Текст книги "На грани фола (СИ)"
Автор книги: Настя Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
На грани фола
Глава 1
Тори
– Ты опять опаздываешь, Тори, – поправляя круглые очки на переносице, сообщает Веня нравоучительным тоном. – Знаешь же, что Филатов нас не пустит, если заявимся после звонка.
– Успеем добежать, зануда! – Я посылаю другу самую ослепительную улыбку из своего арсенала и беру его под локоть. – Из общаги вышла вовремя, честное слово, но возле подъезда опять тот котенок черно-белый ошивался, пришлось забежать в магазин сосиску ему купить.
– Из-за паршивого кота мы с тобой заработаем прогул у самого сволочного препода в универе! Где справедливость в этом мире?
Веня демонстративно пучит глаза и тянет меня к центральному входу, но войти внутрь мы не успеваем. Дорогу нам преграждает буйная компашка мажоров во главе с Арсением Громовым. Сам он предпочитает, чтобы его величали Громом (даже в мыслях!), но я таких Зевсов в гробу видала. В моем представлении он типичный мажор в брендовых шмотках, повсюду гоняющий с толпой отмороженных придурков.
Мы вместе учимся на втором курсе, только я на педагогическом факультете, Веня изучает прикладную информатику, а мажоры – IT-технологии и гейм-дизайн. Понятия не имею за что, но эти типы невзлюбили моего друга с первой недели сентября. Я пыталась выбить у него признание, в каком месте он умудрился перейти дорогу шайке Громова, но тот молчит как партизан. Из чего я делаю вывод, что там или что-то действительно серьезное, или какая-нибудь ерунда, в которой Вене просто стыдно признаться.
– Так-так, и куда это несется парочка «Твикс»? – с издевкой тянет Быков, один из прихвостней Громова с плоским лицом, явно не обремененным интеллектом.
Мы с Веней синхронно делаем вид, что не заметили провокации, и пытаемся обойти парней справа, но те зеркалят наше движение и перекрывают и без того узкий проход в универ.
– Мы спешим на пару, – бросаю я недовольно и крепче стискиваю локоть Вени. – Простым смертным приходится учиться и закрывать сессию с помощью знаний, а не денег папочки.
– У-у-у, – раздается предупреждающий гул. – Ты, сука, на кого свой рот сейчас открыла? – Глаза плосколицего наливаются кровью как у самого настоящего быка при виде размахивающего красной тряпкой тореадора.
– Не надо говорить с Тори в таком тоне! – вмешивается Веня. – Зачем оскорблять девушку, только потому…
Закончить он не успевает, потому как Быков хватает его за плечо и впечатывает в стену напротив с такой силой, что с Вени слетают очки. А после на них, в хлам сминая оправу и стекла, наступает второй Громовский дружок, Руслан Платонов. Раньше он мне казался самым адекватным из троицы, но в этом году как с цепи сорвался. Отрастил кучерявую шевелюру, набил татуировку и, кажется, собирается побить рекорд Громова – пройтись вообще по всем девчонкам в универе. По крайней мере, со стороны это выглядит именно так.
– Ты! – задыхаюсь от возмущения и дергаюсь в сторону Быкова, чтобы прийти на помощь Вене, но на мое плечо тут же опускается горячая ладонь Громова.
– Не лезь, – говорит он так спокойно, словно не видит, как буйный отморозок из своры его псов калечит моего друга.
Я потрясенно смотрю на загоревшую в Испании руку (ну а кто в универе не подписан на страницу Громова?), рассчитывая испепелить ее взглядом. Жаль, выходит не очень. Тогда я со всей силы дергаю плечом и бросаюсь к Вене, на ходу подхватывая вдребезги разбитые очки.
– Отвали! – рычу я на Платонова, когда он пытается преградить мне путь.
– Ты посмотри, какая дерзкая! – Ехидно улыбнувшись, он качает головой и, пока я помогаю Вене сесть и собрать выпавшие из рюкзака конспекты, светит ямочками на щеках, которые с его паршивой натурой ну никак не сочетаются.
– Ты как? – спрашиваю тихо.
– Жить буду, – храбрится Вениамин, но я чувствую, что он не меньше моего ошарашен подобной формой агрессии.
– И не стремно тебе прятаться за юбкой? – подает голос сам Громовержец.
– Оставь его в покое, придурок! – бросаю я и бесстрашно смотрю ему прямо в лицо.
Наверное, сейчас я впервые осознаю, почему на него западают девчонки. Арсений Громов просто до тошноты идеальный. Высокий, я бы даже сказала очень, явно на две головы выше меня, а я ведь тоже далеко не Дюймовочка. У него красивые рельефные плечи, широкая грудная клетка и большие кисти рук с длинными пальцами и аккуратно подстриженными ногтями – без шуток, у меня пунктик на эту часть тела, а его кисти выглядят так, словно парень в свободное время развлекается игрой на арфе. Ну, то есть, очень красиво. Выгоревшие на солнце волосы зачесаны назад, верхние пуговицы льняной рубашки расстегнуты, с шеи свисает странный кулон, а на ногах вместо модных кед чертовы лоферы, будто он учится в Гарварде, а не в РУФИ, где ботаники вроде нас с Веней изучают физику и информатику. Если подумать, Громов напоминает мне типичного Кена – такой же смазливый и пустоголовый, как пластиковая кукла. За этой оберткой точно нет ни сердца, ни души. Так несправедливо, что подобному мерзкому типу достались такие идеальные руки!
– Что ты сказала? – он демонстративно щурит глаза и кривит губы, за один миг превращаясь из милашки в хищного зверя. Еще и скалится – не зря он бессменный предводитель этих гиен.
– Тебе голову мячиком отбили, что ты простых слов не понимаешь? – Ах, да, забыла сказать, что Громов у нас – звезда баскетбола.
Он в два размашистых шага сокращает расстояние между нами и сдавливает своей аристократичной клешней мои щеки.
– Я вот думаю, ты бессмертная, что ли?
– Это зе ты у нась Севс, я тут присём? – выдавливаю сквозь губы, сложенные трубочкой.
Секунда, две, три немой перестрелки взглядами, а потом Громов отпускает меня и, сложившись пополам, оглушает всю округу раскатистым хохотом.
– Ладно, ты смешная, живи пока, – заявляет он беспечно, не переставая широко улыбаться, и заглядывает мне через плечо: – А вот твой очкарик…
– Не трогай… – Мой голос срывается, так что приходится прочистить горло, чтобы снова звучать решительно и смело. – Его.
Телохранители на заднем плане дружно издают свистящие звуки. Для того чтобы генерировать полные предложения, у них, видимо, извилин не хватает в черепной коробке. Но мне по фигу, для меня они не более чем белый шум. Другое дело – сам Громов. Цепкий взгляд зеленых глаз отравляет, словно ядовитый плющ, но я, призвав на помощь все самообладание, стойко выдерживаю его и мысленно считаю до десяти.
Бровь парня изгибается домиком, правый уголок губ ползет вверх.
– А что мне за это будет? – звучит с издевкой и так приторно, что у меня сводит скулы.
– Судьба сжалится над тобой, и ты перестанешь быть таким придурком.
– Тебя давно не трахали или ты по жизни самодовольная сука? – не остается в долгу Громов.
– Тори, забей, я… – бормочет за спиной слепой, как крот, Веня. Без очков геройствовать ему не по зубам, поэтому я за него.
– Саня, Рус, нашему умнику пора искупаться в фонтане. Будет знать, как лезть к чужим девушкам с такой рожей.
Я будто в замедленной съемке вижу, как эти двое распрямляют плечи и сжимают кулаки, а в мыслях уже представляю Веню, который, как Титаник, идет ко дну. Почему сразу ко дну? Да потому что мой друг никогда не умел плавать!
– Нет-нет, – срываюсь и подлетаю к Громову. Тех бизонов не остановить, поэтому я импровизирую. – Нет! – Я толкаю его в грудь, но он продолжает стоять на месте. От него приятно пахнет кофе и немного дорогим одеколоном, но в остальном он бесит меня от макушки до пят. – Говорю тебе в последний раз – не трогайте его! – И я очень хочу, чтобы мой голос звучал грозно и уверенно, но, по-моему, больше похоже на то, что я умоляю.
– А что ты готова сделать ради этого? – Свистящий шепот пробирает до костей, желудок судорожно сокращается, как подумаю, что он и я…
– Фу! Да я лучше мучительно умру в дьявольских силках, чем лягу с тобой в постель.
Громов морщит нос, будто чем-то дурно запахло.
– Это что-то на задротском? – Он кивает мне за спину, и я боковым зрением вижу, как его дружки замирают. – Лягу в постель… – он опять смеется, – тебе сколько, семь? И неужели ты думаешь, мне есть дело до твоей огромной задницы? Спустись с небес на землю, пучеглазая!
– Ауч, – говорю без лишних эмоций, – бодишейминг? Серьезно? Какие у тебя еще скрытые таланты? Бьешь детей? Топишь котят?
– Короче, – Громов резко тянет меня за воротник блузки, торчащей из-под объемного свитера, которые я обычно ношу в комплекте с широкими джинсами, – хочешь выслужиться за проколы своего парнишки – я не против. Мне девчонка на побегушках не помешает.
– Найми персонального ассистента, – парирую я.
– «Да» или очкарик уходит в дальнее плаванье, – чеканит он.
– О чем ты вообще… Да блин! На дворе двадцать первый век, крепостное право давно отменили!
– Ребят… – начинает Громов лениво, пронзая меня по-змеиному зелеными глазами.
– Ладно! – выкрикиваю я, лишь бы прекратить этот фарс. – Хорошо! Я согласна. Но никакого секса, ничего противозаконного или того, что может угрожать здоровью. Вы не тронете Веню и…
– Условия здесь выставляю я, – перебивает Громов, наклоняясь так близко, что кончик его острого носа едва не цепляет мою щеку. – Будешь мне должна.
– И что это значит? Как долго? – я тараторю, потому что паника подступает к горлу, и меня тошнит.
– Пока мне не надоест, – звучит под похоронный марш в моей голове. – С остальным я согласен. Нужны твои цифры.
– Чего?
– Телефон твой, – поясняет тоном, которым разговаривают с умалишенными.
– Зачем?
– Спокойной ночи желать перед сном, – он закатывает глаза и будто бы злится, – тему доклада скину. Завтра Филатову нужно сдать.
Кстати о нем. Мы уже схлопотали прогул? Значит, автомата не будет? Черт, черт, черт.
Я по собственной воле даю мажору свой старенький телефон с трещиной посередине экрана, а тот, нахмурившись, вбивает номер и делает дозвон. Потом кивает, резво стартует с места, и не успеваю я глазом моргнуть, как буйная троица гопников уже метрах в десяти от нас заворачивает за угол.
– Эй, что за подстава? Доклад для Филатова не написать за один вечер! – очнувшись, кричу Громову вслед, пока Веня рядом со мной виновато вздыхает.
– У тебя есть стимул совершить невозможное, – небрежно сообщает Арсений в ответ. – Надеюсь, ты помнишь, что он не принимает работы из интернета?
Громов подмигивает и скрывается из виду, вызывая во мне неконтролируемую жажду крови.
– Я тебе помогу, – мямлит Веня, а я впервые за все годы нашей дружбы, которая прошла проверку садом, детскими лагерями и школой, так сильно на него злюсь.
Что там придурок нес про девушку, к которой сунулся Вениамин?
– После этого, – я сердито хмурюсь, чтобы он не думал, что я шучу, – ты просто обязан мне все рассказать! Можешь начинать прямо сейчас.
Глава 2
Арсений
– Арс, я… Я все… О-о-о… А-ах!
Горластая старшекурсница Карина сладко стонет подо мной и также сладко кончает, ритмичными пульсациями высасывая соки из моего члена. О-о-охуенно. Я догоняю ее и, насладившись собственной разрядкой, стаскиваю резинку, а после валюсь на кровать рядом с разомлевшей от бурного секса девчонкой.
Нормальная она все-таки телка: волосы светлые, глаза голубые, кожа повсюду гладкая, не дура, но и заумных речей не толкает – все, как я люблю. Надо сохранить ее цифры под номером «двадцать один». Мое любимое число. Когда в следующий раз возникнет желание сочно потрахаться, быстро вспомню, что с этой было хорошо.
Подождав, пока выровняется дыхание, я тянусь за ветровкой, в кармане которой припасена полупустая пачка сигарет – таскаю ее с собой уже месяц. Я почти бросил, но покурить после зачетного секса, как забить трехочковый за секунду до свистка арбитра. Отказать себе в этом удовольствии я пока не могу. Выбив из пачки сигарету, глубоко затягиваюсь и ощущаю, как ослабевшее после оргазма тело наливается энергией. Наверное, быстро перекурю сейчас, и на второй раунд с Кариной пойдем. А почему нет? Отличное завершение бесконечно долгого дня, и я почти готов.
– Арс, может, в кино сходим? Новая часть «Аватара» вышла.
Член, не успев толком встать, падает замертво.
– Ага, – хмыкаю я, внутренне уловив топорные попытки Карины перевести наши отношения из плоскости траха в романтику. Я такое сразу пресекаю. А в кино лучше с парнями схожу. «Аватар» – это тема. – Созвонимся как-нибудь, лады? А сейчас я пойду. Пора мне.
– У тебя же есть мой номер?
– Есть, ага, – отзываюсь я, теряя терпение. Вместо двадцати одного получит от меня в записной книжке троечку – это значит, что сегодня у нас первая и последняя встреча.
Видимо, умственные способности Карины я переоценил, потому что моего настроя свалить она упорно не считывает. Пододвигается ко мне ближе и начинает водить острыми ногтями по моему плечу. Жаль, что у меня на нее больше не стоит, и я терпеть не могу, когда телки царапаются. Ауч, больно!
Резво поднявшись, я собираю шмотки, разбросанные по полу, и одеваюсь. Надо бы в душ сходить, конечно, но аппетиты Карины на мое личное время растут в такой геометрической прогрессии, что мне стремно задерживаться у нее в квартире даже на пять минут. А то она в своих мечтах скоро от кино к ужину при свечах перейдет. Там и до знакомства с родителями недалеко. Знаем мы таких захватчиц.
Когда я выхожу на улицу, уже темнеет: по небу мажет остатками заката, зажигаются фонари и фары мимо проезжающих автомобилей. Я собираюсь набрать Руса, узнать, что он делает и, может, пересечься с ним, но стопорюсь, когда с незнакомого номера прилетает сообщение.
«Реферат отправила».
Мозг в первые пару секунд впадает в ступор, но потом я вспоминаю вчерашнюю стычку с лузером Веней и его подружкой в смешном, похожем на мешок прикиде. Вовремя она мне подвернулась с этим договорным рабством все-таки. Отличница и зазнайка – прямо то, что доктор прописал. Закрою зимнюю сессию без лишних заморочек.
Опомнившись и глянув на время, я решаю забить на Руса, тем более что настрой тусить почему-то сбит. Тачка по-прежнему в сервисе, поэтому я вызываю такси и валю домой – распечатаю доклад и спать. На хер все. Хотя бы раз высплюсь: завтра после пар я маму с братом хотел проведать, а вечером мне предстоит попотеть на тренировке. В пятницу важный матч с задротами из РУПС, надо быть в форме.
Пару бесконечно долгих дней я верчусь как белка в колесе. Всем от меня что-то нужно, даже отец, обычно в свободное время занятый очередной малолетней любовницей, появляется на горизонте и хочет со мной поговорить. Дел реально невпроворот, поэтому, сдавая Филатову подготовленный пучеглазой доклад, я даже испытываю что-то вроде благодарности к ней и ее дружку-лузеру – сам бы я точно не вывез эту порцию гранита науки, а неуд мне сейчас вообще ни к чему.
К следующей паре у Филатова я нормально раскидываюсь с делами, удовлетворяю желание отца проверить на прочность семейные узы, забираю тачку с новыми дисками и тонировкой из сервиса и наконец полностью концентрирую усилия команды на предстоящем баскетбольном матче.
– Что ж, – зверюга Артемий Александрович Филатов, наш препод, достает из потрепанного портфеля, видавшего, наверное, самих динозавров, пачку рефератов и бросает их на стол. – Все, кто сдал работы вовремя, получают зачет. У некоторых студентов в текстах есть прямо-таки неплохие мысли, молодцы, хвалю, но вот один реферат мне хочется выделить особенно. Не поверите, сегодня у нас отличился Арсений Громов.
По аудитории проносится стройный гул протяжного «у-у-у», а я давлю улыбку. Отлично, Огнева, хвалю. Зачет у Филатова дорогого стоит. Может, и не буду жестить с ней. Еще пара рефератов перед зимней сессией – и отпущу на все четыре стороны подтирать сопли ее очкарику.
– Где-то здесь есть одна, я бы даже сказал, выдающаяся мысль, – скрипучим голосом продолжает препод, листая страницы. – Я ее специально маркером выделил и дважды прочел, чтобы, так сказать, прочувствовать. Ага, вот она, цитирую: «У Виктории Огневой потрясающая задница». И ведь не поспоришь же!
После секундной тишины аудитория взрывается диким хохотом. Ржут даже Бык с Русланом, а я, блять, смущенно краснею. Краснею, сука! Вроде так называется этот процесс, когда кровь бурлит и кипятком бьется в щеки и лоб?
Придушу Огневу. Блять, я ее просто придушу! Голыми руками! Пусть только попадется мне на глаза.
До конца дня я коплю в себе ярость, которой собираюсь стереть дерзкую сучку с лица земли. Пробиваю ее расписание, но она, походу, понимает, что ей и ее «потрясающей заднице» звездец – умудряется просачиваться в лектории и из них через меня. Хитрая, зараза, но и я не сопливый пацан. Ловлю ее в коридоре после четвертой пары и, не церемонясь, толкаю к стене.
– Я вот не пойму, Виктория Огнева, ты до хуя смелая или просто дура? – хриплю ей в лицо.
– Не понимаю, о чем ты, – невинно хлопая ресницами, поет чучело в безразмерном свитере и огромных штанах. Это у нее прикол такой косить под Билли Айлиш? – Отодвинься от меня. У меня личное пространство.
– Все ты понимаешь, – рычу я в ответ и еще сильнее вдавливаю ее в стену. Пусть останутся вмятины, зато навсегда поймет, что со мной шутки плохи. – Такими темпами ты мне по гроб жизни будешь обязана.
– А не пойти бы тебе…
Я гашу новую порцию дерзостей изо рта девчонки, сжав ее шею пальцами.
– Пойти здесь можешь только ты, рассказать куда? – цежу и для устрашения даже наклоняюсь ниже, так что наши лбы почти соприкасаются. – Ты мне должна, забыла уже? Так если память короткая, я напомню.
Она распахивает губы, явно намереваясь возразить, но тщетно, потому что я успеваю накрыть ее рот ладонью. Не желаю слышать ее приторно сладкий голос, полный унижающего меня дерьма.
– Раз у тебя в натуре такая охуенная задница, завтра жду тебя на нашем матче в костюме чирлидерши. Всем универом будем любоваться. Усекла? А не притащишь свою звездную задницу на матч, будешь вылавливать тощее тело своего Вениамина в фонтане. Или в реке. Говорят, он херово плавает, м?
– Ты… Ты… – задыхаясь, шипит стерва, все еще трепыхаясь в моих руках.
О, и мне нравится, как она выглядит в этот момент: в ярких глазах плещется испуг, щеки краснеют, а пахнет… Даже специально тяну носом, чтобы убедиться. Да, точно, сливочный крем и корица, как выпечка в «Синнабоне», только аромат не такой навязчивый, тоньше. Интересно, эта коза так пахнет, потому что между парами сладости точит? Ну, судя по заднице, да.
– Я, Булочка, я, – отвечаю с ухмылкой и отстраняюсь от нее. – Рот захлопни, а то найду ему лучшее применение. Правила здесь устанавливаю я. Запомни для твоего же блага. И подставишь меня еще раз, пеняй на себя. Тебе, возможно, и переезд в другую страну не поможет.
Глава 3
Тори
Это дурацкая затея.
Связываться с Арсением Громовым изначально было очень плохой идеей – не представляю, какая неведомая сила отняла у меня язык и заставила согласно кивнуть на его идиотский приказ прийти на игру и махать помпонами. Сейчас я, конечно, понимаю, что могла бы обыграть все по-другому и выдумываю десятки достойных ответов отморозкам, но что это меняет в глобальном смысле? Ничего. Дни не отмотать назад. Без маховика времени – точно нет.
Блин, ну правда, каким местом я думала, когда соглашалась? Пусть бы Веня поплавал немного – не утонул бы, ведь так? Хотя кому я вру, шайка Громова не отстала бы от нас и превратила учебу в ад. Видимо, это время под гнетом юного недалекого деспота нужно просто пережить, как стихийное бедствие. Наиграется и отпустит, да? Бывало ведь и хуже, когда, например, в общаге делали ремонт, и изо всех щелей полезли тараканы. Я справилась с целой армией рыжих вредителей, неужели не одолею одного, пусть и особенно противного? И зачем вообще ломать голову, если все и так уже произошло?
Доклад – есть, но впредь стоит действовать осторожнее (хотя удержаться сложно).
Теперь – чирлидинг.
Следующий шаг – поиск уязвимого места Громова, грязный шантаж и моя свобода.
Недолго думая, я открываю заметки в телефоне и накидываю нехитрый план действий. Даже самую сложную задачу можно решить, если продумать все поэтапно.
Договориться с Настей, капитаном группы поддержки красно-белых, оказывается несложно – в прошлом году я писала ей курсовую, благодаря которой та выровняла средний балл и осталась со стипендией. Она тоже живет в общаге, на этаж выше, и мы пару раз мило болтали ни о чем в нашей скромной маленькой кухне, когда у них ломалась микроволновка. Бюджетники, да еще и приезжие, вообще стараются держаться друг друга и выручать там, где могут. Поэтому, когда я прихожу к девочкам в комнату с дурацкой просьбой взять меня завтра на игру, Настя даже не устраивает допрос.
– Не представляю, зачем оно тебе нужно после профессионального спорта, но окей. Скину тебе запись тренировки, думаю, выучить за вечер пару элементарных связок для тебя не будет проблемой. На баскете мы прикрываем только тайм-ауты – это тридцать-сорок секунд времени. За формой забеги вечером, гляну, что сумею достать из старых запасов.
Вот и все. И даже пламенная речь с перемыванием косточек Громову мне не пригодилась, а так хотелось ну хотя бы раз по нему пройтись.
Вечером я устраиваю себе внеплановую тренировку с растяжкой и несколькими подходами на приседания и пресс, затем пару раз прогоняю танцевальные па, которые предстоит исполнить на баскетболе. В результате, сильно устав, я сплю сном младенца точно до звонка будильника, вместе с которым просыпается моя тревожность. Зато пары в день икс пролетают незаметно, потому что я час за часом на повторе смотрю Настины видео – даже при таком, казалось бы, глупом задании я не могу действовать легкомысленно. У меня по жизни все должно быть подчинено контролю, а чертов Громов приносит хаос в мой размеренный график! И я собираюсь сделать все, чтобы скорее избавиться от этого раздражающего фактора ради распланированного на недели вперед списка дел. Без дурацких сюрпризов!
И ради Вени. Глупого наивного Вени, который каким-то образом умудрился пригласить на свидание Лику, девчонку плосколицего, что безбожно флиртовала с ним, лишь бы списать на тесте. А теперь мой милый друг проверяет у окулиста зрение и пытается наскрести деньги на новые очки. Сколько его помню, Веня всегда был гением в точных науках и абсолютным профаном в сердечных делах!
Мы с Балашовым дружим еще с детского сада и в школе ходили одной дорогой домой. Класса с седьмого сидели за одной партой, потому что так нам было проще: Веня таскал учебники и делал домашку по математике, а я без конца катала за него всякие сочинения и прочую муть, где вместо арифметических знаков нужно было ставить знаки препинания, с которыми он был не в ладах. Мы легко находили общий язык: Балашову нравились блондинки, мне – брюнеты. Мы казались несовместимыми в романтическом смысле, и это было прекрасно. Когда в девятом классе у меня неожиданно для всех выросла грудь третьего размера, он единственный говорил со мной, глядя в глаза – вот что значит настоящий друг.
Кстати, о брюнетах, которые мне нравятся.
– Привет, малышка! – Дима Воронцов, с которым мы вот уже три недели подряд каждый день после универа пьем кофе в парке, с ходу давит меня в медвежьих объятиях. Он такой – открытый, простой и огромный. Все его эмоции написаны на лице, и он отвратительно флиртует, но в остальном пытается вести себя как настоящий джентльмен.
Сейчас, когда он поднимает меня над полом и кружит прямо посреди коридора, привлекая внимание, от него пахнет дезодорантом и свежим гелем для душа – видимо, тренировался не так давно. Дима радостно смеется, возвращая моим ногам опору, а я искренне улыбаюсь в ответ, потому что… нет, ну а как можно ему не улыбаться?
Воронцов кажется большущей скалой со всеми этими мышцами, наращенными долгими тренировками по боксу. С ним совсем не страшно ходить по темным переулкам – это уже проверено, его сторонится даже наша шпана. Но лично меня подкупает то, каким милым и интересным он может быть, когда перестает стесняться. И да, он обычно реально краснеет, когда провожает меня до общаги и явно хочет поцеловать.
Но не целует. Почему-то.
Дима рвет все стереотипы о качках и шаг за шагом медленно, но верно покоряет мое сердечко. Перед ним невозможно устоять. Был бы еще чуточку выше – причислила бы к лику святых.
– Привет! – не сдерживая смех, здороваюсь я.
– Ну что, навстречу карамельному капучино? – спрашивает он с ярким блеском в глазах, и я уже набираю воздуха в легкие, чтобы по привычке согласиться. А потом вспомнив, кто и где меня ждет, быстро сдуваюсь, как лопнувший шарик, и опускаю голову.
– Блин.
Я и правда расстроена, что пропущу этот кофейный аттракцион.
– Эй, Викуль, ты чего? – Дима легко щелкает пальцем мне по носу. – Что-то случилось?
Он выглядит взволнованным, и я спешу его успокоить.
– Нет, но… – Боже, как ему сказать, что буду крутить задницей в костюме чирлидерши, когда я так много раз утверждала, что это даже не спорт? – Сегодня не получится. Мне надо… У меня возникли дела.
Видимо, никак. Потому что у меня язык не повернется признаться ему. Не сейчас.
Дима внимательно смотрит мне в глаза, сведя темные кустистые брови.
– Ладно, – спокойно соглашается он, изучая мое лицо, – тебе нужна моя помощь? Ты же знаешь, что всегда можешь положиться…
– Да-да, конечно! – перебиваю я, потому что он и здесь проявляет себя лучше, чем мог, пока сгораю от стыда. – Дим, все хорошо, правда. Просто попросили помочь. Не жди меня, – отмахиваюсь будто бы легко.
Воронцов никогда не ходит на баскетбол, и я не хочу, чтобы начинал из-за меня. Не хочу, чтобы смотрел на меня почти раздетую. Тем более стал свидетелем убийства, если я вдруг решу свернуть шею одному умственно-отсталому троллю.
Чтобы не врать ему еще больше и не затягивать неудобную паузу, я сбегаю в раздевалку. Стараюсь ни о чем не думать и заглушить совесть, которая рычит на меня. Я и без нее понимаю, что ложь – плохой фундамент для отношений. Особенно для отношений, которых еще даже нет. В темпе сбрасываю худи и ныряю в форму команды поддержки, что не прячет и половины тела. Спешу на финальный прогон, а спустя час, когда уже трясу помпонами перед огромной толпой, голые ноги и пупок кажутся меньшим из того, что волнует меня. На самом деле, на соревнованиях по гимнастике леотарды часто едва ли прикрывали мой зад, мне не привыкать.
«Поднимите руки выше, почему мы вас не слышим?» – задирая ноги к потолку, вместе с девочками кричу я.
А тревожит меня то, что уже какое-то время мой лоб, живот и все выпуклые части тела беспрерывно прожигает змеиный Громовский взгляд.
«Вас порвет наш дикий Гром!» – одними губами повторяю я за всеми.
Или он порвет в клочья только меня?
Что я снова сделала не так?
