Текст книги "Нужным быть кому-то (СИ)"
Автор книги: Надежда Михайловна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
–Знаешь, как по Зорькиному молоку скучал?
Калинин же, прислонившись к перилам, сидел на крыльце у Вали, держа на коленях рыжего кота, и неизвестно кто из них больше балдел, у обоих было блаженное выражение.
Валя засмеялась:
–Вас так и хочется обоих почесать за ухом!
–А и почеши, – не открывая глаз, сказал Калинин.
–Володя, я вот спросить хочу... Марианна эта...она как, нормальная была?
Палыч резко открыл глаза.
–Ну, как тебе сказать? Сначала да... такая нежная, хрупкая, скромненькая, ну прямо фея... Игорёк и потерял голову. Любовь такая, неземная. Иван с Тоней не особо довольны были, но, сама знаешь, говорить что-то против – ещё хуже. Забеременела она сразу. Свадьбу сыграли, чуть ли не свадьбу века... Беременность была трудная, токсикозы там всякие, отекала она сильно, в общем, Лёшку ещё в животе она невзлюбила. Рожала сложно, он крупный – больше четырёх килограммов родился...Ну и... – он вздохнул, – с первых дней она его не сильно жаловала, "ах, послеродовая депрессия" передразнил он кого-то. – Тоня тогда жива была, вот она его и вырастила, до пяти лет. – Он помолчал. – А эта мамашка... гулянки, тряпки, подружки, тусовки... Игорь-то прозрел, да все как-то надеялся, что перебесится, ну и любил её, куколку, япона мать. Лёшка подрос, она опять забеременела, вон, девчонками, когда узнала, что двойня... пошли сплошные истерики... Пацан же рос смала серьёзным, а когда она его потерять умудрилась, и чуть не уволокли цыгане, спасибо Фелицата его увидела! Это ему года три с половиной было... всё... как отрезало у него, только Тоню и признавал... мама Тоня. Да и на гулянках где-то попробовала дурь. Пока беременная была, держалась, на сохранении то и дело, да и смотрели за ней крепко. А уж после родов... во все тяжкие и пустилась, пошла гулять с девчонками, видать кого-то увидела, хорошо во дворе их оставила, на охранников... и больше и не появлялась... Искали сначала её, где-то выцепили, отправили в Германию на лечение, опять, не доехав до дому, сорвалась... Игорь-то сильно переживал, а Лешка от малышек не отходил, вот и стали они для него дети. Вот... а когда им два года было, то... – он опять вздохнул, – погибли Тоня с Игорем. Дед-то закаменел весь, а Лёшка... пятилетний пацан, откуда что взялось... А эта сучка,.. мамашка его... прислали после бумагу, что от передоза померла... Лешка её только Марианной и называет, мамой никак, да и какая она мать, только что биологическая? Что, он её вспомнил?
–Да отродьем она его называла.
–Вот ведь... ладно, ты просто его про неё не спрашивай, не любит он этого. Давай-ка, поехали мыльно-рыльные запасы прикупим, стирка-то вам теперь постоянно светит.
Прикупив всякие нужные для стирки-уборки препараты, Калинин в наглую сунул бабе Тане деньги за молоко, поговорил с Дедом Ульяновым и, попрощавшись, уехал.
Лёха с Матюхой разбирали Фелин подарок – Ленин, увидев спиннинг, присвистнул:
–Хорошая вещь! И удочки тоже, я про такие только слыхал, рыбаловка будет знатная всё лето!
Потом готовили прикорм для рыбы, в общем, делали мужские дела. Баба Таня с девами готовила семена для посадки – у неё по лунному календарю завтра был посадочный день. Варя и Вера старательно насыпали в плошки семена и удивлялись:
–Вот из этих малюсеньких семенов вырастет большая морковка?
Им, городским, было интересно, анчутка же ныла и просилась на улицу, пока баба Таня не пообещала её завтра отправить к родителям. Все были заняты полезными делами, мальчишки к вечеру приготовили бересту и мелкие щепки – на завтра к вечеру затевалась баня и топить её вызвался Ленин, Лёха хотел внимательно все просмотреть, ему очень понравилось выражение бабы Тани:
– В хозяйстве все сгодится!
Потом немного погоняли на великах, повечеряли и долго вели разговоры лежа в кровати, пока не уснули. Валя позвала бабу Таню, посидеть на лавочке. К вечеру запах зацветающей вокруг сирени усилился, и они сидели, наслаждаясь, изредка переговариваясь.
–Я, Валь, што своих воспитывала, што сейчас буду делать, девчушки старательные, вот и буду приучать их все делать, вона какие у меня выросли дети, всё умеют, да и Лёху они слушаются, к осени каких хозяюшек деду сдадим! Дед-то как тебе?
–Знаешь, вроде, неплохой мужик, цепкий такой, но жестковат, Палыч помягче будет. Самое главное, детей любит, а Лёшка с ним очень похожи, я немного поговорила с Володей про их родителей, – она рассказала про Игоря и Марианну.
Баба Таня, обычно рассудительная и взвешенно ко всему подходящая, выругалась.
–Ах... вот стерва, это ж дитё! Но ничё, Лёха, вон гляди как оживел у нас, его же невозможно не уважать, ничё, приголубим... и деда растопим, даст Бог! А ты молодца, своим-то всем накажем про родителей не спрашивать. А девчушки-то на мать-кукушку похожи?
–Палыч сказал, они – вылитая баба Тоня, жена деда.
–Видать, баская она у него была! Девицы-то видными вырастут!
Суббота получилась ударная, посадили всю картошку. Приехал Федяка и его младшенький Никита, такой же высокий как все Шишкины, только худоват, но в шестнадцать лет выглядевший постарше. Лёшка без устали кидал в лунки картошку, изредка поглядывая на детей – те, высунув языки от усердия, старательно сажали свеклу, морковку, какие-то бобы – все были при деле.
В обед сделали перерыв, и опять же Лёшка старательно поджигал приготовленные в бане на растопку щепки и бересту. Часов в пять приехал Калинин и с ходу включился в посадку, отправив пацанов отдыхать, те с гиканьем понеслись прокатиться.
Девчушки же помогали бабе Тане и Вале – мыли овощи для салата, старательно чистили чеснок, баба Таня незаметно поручала им какие-то мелкие, но полезные дела.
–Процесс пошёл, – пошутила Валя.
–Чем раньше научатся, тем легче, в жизни все пригодится! А как иначе?
Неделя проскочила незаметно, за ней потянулась другая, лето в этом году, похоже, спешило вытеснить весну, дни стояли жаркие, деревенская ребятня пропадала на речке – галдеж слышался до самых сумерек.
Палыч как-то незаметно для себя и деревенских стал абсолютно своим, к его приезду всегда была приготовлена сытная деревенская еда. -
–Набаловали вы меня с бабой Таней, – говорил он Вале, осень наступит, ведь взвою!
–А мы тебя, милок, и не гоним, ты мне совсем родной стал, где пять сынов, там и шастой сгодится, – она упорно говорила некоторые слова неправильно, – тем более, что некоторых и не заманишь домой!
Калинин привез ограждения для лягушатника, и Лёха со спокойной душой стал плавать подальше – дети были в безопасности. Дед Иван потихоньку выправлялся, грозился приехать в деревню – Лёшка от этих известий совсем успокоился, с нетерпением ждал деда и каждый вечер обстоятельно и долго разговаривал с ним. Все трое загорели, Лешка немного поправился, дети вели себя замечательно.
Валя совсем не жалела, что их взяла, девчушки под руководством бабы Тани старательно чистили картошку, резали яйца и овощи на салат, поливали свои грядки, мыли свои тарелки и чашки, стали намного бойчее.
Лёшка с бабой Таней придирчиво выбирал варианты домика на лето – на выходные дед должен был приехать, если врач разрешит. Дед Ленин радовался, глядя, как его безбашенный Матюха под влиянием Лёшки становится взрослее и разумнее, стучал по дереву и плевал через левое плечо.
Валя же стала ловить себя на мысли, что воспринимает Палыча как что-то очень нужное ей, даже необходимое!
–Мда, мать, весна что ли на тебя действует так? – иронично подумала про себя.
Глазастая баба Таня выдала ей:
–Валюшка, а ведь из вас с Володей вона какая замечательная пара складывается, он мужик жизнью битый-перебитый, да и ты лиха хлебнула. Он-то с тебя глаз не сводит, когда думает, што никто не видит! Мне уж дюжеть он нравится, будь я помоложе... ох и развернулася бы... Я мужиков всегда оцениваю не по красе, не по деньгам, а по надёжности! Так он как раз такой и есть, истинно, как за каменной стеной за ним, приглядись-ка к нему получше, да не упусти. Ирка-то вон как круги нарезает вокруг по его приезду-то!
И впрямь, соседка Ирка резко изменилась, привела себя в порядок, сделала стрижку, перестала ходить в замызганных одёжках, почти не материлась... Ленин, встретив её первый раз в таком виде, вытаращил глаза:
–Ир, ты какая красотка-то стала! – Потом не выдержал, – в магазин-то к вечеру одна не ходи – умыкнут гастарбайтеры такую кралю-то!
–Тьфу на тебя, вечно ты всё опошлишь!
–О, и культура речи появилась, не к добру это, наверное, к перемене погоды, лучше, конечно, к теплу бы...
Через пару дней случилось +30. И вытирая мокрый лоб, Ульянов всем говорил, что виновата Ирка.
–Иван Игнатьевич! – радостно встретила его секретарь, – с выздоровлением! Я так рада! – и он знал, что она говорит от души, долгие десять лет Катерина была неизменно рядом. Имея своих уже взрослых внуков, она много подсказывала и помогала оглушенному гибелью родных Ивану.
–Как ребятишки?
–Не поверишь, по телефону сплошной восторг: "Деда, тут лучше чем на море!" Вот, завтра поедем навестить, они там домик в аренду на лето присмотрели, если всё срастется, перевезу туда Марь Иванну, и пусть до конца августа живут там. Лёшка рыбаком заядлым становится, уловом хвалится, купаются вовсю! – говоря это, Козырев улыбался.
А Катерина скрестив под столом пальцы, тихо радовалась, что оттаивает их старлей!
Фелицата подробно и обстоятельно отчиталась за каждый день – всё было в порядке, Иван же поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется, впервые(!!!!) за все время, вникать, а зудит внутри от желания поскорее увидеть своих Козырят.
Естественно, Феля была в курсе Лёшкиных уловов – он звонил ей отдельно – и у неё даже небольшая ревность появилась в душе, но Лёха неизменно в конце разговора говорил:
–Пока, Феля, я тебя люблю, не сомневайся!!
Иван поинтересовался, что с Вершковыми:
–Малыш с Бабушкой отдыхают в санатории, а Марина Николаевна... Кириллов над ней трясётся. Ну, да, он сам тебе скажет, что и как!
Полдня пролетели быстро, Палыч аккуратно и незаметно, найдя причины, сумел избавиться от недобросовестных охранников, осталось решить, что делать с 'засланным казачком'. По этому поводу Козырев договорился о встрече с главой концерна, старым приятелем, Горшковым. Решили встретиться в небольшом ресторанчике "Элегия", где хозяином был давний знакомый и сослуживец Козырева, и можно было откровенно говорить, не боясь прослушки.
К ресторанчику подъехали одновременно. Горшков, пожимая руку Ивану, хмыкнул:
–Ни за что бы не нашел эту "Элегию"! – а зайдя в зал, оценивающе огляделся. Все столики с уютными диванчиками расположились в небольших нишах, по стенам вились всякие лианы, в середине зала журчал небольшой фонтанчик, делая неслышными разговоры, скатерти с рисунком в мелкие подсолнухи создавали какое-то радостное настроение, интересная барная стойка, негромкая музыка... -Неплохо!
–И готовят здесь отменно! – отозвался Иван.
Заказали баранину, запеченную с каким-то мудреным соусом, блюдо было таким вкусным, что Горшков, объездивший много стран и перепробовавший многие кухни мира, сказал:
–Удивил ты меня, Иван Игнатьевич, не знал, что есть такое славное место! Буду заезжать!
Откинувшись на спинку дивана,расслабился:
– Слушаю тебя!
Козырев кивнул Палычу, тот обстоятельно и подробно рассказал обо всём, начав со своего охранника и заканчивая тем, что ниточки потянулись к некой риэлтерской конторе, под маской которой скрывается очень интересное агентство, втихую внедряющее в крупные корпорации и фирмы своих казачков и потихоньку собирающее компроматы.
Горшков, до этого расслабленный, подобрался:
–Ну вот, обломали, а я такой кайф поймал от барашка! Интересное кино получается!
Была в биографии Горшкова страница, которую он не скрывал – пять лет строгого режима – и выражения той поры иногда выскакивали из него, при своих людях, вот и сейчас :
–А на хитрую... попу... всегда найдется болт с винтом! Давай-ка, Владимир Павлович, я сведу тебя с моим стародавним дружком, там действительно, не голова, а дом советов, ты ему все покажешь, и потом на основе его рекомендаций мы эту хитрозадую компашку славно потрясем!
Ещё посидели, у Ивана зазвонил телефон:
–Да? Лёха, привет!! Так, так, хорошо! Да! Точно-точно, завтра с утра! И я! Привезу, скинь СМС! Целую!
Иван разулыбался:
–Внук, в деревне они у меня, очень им там по душе. Вот, завтра поеду, сам посмотрю.
–Вот на восемь лет ты меня старше, а три внука, а я всё бобылём.
–Давно бы выбрал, вон сколько возле тебя красоток крутится – любая будет тебе ноги мыть и воду пить, только свистни!
–Свистеть-то некому. Всем не я нужен, а положение, а так, чтобы как твоя Тоня – любил не ЗА, а Вопреки, просто потому, что ты сам нужен, может даже нищий... Да,.. не суждено мне такое! Ну, да не будем о грустном, как говорится. Ты меня, Игнатьич, порадовал, люблю поохотиться на нечисть! Ты когда меня с твоим исключительным внуком познакомишь? Макс Ситников про него сказал, что сильный мужик, а он, несмотря на его дурацкий вид и выходки, ещё ни разу в человеке не ошибся.
Козырев засиял:
–Пока мой исключительный в деревне, весь в хозяйстве: корову утром и вечером провожает на выпас, баню топить учится, воду таскает для полива, на велике ездит, из речки не вылезает и самое главное -карасей ловит! Вот завтра приеду... А там карасики жареные в сметане... а мелкие салат для деда самостоятельно сделают... Сергеич, задумайся, может кого и родишь?
– От карасиков и я бы не отказался... эх, в детстве это самая любимая еда была! Не трави душу!
После ресторана поехали покупать все, что попросил Лёха, дед крутил головой, а Калина смеялся:
–Он же для всех назаказывал, заметь, от себя, уверен, никто ничего не просил, это сюрпризом будет!
– В офисе в приёмной ждал начальник всей автослужбы Кириллов:
–Иван Игнатьевич, я к Вам, поговорить.
–Заходите!
–Я по поводу Вершковой. Я, каюсь, в первый же день дал ей непосильное задание – развалюху нашу попробовать хотя бы посмотреть... она три дня ковырялась и сделала!! Сделала там, где даже я плюнул!! Иван Игнатьевич, давайте не будем её держать на испытательном сроке, и оформим и не слесарем, а механиком в офисный гараж!
–А Вы не торопитесь, Николай Петрович?
–Наоборот, опаздываю, тут без вас к Фелицате Федоровне наезжал с проверкой важный такой из банка, аудитор, чтоб его.., попросил посмотреть авто его, на халяву-то, сами знаете.., а когда уходил, так сильно интересовался, кто ж такой рукодельный у нас. Ну и названивает ей сейчас, предлагая сверхвыгодные условия и зарплату намного больше.
–Хммм, и что Вершкова?
–А что Вершкова? Она, девка, настрадалась – ой-ёё-ёё, сказала, что добро ценит. Я ведь видел её сына, они заезжали, ключи ей завозили, малыш-то какой... светлый... Мои-то слесаря первые дни пытались её на вшивость проверить, ну и подкатывали с разным... а когда мальчишку увидели... как трудно ходит... Всем гаражом просим Вас, чтобы Вы разрешили её перевести на постоянку.
–Хороших специалистов точно не отпустим! Кто ж такими кадрами разбрасывается? – Козырев позвонил в кадры и велел оформить Вершкову на должность механика постоянно.
– -Спасибо, Иван Игнатьевич, от всех наших мужиков!
В Каменку приехали около девяти утра, едва машина остановилась, выскочившие на шум мотора детки повисли на деде – восклицания, поцелуи, обнимашки...
– Лёха стоял немного поодаль и в нетерпении бурчал:
–Дорвались, теперь не отлипнут!
– Дед аккуратно опустил девчонок на землю и крепко-крепко обнял внука.
–Мужик ты мой ненаглядный!
Лёха радостно вздохнул, ткнулся деду головой в грудь, а потом с сожалением отстранился.
–Знакомься, это баба Таня!
– Баба Таня, подавая сухонькую ладошку, сказала:
– -Наслышана, наслышана, здравствуй, Иван Игнатьич! Ты извиняй, но я сразу на 'Ты', мой старшой в твоих годах, так что не обессудь!
– От соседнего дома шустро подошел мужчина:
–Ну а я Ульянов-Ленин, рад знакомству!
Девчушки потащили деда в дом к бабе Тане пробовать приготовленный ими салат, да и карасики ждали, Валя с Палычем шли сзади негромко что-то обсуждая.
К карасикам прилагалась знаменитая 'калиновка'
–Калина завсегда была ягода лечебная, немного твоему сердцу не повредит! – баба Таня налила ему в лафитничек, – я с тобой за знакомство-то тоже пригублю!
Ивану калиновка пришлась по душе: -Хорошааа!
– -А то, фирменная Шишкинская, сколько себя помню, лучше калиновки и не признаю, – отозвался Ленин. Потом было много показов: грядки персональные с морковью, свеклой и фасолью, тщательно прополотые самими девчонками, зацветающие кустики клубники, завязь на смородине, вишнях, яблонях, луг с красивыми цветочками и, конечно же, Малявка.
Оставив мелких бултыхаться в лягушатнике, Лёха рванул с дедом наперегонки вдоль по течению, конечно дед отстал.
–Ты, Лёшка как рыба плаваешь уже, не догнать тебя!
–
–Да не, это после болезни, а так ты лучше плаваешь, – честно признал внук. -Вы у меня подросли как за две недели, такие взрослые стали! &nb:sp;– Лёха хмыкнул: -Пища деревенская самая пользительная, как говорит баба Таня!
Накупавшись до посинения, пошли назад, теперь предстояло выбрать дом на лето.
– -Дед, смотри сам, я тебе потом скажу, что мне больше нравится!
Первые три дома производили неплохое впечатление, Ивану понравились.
А вот четвертый... С виду неказистый, но внутри он был какой-то добротно-надежный, массивная мебель сороковых-пятидесятых годов, сделанная на века, много вышитых подушечек, вышивки в рамочках на стенах, домотканые половички по всем трем комнатам, круглый стол, покрытый скатертью с кистями, солидные стулья, большие часы с кукушкой... У Ивана дрогнуло сердце – такие вот половички из его детства растрогали, а когда он выглянул в окно... из окна открывался вид на Малявку. А на том берегу среди полей, как оазис в зелени, выглядывала деревушка с сияющим на маковке небольшой церквушки переливающимся крестом.
– Вот оно! Лёшка, я выбрал этот дом! Я как в детство попал!
–Дед, я так и знал, мне тоже тут понравилось, а из задней калитки можно с разбегу в Малявку!! И комнат как раз хватает, Марь Иванну с детьми, мы с тобой и для гостей одна, Феля ведь приедет?
26.03.16
Иван долго выспрашивал про хозяев дома соседа, что имел ключи от него. Оказалось, что жившая здесь всю жизнь Вера Матвеена умерла, дочка живет в Испании, дом ей фактически не нужен, а покупателей не находилось, вот и стоит такой неприкаянный.
Козырев загорелся: -Значит, с ней можно связаться?
Сосед сбегал домой, принес визитку с номером.
–Ну, что Лёха, может, купим этот дом? И перестроим для себя? Отремонтируем и надстроим второй этаж, как?
Сосед сказал: -Здесь фундамент вечный, место опять же красивое, в саду все есть, только руки приложить, да и я рад буду, жалко такой добротный дом без пригляду оставлять, они ж, дома-то как люди, нет присмотру – он и рушится. Ну, простоит ещё годов пять и всё, а у хорошего хозяина ещё век простоит.
–Значит, будем созваниваться с хозяйкой?
–Да! Дед, тут и наши все недалеко, на одной улице будем!!
Лёшка запрыгал на одной ножке: -Я знаю, каким цветом дом будет!! Сосед отдал им ключи, Козыревы пошли держать совет с бабой Таней и Валей!
Те, узнав про дом Матвеевны, обрадовались:
–Ай славно вы надумали, у Веры-то дед был крепкий мужик, копеечку умел беречь, уж он этот дом по частям строил, но на совесть, всегда говорил, что самая лучшая память о себе – добротный дом. Думал, внуков много будет – детей-то было трое, да вот все на войну попали, два погибли, а младшенький весь израненный пришел, болел долго, вот одну Верушку-то и родил только. Она совсем не старая была, заболела и сгорела быстро, а Машка-то в Москве училась, там и замуж пошла, вот и уехала в заграницу... И не помню уж, когда и была здесь... давненько. А Коля, сосед, все сокрушается, за дом переживает, а если вы его в порядок приведете, дом-то будет на зависть, ещё сколь простоит.
Валя тоже одобрила такой выбор:
–Мы в детстве все через её огород на Малявку бегали и сидеть на бугре обожали, место там уж больно такое... душевное, что-ли, она всегда смеялась над нами, говорила, что мы как воробьи у неё на бугре чирикаем.
–Татяна Макаровна, а церковь действующая у вас?
–Да! Аксеновке-то больше повезло, у них церковь небольшая, как-то и не попала под все эти... а наша-то, матушка сказывала, намного больше и красивее была, да вот безбожники порушили. А в Аксеновке батюшка Федот, местный, уже в возрасте, но очень хорощий, он куда только не ездил, теребил всех и храм-то отремонтировали ещё при Брежневе, вот он и служит там, почитай пятьдесят годов, поди? А что, Иван, ты в храм хочешь сходить?
–Да, потянуло туда нестерпимо!
–О, как славно, значит с утречка на службу и сходим! А деток возьмем ли?
–Да, есть у меня одна невыполненная просьба жены – девочки наши некрещёные, сначала, когда без матери остались, не до этого было, а потом ... Тоня всегда хотела в маленькой деревенской церкви их окрестить, чтобы благостно было.
–Крестными-то кто будет?
–Я, – сказала Валя.
–И я! – послышался с порога голос Калинина, – договаривайся, дед, а мы такому делу только рады!
Потом были мелкие дела, мужики собирались на вечерний клев на Ржавое озеро, топили баню, баба Таня с Валей и девчонками завели пироги, было шумно, суетливо и весело.
Иван удивленно спросил: -Макаровна, как же Вы не устаете от такой суеты?
–Э, милок, это уже не суета, а когда дети мелкие были, да Никифор погиб, вот тогда суета была, младшие-то три анчутки, через два года каждый родились, от было весело! Мишук у меня, как, вон, другая анчутка, – она кивнула на как всегда растрепанную Аришку, – ещё шустрее был, постоянно подбивал братьёв на проделки, Валюху, вон, тоже с собой таскали, а крапивы на всех хватало!
Валя только смеялась: -Да, чего мы только не творили, у Мишки фантазия зашкаливала!
Ржавое озеро вполне оправдывало свое название – вода в нем была самого что ни на есть ржвого цвета, берега, поросшие осокой, и топкий берег навевали уныние. По мосткам, проложенным деревенскими рыболовами, прошли подальше от осоки, закинули удочки... и Игнатьич забыл обо всём, даже занудливо вьющиеся и зудящие комары не могли омрачить рыбацкого счастья! Рыба перед закатом клевала как оголодавшая, у него в садке плескалось прилично карасей.
Когда стали собираться домой, оказалось, что Иван наловил намного больше, чем Палыч и дед Ленин, который философски сказал:
–У новичков всегда так, рыба знакомиться лезет!
–Да, мужики, я теперь понимаю, что такое счастье!
–Через пару дней всё как отрежет, икру метать начнут, весь июнь пролётный, а потом будут худые караси!-
Дед Вовка рыбаловку любил истово, зимой мотался на дальнюю Мечу, сидел у лунки, поздней осенью ходил за налимами, сейчас, рассказывая про это, он увлекся не на шутку.
–Знаешь, Игнатьич, вот и трудно в деревне жить, особенно после развала СССРа было, но не, не хочу я в городе-то жить, скучно мне там и воздуха не хватает. Сейчас не рыба, так грибы вот-вот пойдут, дожди были и тепло пошло, у местных есть свои заветные местечки, так что натаскиваю я Томке всяких, зато зимой объедалово. Оно понятно, что и дома пониже и грязь пожиже, но сердце мое здесь, с этим, наверное, надо родиться!
Шли, обходя большое поле, засеянное люцерной.
Ленин кивнул: – Вот, частники хозяйственные появились, одно время все поля будыльем заросли, березы вытянулись. Сердце кровью обливалось, средняя полоса, самый нормальный климат для растений, и экое безобразие. Сейчас только дальние поля заброшены, а ведь были-то мы совхозом-миллионером! За последние годы встряхнулась деревня-то, Аксеновские, вон, все поля свои под овощи пустили. Приехал после института парняга местный, ну и потихоньку сдвинул все с мертвой точки, лет за десять все пашни подняли, звали его уже не раз в Главк, но не хочет, тако же как я без деревни, говорит, не жисть!
По Цветочной улице плыл аромат жасмина вперемешку с запахом выпечки, Иван засмеялся:
–У меня слюни бегут, как у собаки Павлова!
–Баба Таня у нас мастерица, знает заветное слово для пирогов – вот отведаешь рыбного и всё, влюбишься навек!
Калина подтвердил: – Точно, точно! А и с луком и яйцом тоже хороши!
Пошли, оставив рыбу в доме, сразу в баню, Иван не стал рисковать, немного попарился и быстро домылся, а дед Вовка и Володя – так их баба Таня звала, намывались долго, вылезли распаренные и счастливые.
–Вот, старлей, что меня сюда как канатом тянет – баня, у-у-ух, замечательно!
Иван уже успел посидеть поговорить перед сном с детками – они засыпали, едва голова касалась подушки, а теперь что-то горячо обсуждал с внуком.
Калинин, видя такую картину, в восторге подхватил идущую Валю, покружил её, чмокнул в щёку и сказал:
–Валюшка, как же ты вовремя с Лёхой встретилась! Смотри, как оживает Иван и расцвел совсем Лёшка, я три года стучался в броню, а у вас с ним за месяц получилось.
Раскрасневшаяся, похорошевшая от этого Валя улыбнулась:
–Наверное, время пришло броне треснуть, а деревня вот помогла!
Утречком собрались в Аксёновку, принаряженно-торжественная баба Таня, зевающие внуки, Валя и Калинин. Утро было пасмурным, солнышко не торопилось выходить, пряталось где-то там, наверху.
К церкви неспешно тянулись люди, были и пожилые, и молодые, и дети. Вблизи выкрашенная в голубой цвет, она притягивала взгляд и казалась более величественной. Аккуратный дворик при церкви весь утопал в цветах, все неспешно заходили в ворота и, кланяясь, шли дальше.
Зайдя в небольшие сени – Иван не знал, как правильно назвать – он обратил внимание на пол, выложенный большими камнями, которые за много лет и от множества ног казались стертыми и отшлифованными, невольно как бы напоминая о бренности жизни.
Внутреннее убранство тоже понравилось, как-то торжественно-душевно было в ней, много деревянных икон, без оклада, на толстых досках и с потемневшими от времени ликами, сразу же притягивали взгляд, хотелось тихонько коснуться их.
Баба Таня и Валя взяли детей за руки, давая Ивану возможность осмотреться, и он неспешно стал обходить церковь по кругу, подолгу стоя возле каждой и вглядываясь в глаза святых, которые в свою очередь строго глядели на него и, казалось, видели его насквозь.
Подойдя к очередной иконе, Иван замер: Богородица в красном хитоне, держа на руках маленького Иисуса, смотрела на него, и было в её глубоких и немного печальных глазах понимание и какая-то поддержка. В эту самую минуту солнцу надоело прятаться и оно вылезло на чистый участок неба, заливая своим светом всё вокруг. С верхних окошек, чуть ниже купола, застекленных разноцветным стеклом, полились широкие дорожки-лучи, иконостас и иконы заиграли, один луч уперся в лицо Богородицы и почудилось ему, что улыбается она!
–Боже! – выдохнул про себя Иван, и стало горячо глазам,– Я же сто лет не плакал, даже когда своих хоронил!
Слезы бежали по щекам, а он как завороженный стоял и смотрел на лик Божьей Матери, и становилось ему легче, казалось, что сваливается с души огромная каменная глыба. Никто ему не мешал, никто не подходил к иконе, наверное, присутствующие поняли, что у седого мужчины идет безмолвный, так нужный ему разговор с Божьей Матерью!
Он слышал, как батюшка вел службу, как пели великолепно подобранными голосами пять певчих, как влетал над всеми голос батюшки, отраженный от стен великолепной акустикой, а он все смотрел и мысленно говорил:
–Спасибо!
Очнулся, когда все присутствующие дружно запели "Отче наш", и с изумлением начал подпевать, оказывается, где-то в памяти хранилась эта молитва, запомнившаяся в детстве, и вдруг ожила!
Вскоре служба закончилась, батюшка начал благословлять подходящих к нему прихожан, а сам поглядывал на Козырева. Баб Таня, подвела к нему девчушек, потом подошли Лёшка с Валей, а Иван все стоял.
Калинин негромко сказал: -Я всех отвезу и приеду за тобой!
–Знаешь, мне хочется пройтись пешком!
–Тогда я приду, ты пока про девчушек договорись!
Народ расходился, и Козырев подошел к батюшке, как-то незаметно с детей разговор перешел на него самого, и впервые после гибели жены и сына, Иван ничего не скрывая рассказывал этому невысокому пожилому человеку всё. Он говорил и понимал, что вот так вот высказаться он не смог бы ни с кем, а здесь в церкви прорвало, и уходила ноющая боль из души.
Отец Федот долго молчал, потом сказал:
–Я видел, у Вас были слезы, это очень хорошо, Ваша душа очистилась. Вы сильный человек, но и сильный человек может под влиянием обстоятельств сломаться, Вы столько боли в душе носили, сейчас же Ваш нарыв прорвался, станет легче! Господь и Божия Матерь не оставят Вас и Ваших внуков, поверьте, всё наладится. А ушедших отпустите, они там, на небесах только порадуются! Незримо они всегда возле вас!
Козырев прокашлялся и спросил, что за икона,возле которой он стоял.
–Божья Матерь Скоропослушница!
Договорились о крещении девчушек. Иван поинтересовался самыми необходимыми нуждами, батюшка пояснил, что нужны строительные материалы, никак не хватало средств отреставрировать придел.
– Поможем! – пообещал Игнатьич.
Спросил есть ли в продаже так понравившаяся ему икона "Скоропослушница", купил три для всех. Попрощавшись, вышел, постоял во дворе и пошел на улицу с облегчением ощущая себя таким небывало бодрым.
27.03.
Неспешно идя по Аксёновке Иван осматривался – добротные дома, цветы, кусты – чисто, но вот в Каменке было как-то праздничнее, веселее, не хватало красок ярких, или это после раскрашенных домиков Каменки так казалось.
Выйдя на околицу, углядел быстро идущего по тропинке Калинина, свернул ему навстречу.
–Давай, Калина, посидим, вон, на бугорке!
Сели на пригорок... с Малявки доносились гомонящие детские голоса, ветерок чуть покачивал полевые цветочки, высоко в небе заливался жаворонок.
Козырев лег на траву и уставился в небо, на котором были разбросаны облака – клочки небесного синтепона неспешно двигались в синеве, проносились посвистывая птички...
–Хорошо-то как! У меня так светло на душе сейчас, наверное, это Бог послал Валю к Лёхе в нужный момент!
Калина, помолчав, сказал: -Я давно убедился, что ничего случайно не происходит, это мы думаем, что случайность, ан нет, все предопределено, раз сталкивает тебя с этим человеком – значит так суждено! Старлей, я много говорить, сам знаешь, не умею, но то, что тебе на пользу деревня – рад!
Иван зажмурился и притих, Палыч тоже растянулся рядом, долго лежали молча, растворяясь в таком спокойствии, и разворачивалась душа, и казались не такими глобальными все невзгоды...
По лицу пополз муравей:
–Ну вот, всю малину испортил,– пришлось встать, – пошли, а то потеряют нас!
И впрямь, по тропинке ехали Лёха с Матюхой.
–Дед, вы где пропали?
