Текст книги "Размах крыльев (СИ)"
Автор книги: Надежда Волгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 10
В комнате меня ожидал такой сюрприз, что в первый момент я лишилась дара речи. Федор суетился возле моего мольберта, прислоненного к стене, не зная с какой стороны к нему подойти. При этом он негромко чертыхался, дотрагивался до нехитрой установки и сразу же отдергивал руку, словно та была отлита из чистого золота. В другой руке он держал подрамник с натянутым на него холстом.
– Какой идиот придумал эту треногу! Как она ставится-то?.. – бормотал он, не замечая моего появления.
Рядом в углу были сложены все мои причиндалы для живописи – кисти, краски, грунтовка, чистые холсты и пустые подрамники… Неужели он сделал это ради меня? И даже не сам, а кого-то просил. Я же помню, как он говорил, что путь туда ему закрыт.
– Федя, ты самый лучший!
Черт дернулся и обернулся.
– Ну наконец-то! – подскочил он ко мне и вручил полотно. – Дальше сама справишься…
Что происходит, и почему Федор не смотрит мне в глаза? Суетится как-то странно, пятится бочком к двери.
– Федор, стой!
Нехорошие предчувствия шевельнулись в душе. Подкрался страх, мгновенно лишая спокойствия и прогоняя радость от сюрприза.
– Рассказывай, – велела я, беря Федора за руку и подводя к креслу. Лучше я узнаю сейчас правду, чем буду придумывать всякие ужасы и тихо сходить с ума от неведения.
Федор елозил в кресле, словно его поджаривали на медленном огне. Он по-прежнему избегал моего взгляда, упорно разглядывал мольберт, как сложнейшее инженерное изобретение. Первый раз видела его в таком состоянии, и таким он мне совершенно не нравился.
– Федор, посмотри на меня, пожалуйста, – тихо попросила я, чувствуя, что агрессия не уместна.
В его карих глазах плескалась жалость, и направлена она была на меня.
– Что случилось? Плохие новости?
Я боялась услышать самое страшное, что в беде мои родители. Страшилась задать вопрос, живы ли они, чувствуя, как начинаю дрожать вся изнутри.
– Твой отец тяжело болен. Он в больнице, – поник головой Федор. – Вельзевул сказал, с ним случился инсульт.
У папы инсульт? У моего сильного и здорового папы случилось кровоизлияние? Мысль не укладывалась в голове. Но Федор не шутил, это я отчетливо понимала. Да и кто так шутит?
Что же делать? Как мне быть в ситуации, когда уместнее всего находиться рядом с родителями, поддерживать маму в нашей общей беде… Ведь это из-за меня заболел папа! Не окажись я тут, ничего бы не случилось.
– Мне нужно к ним. Срочно!
Я ждала, что Федор согласится со мной, сразу же придумает, как можно это дело провернуть, но он лишь грустно произнес:
– Это невозможно, Алина-малина. Туда тебе путь закрыт.
– Но почему?! – закричала я и вскочила с кресла. Истерика приближалась семимильными шагами. Из глаз моих уже лились слезы, и всхлипывания мешали нормально говорить. – Почему так случилось, что я перестала быть хозяйкой своей судьбы?! Кто считает, что вправе распоряжаться чужими судьбами?..
Я кричала что-то еще, не отдавая себе в том отчета. Металась по комнате, и Федор безрезультатно пытался поймать меня. Каждый раз, когда мы сталкивались, я вырывалась и принималась кричать и рыдать пуще прежнего. В какой-то момент появился перепуганный Лемех. Он тоже принялся гоняться за мной и что-то говорить. Но их слова не достигали моего замутненного болью разума.
Когда открылась дверь, впуская небольшой отряд моих верных горгулий, я уже и сама чувствовала себя неадекватной. Забилась в угол и смотрела на всех зверем, принимаясь громко визжать, стоило только кому-то сделать шаг в мою сторону.
– Поднимите ее и держите крепко, – строго велел Лемех, указывая на меня подчиненным.
Тут же ко мне подкрались горгульи, схватили за руки, за ноги, не обращая внимания на мои вопли и то, что забилась в их руках, как в предсмертных конвульсиях. Через секунду меня распяли на кровати и крепко прижали, не выпуская рук и ног. Даже голову мою держала чья-то сильная рука. Лишь глаза мои были им неподвластны. Догадывалась, как дико вращала ими в тот момент.
Дверь распахнулась и влетела рыжеволосая гарпия. Джуди зависла надо мной, широко расправив крылья и впилась взглядом в мои глаза, заставляя их сконцентрироваться на ее зрачках. Гипноз длился не дольше нескольких секунд. Я и ее хотела послать лесом, но не смогла вымолвить ни слова, чувствуя как веки становятся все тяжелее, как невозможно и дальше держать глаза открытыми.
Проснулась я среди ночи. В кресле, придвинутом к кровати мирно посапывал Лемех, свернувшись калачиком и закутавшись в крылья. На столике горела одинокая свеча, нервно подрагивало ее пламя, как отражение моего внутреннего состояния.
Я ничего не забыла, сразу же восстановив в памяти последние события, но нервозность исчезла, уступив место холодным мыслям. Я должна спасти своих родителей. И сделаю для этого все. И, кажется, я знала, в каком направлении следует двигаться.
Стараясь не шуметь, я выбралась из кровати. На мне была та же фланелевая рубаха, что и прошлой ночью. Сняв с вешалки халат, я закуталась в него и крепко перепоясалась. Никакой другой одежды в моем распоряжении не было. Каждое утро мне Лемех приносил платье и вечером неизменно его забирал. Где находится гардеробная с моими нарядами, я тоже не знала. Придется довольствоваться тем что есть, хоть подобное облачение и слабо соответствовало тому, что собиралась предпринять.
Лемех пошевелился и что-то пробормотал во сне. Я замерла, не доходя несколько шагов до двери. Если мой верный страж проснется, то ни за что не даст мне даже выйти из комнаты. Прислушалась. Кажется, пронесло, Лемех снова размеренно засопел.
Выйдя за дверь, я прибавила шагу. Через пустынные комнаты неслась со скоростью ветра, желая поскорее добраться до цели. Звуки флейты уловила еще в столовой. По мере приближения к залу старалась отгонять навязчивые видения, что рождала в голове мелодия. Вспоминались недавние оргии, и как чувствовала себя тогда я.
Музыка стихла, стоило мне только приблизиться к дверям зала. Благо, они были приоткрыты, и я смогла заглянуть в щель, чтобы оценить ситуацию.
Не менее пестрая, чем в прошлый раз, толпа гостей суетилась, освобождая площадку в центре зала. Должно быть, планировалось какое-то представление. Люцифер со скучающим видом восседал на троне, не глядя ни на кого. Очень удачно народ столпился и возле двери, спиной ко мне и загораживая трон. Можно попробовать пробраться к нему вдоль стенки, пока все заняты зрелищем.
Я уже почти рискнула протиснуться в щель, как свет в зале приглушили и на «сцену» вышли пять красавиц. Тела их почти не были прикрыты одеждой. Какие-то блестящие нашлепки закрывали соски на пышных грудях, а то, что было надето снизу, я бы даже стрингами не назвала, так, какие-то блестящие треугольнички. Более чем откровенные наряды!
Заиграла музыка, и красавицы пустились в пляс. Что они вытворяли! Гнулись так, словно в их телах костей не было совсем. Никогда не видела до такой степени гуттаперчевых даже гимнасток. Чуть ли не в рогалики скручивались. Порой даже больно смотреть на них становилось. Но и любопытство, что они вытворят дальше, тормозило заходить в зал. С этого места мне было все прекрасно видно.
В какой-то момент девушки образовали большой круг, уселись на пол и принялись плавно изгибаться в такт музыки. Не трудно было догадаться, что на сцену выйдет кто-то еще. Но такого не ожидала даже догадливая я. Красоту девушки, что появилась в центре круга из ниоткуда, невозможно было описать словами. Она буквально ослепляла. Все в ней было идеально – и точеная фигура, и утонченные, с восточным налетом черты лица, и длинные, ниже талии золотистые волосы. Одета она была чуть менее откровенно, чем девушки из подтанцовки, но выглядела, как ни странно, еще более вызывающе. Возможно, такое впечатление складывалось потому, что вырез на лифе коротенького голубого платья был таким глубоким, что открывал грудь ровно до середины сосков. А из-под платья выглядывал ажурный пояс, что держал чулки цвета золота. Никакой обуви на ногах девушки не было.
Я до такой степени залюбовалась красотой танцовщицы, что не заметила, как сзади ко мне кто-то приблизился. Лишь почувствовав ледяной захват на талии и будучи притиснута к крепкому телу, поняла, кто у меня за спиной.
– Арктий, убери руки! – прошипела я, не испытывая ни малейшего страха. Больше не желала привлекать к себе внимание раньше времени.
– И не подумаю, – усмехнулся он, прижимая меня еще крепче и обдавая шею ледяным дыханием. – Без корсета ты такая мягкая, а твой аромат дурманит голову. Так бы и вдыхал его вечно.
У меня же уже по телу толпами бегали мурашки, а мозг лихорадочно соображал, как можно избавиться от этого ледяного кровососа, не издавая лишнего шума. Если начну сейчас брыкаться, то кто-то за дверью обязательно услышит. Впрочем, в следующую секунду я забыла обо всем на свете, завороженная зрелищем. Танец красавицы становился все более неистовым, как и музыка, наполняющая зал. Девушки из подтанцовки так и вовсе впали в какой-то экстаз, синхронно елозя по полу и извиваясь телами, будто змеи.
Когда на сцену вывели молодого парня, я задрожала всем телом уже не от холода, а от предчувствия чего-то ужасного.
– Смотри внимательно. Сейчас начнется самое интересное, – прошептал мне на ухо Арктий, и ухо аж заломило, как от ледяной воды. – Ольга – большая мастерица устраивать феерические шоу.
Ольга? Воспоминания ковырнули мозг, но внимание было занято другим. Взгляд мой был прикован к парню, что стоял белее мела в центре зала и испуганно озирался по сторонам. Ситуация явно забавляла всех, кроме него. А музыка «орала» уже на таких децибелах, что мне хотелось заткнуть уши, а еще лучше, бежать отсюда подальше.
Когда из-под платья танцовщицы появилась голова змеи, я поняла все. Передо мной находилась химера в человеческом обличье. Змеиный свист диссонансом влился в музыку, делая ее невыносимо порочной, отравляющей сознание. Если бы Арктий не держал меня так крепко, я бы, наверное, убежала оттуда сломя голову. Но он настойчиво велел смотреть и даже голову отворачивать не разрешал. Рука его при этом беззастенчиво шарила под халатом. Краем сознания порадовалась, что на мне глухая сорочка, пробраться под которую не так-то просто.
– Сейчас ты увидишь, как она проливает свет, – снова прошептал Арктий и припал губами к моей шее, а потом и вовсе слегка куснул ее, всасывая кожу.
– Что ты?!.
Договорить я не успела, крик застрял в горле, когда змея, на всю длину выбравшаяся из-под платья, изрыгнула пламя, моментально спалив ближайшую вазу с цветами. Девушки, что извивались на полу, подползли к парню и принялись гладить его по ногам. Он пытался отпихнуть их, но ничего из этого не выходило. Их цепкие руки пробирались все выше, приближаясь к паху. Две пары рук уже активно гладили его, и я с ужасом заметила, как набухает его мужское достоинство, как твердеет оно в штанах.
Снова я трепыхнулась в руках Арктия, не желая смотреть на извращение, свидетелем которого, догадывалась, меня сейчас заставят стать.
– Глупенькая, смотри! – велел он, удерживая мою голову руками. – Больше нигде ты не увидишь такой красоты.
Что может быть красивого в насильном возбуждении? Я же видела, как бедняге все это не нравится, как тщетно он пытается скинуть с себя нахальные руки. А те уже вовсю стаскивали с него штаны и рубаху, пока не оставили его перед сотней пар глаз совершенно обнаженным с эрегированным членом. Бесстыдницы терлись об него своими телами, целовали в губы, гладили ягодицы… Одна опустилась перед ним на колени и, о боже! взяла в рот его достоинство. На такое я точно отказывалась смотреть! Но аж застонала от бессилия, когда попыталась закрыть глаза, и у меня ничего не получилось.
Эротический танец, казалось, длится бесконечно. Парень то ли стонал, то ли плакал от крайнего возбуждения. Когда он готов был достигнуть пика, Ольга властным жестом руки велела девушкам удалиться. Сама же приблизилась к бедняге и положила тому руки на плечи. Хвост-змея поползла по его телу и остановилась возле темени, широко раскрыв пасть и к чему-то готовясь. У меня уже от страха темнело в глазах, но я вынуждена была смотреть, что будет дальше. А дальше вспыхнул яркий ослепляющий свет. Тут уж я невольно зажмурилась. Свет так же быстро погас, и Ольга отступила от парня на шаг. Змеи уже нигде не было видно.
– Нет!
Этот крик вырвался у меня, когда поняла, что в центре зала вместо живого человека (а в том, что это был человек, я не сомневалась), застыла статуя в точности такая, каким я запомнила парня. Его член бесстыдно торчал вверх, и я отчетливо поняла, что это уже не живой человек.
– Сумасшедшая!
Арктий сгреб меня в охапку и потащил в угол комнаты. Зажав меня там и загородив собственным телом, он без предупреждения припал к моим губам. Я даже сообразить ничего не успела, как услышала похабное:
– Арктий с новой куколкой обжимается. Не ешь ее слишком быстро, – хохотнул говорящий. – Шоу продолжается!..
Голосу вторил громкий смех, который моментально стих. Я догадалась, что закрыли двери зала. И тут до меня дошло, что происходит. Арктий целовал меня и делал это со вкусом. Я же отвечала на поцелуй, не отдавая себе в том отчета. Процесс до такой степени захватил меня, что я даже не противилась, когда вампир развязал пояс халата и скинул его на пол. Голова моя шла кругом, ледяной поцелуй мне явно пришелся по вкусу.
Когда Арктий уже практически задрал мою сорочку, он как-то странно дернулся, затрясся всем телом и прервал поцелуй. Сначала я ничего не понимала, пыталась прийти в себя и оценить ситуацию. А кровосос продолжал трястись рядом, издавая непонятные звуки, очень похожие на короткие стоны. И тут взгляд мой упал вниз, и я увидела Лемеха. Тот, хладнокровно вцепившись в мошонку вампира, грозно смотрел на него снизу-вверх.
–От-т-пус-с-т-ти… – простонал Арктий, слегка наклоняясь вперед.
– И не подумаю, – спокойно отреагировал Лемех. – Попрощайся с ними.
– Н-не н-надо! – взмолился вампир, и глаза его наполнились кровью.
– Тебе как, поджарить или просто оторвать? – все так же хладнокровно поинтересовался Лемех, оттесняя меня от Арктия.
– А-а-а! – взвыл кровосос. Видно, Лемех посильнее сжал его хозяйство.
Я испугалась, что его вопли снова привлекут к нам внимание. Да и все же он спас меня, как ни крути.
– Лемех, отпусти его, пожалуйста, – попросила я.
Горгулья бросил на меня хмурый взгляд и обратился к Арктию:
– Еще раз тронешь ее хоть пальцем, будешь иметь дело со мной. Понял?
Тот лишь мелко затряс головой. Тогда Лемех отпустил его, а меня, напротив, схватил за руку и потащил за собой. Всю дорогу молчал, лишь сердито сопел. Завел в комнату, плотно закрыл за нами дверь, а потом повернулся ко мне и сколько-то еще буравил меня сердитым взглядом.
– Как это понимать?! – набросился на меня слуга. – Куда поперлась ночью, да еще и в таком виде?
На меня же навалилась апатия. Я опустилась на кровать и спрятала лицо в руках. Сейчас отчетливо понимала, насколько дикой была затея, что решила обратиться за помощью к тому, с чьего соизволения творились подобные бесчинства. До боли было жалко симпатичного парня, над которым сначала извращенно поиздевались, а потом и вовсе убили. Чем он заслужил подобную участь? За какие такие тяжкие грехи, свои или чужие, попал сюда?
– Лемех, как такое возможно? – посмотрела я на горгулью, что пристроился рядом со мной на кровати и терпеливо ждал, когда я заговорю.
– Что именно? – деликатно уточнил он.
– Сегодня на моих глазах убили человека! – простонала я и заплакала, до такой степени мне было жалко беднягу. А еще душу разрывала беспомощность, что ничем не смогла ему помочь.
– Сначала ответь, что ты делала там? Почему не разбудила меня? Почему пошла прямо так? – окинул он меня взглядом.
Пришлось поведать ему, что хотела просить помощи у Люцифера, чтобы спас моего отца. Сейчас я и сама не знала, на что рассчитывала, но тогда мне этот способ казался единственно верным.
– Получается, кровосос спас тебя, – странно отреагировал на мою исповедь Лемех.
Он погрузился в задумчивость и какое-то время сохранял молчание. Потом и вовсе в сердцах хлопнул по кровати и воскликнул:
– А этот… черт! Почему он мне не рассказал все?!
Лемех повернулся ко мне всем телом и настойчиво потребовал:
– Обещай, что в следующий раз, прежде чем что-то предпринять, ты посоветуешься со мной, – он ждал, а я не знала, что можно ответить. – Пообещай! – громче повторил он и придвинулся ко мне вплотную.
Пришлось дать такое обещание, ну и, конечно же, я скрестила за спиной пальцы, как привыкла тут уже делать. Как я могла обещать то, что не собиралась выполнять?
– Сегодня ты рисковала жизнью, понимаешь?! Людям нельзя являться на бал в одиночку. Если бы тебя увидел повелитель, то уже никто не смог бы спасти.
Хотела я сказать, что знала об этом, что действовала на эмоциях, но к чему все это? Я по-прежнему не представляла, как помочь своими родителям, и это меня медленно убивало.
– Беде твоей знаю, как помочь, – произнес Лемех и в следующий момент едва не свалился с кровати, потому что я с такой силой схватила его за руку, что от неожиданности он опасно накренился.
– Как? Лемех, миленький, скажи, как помочь им? – взмолилась я, чувствуя как снова из глаз полились слезы.
– К Ваське обратись за помощью. Тебе она не откажет, – охотно ответил он. – И не плачь. Терпеть не могу женские слезы, – скривился он.
– А она сможет? – не поверила я. Про Василису я подумала бы в самый последний момент, если бы дожила до него.
– Ведьмы гораздо более могущественны, чем про них все думают. И они частенько наведываются в мир людей. Конечно, занимаются они там сплошными бесчинствами, – усмехнулся он, – но не суть… Расскажи ей все, она поможет. Да и в колдовстве сильнее ведьм разве что повелитель.
Лишь бы она не заартачилась, откликнулась на мою просьбу. Нетерпение захлестнуло меня, готова была кинуться прямо сейчас на поиски ведьмы.
– Даже не думай, – угрожающе произнес Лемех. – Ночью никуда не пущу. Это подождет до завтра. А сейчас пойдем со мной…
Лемех ненадолго вышел из комнаты и вернулся с факелом и плащом. Заставил меня надеть плащ, натянуть на голову капюшон и повел за собой.
– Плащ для маскировки, – объяснил он, идя впереди и освещая нам путь.
Ума не прилагала, куда мы идем. На мой вопрос Лемех бросил отрывистое «увидишь» и молча продолжал путь. Впрочем, вскоре он остановился, и я поняла, что находимся мы в той части сада, где я еще не была. Тут ласкало слух журчание воды, и я разглядела огромный фонтан. Внутри него на разной высоте были расположены статуи, по которым каскадом и стекала вода.
– Как красиво! – восхитилась я. – Настоящее произведение искусства.
– Иди сюда, – поманил меня Лемех, пройдя несколько шагов влево по периметру фонтана.
Он вытянул руку, выхватывая из темноты одну из скульптур. Это был тот самый парень, которого я видела сегодня на шоу химеры. Сразу вспомнилось все, и я рванула к первому попавшемуся кусту, зажав рот. Осквернив территорию, я вернулась к Лемеху, чувствуя как от слабости дрожат коленки.
– Зачем ты мне это показываешь?
– Чтоб ты знала, насколько опасна Ольга. Это еще не вся ее коллекция. Много ее «произведений» уносится по домам. Здесь это считается красивым, да и только, – грустно закончил Лемех.
– Я итак знаю, на что способна эта зверюга, – с угрозой в голосе произнесла я, чувствуя, как от злости сжимаются кулаки, желая отомстить химере во что бы то ни стало.
– Откуда? – встрепенулся Лемех.
Сообразила, что только что чуть не выболтала ему о встрече с ехиднами в саду, и как Василиса едва успела меня спасти от плюющейся огнем нечисти. Горгулье этого точно знать не нужно, иначе посадит меня под домашний арест, с него станет.
– Федор рассказывал, – соврала я первое что пришло в голову.
– Рассказал, но не показал, – философски изрек Лемех. – Ну что ж, вполне в духе этого проходимца.
Глава 11
Едва забрезжил рассвет, как я собралась бежать на поиски Василисы. Мне кажется, я и не спала вовсе, все думала, с чего начну разговор с ворчливой ведьмой, как буду умолять ее помочь…
Встав с кровати, столкнулась с вечной проблемой – что надеть. Только тут она воспринималась буквально. Лемех, как всегда, не потрудился приготовить платье заранее, да и ночь выдалась нелегкая. Пришлось мне идти в покои этого противного горгульи, чтобы потребовать одежду.
Жилище Лемеха, еще когда в первый раз посетила его, поразило аскетичностью. Наверное, так выглядят кельи монахов. Узкая комнатушка, не больше пять квадратных метров. Из мебели только кровать, выструганный из дерева и ничем не обработанный стол и одинокая табуретка возле стены. А еще миниатюрный комод, что примостился за дверью и сразу не бросался в глаза. Интересно, что он там хранит?
Горгулья спал поверх одеяла и громко храпел. Бедняга, вымотался, поди, за ночь, нянчась со мной. Но и не разбудить его я тоже не могла. Тихонько приблизилась к кровати и коснулась плеча Лемеха. Моментально оказалась на полу, сметенная небольшим ураганом. Вот уж не думала, что горгульи именно так пробуждаются. Еще даже не открыв в глаза, Лемех взмыл в воздух и принялся кружить под потолком. Правда кружить – громко сказано. Скорее, крутиться на одном месте, задевая крыльями стены. При этом он странно щелкал языком, словно пытался заговорить и никак не мог.
– Лемех, Лемех… – аккуратно позвала я, на всякий случай посильнее вжавшись в угол.
– Кто тут?! – прорычал он, и прозвучало это по-настоящему страшно.
– Я, – испуганно пискнула я и встретилась взглядом с налитыми кровью неестественно выпученными глазами горгульи.
Превращение не заставило себя ждать, как только в его глазах промелькнуло узнавание. Лемех моментально спланировал вниз и приземлился рядом со мной на корточки.
– Ты хоть понимаешь, что я мог тебя убить? – потрясенно заглянул он мне в глаза.
– Нет, – снова пискнула. На этот раз меня напугала возможная перспектива.
– Что ты тут делаешь в такую рань?
– Мне нужно платье, – постаралась храбро ответить. Но писк получился разве что чуть более громкий.
– Сейчас?
– Именно!
Я поняла, что в такой позе не могу выглядеть убедительной и решительно поднялась с пола.
– Я должна сейчас же найти Василису.
– А вот и нет, – тоже выпрямился Лемех. – Васьки сейчас тут нет. Вернется не раньше, чем через час. Так что, ты вполне успеешь принять релаксационную ванну, которую я вчера для тебя запланировал. И позавтракать тоже успеешь.
– Через час? Долго…
– Послушай, еще совсем рано, – вкрадчиво произнес Лемех, беря меня за руку и подводя к двери. – Иди в комнату и жди меня. Я быстро…
За дверью меня уже ждал другой горгулья, имени которого я, к своему стыду, снова не помнила. Лишь заставила себя вымученно улыбнуться, проходя мимо него и шествуя в покои под его конвоем, ну или с эскортом.
Вот это оперативность! Если бы в жизни все так же было налажено, то, наверное, кругом бы царил идеальный порядок и жить стало бы скучно. А тут я уже привыкла к чудесам и даже не удивилась, застав в комнате отряд моих верных слуг и источающую ароматный пар традиционную утреннюю лохань, в неестественно раннее время.
К приходу Лемеха я уже не сопротивлялась установленным порядкам, а вовсю наслаждалась купанием. В этот раз горгульи превзошли себя и добавили в воду лепестки роз. Чувствовала себя Клеопатрой, не иначе. Неизвестно почему, но такая забота была приятна.
После купания не последовала процедура облачения в платье. Вместо этого по распоряжению Лемеха в комнату вкатили длинный стол, наподобие массажных кушеток.
– А это зачем? – удивилась я. Это было что-то новенькое.
– Я взял на себя смелость и пригласил мадам Сильвию, – поклонился Лемех, как делал всегда, когда отвечал на мои вопросы.
– А кто это?
Я по-прежнему сидела на кровати в одном полотенце, а мои горгульи заносили в комнату вазоны с разноцветными розами и расставляли их вокруг кушетки.
– Это великая целительница душ, – важно произнес Лемех, показывая куда ставить очередную вазу. – В мастерстве она превзошла даже Джуди. Ей нет равных во всем царстве. Часы приема у нее расписаны на год вперед, но мне она сделала исключение и уже идет сюда.
– Но зачем?
– Я скромно решил, что на тебя свалилось слишком много потрясений в последнее время, – покраснел он, или мне кажется? – Нужно восстановить душевное равновесие и упорядочить мысли.
Ну что ж… Наверное, мне это действительно нужно. Нервозность зашкаливала. Я ее чувствовала всегда. Именно она мешала мне спать нормально. А днем она рождала в душе гаденькое чувство, что можно что-то сделать, а я упорно бездействую. Из-за этого чувства я не могла сосредоточиться ни на чем, постоянно погружалась в себя и принималась там копаться, словно рассчитывала найти что-то важное. И началось это не вчера, когда Федор принес плохие известия, а гораздо раньше… Едва ли не с момента моего попадания сюда.
Когда дверь распахнулась, и горгульи склонились в низком поклоне, я тоже невольно встала с кровати, придерживая полотенце. В комнату вкатилась очень крупная и тучная горгулья. Лемех по сравнению с ней казался ребенком. Даже не знала, что среди них такие бывают. И эта горгулья была первой, кого я видела в одежде. На мадам Сильвии был надет длинный в пол синий халат с кокетливым цветастым фартуком, какими украшают себя на кухне домохозяйки.
– Почему еще не на столе? – вместо приветствия произнесла она хорошо поставленным голосом оперной певицы.
Тут же мои горгульи меня размотали из полотенца, водрузили на стол и с головой накрыли простыней. Как в морге, – мелькнула совершенно шальная мысль. А потом и вовсе зародились подозрения в намечающемся препарировании.
– Э-э-э!.. Да тут случай, смотрю, запущенный, – услышала я голос мадам Сильвии. – Твоя фантазия работает неправильно. Не те книжки в детстве читала. Дай угадаю… Кинг – любимый писатель?
Надо же! Такого от горгульи я точно не ожидала. И она совершенно права. В подростковом возрасте я Кингом зачитывалась.
– Фантазия дана человеку, чтобы рождать в душе приятный трепет, раскрывать ее для прекрасного и неизведанного. Это та часть разума, куда вход постороннему закрыт, где возможно все. Иллюзии в голове, рождаясь, добавляют по кирпичику в строение внутреннего мира человека, который у каждого индивидуален. И негативу там нет места, его нужно выгонять из подсознания…
Мадам Сильвия продолжала что-то говорить, а я с удивлением прислушивалась к собственному организму и ощущениям. Она даже не дотрагивалась до меня, а я чувствовала, как тело обволакивает приятное тепло, и сразу в нескольких точках несильно покалывает, как на процедуре иглоукалывания. Настроение улучшалось, как от выпитого вина, только хмельного тумана в голове и в помине не было. Откуда-то появилась радость жизни, осознание того, что не просто так я народилась на этот свет, что должна ценить каждый прожитый миг. В душе рождалась эйфория, хотелось бежать и совершить какой-нибудь подвиг.
– Удивительный человек! – снова пробормотала мадам Сильвия. – Ты соткана из крайностей, и это здорово мешает тебе жить. Нужно уметь сглаживать грани, делать их более обтекаемыми. Ты должна научиться видеть не только яркие цвета жизни, а и все подоттенки, которых великое множество.
Мое тело уже будто все было охвачено огнем, но боли не чувствовала, как и стола под собой. Казалось, что я парю в воздухе над ярким пламенем, которое выжигает во мне все ненужное.
Все закончилось мгновенно. Жар спал разом, словно его затушили холодной водой. Я снова почувствовала под собой твердую поверхность, а с лица моего сняли завес. И тут же я увидела мудрые и показавшиеся мне очень старыми глаза горгульи.
– Ты не пустила меня в свое сердце, – очень тихо, чтобы слышала только я, произнесла мадам Сильвия. – Оно у тебя наглухо закрыто от постороннего вмешательства, но и оно же самое уязвимое место. Впереди тебя ждут испытания, но преодолевать их тебе придется самой. В сердечных вопросах ты воин-одиночка. Хочу дать тебе один совет – никогда не бросайся в любовный омут с головой. Именно там тебя и подстерегают опасности. Всегда прежде советуйся с разумом. Он у тебя светлый, а сейчас еще и незамутненный.
Горгулья выпрямилась и обратилась к Лемеху, который стоял рядом с кушеткой по струнке и, казалось, даже дышать боялся. А еще ловил каждое слово мадам, даже ушами смешно прядал. Но от него у меня тайн не было, ну разве что чуть-чуть. Странно, но этого горгулью я считала почти что родственником и даже испытывала к нему дочерние чувства.
– Сеанс нужно повторить. Сама приду, когда наступит время, – пропела мадам Сильвия и важно выплыла из комнаты.
Разыскивать Василису мне не пришлось. В тот момент, когда с трудом переставляя ноги от обжорства я ввалилась в комнату, она, как раз, переступила порог с противоположной стороны.
– Миленько у тебя тут, – огляделась ведьма. – Даже слишком, – добавила, скривившись. – Пошли что ли?
По дороге Василиса рассказала, что нашла отличное место для занятий.
– Беседка эта стоит в заброшенной части сада. Туда почти никто не забредает. Правда там полно ядовитой гадости, но ты, главное, руками ничего не трогай. Сами они не потянутся, я им запретила.
Совершенно не понимала, о чем она говорит, пока мы не прибыли на место. Оказывается, заброшенность сада проявлялась в том, что растения, которые в нормальном состоянии сохраняют неподвижность, тут жили самостоятельной жизнью. А точнее, вытворяли, что хотели. Пока мы двигались по узкому коридору из зелени к маячащей вдалеке беседке, мне разве что кукиши в нос не совали. То огромный синий цветок на длинной лиане выскочит на дорожку и примется танцевать перед нами. То желтые бутончики начинают перемигиваться в тени деревьев и хихикать, а то и вовсе пестики высовывать на манер языков. А одно растение даже сотворило не меня карикатуру из листьев и стеблей и смешно припрыгивало передо мной, подражая моей походке.
– Не обращай внимания, – отмахнулась Василиса. – Это всего лишь шалости. Обидеть тебя не посмеют, а то химеру на вас натравлю! – грозно прикрикнула она, глядя куда-то в чащу.
Эффект это произвело молниеносный – на короткий промежуток времени все затихло. Но правда на очень короткий. Я даже не выдержала и рассмеялась, когда все вокруг заплясало и задурачилось с удвоенной скоростью.
– Вот же поганцы! – сплюнула Василиса. – Совсем от них спасу нет. Не дают насладиться уединением.
А мне даже нравилось подобное веселье, но и о предупреждении Василисы ничего не трогать руками я не забывала.
В беседке оказалось на удивление тихо и спокойно. Сквозь частые прутья, которые сплетались в причудливый узор, похожий на кружево, не пыталось проникнуть ни одно растение. Да и оплетена беседка была усыпанными мелкими белыми цветочками лианами очень густо.
