355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Надежда Никольская » Лечебный отпуск » Текст книги (страница 1)
Лечебный отпуск
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 03:16

Текст книги "Лечебный отпуск"


Автор книги: Надежда Никольская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Надежда Никольская
Лечебный отпуск

Глава 1

«Дура! Идиотка! Коза! Настоящая валдайская коза!» – Эти, мягко говоря, нелестные эпитеты мысленно произносила в свой собственный адрес приличная женщина средних лет, интеллигентная на вид. Хотя, если бы ей кто-нибудь сказал, что лет она средних, обиду бы это вызвало у нее гораздо более серьезную, чем определение себя, как валдайской козы. И правильно – каждая женщина считает себя молодой до глубокой старости, соглашаясь, что стала «средних лет», ближе к девяноста годам. А как, кроме козы или идиотки, можно назвать взрослого человека, который согласился поехать врачом в детский лагерь в Крым?

Наталья Павловна для себя иных эпитетов не находила. Проработав всю жизнь доктором, она поверила благостным рассказам о том, как легко, приятно, безответственно и бесплатно проведет отпуск на юге, согласившись сопровождать в поезде тихих детишек. Впрочем, зачем обманывать себя? Ключевым словом было «бесплатно».

Перед отпуском Наталья Павловна по собственному желанию уволилась из поликлиники, где проработала десять лет. Правда, собственным это желание было весьма относительным. Наталья радикально меняла свою жизнь из-за конфликта с начальством[Об этой истории можно узнать из книги Надежды Никольской «Амбулаторный роман» (М.: Эксмо, 2011).]. Конечно, ей заплатили зарплату за последний месяц и деньги за неотгулянный отпуск. Но она не была уверена, что новая работа найдется быстро. Когда ей несколько раз с настойчивым предложением и уговорами позвонила однокурсница, она согласилась поехать «доктором на море с детьми». Предложение действительно выглядело заманчивым и не сулило проблем: по какому-то новому постановлению для перевозки группы детей по железной дороге среди взрослых обязательно должен был присутствовать человек с медицинским образованием. Но в дороге все всегда спокойно, напрягаться не придется. В общем, Наталья позволила себя уговорить. Эта поездка являлась еще и передышкой между двумя работами. Имел место и один тайный мотив: Наталье хотелось побыть на расстоянии от Сергея, своего нового друга. Просто чтобы понять, нужны им эти отношения или нет. Друг, правда, был не такой уж новый, но после краткого и бурного студенческого романа двадцать лет назад они считались именно хорошими друзьями.

Под влиянием всех этих обстоятельств Наташка и приняла решение – ехать. Сергей к ее идее отнесся крайне неодобрительно.

– Наташа, – поинтересовался он за вечерним чаем, когда она сообщила ему о своем намерении, – ты детей десятилетних, не считая дочери, конечно, когда видела в последний раз?

– В школе у Кати, – с достоинством ответила Наталья, догадываясь, что сейчас услышит что-нибудь неодобрительное.

– Понятно. А про вождя краснокожих читала?

– Разумеется, – она даже обиделась. – При чем тут это?

– Ты едешь врачом с группой детей, каждый из которых потенциально тот самый вождь.

– Ну и что? Веселее будет.

– Веселее? Особенно, если в отпуске ты любишь заниматься детской травмой.

– Ой, ну подумаешь, коленку зеленкой намазать!

– А швы ты когда последний раз накладывала?

– Сереж, ну какие швы! Там наверняка «Скорую» можно вызвать!

– В поезд? Если у тебя ребенок с полки упадет?

– Не каркай! – возмутилась Наталья. – И вообще, мне надо Катьку на юг вывезти.

– Так и вывози, кто тебе не дает. Возьми путевку в Турцию на недельку, и вывозитесь себе, сколько угодно.

– Сереж, ты забыл. У меня с работой... – Наташка замолчала и отвернулась к окну. Она боялась заплакать.

– Ничего я не забыл! – Он не представлял, как сказать ей о том, что он готов помочь. – Послушай, теперь я большой начальник. У таких, как я, жены часто вообще не работают.

– И пусть не работают. Если бы нужна была помощь на дело, я бы согласилась. А на отпуск... Давай не спорить. Лучше помоги собраться. С учетом доврачебной и первой врачебной. Только без швов. А ты, пока нас не будет, починишь щеколду на балконе, ладно? – Наталья, в свою очередь, не могла придумать, как сказать Сергею, что ему не нужно переезжать из ее квартиры на время их отъезда.

– Щеколду? Обязательно, починю! – Сергей обрадовался, потому что ему показалось, что отъезд нужен ей как повод с ним расстаться. Типа, никто никого не выгоняет. Просто она уезжает, а что ему делать без нее в чужой квартире?

– И главное, кот. Он уже тебя почти признал, а если ты его несколько дней покормишь, то станешь в его глазах человеком. И не прогоняй его из кровати. А то он обычно с Катькой спит. Когда она уедет, животное непременно к тебе переберется.

– Знаешь, я никогда не спал с котами.

– Прекрасно.

– Наташа, а когда ты уезжаешь?

– Через неделю. У меня получится отпуск, а потом еще двадцать один день стаж не прервется. Хотя я пока не представляю, где искать работу.

– Перестань, придумаем что-нибудь. Объявлений полно. А терапевт ты опытный.

За такими разговорами у них и прошла неделя сборов. Вопрос с лекарствами в дорогу решили просто – купили две автомобильных аптечки. Там был запас зеленки, йода, анальгина, валерьянки, бинтов и пластырей, специально для краснокожих и их вождей.

Впрочем, Наталья старалась не думать о плохом. Ведь бывают же послушные приличные дети, хорошо воспитанные, которые не станут падать с полок и создавать проблем доктору.

Первые опасения закрались у Натальи Павловны на вокзале, когда она увидела детей и их родителей. Дети даже не пытались перед отправлением делать вид, будто они приличные и воспитанные. Родители проявляли себя тоже весьма своеобразно. Особенно при посадке. Лагерь ехал в небольшое местечко под Керчь, выбранный поезд являлся дополнительным, уходил с Белорусского вокзала. Из-за экспресса до аэропорта, отходившего от той же платформы раз в полчаса, времени на посадку отводили около пятнадцати минут. В вагон нужно было запихнуть сорок пять детей с сопровождающими. А еще каким-то образом отогнать родителей, которые пытались посадить детей в поезд сами и создавали суету. А главное, отталкивали от двери чужих детей. В конце концов начальник лагеря велела родителям отойти, детей построили друг за другом, и им удалось войти в вагон. Катька, испуганная всем этим шумом, количеством незнакомых и неадекватных малышей, тихо спросила у матери:

– Мам, а отказаться от поездки уже поздно?

Провожавший их Сергей хотел произнести что-нибудь ехидное, но, увидев выражение Наташкиного лица, буркнул:

– Ладно, ты держись там. А ты, Катерина, начинай осваивать роль медсестры. И матери помогай.

После чего ловким маневром оттеснил какого-то огромного родителя и обеспечил Наталье доступ к вагону.

Все погрузились, и поезд тронулся. Тут Наталья стала понимать, что́ имел в виду Сергей, когда говорил про вождей краснокожих: детей, казалось, стало в два, а то и в три раза больше. Они скакали по полкам, выясняли между собой, кто и где должен ехать, хотя места всем определили воспитатели. Но самое ужасное – в вагоне стоял постоянный гул. О минуте тишины приходилось лишь мечтать. Дети пели, ссорились, ставили подножки всем проходящим по узкому проходу. Наталье показалось, что еще немного, и она сойдет с ума. Она бы и из поезда вышла, но первая остановка намечалась только в Туле. А Катя обнаружила среди противной малышни несколько своих сверстников, детей учителей, которые сопровождали лагерь. Заметили и ее. Пока Наталья пыталась сохранить остатки присутствия духа, обреченно вспоминая, когда она в последний раз накладывала швы, Катя познакомилась с несколькими девочками и мальчиками, и образовавшаяся компания переместилась в самое последнее купе. Ребята прогнали шумевших малышей, достали гитару и чувствовали себя прекрасно.

Вскоре младшие устали бегать, проголодались и достали еду, которую им дали в дорогу родители. Перед отъездом Наташка подробно обсудила с начальником лагеря, Маргаритой Петровной, какие продукты детям можно и нельзя брать с собой. Поэтому обеденному перерыву обрадовалась, кроме того, можно было надеяться, что после обеда объявят тихий час. Милые детишки хотя бы сделают вид, будто спят, то есть на некоторое время перестанут хаотично передвигаться по вагону и орать.

Наталья Павловна, воспользовавшись этим затишьем, решила сделать небольшой обход и поняла, что расслабилась она рано. Несмотря на высказанные педагогами запреты, дети достали жареных кур, пирожки с мясом и бутерброды с вареной колбасой. Учитывая, что до вокзала люди добирались по жаре, продукты выглядели подозрительно, особенно вареная колбаса. Наталья направилась к начальству и педагогам, подсчитывая, сколько она взяла таблеток от поноса. По пути она отняла несколько бутербродов с откровенно позеленевшей колбасой. Дети обижались, некоторые особо продвинутые задавали ехидный вопрос:

– А вы кто такая?

– Я доктор, – отвечала Наталья, с трудом удерживаясь от соблазна пообещать тем, кто будет есть в поезде опасные продукты, профилактические и очень болезненные уколы. Еще она расстраивалась, что современных детей даже касторкой пугать бесполезно – они не знают, что это такое.

– Маргарита Петровна, – обратилась она к начальнице, – посмотрите, что пытаются есть дети.

– Да... Сейчас разберемся.

Педагоги прошли по вагону, однако запрещенных продуктов оказалось на удивление мало. Дети смотрели честными глазами, утверждая, что ничего подобного у них с собой не было. Впоследствии выяснилось, что было...

Наконец обед закончился, и объявили спасительный тихий час. Младшие честно начали делать вид, будто спят. Старшие от игры на гитаре перешли к тихим разговорам и своим наушникам.

Наталья решила подремать, но уснуть не получалось. В голову лезли какие-то обрывки мыслей, неясная тревога мешала отдохнуть. Зазвонил мобильник, определился телефон Сергея:

– Ну и как вы там едете? Ты еще не эвакуировалась?

– Нет. Предлагаешь мне выпрыгнуть на ходу?

– На ходу – не предлагаю. Тут ваш кот тебе привет передает. Наташ, а ему шпроты можно?

– Вообще-то, нет. Если просит – не давай, у него от них ... – Наталья замялась, подбирая слова поделикатнее, чтобы не шокировать детей, – в общем, такое расстройство желудка сильное. Ты потом полночи убираться будешь.

– Ты уверена? – Голос Сергея прозвучал печально.

– А ты что, его уже угостил?

– Нет, я просто банку открыл, на столе оставил и отвернулся к холодильнику.

– И много он успел сожрать? – Наталья хорошо представляла нравы своего кота.

– Да не так, чтобы... Ну рыбок пять.

– Ладно, ты остаток завяжи в пакет и выброси. А перед тем, как открывать вторую банку шпрот, закрой кота в комнате.

– Наташа, а котам можно человеческие лекарства давать? – с надеждой спросил Сергей.

– Нельзя. И он их принимать не станет. Но, если тебя это утешит, у меня тут полный вагон детей, которые тоже норовят съесть что-нибудь неправильное при каждом удобном случае.

– Да, – с завистью протянул Сергей, – им-то ты знаешь, какие лекарства дать. А тут кот.

– Подожди, не расстраивайся, может, еще обойдется.

– Ты тоже не расстраивайся. Целую. Пойду переквалифицироваться в ветеринара.

Наталья вздохнула. Интересно, чем пройдохе-коту удастся поживиться в следующий раз?

Тем временем поезд шел к югу. Миновали Тулу. Остановки проходили несколько напряженно – подростки, которые ехали с родителями, просились выйти, но и учителя, и Наталья считали подобный подход непедагогичным – если уж сидеть в вагоне, то всем вместе. Наступил вечер. Дети опять перекусили, причем Наталья подозревала, что самое вкусное и вредное они продолжали припрятывать и есть тайно, потом довольно организованно уложились спать. Ремней-креплений в поезде не оказалось, но педагоги были опытными, они подложили с краю полок свернутые одеяла, которые препятствовали падению.

Поезд приближался к границе. Педагоги, включая начальницу лагеря, явно начинали нервничать. Наталья ехала в первый раз и причины этого беспокойства не понимала: ну какая такая граница, пограничники в поезде «Москва – Керчь», что за проверки и почему все с показным спокойствием в сотый раз перебирают документы, доверенности родителей на вывоз детей. Какой нормальный человек станет придираться к детскому лагерю? Все эти судорожные приготовления документов, то, что на каждую полку положили свидетельство о рождении и разрешение, ей казались какой-то игрой.

Однако ее сомнения немедленно разъяснились, как только они подъехали к Белгороду. В вагон зашел человек в какой-то форме, то ли таможенник, то ли пограничник. Поначалу он разочарованно посмотрел на детей, которые спали или притворялись спящими.

– А, так тут у вас лагерь... – Он вдруг оживился. – А раз лагерь, так есть доктор!

– Есть. Я доктор, – строго сказала Наталья. Человек ей не понравился.

– Вот вы доктор. А марганцовка с собой, к примеру, у вас есть? – И хитро прищурился.

Наташка знала, что недавно марганцовку приравняли к наркотическим веществам и занесли в особый список строгой учетности. Соответственно, перевозить ее и вообще иметь теперь было строго незаконно и, более того, уголовно наказуемо. По прищуру противного дядьки она догадалась, что рассчитывает он на положительный ответ, после которого с чистой совестью сможет к ней прицепиться.

– Нет. А вы что, не знаете, что марганцовка теперь запрещена? – произнесла она с суровой, даже злобной и начальственной интонацией. – И валокордина у меня с собой тоже нет. И вообще ничего такого.

– Да я что, я ничего. – Поняв, что от Натальи толку не добьешься, неприятное официальное лицо ретировалось в соседний вагон.

Попутчики происшествия не заметили, они чего-то напряженно ждали.

И дождались. В вагон вошли еще человек шесть в форме. Не обращая внимания на спящих детей, девица, под предводительством которой они работали, громко возмутилась, забыв при этом поздороваться:

– Зачем вы выложили документы на полки? Ну-ка соберите их в одну папку.

– Извините, в прошлый раз требовали так, – смиренно объяснила начальница.

– А в этот – по-другому!

Дети, которые не успели уснуть, притаились под одеялами, испуганно наблюдая за происходящим.

Пограничники переходили от ребенка к ребенку, проверяя соответствие разрешений на выезд и свидетельств о рождении. Процедура, с учетом отсутствия на свидетельствах фотографий, на взгляд Наташки, не имела никакого смысла, но ретивые служаки относились к делу так серьезно, что со стороны все это напоминало ей обыск жандармами революционеров из рассказа «Таня-революционерка». Этот рассказ Наташка прочитала во втором классе, но даже не представляла, что ей придется когда-нибудь увидеть нечто подобное.

– Смотрите, тут заламинированное свидетельство о рождении! – радостно, словно поймал шпиона и сейчас получит премию, закричал один из погранцов.

К нему тут же подбежали остальные пятеро. К счастью, заламинированное свидетельство о рождении оказалось у одного из детей педагогов. Мама к тому же была человеком решительным.

– Ну заламинированное, и что? – нарочито скандально спросила она.

Не ожидая отпора, начальственная девица заявила:

– А им нельзя будет пользоваться при сделках с недвижимостью.

– А я их в поезде и не собираюсь совершать!

Девица притихла, но ненадолго.

– А вот эта девочка! Где ее разрешение? – указала она на Катю.

Пограничники опять обрадовались. Наталья уже собиралась рассказать им, как они выглядят со стороны, но ее ощутимо толкнула в бок начальница.

– Эта девочка едет с мамой. Вот мама.

– Ну у нее же только паспорт, а в паспорте не написано, чья она!

– Вот свидетельство о рождении, а вот мой паспорт. Здесь вам написано достаточно? – Наталья сдерживалась из последних сил.

– Да, теперь все в порядке. – Катины документы были последними, поэтому возможности придраться не оставалось, и девица явно расстроилась.

Правда, были еще взрослые. Один из пограничников держал в руках толстенный талмуд, в котором содержались, как выяснилось, фамилии людей, задолжавших разным банкам и не имеющих право выезжать из страны. Среди взрослого населения их вагона таких не оказалось.

Пограничники, стараясь скрыть разочарование, ушли. Вскоре появилась проводница:

– Ну что, у вас все в порядке? А в соседнем вагоне из лагеря двоих ссадили...

– За что? – поинтересовался кто-то, впрочем, вяло. Слишком свежи были собственные переживания.

– Да не поняли. Вроде одному четырнадцать лет исполнилось, паспорт не получил. У другой ксерокс свидетельства о рождении вместо подлинника.

– И куда же их? А взрослые вышли?

Проводница посмотрела на задавшую вопрос Наталью, как на сумасшедшую.

– Ну подождут там где-нибудь, пока документы не подвезут. А взрослые как сойдут... Тогда весь лагерь ссаживать надо. Да у нас каждый поезд по пятнадцать– двадцать человек ссаживают. Уж привыкли. Из соседнего вагона вообще маму с дочкой ссадили из-за свидетельства о рождении. Будут теперь тоже на станции ждать, пока им документы каким-нибудь поездом передадут.

Взъерошенные, разбуженные дети стали засыпать. Но на подходе уже была украинская граница. Справедливости ради следует заметить, что украинцы оказались поприветливее. Правда, очень ревностно относились к заполнению деклараций, зато и не приставали, не требовали зажигать свет и говорили тихо. Напоследок один ретивый юноша попытался прицепиться к разрешению кого-то из детей, на что немедленно получил суровое разъяснение – разрешение на вывоз, а не на ввоз, дети в этом вопросе украинской юрисдикции не подлежат. На этом и расстались. Кстати, и на той, и на другой границе помимо общения с ревностными служителями закона всем взрослым приходилось следить за разного рода темными личностями, которые, не смущаясь присутствия должностных лиц, проходили через вагон с предложениями поменять валюту или купить карточку для мобильного. Они еще и норовили что-нибудь стянуть.

Границы были пройдены. Но взбудораженные педагоги уснуть не могли. Выпивать с детьми тоже было нельзя. Поэтому народ просто собрался в одном из купе и начал трепаться.

Утром проводница за час до станции стала собирать белье. Вялые после бурной ночи дети и взрослые сонными мухами бродили по вагону. К недосыпу добавилась жара – поезд шел по совершенно голым, пожелтевшим на ярком солнце местам. Завтракать никому не хотелось. Наталью радовало данное обстоятельство – надежды, что вчерашние продукты пережили жаркий день, ночь и утро, не было. Отсутствие аппетита у детей казалось ей единственной защитой от пищевой токсикоинфекции. Усталость и нежелание бегать позволяли не думать о травме. В общем, к доктору потихоньку возвращались присутствие духа и оптимизм.

До станции оставалось немного. Педагоги подгоняли детей, проверяли, все ли вещи собраны, не забыл ли кто что-нибудь важное. За пятнадцать минут до приезда скомандовали построиться в коридоре.

– Зачем так рано? – недоуменно поинтересовалась Наталья у одной учительницы.

– Так поезд всего две минуты стоит.

– Сколько? – ужаснулась Наталья. – А как же мы всех выгрузим?

– Не беспокойся. Не в первый раз! Проводница будет с желтым флажком стоять. Пока все не выйдут, поезд дальше не пойдет. И в соседних вагонах еще минимум три лагеря.

Но Наталье все равно стало не по себе. Волнение усилилось, когда в окно замедлившего ход поезда она увидела перрон. Он был очень низким. А это обстоятельство снова увеличивало вероятность падений и травм. Особенно с учетом времени стоянки поезда. Странно, но все обошлось благополучно. То есть сама Наталья подвернула ногу, но ответственность за себя ее не пугала. Да и нога быстро перестала болеть.

Детей должны были встречать автобусы, но они почему-то опаздывали. Ребятня потихоньку начинала ныть. Просили одновременно есть, пить, в туалет. И все жаловались на жару. Катя стояла около Натальи и скулила:

– Мам, ну зачем мы сюда приехали? Тут жарко и морем даже не пахнет. Ну что я буду делать в твоем дурацком лагере?

– Кать, прекрати. Без тебя тошно. Вот сейчас приедут автобусы...

Наталья не успела договорить, как автобусы действительно прибыли.

Дети послушно и удивительно организованно загрузились. Наталья облегченно вздохнула: вот сейчас они приедут на место, и она больше ни за кого не отвечает. Будет купаться, загорать и ни о чем не думать.

Автобус тронулся, в окна подул свежий ветер. Катя перестала ныть. Жизнь становилась сносной.

Еще двадцать минут и – они уже в лагере. Лагерь – бывший детский сад. В нем отдыхают несколько групп из Питера и Москвы. Владельцы встречают лично. Лагерь из Москвы приезжает каждый год, снимает почти весь этаж, остается на три недели. Ценные гости. Впрочем, и по-человечески все друг другу рады.

– А где доктор располагается? Медицинский кабинет? – поинтересовалась Наташка.

– Да там, на первом этаже. Только у нас не доктор, а медсестра.

– Пожилая? – спросила Наташа, надеясь, что медсестра окажется в годах, этаким опытным медицинским монстром, прошедшим огонь и воду.

– Почему пожилая? – удивился ее вопросу один из встречающих. – Молодая, красивая, скоро училище закончит.

После этого сообщения вопросов у Натальи только прибавилось, но тут к ней подошла Катя.

– Мам, скорее, а то нас сейчас с тобой заселят в комнате с одной кроватью. Двуспальной, но я так спать не люблю.

Катя нервничала. Она очень трепетно относилась к своему личному пространству. Впрочем, Наталья свое пространство тоже ценила. Кроме того, задавать вопросы про медсестру смысла не имело – вряд ли ее заменят на врача или более опытного работника. В общем, отступать некуда и нужно позаботиться о пристойном существовании.

По дороге Катя жаловалась:

– Мам, тут туалет на этаже. И душ один на всех. Как же мы будем?

– Катерина, – рассердилась Наталья, – ты же не маленькая, с ребятами познакомилась. Хватит ворчать. Разберемся.

– Да, ты всегда так говоришь.

– Так я всегда и разбираюсь.

Продолжая эту содержательную беседу, они дошли до комнаты. Там действительно был только один диван. И главное, вторую кровать было совершенно некуда поставить. Наталья отправилась к хозяевам.

– Извините, пожалуйста, но мы в такой комнате с дочкой не уместимся. Нам неудобно будет с одной кроватью.

– Хорошо, сейчас что-нибудь придумаем, – пожал плечами высокий мужчина.

Они придумали. Одна из мам, приехавшая со своим ребенком лет шести, согласилась с Натальей и Катей поменяться. В результате они оказались во вполне сносной комнате с двумя диванами – односпальным и двуспальным. Наталья отстояла себе широкий диван, Катерина, поломавшись, признала материнский авторитет и согласилась на более узкую кровать.

Время близилось к обеду. Многие учителя уже находились здесь, поэтому, собравшись во дворе, оживленно обсуждали, куда можно пойти, какие продукты купить. Услышав обрывок одного разговора, Наталья едва не потеряла самообладание.

– А завтра утром купим на рынке молоко и сыр домашний, – с радостным предвкушением рассказывала впервые приехавшим молодая учительница Мария Ивановна.

– Но домашний сыр и молоко на рынке в такую жару – это ведь очень рискованно, – вмешалась Наташка.

Все посмотрели на нее как на сумасшедшую.

– Почему опасно? – удивилась одна из мам. Позже выяснилось, что она постоянно посещала разные оздоровительные курсы и считала себя великим знатоком медицины. – Там все свежее, домашнее.

– Так вот именно, что домашнее! – возразила Наталья. – А санэпидстанция это домашнее проверяет? Так и отравиться можно, и до дизентерии недалеко.

– Ох, уж эти доктора! – с осуждением воскликнула Мария Ивановна. – Вечно все преувеличивают.

И разговор перешел к домашней соленой рыбе, которую можно приобрести на набережной. Наташке было что сказать и по этому поводу, но она решила промолчать, чтобы не закреплять за собой репутацию городской сумасшедшей.

Обед живо напоминал институтскую столовую – те же незамысловатые блюда, тот же запах. После обеда маленьких детей безжалостно уложили спать в обмен на обещание пойти на море вечером.

Катя поворчала немного на ужасные условия, после чего, к Наташкиному великому облегчению, за ней зашел симпатичный мальчик, с которым она познакомилась в поезде. Он сообщил, что уже приезжал сюда, и очень вежливо попросил у Натальи разрешения показать лагерь Кате. Наталья, естественно, возражать не стала. Снабдив дочь некоторым количеством денег, заставила поклясться страшной клятвой не лезть в море. Для надежности клятва была подкреплена оставленным дома купальником. Наташка решила позвонить Сергею. Он долго не брал трубку.

– Привет!

– Привет! Наташ, извини, я тут занят немного. Комиссия, сама понимаешь. Давай вечером созвонимся, а...

– Ладно, – грустно согласилась Наташка.

– Не обижайся, работа такая.

– Не обижаюсь.

– Вот и хорошо, вечером созвонимся. – Интонации у него были деловыми, в кабинете явно присутствовал кто-то посторонний.

На глаза тут же навернулись слезы. Наталья почувствовала себя несчастной. И главное, нелюбимой. Вот зачем, зачем ей надо было впускать кого-то в свою жизнь? Ну и что, что она жила одна? Зато тихо и спокойно. И больно ей никто не делал. А вот только попробуй, начни с кем-то встречаться... Только подпусти к себе сдуру кого-нибудь. Ведь жила спокойно, хорошо жила… И никто не трогал, и она никого не трогала. Может, дни и были серыми, зато плакать не хотелось. В дверь кто-то постучался, скорее поскребся.

– Наталья Павловна! – на пороге стоял невысокий мальчик лет десяти, – вы же наш доктор?

Вот, пожалуйста, началось. Не объяснять же ребенку, что доктором она была только в поезде.

– Да, доктор.

– У меня тут. ... В общем, я… Короче...

– Да что с тобой?

– Заноза.

– Очень хорошо. Показывай.

Парень показал грязноватый указательный палец, из которого действительно торчала заноза. Наталья достала небольшой дорожный кейс, в котором беспорядочно болталось содержимое автомобильных аптечек. А еще перед дорогой она запаслась спиртовыми салфетками для инъекций. Протерла ими руки и свои, и ребенка.

– Как тебя зовут?

– Максим.

– Как тебе удалось такую красивую занозу заполучить? – убалтывала она своего пациента, вытягивая занозу и стараясь, чтобы часть ее не осталась под кожей.

– Да я решил подмести под кроватью.

– Что?

– Мы кое-что просыпали, вот я рукой и провел, чтобы следов не оставалось…

– А что же вы такое просыпали? – Заноза была успешно удалена, палец продезинфицирован. В Наталье проснулся педагог.

– Да так...

– А все же?

– Пакетик с чипсами Только их, наверное, нельзя, вы же никому не скажете?

– Постараюсь. А много у вас этих чипсов еще осталось?

– Нет. Они же просыпались, – Максим горестно вздохнул.

– А с пола вы их не ели? – подозрительно поинтересовалась Наталья.

– Выбросили, – печально ответил он.

– Ну тогда ладно, иди.

– А вы никому не сообщите?

– Нет. Но в первый и последний раз.

Когда паренек ушел, Наталья поняла, что у нее вполне сносное настроение. Она попыталась снова расстроиться и пожалеть себя, но очень уж захотелось пойти на море. В отличие от Кати запрещать купаться ей было некому, она быстро переоделась в купальник. Правда, в какой стороне море, она представляла лишь приблизительно, но надеялась, что не заблудится.

В коридоре ей встретилась группа учителей и родителей, с которыми она ехала в поезде. Собственно, вместе с ней их и было всего семь человек. Все они направлялись в комнату администрации с пакетиками.

– Ой, Наталья Павловна, давайте с нами! – обрадовалась, увидев ее, Маргарита Петровна.

– А куда? И зачем?

– Да вы что! Деньги надо сдать на хранение и документы. А то мало ли что. Ничего такого, конечно, ни разу не случалось, но зачем же нам проблемы себе создавать!

Наталья не хотела создавать себе проблемы, поэтому быстро вернулась в комнату, собрала документы и паспорт в найденный пакетик и тоже сдала все это в администрацию.

– А, вот еще что! Наталья Павловна, у нас дискотека вечером. Вы своей дочке скажите и сами приходите.

Наталья почувствовала себя при слове «дискотека» восьмиклассницей и послушно кивнула.

Наконец ей удалось выйти за пределы корпуса. Городок, в который они приехали, был небольшим, море она нашла быстро. Теплые волны окончательно примирили ее с предстоящим отдыхом.

Накупавшись, она вернулась в лагерь. В бывшем детском саду было тихо. Оказалось, что все дети с педагогами ушли на море. Об этом ей сообщила обиженная Катя, которая одна сидела в комнате:

– Мама, ну как тебе не стыдно! Ты уже искупалась, а я сижу, жду тебя тут, как… Я-то честно не купалась и сейчас со всеми не пошла. А ты…

Посмотрев на расстроенную дочь, Наталья воскликнула:

– Надевай быстрее купальник! Мы же купаться приехали, пойдем!

– Так ты же только что… – не поверила Катя своему счастью.

– Пойдем скорее, если не захочется купаться, я просто посижу, на тебя посмотрю.

Они пошли вместе. Катя была в коротком сарафанчике. Наталья обратила внимание, что встречные молодые люди поглядывают на ее подросшую дочь с интересом.

На пляже купаться Наталья не стала, устроилась на песке и снова задумалась. Конечно, Сергей сказал, что занят. А почему ему быть незанятым? Она стареет, стремительно стареет. У нее уже дочь-невеста. Она, Наталья, в принципе через пару лет станет бабушкой. А зачем Сергею бабушка? Он молодой, мужчины в его возрасте становятся отцами, а не дедушками. И ничего у них не получится. Ничего. Тогда, в институте, не получилось, и теперь не получится. Зря она все это придумала. Зря.

– Мам, ты что?

Дочь вышла из воды и тревожно смотрела на нее.

– Так, ничего. Мысли всякие...

– Мам, ты из-за работы, да? Не расстраивайся, найдешь другую. Посмотри, у тебя даже отпуск не как у людей, опять ты всех лечишь. А уж работу точно найдешь. Лучше, чем была. А еще дядя Сережа сказал, что нас с тобой как-нибудь прокормит.

– Катюша, ну с какой стати он должен нас с тобой кормить? Сама подумай!

– Ну не должен… Но он же вроде как теперь… – Катя замялась.

– Ладно, давай не будем об этом. – Наталья понимала, что слезы у нее сейчас близко, плакать при Кате не хотелось. – Да, говорят, сегодня после ужина будет дискотека.

– Ой, а во сколько? – оживилась дочь. – Я успею собраться? Как ты думаешь, здесь есть утюг? Ой, мама, а ты мне помаду одолжишь?

– Катька! Ты задаешь сто вопросов в минуту! Откуда я знаю про утюг? Помаду одолжу.

– Мама, ужин совсем скоро! Я точно не успею! Пойдем, а?

– Хорошо. Слушай, но это же просто дискотека в лагере. Чего ты так разволновалась?

– Ты ничего не понимаешь!

Наталья лишь покачала головой. Она подозревала, что понимает.

– И как его зовут?

– Кого?

– Катерина, не прикидывайся! Того, кому посвящены будут все эти сборы!

– А ты откуда знаешь?

– Догадалась.

– Артем. Мам, пойдем, я не успею!

– Пойдем, – Наталья убрала полотенце в сумку. – Кто хотел купаться?

– Ну мама! – интонации у Кати были совсем как в детстве, когда она просила купить ей еще мороженого.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю