Текст книги "Обретая нас"
Автор книги: Надежда Скай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
24 глава
Глеб
– Что ты делаешь? Пусти, мне надо быть рядом с Егором…
– Тебе надо отдохнуть. С ним всё хорошо, не вырывайся.
Я вынес Еву в большую комнату и пожалел, что не расстелил диван, на котором спал последние ночи. Нет, я не жалуюсь, диван был удобный и я даже высыпался.
– Да откуда тебе знать? Отпусти, Абрамов!
– Послушай меня. Егор спит. Ты без сил, – я крепче сжал Еву и держал, до тех пор, пока она перестала вырываться, – думаешь, ему нужна разбитая, больная мать? Ему, как и тебе, нужны силы. Родная, поспи, а я буду вас охранять.
У самого сил уже не было, казалось, что меня несколько раз вывернули наизнанку, а потом переехали катком, но я не могу показать свою усталость Еве. Сколько же я пережил сегодня, в какой-то момент готов был себя отдать, лишь бы Егору стало легче. Страх за сына и жену, а ещё то, что я ничего для них не мог сделать, медленно сводил с ума. При каждом приступе Егора я готов был волосы на себе рвать от бессилья. Даже вспомнил молитву и, чёрт возьми, несколько раз безумно шептал, пока Ева успокаивала сына.
– Глеб, я не могу, пожалуйста, пусти к нему.
– Нет, отдохни пару часов, я побуду с ним.
Я видел, как Ева колебалась, как тяжело ей было принять от меня даже такую мелочь, и я понимал её, но и она должна, ради всех нас, понять, что я всё сделаю для моей семьи. Даже сдохну, но у них всё будет хорошо.
– Хорошо, но сразу зови меня.
Я лишь кивнул и осторожно, вместе с Евой опустился на диван, всё ещё удерживая её в своих руках. Мне необходима была её близость, мне нужна была Ева и пусть всего на пару минут, но мне станет, наверное, легче.
– Глеб, мне очень страшно, также страшно, как и тогда, когда сообщили его диагноз.
– Прости меня, я должен был быть рядом с вами.
– Это уже не важно уже. Ты сейчас ему нужен.
– А тебе? – Ева отвела взгляд и попыталась слезть с моих колен.
– Это тоже не важно.
– Мне важно.
Я не дал ей уйти от ответа, обхватил лицо ладонями, нежно поглаживая большими пальцами скулы и просто смотрел в любимое бледное лицо.
– Глеб, ты всё тогда сам решил за нас…
– Я совершил ужасную ошибку… Теперь я это знаю.
Ева прикусила губу, и я сорвался, забыл обо всём, движимый всепоглощающей нежностью, страстью и жаждой любить её здесь и сейчас. Накрыл мягкие губы своими и сминал, наслаждаясь замешательством жены, вовлекая её в поцелуй. Невольный стон вырвался из груди, когда Ева ответила, не смело обняла меня одной рукой за шею, прикусывая, как и раньше, за нижнюю губу.
К чёрту контроль, мне нужна была эта женщина как воздух, я задыхаюсь без неё! И как я вообще жил все эти годы? Подхватив Еву под ягодицы, практически уронил её на диван, накрывая сверху собой, и ни на секунду, не отрываясь от сладости любимых губ. Ева гладила по волосам, плечам, оставляла дорожки от ноготков на спине, а я готов был урчать как кот, дорвавшийся до любимого лакомства.
Но мне было уже мало поцелуев. Ева не останавливала и не отталкивала, горела в поцелуе, а я дико, до одури хотел её. Мои руки бесконтрольно гуляли по красивому телу, медленно освобождая от одежды, возбуждая и возбуждаясь до безумия. Сам не понял, как скинул свою одежду, продолжая пожирать Еву глазами.
– Глеб…
– Тише, родная, не отвлекайся…
Я вернулся к её губам, провёл языком дорожку от скулы вниз по шее и стремительно спустился к груди, захватив в мокрый плен одни из затвердевших сосков, играя с ним. Выгибаясь, Ева тяжело дышала, слегка постанывая и хватаясь за мои плечи руками.
Вдоволь наигравшись сосками, стал двигаться губами ниже, придерживая ладонями за талию, вырисовывая влажные узоры на животе, и внутренне ухмыльнулся мурашкам, волнами, пробегающим по телу любимой.
Ева глухо простонала, вцепившись мёртвой хваткой в плечо и приподняла бёдра мне на встречу. То, что надо. Я хотел, чтобы её тело перестало подчиняться её разуму, и отзывалось только на мои ласки. Одной рукой провёл по промежности, размазывая влагу пальцами и проникая одним внутрь. Ева выгнулась и шире развела ноги, мой старый приём всё также хорошо работал, а тело любимой женщины помнило мои ласки.
– Родная, расслабься, – хрипло прошептал ей в губы, уверенными движениями проникая в глубь, еле сдерживаясь от желания заменить пальцы на свой член.
Массируя клитор, продолжил пальцами доставлять удовольствие Еве, целуя каждый миллиметр лица, шеи, ключиц, предвкушая, как она взорвётся в моих руках и тогда я смогу сам погрузиться в неё. Ждать пришлось не долго. Прикусив губу, Ева глухо застонала, выгибая спину и содрогнулась, сжимая мою руку ногами.
Не могу упустить этот момент, слегка приподнявшись, убрал руку и резко ворвался в неё, постанывая от лёгких спазмов влагалища, волнами сжимающих мой напряжённый член. Не стал ждать пока Ева привыкнет к наполненности, просто не смог, снесло все границы разумного, я двигался резко и уверенно, вылавливая губами беззвучные стоны.
Каждого движения мне было мало. Молился, чтобы меня хватило на подольше, а низ живота сводило от усиливающегося желания. Хотя, куда ещё больше? Ева обхватила ногами меня за талию и подмахивала бёдрами, шепча мне в губы, чтобы не останавливался, но я и не собирался. Сжав в сумасшествии её соски, я мял ладонями упругие полушария и ускорился, когда почувствовал дрожь Евы. Двигался быстрее и сильнее, стараясь успеть за ней, чтобы одновременно взлететь на вершину оргазма. Со всей мощью толкнулся последний раз и замер, ослеплённый плавающими звёздами и точками перед глазами.
Всегда ярко и болезненно приятно. Всегда улетал от оргазма только с Евой, я снова себе это доказал. Не хочу, чтобы эти секунды убегали, готов снова повторять и не отпускать, не выходить из неё. Но Ева быстрее пришла в себя, и выставила руки, упираясь мне в грудь.
– Ты меня раздавишь.
– Не хотел, – поцеловал в стройную шею, втягивая её запах, и немного скатился в бок, продолжая обнимать одной рукой.
– Что произошло?
– А что происходит у взрослых мужчины и женщины?
– Я не об этом.
Уткнувшись в волосы, собрался с силами, решив именно сейчас рассказать всю открывшуюся мне правду.
– Мне надо много что тебе рассказать и кое в чём покаяться.
– Прямо сейчас? – Ева тут же напряглась в моих руках.
– Да, именно сейчас.
Не давая ей возможности повернуться, крепко обнял руками, вдавливая её тело в своё, набирая полные лёгкие воздуха.
– Помнишь моя фирма принимала участие в тендере? У меня были отличные перспективы его выиграть и получить миллионные прибыли, но… Но не одному мне нужен был этот тендер. Мой главный конкурент Мирзоев стал играть не по правилам.
– Глеб…
– Просто послушай, пожалуйста.
Мне нужна была исповедь, сейчас, когда мы обнажённые телами и душой, рядом и одни. Когда Ева не уйдёт, не сможет.
– Он стал пробивать моё близкое окружение, выискивал слабые места и нашёл, – поцеловал Еву в висок, действием обозначая моё то самое слабое место. – Лебедев купился на его сладкое предложение в обход меня и попал под колпак.
– В каком смысле?
– Семён решил доказать всему миру, что тоже на что-то способен, дебил! Связался с Мирзоевым, тот вложился в раскрутку его бизнеса, и Лебедев стал ему должен. А, когда все прелести такого сотрудничества зацвели буйством красок, Семён опомнился, но было поздно. Ко мне идти не стал – гордый, – я криво усмехнулся, снова желая надрать задницу бывшему другу. – Если кратко, то с подачи Лебедева всё и началось.
– Я не понимаю.
Ева смогла повернуться ко мне лицом. Сведённые брови, растерянный взгляд и слегка припухшие губы, моя сладкая и желанная. Провёл пальцем по скуле, давая себе минуту, чтобы подобрать нужные слова. И я их нашёл.
– За ним следили, ему дали чёткие указания как себя вести, и в конце концов ко мне в руки попали пикантные фотографии. И вместо того, чтобы потребовать с вас обоих объяснений, я напился в хламину…
– Глеб, ты изменил мне!
– Я таким образом мстил тебе. Прости, меня от самого себя тошнит.
– И теперь ты решил, что раз знаешь правду, можешь попросить прощения и снова всё будет, как раньше?
Ева резко отодвинулась. Её глаза горели, а тело слегка потряхивало. Я не пытался удержать, лишь приподнялся следом, качая головой. Хотелось кричать о раскаянии, о чувствах, которые были живы до сих пор и что я сам во всём виноват, сам разрушил нашу жизнь, но Ева это сказала за меня, толкнула в грудь, её пробивала истерика.
– Ты, без суда и следствия, выкинул меня на улицу! Ты сделал всё, чтобы не знать обо мне…
– Это не так.
– Так! Раскидывался деньгами, чтобы только быстрее нас развели! А эта дрянь спала в нашей постели!
– Нет, Ева, всё не так…
– А Егор! Господи… – и тут на меня обрушился удар за ударом, Ева не целилась, била куда попало: по груди, шее, лицу. А я лишь крепче сжал челюсть и ждал, когда её силы иссякнут.
– Родная…Ева, успокойся.
Я прижал к себе любимую женщину, которая уже рыдала в голос и резала слезами мою душу на куски. Её грудь тяжело вздымалась, тёрлась сосками о мою, руки царапали спину, а я всё крепче прижимал и гладил её по спине.
– Ты так нужен мне был…я с ума сходила, когда он…
– Прости меня, умоляю.
– Ненавижу тебя!
– Имеешь право, но дай мне пожалуйста шанс, и я всё исправлю.
Ева оторвалась и снова била меня по груди. Зарёванная она была такая красивая.
– Как мне тебе верить после всего?
– Не знаю, но клянусь памятью своей матери, клянусь Егором, что никогда, слышишь, никогда не подведу вас, не посмотрю ни на кого, умру за вас.
– Не надо умирать…
– Ева, – приподнял за подбородок, чтобы она видела мои глаза, видела в них правду, – я с ума схожу без тебя. Ничего не прошло, я всё так же сильно тебя люблю.
Ева тихо всхлипнула, а я снова поцеловал. Нежно, мягко, вкладывая в этот поцелуй все то, что сказал. Она обмякла и позволила себя ласкать, медленно и нежно смаковать вкус и мягкость своих губ.
– Давай полежим, тебе надо поспать.
Уложил своё сокровище на себя, накрыл нас лёгким пледом и укачивал её, как ребёнка, целуя в волосы. Последние судороги прошли через тело бывшей жены и вскоре она заснула. А я продолжал гладить её спину, чувствовал размеренное дыхание у своей шеи и надеялся, что всё будет хорошо, ведь я не врал, я сделаю всё чтобы сдержать своё слово.
Еве не обязательно было знать, но скоро мне придётся уехать. Сообщение отца о поджоге нескольких складов только усилило мой страх перед будущим. Пока моя семья будет далеко, я должен сделать всё, чтобы они вернулись в абсолютно безопасный дом.
25 глава
Ева
Приступов у Егора больше не было, а спустя несколько дней прошла и слабость. Следующая процедура была назначена ровно через неделю. Доктор Кёлер установил точный интервал введения препарата, обуславливая это тем, что первый ввод слишком ослабил иммунитет ребёнка.
Егор еле уживался в палате и всё чаще капризничал, требуя разнообразия. Его уже не радовали игры с папой, мои сказки и наши с ним песенки. И я уже не знала, что такое придумать, чтобы его развлечь и самой не сойти с ума. Но хуже всего становилось к вечеру. Малыш засыпал поздно, а с ним и я, но буквально через час мой сон исчезал как дымка на рассвете.
Каждую ночь, после того страстного утра и признания Абрамова, я лежала без сна и разрывалась на части. Мой мозг боролся с сердцем, а масло в огонь подливало жаждущее ласк тело. Моё тело будто пробудилось от комы, снова познав сладость предвкушения феерии и последующего взрыва в оргазме. И это мог дать мне только он, тот, который каждую минуту был рядом и сводил с ума.
И я срывалась, шла к нему, зная, что он не спит, а также как и я сходит с ума от желания, но держит обещание, не давит. И тогда мы сходили с ума вместе, без лишних слов ласкали друг друга до одури. И в те минуты я ни о чём не жалела, любила ещё больше, забывая все обиды… А потом молча уходила к сыну. Днём мы делали вид, что ничего ночью не было, отдавая каждую минуту, каждую частичку себя нашему малышу.
– Ев, так дальше невозможно.
– Глеб, не надо, – я попыталась встать, опираясь ладонью о его грудь. Он не понимал, что мне было до сих пор тяжело. Сердце только сейчас начало стучать ровнее, залечивая старые раны. Мне и вот так было хорошо.
– Ты опять хочешь убежать. Не отпущу.
– Абрамов, пусти, Егор проснулся.
– Нет, тебе показалось.
Он сжал меня до хруста в костях и уткнулся в волосы. Ни двинуться, ни вздохнуть.
– Мне надо будет скоро уехать.
– Почему?
– Необходимо моё присутствие, отец один не справляется.
Выгнув бровь, попыталась посмотреть на Глеба, так чтобы он не только слышал моё удивление, но и видел.
– Ты сейчас точно про своего отца говоришь?
– Самому тяжело в это поверить, но это так. Мирзоев объявил нам войну, вчера был совершён рейдерский захват складов, охрана отбила нападающих, но сгорело несколько машин, нанесён значительный ущерб.
– С ума сойти, я думала девяностые прошли…
– Ты многое не знаешь и пока не должна.
Хватка Абрамова ослабла, и я смогла полной грудью втянуть себя воздух. Плохое предчувствие проползло по позвоночнику, холодной рукой подбираясь к вискам, стискивая голову.
– Страшно звучит.
– Прости, не так выразился. Но что хорошо, так это то, что пока я не разгребусь со всем этим дерьмом, вы будете далеко и в полной безопасности.
– Глеб, ты пугаешь.
– Чёрт…
Какой самый лучший приём, чтобы изгнать плохие мысли и страхи из головы? Правильно, начать нагло ласкать, возвращая в мир страсти и похоти, что и сделал Абрамов. Я снова плавилась и горела, а он брал и дарил.
***
– Ну как вы? Вчера ждала звонка.
Краска стыда поднялась до кончиков ушей, и я отвела взгляд от экрана телефона. Как объяснить маме, что весь вчерашний день был посвящён Егору и моему бывшему мужу? Завтра утром у Абрамова самолёт, и он говорил правду, в которую верится с трудом.
– Всё хорошо, мам. Егору уже лучше, крепко спит по ночам, показатели лейкоза нормализуются и стабилизируются. Но я никогда не забуду ту ночь.
– Слава богу. Я вся извелась, – мама прищурила глаза, внимательно всматриваясь в экран. – Не пойму, это видео барахлит или у тебя синяк на шее.
Быстро сменив угол обзора, попыталась скрыть улыбку. Глеб ночью перестарался и сейчас отрабатывал наказание – гулял в парке с сыном, давая мне последнюю возможность побыть одной и в полной тишине.
– Это свет так падает. Ты сама как?
– Всё хорошо, скучаю по вам страшно.
– И мы скучаем. Через пару недель, если всё будет хорошо, вернёмся в Ростов, а, потом, наверное, домой.
– Доча, всё будет хорошо, по-другому и не может быть.
– Только в это и верю.
Мама несколько раз спрашивала про отношения Егора и Глеба, и я честно, как есть, рассказывала всё до мельчайших подробностей. Но стоило только ей один раз спросить про мои отношения с бывшим мужем, как у меня ком в горле встал. Знаю ведь, что мама не осудит, всё поймёт, поддержит, но не могу. Мне самой надо было в себе разобраться. И это как раз самое сложное.
– Как приедете, напеку гору блинов и откроем малиновое варенье, приберегла баночку для Егорки.
– С удовольствием, обожаю тебя.
– Жду фотографий.
– Позвоним завтра вместе, обещаю.
А у самой при мысли о завтрашнем дне сердце замирает. Страшно до жути, но не могу объяснить и понять причину. Просто боюсь его отъезда.
– Отлично, буду ждать. Обними внучка.
Послала последний поцелуй маме и отключилась, бросая телефон на стол. После каждого звонка маме на душе было тепло и легко, она замечательная и в детстве мне многие подружки завидовали, не у всех были такие мамы-подружки. Но сейчас мои мысли снова вернулись к Глебу и тем беспокоящим словам, которые отпечатались в сознании и уже пару дней жгли нервные окончания.
Мы больше не возвращались к этой теме. Снова молча играли в любовников, наслаждаясь близостью тел, а днём играли роли заботливых родителей. И пока меня всё устраивало. Но ведь так не может продолжаться вечно…
Глухо застонав, закрыла лицо ладонями, уговаривая себя не думать о будущем, отодвинуть этот момент до возвращения в Россию. У меня ещё будет время, чтобы разложить всё по полочкам.
***
Егор только уснул, крепко обнимая меня за талию, утыкаясь носом в моё плечо. Я тихо лежала и очень легко, практически невесомо, гладила сыночка по голове, слушая размеренные мужские шаги в другой комнате. Глеб весь вечер не выпускал телефон из рук, сильно хмурился и то и дело выходил из палаты, чтобы ответить на очередной звонок.
Вот и сейчас его голос звучал глухо и жёстко. Он с кем-то планировал свои действия по прилёту в Ростов, а у меня тошнота к горлу подступала. И я впервые себе призналась, что не хотела его отъезда, не хотела его отпускать. Как ни крути, но помощь Глеба и его присутствие придавали мне сил. А Егор? Он же от папы ни на шаг не отходил, он даже уже неосознанно подражал ему.
Тяжело вздохнув в попытке сдвинуть неприятную тяжесть в груди, поцеловала Егора в лобик и прикрыла глаза. Сейчас, когда большая часть пути пройдена; когда лечение идёт в полным ходом, а бывший муж души в Егоре не чает, многие краски уже поменяли свой цвет. Тот глухой чёрный, когда я задыхалась от боли, уже светлел, превращаясь с каждым днём в серый. Мне становилось намного легче…
– Спит?
Голос любимого мужчины вырвал из лёгкой дрёмы. Осторожно убрала руку Егора и тихонько встала, чуть не охнув в голос. Абрамов тут же подхватил меня на руки и вынес из небольшой спальни.
– Что ты делаешь?
– Шшш… Просто молчи, любимая.
А в глазах стоит такая тоска… Я сама подалась вперёд и слегка прикусила за нижнюю губу, руками удерживая его за шею, запуская пальцы в густые тёмные волосы. Да, нам не нужны были слова. Тела всё помнили, они ласкали, целовали, горели… Абрамов был неутомим, доводил несколько раз до ярких вспышек, а я хотела его всё больше. Так мы прощались, запоминая каждую чёрточку родного лица, каждое движение и вздох, каждую эмоцию.
– Внимательно меня послушай. Это очень важно.
Глеб сильнее приобнял меня и поцеловал в волосы. Я же млела у него на груди, гуляя пальчиками по животу, очерчивая пупок и рисуя непонятные узоры.
– Когда ты утром проснёшься, меня уже не будет, поэтому скажу сейчас.
– Даже с Егором не попрощаешься?
– Нет времени, рейс уже перенёс, мне надо срочно быть дома. Но обязательно поцелую.
– Почему?
– Так надо, родная. Потом, когда всё закончится, обязательно расскажу, а пока береги нашу семью.
Он тяжело вздохнул и снова поцеловал в волосы.
– Это опасно?
– Возможно… Когда вы прилетите, вас встретит мой человек, я к тому времени скину его данные, и он отвезёт вас к маме. Чёрт, всё идёт через одно место…
– Ты же понимаешь, что совсем меня не успокаиваешь?
– Понимаю. Очень прошу, сделай, как я говорю, не задавай никому никаких вопросов, подожди пока я всё улажу.
– Хорошо, я постараюсь.
Глеб перевернул меня на спину и поцеловал. Вышло сладко и одновременно горько, словно он прощался навсегда… А у меня слёзы потоком потекли по щекам, и сердце раненой птичкой больно забилось о грудную клетку.
– Знай, чтобы не случилось, я всё сделаю, чтобы вы были в безопасности, чтобы мы были снова вместе, – он провёл большими пальцами по щекам, стирая влажные дорожки. – Прости меня за ту боль, которую причинил. Прости за то, что не был рядом, когда тебе было тяжело. Видимо, я буду всю жизнь извиняться, но никогда не устану, и, очень прошу, будь со мной, верни мне мою настоящую жизнь.
– Уже…
– Что уже?
– Простила. Но твои клятвы я помню и обязательно приведу их в исполнение, если ты хоть раз взглянешь на какую-нибудь женщину.
Так себе угроза, сама понимала, но это было лучше, чем просто так его простить. Глеб тихо рассмеялся и уткнулся носом в ложбинку между грудей.
– Клянусь, что единственная женщина, на которую я буду смотреть и безумно любить, будешь только ты! Вся моя жизнь будет полностью открыта для тебя единственной!
– И будешь сначала говорить, а только потом творить дичь, – на последнем слове я невольно скривилась.
– Да, урок усвоен на всю оставшуюся жизнь! Люблю тебя ещё больше.
– Не подлизывайся.
До самого утра мы нежились в объятиях друг друга, прерываясь на моменты страсти. А, когда стало светать, Глеб на руках отнёс меня в спальню нашей двухкомнатной палаты, поцеловал в лоб и пожелал хорошо выспаться. А когда я проснулась, его уже не было, Абрамов уехал.
26 глава
Глеб
В Ростове я был уже ближе к вечеру. У аэропорта «Платов» меня ждал Лебедев. Стоял у своего белого седана и улыбался до ушей, словно безумно рад был меня видеть.
– Решил тебя встретить и сразу отвезти в офис.
– Привет, неожиданно.
Семён пожал плечами, мол ничего неожиданного и махнул головой на пассажирское сиденье.
– Падай, многое что есть рассказать, пока доедем, будешь в курсе.
– Что могло случиться за несколько часов?
– Немного, но я теперь с вами.
– Уже понял.
Я обожал ночной Ростов, его вечные пробки и холодный ветер с большого Дона. Естественно это был сарказм.
– Как Ева с Егором?
– У них всё хорошо. Правда Егор напугал нас до седины, когда ввели первый раз препарат.
– Как напугал?
– Плохо ему было. Иммунитет стал бунтовать. Короче, никому такого не пожелаю, мне так страшно никогда не было.
– Сейчас лучше?
– Да, намного. Доктор, что ведёт лечение, сказал, что такая реакция организма возможна, это надо пережить и дальше будет только лучше.
– Слава Богу, он крепкий мальчик, всё получится.
– Другого варианта нет. Я всё сделаю, чтобы мой сын стал полностью здоров. Не поможет это лечение, найдём другое.
Лебедев включил поворотник, перестраиваясь в другой ряд и кивнул, полностью поддерживая.
– С Евой помирился?
– Вот так в лоб?
– Ой, ладно тебе. Вымолил прощение?
– Очень на это надеюсь, – не время было сейчас трендеть на весь свет о слабой надежде на воссоединение с любимой женщиной.
– Держу за вас кулачки. И это, Глеб…
– Что?
– Ты прости, я ведь правда не знал о подлости Мирзоева и этой дряни Саше.
– Кто сказал? – оказывается, Лебедев был в курсе о предательстве Хвостовой. Что ж, пускай. Рано или поздно он всё равно бы узнал.
– Твой отец.
– Ладно. Давай к делу.
– Ну с Сашеньки и начнём. Сегодня её взяли под стражу.
– Ух, ты!
– Расстроен?
– С чего это? Она заслужила, – и мне действительно было не жалко Сашу, мне было плевать. Я сразу и навсегда вычеркнул этого человека из своей жизни, как только узнал правду. Жалел только о том, что не узнал раньше.
– Рад. Твой отец боялся, что ты вступишься за неё, – Семён кинул на меня хитрый взгляд и быстро сменил тему. – Дальше пройдёмся по делам?
– Давай.
***
– Отец, это моё кресло.
Быстрым шагом зашёл в свой кабинет, кинул сумку с вещами на пол возле стеллажа с рабочими папками и попытался согнать родителя со своего законного места.
– Садись, не очень-то оно и удобное.
– Семён вкратце посвятил меня в дела. Есть шанс его задержать по горячим следам?
Отец пересел в кресло напротив стола и размял шею. Его усталый вид говорил, что спал он вероятно мало.
– Фифти фифти.
– В каком смысле?
– Как оказалось, у Мирзоева есть хорошие связи, они тянут время, в течении которого он может сбежать.
– Что предлагаешь? Просто сидеть и ждать?
– Да. Всё, что возможно мы уже сделали.
Такой расклад вещей меня совсем не устраивал. Я откинулся в кресле, постукивая пальцами по ручкам кресла. У нас было всего две недели, чтобы убрать Мирзоева и его подельников.
– Меня это не устраивает. Времени мало.
– Глеб, нельзя совершать ошибок. Этот мудак уже наворотил дел, всего этого на много лет за решёткой потянет. Надо дать органам работать спокойно.
– Ты можешь как-то надавить на нужных людей, заплатить им чтобы ускорить процесс?
– Могу, – отец задумался на минуту и продолжил: – Завтра тебя ждут в следственном комитете, дашь свои показания.
– Какие? Меня здесь не было в момент нападения на склады.
– Это формальность.
– Хорошо. Что с теми фирмами, которые работали с Мирзоевым?
– Как крысы с тонущего корабля бегут от него к нам.
– Отлично, – хоть какие-то хорошие новости. Но расслабляться было рано, нас впереди ждало много работы. Обсудив с отцом ещё ряд вопросов, он, естественно, спросил про внука.
– Уже лучше. Хочу к их возвращению всё уладить, и чтобы никто моей семье больше не угрожал.
– Так и будет. Значит решил вернуть семью?
– Тебе это не нравится?
– Наоборот. Я рад. Да, не удивляйся, но это так.
Отец криво усмехнулся, замолчал и, возможно мне показалось, поник. Интуиция мне подсказывала, что сейчас надо помолчать и подождать.
– Знаешь… Я не хочу, чтобы ты был, как я.
– В каком плане?
– Поздно я это понял. Запомни – семья всегда должна быть на первом месте. И я сожалею, что плохо поступал по отношению к твоей матери и тебе.
– Пап…
– Но исправить уже ничего не могу. Вчера был на могиле Оленьки, попросил прощения…
– Ты кто? И где мой эгоист отец? – я попробовал перевести разговор в шутку, но не подействовало. Папа горько улыбнулся.
– Люби своего ребёнка и дай ему всё то, что я не смог дать тебе.
– Так и будет.
– Видимо старость, расклеился я тут с тобой. Как будешь говорить с Евой и Егором, передай, что дедушка ждёт своего внука и купил ему гоночный электромобиль. Как приедет, пойдём в парк и будем кататься там до упада.
– Обязательно передам.
– Ева как?
– Что ты хочешь знать?
Уже второй человек за вечер интересовался моей личной жизнью с бывшей женой. Ответил, как есть.
– Пока ничего говорить не хочу. Но всё сделаю, чтобы моя семья была со мной.
– Удачи, а я поехал домой, спать хочу до чёртиков. Давно так не урабатывался.
– Меня до дома подкинешь?
– Поехали, водитель уже ждёт.
***
Я был полностью уверен, что успею, смогу решить вопрос со своим главным конкурентом быстро и тихо. Но хотеть не вредно. Как назло, каждая мелочь мешала мне стереть его в порошок. Мирзоев прекрасно знал, что на него была объявлена охота и скрылся из города, дав своим немногочисленным цепным псам творить пакости.
Как-то утром обнаружил свою машину на порезанных колёсах с отвратительными царапинами по всему кузову. Детский сад какой-то. Но неприятно. А через пару дней, когда Ростов готовился ложиться спать, а я только закончил свой рабочий день и выходил с юристом из офиса к своему автомобилю на парковке, замешкавшись на выходе, что сыграло потом мне на руку, на нас напали двое молодчиков в масках.
Юристу досталось больше всего. Получив пару ударов дубинкой по голове, пожилой мужчина упал без сознания. Я же смог отбиться благодаря охране здания, которые увидели нападение по камерам слежения и выскочили на улицу, спугнув нападающих. Но пару мощных ударов по рёбрам я всё же пропустил. В итоге была вызвана полиция, скорая и мой юрист с сотрясением мозга был доставлен в больницу. Это была последняя капля.
– Я нанял охранное агентство. – сообщил мне отец на следующий день.
– Это лишнее, – я вальяжно сидел в кресле и пил свежесваренный кофе.
– Это не обсуждается. Пока Мирзоев не сядет и не перестанет быть угрозой номер один, ты будешь под присмотром.
Я закатил глаза, но больше спорить не стал. Если ему так спокойней, то пусть так и будет. Я психовал. Уже совсем скоро моя семья вернётся в Россию, а проблема никак не решена. Вчера по видео связи разговаривал сначала с Егором, который делился яркими впечатлениями об увиденной в парке белке, а потом с Евой. Она казалась грустной, хоть и улыбалась, отрицая мои наблюдения.
Я смотрел на неё, а у самого зубы сводило от напряжения… как же я уже скучал… Такая красивая, такая родная, и вся моя. Безумно хотелось её обнять и крепко к себе прижать, вдыхая её особенный аромат. Но я себя тормозил, зная, что всё у нас теперь будет хорошо, осталось совсем немного и мы снова будем вместе.
– Как поживает мой внук?
– Тебе интересен каждый его день?
– Очень. Не ты один ждёшь его возвращения.
Я был рад, что мой отец привязался к моему сыну, а при упоминании внука его лицо словно оживало, уходила привычная жёсткость.
– Всё хорошо, ещё одна процедура и вскоре их выпишут. А после, через пару месяцев нужно будет ещё разок слетать на контроль.
– Это уже мелочи.
Дальше разговор зашёл о насущных делах. Как оказалось, Сашу я смог быстро заменить – нашёлся уверенный в своих силах специалист мужского рода. Я остался им доволен, особенно после того, как служба безопасности проверила всю его подноготную.
Благодаря приставленной охране неприятных сюрпризов больше не было. Время шло, на Мирзоева прокуратура открывала всё больше и больше новых уголовных и административных дел. Я потирал руки, надеясь, что в скором времени его найдут. А время прилёта Евы с Егором безжалостно приближалось. И снова мне пришлось обратиться за помощью к отцу, чтобы он выбрал надёжного человека для сопровождения моей семьи на юг.
– Хорошее решение. Мой личный телохранитель займётся этим. Может несколько человек выделить?
– Нет, не хочу волновать Еву, я ей так полностью всего и не рассказал, обещал позже.
– Хорошо. Скинешь потом время и номер рейса, а сам не светись.
– Знаю, – процедил я сквозь зубы, мечтая о встрече.
В день, когда самолёт с моей семьёй приземлился в аэропорту Ростова, я еле сдерживал себя, чтобы не сорваться и не кинуться их встречать. Ходил кругами по кабинету, рычал на каждого и в конце концов не выдержал, выпил полбутылки подарочного виски, совершенно не чувствуя его вкус.
– Да, отец?
– Александр их встретил, и они уже выехали за пределы города. Выдохни, всё хорошо.
– Отлично.
Скинул звонок и почувствовал, как облегчение вперемешку с алкоголем растекалось по телу. Откинувшись в кресле, ослабил галстук и заулыбался в пустоту. Всё хорошо, они в относительной безопасности. Но вскоре мне этого стало мало. Я хотел увидеть их и набрал Еву по видео связи.
– Привет.
– Привет, пап.
– Как дела, богатырь? – Егор показал новую игрушку, тыкая ею в камеру телефона Евы.
– Глеб, всё нормально?
– Да, скоро всё закончится, и я приеду за вами, а пока порадуйте бабушку и попытайтесь её уговорить переехать в Ростов.
– Не торопись, – улыбнулась Ева, кидая взгляд вперёд, видимо на водителя.
– Я слишком много времени потерял, хочу всё наверстать быстрее. Пусть подумает.
– Глеб… А это необходимо? – она кивнула вперёд.
– Да, родная. Временно необходимо. Не переживай.
– Хорошо… Егор, не отвлекай дядю.
– Ев, – она снова вернулась к экрану и слегка нагнула голову в ожидании.
– Я люблю тебя…вас. Спасибо за всё.
– Не за что. Мы тебя ждём.
– Егор, я приеду за тобой с мешком игрушек.
– Ура!
Мой сын попытался подпрыгнуть на кожаном сиденье от радости, но Ева его вовремя осадила, а я, как болван или до чёртиков счастливый отец, смеялся от души.
Быстро попрощавшись, я отодвинул пустой бокал в сторону. Больше пить не хотелось, я и так был пьян от радости возможности скоро увидеть свою семью. Да и работать уже не хотелось, но вот чем занять себя не знал. Решил наведаться к другу и всё же попытаться наладить наши старые отношения.
