Текст книги "Фактор соблазна (СИ)"

Автор книги: Нари Орлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Вишня, прекрати, твою мать, зубы мне заговаривать!

Я замерла с посудой над раковиной.

– Паша, прости, что ничего о себе не рассказываю. Просто не могу, – сказала я и принялась драить тарелки, обильно налив моющего средства на губку.

Внезапно парень грубо развернул меня к себе. Тарелка, которая была в моих руках, выскользнула и ударилась об пол из белой плитки. Осколки разлетелись по всему полу, и на один наступил Паша, делая шаг ближе ко мне.

– Знаешь, что? Ты меня бесила все время, что тебя знал, – прошипел он мне в лицо. – Думаешь, всегда должно быть по твоему? Думаешь, все тебе должны подчиняться и слушаться? Все парни должны валяться у твоих ног? А ты будешь пинать их, швырять, как мусор? Но то было тогда. А сейчас? Посмотри, кто я! И посмотри кто ты, – скривился он.

– Ты пьян. Протрезвеешь – поговорим, – оттолкнула его от себя, собираясь оставить самого на кухне. Кажется, вино – не первый алкогольный напиток за сегодня, выпитый моим старым знакомым. Через два шага Паша поймал меня за локоть. – Отпусти! – крикнула я.

– У тебя больше нет права смотреть на меня свысока.

Его грубые руки притянули меня к себе. Я чуть не задохнулась от перегара, которым он дышал мне в лицо, пока пыталась выкрутиться. Конечно, проще простого сейчас снять блок с дара и бросить его в стенку, а следом запустить стол. Но показывать сверхспособности обычному человеку нужно только в крайнем случае. А пока я веду себя как обычная девушка, отбиваюсь, визжу, кусаюсь. Вот только, кажется, Паша за последние годы стал сильнее, или это я ослабла за последние сутки. Когда его рука залезла под мой свитер, я со всей дури наступила на его ногу. Он вскрикнул и разжал хватку. Тяжело дыша, я отступила.

В следующую секунду входная дверь распахнулась, громко стукнув о шкаф. В прихожей нарисовался силуэт Августа. Я попятилась назад, широко распахивая глаза.

Уверенной походкой Инспектор вошел на кухню, схватил за шиворот Пашу, врезал ему кулаком в челюсть так, что тот сразу вырубился и сполз на пол. Я нервно сглотнула застрявший в горле ком, поражаясь росту Августа, который кепкой чуть не цеплял люстру.

Подойдя ближе, он схватил мою левую руку и мгновенно набросил на запястье наручник, который так же обхватывал его запястье. Все случилось настолько быстро, что я пришла в себя лишь тогда, когда он потащил меня к выходу.

Я ухватилась за дверь правой рукой, судорожно соображая, как мне добраться до пистолета. Август с легкостью оторвал меня от двери, поднял в воздух и вынес из дома.

Глава 3

– То есть, тебе проще купить новую машину, чем поменять колесо в старой? – спросила я, осматривая салон джипа. Черная кожа, обтягивающая кресла, была совершенно новой и наполняла салон тонким специфическим запахом.

Август поменял передачу, дернув мою руку. Дайте мне шпильку, и я открою замок на наручниках. Но вряд ли я смогу сделать это до того, как Август меня придушит за очередную попытку побега.

– Стой! В доме осталась моя ветровка!

– Куплю тебе новую, – сказал он, как отрезал, выезжая из улочки на дорогу.

– Там остался паспорт, телефон…

– Все это в суде тебе не понадобится, – перебил он мои слова.

Я подавила волну гнева, которая чуть не захлестнула меня.

– Тогда ботинки тоже купи! – добавила я, поджимая пальцы на ногах, которые совершенно не согревались в тоненьких носочках.

Все, что осталось у меня: пистолет и обаяние. Никогда еще я не чувствовала себя настолько голой, но одновременно была вооружена до зубов. Интересно, насколько непробиваема каменная стена, за которой Инспектор прячет в себе человека, мужчину.

Он припарковался недалеко от магазина одежды, в тени, отбрасываемой стеной здания. Мое запястье уже чесалось от постоянного трения об металл, и я дернула руку к себе, чтобы почесать кожу. Рука Августа не сдвинулась ни на миллиметр. Я с досадой вздохнула.

– Отдавай пистолет, – приказал он, протянув руку ладонью вверх. Я наконец-то почесала запястье, а потом ответила:

– Он остался в куртке.

– Да конечно. В прошлый раз на тебе не было куртки. Где ты прятала пистолет?

– За поясом, – пожала я плечами.

– Не лги. Вытаскивай пистолет, или я найду его сам.

– Ищи, – невозмутимо сказала я.

Его внимательный взгляд блуждал по моему телу несколько минут, будто пытаясь просканировать меня, забраться под край джинсов к лодыжкам, проникнуть через мелкие дырочки в крупной вязке свитера к тому месту, куда, я надеялась, он все-таки не полезет руками. Осмотрев меня, Август задержал взгляд на моих глазах. Да нет, нет у меня пистолета – пыталась я изобразить выражением глаз. А потом ко мне пришла другая идея. Держать пистолет под сердцем – это, конечно, хорошо, но если я не собираюсь стрелять в Августа, то на мои угрозы он больше не купится. Поэтому…

– Ладно, – вздохнула я. – Если найдешь пистолет за десять секунд – обещаю не сопротивляться.

– А сама отдать ты его принципиально не хочешь? – спросил Август, изгибая губы в улыбке.

– Ага, гордость не позволяет.

Он подался вперед и протянул свободную руку к моим ногам. Три секунды ушло на то, чтобы его пальцы быстро пробежались по лодыжкам. Мое дыхание сбилось, и я потеряла счет, когда он забрался под свитер, чтобы обвести рукой вокруг талии. У моего Инспектора какая-то дьявольски сильная аура – только он находится слишком близко, как я каждой клеточкой кожи ощущаю его сокрушающую силу, вспоминаю, что я прежде всего девушка, которой хочется быть иногда беззащитной в руках такого мужчины.

Глаза могли выдать мои мысли, и я сомкнула веки, чувствуя, как рука Августа поднялась по животу, пальцы коснулись ребер. Кожа покрылась россыпью мурашек, и я напрочь перестала дышать, ожидая, что сейчас Август таки дотронется до кобуры.

– Серьезно? – спросил он, и его дыхание опалило мои губы. Я распахнула глаза, вжимаясь в кресло. – Играешься со мной?

– Вношу разнообразие в свои последние дни на свободе.

Август хмыкнул. Радужки его глаз были полностью объяты пламенем. У него невероятно сильный дар. Под его напором мои огоньки наверняка еле светятся.

– Ты же могла сама его достать, – говорил он, пытаясь расстегнуть кобуру и вытащить пистолет. – Зачем же собралась разрешить мне? Да и десять секунд давно прошло. Сопротивляться будешь? – вопросительно приподнял он одну бровь.

– Нет. Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне.

Его рука замерла. Либо мне почудилось, или он действительно на сантиметр придвинулся ближе ко мне, но в следующий миг грубо дернул застежку на кобуре, достал пистолет и откинулся на спинку кресла.

Я чуть не залилась пунцовой краской от стыда. Провал, полный провал. Похоже, я совершенно растеряла свои обаяние и обольстительность. Остался последний шанс. Взывать к человечному… И только я повернулась к нему, чтобы заговорить, Август приблизился ко мне, положив руку на подголовник так, что моя в наручнике потянулась следом.

– То ли я услышал первую правду от тебя, то ли мне показалось?

Пальцами свободной руки он провел по моей шее, нежно приподнял голову за подбородок.

– Из уст человека, который сам врет как дышит, это прозвучало слегка оскорбительно, – ответила я.

– Я не всегда лгу. Только когда необходимо.

– И какая же правда прозвучала от тебя?

– Мои родители действительно были романтиками, – улыбнулся он, отстранился от меня и, забрав ключи, вышел из машины.

Только сейчас я поняла, что мое запястье приковано к железке, соединяющей подголовник и спинку кресла.

Даже будь у меня в данный момент шпилька – куда я уйду босиком в одном свитере? Ни денег, ни телефона, ни оружия – разные у меня бывали безвыходные ситуации, но чтоб настолько… Пока Август где-то в магазине в отделе женской одежды пытается выбрать мне куртку (а, может, схватит первую попавшуюся), жалеет, что не спросил размер ноги, и покупает ботинки наугад (а, может, чтобы не сомневаться, возьмет безразмерные галоши), мне остается наблюдать за редкими прохожими и приводить мысли в порядок.

Где же сейчас Вера? Страшно представить, что с ней могло случиться плохое. Как бы я ни старалась надеяться на лучшее, мое беспокойство растет. Может, это интуиция подсказывает мне, что нужно спешить, расталкивать всех на пути, потому что могу не успеть.

Дверца джипа хлопнула – Август залез на сидение, бросив назад пакеты.

– Рука затекла, – сказала я, позвенев наручниками. – Сними их, я никуда не сбегу.

Мне не поверили. Он снова соединил наши руки и вырулил машину на трассу.

Совсем скоро мы выехали за город. Я не знала, куда должен привезти меня Инспектор и не знала, будет ли еще возможность сбежать. Точно знаю одно: потом из-под стражи сбежать будет невозможно.

Солнце садится сзади, значит, едем на восток. Если сейчас выпрыгнуть из машины и побежать полем влево, а потом в обратном направлении – возможно, километров через сто-двести я приползу в родной город, если ноги не растеряю по дороге… Но автостоп же никто не отменял.

– В туалет хочу, – сообщила я.

– Потерпи до заправки.

– И так терплю, но уже не могу.

Август съехал на обочину и притормозил. Поле уже закончилось, и слева от дороги росла стена леса, а справа простирался пустырь. Возможно, так даже лучше.

– Вылезай за мной, – сказал он и потянул меня за руку через коробку передач. Оставил сидеть на водительском сидении, достал из пакета коробку с обувью.

– Как ты угадал с размером? – спросила я, наблюдая, как он, присев на корточки, надевает на мою ногу черный кожаный ботинок, идеально подходящий по размеру.

– Я читал твою анкету. Знаю твой рост, вес, размер одежды, обуви, – пробормотал Август, затягивая шнурки.

– Ай! Нежнее, господин Инспектор.

Он поднял на меня глаза, ослабляя пальцами крепкую шнуровку.

– С таким уважением ко мне еще никто не обращался. Чаще мне говорили сволочь, гад, сукин сын, исчадие ада и в том духе. – Завязав шнурки в аккуратный бантик, он достал второй ботинок из коробки и принялся обувать мою вторую ногу. – Чем же заслужил хорошего обращения человек, который является поводырем к твоему палачу?

– Лично ты ничего плохого мне не сделал. Вон даже спас от приставучего приятеля. А я забыла поблагодарить. Спасибо.

Молча Август зашнуровал и второй мой ботинок, уже без напора. Затем достал из пакета теплый красный пуховик и набросил его мне на плечи. Я продела в правый рукав руку и недовольно уставилась на Инспектора.

– Даже не снимешь, чтобы я оделась полностью? – спросила я, поднимая руку в наручнике.

– Пошли, – потянул он меня за собой.

Мы пересекли проезжую часть, прошлись по ковру сухих листьев и остановились, минув несколько деревьев.

– Давай здесь.

– Я не буду при тебе спускать штаны, – заявила я. Август достал из кармана ключик и расстегнул наручники.

– Попробуешь сбежать – я разозлюсь.

– Да не собираюсь я сбегать, – говорила я, делая шаг за шагом назад. Приметив в нескольких метрах от себя дерево с широким стволом, я указала на него. – Я там схожу.

– Давай скорее.

Спрятавшись за стволом, я выкрикнула:

– Да отвернись ты на минуту.

И как только он повернулся ко мне спиной, я бросилась бежать со всех ног в лесные дебри. Сгущающиеся тени среди деревьев мне не помеха – я вижу в темноте лучше любого человека. И так же хорошо видит Август, если не лучше. Слышу, как его ноги быстро разбивают под собой хрупкие ветки, залежавшиеся листья. Но я всегда хорошо бегала, мои ноги крепкие, резвые, живо и шустро перепрыгивают через кочки, трухлявые толстые ветви, несут меня вперед. Главное, не оступиться. Нужно постоянно смотреть под ноги. Споткнусь – и проиграю.

Холодный воздух бьет в лицо, забирается под одежду, но выталкивается обратно жаром тела. Мои глаза, почти не моргая, не отрываются от земли. А шаги Августа все не отдаляются. Лишь бы не покинули силы. Если сниму блок с дара, то смогу пробежать несколько десятков километров быстрее чемпиона по бегу, однако потом дар потребует силы обратно и обессилит меня на неизвестно сколько времени. Успею спрятаться – и можно отлеживаться.

Листья… что ж их так много под ногами. Кажется, они начинают замедлять меня. Но по зимним сугробам было бы куда сложнее бежать. Зимой… В один миг я увидела перед глазами словно вспышку света: девственно белый снег, который рассекают мои ноги, и я быстро несусь вперед, мимо черных голых стволов деревьев. Меня бы нашли по следам, но метель скроет их. Хоть бы успеть спрятаться, пока я могу так быстро бежать.

Потерявшись между явью и внезапно вспыхнувшими воспоминаниями, я споткнулась и влетела в кучу листьев.

Бурча себе под нос, я плевалась и отряхивалась от прилипших листьев и грязи, поднимаясь сначала на локти, потом на вытянутые руки и наконец на колени. Перед глазами еще стоял вернувшийся отрезок воспоминаний, которые я так долго ищу. Я, конечно, рада, что они решили ко мне вернуться. Вовремя, однако. И только я подняла голову, увидела склонившегося надо мной Августа:

– Ну что? Набегалась?

Он улыбался. Да, наверно, со стороны я выглядела весьма комично. Я бы сама посмеялась, не будь на своем месте.

Внезапно уголки его губ опустились, и лицо стало предельно серьезным. Схватив за плечи, он грубо поставил меня на ноги.

– А вот после этого раза, – железным голосом произнес Август, – я не отпущу тебя от себя ни на шаг. Пока не сдам под стражу.

Его рука крепко ухватилась за мое запястье. Еле сдерживая слезы, пытаясь вырваться, я прокричала:

– Ты даже не знаешь, почему я так отчаянно хочу сбежать! Моя сестра пропала!! Понимаешь?! Мой родной человек! Отпусти, черт бы тебя подрал!

Мой крик разнесся по лесу эхом. Я тяжело дышала, смахивая свободной рукой грязные слезы. На лице Августа застыла непроницаемая маска суровости. Конечно, кто мне теперь поверит…

Он дернул меня за руку, потащил за собой, но через пару шагов мою ногу пронзила такая сильная боль, что я вскрикнула. Август остановился, с негодованием уставившись на меня.

– Кажется, – неловко улыбнулась я, хватаясь за лодыжку, – я подвернула ногу.

– Шевелить можешь?

– Да, но больно очень.

– Ну молодец. Растянула сухожилие. Ты быстро восстанавливаешься?

– Не очень.

Тяжело вздохнув, он в мгновение ока подхватил меня на руки. Мое сердце встрепенулось и понеслось вскачь даже быстрее, чем когда я бежала. Август направился в обратный путь быстрыми шагами, упрямо смотря перед собой. Я обвила руками его шею, немного подтянувшись, и прошептала на ухо:

– Нужно мне почаще подворачивать ноги.

На что он ответил приказным тоном:

– Не дыши мне в ухо.

Из вредности я набрала воздуха и, раскрыв рот, обдала горячим дыханием ему все ухо. Он дернулся, остановившись. Решил ничего не говорить, только смерил меня строгим взглядом.

– А у тебя есть девушка?

Слегка подбросив на руках, он удобнее меня устроил и пошел дальше, говоря:

– Собралась меня убить и переживаешь, будет ли по мне кто-то плакать?

– Да нет же! – стукнула его кулаком по плечу. – Так есть или нет?

– На данный момент – нет.

Радость, восторг, с отголоском надежды – примерно таким комплектом меня осадили чувства. Я скрыла довольную улыбку, и сказала Августу безразличным голосом:

– Наверно, кто-то шибко переборчивый.

– Можешь называть это так.

Больше я решила не доставать его разговорами. Не хочу, чтобы задумавшись над ответом, он вдруг оступился, уронил меня и сам упал сверху. Хотя сложившаяся картина выглядит весьма привлекательно. Но не хочется снова валяться в листьях. Поэтому я просто положила голову Августу на плечо и прикрыла глаза. Мне безмерно нравится его запах – буквально будит какие-то животные инстинкты и побуждает меня делать неприличные вещи, но я пока сдерживаюсь. Просто наслаждаюсь, тянусь носом к его шее. Грустно, когда можно только понюхать, а попробовать – нельзя. Чувствую себя пышечкой на диете перед огромным свежим тортом, с шоколадным кремом и орехами – кстати, Август пахнет так же вкусно.

Возле джипа он поставил меня на ноги и обвел недовольным взглядом.

– Прости, что испачкала куртку.

– Куплю новую, на химчистку времени нет. Снимай ее пока и залезай в машину.

– Купи лучше цвета хаки. Если испачкаю – не будет видно.

А про себя подумала: и когда убегать буду – перед глазами не буду мельтешить красным знаменем. Не уверена, что Август поддержал мой выбор цвета, потому что ничего не ответил, зато попросил быстрее раздеваться и садиться в машину. Я послушалась – пока с новым побегом нужно повременить.

Уже сидя в салоне джипа, когда я грела руки, растирая их друг о дружку, Август спросил:

– Как ты узнала, что пропала сестра?

– Ты мне веришь?! – с радостью воскликнула я.

– Отвечай на вопрос, – приказал он, не разделив моей радости.

– Она живет в доме, который нам купил отец. Я знаю его адрес, понятное дело. Каждую ночь я приходила к ней в сон, пользуясь даром. Так как она не знает, что я ресемитор, то не общалась с ней – только наблюдала, смотрела ее сны. Но из них, конечно, мало что можно понять. По крайней мере я знала, что она жива-здорова и живет там же. А в последнюю неделю я не могла попасть к ней.

– С чего ты взяла, что она пропала? Может, уехала куда-то? – спросил Август, заводя машину и выезжая на трассу.

– Для отпуска есть лето. А за границу дольше, чем на неделю она никогда не летала. Денег много у нее не водилось.

– Могла переехать в другой дом…

– Знаешь что! Я буду очень, несказанно, невероятно рада, если все обстоит именно так. Но я сомневаюсь, глубоко сомневаюсь. Вот здесь! – хлопнула я ладонью по сердцу. – И если бы не было повода для волнения, думаешь, я бы бросила лагерь?

Несколько минут я ждала хоть какой-то реакции от Августа, но он молча следил за дорогой. Не удержавшись, я спросила:

– Ты мне веришь?

– Единственный повод тебе поверить – проверить твои слова, – сказал он, сворачивая на обочину. Остановившись, он достал смартфон, порылся в телефонной книге и поднес трубку к уху: – Привет, ты на работе?.. Я на задании. Можешь проверить человека? Только тихо. Я тебе скину сообщением фио и адрес… За последнюю неделю. Чем быстрее ответишь – тем лучше… Должен к выходным вернуться. Давай, работай.

– Кому ты звонил?

Август не отрывал глаз от экрана смартфона, быстро печатая пальцем по сенсорной клавиатуре. А потом долго смотрел перед собой, время от времени почесывая уже трехдневную щетину. Похоже, он не привык не бриться. И когда глубоко задумывался, не замечал ничего вокруг – например, мои вопросы.

Вдруг его смартфон пискнул – воззрившись на экран, Август еле слышно выругался и завел двигатель.

– Ты была права, – сказал он, разворачивая машину в обратную сторону.

Глава 4

Ему дали пять суток для того, чтобы доставить меня на базу. И пока мы ехали по дороге, которая в конце концов приведет в мой родной город, договорились найти сестру; а затем я без сопротивления поеду с ним и сдамся. После его решения помочь, мне будет очень тяжело нарушить данное ему обещание. Я ни за что не переступлю порог базы. Я знаю суды, которые Они проводят. Они всегда правы – обвиняемые всегда наказаны. У нас есть лишь два вида наказаний: заключение или лишение дара. Тюрьма или смерть.

Если бы я знала, что виновна, то обрекла бы моя совесть меня на погибель?

К моему явному не желанию, я уснула в машине крепким сном. И открыла глаза лишь тогда, когда джип уже стоял. За окном было еще темно, и я, потянувшись и широко зевнув, уставилась на Августа. Он спал на разложенном кресле. Вот это подарок судьбы! Что мне стоит сейчас сбежать? Жаль, только без куртки, но хоть в ботинках. Нет, глупая идея – ведь Август теперь знает, куда я побегу.

Одну секундочку, но когда он успел побриться? Кожа идеально гладкая, так и хочется прикоснуться. Я подалась вперед, протягивая руку к его лицу. Которую он внезапно перехватил в воздухе.

– Так ты не спишь…

– Разве с тобой можно уснуть? – спросил он, открывая глаза.

– Я бы, конечно, предпочла услышать эти слова от тебя в другой ситуации… Но сейчас ты действительно можешь поспать, ведь какой смысл мне теперь бежать…

– Поздно. Мы приехали.

– Серьезно?

Я выскочила из машины. Сколько же я проспала? На улице уже был вовсе не поздний вечер, а раннее утро. Меня мгновенно пробрало холодом до костей с дуновением ветра. Но я напрочь забыла о холоде, обо всем, когда узнала крышу родного дома.

Крыша – единственное, что не изменилось. Забор вырос, позеленел. Калитку от остальной части забора отделяла кирпичная колонна. Я даже засомневалась, в нужный ли дом сейчас собралась ломиться. Но обернувшись по сторонам, узнала знакомую улочку. Сомнений нет, дома соседей потерпели меньшие изменения. Я взялась за ледяную железную ручку, надавила вниз…

– Заперто.

Я отступила назад, разглядывая забор. По профнастилу не взберешься. Как же его перелезть…

Август подошел к калитке, достал из кармана отмычки и меньше, чем через минуту, открыл замок.

– Прошу, – сказал он, приглашающим жестом зовя следом за собой. Однако, насколько Инспекторы разносторонние и благонравные люди, с золотыми руками и интересным содержанием карманов: наручники, отмычки…

Двор свой я не узнавала: кусты, деревья аккуратно подстрижены, будто над ними поработал профессиональный садовник. И дверь, ведущая в дом, теперь была бронированной.

– Неужели нет сигнализации, – обрадовался Август, подбирая отмычки к двери.

– Не узнаю свой дом… Откуда у сестры появились деньги сделать такой ремонт…

– А представь: она просто продала дом и поменяла номер телефона. И сейчас нас встретит хозяин дома с хлебом и солью… или с дробовиком, – улыбаясь, бормотал Август, но продолжал ковыряться отмычками в замке.

– Она бы не продала дом, который подарил нам отец. Но погоди… Кстати, как ты проверил, что ее здесь нет?

– Я не проверил, что ее здесь нет. Я узнал, что ее номер телефона не использовался последние восемь дней.

Прозвучало явное подтверждение моих опасений. Меня прошибло холодным потом. Угли надежды враз потухли. Вера – не тот человек, который может неделю не пользоваться телефоном. Вера – тот человек, который не выдержит и часа без телефона.

Когда Август открыл дверь, я буквально ворвалась в дом. В светлой прихожей меня встретил широкий черный шкаф, достающий почти до потолка, картины с живописной горной природой на стенах. Господи… Восемь лет назад у нас единственным украшением для стен служили плакаты группы “Nirvana”. Разувшись, я рванула дальше, в гостиную.

Красный цвет обоев ударил по глазам. Диван, такого же цвета, стоял под стеной, на которой красовалась огромных размеров картина с изображением какого-то ночного города. Я не спеша подошла к черной тумбочке возле плазменного телевизора. На ней стояла фотография: моя сестра, вся в белом, улыбалась на пару с мужчиной, которого я, помню, встречала в ее снах.

– Она вышла замуж, – произнесла я надломленным голосом, беря в руки фото. Август тихо подошел сзади и переклонился через мое плечо.

– Она твоя близняшка?!

Я кивнула в ответ, а потом добавила:

– С того времени, как у меня стали появляться деньги, я постоянно красила волосы, чтобы нас не путали. А под той стеной, – указала я направо, – стояла деревянная тумбочка с нашей фотографией, где нам по десять лет. Мы были как две капли воды…

Внезапно я поняла, что в доме все совершенно другое. Нет старой мебели, моих вещей. Нет моих вещей? Она их выбросила?

Поставив как попало фотографию, я побежала в спальню. Касаясь высоким изголовьем стены, в ней стояла огромная двухспальная кровать. Рядом – шкаф. Я подбежала к нему и распахнула дверцы. Вся одежда новая, аккуратно сложена, внизу коробки с обувью.

Она выбросила все мои вещи. Все.

Я обернулась – стол с ноутбуком. Подбежала к нему и стала выдвигать одну за другой полки.

– Ничего не осталось. Абсолютно. Никаких признаков, что я здесь когда-то жила! Я ведь ей обещала, что вернусь!

Последнюю полку я вытащила полностью и швырнула на пол. Какие-то журналы, безделушки, косметика – все разлетелось по паркету. Август схватил меня за плечи и поднял в воздух, остановив от растаптывания всего этого хлама.

– Отпусти, отпусти! – орала я, вырывалась, молотила ногами.

– Успокойся! – гаркнул он, сильнее стискивая меня. Я безвольно повисла в воздухе, тихо всхлипывая. Бардак на полу расплывался за пеленой слез.

Только Август поставил меня на пол, я развернулась и прижалась к нему, сцепив руки за его спиной.

Прошло совсем не много времени, как я отвлеклась от плача на другое: на то, как приятно обнимать крепкое тело, одетое в мягкий свитер. А когда Август стал неторопливо, успокаивающе поглаживать меня по голове, у меня чуть земля из-под ног не ушла.

– Спасибо. Больше не хочется плакать, – сказала я, поднимая голову. – Твоя аура, господин Инспектор, невероятным образом на меня влияет. Одновременно исцеляет… и убивает.

Вытянувшись на носочках, я положила свою ладошку ему на затылок и прикоснулась к губам: легко, нежно, мимолетно, как бабочка крылышками. Моя рука скользнула на плечо, пальцы прошлись по еле заметному шву на свитере. Под мягкой оболочкой мышцы твердые, словно камень. Август напрягся, сдерживает себя, верно. Ведь Инспектору нельзя вступать в интимную связь со своей мишенью.

– Когда нельзя, хочется еще больше, ведь так? – спросила я, взглянув в его глаза, в которых ярко вспыхивали огоньки.

– Кто сказал, что нельзя? – ухмыльнулся Август. – Сбегать от Инспектора – нельзя. Угрожать пистолетом Инспектору – нельзя. Пытаться обхитрить Инспектора – нельзя. – Август склонился ко мне и произнес следующие слова шепотом на ухо: – А мне можно все.

– Тогда почему ты сдерживаешься?

– Ради тебя, Вика. – Он выровнялся, положил руки мне на плечи. – Пока мы не пересекли черту, тебе будет проще меня ненавидеть. Ты должна будешь меня возненавидеть.

– Я попробую. А скажи, каким будет секс, если хотеть и ненавидеть одновременно?

Его руки враз сжали мои плечи.

– Жестким?

– А ты какой любишь? – спросила я.

– Разный.

Август притянул меня к себе, запустил пальцы в волосы, оттягивая назад, заставляя запрокинуть голову. Он наклонился к открывшимся ему навстречу губам, с жаром впился в них. Томленная ожиданием похоть заволакивала мысли сладким, пьянящим туманом, празднуя начало исполнения взаимного желания. Взаимного. Да. Так целуют, когда очень долго хотят. Так чувственно, неистово, с напором. Желая скорее утолить жажду. Но она наоборот все больше растет.

Целуя, хочется быстрее раздеть, добраться до тела. Покрыть поцелуями кожу, которая сейчас скрывается под одеждой. Мои руки сжимают, мнут мягкую шерстяную ткань его свитера, наглеют, не сдерживаются и забираются под него. Сначала неторопливо касаются теплой кожи, а потом с наслаждением скользят вверх, прижимаются к напряженным мышцам.

– Иди сюда, – говорит Август, оторвавшись от меня. Я наконец возвращаюсь на землю, становясь на пятки, следую за ним к кровати. Он садится на нее, ловким движением снимает свитер, обнажая подтянутый живот с четкими очертаниями кубиков пресса, затем мощную грудь, широкие плечи, мускулистые руки. Я засматриваюсь на него, замедляю шаг, и Август, не дожидаясь, пока я подойду, притягивает меня к себе. Приподнимает мой свитер, и я торопливо стаскиваю его с себя, бросаю куда-нибудь. Неважно, потом найдется. Все не важно, когда Август наклоняется и касается губами нежной кожи чуть ниже пупка, целует ее сантиметр за сантиметром, сжимая мои бедра руками.

От удовольствия я закрываю глаза, чтобы напрочь раствориться в ощущениях, впиваюсь пальцами в его плечи. Чувствую, как его губы скользят все выше, как руки оставляют бедра, ищут застежку на бюстгальтере. Как его бретельки сползают с плечей, как он падает вниз, задерживается на моих руках. Разжав пальцы, я опускаю их, и бюстгальтер летит к ногам. Секундой позже чувствую горячее дыхание, обжигающее нежную кожу груди. Замираю, захватывает дух. И запускаю пальцы в короткие волосы Августа, когда кончик его языка касается твердого соска, губы обхватывают его, язык лишь играется с ним, а я схожу с ума от вспышек наслаждения.

Его руки расстегивают джинсы, спускают их вниз вместе с трусиками. Я открываю глаза и лишь на мгновение замечаю мелькнувший в его глазах озорной огонек. Губы трогает легкая лукавая улыбка.

Не успеваю я моргнуть, как он резко подрывается, меняет с собой местами и валит меня на кровать. Когда мои руки оказались заведенными за голову, я тоже не успела сообразить.

– А ты какой любишь? – спрашивает он, похабно ухмыляясь. – Любишь такой?

Держа одной рукой мои запястья, другой он опускается ниже, разводит мои ноги в стороны и пальцем касается чувствительного комочка, мягко надавливает на него. Мои бедра непроизвольно тянутся к нему, выгибается спина, зажмуриваются глаза. С низа живота сладкая истома подымается выше, то захлестывает меня дурманящими ощущениями, то требует до безумия почувствовать в себе его.

Прикосновения прекратились, и я открыла глаза, переводя дыхание. Лицо Августа было совсем близко, а его руки устроились по бокам от моей головы, переплелись пальцами с моими. Он поцеловал меня тягучим поцелуем, сжимая руки.

А в следующий миг ворвался в меня мощным толчком. Я простонала в его губы, сильнее сжала его ладони, и он задвигался быстрее, лишь иногда замедляя темп, чтобы наблюдать за моей реакцией. Как мои вдохи-выдохи перемешиваются со стонами, как я выгибаюсь под ним, как закусываю губы, сдерживаясь, чтобы не закричать. Но когда он меня выталкивает на вершину блаженства, я запрокидываю голову и кричу. По телу разливается вязкая, горячая волна, заволакивает сознание, спутывает слова, мысли, посылая к кончикам пальцев легкую дрожь.

Август разряжается следом за мной, отпускает мои руки, но не уходит. Поворачивает меня на бок, ложится рядом и обнимает.

Когда я прихожу в себя и в голове проясняется, обнимаю его в ответ, целую слегка влажную от пота кожу на плече. Сейчас Август пахнет еще вкуснее, чем прежде. Так и хочется съесть. Я раскрыла рот и немного прихватила зубами кожу.

Никакой реакции?

Я повернула голову. Мой господин Инспектор наконец-то уснул. Бедняжка, он ведь двое суток не спал. Днем за мной гонялся, а ночью водил машину. Стоит дать ему отдохнуть. Я бы тоже полежала, нежась в объятьях, но у меня другие планы.

Стараясь не разбудить Августа, я выбралась из объятий и слезла с кровати. Найти одежду не составило труда, и я быстро оделась. Лежа голым на кровати, Август казался таким милым и беззащитным. Еще замерзнет. Мы не болеем, но мне хотелось хоть чем-то отплатить за те минуты наслаждения, что он мне подарил. Укрыть одеялом – мелочь, но для большего нет времени.

Пока почти три месяца я жила в лагере, парни обходили меня стороной. Не потому что я не привлекательная или скучная. Но а как еще могут относиться к врагу, попросившему убежище? Когда-то я была на стороне, где живут Инспекторы. До одного судьбоносного дня, заставившего спасаться бегством и искать приют у тех, кого мы всегда считали бродягами. Стоит ли упоминать, что они нас считали зазнавшимися гадами…