материя, создающий материальное существо. Неудивительно, что моя Магия не сработала. Было глупо с моей стороны не догадаться раньше.

Токо не тратит последние вздохи на ответы. Только вопросы слетают с ее губ, вопросы к ее бывшему другу и убийце.

– Я… тогда не закончила. Последний вопрос: чего желаешь ты, Арайя?

– Я не желаю.

Те же вопросы и ответы, с которыми они сталкивались и которые преследовали их годами, и это знакомство каким-то образом дает силы Токо на последний смешок, с каждым выдохом сопровождаемый расцветающей в воздухе кровью.

Я не желаю. Токо помнит эти слова. Казалось, не так давно она была еще щенком, да и Арайя был не намного старше. Когда мастер задал собравшимся неофитам одинаковый вопрос, они упомянули безумные и фантастические мечты славы и открытий. Но Арайя повел себя иначе. Я не желаю. Хотя адепты поняли это как знак отсутствия всякой алчности в нем и засмеялись, Токо не видела, что смешного в этом ответе. Только легкое чувство ужаса. Он бы прав в том смысле, что он не желал. Он принял вознесение как миссию, выше детских божественных амбиций других магов, и что-то еще более личное он скрыл внутри себя: глубокую и постоянную злобу на парадокс человечества.

– Арайя… последний совет.

– Я слушаю. Торопись, у тебя осталось лишь несколько бесценных секунд.

– Ты не ведаешь, что ты пытаешься убить этим экспериментом.

Все оставшиеся силы Токо направляет в речь, ее рот дрожит.

– То, что ты нацелился на Записи Акаши, означает, что ты собираешься одержать верх над Контр-силой, объединенной волей человечества и тенденцией мира к гомеостазису.

– И что с того?

Хрип и кашель наполняют воздух, но Токо четко произносит следующее:

– Хорошенько подумай, с какой из двух сил ты сражаешься на самом деле.

– Шутишь, наверное. Я давно принял свой конфликт с коллективным бессознательным.

– Так настроены примерно шесть миллиардов человек. Ты думаешь, ты управляешь ими всеми, до их смерти? Ты думаешь, это заключение позволит тебе выиграть?

– Да. – Резко отвечает он, без тени сомнения или преувеличения.

«Хуже всего», – думает Токо, – «что Арайя и правда может оказаться способен на такое.» Уверенность его ответа, несмотря на знание о предстоящих трудностях, говорит о многом. Последняя надежда, в которую она почти не верит, но все же вкладывает свою веру в нее: простая сила парадокса может уничтожить его путь наверх таким способом, который даже он не мог предугадать.

– Мне жаль тебя, Арайя.

– Почему? – спрашивает он, но ответа не получает.

Жизнь Токо заканчивается, оставляя лишь бесполезный каркас. Арайя думает, что это ошибка – позволять ее мозгу сгнить вместе с остальным телом. Лучше сохранить его. И изучить. Он вынимает руку, пронзившую плоть Токо, и кладет ее на голову, другой рукой хватает мертвое лицо и простым рывком, с хрустом кости, он отрывает голову, оставляя тело лениво падать на пол.

Удерживая голову одной рукой, он отходит к стене, на которую опиралась Токо, туда, откуда он вышел. Несмотря на все ее старания, она так и не смогла полностью понять это здание и его гениальность. Оно не просто продолжение воли Арайи, оно и есть Арайя – его парадигма, создавшая плоть из пола, потолка и каждой частицы пространства. Войдя в стену, словно в воду, он исчезает.

Глава 15

Я помню день, когда наткнулся на сцену бойни.

Я странствовал по этому выжженному, пустынному месту, и мои ноги ступали не на камни, но на куски костей. Ветер носил неизбежный аромат смерти, кажется, угрожая покрыть им весь мир.

Это было время великого переворота и конфликта, когда люди брались за оружие и когда они знали лицо смерти, глядя в глаза врагу. Война следовала за тобой, куда бы ты ни шёл, и везде она оставляла путь из трупов. И тогда в доказательство свободы сильные унижали слабых – это было заметно всем, у кого были глаза.

Вопрос был не в том, кто кого убил или насколько была справедлива битва. Только в том, кто умер, и был ли кто-то свидетелем последнего вздоха. Когда я слышал, что началась битва, я следовал туда. Мои ноги несли меня туда, где разгоралось восстание. Иногда я приходил, когда следы битвы были еще свежи, иногда борьба была завершена задолго до моего прибытия. Но всегда один и тот же исход: работа жнеца.

Он приходит за нами, не важно, насколько громко отец молит о милости небеса, или насколько долго рыдает мать над судьбой её сына, или как сын умирает, улыбаясь даже на грани голодной смерти. Он забирается в наши комнаты, где затушены свечи, и тени становятся больше. Делает борьбу добродетельных людей бессмысленной.

И хотя я знал всё это, мои странствия продолжались. Тем не менее, всё, что я видел, просило мою память снова вернуться к той сцене бойни. Их нельзя было спасти. Людей нельзя спасти, что бы ни говорили их молитвы, обращённые к сверхъестественным сущностям. Ибо человек есть существо, которое должно быть не спасено, а убито, пряча свой страх прошлого в отчаянии настоящего. И осознав это, я узрел собственную бесполезность.

Я не могу спасти людей, поскольку я сам человек. Но если это предопределено, то, возможно, мне позволено записывать смерть, сотворить ужасную историю созерцания, предполагаемую циклом душ. Я создам доказательства жизней оконченных и страдавших.

И так начались мои хроники смерти.

Человек просыпается от звука падающих капель воды, затем от свиста пара. Арайя Сорен молча стоит в изумлении, словно проснувшись ото сна.

– Не знал, что я всё ещё вижу сны. Пережиток прошлого, дорогой уже потому, что он есть, – признаётся себе маг.

Но он не один. Вокруг него, если можно так выразиться, «жильцы» этого здания, а около него находится стеклянный контейнер, похожий на банку. Он наполнен жидкостью, внутри мирно плавает голова, глаза закрыты, словно во сне.

Голова Аозаки Токо.

Звук поднимающегося пара ещё раз пронзает тишину. Единственный свет в комнате исходит от плоской железной поверхности, расположенной в ее центре, красное горячее свечение разгоняет тени вокруг.

Магу нечем заняться, кроме как ждать. И о Рёги Шики, и об Аозаки Токо он позаботился, их тела уничтожены или – в случае Рёги Шики – приведены в неподвижное состояние до тех пор, пока им не придёт время выполнить своё предназначение. Никто не может помешать ему. И потому он ждёт.

– Арайя! – обозначает своё присутствие маг в красном, входя в комнату, куда его не приглашали. – Что ты тут прохлаждаешься? Нельзя отлынивать, у нас есть дела.

– Всё закончено, Корнелиус. Нет нужды грабить мастерскую Аозаки. И хотя я отпустил Томое Эндзе, он не представляет для нас угрозы. Научись видеть подобное и принимать увиденное.

– Все верно. Но вопрос о Рёги Шики ещё остаётся в силе. Ты лишь привёл её в бессознательное состояние. Если она проснётся, то точно попытается сбежать. У нас не будет на это времени, так что, может, будет разумнее следить за ней?

– Необоснованный страх и ничего более. Она не просто заключена в комнате. Я заключил её в пространстве между пространствами, карманной реальности внутри здания. Всё-таки именно эту задачу должна выполнять Магия, которой я оплёл её. Помимо этого, её тело слабо, и даже если она придёт в сознание, она сможет вложить лишь крошечные усилия в свой побег. Она не сбежит.

Корнелиус смотрит на явно встревоженное лицо Арайи недовольным взглядом.

– Ладно. Поверю тебе на слово. Меня не волнует девчонка Рёги. Если ты помнишь, я согласился на твоё предложение по другим причинам.

Его взгляд натыкается на стеклянную ёмкость, стоящую на столе рядом с Арайей.

– Это не то, что ты обещал, Арайя. Ты сказал, что Аозаки убью я. Ты солгал?

– Ты упустил свой шанс и поплатился за это. У меня не было другого выбора.

– Не было выбора? Не смеши меня. Я не хуже тебя знаю природу этих канистр. Эта вещь всё ещё жива. Может, под твоей жестокостью всё ещё есть нечто мягкое?

Вопрос Корнелиуса вызывает тихое хмыканье Арайи, по которому нельзя понять, соглашается он или нет. Они оба знают, что Токо Аозаки, в каком-то смысле, ещё жива. Её мозг уж точно. Он просто не может говорить или думать. Если кто и может назвать это «жизнью», так только эти двое.

– Похоже, не я один упустил свой шанс, – намекает он. – Помнишь Ассоциацию, Арайя? Она была Дикой Рыжей, люди назвали ее так из-за страха. Лиса, вечное коварство. Если кто и мог разработать планы, которые будут работать даже после смерти, так это она. Нам следует убить её.

– Какой же ты дурак. Произносишь это прозвище прямо ей в глаза, Корнелиус.

– Ч… Что? – заикается маг в красном.

Арайя игнорирует минутную оплошность и берёт стеклянную канистру в руку, протягивая её Корнелиусу.

– Забери и уходи, если, по-твоему, я выполнил свою часть сделки. Меня не волнует, какие извращения ты намерен сотворить с ней.

Он передаёт её магу. Корнелиус берёт канистру обеими руками и его лицо едва сдерживается от широкой улыбки.

– С радостью заберу. Так что, тебя не волнует, что я с ней сделаю?

– Делай что хочешь. Ибо воистину, ты уже написал собственную судьбу.

Тихие, но тяжелые слова Арайи не достигают ушей Альбы. Корнелиус явно захвачен ликованием, он выходит из комнаты, и в каждом его шаге чувствуется удовлетворение.

Спираль Парадокса – 6

Такое ощущение, что кто-то ритмично забивает мне в голову гвозди. Головная боль становится мучительнее с каждой минутой. Но сейчас я не могу сфокусироваться на ней. Дико стуча зубами, я обнимаю свои колени и прижимаюсь к стене, словно плод в утробе, то погружаясь в воспоминания, то выныривая из них, глядя пустым взглядом на стену напротив.

Черт возьми. Прошли часы с безумия в апартаментах Огава или всего несколько минут? Я больше не в состоянии следить за ходом времени.

Реги сражалась с Арайей, а я стоял там, как истукан, и просто смотрел. Поначалу мне показалось, что Арайя умер. Реги вогнала нож ему в грудь и шею на всю длину лезвия. Если бы он выжил после подобной атаки, это было бы чудовищно. Но он это сделал. Я видел, как нож, застрявший в основании шеи, понемногу выскальзывал. Я смотрел одновременно с отвращением и болезненным увлечением, как его мышцы, двигаясь сами по себе, медленно выталкивали воткнутый нож из его плоти, пока тот не упал на пол, слегка отскочив ко мне с металлическим звуком.

Затем, втянув воздух, как будто он никогда не прекращал делать это, Арайя снова вздохнул. Звук ножа вернул меня в сознание. Заметив, что Арайя не двигался и, казалось, не замечал меня, я решил, что лучшим решением будет подползти к ножу и взять его. Я схватил его обеими руками и снова посмотрел на неподвижную фигуру, чтобы встретиться с его пугающими глазами.

Не думая, я закричал, выкинув из головы все мысли об использовании ножа, чтобы жертва Реги не была напрасной. Я бежал как в бреду. Бежал так быстро, как только мог, думая, что Арайя будет преследовать меня, и если он сделает это, я уже труп. Но этого не произошло, и я сбежал из здания, отчаянно хватая ртом воздух, но не останавливаясь, пока не добежал до припаркованного снаружи мотоцикла. На нем я пустился в бегство и попытался убраться так далеко от нависающей тени башни, как только мог. И вот я пришел сюда, в комнату Реги, владелица которой только что была схвачена… или убита.

Я всегда считал ее комнату слегка унылой, но сейчас она дает мне чувство безопасности, пусть и ложной.

Черт возьми. Фраза ночи. Она повторяется у меня в голове, упрек в адрес сволочи, которой я являюсь. В итоге, как трус, я оставил Реги умирать. Я видел своих родителей или чем они там являются, умирающих еще раз перед моими глазами, но мой разум не мог свыкнуться с этим. Я видел, как ожил мой кошмар, и я не знаю, что должен чувствовать теперь. По крайней мере, я узнал, чем они были на самом деле, но события последних часов очистили мою голову от всех мыслей, кроме одной.

– Черт возьми, – шепчу я.

Моя дрожь не прекращается, хотя сейчас я уверен в том, что сижу тут один. Ха. Один. Что мне принесла моя изоляция? Что я могу один? Не помочь Реги, это уж точно.

– Черт возьми! – кричу я, каждый звук словно издевается надо мной, усиливая головную боль.

Спасение Реги – это самоубийство, если придется сразиться с Арайей. И как я смогу это сделать, когда просто воспоминания об этом человеке заставляют меня сжаться сильнее, делает тени еще более угрожающими? Нет, я сейчас не в состоянии даже думать о ее спасении.

Раздается высокий повторяющийся звук часов, я не пойму, откуда он. В руке вспыхивает боль. Должно быть, ударился обо что-то, пока бежал. Я устал. Так устал. Головная боль не проходит, боль в суставах длится целую вечность, мне даже дышать трудно, становится настолько плохо, что слеза бежит по щеке. Прижав колени к груди, я в одиночестве рыдаю и жалобно всхлипываю. В итоге, как и все остальные люди, я не смог перестать быть подделкой. Я хотел быть реальным, как Реги, но тебе не сбежать от того, кто ты есть.

У меня есть последний шанс стать реальным. Мои глаза невольно притягиваются к кровати, где обычно спит Реги. На ее месте лежит меч, который она собрала и бросила на кровать всего несколько часов назад. Она спасла меня. Она поверила, когда я признался в убийстве, даже сделала так, чтобы это не выглядело настолько ужасающе, и это заставило меня захотеть быть с ней, как с родней. Это последнее, что не является во мне ложью, и я цепляюсь за нее. Она так много сделала, и я не могу ее просто бросить.

– Что… – шепчу я, найдя множество слов закончить вопрос.

Ради чего я жопу рву? Что я пытаюсь защитить? Да о какой хрени думаю? Я не уверен, но, кажется, это первый раз, когда я думаю не о себе. Реги представляет собой нечто большее, чем я. Я сбежал из дома первый раз, с руками по локоть в крови, я нуждался в ком-то. Она стала этим человеком, и теперь она сама нуждается во мне.

Ты умрешь за меня? Ее вопрос возвращается ко мне, и я вспоминаю, как уверенно я ответил. Думаю, я уже знаю, что должен сделать. Так какого хрена я сижу здесь? Даже если это желание рождено ложным убеждением, я должен встать и выйти за дверь.

– Я знаю, что я сказал, Реги. И если тебе это как-то поможет, я умру за тебя, – говорю я сам себе, доставая нож, которым она пользовалась, и надеясь, что смогу держать его также твердо, как держала она.

Когда я собираюсь сделать первый шаг к двери, раздается четкий и громкий звук дверного звонка, пронзая глубокую тишину, укрывавшую комнату с тех пор, как я вошел. Я мгновенно цепенею и поднимаю нож в безуспешной попытке повторить защитную стойку. Арайя все-таки пришел за мной или это просто гость? Нет. Я знаю, к Реги гости не ходят. Значит, Арайя. Я не буду шуметь и сделаю вид, что никого нет? Нет, от Арайи так легко не отделаться. Да пошло оно все. Я решил, что сделаю это. Я нападу на него в тот же момент, когда открою дверь. Может, я убью его или, по крайней мере, заставлю отступить. Смехотворный шанс, но единственный, который у меня есть.

Я держу нож наготове, приближаюсь к двери и поворачиваю дверную ручку. Я распахиваю дверь так быстро и так сильно, как только могу, хватая мужчину на другой стороне, немедленно затаскиваю его в комнату и бросаю на пол. Он падает, громко ударяясь о покрытый линолеумом пол, и я закрываю дверь, резко обернувшись на каблуках. Наращивая свое преимущество, пока он все еще не пришел в себя, я сажусь на него сверху, поднимаю нож…

…и останавливаюсь.

Мужчина, в изумлении лежащий подо мной, в очках с черной оправой и такими же черными волосами, не кажется столь опасным. И хотя он явно выглядит немного старше меня и одет в странный черный костюм, судя по виду, он не желает мне зла. По сути, он выглядит раздраженным. Я смотрю на него с подозрением, прежде чем прошептать:

– Ты кто, мать твою, такой? Вы с Реги знакомы?

– Да. А ты друг Шики? – спрашивает он таким тоном, словно встретил меня на улице, а не лежит, брошенный мной на пол.

– Я? Я… эм…

Что я мог ответить?

– Да наплевать. Важно то, что Реги здесь нет. Проваливай домой.

Я встаю, позволяя ему уйти, но он вместо этого внимательно изучает мою руку.

– Что, сильно ударился? Слушай, извини за такое жесткое приветствие, ладно? У меня сейчас нет времени.

– Это нож Шики. Откуда он у тебя? – спрашивает он, в его голосе слышна неожиданная резкость.

Небольшая пауза, я лгу, не отводя глаз в сторону:

– Она отдала мне его на хранение. Тебя не касается.

Я пытаюсь смотреть на что-то другое, стараясь не дать ему прочитать меня, но бесполезно. Он встает и смотрит на меня в упор.

– Это меня касается. Она никому и пальцем не дает дотронуться хоть до одного ее клинка, не говоря уж об этом ноже. Или Шики изменила своим привычкам…

Он хватает меня за воротник с неожиданной силой.

– Или ты стащил его у нее. Извини, но я думаю, что последнее более вероятно.

Я стряхиваю его руки с воротника и отворачиваюсь, не потому что я не хочу, чтобы он смотрел на мое лицо, а потому что я не могу смотреть ему в глаза.

– Ни то, ни другое. По правде говоря, она обронила нож, поэтому я должен поспешить и вернуть его.

Я поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь назад в комнату, чтобы подготовить все, что мне нужно взять перед уходом.

– Погоди, так ты не один из них?

Я был готов его проигнорировать, но что-то напрягает меня.

– О каких «них» мы говорим?

– Чудики из апартаментов Огава.

Упоминание зловещего имени ласкает мой разум, словно мягкий шепот, и я замираю на месте. Я быстро размышляю над тем, что он может блефовать, но зачем ему? В конце концов, он понимает мое молчание по-своему.

– Значит, это правда, – тяжело вздыхает он. – Шики похитили.

Он направляется к двери.

– Эй! – кричу я, чтобы остановить его.

Если я прав, я знаю, что он собирается делать. Но я не могу отпустить его одного. Я даже счастлив, что нашел потенциального союзника, а он собирается убежать один, когда у нас общая цель. Я пересекаю комнату и подхожу к двери.

– Эй, подожди! – повторяю я и кладу руку ему на плечо, чтобы не дать ему уйти.

Снова мы стоим в дверном проеме, но в этот раз, я надеюсь, в совершенно другом положении.

Было довольно легко убедить его выслушать рассказ, как только я сказал, что у нас общая цель, и мы объяснили друг другу наши положения, оба странным образом забывая представиться. Не вдаваясь в детали, он объяснил, что он друг Шики со школьной скамьи. Судя по всему, человек в плаще по имени Альба сообщил ему сегодня днем, что Реги у них.

Сначала мне кажется странным, что он говорит про день, когда я и Реги точно ходили в здание ночью, но когда я смотрю на часы у кровати, то вижу, что сейчас примерно семь вечера. Значит, я просидел в комнате весь день и даже не заметил этого.

Он объяснил, что знает женщину по имени Токо, которая отправилась в апартаменты Огава ради него и сказал, что доверил ей возврат Шики. Но прошло уже очень много времени, она тоже могла попасть в засаду. Оставшись в одиночестве, он не мог сидеть на месте и вместо этого решил действовать самостоятельно.

Я, в свою очередь, рассказал все о том, что случилось прошлой ночью. О восточном и западном зданиях. О двух квартирах, где я якобы жил. О том, как Реги поймал Арайя. С сомнением я рассказал ему об убитых мною родителях и о том, как Реги нашла меня, блуждающего по городу. Всю дорогу, он слушает, ни разу не усомнившись в моих словах, даже когда я, посреди всего этого безумия, думаю, что эти слова звучат как запоздавшее завершение затянувшейся шутки.

После того, как я заканчиваю объяснять положение дел, он с абсолютно серьезным видом спрашивает меня:

– Ну, так что ты обо всем этом думаешь?

– Не важно, что я думаю. Важно вытащить оттуда Реги.

– Я говорю не о ней. Я говорю о твоих родителях. Которые из них, по-твоему, настоящие?

Я даже не думал об этом, а он размышляет так, словно это его проблема. Невероятно.

– Не важно, говорю же. Просто забудь об этом.

– Вообще, может и важно. Если то, что говорила Токо – правда, то этот комплекс мог свести тебя с ума просто потому, что ты там жил. Может, в смерти родителей повинен совсем не ты. Может, просто здание запутало тебя.

Его глаза не отрываются от моих, острые глаза с отличной, прямо противоположной интенсивностью, чем у Реги. То, что он сказал, не поможет мне. Я знаю, что сделали эти руки.