Текст книги "Ангельский заложник"

Автор книги: Налини Сингх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Ее спас страх. Лишь замаячившая угроза оказаться заключенной в темницу собственного разума, заставила ее вынырнуть из этого водоворота и вернуться в реальность. Когда шум в ушах затих, она услышала слова Назараха:

– Возможно, я попрошу тебя снова присоединиться к моей свите, Жанвьер.

Жанвьер изящно поклонился, и на мгновение Эшвини увидела в нем незнакомца в одежде давно минувших эпох, умевшего играть в политику с такой же легкостью, как и в карты. Ее рука непроизвольно сжалась, но уже через секунду он непринужденно и слегка лениво рассмеялся, вновь превратившись в того вампира, которого она знала.

– Если вы помните, из меня так и не вышел хороший придворный.

– Но ты всегда был способен найти подходящие слова, – сложив крылья за спиной, ангел подошел к полированному столу красного дерева в углу комнаты. – Ты помогаешь Гильдии?

Эшвини позволяла Жанвьеру вести разговор, предпочитая в это время изучать Назараха, его мощь буквально хлестала ее рассудок… кнутом с осколками стекла.

– Меня заинтриговал этот поцелуй, – Жанвьер замолк. – Если позволите… Почему отношения между Антуном и Кэлланом вас так интересуют?

– Антуан, – проговорил Назарах, и лицо его вдруг изменилось, на секунду отразив истинный возраст ангела, – стал зарываться. Он разве что не начал оспаривать мою власть.

– Значит, он изменился, – Жанвьер покачал головой. – Тот Антуан, которого я знал, был амбициозным, но умел ценить свою жизнь.

– Это все женщина – Симона, – когда Назарах протянул фотографию, бесчеловечный янтарь ангельского взгляда замер на Эшвини, всего на секунду, но такую невозможно долгую. – Ей всего лишь третья сотня, а она уже крутит Антуаном, как хочет.

– Тогда, почему она всё еще жива? – прямо поинтересовалась Эшвини. Ангелы сами создавали законы. И ни один суд на земле не призвал бы Назараха к ответственности, если бы тот решил избавиться от одного из Обращенных.

Вампиры выбирали своих хозяев вместе с почти-бессмертием.

Крылья ангела чуть распахнулись, затем он вновь сложил их.

– Похоже, он ее любит.

Эшвини кивнула.

– Вы ее убьете, а он восстанет против вас. – И умрет. Ангелы никогда не славились милосердием.

– Прожив семьсот лет, – размышлял Назарах, говоря о веках, словно о паре десятилетий, – я понял, что не хочу потерять одного из тех, кого действительно уважаю. А Антуан, если не считать его недавней ошибки, относится к их числу.

Возвращая фотографию знойной брюнетки, которая, похоже, окончательно вскружила голову древнему вампиру, Эшвини заставила себя встретиться взглядом с Назарахом – янтарь, словно линза, усиливал призрачные пронзительные крики.

– Как это связано с похищением? – спросила она, всеми силами отгораживаясь от кошмара.

– Кэллан Фокс, – сказал Назарах, – меня заинтриговал. Я пока что не желаю его смерти. А ради возвращения внучки Антуан убьет щенка. Заберите у него Моник и привезите сюда.

– Вы просите передать вам заложницу, чтобы использовать ее против Антуана, – Эшвини покачала головой, сумев, наконец, немного расслабиться. – Гильдия не вмешивается в политические разногласия.

– Между ангелами, – поправил ее Назарах. – А это… проблема в отношениях между ангелом и его вампиром.

– Все равно, – продолжала она, не в силах оторвать взгляд от янтарных сияющих крыльев, недоумевая, как такое великолепие может сосуществовать наряду с нечеловеческой тьмой, бушующей внутри ангела. – Если вы хотите Моник, все, что вам надо сделать, – это поставить всех перед этим фактом. И Кэллан вам тут же ее передаст. – Лидер поцелуя Фокса, возможно, и был готов противостоять Антуану Бомону, но только последний идиот воспротивился бы воле ангела. А Кэллан Фокс идиотом не был. – Мы вам не нужны.

Назарах одарил ее загадочной улыбкой.

– Вы не станете упоминать моего имени при Кэллане. Что касается остального, то Гильдия уже согласилась на мои условия.

– Без обид, – сказала она, задаваясь вопросом, был ли он так же безжалостно великолепен, когда высасывал жизнь из тех, кто вызвал его недовольство. – Но мне нужно обсудить это с боссом.

– Как пожелаешь, охотница Гильдии, – легко согласился он, в глазах, полных смерти, не было ни капли милосердия.

Отойдя в сторону, она нажала кнопку вызова на мобильном, зная, что Назарах и Жанвьер продолжат говорить вполголоса о далеком прошлом, тени которого довлели над ангелом, но не над вампиром.

Ангел и вампир. Оба отмечены бессмертием, оба неотразимы, но настолько разные. Назарах был существом вне времени, совершенным, беспощадным и абсолютно бесчеловечным. Жанвьер же напротив был из плоти и крови, и хотя тоже смертельно опасным и иногда бесцеремонным… но он все еще принадлежал этому миру.

– Эшвини, – знакомый тон Сары. – Что случилось?

Она изложила суть приказа Назараха.

– Ты на это подписалась?

– Да, – вздохнула директор Гильдии. – Я чертовски не хочу вмешиваться в гигантскую мясорубку, в которую это грозит перерасти, но выбора нет.

– Он играет с нами.

– Он ангел, – сказала Сара, и это было ответом. – И в принципе Моник нарушает условия контракта, так что Назарах может отправить за ней всех и вся. Даже если он способен решить эту проблему с помощью одного телефонного звонка.

– Проклятье. – Эшвини любила ходить по лезвию бритвы, но когда в дело вмешивались ангелы, это лезвие грозило прорезать плоть до самых костей. – Прикроешь меня?

– Как всегда, – ответила та, не колеблясь ни секунды. – Кенджи и Баден будут ждать сигнала. Если что, мы вытащим тебя в течение часа.

– Спасибо, Сара.

– Ну, я не хочу потерять свой основной источник развлечений, – она почти расслышала улыбку в голосе директрисы. – Кстати, пока не поступало никаких новых заказов на Каджуна. Я просто подумала, ты захочешь это знать.

– Угу, – Эшвини, быстро попрощавшись, повесила трубку, спрашивая себя, что сказала бы Сара, знай она, кто именно стоял сейчас всего лишь в паре шагов.

Словно почувствовав, что она думает о нем, Жанвьер взглянул на неё именно эту секунду. Пытаясь выбросить из головы посторонние мысли, она направилась обратно к "дружной компании" ангела с вампиром.

– У вас есть какие-нибудь предположения, где Кэллан может держать Моник?

Взгляд ангела замер на ее губах, и она с трудом поборола желание сбежать. Несмотря на его мучительную красоту, у нее возникло нехорошее предчувствие, что его удовольствие для нее обернется лишь невыносимой болью.

– Нет, – ответил он, поднимая взгляд выше, к ее глазам. – Но завтра вечером он будет в «Дочери рыбака», – янтарь опьянял мощью. – А пока вы будете моими гостями.

Её вдруг захлестнула ледяная волна предостережения, и весь зной Атланты, казалось, не в силах был растопить холод, сковавший все тело.

***

Сон никак не приходил, и Эшвини сидела… на балконе гостевой комнаты, что выделил им Назарах. Она бы предпочла палатку в парке или койку в приюте для бездомных – все, что угодно, этому роскошному ангельскому жилью, где крики ужаса не давали ей заснуть.

– Как ты думаешь, скольких мужчин и женщин Назарах убил за свою жизнь?

Обычно она ощущала суть вещей только через прикосновение, но этот дом, как и его хозяин, был настолько древним, помнил столько крови, что все эти вопли не могли не отражаться бесконечным эхом у нее в голове.

– Тысячи, – послышался тихий ответ от вампира, прислонившегося к стене возле дивана, на котором она сидела. – Правящие ангелы не могут позволить себе милосердия.

Она подставила лицо ночному ветру.

– И все же некоторые считают их вестниками Богов.

– Ангелы – это просто ангелы. Как я – это всего лишь я. – Оттолкнувшись от стены, он подошел к ней и упёрся руками в деревянный подлокотник дивана. – Мне нужно кормиться, cher.

В груди вдруг резануло, неожиданно, больно, но она смогла взять себя в руки.

– Полагаю, у тебя не возникнет особых проблем с поиском пищи.

– Мой укус может доставить удовольствие. Некоторые ищут такого наслаждения. – Его палец проследил шрам у нее на шее, там, где билась ниточка пульса. – Кто тебя отметил? – В тихом вопросе был лед.

– Первая охота. Я тогда была юной и совсем неопытной. Вампир подобрался слишком быстро и чуть не разорвал горло. – Она не сказала, что специально позволила ему подойти так близко, чтобы ощутить поцелуй смерти. До той секунды, когда ее кровь наполнила воздух запахом меди, она думала, что хочет умереть. Чтобы заставить голоса в голове умолкнуть навеки. – Он научил меня ценить жизнь.

– Я попрошу разрешения Назараха, – произнес Жанвьер после нескольких невероятно долгих секунд, – воспользоваться здешними запасами крови для вампиров.

Благодаря своим остро отточенным чувствам, она ощутила, как меж ними повисли несказанные слова.

– И что же ты недоговариваешь?

– Ангел хочет, чтобы я оставил тебя одну, – его дыхание погладило кожу в интимной ласке, – иначе кровь мне бы уже предоставили. Он хочет, чтобы я ушел на охоту.

Она задрожала при одной только мысли о том, чего Назарах может желать от нее.

– Ты его разозлишь.

– Он слишком благоволит ко мне, чтобы убить за столь малое прегрешение. – Но вампир не двигался с места. – Почему в твоих глазах столько теней, Эшвини?

Она вздрагивала всякий раз, когда он произносил ее имя, словно это слово связывало их все крепче на невидимом глазу уровне.

– А почему в твоих столько секретов?

– Мне больше двухсот лет, – ответил он, и голос его был чувственным, как ночь, наполненная ароматом магнолии. – Я многое натворил, и не всем могу гордиться.

– Почему-то я не удивлена.

Он не улыбнулся в ответ, даже не вздохнул, оставаясь абсолютно неподвижным.

– Поговори со мной, моя Блейд.

– Нет. – Пока нет.

– Я очень терпелив.

– Увидим, – уже сейчас она понимала, что бросает ему вызов, и Жанвьер не сможет перед этим устоять.

Он наклонился так близко, что его губы едва не касались ее, горячие дыхание опаляло, его почти-бессмертие сияло в глазах.

– Да. Увидим.

***

Зайдя в душ, Эшвини включила холодную воду.

– О, черт!

И только когда ее либидо получило ледяной шок, она открыла горячую воду. Кожу обжигал восхитительный жар, а она размышляла о том, что это безумие – играть с вампиром, который, несмотря на всю свою привлекательность, опасен, как кинжал, приставленный к горлу. С другой стороны, большинство друзей и так уже считало ее почти совсем чокнутой. Так зачем же разочаровывать людей?

Она улыбнулась под струями воды.

Правила и требования, попытки жить «обычной» жизнью в первые девятнадцать лет ее существования едва не стоили ей не только рассудка, но и самой жизни.

Вспышка памяти – и она вновь в стерильно белой комнате, прикованная к кровати, ремни врезаются в плоть. Запах дезинфектдезанта, легкие шаги в обуви на резиновой подошве… и крики, крики, всегда, сколько она помнит. А позднее они сидят там и обсуждают ее, словно боги.

– Лечение даёт результат, её рассудок проясняется.

– А вы уверены, что она не прекратит принимать лекарства, когда выйдет отсюда?

– Её выпустят на поруки брата. А доктор Тадж, как мы все знаем, очень уважаемый врач.

– Эшвини, ты нас слышишь? Ты должна ответить на некоторые вопросы.

Она отвечала, говоря то, что они хотели услышать. Это был последний раз, когда она притворялась «нормальной». И они отпустили ее, оставили в покое.

– Никогда больше, – прошептала она.

А самое главное, люди по-прежнему ее любили, даже такой.

Пальцы сжались. Не все. Доктор Тадж хотел ту сестру, которой она была когда-то, восходящую звездочку, чьё сияние было равносильно его собственному. И разве кому-то интересно, что та звезда медленно умирала, отчаянно пытаясь удержаться на этом чуждом, непонятном ей, небосводе?

Горячая вода вырвала ее из бездны воспоминаний, когда кожа начала протестовать от такой терапии. Выключив воду с тихим удовлетворенным вздохом, она вытерлась пушистым полотенцем персикового цвета, идеально гармонировавшим с декором ванной. Было бы так естественно облачиться в халат, висевший на двери и отправиться в спальню, но среди охотников Гильдии паранойя была не просто делом обычным, она была необходимостью.

И не зря. Потому что, когда она вышла – босиком, но полностью одетая, пистолет спрятан под рубашкой на спине, – самое опасное существо в Атланте поджидало ее.

– Назарах, – вымолвила она, останавливаясь в дверях ванной. – Какой сюрприз.

Ангел шагнул на балкон.

– Идем.

Чувствуя, что отказ будет равносилен самоубийству, она последовала за ним на свежий воздух, в ночь, окутанную густым ароматов цветов поместья.

– А Жанвьер?

– Я хорошо знаю его вкусы.

Эшвини сжала пальцы на перилах – любезность для гостей, которой она не ожидала.

– Зачем я здесь? – И зачем вы здесь?

Назарах облокотился на перила, его крылья расслабленно повисли, ничуть не утратив своего великолепия.

– Я потребовал тебя для этой охоты. Знаешь, почему?

– У меня есть опыт возвращения заложников. – В основном, вампиры, похищенные группировками экстремистов, борющихся с «грехом» вампиризма. – Я собиралась сегодня вечером собрать некоторую информацию о Моник.

– Брось. Она будет жива и невредима, пока Кэллан получает, что хочет.

– Вы говорите так уверенно.

Ангел улыбнулся, никогда в жизни Эшвини не видела подобной улыбки, на ней лежала печать вечности и тень смерти, она словно вонзалась в мозг шипами острыми, как иглы.

– Кэллан, – заметил он, – не выжил бы при моем дворе, будучи лишен некоторого ума. Он знает, что, хотя Антуан и любит поиграть в политику, Бомон, не колеблясь, убьет его, если хоть что-то случится с Моник. Так что, пока Антуан жив, за Моник можно не волноваться.

– Вы могли бы прекратить эту вражду, – сказала она, сосредоточившись на дыхании, на том, чтобы остаться в живых. – Вам надо лишь поддержать одного из них.

– Каждый должен двигаться вперед, – холодное заявление, от которого повеяло ветром вечности. – Антуан становится слишком степенным. Возможно, пора передать мантию Кэллану.

– Я думала, вы благоволите к Антуану.

– Я – ангел, и мои предпочтения – всего лишь составляющая баланса сил. – Он повернул к ней голову, на его лице было беспощадное безразличие. – Я потребовал тебя, потому что год назад ты ранила ангела, который пытался тебя взять.

Глава 4

Ее сердце подскочило и застряло где-то в горле.

– Он оказался молод и глуп, его было легко отключить и удрать.

– Ты пришпилила его крылья к стене семью арбалетными стрелами.

Сглотнув комок в горле, она решила броситься в омут с головой.

– Он ваш родственник?

– Даже если бы и был им, я не выношу полного отсутствия интеллекта у окружающих. Иган понёс наказание за свой идиотизм.

На самом деле Эшвини совсем не хотелось знать, как Назарах покарал слабого ангела, который пытался с ней позабавиться. Но всё же один вопрос её интересовал:

– Потому что он напал на охотника?.. или потому что потерпел неудачу?

Еще одна холодная улыбка.

– Спроси об этом Игана, его язык уже должен был отрасти.

Оттолкнувшись от перил, он протянул ей руку:

– Полетели со мной, Эшвини.

Даже с расстояния в целый фут она чувствовала, что он словно обмотал ее тысячами канатов: душащих, давящих, убивающих.

– Я не могу вас коснуться.

Его глаза сверкнули, она увидела в них свою смерть.

– Я столь противен тебе?

– В вас слишком много всего, – прошептала она, задыхаясь. – Слишком много жизней, слишком много воспоминаний, слишком много призраков.

Он опустил руку, на лице мелькнул интерес.

– Ты можешь узреть?

Какое старомодное выражение. Но, в конце концов, Назарах был свидетелем и создания империй и свержения королей.

– Что-то вроде того, – она отшатнулась, пытаясь найти воздух, который, казалось, весь куда-то подевался.

Когда рука Жанвьера дотронулась до ее затылка, она без возражений приняла прикосновение, словно что-то в ней тянулось, стремилось к нему. Оно касание – и вдруг летний воздух, сладкий как нектар, заполнил опаленные легкие.

– Сир, – проговорил Жанвьер, в тихом голосе прозвучало уважение. – Не уничтожайте сокровище ради мимолетного удовольствия.

– Одрина оказалась не в твоем вкусе? – поинтересовался ангел, не отрывая взгляда от Эшвини. – Я с трудом в это верю.

– Мои вкусы изменились, – свободная рука вампира легла ей на плечо. – Даже если Эш не хочет пойти мне навстречу.

Назарах минуту стоял неподвижно – и в это мгновение Эшвини была абсолютно уверена, что ангел хочет уничтожить их обоих. Её – за то, что впутала в это Жанвьера. Его – потому что предложил ей свою защиту.

Но вдруг Назарах рассмеялся, и опасность миновала.

– Она станет твоей погибелью, Жанвьер.

– Я сам выбираю свою смерть.

Распахнув крылья, Назарах улыбнулся, холодной бессмертной улыбкой.

– Возможно, наблюдать твои “танцы” с охотницей окажется даже интереснее, чем самому забавляться с ней.

Через мгновение он сорвался с балкона и исчез в небесах, такой великолепный и опасный, одновременно жестокий и мудрый.

Эшвини попыталась выскользнуть из-под руки Жанвьера, но он ее удержал.

– Так значит, ты sorcière. [2]2
  sorcière – фр. колдунья.


[Закрыть]

А ведь Жавьеру тоже не одна сотня лет, вдруг подумала она.

– Всех ведьм сожгли на кострах.

– Видишь моих призраков, Эш? – тихий вопрос.

Она была рада, что может в ответ покачать головой.

– Я вижу только то, что ты открываешь мне.

Губы коснулись ее шеи прежде, чем ей удалось-таки вырваться и повернуться к нему лицом.

– Одрина?

– Сладкий кусочек, – его взгляд переместился ей на грудь, и она вдруг поняла, что из-за мокрых волос соски просвечивают через ткань.

Назарах посчитал это приглашением?

Мысленно содрогнувшись, она отвернулась, чтобы закрутить густую влажную массу узлом на затылке.

– Красота какая, – промурлыкал Жанвьер. – Я могу смотреть на твою шею часами. Такая длинная, такая изящная. – Томные интонации мужского голоса словно ласкали кожу.

Даже зная, что он почти-бессмертный, который забудет о ней в мгновение ока, после того, как получит желаемое, ей пришлось приложить все силы, чтобы побороть соблазн покориться обольщению.

– Может, тебе лучше вернуться к своему сладкому кусочку?

– Предпочитаю бутылку с консервированной кровью, – сделав шаг, он встал возле нее, глядя в небо, в котором исчез Назарах.

– Хотя в эти дни меня будет искушать куда более опасная еда.

Эшвини собралась было уйти, но решила, что не хочет оставаться наедине с призраками, когда можно урвать еще несколько минут благословенной тишины. Поэтому она осталась снаружи, стоя рядом с вампиром, который все еще мог заставить ее пересмотреть свое правило не спать с врагом.

***

«Дочь Рыбака» полностью оправдала ожидания: это оказалась таверна, где подавали пиво, крепкие спиртные напитки и простую еду. Ни причудливых закусок, ни стильного декора – лишь деревянная мебель и пышногрудые официантки.

– Девки, – произнес Жанвьер, когда Эшвини высказала вслух свои мысли. – В кабаке всегда работают девки.

Она наблюдала, как он неторопливо изучал выставленную на всеобщее обозрение пухлую плоть.

– Если бы мне нравились женщины, я бы выбрала рыженькую.

– Мммм… Слишком низкая. Предпочитаю высоких и стройных. – Его улыбка ясно дала ей понять, он думает о таких вещах, которые могли заставить менее искушенную женщину покраснеть. – Хотя для ménage à trois [3]3
  ménage à trois – фр. любовь втроем.


[Закрыть]она, пожалуй, подойдет.

– Тому мужчине, что осмелиться пригласить третьего участника в мою постель, лучше носить доспехи, – она многозначительно поигрывала с серебряной метательной звездочкой.

– Собственница? – заметил Жанвьер, понизив тон. – Я тоже.

Подняв голову, чтобы ответить колкостью, она вдруг замерла.

– Сюда идет Кэллан с маленькой латиноамериканкой.

Жанвьер под столом прижался ногой к ее бедру.

– Любовница?

– Нет. Она двигается так, словно умеет обращаться с тем пистолетом, что спрятан у неё под рубашкой.

Наблюдая, как эти двое обмениваются шутками с барменом, Эшвини откусила кусочек своего жареного картофеля.

– Пора тебе отрабатывать свой обед. Попробуй втереться к ним в доверие.

– В таком случае придется тебе притворяться моей пассией.

– Я не могу сделать вид, что абсолютно безобидна.

Тонкая полоска крови окрасила палец Жанвьера, когда он взял серебряную звездочку, которую она оставила на столе. Он даже не поморщился.

– Все знают, что я люблю играть с огнем.

Поднявшись, он положил звездочку в карман и неторопливо направился к барной стойке, его ленивая пружинистая походка приковала взгляды каждой женщины в зале… в том числе и телохранительницы Кэллана.

Но женщина немедленно напряглась, когда Жанвьер хлопнул Кэллана по плечу:

– Кэл, это ты?

Телохранительница не расслабилась, пока высокий блондин не повернулся и не сгреб Жанвьера в объятия.

– Черт, Каджун, ты еще жив?

– Какого дьявола меня все об этом спрашивают? – без особого тепла заметил Жанвьер, прежде чем с ослепительной улыбкой повернуться к телохранительнице. – Ты меня представишь?

Лидер поцелуя Фокса расхохотался и сказал своей вампирше:

– Перида, это Жанвьер. Не верь ни одному его слову.

Эшвини решила, что пора ей вступить в игру.

– Рад знакомству, дорогая, – Жанвьер взял руку женщины и поднес к своим губам.

Эшвини положила ладонь ему на плечо.

– Я бы не советовала.

–  Cher, – он сжал на секунду и тут же отпустил руку удивленной Периды. – Ты такая собственница.

Игра слов, понятная лишь им двоим.

Эшвини повернула голову и встретилась глазами с Кэлланом. Один взгляд, и она поняла, что он оценил ее одежду, движения, шрамы на руках и на шее. И ничуть не удивилась, когда он сказал:

– Охотница.

– Вампир, – она прижалась к Жанвьеру, позволив обнять себя за талию. Прикосновение жгло, заставляло жаждать большего. – Так мы идем?

Жанвьер идеально вжился в роль, одарив ее очаровательной улыбкой.

– Кэллан – мой старый друг, cherie, – быстрое объятие, умоляющий взгляд. – Думаю, мы можем еще чуть-чуть задержаться. Выпьем, Кэллан?

Фокс кивнул.

– Поразительно, ты встречаешься с женщиной, которая однажды может погнаться за тобой, словно за бешеным псом.

– Уже, – возразила Эшвини, понимая, что Кэллан легко это выяснит в течение часа. – Причем, трижды.

Кэллан поднял бровь, Перида попыталась скрыть свое изумление.

– А будет ли четвертый раз?

– Зависит от того, как сильно он меня разозлит, – высвободив руку, она протянула ее Периде. – Эшвини.

Та крепко стиснула ладонь в приветственном рукопожатии, хотя продолжала держаться настороженно.

– Мы не связываемся с охотниками.

– А я не сплю с вампирами.

В ответ на это Кэллан усмехнулся, так открыто и от всего сердца. Эшвини почти поверила в то, что он и правда славный парень, каким хотел казаться.

– Давайте пойдём присядем, – заказав вино, предложил он.

Вернувшись за столик, Эшвини предложила Периде жареной картошки, зная, что вампиры могут переваривать небольшое количество твердой пищи.

– Это вкусно.

Вампирша взяла один кусочек.

– Мммм, я почти жалею, что не смертная.

– Почти, – заметил Кэллан, глаза его не отрывались от шрама Эшвини.

Она подумала о том, что это такой довольно прозрачный намек на то, что в случае схватки он очень легко оправится от тех ран, что она успеет ему нанести, а вот она погибнет окончательно и бесповоротно.

Но это предупреждение было дано мимоходом, Кэллана в общем-то интересовал только Жанвьер.

– Все еще дружишь с Антуаном? – пригубив вина, поинтересовался он словно невзначай.

–  Oui, я дружу со всеми, – Жанвьер коснулся губами щеки Эшвини. – Не считая эту… как ее там зовут?

– Симона, – подсказала Эшвини, жуя картошку.

Перида проглотила приманку:

– Почему?

– Вы ее видели? – фыркнула Эшвини. – Она думает, что на ней свет клином сошелся.

Подозрение на лице Периды сменилось гримасой неприязни.

– Она сучка, особенно учитывая ее полную беспомощность. А она-то полагает, что у нее есть сила. Бред.

Эшвини подняла брови.

– Я слышала, ей триста лет. Вряд ли она такая уж жалкая.

– Возраст – понятие относительное, – покачала головой Перида. – Единственным поводом для ее самодовольной улыбки может служить лишь тот факт, что она держит Антуана на коротком поводке.

– Антуан любит жестких женщин, – отметил Жанвьер, в его голосе было веселье. – Кэл, помнишь тот случай, когда мы еще были при дворе?

– Та графиня с шестью мертвыми мужьями? – Кэллан покачал головой. – Да, а думаешь, что с годами приходит мудрость.

– Увы, как я слышал, mon amiвляпался в проблемы по самые уши.

Кэллан отставил бокал вина.

– Серьезно?

– Играешь, Кэл? – Жанвьер саркастически поднял бровь – Тебе же прекрасно известно о трудностях Антуана. Учитывая, что ты завел себе поцелуй.

– Ты знаешь слишком много для того, кто тут всего лишь проездом, – холодный тон, настороженный взгляд.

Жанвьер пожал плечами.

– Слежу за новостями – помогает выжить. И в этот визит постараюсь держаться подальше от Антуана – не хочу привлекать лишнего внимания Назараха.

Лидер поцелуя Фокса поднял бокал.

– Где вы остановились?

Эшвини ответила за них обоих:

– Нигде. Он обещал мне, что вечером мы уже уедем.

Жанвьер склонил к ней голову, прошептав достаточно громко, чтобы остальные могли расслышать:

– Сладкая, одна ночь? Ты не пожалеешь.

Эшвини нахмурилась, давая ему возможность поуговаривать ее, прежде чем с явной неохотой кивнуть:

– Одна ночь.

– Ну так что, – поинтересовался Жанвьер, снова поворачиваясь к Кэллану. – Мы можем рассчитывать на гостеприимство старого друга?

– Мы никогда не были друзьями, – ответил на это Кэллан. – Но… могли быть.

***

В особняке Кэллана на окраине Атланты Эшвини мягко, но настойчиво отослали в спальню, в то время как лидер поцелуя пригласил Жанвьера «на сигару».

Зная, что она под наблюдением, Эшвини заперлась в ванной, убедилась в отсутствии жучков, а потом проверила, сможет пролезть в вентиляционное отверстие. « Будет тесновато, – подумала она, – но должно получиться».

Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня.

Сбросив верхнюю одежду, она включила душ, чтобы заглушить свои действия и, сняв решетку, протиснулась в вентиляционную шахту. Там едва хватало места, чтобы повернуться. Хорошо, что ее бедра были такими узкими, что даже не заслуживали упоминания.

Поставив ментальный блок, она принялась ползти, продираясь сквозь пыль и маленькие твердые предмети, стараясь не слишком задумываться над тем, что бы это могло быть. Слава Богу, она сделала все необходимые прививки. Первая комната, которую она миновала, оказалась пустой, из второй доносилось бормотание мужчины и женщины, искавших, чем бы перекусить. Третью она было пропустила, потому что там стояла полная тишина, но что-то заставило ее вернуться и бросить еще один взгляд сквозь решетку.

Женщина, сидевшая возле трюмо, была самим совершенством. Волосы по цвету могли поспорить с настоящим золотом, глаза были пронзительно синими, губы – пухлыми, а кожа настолько гладкой и безупречной, что казалась полупрозрачной на фоне белого, доходившего до середины бедра, атласного пеньюара. И она была вампиром всего год.

Как же Моник Бомон будет выглядеть, прожив сотню лет?

Эшвини поджала губы. Учитывая, что большинству вампиров требовалось не одно десятилетие, чтобы достичь такого физического совершенства, Моник могла посрамить самих ангелов. Но сейчас, когда она откинула волосы, на полных алых губах играла вполне человеческая улыбка. И ничто в ней не намекало на то, что она пленница.

Похоже, Назарах оказался прав, говоря, что Кэллан будет обращаться с ней как с гостьей, пока Антуан в игре. И тут, словно по волшебству, распахнулась дверь, и на пороге возник сам похититель во плоти, его грубоватая мужественность так не вписывалась в этот явно женский будуар, выдержанный в небесно-голубых и кремовых тонах.

– Кэлли, – с укоризной промурлыкала Моник. – Я скоро умру с тоски в этих четырех стенах.

Заперев за собой дверь, Кэллан откинулся на нее, скрестив на груди руки, а Моник повернулась на стуле, намеренно обнажив стройное гладкое бедро. Жест был сексуальным, но Эшвини заинтересовал блеск в ее глазах. Хищный, и возбужденный.

Чувствуя себя вуайеристом, Эшвини продолжала наблюдать, как Моник скользила рукой по бедру.

– Ну так что, отец согласился заплатить выкуп?

Глаза Кэллана были прикованы к пальцам Моник, чувственно касающихся кожи.

– Я не требовал выкуп.

Моник надула губы, опасное сочетание обманчивой невинности и темного голода.

– Ты собираешься меня убить, Кэлли?