Текст книги "Ангельский заложник"

Автор книги: Налини Сингх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Глава 7

– У него нет права держать меня здесь, – бормотала Эшвини, расчесывая мокрые волосы, пока Жанвьер изучал свое лицо в зеркале.

Умывшись и приняв душ, он выглядел еще более изможденным, чем в машине, скулы заострились.

– Сколько тебе надо крови?

– Не так, чтобы очень много, но в этот раз лучше пить непосредственно из вены. Так живительнее и питательнее.

Ее пальцы стиснулись на расческе.

– Одрина?

– Если она предложит, – он легонько пожал плечами. – А от тебя я когда-нибудь дождусь такого предложения, cher?

– Если ты будешь умирать на моих глазах, да.

Тонкие губы изогнулись в напряженной улыбке.

– Ты меня вновь удивляешь. Но, нет, я не хочу твоей крови, пока мы оба не окажемся обнаженными, вспотевшими, и ты не станешь выкрикивать мое имя.

Перед глазами тут же возникла ясная картина двух переплетенных тел, низ живота сжался в предвкушении.

– Ты настолько в себе уверен, да?

– Просто я знаю, чего хочу. – Эти болотно-зеленые глаза изучили ее тело с ног до головы, пару раз по дороге задержавшись на несколько мучительно долгих секунд. – И я уже говорил, что укус может доставить наслаждение.

Она спросила себя, можно ли жаждать его прикосновений еще сильнее?

– Мимолетное наслаждение.

Мимолетное безумие.

– Только не во время оргазма, – шепнул он. – Тогда экстаз все растет и растет, становится все сильнее и сильнее, пока тебя всю не захлестывает волна неземного удовольствия.

Почувствовав, как тело начинает бунтовать, она махнула ему расческой.

– Иди, кормись. Ты мне нужен здоровым, если мы оба собираемся выжить на этом банкете.

– Доверяешь мне прикрывать свою спину?

– Нет, просто хочу использовать тебя вместо щита, а сейчас ты в таком состоянии, что едва сможешь прикрыть меня наполовину. – И даже несмотря на это, он просто потрясающе красив. Словно обнажилось его истинное «Я».

– Ты права, – поднявшись, он направился к двери. – Когда я вернусь, мы поговорим. Банкеты Назараха имеют нехорошую тенденцию зачастую становиться кровавыми.

***

Слова Жанвьера все крутились в голове Эшвини, когда она прошла в банкетный зал, где длинный стол был заставлен блюдами и бутылками с темно-красной поблескивающей жидкостью. Еда и кровь.

И плоть.

Моник стояла на коленях возле кресла Назараха, пока ангел разговаривал с Антуаном. Бывшая заложница с волосами цвета кованого золота была одета по последней моде, ярко-малиновая ткань прикрывала ее тело и в то же время выставляла его напоказ.

Моник оказалась не одинока в своих предпочтениях в одежде. Слева от Антуана сидела Симона, чье платье тоже щедро демонстрировало ее прелести. По большому счету, все вампирши за столом были одеты в первоклассные вызывающие наряды, если не считать сидящую возле Кэллана Периду в обычной футболке. Взгляд телохранительницы просто вскипел от ярости, когда та заметила Эшвини.

Но Эшвини куда больше обеспокоило то, что Назарах пригласил сюда обе враждующие группировки – либо он решил положить конец их противостоянию… либо разыграть последнюю кровавую партию.

В этот момент ангел поднял голову, и взгляд янтарных глаз наполнил голову Эшвини отзвуком таких криков, что она спросила себя, как он может спать по ночам.

– Охотница, – он указал ей на стул в середине стола.

Жанвьер уже сидел напротив, он пришел немного раньше.

Боль в груди чуть ослабла, когда она увидела, что вампир в порядке. Усаживаясь на стул, она догадалась, зачем Назарах выделил ей и Жанвьеру места в самом центре – чтобы они могли услышать и рассказать всем о его вердикте, его бесчеловечности. Она была вынуждена признать, что это самый эффективный способ достижения цели. Не надо убивать сотни – убей нескольких с нужной жестокостью, и больше никто не посмеет восстать против тебя.

Мужчина возле Эшвини, дождавшись, когда Назарах отвернется, склонился к ее уху:

– Вернув мою сестру, ты совершила худший поступок в своей жизни.

Взглянув в его пронзительно-синие глаза, на эту идеальную кожу, она произнесла:

– Это угроза?

– Конечно нет, – глаза Фредерика Бомона были ледяными. – Я никогда не осмелюсь угрожать охотнице Гильдии, которая в фаворе у Назараха.

– Умный мальчик.

Который разорвет ей горло в ту же секунду, как решит, что это сойдет ему с рук. Хотя это не значит, что она не может его использовать.

– Я слышала, ты занимаешься оружием?

К его чести, Фредерик смог с легкостью сменить тему.

– Да.

– Знаешь, где можно достать ручной гранатомет?

Небольшая пауза.

– Могу я спросить, зачем он тебе понадобился?

– Просто подумала, вдруг однажды пригодятся.

Ее сны были странными, обрывочными. И наутро все, что она помнила, – это что ей необходим гранатомет. А учитывая ее дар, со снами следовало считаться.

– Предпочитаю быть готовой ко всему.

– Возможно, я найду поставщика для тебя, – Фредерик продолжал на нее глядеть. – А ты не похожа на других, охотница, ведь так?

– Это другие не похожи на меня, – ответила она, когда Жанвьер перехватил ее взгляд.

В зеленой глубине, где она привыкла видеть смешинки, блеснуло предостережение, заставившее ее напрячься. Неважно, что именно задумал Назарах, Эшвини хотела оказаться отсюда как можно дальше. Она вообще-то могла рассчитывать на поддержку Гильдии, но зачем подвергать Кенджи и Бадена лишней опасности, если Назарах просто хотел, чтобы она и Жанвьер были свидетелями?

Внезапно установилась полная тишина.

Эшвини поняла, что вот оно, началось, еще до того, как повернула голову и увидела, как Назарах держит в руке бокал.

– За умные беседы и новые начинания.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, почему эти слова наполнили зал ужасом. Антуан и Кэллан сидели друг против друга – старый воин и новый. И только один уйдет отсюда живым.

– Выживает сильнейший, – пробормотала она про себя.

Но Фредерик ответил на это:

– Не всегда, – склонившись, он задел ее плечо. – Иногда выживает тот, кто хитрее.

Она повернулась к нему.

– Твоя сестра подписала себе приговор, если она этого еще не поняла.

Губы скривились в улыбке.

– Моник хорошо умеет заставлять мужчин делать то, что хочет она.

– Может быть, но Назарах – не мужчина. А однажды она может об этом забыть.

Он прищурился.

– Она не умрет. Не сегодня. Назарах ее хорошенько унизит, и этого будет вполне достаточно.

Эшвини расслышала в его голосе затаённую ярость, и это было неудивительно, но дар подсказывал ей, что там скрывалось нечто еще. Проследив за его чувственным взглядом, ласкающим обнаженные плечи Моник, она покачала головой.

– Пожалуйста, скажи мне, что я ошибаюсь.

– Все остальные умрут, – шепнул он, и его утонченный голос прошелся словно наждачной бумагой по ее коже. – Лучше выбирать спутников из числа тех, кто проживет вечность.

Подняв стакан с водой, она сглотнула свое отвращение.

– Это весьма необычные идеи.

– Куда лучше, чем у Жанвьера. – Фредерик посмотрел через стол, и двое мужчин уставились друг на друга. – Он преследует тебя, но через несколько десятилетий, если не раньше, ты обратишься в пыль. Такие отношения бессмысленны.

Изучая профиль Жанвьера – вновь невредимый – она покачала головой.

– В этом танце есть удовольствие. Уд овольствие, которого тебе не понять.

Она догадывалась, что между Моник и Фредериком эти нездоровые отношения возникли задолго до Обращения.

Фредерик продолжал буравить Жанвьера взглядом.

– Каково бы ни было удовольствие, боль будет гораздо сильнее, потому что будет мучить его бесконечно.

– А если Назарах решит, что Моник ему не нужна? – шепнула она.

Он резко повернул к ней голову, и в формально вежливых глазах она разглядела безумие, которое заставило ее испытать страх перед тем, в кого он превратится с возрастом.

– Я уничтожу любого, кто попытается забрать ее у меня.

Эшвини ничего на это не ответила, но про себя подумала, что вряд ли Фредерик Бомон проживет долгую жизнь. Даже она со своими жалкими человеческими несколькими десятилетиями вполне может пережить его почти-бессмертие. Потому что никто не мог сравниться по силе с Назарахом, не считая одного из десяти архангелов, и если Фредерик этого не понимал…

Ледяные пальцы страха поползли вдоль ее позвоночника, когда Назарах поднялся и распахнул крылья – мерцающий янтарь и ужасающая красота, затмившие все в этом зале. Этот страх, он оказался полезен, Эшвини натянула его как щит против мощи ангела. Впервые она разглядела его истинное «Я», по-настоящему осознала, насколько он бесчеловечен, насколько далек от земной жизни.

Все они – и вампиры, и люди – представлялись ему всего лишь интересными, забавными или надоедливыми, в зависимости от настроения, игрушками.

– Обычно я не вмешиваюсь, – начал ангел, голос его был ровным… но в нем звенела сталь обнаженного клинка, – когда вампиры решают свои проблемы друг с другом. Но когда разногласия достигают подобного уровня, как сейчас, вы должны выносить их на мой суд.

Его взгляд нашел Антуана, затем Симону. И на нескольких долгих секунд они буквально оцепенели от ужаса.

– Конечно, – так же тихо продолжил он, – некоторые из вас, похоже, думают, что справятся лучше ангела, живущего семьсот лет. Правда, Симона?

Пальцы Симоны тряслись так сильно, что красная жидкость расплескалась на скатерть, когда она поставила бокал на стол.

– Сир, я никогда…

– Ложь, – оборвал ее Назарах, – это то, что я презираю сильнее всего.

– Сир, – подал голос Антуан, в защитном жесте положив ладонь поверх руки своей спутницы. – Я готов нести ответственность за все. Я – самый старший.

Янтарные глаза Назараха запылали, когда он обратил взор к Антуану.

– Как всегда благороден, Антуан. А она продала бы тебя, будь у нее такая возможность.

Антуан позволил себе чуть улыбнуться.

– У всех у нас есть маленькие слабости.

Назарах расхохотался, и в его смехе были даже проблески веселья, только это было веселье бессмертного, нож, который наносил кровоточащие раны.

– Я рад, что Кэллан не сумел тебя убить. – Он обернулся к очередной жертве. – Молодой лев… не очень хорошо охранял то, что следовало беречь. – Ангел погладил волосы Моник в молчаливой беспощадной насмешке.

Взгляд Кэллана пронзил Жанвьера.

– Я слишком доверился. И не повторю эту ошибку вновь.

– Эта ошибка, – поправил его Жанвьер, беззаботно пожав плечами, – спасла твою шкуру.

Лицо Назараха не изменилось, но от голоса словно повеяло морозом.

– Каджун прав. Ты взял то, что принадлежало мне. Почему мне не следует содрать с тебя кожу живьем?

Кэллан поднялся, затем рухнул на одно колено.

– Примите мои глубочайшие извинения, сир. Я… переусердствовал в своих попытках доказать, что могу служить вам лучше тех, кто принимает свое положение как должное.

На секунду повисла тишина, и Эшвини поняла, что сейчас будет оглашен вердикт.

Пока крылья Назараха с тихим шелестом сворачивались за спиной, в зале никто не осмеливался дышать.

– Симона, – произнес он обманчиво мягким голосом. – Иди сюда.

Стройная женщина встала, дрожа так сильно, что едва удерживалась на ногах. Антуан поднялся вслед за ней.

– Сир, – начал было он.

Назарах резко мотнул головой.

– Только Симона.

Антуан открыл было рот снова, но ангел отрезал:

– Я не проявлю милости даже для тебя, Антуан.

С явной неохотой тот опустился на свой стул.

« Так вот какова, – подумала Эшвини, – цена бессмертия. Отказ от части души». Она смотрела, как Симона добралась до ангела, но прежде чем вампирша опустилась на колени, тот сжал ее плечо и наклонил свою голову к ее уху.

Никто не узнает, что он сказал ей. Но когда она повернулась к сидящим за столом, лицо ее было мертвенно бледным, щеки – запавшими. Правая рука ангела оставалась на ее плече, когда он встретился глазами с Антуаном.

– Кажется, Симона будет моим гостем в течение следующего десятилетия. Она согласилась, что ей необходима пара уроков, как надо вести себя с ангелами.

Лицо Антуана стало жестким, но он промолчал.

– Ты останешься мне верен, Антуан, – тихий приказ, жесткое предупреждение, когда пальцы скользнули по белой щеке Симоны. – Верен до гроба.

– Сир, – Антуан склонил голову, не глядя на женщину, которую называл своей.

Но Назарах не закончил.

– За твой проступок я не лишаю тебя жизни, но отпрысков твоих детей это не касается. Больше не будет вампиров из рода Бомонов в течение двухсот пятидесяти лет.

Фредерик выдохнул, и Эшвини знала, почему. Ему только что сообщили, что у него не может быть детей, если, конечно, он не хочет наблюдать, как они умирают. А так как вампиры были фертильны только незначительное время после Обращения, это означало, что ребенка у него не будет вообще никогда.

Кэллан оставался неподвижным все это время, но поднял голову, когда ангел произнес его имя.

– Если ты хочешь, чтобы твой поцелуй оставался в Атланте, то должен подписать новый Контракт. Еще один век службы.

Это казалось легким наказанием, в конце концов Кэллан стремился именно выслужиться перед Назарахом. Но видя, как ангел поглаживает голову Моник, Эшвини поняла, что он догадался об искре, пробежавшей меж красавицей-вампиршей и лидером поцелуя. И Назарах будет использовать это знание, чтобы мучить Кэллана всякий раз, как ему вздумается.

В эту ночь крови не будет. По крайней мере, явной. Но Эшвини, наблюдая, как Симона опускается на колени по другую руку Назараха, никак не могла избавиться от мысли о том, что из некоторых ран льется кровь – незримая, которую невозможно смыть ни с человеческих рук, ни с мраморных полов. Молчаливый крик Симоны уже вплетался в изящные арки ангельского поместья.

Глава 8

Эшвини никогда в жизни ничему так не радовалась, как тому, что ей наконец удалось вырваться из дома Назараха. Оказавшись на свежем воздухе, она никак не могла вдохнуть полной грудью, пока такси не оказалось как минимум в десяти минутах езды от поместья.

– Ты прочувствовала весь дом Назараха, – заметил Жанвьер, сидящий рядом с ней.

– Не только дом. – А если бы ей пришлось дотронуться до ангела… Душа сжалась в комок от ужаса. – Еще был Антуан. Даже Симона. Она совершила не один мерзкий поступок.

– И все-таки ее тебе жаль, – вздохнул Жанвьер. – И почему ты не жалеешь только меня?

– Потому что ты заноза в заднице.

Мужчина все еще смеялся, когда таксист остановился возле вокзала. Расплатившись, она выбралась из автомобиля и достала из багажника свои вещи. Жанвьер тоже вытащил свою сумку. Ранним утром Кэллан вернул им их вещи, в глазах вампира горело обещание возмездия.

– Итак, – произнес Жанвьер, когда она искала в карманах мелочь, чтобы купить билет. – Мы вернулись к тому, с чего начали, снова противники?

– Я твоя должница. Я не забуду.

– Уж я-то постараюсь. – Он наклонился и, когда она обернулась с билетом в руке, коснулся ее щеки. – Эшвини, что бы ты ответила, если бы я попросил верить мне?

– Слова – пустой звук. Значение имеют лишь поступки. – И вспомнив, что он пролил за нее кровь, она подняла руку, и ее ладонь легла на его, словно так и должно было быть. – Спасибо.

Выражение его лицо вдруг изменилось, став в тишине раннего утра неожиданно трогательным.

– Останься со мной. Я покажу тебе, что можно смеяться от восторга, кричать от страсти, плакать от радости.

«Он понимает меня, – вдруг подумала Эшвини. – Понимает так хорошо, что предлагает самый безумный из аттракционов».

– Ты уже начал это делать, – прошептала она. – Но у тебя своя дорога.

– Кто причинил тебе такую боль, cher? – голос ласковый, но в глубине его глаз она увидела ледяную решимостью.

Ничуть не удивившись, что он догадался о том, чего она никогда не произносила вслух, Эшвини просто покачала головой.

– Ты не сможешь его убить.

Ресницы на мгновение опустились, скрыв пристальный взгляд. Когда он вновь открыл глаза, она ожидала увидеть прежнего обаятельнейшего Каджуна. Но в глазах все так же кипела тьма, и она никак не могла избавиться от ощущения, что он готов пролить за нее кровь из самого сердца.

– Ты его любишь?

– Когда-то любила, – честно ответила она. – А сейчас я уже ничего не чувствую.

– Лгунья, – его палец скользнул по коже, такое нежное и очень успокаивающее движение. – Если бы ты ничего не чувствовала, ты бы не работала на износ.

Ее спина напряглась, но она выдержала его взгляд и, пока поезд подкатывал к перрону, ни разу не отвела глаза.

– Может, я это делаю, потому что мне нравится. Свобода, эмоции, зачем мне отказываться от этого?

– В твоей душе живет ветер, – шепнул он. – Ты права. Но даже ветру иногда необходим покой.

Качая головой, она провела рукой по его затылку, наслаждаясь чудесными ощущениями.

– Лучше думай, что я бесконечная буря.

Поцелуй Каджуна оказался именно таким, как она думала – чувственным, чуть грубоватым и немного ленивым… просто волшебным. И когда она представила, что так же неторопливо и изысканно он станет целовать и другие мягкие, потаённые, места её тела, пальчики на ногах поджались от предвкушения. Жадные руки гладили ее спину, прижимая еще крепче, когда он исследовал ее так же тщательно, как и она его. Декадентский, острый, дикий вкус Жанвьера заполнял ее рот.

Когда она отстранилась, он на прощание прикусил ее нижнюю губу.

– До встречи, охотница Гильдии.

– Я захвачу арбалет в следующий раз, – пообещала она уверенно, зная, что Жанвьер не устоит перед искушением позлить ангелов.

Улыбка медленно расползлась по его лицу.

– Ты просто идеально мне подходишь.

– Если так, то у тебя большие проблемы, – она отступила назад и забралась на подножку вагона, когда прозвучал последний предупреждающий сигнал. – Я не завожу романов с вампирами.

– Кто-то говорил о романе? – он одарил ее безнравственной улыбкой, которую, казалось, приберегал только для нее. – Я говорю о крови, сексе и охоте.

Когда поезд тронулся, Эшвини поняла, что пропала. Потому что Жанвьер знал ее самые сокровенные мысли. «Кровь, секс и охота». Чертовски заманчивое предложение.

Выудив телефон, она позвонила директрисе Гильдии.

– Сара, я передумала.

– Насчет чего?

– Насчет Каджуна.

– Ты уверена? – поинтересовалась та. – Не так давно ты заявила, чтобы я тебя держала подальше от него, иначе ты закончишь свои дни в одиночной камере после того, как столкнешь его в раскаленное жерло вулкана.

– Одиночка – неплохая идея.

Пауза.

– Эш, ты понимаешь, что живешь в Сумеречной зоне?

Забота в ее голосе заставила Эшвини улыбнуться.

– Я изменила приоритеты. Просто постарайся давать мне все задания, в которых он будет замешан.

– Как хочешь, – директриса выдохнула. – Но я должна спросить одну вещь.

– Какую?

– Между вами двоими что-то есть?

Эшвини почувствовала, как на губах невольно появляется улыбка.

– Если он не будет приманкой на следующей охоте… все возможно.