Текст книги "Хандра Сузумии Харухи"

Автор книги: Нагару Танигава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Нагару Тонигава

Хандра Сузумии Харухи

(перевод Михаила Савеличева)

ПРОЛОГ

Когда я перестал верить в Деда Мороза? По правде говоря, столь глупые вопросы редко приходят мне в голову. Однако если бы мне его задали, то я бы честно ответил: никогда в жизни не верил в подобную чепуху. Я с самого детства знал, что являющийся под Новый год Дед Мороз всего лишь ряженный обманщик, и этим совершенно не отличался от своих одноклассников, наблюдая за потугами классного руководителя изображать из себя путешествующего на оленях белобородого друга всех детишек,. И хотя мне не довелось увидеть как моя мама целует Деда Мороза, я достаточно соображал, чтобы с большим подозрением относиться к старикану, который находит себе работенку аккурат под самый Новый год.

Странно, но мне потребовалось гораздо больше времени, чтобы понять – пришельцы, привидения, чудовища и экстрасенсы, которыми кишмя кишат мультики, где хорошие парни сражаются со зловещими организациями, на самом деле из той же породы Дедов Морозов. Нет, не так, точнее сказать – я это понял разумом, но не сердцем. В глубине души мне все еще очень хотелось, чтобы откуда ни возьмись вдруг появились пришельцы, привидения, чудовища и экстрасенсы. Как была скучна моя жизнь, ведь по сравнению с восхитительным миром мультфильмов она выглядела тоской зеленой; как я желал очутиться именно в такой красочной вселенной!

Мне очень хотелось спасти какую-нибудь девочку, похищенную инопланетянами и заточенную в похожей на бутылку крепости. Я грезил о том, чтобы в один прекрасный момент превратиться в смельчака с дерзким прищуром, который с лазерным пистолетом наперевес мочит налево и направо пришельцев из будущего, разрушая их зловещие планы переделать нашу историю. Я хотел бы обладать силой одним единственным заклятьем уничтожать демонов и чудовищ, в одиночку расправляться с полчищами мутантов и парапсихов из дьявольских организаций, побеждать в телепатических схватках!

Подожди, успокойся. Напади на меня и в самом деле инопланетяне или подобная им мерзость, как бы я с ними сражался? Во мне нет ни капли необычайной силы!

Ладно, а если зайти по-другому: однажды в мой класс приходит загадочный новичок. Он – инопланетянин или пришелец из будущего и, к тому же, телепат. И когда он начнет кулаками вершить добро на Земле, то все, что мне нужно, – при удобном случае подставить ему свое дружеское плечо. Пусть он сражается, а я буду на подхвате. Ух, ну и здорово же придумано!

А если и это не сработает, то можно ведь и так: в одно прекрасное утро во мне просыпается таинственная сила, ну, вроде телепатии или телекинеза. Тут обнаруживается, что мир просто кишит такими же, как я, и вот некая тайная организация людей-парапсихов принимает меня в свои ряды. Я становлюсь ее членом и защищаю мир от злобных мутантов.

Увы, но реальная жизнь чересчур далека от подобных мечтаний... Ни один таинственный новичок не появился в моем классе. Я никогда не видел НЛО. Стоило мне набрести на место, которое пользовалось дурной славой, как в нем уже не происходило ничего необычного. Я два часа пялился на ручку, но так и не смог сдвинуть ее ни на миллиметр, а пристальное созерцание затылка одноклассника не помогло мне прояснить его мысли. Миром управляли скучные законы физики, и осознание этого ввергло меня в глубокую тоску. Я бросил охотиться за НЛО и смотреть телепередачи о всякой паранормальной ерунде, окончательно убедившись – ничему такому в мире нет места. Подобные штуки окончательно перестали интересовать меня, оставив лишь легкую ностальгию.

После восьмого класса я окончательно превратился в приземленного человека, навсегда оставив в детстве мир фантазий и выдумки. Ничего интересного не случилось и на пороге третьего тысячелетия, хотя в глубине души теплилась надежда на что-нибудь этакое. Но человечество даже не вернулось на Луну, не говоря уже о полетах на другие планеты. Теперь можно не сомневаться, что я умру задолго до того, как в любой кассе будут продаваться билеты до Альфы Центавра и обратно.

Вот с такого рода мыслями, которые обычно лезут в голову пока идешь от дома до школы и от школы до дома, я стал заурядным и беспечным десятиклассником. Жизнь так бы и проходила мимо, если б в один прекрасный день я не встретил Сузумию Харухи.

ГЛАВА 1

Так вот, я перешел в десятый класс новой школы недалеко от моего дома. Находилась она на вершине высокого холма, и с самого начала мне это ужасно не понравилось. Если раньше я тешил себя надеждой добираться до школы как и подобает старшекласснику – степенно и вразвалочку, то теперь, глядя на бесконечный подъем, нетрудно было представить как даже в самое бодрящее весеннее утро я одолеваю его с языком на плече. Изнуряла уже одна мысль о том, что на ближайшие три года мне предстоит почти ежедневно повторять столь изматывающий моцион. Как результат – в первый же день я проспал. Из-за чего пришлось бежать почти вприпрыжку, и, возможно, поэтому я так обессилил. Никто не спорит – встань минут на десять пораньше и нет проблем, но каждый знает – самый сладкий сон перед подъемом. Ни за что не хотелось терять столь драгоценные десять минут, отчего подозрения переросли в уверенность – в ближайшие три года я просто обречен на утренние пробежки до школы. Ну что за непруха.

Вот почему за все время бессмысленной церемонии знакомства с моего лица не сходило тоскливое выражение. Что касается других, то на их физиономиях застыло “предвкушение нового путешествия”; ну, знаете эту гримасу “воодушевления с легким налетом неуверенности”, какую носит на лице почти каждый при переходе в выпускные классы новой школы. Сам же я ничего такого не испытывал, ведь вокруг кишели мои старые одноклассники. И даже больше – вместе со мной в классе будут учиться несколько приятелей по прошлой школе. Так что я, в отличие от большинства, не ощущал ни особого беспокойства, ни особой радости.

Школьная форма парней здесь напоминала спортивные костюмы, а девушки носили платья с гюйсами, как у моряков. Да, нарочно не придумаешь. Возможно, гнусавый директор школы, что толкал нам речь со сцены в актовом зале, тайком западал на девочек в морских платьицах. За размышлениями о подобной ерунде дурацкая церемония закончилась. И я вместе со своими не-такими-уж-и-новыми-одноклассниками перешел в школьный кабинет 1-5.

Наш классный руководитель – учитель Окабе, на чьем лице сияла улыбка из разряда тех, что часами тренируют у зеркала, встал перед нами и произнес речь. Во-первых, он заявил, что является учителем физкультуры, а заодно – тренером по гандболу. Потом принялся рассказывать, как еще в университете играл за команду гандболистов и даже становился чемпионом, и что наша школа отчаянно нуждается в гандболистах, и тот, кто решит заняться гандболом, тот будет немедленно записан в основной состав школьной гандбольной команды. Он вошел в раж, заявив будто в мире вообще нет ничего более интересного, чем гандбол. Я уже почти потерял надежду дождаться конца его гандбольным дифирамбам, но тут учитель Окабе внезапно заявил:

– Ну, а теперь пусть каждый встанет и представится своим новым одноклассникам.

Ничего удивительного – обычный ритуал для всех новичков.

Один за одним ребята, начиная с левого ряда парт, начали вставать и представляться. Они называли свое имя, школу, из которой перешли сюда, и всякую прочую никому не интересную ерунду – чем занимаются в свободное время или чем предпочитают набивать собственные желудки. Одни отделывались неразборчивым бормотанием под нос, другие старались соригинальничать, некоторые даже попытались рассказать несколько бородатых шуток, чтобы слегка разрядить обстановку. Приближалась моя очередь, и я начал ощущать растущее беспокойство. Каждый на моем месте почувствовал бы тоже самое, да?

После того, как мое тщательно выверенное, лаконичное представление, в котором удалось не слишком часто спотыкаться на каждом слове, осталось позади, я с облегчением сел, точно получил в мягкое место свою порцию болезненной, но общеобязательной прививки. Пришла очередь моей соседке сзади – этот момент я, наверное, не забуду до самой смерти, – заявить то, о чем еще долго будут судачить по всей школе:

– Меня зовут Сузумия Харухи. Я закончила Южную среднюю школу.

До этого момента ее слова ничем не отличалось от нормальных, так что я даже не повернулся, чтобы получше разглядеть соседку. Я смотрел перед собой и слушал ее звонкий голос:

– Обычные люди меня не интересуют. Если здесь есть пришельцы, путешественники во времени, жители параллельных миров или экстрасенсы, поднимите руки! Все.

Услышать такое и не обернуться – невозможно.

Ее симпатичное лицо обрамляли прямые черные волосы. Она с дерзостью и отвагой встретила взгляды одноклассников. Глаза под бровями вразлет сияли непреклонной решимостью. Губы поджаты. Вот мое первое впечатление от Харухи.

Я даже помню ослепительную белизну ее шеи – все таки Харухи была не просто симпатичной, а красивой.

Харухи вызывающим взглядом медленно обвела класс, остановилась на мне (я сидел разинув рот) и села на свое место, так ни разу не улыбнувшись.

Может, она просто прикидывалась?

Думаю, каждый в классе подумал о том же самом, а еще о том, как на такое заявление нужно реагировать. “И в каком месте начинать смеяться?” Никто ничего не понял.

Но, судя по дальнейшим событиям, Харухи отнюдь не выпендривалась и не шутила, с ее лица почти никогда не сходило мрачное выражение.

Она всегда серьезна.

Сколько я ее знаю.

Если существуют феи гробового молчания, то они порхали по классу секунд тридцать, пока учитель, выйдя, наконец, из ступора, не догадался вызвать следующего ученика, и атмосфера слегка разрядилась.

Так мы встретились.

Подобное не забывается. Мне бы очень хотелось верить, что все это – не боле, чем игра случая.

После того, как в первый же день она привлекла к своей персоне всеобщее внимания, некоторое время поведение Харухи ничем не отличалось от поведения заурядной старшеклассницы.

Но то оказалось затишьем перед бурей! Теперь-то я понимаю.

Надо сказать, что в нашей новой школе учились ребята из всех четырех средних школ города. В том числе и из той, откуда перешла Харухи. Поэтому в моем классе обязательно должен был оказаться тот, кто раньше с ней учился и понимал, что означает ее молчание после столь эффектного представления. На несчастье, я вовремя не свел знакомства со сведующими людьми, которые бы просветили меня – чем чревата ситуация. В результате столь досадной неосведомленности несколько дней спустя я сделал то, чего никогда себе не прощу – попытался завести с Харухи разговор, причем на глазах у всего класса.

Цепь домино моих несчастий начала падать, и роковую костяшку толкнула моя собственная рука!

Понимаете, пока Харухи сидит на своем месте с закрытым ртом, она выглядит совсем как нормальная симпатичная девчонка, поэтому я решил немного подбить клинья, для чего и плюхнулся прямо перед ее носом, стараясь привлечь внимание. Ну что за наивность! Кто-нибудь, умоляю, огрейте меня чем-нибудь тяжелым и приведите в чувства.

Конечно же, я начал разговор с ее приснопамятного заявления.

– Привет, – я небрежно повернулся к ней, изобразив на лице самую располагающую улыбку. – То, что ты говорила при знакомстве с классом, это серьезно?

Сузумия Харухи сидела неподвижно, скрестив на груди руки и сжав губы, затем посмотрела мне прямо в глаза:

– Что я говорила?

– Ну, про пришельцев.

– Ты пришелец? – спросила она на полном серьезе.

– Н-нет.

– Если нет, то чего тебе нужно?

– Да так, ничего.

– Тогда не приставай. Жалко время на придурков, – она одарила ледяным взглядом, и прежде чем сообразить, что происходит, я обнаружил себя бормочущим “и-и-и-извини”. Затем Сузумия Харухи пренебрежительно перевела свой взгляд на школьную доску и принялась хмуро ее разглядывать.

Мне бы тут же отсесть от нее на пару рядов, но я все не мог придумать – что бы такого же вежливого высказать ей в ответ. К счастью, в кабинет вошел классный руководитель, это меня и спасло.

Я уныло отвернулся от Харухи и обнаружил, как несколько одноклассников с большим интересом меня разглядывают. Настроения мне не прибавилось. Я посмотрел на них и внезапно сообразил – на их лицах написано одно и тоже еле уловимое выражение. Некоторые даже с сочувствием кивали.

Как я уже сказал, подобное внимание поначалу вывело меня из себя, но потом до меня дошло: все они – одноклассники Харухи по предыдущей школе.

Так как первая попытка завести знакомство с Харухой закончилась полным провалом, я решил для собственного же блага держаться от нее подальше. Но крепился не долго – неделю.

Учитывая, что в классе кроме нас с Харухой имелось еще полно народа, то среди них постоянно находились те, кто желал бы поближе сойтись с моей вечно хмурящей брови и сердито поджимающей губы соседкой.

В основном это оказывались взбалмошные девчонки, которым по доброте душевной на месте не сиделось, когда они видели одноклассницу, коротающую в одиночестве время. Намерения их были благими, но прежде им следовало бы получше изучить объект приложения своих усилий!

– Привет! Ты смотрела вчера по телику сериал? В 9 часов?

– Нет.

– Э, а почему?

– Не знаю.

– Посмотри обязательно. Даже если начнешь смотреть с середины, ты все поймешь. Давай я расскажу, что там было в предыдущих сериях.

– Отвали!

И так со всеми.

Для нее было бы лучше с непроницаемостью опытного игрока в карты на все расспросы отвечать “нет”. Но Харуха не считала нужным скрывать свое раздражение ни голосом, ни лицом. В результате ее жертвы начинали думать, что они ляпнули какую-то несусветную чушь. В конце концов, ей или ему не оставалось ничего, кроме как промямлить: “Я понимаю... Мне только хотелось...” и отползти в сторонку, спрашивая себя: “Что же я такого сморозил/сморозила”.

Не расстраивайтесь! Вы ничего не сморозили! Проблема не с вами, а с мозгами Сузумии Харухи.

Меня не особенно напрягает поглощение школьного обеда в одиночку, но я не хотел приобрести репутацию еще одного дичка в классе, ведь остальных хлебом не корми, дай поболтать друг с дружкой за совместной трапезой. И хотя мнение остальных меня не особенно заботило, я приспособился обедать со своим одноклассником еще по предыдущей школе Куникида и соседом по парте – Танигучи, который раньше учился в той же школе, что и Харухи.

Именно ей мы и принялись перемывать косточки.

– Ты пытался заговорить с Харухой? – вполне невинно начал Танигучи.

Я кивнул.

– И она в ответ ляпнула такое, что ты сразу сел в лужу?

– Точно!

Танигучи откусил кусочек вареного яйца, переживал и сказал:

– Положи она на тебя глаз, ты бы не получил от ворот поворот. Так что мой совет – брось клеиться к ней. И вообще, знай – она чокнутая. Поверь мне, я с ней три года в одном классе проучился, – это оказалось началом его воспоминаний. – И она всегда вытворяла такое, что у всех башню сносило. Я думал, она перебесилась, но ты ведь слышал ее заяву во время знакомства?

– Имеешь в виду пришельцев?

Тут встрял Куникида, тщательно выковыривая косточки из куска жареной рыбы:

– Ну, да. Она и в той школе всегда чудила и кудесила. Например, однажды в школе произошел случай вандализма.

– Это как?

– Ну, знаешь такие штуки для распыления краски, ими еще линии рисуют на спортплощадках, да? Как уж они называются... Ну, так вот, однажды ночью некто пробрался в школу и такой вот штукой нарисовал огроменный знак прямо посреди спортплощадки.

Танигучи ухмыльнулся – возможно он тоже вспомнил этот случай.

– Очуметь можно. Я тогда рано притащился в школу и сразу же усек какие-то здоровенные круги и треугольники. Я не понял, что к чему, поэтому забрался на четвертый этаж посмотреть на них сверху. И все равно не помогло – так и не допер, что это за знак.

– О, точно, я тоже видел. По-моему, об этом даже в газете писали? В ней еще была фотография знака с вертолета! Ни дать, ни взять – точняк рисунки в пустыне Наска, – сказал Куникида.

Сам я об этом ничего, кажется, раньше не слышал.

– Я видел статью, точно видел. Там еще заголовок был типа: “Загадочный случай ночного вандализма в средней школе”, да? Ну, угадай с трех раз, кто учудил такое?

– Только не говори, что это она.

– Да она сама призналась. Все точно, без поклепа. Ее сразу к директору в кабинет вытащили. Собрались учителя и всё допытывались – зачем она такое натворила.

– Ну и зачем?

– Без понятия, – пробормотал Танигучи с набитым рисом ртом. – Я слышал, она наотрез отказалась объясняться. Да это и неудивительно, ведь когда она начинает пялится своими глазищами, тут вообще забудешь как тебя звать. Некоторые говорили, что ей хотелось НЛО привлечь, другие болтали, это, мол, волшебные знаки для всякой нечисти, или вообще – для открытия прохода в другие миры и все такое. Поначалу много об этом трепались, но так как Харухи не раскололась, то мы ничего толком не узнали. Такая вот загадка.

Тут перед моими глазами ясно встала картина как посреди ночи Харухи со своим фирменным “не-мели-чепухи” выражением лица старательно выводит полосы на спортплощадке. Без всякого сомнения, она еще загодя тщательно подготовила инструменты для рисования, известь, припрятав их в подсобке; возможно она даже разорилась на фонарик! И вот в глубокой тьме, где только слабый желтый свет фонаря освещает сосредоточенное и в чем-то даже трагическое лицо Сузумии Харухи... Ну ладно, что-то я развоображался.

Говоря по правде, это очень похоже на Харухи – вытворять подобные вещи, чтобы призвать НЛО, чудовищ или открыть межпространственный портал. Мне подумалось, что она, наверное, всю ночь вкалывала на том поле, но так ничего и не появилась, и в конце концов, ей пришлось вернуться домой, не солоно хлебавши.

– Но это не все, что она учудила! – Танигучи продолжил подъедать свой обед. – Один раз я пришел в школу с утра и обнаружил – все парты вытащены в коридор, а весь потолок в классе разрисован звездочками. В другой раз она носилась вокруг школы, развешивая повсюду бумажки с заклятьями... ну, типа вроде как вешая кресты против вампиров или вгоняя им осиновый кол в сердце. Короче, от таких двинутых лучше держаться подальше.

Конечно, пока ей мыли косточки, Сузумии Харухи в классе не было, иначе мы вряд ли бы затеяли такой разговор. Но даже если бы она и услышала наши сплетни, ей было бы наплевать. Обычно Сузумия Харухи исчезала из класса на большой перемене и появлялась только когда звонил звонок. Обед из дома она никогда не приносила, и я был уверен, что она в это время бегает перекусить в школьный буфет. Хотя, если подумать, не сидит же она там целый час? Более того, Харухи исчезала из класса сразу же после уроков. Где же она шлялась?

– Но, несмотря на все свои закидоны, среди парней она очень популярна, сказал Танигучи и пояснил:

– Она симпатичная, стройная, умная. И хотя у нее в голове тараканы, но когда она держит язык за зубами, то вполне сойдет за нормальную.

– Слушай, откуда ты все это знаешь? – спросил Куникида, продолжая поглощать свои припасы, которые раза в два превышали запасы Танигучи.

– Одно время она меняла парней по несколько раз на дню. Как я слышал краем уха, рекорд длительности ее отношений с парнем составлял неделю, самый же короткий окончился через пять минут после признания. Более того, всем отвергнутым Сузумия говорила одно и тоже: “У меня нет времени общаться с обычными людьми”.

Судя по всему, Танигучи и сам имел столь же печальный опыт. Заметив мой пристальный взгляд, он слегка разволновался:

– Все это я слышал от других! Честно! Самое удивительное, она вовсе не отметала с порога любовные признания. Но за три года все всё насчет нее поняли, так что уже никто не хотел к ней подкатывать с предложениями дружбы. Бьюсь об заклад – та же бодяга будет и здесь. Так что я тебя предупреждаю – не вздумай. Поверь тому, кто три года сидел с ней в одном классе.

Говори что хочешь, но с этой стороны она меня совсем не интересует.

Танигучи сложил опустошенную коробку из-под обеда обратно в портфель и со смешком заявил:

– Если бы мне приспичило выбирать, то я бы выбрал вон ту, Асакуру Руоку, – Танигучи выпятил подбородок в сторону стайки девчонок через несколько парт от нас.

В центре этих болтушек и расположилась Асакура Руоко, сияя улыбкой.

– По моей личной классификации, она без всякого сомнения входит в Первую Тройку Самых Симпотяшек среди девчонок всех параллельных классов.

– Ты уже проверил всех девчонок во всех параллельных классах?

– Я сгруппировал девочек в четыре группы от А до Г, но, поверь мне, только девочки первой группы достойны запоминания их имен. Раз уж мы вышли на финишную прямую к взрослой жизни, то я собираюсь провести это времечко с максимальным удовольствием.

– То есть Асакура Руоко – это высшая категория? – уточнил Куникида.

– Она – высшая группа высшей категории и еще чуть лучше! Да ты сам посмотри на ее лицо – у нее на лбу экстра класс написан.

Несмотря на столь циничные комментарии Танигучи, Асакура Руоко и впрямь относилась к совсем иному типу красивых девчонок, нежели Сузумия Харухи.

Во-первых, она была просто красавица, к тому же улыбка никогда не сходила с ее лица. Во-вторых, ее характер смело можно назвать ангельским. За все время после первого знакомства никто не осмеливался больше одного раза заговорить с Сузумией Харухи, и единственным исключением оказалась Асакура Руоко. Несмотря на грубость Сузумии, Асакура не оставляла попыток завязать с ней разговор. С такой энергичностью у нее не нашлось конкурентов на должность старосты. В-третьих, судя по тому, что она единственная, кто на уроках без запинки отвечал даже на особо заковыристые вопросы учителя, легко догадаться насколько она умна. Ее ответы всегда были точны, и в глазах учителя Асакура заслуженно воплощала образец идеального старшеклассника. И, наконец, Асакура завоевала бешеную популярность среди одноклассниц. Не прошло и недели с начала занятий, а она уже стала центром всеобщего притяжения. Можно подумать, что она и впрямь спустилась с небес или уже родилась с умением привлекать к себе людей.

По сравнению с вечно хмурой и повернутой на всякой научно-фантастической дребедени Сузумией Харухи выбор был очевиден. Однако даже в этом случае две кандидатки находились на столь недосягаемой вершине, что у нашего героя Танигучи не имелось никаких шансов проползти хотя бы половину пути.

Апрель еще не кончился, и все это время Сузумия особо не высовывалась. Для меня наступил период полной расслабухи. Как позже оказалось, мне всего лишь дали краткосрочный отпуск, прежде чем Харухи пустилась во все тяжкие.

Но даже в эти дни я отметил в Харухи некие странности.

Что имеется в виду?

Первое. Каждый день она меняла прическу. Более того, по моим наблюдениям, в этом имелась своя закономерность. В понедельник Харухи приходила в школу с распущенными волосами без всяких следов попыток их как-то прибрать. На следующий день она уже красовалась с волосами, собранными в хвостик. Справедливости ради скажу, что хвостик ей чертовски шел. Еще через день она собирала волосы в два хвостика, затем – в три, так что к пятнице на ее голове торчали четыре хвостика, стянутые резинками. Весьма загадочное поведение!

Понедельник – нет хвостов, вторник – 1 хвостик, среда – 2 хвостика...

Таким образом, с каждым днем недели число хвостиков на ее голове увеличивалось, а в понедельник все начиналось опять. Я не мог сообразить зачем она это делает. Если мои наблюдения верны, то в воскресенье она должна щеголять с шестью хвостиками на голове... Мне вдруг здорово захотелось взглянуть на ее воскресный перманент.

Второе. Уроки физкультуры – отдельно для парней и отдельно для девочек – у нас проходили вместе с параллельным классом из комнаты 1-6. Когда мы переодевались, то все девчонки собирались в комнате 1-5, а парни шли в комнату 1-6, то есть в после звонка на перемену нам нужно было тащиться из своего класса в соседний, чтобы сменить школьную форму на спортивную.

К сожалению, Харухи было глубоко наплевать на парней, поэтому она начинала снимать блузку и юбку еще до того как все парни покидали кабинет. Это выглядело так, как если бы особи мужского пола являлись для нее даже не фауной, а мелкотравчатой флорой, вроде тыквы или картошки. И ухом не ведя, она скидывала блузку на парту и начинала натягивать футболку.

В тот же момент Асакура Руоко принималась выталкивать замерших с выпученными глазами парней, в том числе и меня, из класса.

Как поговаривали, девчонки во главе с Асакурой Руокой безуспешно пытались отговорить Харуху устраивать доморощенный стриптиз. Каждый урок физкультуры Харуха упрямо продолжала плевать на все приличия, без смущения раздеваясь до белья. Асакуре Руоке ничего не оставалась, как попросить парней выметаться из класса с первым же звонком.

Вообще-то, фигура у Харухи оказалась потрясающая... эх, да что об этом сейчас толковать.

Третье. Как только кончались уроки, Харуха исчезала точно солдат в самоволку. Стоило раздаться звонку, как она хватала портфель и вылетала из класса. Исходя из своего нелестного мнения о ней, мне поначалу казалось, что она торопится домой, у меня и в мыслях не было представить ее мчащейся на занятия в каком-нибудь школьном клубе. Но сегодня ее могли видеть кидающей мячи в баскетбольной секции, завтра она уже строчила наволочки в кружке кройки и шитья. Еще через день она размахивала клюшкой в хоккейном клубе. Не сомневаюсь, что до кучи она вступила и в бейсбольную команду. Короче говоря, она записалась во все спортивные секции, какие только нашлись в школе. При этом каждая секция жаждала видеть Харуху исключительно в своих рядах. Но вредная девчонка, конечно же, их всех обломала. Она заявила:

– Это же тоска смертная заниматься одним и тем же каждый день, – Харухи так и не стала постоянным членом ни одной секции, ни одного кружка.

Чего же эта девчонка добивалась?

Уже от одних закидонов с секциями и клубами слухи о “прибабахнутой десятикласснице” быстро распространились по всей школе. Через месяц не осталось ни одного человека, который бы не знал кто такая Сузумия Харухи. К маю ты мог еще не знать своего классного руководителя, но имя Сузумии Харухи являлось для тебя все равно что родным.

Пока продолжались подобные заморочки, причиной которых неизменно оказывалась Харухи, незаметно наступил последний месяц весны.

Хотя лично я считаю, что вера в судьбу ничем не хуже ловли сачком Лох-Несского чудовище, но если она все-таки существует и устраивает нашу жизнь на свой лад, то определенно – колесо моей судьбины начало набирать обороты. Или в каких-то глухих горах старикан, ведающий роком, решил вплотную заняться переписыванием моего удела.

После майских праздников я плелся в школу, не слишком уверенный в том, какой день на дворе. Майская жара выжимала из меня потоки пота, а крутому холму не было конца. Что же такое с планетой творится? У нее приступ желтой лихорадки или чего похуже?

– Эй, Кён.

Кто-то сзади похлопал меня по плечу. Так и есть – Танигучи собственной персоной.

Пиджак он нес на плече, галстук его походил на гармошку и сбился на бок.

– Где был на майских?

– Возил младшую сестренку к бабушке за город.

– Ну ты даешь!

– Да ладно, сам-то чем занимался?

– Всю дорогу вкалывал.

– Что-то на тебя не похоже.

– Кён, ты же взрослый мужик – и до каких пор собираешься возить сестренку к бабушке с дедушкой? Пора бы выглядеть хотя бы десятиклассником.

Кстати, Кён – это я. А всё заслуга тетушки. Несколько лет тому назад, увидев меня в первый раз после пеленок, она вдруг заявила:

– Бог мой, Кён уже совсем большой!

Сестренке прозвище до ужаса понравилось, и она тут же его подхватила. Ну, с тех пор и повелось – даже у моих друзей, прослышавших как эта малявка зовет меня Кён. С того дня имечко “Кён” намертво ко мне прилипло. Елки-палки, уж лучше эта шкодница так и продолжала бы звать меня “братиком”!

– У нас семейная традиция всем родственникам собираться на майские праздники, – ответил я, продолжая улиткой ползти вверх по холму.

От стекающих по телу градин пота мне поплохело.

Танигучи, как обычно весьма довольный собой, принялся выпендриваться, мол, на его работе вокруг так и вьются хорошенькие девчонки, и что он решил просадить свои кровные сбережения на свиданки и все такое прочее. Откровенно говоря, нет ничего скучнее чужих мечтаний, все равно что выслушивать восторги по поводу ума и грации какого-нибудь слюнявого бульдожки.

Пока я таким образом был принужден вникать в подробности расписания свиданок Танигучи (естественно, ему и в голову не приходило что кто-то из девчонок может дать ему от ворот поворот), мы, наконец-то, доползли до школьных ворот.

Когда я вошел в класс, Сузумия Харухи уже сидела на своем месте позади моей парты и смотрела в окно. Нынче ее голову украшала прическа из двух тугих узлов, и я легко догадался, что сегодня среда. Усевшись и внезапно подчиняясь какому-то порыву, причину которого мне трудно объяснить, единственное, что приходит в голову, так это временное помутнение рассудка – я вдруг обнаружил себя вновь подбивающим клинья под Сузумию Харухи.

– Ты что ли из-за пришельцев каждый день прическу меняешь?

Точно робот Сузумия Харухи медленно повернула лицо и уставилась на меня своим убийственно серьезным взглядом. Честно, я слегка трухнул.

– И когда заметил? – Таким ледяным тоном обычно разговаривают с валуном на обочине дороги.

Я помедлил, вспоминая когда же это случилось.

– Ну, недавно.

– Вот как? – С раздраженным видом Харухи подперла подбородок ладонью.

– По крайней мере, мне так показалось, ведь ты каждый день выглядишь по-разному.

Это впервые, когда нам удалось завязать разговор!

– Что касается цветов, то понедельник это желтый, вторник – красный, среда – голубой, четверг – зеленый, пятница – золотой, суббота – коричневый, а воскресенье – белый.

Я вроде как сообразил, что она хотела сказать:

– То есть, если каждому цвету сопоставить число, то понедельник будет соответствовать нулю, а воскресенье – шестерке, так?

– Правильно.

– Но почему бы понедельнику не быть единицей?

– Твое мнение кого-то интересует?

– Э-э-э, действительно.

Этот ответ ее, кажется, не удовлетворил, и она сердито на меня посмотрела. Ничего не оставалось как сесть, ежась от ее взгляда, и терпеливо ждать звонка.

– Я тебя раньше не встречала? Давным-давно?

– Вряд ли.

Тут в кабинет влетел учитель Окабе, и наш разговор прервался.

Хотя первая беседа с Харухой вряд ли заслуживала чести войти в том избранных воспоминаний, она вполне могла стать тем переломным моментом, которого я с таким нетерпением ожидал.

Пока единственным удобным моментом для нашей болтовни оставалось время перед самым началом уроков, так как со звонком на перемену Харуха обычно исчезала из класса. Но поскольку я сидел прямо у нее под носом, то мои шансы перекинуться с ней словечком оценивались гораздо выше, чем у остальных в классе.