Текст книги "Спицы в колесе Сансары"
Автор книги: Надежда Первухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Войдите! – сказала Юля и сняла ноги со стола.
Вошла секретарша Катенька.
– Привет, Катюш.
– Юлия Владимировна, я насчет кофе.
– Опять отравлен?
– Ага.
– Что на сей раз?
– Мышьяк.
– Фу как тривиально. Еще какие новости?
– Был человек от бизнесмена Галича.
– Это Галич просит у нас спилить половину Марьиной рощи, чтобы проложить скоростную трассу Дон – Скарятино?
– Да, Юлия Владимировна.
– Отказать. Я завтра самолично пролечу над Марьиной рощей и наложу охранные заклятия. Еще что?
– Звонила Лиза Камышева, просила напомнить насчет сегодняшнего.
– О! Лизка! Отлично! Катенька, откройте окно и можете быть свободны. Я буду работать над планами по модернизации Щедрого.
– Юлия Владимировна, может, не надо?
– Чего?
– Окно открывать. На прошлой неделе в вас стреляли из автомата Калашникова, «беретты», «хеклер-коха» и арбалета.
– Вы забыли пистолет для пейнтбола, заправленный кислотой.
– Да! Верно! Юлия Владимировна, будьте осторожны!
– Ничего, Катерина, мы еще повоюем.
Секретарша открыла окно. И резко отпрыгнула. Тут же в окно влетела стрела и хищно задрожав, воткнулась в портрет президента.
– Метко, – констатировала губернаторша и, встав с кресла, выдернула стрелу. – Это уже пятый за неделю портрет президента. Катенька, повесьте новый. И можете быть свободны.
Катя кивнула и вышла.
Юля снова села в кресло. Взглядом притянула к себе телефон. Сняла трубку, набрала номер:
– Лиза, благословенна будь!
– Благословенна будь, Юля…
– В голосе слышу слезы. Опять оплакивала своего Леканта?
– Опять. Юль, если ты хочешь меня ругать, то…
– Нет, я не хочу тебя ругать. Какие новости?
– Ты разве ничего не знаешь?
– А что я должна знать?
– Два месяца назад в Щедрый приехала твоя тетя Анна Николаевна Гюллинг.
– Черт! Почему же никто меня не поставил в известность? И ты молчала!
– Я думала, у тебя хватает своих осведомителей.
– Так, ладно, проехали. И что же делает в Щедром моя тетушка, причем скрытно? Тебе не удалось узнать?
– Кое-что удалось. Юля, она заняла дом Алейниковых, ну тех твоих дальних родственников с Киевской, и что-то там городит. Я побродила около – сторожевые феи дали мне понять, что мое присутствие бестактно.
– Так-так. Про Алейниковых я что-то слышала – разорившийся бизнесмен, в семье нелады… Дочка у него, кажется.
– Да, Ангелина. Только сейчас их в доме нет. Сейчас там Анна Николаевна с феями.
– Ну что ж, меня как главную ведьму области не может не интересовать приезд такой знаменитости, как моя тетушка, да еще ее манипуляции с недвижимостью. Чужой причем недвижимостью. Лизок!
– А?
– Давай встречай меня у памятника Чкалову, как всегда. Буду через четверть часа. Проедемся до Анны Николаевны. Узнаем, как у нее дела, что она затевает.
– А если она нас погонит?
– Несущественно. Погонит – вернемся и совсем обнаглеем.
Что губернатор Юля Ветрова подразумевала под словосочетанием «совсем обнаглеем», было непонятно. Но предполагалось что-то очень неприличное.
Юля вызвала Катеньку и предупредила ее, что весь оставшийся день будет отсутствовать, поэтому посетителей следует перенаправлять к заместителю Юли – молодой, но очень перспективной ведьме Ксении. Ксения в вопросах управления собаку съела, и даже не одну, так что ей можно было доверять.
Юля на лифте спустилась на первый этаж. Улыбнулась охраннику, проходя через закрытые двери. Позвякивая ключами, отправилась на парковку. Тут среди машин других управленцев стоял ее «Порше Каррера». Юля позволила себе такую роскошь с нескольких губернаторских зарплат. Может же и она жить красиво!
Юля подошла к «порше», ласково улыбнулась в пространство и сказала:
– Ну сволочи! Опять заминировали!
Потом наклонилась и провела рукой под капотом машины. Вытащила руку. На ладони красовалось миниатюрное и очень хитроумное взрывное устройство. Юля дунула на него, и устройство скукожилось, рассыпалось прахом. Юля развеяла прах по ветру, протерла руки влажной салфеткой, которую достала из сумочки, и села в машину.
«Порше» мягко взял с места и покатил по городу, выруливая на проспект Красной Армии. Юля сама вела машину, но не забывала поглядывать по сторонам и замечать вновь появившиеся городские красоты и некрасивости.
К красотам она отнесла большой альпинарий, разбитый у салона-парикмахерской «Фигаро». Мельком отметила, что надо провести в Щедром конкурс садово-парковых дизайнеров. Уж очень, черти, стараются! Любо-дорого поглядеть!
К некрасивостям Юля с сожалением причислила облупленный фасад детской больницы номер два. Припомнила, что руководство больницы уже обращалось к мэру с просьбой о ремонте. Ну что ж, не хочет заниматься мэр – займется губернатор. Юля мысленно поставила галочку в своем воображаемом ноутбуке.
А вообще Щедрый был хорош. Эта весна превратила его в город-сказку. Все сияло, цвело, благоухало и переливалось разноцветьем красок. Даже сотрудники ГИБДД выглядели яркими как букеты.
Юля подкатила к памятнику Чкалову и остановила машину. Возле памятника был разбит крошечный скверик с клумбочками и скамейками. На одной из скамеек сидела Лиза Камышева. Завидев Юлину машину, она встала и приветственно помахала рукой.
Юля распахнула дверцу со стороны пассажирского сиденья:
– Привет, Тийя! Садись!
Прежде чем Лиза Камышева сядет в машину, надо объяснить читателям, почему это Юля вдруг назвала подругу Тийей. Дело в следующем. Лиза Камышева умерла от СПИДа и наркотиков в возрасте двадцати пяти лет. Ее родители заказали посмертное восставление дочери, и не кому-нибудь, а Юле Ветровой, которая помимо общего колдовства умела также воздвигать мертвецов. Юля восставила из мертвых Лизу, и та в своем существовании умертвием стала носить имя Тийя. Но позже произошло чудо: к Тийе вернулась земная жизнь, и она снова стала Лизой. Но Юля иногда называла ее посмертным именем – просто так, без далеко идущих последствий. А Лиза не обижалась. Она вообще не могла обижаться на лучшую подругу.
Лиза села в машину, захлопнула дверцу.
– Включить кондиционер? – спросила Юля. – Сегодня жарковато.
– Да, если нетрудно. Я что-то слишком тепло вырядилась. Юля…
– Что, Лизочек?
– Ты сегодня не занята вечером?
– Нет. Ромул опять уехал. У него работа как у дальнобойщика – только и знает, что мотается в разъездах. А что ты планируешь на вечер?
– Может быть, опять попробуем вызвать Леканта?
– Ох, сколько уж их было, этих проб… Ладно, сделаем. Только плачь поменьше, у тебя уже синяки под глазами.
– Ты же понимаешь…
– Понимаю. Он – твоя единственная любовь. На самом деле это не так. Судьба всегда предлагает нам запасные варианты. Ты просто не хочешь оглядеться вокруг.
– Юля…
– Молчу, молчу. Ты прямо как из романа Джейн Остин – верная, непреклонная и несчастная. И что мне с тобой делать?
Лиза улыбнулась.
– Молчишь… Ну хоть улыбаешься, и то хорошо. Так. Мы почти приехали. Если не ошибаюсь, вон тот особнячок и принадлежит бизнесмену Алейникову. Только что-то больно он уж смахивает на готический замок. Не находишь?
– Нахожу.
– Подъедем поближе.
«Порше» подкатил к особняку и остановился. Юля с Лизой вышли из машины.
Их встретила тишина и сплошной железный забор.
– Мило, – сказала Юля. – А давай устроим тете сюрпрайз.
– То есть?
– Набросим невидимость и проникнем на территорию. Осмотримся и тут уж поприветствуем мою загадочную тетушку.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Да ладно!
Юля сплела заклинание, и они с Лизой стали невидимками.
Юля коснулась ладонью железной ограды. Проскочила синяя искра.
– На заклятии? – полувопросительно сказала Лиза.
– Ага. Но я вижу его узор. Погоди-ка…
Ведьма-губернаторша вычертила пальцем на ограде несколько знаков. Они светились алым светом и шипели, как рассерженные змеи. Потом знаки погасли, и в ограде образовалась щель, достаточная для того, чтобы в нее смогли проскользнуть две очень худенькие девушки.
– Готово, – хмыкнула Юля. – Тетушка не меняется.
Они осторожно прошли сквозь ограду, ведьма заделала образовавшуюся щель. Во дворе девушки осмотрелись.
Двор был большой. Перед особняком разбит газон с зеленеющей травкой (в смысле просто травкой, а не той самой!). По краям газона стояли два неработающих фонтана. И хоть из них не лилось ни струйки, выглядели они шикарно. Один фонтан изображал рождение Венеры, другой Геракла и лернейскую гидру. Но даже не это было главным. Главным в композиции был водоем, расположенный чуть левее дома. Над водоемом склонила ветви плакучая ива, отражаясь в нем как в зеркале.
– Так, так, – сказала Юля, внимательно вглядываясь в озерцо. – Фараонки, значит.
– Кто? – удивилась Лиза. – Какие еще фараонки?
– Не знала, что у тети есть с ними связи, – продолжала Юля. – Фараонок сейчас найти труднее, чем фей.
– Да объясни ты, что за фараонки такие, – коснулась Юлиной руки Лиза. – Русалки, что ли?
– Я про них читала. Это особая разновидность русалок. А почему их фараонками зовут… Есть легенда. Когда войско фараона, преследующее Моисея, потонуло в Чермном море, все утонувшие обратились: женщины – в русалок, а мужчины – в водяных. Хотя я не знаю, что делали в войске бабы. Ну вот. До пупа у них верхняя часть тела человечья, а ниже – рыбья. Вреда они особого не причиняют и в отличие от русалок не злые. Однако могут использоваться при охране каких-нибудь объектов. Вот тетя, наверное, и задействовала фараонку. Подойдем к озерцу.
Девушки подошли к водоемчику. Края водоема были облицованы мрамором. Неожиданно по водоему прокатилась волна и выплеснула на мрамор совершенно очаровательное существо.
Это действительно была русалка, точнее фараонка. Тело у нее было белоснежное, точеное, а рыбья часть светло-зеленая, блестящая, с кокетливым хвостиком. Волосы фараонки были прибраны в сложную прическу и украшены лентами. Высокая грудь скромно пряталась под сиреневым кружевным бюстгальтером.
– Благословенна будь, – сказала ей невидимая Юля. – Ты меня видишь?
– Конечно. – Фараонка улыбнулась одними глазами. Были они у нее огромные, зеленые и с вертикальными зрачками. – И тебя, ведьма ведьм, вижу, и подругу твою. Придется мне о вас оповестить хозяйку.
– Не стоит, – сказала Юля. – Пусть наш приход будет для нее сюрпризом. И потом, мы хотим осмотреться.
– Да здесь нечего осматривать, – вильнула хвостиком фараонка. – Все давно мертво. Если бы не хозяйка, тут все развалилось бы давным-давно.
– Вроде бы этот особняк недавно был построен, – сказала Лиза. – Как же так – разваливается?
– Особняк новый, а душа у него старая. Вот в чем беда.
– Не понимаю…
– Надо с госпожой говорить, она объяснит.
– С госпожой мы поговорим попозже, а сейчас осмотрим окрестности. Кстати, прелесть моя, не хочешь ли ты узнать, когда будет конец света?
Юля, спрашивая это, знала, что по легенде фараонок рыбой не корми, дай только узнать что-нибудь о конце света. Но эта фараонка ведьму удивила. Она похлопала по мокрому мрамору маленькой ладошкой и грустно сказала:
– Чего уж тут не знать… Двадцать первого декабря сего года ждите экологической катастрофы. Вот вам и конец света.
Юля и Лиза пораженно уставились на фараонку:
– Откуда ты знаешь?
– Весь волшебный народец знает, – сказала фараонка. – И готовится. Одни вы, люди, ушами хлопаете.
– Ладно, – сказала Юля. – Коли так, мне требуется немедленно поговорить с моей тетей. Идем, Лиза.
Они прошли мимо газона и поднялись по роскошным гранитным ступеням парадного крыльца. На огромных дверях черного дерева красовались резные драконы и пентаграммы.
– Миленько, – процедила сквозь зубы Юля, и тут с них с Лизой спала невидимость.
– Юля! – ахнула от неожиданности Лиза.
– Спокойно, – отреагировала Юля. – Это фокусы моей тетушки. Она и здесь поставила защиту. Но попытаем счастья и постучимся.
Ведьма ведьм взяла дверной молоток и постучала. Неожиданно громкий звук разнесся по внутренностям дома.
– Такое впечатление, что дом пустой, – пробормотала Лиза.
– Если в нем присутствует моя тетя, это уже не пустой дом, – сказала Юля.
Они постояли с минуту на крыльце. Потом двери медленно распахнулись.
– «Очень страшное кино»-два, – ухмыльнулась Юля.
На пороге возникла бледная девушка в длинном розовом платье. За спиной девушки трепетали большие сверкающие крылья.
– Фея! – прошептала Юля. – Так я и знала!
– Благословенны будьте, пришедшие под светлый кров, – кланяясь, сказала фея. – Госпожа ждет вас.
– А откуда госпожа знала, что мы придем? – удивилась Лиза.
– Госпожа знает все, – меланхолично заявила фея. – Идемте.
Тибет, у подножия горы Кайлас, деревня Дарчен
Весна 2012 года
Они должны были с сегодняшнего дня отправиться на великую молитвенную кору вокруг Кайласа.
Но они не отправились.
Валерий занемог.
Утром у него поднялась температура и страшно заболел позвоночник. Он стонал от боли и метался в жару. Ангелина не знала, что делать. Она обратилась к проводнику, который озадаченно смотрел на Валерия:
– Друкчен, что делать?
Тот развел руками:
– Можно отправиться обратно в Лхасу на моем внедорожнике…
– Папа не выдержит такого пути! А здесь есть врачи?
– Здесь есть только монахи и ламы…
– Кошмар! Тогда приведи хоть ламу! Наверняка они умеют исцелять, молитвой там, святой водой…
– Да, хорошо.
– А сейчас принеси еще воды и завари чай.
Друкчен повиновался. В конце концов, за повиновение ему платили. И он совсем не хотел потерять источник оплаты.
Тибетец ушел. Ангелина смочила водой носовой платок и обтерла лицо отца. Тот дрожал, метался и бредил. Ангелина наклонилась к самому лицу отца:
– Папочка, пожалуйста, выздоровей! Папочка, не оставляй меня!
Валерий открыл глаза и заговорил:
– Не бойся ослепительно-желтого ясного света; знай, что это – Мудрость; доверься ему искренне и смиренно. Даже если ты не преуспел в смирении, вере и молитве, но знаешь, что перед тобой – свет твоего собственного разума, тогда Божественное Тело и Свет соединятся с тобой нераздельно и ты станешь Буддой…
– Папа, я не понимаю, – прошептала Ангелина.
– Я умираю, дочка, – сказал Валерий. – Я не сделал тебя счастливой в этой жизни…
– Папочка, что ты говоришь! Ты поправишься, все будет хорошо!
Валерий слабо улыбнулся:
– Ладно.
Друкчен между тем набирал воду у колонки. И ему не замедлила явиться давешняя старуха. Ее глаза, как показалось Друкчену, метали молнии – о! она точно была одною из гневных божеств. А Друкчен был не тот человек, который спорит с божествами.
– Госпожа, – кланяясь, сказал он. – Мой хозяин заболел.
Старуха что-то прошипела. Потом сказала:
– Его болезнь не входит в мои планы. Он не должен был заболеть! Кто-то строит мне козни на великой коре! Послушай, Друкчен!
– Да, госпожа?
– Непрестанно молись Отцу-Матери Будде Амитабе и вези своих паломников в храм Дзунг.
– Да простит меня госпожа и не прогневается, но я не знаю, где расположен этот храм. Он на пути великой коры?
– Нет, – качнула головой старуха. – Он в дне пути от Кайласа. Садись в свою повозку и езжай без остановки на северо-восток. Храм вырастет пред тобой как огромная молитвенная ступа. Ты его не пропустишь. Монахам храма покажи больного, пусть молятся за него. А потом… Потом мы встретимся снова и я скажу тебе, что еще делать. Выполни все, что я тебе сказала, и избегнешь Бардо.
– Бардо никто не избегнет, – прошептал Друкчен, но старухи уже не было. И снова в земле остались две выжженные ямки в форме ступней.
Друкчен вернулся с водой и стал заваривать чай. Когда чай был готов, он с Ангелиной постарался напоить больного. Тому, кажется, стало немного лучше.
«Как я скажу им про храм Дзунг? – размышлял Друкчен. – Русский так слаб. Разве он выдержит день пути?»
Но, рассудив здраво, он решил обратиться к Ангелине.
– Послушай, русская девушка, – сказал он, старательно выговаривая слова. – Твоего отца можно вылечить в храме Дзунг. Там целители.
«Да простит меня Будда Амитаба за эти выдумки!»
– Как туда попасть? – Ангелина обратила бледное, какое-то посеревшее лицо к Друкчену.
– Надо ехать в моей машине день пути на северо-восток от Кайласа.
– А ты когда-нибудь был в этом храме?
– Был, – нацепил ложь на ложь Друкчен. Теперь ему точно не миновать Бардо. – Если хочешь, чтобы отец исцелился, собирайся и поедем.
Ангелина лихорадочно принялась собирать вещи. Слава богам, распакованных вещей было немного. Друкчен отнес сумки во внедорожник. Затем они с Ангелиной усадили в машину больного. Тот, казалось, спал неспокойным сном и что-то бормотал во сне. Ангелина постаралась с удобством расположить отца на заднем сиденье, а сама уселась спереди рядом с Друкченом.
– Обрати свой взор к Будде, – сказал Друкчен русской девушке. – И милостивые божества исцелят твоего отца.
И они поехали на северо-восток.
Друкчен плохо помнил эту поездку. Помнил только, что дорога была плохой, ненаезженной, да и вообще звания дороги не заслуживала. Русский не приходил в сознание, а его дочь пребывала в слезах и растерянности.
К концу дня пути у Друкчена на миг потемнело в глазах. Он проморгался, не выпуская руля, внедорожник вильнул и остановился.
– Друкчен, – прошептала Ангелина, – это и есть храм Дзунг?
– Похоже на то, – растерянно пробормотал Друкчен.
Перед ними в сотне метров возвышался великолепный, весь покрытый золотом храм. Даже в бессолнечном сумраке он сиял так, что глазам было больно смотреть. Бесчисленные уровни храма украшались затейливой резьбой, реяли молитвенные флаги, и ветер донес до путешественников гул молитвенных барабанов.
– Едем, едем скорее! – заторопила Друкчена Лина.
Друкчен попытался завести автомобиль – ничего не вышло.
– Наверное, боги хотят, чтобы дальше мы шли пешком, – сказал он. – Выходи, госпожа, а я понесу на руках твоего отца.
Они вышли из машины. Друкчен прижал к себе тело русского и почувствовал, как от того пышет жаром. «Он не выживет», – мрачно подумал Друкчен.
Путешественники сделали несколько шагов, и тут перед ними предстал монах, облаченный в сияющие желтые одежды. От него исходило нежнейшее благоухание, а глаза сияли как сапфиры.
– Остановитесь, путники, ибо вы находитесь в священном месте, – сказал он по-тибетски, и понял его только Друкчен. – Снимите обувь с ног и омойтесь светом, исходящим от Калачакра-мандалы.
– О святейший, – тибетец опустился на колени и положил тело русского прямо на землю, – этот человек болен. Нас послали сюда за исцелением. Прими нас и позволь войти в храм.
– Разуйтесь, – повторил монах мелодично.
Друкчен перевел Ангелине слова монаха, и та быстро скинула кроссовки. Друкчен разулся сам и разул больного.
– Хорошо, – кивнул монах. – А теперь идите за мной в свет Калачакра-мандалы.
При этих словах монаха в небесах образовалась щель, и из нее на землю хлынул поток ярчайшего радужного света.
– О безмятежные боги, прекрасные боги, ясновидящие боги, величайшие боги, примите нас! – воскликнул, воздевая руки, монах.
Свет омыл людей, и Друкчен с радостью увидел, что русский очнулся и силится встать. Он подставил ему плечо.
– Что со мной? – прошептал русский, поднимаясь и опираясь на плечо Друкчена.
– Ты болен, – сказал монах. – Но болезнь твоя пройдет.
– Что он сказал? – спросил у Друкчена Валерий.
– Твоя болезнь пройдет.
– Это хорошо, – улыбнулся русский, и в свете радуги Друкчен с ужасом увидел, что у того совершенно черные зубы. Это гнилостная водянка, от нее нет спасения. Но как же монах говорит, что русский исцелится? Все возможно в таком чудесном месте.
– Идемте, – сказал монах и повел их сквозь свет.
Друкчен шел как будто во сне и видел, что так же идут и его русские хозяева. Неземное благоухание наполнило все вокруг, и послышались песнопения. Они приблизились к храму.
– Войдите, и да не войдет с вами ничто нечистое, – сказал монах.
Храм оказался огромным, его величина подавляла и страшила. Многочисленные ступы, изваяния Будд и бодхисатв – все было сделано из чистого золота и отделано драгоценными камнями. Перед статуей Будды стояли огромные чаши с цветами, от них исходил изумительный аромат.
– Останьтесь здесь, на этом самом месте, – приказал монах. – Я приведу святейшего господина.
Монах ушел, и на некоторое время наши герои оказались предоставленными сами себе. Они осматривались и восхищались увиденным.
– Доченька, – сказал Валерий, – такое увидеть – и умереть не страшно.
– Папа, не надо. Ты выздоровеешь. Тебе уже стало лучше.
И тут пришел святейший господин. Его ступни не касались пола, глаза сияли, как рубины, а на одежде была выткана мандала. Святейший господин остановился в трех шагах от них.
– Подойди ко мне, о благороднорожденный, – сказал он Друкчену.
Тот опустился на колени и на коленях подполз к великому существу.
– Ничтожный склоняется пред тобой, – прошептал Друкчен, простираясь ниц.
– Встань, благороднорожденный, – сказал святейший господин. – Во имя Отца-Матери Будды Амитабы скажи: кто эти люди, что с тобой? Их карма странна.
– Святейший господин, это русские. Они приехали на Кайлас, чтобы совершить великую кору. Но вмешалась болезнь. Старший русский очень болен, святейший господин. Похоже, у него гнилостная водянка. Его дочь пребывает в страхе и растерянности. От имени русского я прошу: исцели его!
– Постой, благороднорожденный, не спеши. Скажи мне: кто дал вам знак ехать именно сюда, в храм Дзунг?
– Я не знаю ее имени, святейший господин. Это была женщина преклонных лет, но глаза ее светились, как расплавленное золото. Она повелела нам посетить храм Дзунг и указала путь. Скажи, святейший господин, неужели мы впусте прошли такую дорогу?
– Ни одна дорога не проходит впусте, – сказал архат. – Подведи ко мне больного.
Друкчен взял за руку Валерия и подвел к архату.
– Вот он, святейший господин.
– Ничего не бойся и не ужасайся, – сказал архат. – Я забираю твою душу, тело же твое поместят в одну из священных ступ. Это большая честь.
Русский ничего не понял, а Друкчен побледнел от близкого дыхания смерти.
– Твоя дочь совершит за тебя великую кору, чтобы ты смог достичь света Самадхи. А теперь удались от живых.
Архат коснулся лба русского в области третьего глаза, и Друкчен своими глазами увидел, как душа Валерия покидает тело. Душа устремилась ввысь, к потолку храма, тело же безвольно рухнуло на пол.
– Папочка! – пронзительно взвизгнула Ангелина. – Что вы с ним сделали?!
Друкчен постарался сказать ей как можно мягче:
– Твой отец ушел к Возвышенным. Молись за него, чтобы он миновал колесо сансары.
– Мой отец должен жить! – закричала на весь храм девушка, бросаясь к телу Валерия. Но тут из внутренних резных дверей храма вышли с полдюжины монахов в желтых одеждах и направились к телу русского под мелодичное позвякивание колокольчиков, что они держали в руках.
– Опустись на колени. – Друкчен дернул за руку сумасшедшую девушку. – Это священнейшие монахи. Наверное, они заберут тело твоего отца.
Но Ангелина не опустилась на колени. Она просто рухнула в обморок. Друкчен засуетился над ней, но тут к нему обратился архат:
– Эту деву тебе суждено сопровождать во всех ее земных странствиях. За это твоя карма просветлится и ты избегнешь Бардо. Ваш путь да охранят дакини, а теперь возьми деву на руки и вынеси из храма. Уезжайте. Она больше никогда не увидит тела отца.
Друкчен поклонился архату и подхватил безвольно обвисшее тело Ангелины. Она не приходила в себя. Но Друкчен надеялся, что на свежем воздухе ей станет легче. Слишком уж сильны были ароматы благовоний, курившихся в храме.
«Почему старуха назвала этот храм мертвым?» – задумался Друкчен. Он уходил от храма, и золотое сияние меркло за его спиной. А когда у внедорожника он достал бинокль и попытался в него посмотреть на храм, то ничего не увидел, кроме многослойного тумана.
Друкчен положил Ангелину на заднее сиденье внедорожника, придал удобное положение ее голове. Красота несчастной поразила его. Казалось, она сама была дакини – святой феей, дарящей благостыни смиренному человечеству.
– Очнись, Лиина. – Друкчен вспомнил, что Линой называл дочь русский. – Очнись.
Он взял бутылку минеральной воды, налил немного воды в ладонь и побрызгал Ангелине в лицо. Та открыла глаза. И Друкчен, глядя в ее глаза, вдруг понял: несчастная лишилась разума.
– Кто ты? – со вздохом спросила она Друкчена на чистейшем тибетском.
Языке, которого она абсолютно не знала.
– Я твой слуга, госпожа, – пораженно ответил Друкчен после некоторого молчания. – Я твой верный слуга.
– Да? – задумчиво оглядела его девушка. – Я не помню, чтоб мои слуги так выглядели. Впрочем, это неважно. Где я нахожусь?
– В моей машине.
– Что есть машина?
– Повозка.
– Без коней? Или яков? Странно. Но и это неважно. Раб, я не помню твоего имени.
– Друкчен, госпожа.
– Друкчен, подай мне напиться.
Друкчен подал ей бутылку воды. Она недоуменно уставилась на бутылку:
– Как этим пользоваться?
Друкчен показал на примере другой бутылки, леденея от страха. Девушка сошла с ума, это ясно! А может, и хуже – в нее вселилась чья-то бесприютная душа, которых много бродит вокруг священного Кайласа.
– Мне легче, – сказала девушка, выпив всю бутылку. – Меня мучила сильная жажда. Раб, что же ты стоишь? Садись в свою повозку и вези меня домой, да помогут тебе ракшасы.
Друкчена опять окатило холодом. Что она говорит? О каком доме?
– Моя госпожа! – сказал он, ощущая, как дрожит все тело. – Простите своего раба, но я не знаю, о каком доме вы говорите.
– Разве у меня много домов? – усмехнулась девушка. – Впрочем, ты прав: много. Так вези же меня в Шамбалу, там мой главный дом.
Магическое слово было произнесено. Шамбала. Еще мальчиком Друкчен слышал рассказы монахов и туристов об этой таинственной стране, которую обрести можно только путем глубоких духовных практик и медитации в измененном состоянии сознания. Он в глубине души верил, что Шамбала есть, но верил также, что никогда в нее не попадет. Как верил и в то, что никогда не станет Буддой.
Но где он, путь, ведущий в Шамбалу? Друкчен взмолился бодхисатвам, и тут на него снизошло озарение.
Он знает, как попасть в Шамбалу.
– Прошу вас устроиться поудобнее, госпожа, – сказал он, садясь за руль. – Ехать придется долго.
– Ничего, я привыкла к путешествиям, – сказала безумная.
Меж тем вокруг них сгустился такой туман, что нельзя было разглядеть и вытянутой ладони. Машина завелась, Друкчен крутанул руль и поехал прямо в глубь жуткого тумана.
Они ехали долго, впрочем, Друкчен в какой-то момент утратил ощущение времени. Его пассажирка меж тем пела на тибетском языке гимн плодородию. Друкчен не слышал шума работающего мотора машины, и пение было единственным звуком, скрашивающим тяжелую тишину.
Девушка пела:
О благороднорожденные, воспойте гимн великому
Амитабе!
Дающему жизнь, украшающему небосвод,
просвещающему все концы земли!
Покрывающему все беззакония наши,
осеняющему нас милостью, напояющему
нас праной великодушия!
У Друкчена навернулись на глаза слезы. Давно он не слышал такого проникновенного пения. Но в то же время ему было очень страшно. Он понял, что в его девушку вселилась потерянная душа, пока ее собственная душа отлетала от тела на время обморока. Но чья же это душа?
И тут земля под колесами машины кончилась.
– Амитаба! – вскричал Друкчен и понял, что они падают в пропасть.
Но откуда взяться пропасти на равнине.
Что-то здесь не так, хотел подумать Друкчен, но тут последовал страшный удар машины о камни.
– Взорвемся, – прошептал Друкчен и отключился.
Очнулся он в комнате, жарко натопленной, освещенной несколькими масляными лампами и благоухающей ароматами священных трав.
– Где я? – хрипло выдавил он, не понимая, как остался жив. Лицо горело. Значит, все-таки взрыв был.
– Тише, раб, – отозвался чей-то голос. – Лежи смирно, и я наложу на твое лицо мазь против ожогов.
Друкчен во все глаза смотрел на старца в белых одеждах, который говорил это. У старца был благообразный лик и открытый третий глаз, сияющий мудростью и милосердием. Старец взял в руки небольшую чашку и деревянной лопаточкой принялся зачерпывать из нее что-то густое и желтое. Мазь, понял Друкчен. И верно, старец принялся ловко и споро накладывать мазь на горящее лицо Друкчена. Мазь пахла травами и немного ячьим жиром. И сразу наступило облегчение, боль и жжение утихли. Друкчен удивился тому, что из всего тела чувствует только лицо.
– Кто ты, о святейший? – прошептал Друкчен.
– Меня зовут Гамба, я главный лекарь здесь, – ответил старец. – Я не почтен саном святейшего, но дело свое знаю. Принцесса Ченцэ уже оправилась от ран, полученных в ущелье Смерти, осталось тебя поставить на ноги.
– Принцесса Ченцэ? – удивленно проговорил Друкчен. – Какая принцесса?
– Ты что ж, так-таки ничего и не помнишь? – удивился Гамба. – Ты сгорел вместе с принцессой в огненной колеснице, когда достиг дна ущелья. Если бы не лучшие наши лекари, мы бы не смогли вас спасти. Но теперь в Шамбале праздник: любимая дщерь вернулась на родину.
– В Шамбале? Так я в Шамбале?!
– И ты, раб, и я, и принцесса Ченцэ, и ее светлейший жених Нампхон. Всё вокруг – это благословенная Шамбала.
– Значит, я привез принцессу Ченцэ в Шамбалу.
– Ну, можно сказать, что привез.
– Я могу ее увидеть?
– Конечно. Ты же ее раб и должен служить ей. Но это случится не раньше, чем пройдут твои ожоги.
– А принцесса сильно обожглась?
– Нет, огонь не коснулся ее плоти. Именно по этому признаку мы и поняли, что перед нами давно утраченная прекрасная принцесса Ченцэ, Заря Богов.
– Господин Гамба?..
– Да?
– А почему я не чувствую своего тела? Ничего, кроме лица?
– Потому что все твое тело восстанавливается в особом растворе. Оно почти обуглилось. Для того чтобы плоть восстановилась, тебе нужно лежать в этом растворе две луны.
– Два месяца? Так долго?
– Это время пройдет для тебя незаметно. Если хочешь, я попрошу кого-нибудь из братьев петь тебе мантры или читать богоспасительные книги. К тому же скоро ты начнешь хотеть есть, а когда наполняешь желудок, жизнь не кажется такой уж мрачной. А теперь спи.
И Друкчен заснул.
Россия, город Щедрый
Весна 2012 года
Лиза и Юля оказались внутри полутемного парадного.
– Нет, ты слышала? – хорохорилась Юля. – «Госпожа знает все»! Такое впечатление, что моя тетя – инкарнация богини Дианы.
– Не злись, – мягко попросила подругу Лиза. – Куда нам идти?
Вопрос адресовался фее. Та тряхнула крыльями.
– В гостиную. Я провожу.
И нашим героиням ничего не оставалось, как проследовать за феей.
Пока шли, они оглядывались и испускали удивленные возгласы. Во внутренностях дома не осталось ничего естественного и неволшебного. На стенах висели гобелены каббалистического направления, вдоль стен выстроились железные полки с различной магической и алхимической посудой. Пахло химией и травами.
– Моя тетя решила здесь отрыть философский камень, – хмыкнула Юля.
Наконец они вошли в гостиную. Если бы бизнесмен Алейников (упокой Будда Амитаба его душу!) увидел, что сотворила в его гостиной тетушка Анна Николаевна, он немедленно умер бы опять. Нет, в гостиной вовсе не царили разгром и хаос. Просто теперь она напоминала одновременно выставочный зал зооэкзотариума и алхимическую лабораторию. Вдоль стен стояли большие аквариумы и террариумы с подсветкой. В них задумчиво дремали огромные и поменьше змеи, агамы, игуаны и даже один варан. В террариумах поменьше Юля с отвращением обнаружила колонию пауков-птицеедов, черных королевских скорпионов и мадагаскарских тараканов. В центре всего этого зоологического безумия стоял стол, на котором в идеальном порядке теснились книги и бумаги, а также выключенный ноутбук. На крышке ноутбука сидела крупненькая лягушка-водонос и с подозрением поглядывала на гостей.
