Текст книги "Я — твоя Кошка (СИ)"

Автор книги: Нани Кроноцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

18. Опека

«Ваша старая бабушка, что в разгар жаркого дня выдаст вам шапку и шарф, „Чтобы рученьки не замерзли“, – самый лучший из благодетельных попечителей. Остальные потребуют их тут же надеть». М. К. Кот «Дневники и записки»

– Я сам это решу! – они спорили уже минут десять.

Пока меня выворачивало нещадно, прямо на входе в эту самую чёртову Инквизицию. Ту, что в здании на Литейном.

До земли все исторгнутое моим измученным организмом даже не долетало, Марк методично шептал что-то там мне над ухом, поглаживая по спине, и оно быстро работало. Мне было на все наплевать, и это совсем не метафора.

Бренное тело Марии Николаевны Кот в бессознательном состоянии уже было передано в «блок-лазарет». Она выглядела, словно сломанная кукла: пустые глаза, движения строго в ответ на команды.

Я помочь ей ничем не смогла, на свекровь мою многострадальную «зеркальные» чудеса почему-то не распространялись. Марк знал почему, но рассказывать мне не спешил. Он вообще теперь стал словно каменный: холодные взгляды; тон, отбивающий всякое желание с ним разговаривать (у всех, кроме Лера, ему начхать на такие житейские мелочи). Только встретившись взглядом со мной, Марк немного, на доли секунды смягчился.

– Вы уже нарешали, – раздалось невозможно-ехидное. – Сколько раз за последние две недели тебя чуть не грохнули добрые люди? А жену твою новоявленную?

Счет был не в нашу пользу, тут возразить даже нечего.

– Тем не менее, живы! – Марк упрямился.

Я его понимала: в нашей жизни и так стало избыточно много «друзей и коллег». Но еще я понимала другое, и оба они это знали: шел торг. Тот самый, во имя которого я и надела сегодня новое сиреневое платье. Которое имело уже весьма основательно поношенный вид. Несмотря на все мужчины ухищрения. Не воняло и ладно.

– Кстати, Илона Олеговна, вам полагается безлимитный абонемент у нашего штатного портного. Судя по тому кошмару, что творится в вашем гардеробе... Моя помощница должна выглядеть подобающе.

– Лер! – терпению Марка давно наступил полный... предел.

А в ответ Гуло ржал, как обычно: беззвучно, но очень обидно пофыркивая.

– Он прав, – тут чьи-то руки меня бесцеремонно встряхнули, несчастное платье мое оправляя. Выглядеть оно сразу же стало определенно получше. – Привет, Баст. Здрасте, мужики, Ях, я с отчетом.

Маруся. Я с облегчением выдохнула и наконец оглянулась. Вид я имела, наверное, самый непрезентабельный. В отличие от блистательной рыси. Та была, как всегда, выше всяких похвал.

– А ты зря напрягалась, моя золотая, – Лер стоял очень близко, прислонившись к полированному граниту входной колоннады и рассматривал внимательно свой протез. Без привычного кителя он казался еще даже крепче и шире в плечах. Росомаха? Да он целый мамонт. Хитрый, жадный и вредный. Как только жена с ним живет?

– Лично к тебе он больше на пушечный выстрел не сунется. Своих ошибок Гётлимы не повторяют. Я надеюсь, – он прищурился, блеснув хитро глазами и устремился ко входу решительным шагом. – Пошли!

Последние слова явно адресовались нам всем. И мы побрели за высоким начальством, как порядком нашкодившие детишки за строгим вожатым.

– Сильно колбасит? – Маруся тихонько спросила меня.

– Это после портала, – с огромным трудом ей ответила.

– Ну да, точно, конечно, – она многозначительно усмехнулась. Ну и яги с ней сивые. Пусть что хочет, то и придумывает. У меня не было сил с нею спорить. Хотелось спать и немножечко сдохнуть.

Только придерживавшая меня осторожно крепкая рука мужа позволяла хоть как-то держать приличный вид и ноги переставлять, почти что не падая.

Марк был хмур, недоволен и строг. За все время нашего дальнего перехода порталом и беганья по лазаретам, с оформлением всех арестов и протоколов мы и парой слов с ним не перекинулись.

Он злился, я знала. На всех, и в первую голову на себя... На меня, дуру безмозглую, снова собой рисковавшую, на неумную мать, на Лера. Но ни словом, ни жестом мне мыслей и чувств своих Кот не выразил, лишь молча поддерживая. Руками меня крепко державшими, легкими прикосновениями, теплыми взглядами. Это дорого стоило, за всю свою жизнь я впервые столкнулась с таким человеком.

– Визит к портному займет десять минут, я тебя отведу, пока мужики разберутся с арестами артефакторов, – рысь меня подхватила под локоть и громким шепотом зашептала на ухо: – Там столько народу с утра полегло, просто ужас. Смертельные артефакты и заклинания. Народ мёр, как зимние мухи.

– Маруся! – Кот рыкнул свирепо.

Да поздно. А я не дурная совсем, вот ни капли не дурочка.

– Ты сорвался оттуда? – тихо спросила, к нему развернувшись. – Но как ты узнал обо мне?

– Лер выдернул, – мне ответил Марк неохотно. – Все равно не прощу ему фокус с манипуляцией.

Ай да Лер! Безупречно ведь все рассчитал: если я вошла в дом и там выжила, значит, войдет и мой муж. И спасет нас обоих, конечно. А может быть, даже троих.

– Скажи, а чем она меня? Это же точно она?– сложно слова было подобрать. Но Марк понял.

– Это была очень простая ловушка, рассчитанная именно на тебя. Я поздно сообразил, идиот, что ты можешь попасться, – тут Кот рвано вздохнул и к себе крепко прижал, нервно целуя в висок. – Сила принудительного оборота разрывает и сталь, это во всех наших учебниках сказано, и опасаться не надо. Есть металлы, которые морфируют вместе с оборотнем. Колечки наши с тобой из такого. Ничего бы с ней не случилось Но ты это знать не могла, а разум Марии настроен был на убийство. Твое и мое. Любым способом, и оружие там имелось, у стены лежал острый топор. Ты рванулась спасать, а она дотянулась до ручки.

Больно слух резануло его это «Марии». Ни мамы, ни матери... Как же ему сейчас больно...

Мы медленно шли по темному и бесконечному коридору самой Инквизиции. Легендарное здание на Литейном, полное самых темных историй и тайн.

Глядя на мрачные, темные стены, я опять содрогнулась, очень ярко представив себя с топором в переносице где-то. Тот еще натюрморт.

– А кстати, – молчавшая все это время Маруся блеснула глазами. – Котики, вы же нам свадьбу должны!

«Котики» долг отдавать не хотели, синхронно и дружно вдруг фыркнув на развеселившуюся отчего-то Марусю.

– Есть такая традиция, – сделав несколько быстрых шагов явно подальше от всяких грехов, неугомонная продолжала. – Гулять всей Инквизицией одну свадьбу раз в год. В этом году все попрятались, и нет поводов для веселья. Предлагаю исправить дурную тенденцию.

– Дурная тенденция – эти все ваши свадьбы, – Лер проворчал, оборачиваясь на ходу.

– Это все потому, что вы сами, сиятельный, тоже презрели традиции. Э-э-э-э-э, – видимо, сообразив, что не ей тут рассказывать о традициях древнему Леру, Маруся поправилась: – Нашего дружного коллектива.

– Вруны – лишь условная часть Инквизиции, – больше не оборачиваясь в нашу сторону холодно бросил начальник.

– Кто? – любопытная я тут же вынырнула из приступа надвигавшейся вязкой мигрени. – Почему «вруны»?

– Внешнее разведывательное управление. ВРУ, потому и вруны, – неохотно признался мой муж.

С каждым шагом мужчины мрачнели все больше. Даже Маруся притихла уже, наконец.

– Марк... – я тихонечко позвала своего невозможно сурового мужа. – Опять что-то случилось?

– Да, – он сжал мою руку до хруста, но шаг не замедлил. Нападение на лазарет. Только что.

Заглянул мне в лицо, чуточку притормозив, видимо, там прочитал много всяких эмоций и постарался утешить. Не очень успешно.

– Все живы, он снова ушел, – и на вопрос мой немой пояснил: – Мыслеречь. Мы все связаны ритуалом, позволяющим передавать сообщения напрямую, ментально. Потом расскажу.

И мы сразу пришли. Остановились у большой черной двери, мужчины молчали, но я теперь явно видела их немой диалог.

Напряженный.

Болезненный.

Борьба силы характеров.

Минута, другая, Лер поморщился и, посмотрев на меня с неприязнью, вдруг произнес:

– Вот вроде и радоваться мне надо: настоящее Зеркало вдруг нашлось, да еще в редком тандеме с мощным катализатором... Но почему у меня постоянное ощущение бунта на корабле? – я не нашлась что ответить, лишь хлопнув глазами. – Кошка, предупреждаю тебя: вас обоих прикрывают силами всей Инквизиции, но строго до первой подставы. Марк это знает отлично, не вздумай толкать его на необдуманные поступки. Голову откушу... вам обоим. Это понятно?

Мы молча переглянулись. Еще бы его не понять. Кто он и кто мы.

– Я не слышу ответа! – очень тихо и прямо-таки нежно потребовал.

– Я пока еще не видела договора. Или вы предлагаете верить устным гарантиям? – что я несу? Или скорее куда снова несет меня?

Но Лер, вопреки ожиданиям, очень весело мне оскалился, дверь в свой кабинет открывая.

Об этом нам сообщила табличка, литая и бронзовая на вид.

– Марк, приступаем, – это он мужу сказал моему, а для меня лично добавил: – А тебя жду через час. Живой и вполне невредимой. Договор подготовлю, а почему бы и нет? Ты сама напросилась. Адью.

И пропустив вперед хмурого Марка, за ним быстро вошел и дверь тихо закрылась.

– Он всегда такой злобный? – я у Маруси спросила.

Та вытаращила глаза и, схватив меня цепко за локоть, поволокла дальше по коридору.

– Да он с вами носится, как с собственными детьми! Чтобы Гуло кого-то вот так опекал... Последней жертвой его почти-что-отцовской заботы была только я. В том смысле, что опекал он меня так же внимательно, делая человеком.

– Ну да, до него ты, наверное, бегала белочкой синей, – чувство юмора у меня вообще-то не очень, но сегодня хромало особенно.

– А ты знаешь... – Маруся вдруг посерьезнела. – Может и белочкой. Люсь, ты пойми... Лер – гадский гад и требует от всех нас невозможного. То, что для великих бессмертных нормально, для вас – ратный подвиг. Но за все годы правления его жесткой рукой в штате его департамента потерь личного состава не было. Вообще никаких. Он всех нас и с того света вытащит собственноручно, если влезем опять, уж поверь моему горькому опыту. Все будет путем. И ты тоже смиришься. Привычка – чудесная штука. А потом даже начнешь получать удовольствие, – она резко притормозила у малозаметной и серой двери без каких-либо опознавательных знаков, табличек и надписей. – Проблема в том, дорогая, что тебе все еще кажется: можно как то там жить по-другому. Нельзя. Не нам, не иным, не магически одаренным. Все равно, что имея за плечами широкие, крепкие крылья ходить уныло пешком и других полетать не пускать, – она тяжко вздохнула и тихонечко в эту самую дверь постучала.

– Не звали! – раздалось оттуда. – Валите откуда пришли!

Оригинально.

Ничего-ничего. Я смирюсь и привыкну. Наверное.

19. Пыхтелки

«Женщины обожают одеваться. Мужчинам куда больше нравится их раздевать.» М. К. Кот «Дневники и записки»

Я обожаю давать точные определения разным явлениям дикой природы. Таким, как Маруся. Маруся – цунами.

Роскошная девушка. Целеустремленная, как стратегическая крылатая ракета, разрушительная, как ядерный взрыв. Уровень проходимости «баба бессмертная».

Марьяна не знала преград, и слово «нет» на нее действовало как вызов.

Она даже секунды не думала, открывая дверь после решительной отповеди тех, кто нас за этой дверью не ждал. Полная предвкушения злая улыбка от уха до уха, стремительный сильный рывок. И мы обе уже в кабинете. Да, меня это рванули, конечно. Эта ушастая мне чуть всю руку не вывернула.

– Кто там глухой опять, кого вышв... – из-за высокого в потолок стеллажа, заваленного огромными рулонами ткани, выглянуло существо неопределенного вида и пола. Такое... Во всех местах неопределенное. Росточку малюсенького, глазки бусинки, вид взъерошенный и свирепый. В руках огромные ножницы наперевес, очень воинственно направленные в нашу сторону.

– Уймись, Ухти. Нам назначено. Сообщение ты получила еще вчера.

Ух ты! Я полцарства готова отдать за справочник по расоведению этого мира. Жалко, что у меня их нет: ни полцарства, ни справочника. Привыкла к устойчивому ощущению компетентности. Взрослая, самостоятельная, образованная женщина, все такое... А чувствую себя первокурсницей на зачете по систематике позвоночных. Вижу зверя пушистого, но не знаю, кто он.

Свирепое нечто притихло, ножницы миролюбиво припрятало, и тоном уже значительно более ласковым пропыхтело:

– Приказа о довольствии не было ишо. Не знаю ничего! У мине руки две, вас целая вон Инквизиция, – и, рассматривая меня пристально, вдруг добавила: – Снова беременная! Я задолбаюсь ей форму всю перешивать! Вы там сдурели в разведке? Через год пусть приходит.

– Я не... – проблеяла вяло и поняла, что мне стоит молчать. Вот просто сразу же поняла, как только Маруся на меня очень добро взглянула, так сразу же стало ясно: рта больше не открою, увольте.

– Мне еще ежики всякие будут теперь возражать?! – свирепо спросила Маруся.

Точно ежики. Вот уж не думала, что оборотни-ежи существуют. А как же... пардон, закон сохранения массы живого существа? Или опять все писатели это придумали? Так, все, улыбаемся глупо и машем. А то меня точно сожрут.

Ежики возражали. Пыхтели, смотрели свирепо и с места не двигались.

– Напишу докладную, – Маруся настаивала.

– Приказа на обмундирование не было, – Ухтя эта самая, видимо, была помесью ежика с осликом.

– Марьяна, уходим. Валверине уже освободился, пусть терпит непрезентабельный вид своего личного помощника и не жужжит. Меня все достало! – это я снова ляпнула очень уверенно, хотя подобного сама от себя и не ожидала.

Имя Лера произвело впечатление, как и вскользь брошенная информация о моем важном статусе.

– А вы, собственно, хто? – вдруг спохватилась ежиха.

– Илона Олеговна Кот, личный помощник уже упомянутого... Мы уходим!

И я резвенько так развернулась на выход. А и ладно. Платье сиреневое мое еще утром вполне было приличным, даже красивым. А то, что с ним стало – вина не моя, я и париться даже не буду.

Ежиха метнулась к двери и загородила нам выход.

– А для вас у меня уже все и готово! – ручки коротенькие в стороны раскорячила, всем видом показывая, что только через ее хладный труп я покинуть смогу негостеприимное ателье Инквизиции.

Я хотела было выразить скепсис относительно методов их пошива без всяких примерок, да прикусила язык. Наверняка опять что-то магическое. Два прихлопа, три притопа, и все как влитое налезет. Только зачем мне опять эта куча одежды? Вообще ничего не понимаю. Опять.

Поймала взгляд рыси, но та лишь тихонько посмеивалась.

Хорошо, уступаем, раз так.

– У меня ровно десять минут, – я зачем-то соврала.

– А управлюсь! – громко заверила Ухти.

И управилась.

Причину нашего поспешного визита в магическое ателье я поняла очень быстро.

И материалы, и пошитая из них одежда были выше всех мыслимых и произносимых похвал.

Светлый брючный костюм с белой миленькой маечкой отражал восемь видов немагического воздействия: огонь, вода, минимальные и максимальные температуры, радиацию, акустические и световые атаки, а также прямые удары силой до 10000 Ньютонов. Человеческие все спецслужбы нервно курят в сторонке и плачут от зависти со своими бронежилетиками.

А еще это чудо природы самоочищалось, не мялось, не пахло и абсолютно не изнашивалось. В нем не потелось, не мерзлось, не... Я даже все не запомнила. Стояла, смотрела в зеркало на себя и восхищалась.

– Мы, морфы, да и вообще все многоликие, строго ограничены в выборе артефактов-одежды. С тобой много проще, наверное. Ты же не собираешься портить свойства собственного костюма?

Я очень строго взглянула на рысь. То, что я тут перед ними щеголяю в одном только нижнем белье, ей поводов для болтовни не давало. Маруся потупилась, тут же ошибку свою осознав.

Чуть не спалились.

– Есть еще комбинезон под официальный цвет формы. Вроде бы, и похоже, но не сказать, что совсем, – задумчиво проворчала ежиха. – С теми же свойствами и с отведением глаз. Будет солидно, и Кошке пойдет. А все остальное ток после приказа! – она сурово повысила голос.

– Сколько я вам должна?

Убирая многострадальное платье в выданный мне черный пакет, я спросила, мучительно вспоминая, где мой инофон, и у кого наши карточки.

– Гдей-та, мне интересно, Каперис нарыл вот такую помощницу? – пыхнула снова ежиха.

– А ты у него лучше спроси, – рыкнула рысь. Забрала из рук нашей портнихи предложенный комбинезон, приложила ко мне, щелкнула пальцами и, пока я пораженно хлопала ресницами, быстро свернула так оригинально им замененный светлый брючный костюм, запихивая его в тот же пакет.

Темно-серый, практически черный, приталенный комбинезон на кокетке с типичным воротником-стоечкой, расшитым рунами, коротким рукавом и блестящими кнопками мне действительно шел. Я словно стала вдруг тоньше и выше, при этом женственность линии бедер и груди покрой только подчеркивал. В таких одеяниях только врагов искушать. Или наживать.

– Спасибо! – человечек я вежливый, родители хорошо воспитали, потому, вылетая из ателье под напором Маруси, я все же волшебное слово успела сказать.

Мне что-то там даже ответили. Услышать уже не успела.

– Ты все же крутышка, – признание рыси вывело меня из задумчивого созерцания своей преображенной фигуры в отражении полированных стекол коридорного окна.

Да.

Я такая. Только «крутышка» старательно время тянула теперь, мучительно не понимая, что дальше ей делать. Говоря откровенно, я даже не знала, куда мне идти.

Пространственный кретинизм. Знаю, помню. Но мне это милое знание еще не помогало ни разу в жизни. А чертить памятные стрелки или делать зарубки на стенах сиятельной Инквизиции было как-то... пока еще неудобно. Потом все привыкнут, наверное.

Как-то так вышло, что я мысленно жизнь уже связывала с этим зданием. Или не с этим, у них, как я погляжу, полно потаенных и страшно секретных углов. Локация не важна. Главное я уже только самыми вредными и упрямыми кусочками своего человеческого сознания сопротивлялась таким перспективам. Инквизиция. ВРУ со своими «врунами»...

Смогу ли всю жизнь провести я на этой войне? Даже не знаю... Отец был военным, и этот стиль жизни мне, дочери офицера, отлично знаком. Секретность, постоянные переезды, молчаливое смирение матери, редкие встречи. В моей жизни папа казался совершенно сказочным героем, встречался немногим чаще Деда Мороза, но много лучше и долгожданнее этого деда. Время шло, я взрослела, но ничего не менялось.

– Что молчишь? – терпением оборотни не отличались. Хотя, судя по нашей с Марком истории, у пум терпения было с избытком. Видимо, это Маруся такая оригинальная кошка.

– Думаю, – холодно ей ответила.

Непонятно, мол, что ли? Мы люди, мы должны думать. И двуликим полезно, хоть иногда.

– Лер сказал быть через час? А где быть не сказал?

– Собственно... – тут Маруся замялась. – У нас еще сорок минут. Не хочешь проведать зайти свою эту... как там у вас, у людей, а, забыла.

– Свекровь? – я удивленно воззрилась на хитрую рысь. – Выкладывай, что ты задумала?

Надеюсь, прежде, чем меня тут прибьют, Инквизиция все же привыкнет к моей прямоте.

– Ну... понимаешь... – Маруся глаза явно прятала. – Я тут подумала.... Мне тут ментально шепнули...

– Марусь, я устала, как сволочь. Ты, видно, забыла, что я не железная. Между прочим, меня тут недавно немножечко убивали, а до этого по порталам таскали, я с огромным трудом на ногах стою, а ты тут еще невразумительно блеешь. Или молчи, или связно мысли свои излагай!

Вот как вспомню родителей, так сразу во мне просыпается дочь офицера – Маруся аж спинку выпрямила. Красота.

– Он не зря лез в лазарет эта вражина. Мария важное что-то знает, и Гётлим очень боится.

– А умирает она почему? – мне очень жаль было Марию. Вот уж действительно жертва при всех ее необдуманных и противоречивых поступках.

– Так проклятье же! – рысь недоуменно на меня посмотрела, потом тут же поправилась: – А! Точно, ты же не знаешь. Проклятие, заставляющее убивать, не просто так запрещено всеми сторонами Силы и расами. Его исполнитель умрет обязательно. Смертельный откат – вопрос времени. Вот она и умирает. Обычно все происходит довольно быстро. Будет жаль, если Мария уйдет, а мы ничего не узнаем.

– Постой! – я ушам своим просто не верила. – А Марк знает?

– Ну конечно. Да не прыгай ты так! Она же тебя не убила, а значит, есть шанс. Проклятье исполнено не до конца.

– Что нужно делать?

Поняв, что от Маруси ничего толкового я не добьюсь, а дав волю своей фантазии, снова могу оказаться на даче Абрашек, сама себя остановила.

– Пошли в лазарет, попробуй ее отзеркалить. Вдруг получится?

Логично. Если, конечно, муж меня за эту прекрасную мысль не прибьет.

Хотя... запрета ходить туда не было. Ну... прямого. Вот я и пойду.