Текст книги "Измена. Новая жизнь (СИ)"
Автор книги: Надежда Борзакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Нужно возвращаться. А как я вернусь с таким зареванным лицом? Еще больше позориться, что побежала плакать, как ребенок?
Выйдя из кабинки, принялась торопливо умываться холодной водой. Добавив мыло, смыла со щек потеки туши, а вместе с ними в принципе весь макияж. Ну, вот. Теперь я как мокрая курица. Бледная, с красными пятнами на щеках и искусанными губами. Вид, достойный моей никчемной личности.
Ну и ладно.
Вышла из уборной. И, конечно же, встретила Мирского. Ну а как иначе? Если у меня стрелка на колготках, если я роюсь в телефоне на ходу, если зареванная выхожу из уборной, то рядом обязательно должен оказаться он. Высокий, статный красавец-босс с широкими плечами, прессом, который, кажется даже под костюмом виден, квадратным подбородком и стальными глазами, за которые некоторые голливудские актеры убили бы.
А, знаете, зачем так происходит? Я вот не знаю, но предполагаю, что Вселенная так мне лишний раз намекает – нечего удивляться, что тебе изменил муж. Такие, как Саша и как Мирский не пара таким, как ты. Богатые успешные и красивые мужчины не будут с толстыми, депрессивными и неполноценными женщинами.
Вспомнилось именно это слово. “Неполноценная”. Именно так меня называла свекровь в разговорах с Сашей из-за того, что не могу забеременеть. А он за меня заступался. Раньше. И я очень это ценила. Любила его за это еще сильнее. Но всему приходит конец.
– Татьяна? Что у вас произошло? – участливо спросил Мирский.
– Ничего.
– И поэтому вы плачете?
Лучше бы не расспрашивал. Потому, что на глаза снова навернулись слезы.
– Идемте-ка со мной. Я угощу вас кофе и вы мне все расскажете, – с улыбкой он положил ладонь мне между лопаток, как бы направляя.
Это прикосновение словно огнем обожгло. Как будто он голой кожи коснулся…
– Мне нужно вернуться к работе. Марина…
– Марине скажете, что я вызвал, – сказал Егор Андреевич и мне снова стало стыдно.
Он здесь босс. А я, получается, только что поставила выше Марину.
Мы двинулись к лифту. Боковым зрением я заметила долгий и злобный взгляд секретарши с ресепшена. Завидуешь? Увы, тут завидовать нечему. Мирский просто добр ко мне как к подруге своего друга – и только.
В замкнутом пространстве особенно ясно ощущался коньячный мужской парфюм. Он ласкал нюх, его хотелось вдыхать снова и снова.
Кофейня располагалась на первом этаже бизнес-центра. А что, рыбное место, учитывая количество офисов и кофейный культ, счастливыми рабами которого является большая часть современных людей.
– Вы какой пьете? – спросил Мирский.
– Латте.
– А десерт? Смотрите, сколько их здесь, – он кивнул на подсвеченную теплым светом витрину, на которой красиво стояли яркие разнообразные сладкие десерты.
– Да мне… Не нужно. Фигуру берегу, – выпалила я и сразу же пожалела об этом. Размер L прямо-таки иллюстрирует то, как сильно я берегу фигуру.
– Выбирайте, Таня. От одного десерта ничего не случится. Это я вам как спортсмен говорю.
– А каким спортом вы занимаетесь?
– Борьбой. Ну, это как хобби, непрофессионально. Ну и просто в качалку хожу, мясо качаю.
Ну, да. Стоило бы догадаться. Про качалку, имею ввиду, не про борьбу. Борцы же все со сломанными носами и ушами и…
– Ладно, – улыбнулся он. – Диана, нам, пожалуйста, двойной эспрессо, латте и два “Эстерхази”.
Я полезла в сумку за наличкой.
– И не думайте, Татьяна, – предупреждающе нахмурился Мирский, – я угощаю.
– Спасибо, – смутилась я.
– Я вам принесу, Егор Андреевич, сладко улыбнулась бариста.
Мы прошли к столику. Егор Андреевич галантно отодвинул мне стул и помог сесть. Я поняла, что не могу вспомнить, когда Саша последний раз так делал.
– Ну, рассказывайте! Кто расстроил? – распорядился Мирский.
Таким тоном, что не рассказать нельзя.
– Я сама виновата. Случайно не тот город вписала в транспортную накладную и посылка уехала не туда. Клиент, конечно, разозлился…
– Всего-то? Ну, сделаем переадресацию за счет компании, плюшку какую-то добавим. А что за клиент?
– “Агропром”, – выдавила я.
– Маринин. Пусть она потолкует с ним, объяснит ситуацию. А вы посидите и послушайте, как она это делает. Придет время и вам тоже придется решать такие вопросы. Увы, косяки у нас случаются, как и везде.
Плакать захотелось еще сильнее. На этот раз от облегчения.
– И больше не расстраивайтесь так. Вы только начали, понятно что будут встречаться ошибки. Не ошибается тот, кто не работает, слышали такое?
Я покачала головой.
– Ну вот, считайте, что теперь слышали.
Бариста принесла наш заказ. Торт выглядел так, что слезы высохли, а рот наполнился слюной. Но как я буду его есть при Егоре Андреевиче? Пальцы подрагивают от нервов, вдруг я как-то…
– Ешьте, Татьяна. Это распоряжение руководителя, – с шутливой строгостью сказал Мирский и сам принялся за еду.
Ладно. Я отломила маленький кусочек и отправила в рот. Поняла, что сгорбилась и выпрямила спину. Отпила латте через трубочку. Вроде нормально. Не как свинья какая-то.
– Как вам вообще, нравится здесь? Только честно.
– Очень. Много сложностей, как вы понимаете, но опыт просто нереально интересный. Это моя первая работа, вы, наверное, знаете…
– Знаю, – ну, конечно, он знает. Видел же мое резюме.
Дура ты, Таня.
– И для первой работы вы отлично справляетесь.
– Справлялась бы лучше, если бы начала работать раньше, – пробормотала я.
– О, поверьте, каждому из нас есть о чем жалеть. Прошлое такая штука – ее не изменишь. У нас есть только сейчас на самом деле.
– Да. Вы правы, – чувствуя, как слова мужчины отзываются внутри, сказала я.
Торт был потрясающе вкусный. Просто таял на языке, заставляя вкусовые рецепторы млеть от удовольствия. Каждый кусочек хотелось задерживать во рту подольше и на половине куска я поняла, что наелась настолько, что не смогу больше проглотить ни крошки.
– Не понравился? – спросил Мирский, когда я отложила вилку.
– Да нет. Наоборот, очень. Но я больше просто не могу проглотить ни кусочка.
– Если медленно есть, то так очень часто бывает. Насыщение же не сразу происходит, а через время. Потому советуют вставать из-аз стола чуточку голодными, – он усмехнулся. – Извините за этот экскурс, меня иногда несет. Если вы закончили, то идемте?
– Да.
Мы снова зашли в лифт. И меня снова окутал пьянящий аромат. Я всерьез ощущала себя так, словно выпила бокал игристого. Но не из-за приятного запаха, конечно. Точнее, не только из-за него, но и из-за этих нескольких минут в компании этого мужчины, в которые я почувствовала себя… Желанной женщиной?
Дура ты, Таня. Он вежливый и заботливый. И жалко ему тебя, одинокую и толстую неуклюжую дуру, рыдающую из-за ерундовой ошибки. Вот и все.
Глава 11
Моя новая квартира находилась на четвертом этаже девятиэтажного дома в старом и уютном районе столицы. Есть люди, которые не любят районы с постройками конца двадцатого века, но я не принадлежала к их числу. Все потому, что в них больше зелени, парков, скверов, узких улочек, а не сплошные высоченные каменные “свечки”, пусть и очень стильные и красивые.
Она была однокомнатной, с небольшой кухней и старой, но ухоженной мебелью и бытовой техникой. После Сашиного дома, квартиры Юли с Марком и даже маминой, которая стараниями папы всегда была со свежим ремонтом, поселиться в такой было… Не слишком комфортно. Но я, конечно же, и не думала поддаваться этому чувству и как-то его демонстрировать. Юля предлагала помочь деньгами на лучший вариант, но я отказалась. И дело даже не столько в том, как много они с мужем сделали для меня, сколько в необходимости учиться рассчитывать на себя. На свои средства. На свои возможности. Повзрослеть наконец.
Да-да, именно повзрослеть. Потому, что взрослость – это не цифра в паспорте, не штамп в нем же и даже не наличие детей. Это способность самой управлять своей жизнью, строить ее. Это то, чему я так и не научилась, отдавшись браку с Сашей.
Спать одной было страшно. Да, это смешно и по-детски, но я давно уже не оставалась одна в доме. Конечно, Саша ездил в командировки, но в доме все равно всегда присутствовала та же охрана. А теперь… Теперь я была совсем одна. Трижды я проверила закрыты ли замки входной двери. Потом включила свет в прихожей, чтоб мне там не мерещились какие-то тени. Потом решила, раз не спиться, то можно начать распаковывать вещи.
Заехала я в середине дня и его остаток потратила на то чтоб вымыть все поверхности в доме, застелить постели, найти супермаркет и купить продукты и необходимую посуду.
До трех часов утра я развешивала, раскладывала и сортировала свой похудевший гардероб, расставляла на полки обувь. С грустью понимала – в большинство вещей, хороший, дорогих, красивых вещей я просто не влезу. И в какой-то момент решила – ну их. Их Саша покупал. Они хранят память, никому не нужную память, которая и так жива. А потому сложила почти все в мусорные пакеты и прямо ночью отнесла в благотворительный контейнер на соседней улице. Оставила только то, что могу носить и то, что не имею возможности заменить. Сумки, туфли.
А еще были фото. На ноутбуке, смартфоне. Я их удалила все. Даже не сортируя и не оставляя лично свои, просто на память о себе тогдашней. Ничего, самые удачные все равно в социальных сетях, потом скачаю. Заодно и аккаунты почищу от общих с Сашей фото. Ума не приложу, почему до сих пор это не сделала. Нет, не потом. Сейчас…
Закончив, я почувствовала огромное облегчение и усталость, которая помогла уснуть едва забравшись в постель.
Несмотря на то, что уснула в около четырех, проснулась я в шесть утра, как привыкла за три недели работы. Приняла душ, высушили волосы. Решила, пусть первый завтрак самостоятельной жизни будет в заведении. Да, не слишком рационально, но нужно же хоть как-то отпраздновать новоселье.
Надев серый спортивный костюм и кроссовки, я направилась на поиски какой-то кофейни. Был погожий апрельский день, светило солнце, теплый ветерок теребил волосы. На душе было легко и радостно.
Свернув на соседнюю улицу я увидела вывеску спортивного зала. Он был совсем небольшой и скромный. Не чета новенькому и модному, в который ходил Саша и раньше иногда ходила я. Но у меня на такой и денег не будет. Впрочем, возможно мне вообще рановато тратиться на…
Отбросив все сомнения и сказав себе, что только спрошу, я открыла пластиковую дверь и зашла.
– Добрый день! – приветливо улыбнулась мне девушка за стойкой ресепшена.
– Добрый день! Я бы хотела уточнить цену на абонемент и посмотреть зал. Можно?
– Конечно. Наденьте, пожалуйста, бахилы и идемте со мной.
В зале была только тренажерка – небольшая и с неновым оборудованием, но все необходимое на мой неопытный взгляд было. Абонемент стоил немало с учетом моей нынешней зарплаты, но…
Мне вспомнилось лицо Мирского. Не знаю, почему. Точнее нет, не так. Знаю. Но и не подумаю поддаваться. Это глупо. Даже для меня глупо. Тем более для меня…
Можно есть гречку с куриной грудкой, овсянку, простые сезонные овощи. Не пить кофе в кофейне. И не делать еще много-много чего, но наскрести деньги на зал. Потому, что…
Мне двадцать семь лет в эту пятницу. А выгляжу я так, как некоторые женщины в пятьдесят не выглядят. Да и дело не только во внешности, но и в здоровье о чем мне неоднократно намекала мой врач-гинеколог.
Я поняла, что хочу измениться. Хочу снова стать такой, как была до. Привлекательной. На которую мужчины шею сворачивают. Не хуже Лики. Не хуже себя прежней.
– Я хочу приобрести абонемент.
На год. Так дешевле. И два, нет четыре занятия с тренером. Потому, что сама я не знаю, что и как делать.
Сделав оплату, я направилась на поиски… Нет, не кофейни, а секонд-хенда. Мне нужно было в чем-то ходить в зал, а денег на новую форму у меня не было. Тот отыскался довольно быстро и был уже открыт. Поборов брезгливость, я взялась за поиски. Через час отыскала черный поддерживающий топ и к нему темно-синие леггинсы подходящего размера. И пару футболок, закрывающих бедра. Все было во вполне приличном состоянии. Заплатив за вещи смешные деньги, вернулась домой. Там запустила стирку и приготовила себе завтрак – овсянку на воде с ложкой меда. И кофе с молоком в турке.
Позвонила Юля.
– Ну, как первая ночь на новом месте-приснись жених невесте?
– Отлично, – теперь я и правда так думала несмотря на то, что почти не спала, – Юль, я решила в зал записаться. Нашла недорогой тут неподалеку…
– Правда? Вот умничка! Молодец!
– Юль… Спасибо тебе огромное. Я просто не знаю…
– Та-ак, все. Завязывай с этим. Мне надо идти собираться, мы с Марком гулять едем, так что пока. Звони, если что.
– Хорошего тебе дня, – пожелала я и положила трубку.
*******
Весь понедельник я просто минуты считала до первой тренировки. Как только на часах стало восемнадцать ноль-ноль, я попрощалась со всеми и пулей выскочила из бизнес-центра. Сердце радостно колотилось, душа пела. Прыгнув в метро, я добралась до зала.
Там меня уже ждал тренер. Мужчина. И от этого я очень смутилась. Не уточнила у администратора, кто будет. Знаете, одно дело пыхтеть толстой гусеницей при женщине, а другое при красивом накачанном молодом человеке.
И таких там будет много. Запоздало я подумала о том, что просто-напросто не смогу. Все будут смотреть на мои толстые ноги ,обтянутые спортивными леггинсами. Надо было штаны купить… И вообще, сначала весь скинуть, а потом уже…
– Татьяна? Добрый вечер. Я – Олег, ваш тренер, – донеслось до меня и шанс сбежать был упущен.
– Добрый вечер. Очень приятно, – промямлила я.
– Ну, что, переодеваемся и начинаем? – бодро спросил он.
– Ага, – вяло согласилась я и так же вяло поплелась в раздевалку.
Вся радость и весь запал пропали. Я снова ощутила себя толстой теткой, иллюстрацией к плакату “до-после”. Но что теперь-то? Не убегать же, позорясь еще больше? Решив, что одну тренировку точно переживу, я натянула на себя форму и, не глядя в зеркало, двинулась в зал.
– Татьяна, прошу, – белозубо улыбаясь, Олег указал мне на беговую дорожку. – Начнем с разминки и поговорим. Итак, какой ваш запрос.
– Привести себя в порядок, – чувствуя, как начинаю краснеть, выдавила я.
– Все ясно. Цель поставлена. Скажите, есть ли какие-то особенности здоровья?
– Нет, – я качнула головой. – Но… Месяц назад я… Потеряла ребенка.
Грудь сжало тисками, на глаза навернулись слезы.
– Сочувствую вам. Ваш врач уже разрешил вам тренировки?
– Да. Сказала начинать потихоньку…
– Отлично. Учту это при составлении для вас программы.
– Олег… Я, честно говоря, не смогу сейчас каждую тренировку проводить с вами. Финансово…
– Окей, я понял. Сделаю так, чтоб вы смогли тренироваться самостоятельно. В зале всегда есть дежурный тренер – можете задавать вопросы, не стесняйтесь. А пока расскажите, как вы питаетесь…
На удивление, работать с Олегом оказалось очень легко. В том плане, что он как-то так себя ставил, что не было причин смущаться от своего внешнего вида. Да и помимо меня в зале далеко не все были атлетами и фитоняшками.
После тренировки в мышцах чувствовалась легкая и приятная усталость. Придя домой, я приняла душ, приготовила себе легкий ужин по совету Олега и, включив любимую мелодраму, устроилась с тарелкой прямо в кровати.
Саша такое запрещал. Саши теперь рядом не было и я могла делать, что захочу.
Следующим утром начались месячные. Впервые за три года я была просто счастлива от этого факта, ведь он означал, что мой организм восстанавливается. Сам, без таблеток.
Сегодня хотелось чего-то яркого. Пусть не одежды, но хотя бы прически. Потому я накрутила себе локоны. И губы красной помадой накрасила. И не почувствовала себя от этого глупо, выйдя на улицу.
Примерно в середине рабочего включился телефон. С удивление я обнаружила “мама” на дисплее. Мы с ней не общались с того дня, как она меня не пустила домой. Меня грызла за это совесть, но… Всему же есть предел, правильно?
– Привет! Ты не звонишь, не пишешь… Вот, решила сама позвонить.
– После того, как ты меня выставила из дома, мама? – выйдя из кабинета, прошипела я.
– Ой, Танька… Дуреха ты моя! Вспылила я, прости мать свою. Как лучше же всегда хотела для тебя. Чтоб жила хорошо, а не как я… Душа у меня не на месте, дочка. Где ты, что ты… Возвращайся домой, а! Ничего, проживем сами как-то….
Глава 12
Я стояла в своей девичьей комнате и смотрела в окно. Не понимала до этого момента, как сильно соскучилась не только по ней, по этой квартире, но и даже по одному только виду из окна. Особенно по тому, какой он бывает весной.
Асфальтированные дорожки, клумбы, деревья, уютные скамеечки. Конечно же, двор поменялся за годы, которые я здесь не жила. Дорожное покрытие поменяли, бровки, разметку парковочную нанесли и прочее, по мелочи. И в то же время он остался таким, как я помнила. Так легко представить, как во двор заезжает папина новенькая “Ауди” – зависть соседей и мои одноклассников, ведь он каждое утро отвозил меня в школу, до которой, в принципе, было всего-то пятнадцать минут ходьбы. Как из нее выходит папа – высокий, подтянутый и красивый и, задрав голову, находит взглядом нас с мамой за намытым окном и широко улыбается. Даже сейчас я могла бы вспомнить как пахла его кожаная куртка и как кололись усы, когда он целовал меня, приходя домой с работы.
Мама была строга со мной, а папа всегда баловал и во всем поддерживал. Я считала, что у нас была счастливая семья. Конечно, родители бывало ссорились, кричали друг на друга, но… Но представить, что папа, оказывается, ходил на сторону, я не могла.
В комнате ничего особо не поменялось. Она была пустая, чистенькая, опрятная. Мама не терпела никаких домработниц, все делала сама по дому и при этом умудрялась отлично выглядеть. Всегда быть на высоте и в хорошем настроении.
Мама испекла медовый торт. Медовик. Нереально вкусный, буквально тающий во рту. Она у меня вообще просто нереально вкусно готовила, отлично пекла. Я, конечно, тоже ее и бабушкиными стараниями хорошо научилась, но до мамы мне было далеко.
– Прости меня, Танька, дуру. И пойми. Отца твоего я всю жизнь помнить буду, чтить буду, любить. Вон, на могилке у него была. Убрала там, цветов посадила…
– Мама, это твоя жизнь и что с ней делать решать тебе, – сказала я.
– Черт попутал, дочка. Как какое-то наваждение с Ромкой этим. Ожила с ним, веришь? А он… Сказал, что решил к жене вернуться. Мол, одумался. Семья у них, дети, вместе двадцать лет. Видишь, дочка, все они возвращаются.
– Мам, ты что… С женатым мужчиной жила? – казалось кусок торта застрял в горле.
– Жила, Тань! Давай, суди меня! – крикнула мама, – Что с женатым жила и что дочь родную выгнала из дому! Суди, я готова!
Я закрыла лицо руками. Это какой-то сюрреалистический кошмар. Мама сама была обманутой женой. И теперь что? Сама поступила так же, как поступили когда-то с ней? Такое бывает вообще?
– Хотя меня бог вон уже покарал! Не нужна я ему. Сказал, ошибкой была…, – мама вытерла слезы и шмыгнула носом, – И вот, снова я одна. Одна-одинешенька, хоть волком вой. Никому ненужная. Во-о-от с такой дырой в сердце. Ромка ее заполнил, залечил, а потом опять… Иди сюда, Танька! Обними мамку свою…
Обнимала меня мама редко. За двадцать семь лет чуть ли не на пальцах пересчитать можно, сколько раз. И сейчас от этого ее жеста, от знакомого запаха духов, которым она не изменяла много лет, возникло какое-то напряжение в теле. Такое бывает, когда ты вынужден что-то терпеть против своей воли.
Я поспешила отстраниться. Снова села за стол напротив. Рот наполнился горечью. Даже вроде бы затошнило. Я поняла, что не смогу проглотить больше ни крошки.
– Танька, возвращайся домой, а? Не дело женщине одной жить, по чужим углам скитаться. Да и деньги это какие! Зачем их чужим людям отдавать за то, что никогда твоим-то и не будет? Я тебе готовить буду, стирать. А ты сможешь отдыхать после работы больше. Ничего, проживем. Вместе-то попроще будет… А то у меня вон, у самой, веришь, последняя сотня в кошельке. Платежки пришли – чем платить, скажите мне на милость?
Я где-то то ли слышала, то ли читала, что люди иногда выживают после удара молнии. Сейчас, после маминых слов, а точнее от понимания, пришедшего после них, у меня возникло как раз такое ощущение. Что меня ударило молнией, но я выжила.
Когда мама позвонила, я решила, что она одумалась. Всякое бывает, все ошибаются даже фатально. Это моя мать. Как бы там ни было, она дала мне жизнь, вырастила меня, научила всему. Как я могу хотя бы не попробовать простить ее? Единственного родного для себя человека на всем белом свете.
А оказалось вот что. Ей просто стало не на что жить и она вспомнила обо мне. Потому, что я не откажу. Точно не откажу даже несмотря на ее поступок. Несмотря на то, что она не просто не поддержала меня после измены мужа и потери ребенка, а еще и выгнала на улицу. Не откажу. Она меня воспитала так. Что не откажу.
Я вышла из-за стола. Прошла в прихожую, где лежала моя сумка. Достала из нее бумажник, а из него выгребла всю наличку, какая была.
– Вот, – положила на стол перед мамой, – это все, что у меня есть. Хватит на коммуналку, да и на продукты.
– Таня, не надо, – затараторила мама, – ты что? Ты не так поняла меня. Думаешь, я за этим? Из-за денег! Да как ты можешь так думать о родной матери? Я ошиблась, да! Обидела тебя! Ну прости ты меня! Прости-и-и-и! Хочешь, я на колени стану? Хочешь?
Лет в пятнадцать мне начинало становиться все больше неуютно в собственном доме. Чем старше я становилась, тем больше это ощущение усиливалось. Сглаживал его только папа. Он поддерживал мое желание выучиться на экономиста, чтоб “стать начальником, как папа”. С детства глядя на него, бывая на его работе, я хотела стать, как он. Это желание повзрослело вместе со мной, трансформировалось в хорошие оценки и отличные знания, в стремление поступить в престижный ВУЗ – самой поступить, без помощи. Мама с бабушкой осуждали, а папа поддерживал. Помогал во всем. Во всем, кроме, свиданий с “неподходящими” кавалерами, но это меркло на фоне остального.
После того, как папы не стало, родной дом стал окончательно неуютным, давящим. А сейчас казалось, что его стены просто сдвинутся и раздавят меня между собой. Воздуха не хватало. За то хватало решимости. Впервые в жизни ее хватало. Признать очевидное. Сказать об этом.
– Мам, прекрати этот спектакль, ладно? Возьми эти деньги, оплати счета. А дальше присылай мне платежки, буду оплачивать. И на продукты буду давать сколько смогу. Немного. У меня нет больше возможности полностью тебя содержать. Да и… Тебе только сорок семь лет. Ты еще молодая. Найди работу…
– Да как ты смеешь? Родной матери копейки на кусок хлеба жалко? Я тебя вырастила, я тебе всю жизнь свою отдала, а ты… Неблагодарная! Неблагодарная эгоистка! Да если бы не я, в жизни бы ты себе такого, как Саша не нашла. И то удержать не сумела. Родить даже не смогла…
Кухня завертелась перед глазами. Не знаю как, но я сумела добрести до прихожей, сунуть ноги в туфли, прихватить сумку и тренч и выйти за дверь под мамин крик. Выйти за дверь понимая, что больше в нее не войду.
Какая-то часть меня протестовала против этого. Против того, чтоб взять и уйти сейчас, оставив маму одну в слезах. Против того, чтоб перестать ее содержать, как делала это все годы брака, ведь папа вышел на пенсию и в принципе из-за здоровья не мог больше работать. Это же мама! Как она будет жить на копейки? Если бы я переехала к ней, то…
Но другая моя часть напоминала о том, как мама поступила со мной. О том, что она банально использовала меня. О том, как выгнала меня за дверь. О том, что не вернись этот ее Рома в семью, она бы не позвонила мне.
Маме только сорок семь лет. Она еще молодая и здоровая женщина. Она может найти себе работу. Любую, на какую согласятся принять. Уборщицей. Кассиром. Я была на такое готова, когда Саша и она выгнали меня на улицу. Я на такое готова и сейчас. И, учитывая необходимость оплачивать ее счета и давать хоть какие-то деньги на продукты буду вынуждена найти еще одну работу. Иначе не хватит на аренду жилья.. Все, что я могу для мамы – я делаю, хоть и не должна по сути… Но большего я просто не могу. Большего я уж точно не должна. И на этом все.
*******
Утро моего двадцать седьмого Дня рождения было солнечным и ясным. С кровати я вставала со счастливой улыбкой. Новый год моей жизни. Моя новая жизнь. Разве это не замечательно?
Мышцы после тренировки нещадно болели. Настолько, что вставала я как старая бабушка. Но даже эта боль была приятной. Потому, что весы в спортивном зале показывали минус полтора килограмма. И это всего лишь за пять дней. Олег говорит, что легкие жиры уходят быстро и что эта “лафа” скоро закончится. Ну и что? Главное, что она началась.
За эти полтора месяца я потеряла семь килограммов. Стресс, много работы. И теперь одежда сидела свободнее и даже дышать стало легче.
Я уложила волосы, накрасилась. Полезла в шкаф. Там из “особенного” только то платье, в котором я ходила на собеседование. Ну и что с того? Особенно учитывая то, что сидит оно лучше, чем когда я надевала его в прошлый раз.
Позавтракав овсянкой, я надела туфли на каблуках и тренч и вышла на залитую солнцем улицу. Прогулка на каблуках та еще задача, а уж целый рабочий день на них так вообще, особенно с учетом боли в мышцах, но ничего, потерплю. Красота требует жертв.
Зайдя в супермаркет, выбрала торт для коллег и направилась на кассу.
– На вашей карте не хватает средств, – сказала кассир.
Я почувствовала как вся кровь бросилась мне в лицо. Позор-то какой. Хорошо, что утро и других покупателей нет.
Я полезла в кошелек за наличкой. Вспомнила, что всю отдала маме…
Денег нет. Все. Точка.
И тут словно манна небесная. Кредитка! Так как мне сделана карта и я официально в штате, то она у меня есть. Выудив ее из кошелька, протянула кассиру. Платеж прошел и я, успокоенная, побежала на работу. Включился телефон. Звонила Юля.
– С Днем Рожде-е-е-ения! С новым годом твоей новой жизни! Пусть она будет яркой и счастливой, дорогая!
– Спасибо, Юлечка.
– В девять вечера жду тебя в одном крутом месте. Макияж поярче, каблуки повыше, отказы не принимаются.
Крутое место. А денег у меня в кошельке ровно ноль. А до зарплаты еще две недели. И вся она сразу уйдет. Но… У меня сегодня День Рождения. Я что должна его в одиночестве дома провести?
– Отказы я не принимаю, понятно? – щебетала трубка. – Ты не хочешь праздновать, но я хочу. И точка!
– А я и не собираюсь отказываться. Скидывай адрес.
Только я успела сунуть телефон в карман тренча, как он снова зазвонил. Юля что-то забыла?
Нет. Не Юля. Звонил Денис Павлович, Сашин адвокат.
– Алло? – чувствуя, как все безбашенное веселье исчезает из меня как море с берега при отливе, сказала я.
– Татьяна Антоновна, добрый день! Это Ларин. Хотел бы уточнить как и куда вам подвести документы о разводе?
С Днем рождения, Таня. Ты разведена.
Глава 13
– Таня, я очень рада, что ты стала частью моей команды! – говорила Марина, – Пусть в твоей жизни все будет так, как ты сама хочешь. А это от всех нас на маленькие приятности.
Сказав это, начальница протянула мне конверт и легонько обняла. Девочки сделали то же самое. Мне было очень приятно. Просто безумно. А еще, что уж скрывать, деньги, которые были в конверте сейчас то, что нужно. Смогу продуктов себе купить, чтоб протянуть до зарплаты не на одной овсянке, гречке и макаронах.
Все это слегка сгладило эмоции от звонка адвоката и нашей предстоящей встрече в обеденный перерыв. Тот, кстати, подкрался незаметно. Время на работе в принципе пролетало, как сумасшедшее. Вроде бы только включила компьютер и уже пора выключать.
Зайдя в уборную, я поставила сумку на подоконник. Выудила из нее косметичку и освежила макияж. Зачем? Понятия не имею. Просто не хотелось выглядеть неряшливой серой толстой мышью, как надлежит брошенке.
Увидев меня, Денис Павлович поднялся из-за стола на встречу. Перед ним лежали бумаги и стояла чашка с кофе. Эспрессо. Почему-то в этот момент я вспомнила про Мирского. Про тот день, когда я рыдала из-за того, что на меня накричала Марина, а он угостил меня кофе.
– Добрый день!
– Добрый. Показывайте, где подписывать, – сказала я, усаживаясь за стол.
Адвокат ничем не выдал реакции на такое мое поведение. Я думала, удивиться, что не случилось никаких накладок, но нет. Ну или может он просто очень хорошо держал лицо.
Взяв ручку, я поставила подпись. Пальцы не дрожали. Внутри почему-то не было абсолютно никаких чувств. Словно я квитанцию о получении посылки на почте подписала, а не бумаги на развод.
– Вот ваши копии документов. С ними можете обратиться в ЗАГС и написать заявление на смену фамилии так же…
– Спасибо. Я разберусь. Всего доброго, – отчеканила я и, взяв бумаги, двинулась к выходу из кофейни.
Свидетельство о расторжении брака. Сегодняшняя дата. Все. Я официально разведена. Пять лет на помойку. Просто взять и выбросить из жизни потому, что они не принесли абсолютно ничего. Ничего, кроме боли.
Почему-то именно в этот момент на меня накатило полное осознание случившегося. Боль, отчаяние, скорбь скрывшиеся было за повседневными заботами, за работой и попытками привыкнуть к новой жизни, снова затмили все.
Я всю себя отдала Саше, нашему браку. Как могла я пыталась быть ему хорошей женой, стать матерью нашим детям. Не вышло. Не смогла. Я его любила. А он? Как долго он любил меня из этих пяти лет?
Вернулась в бизнес-центр. Лифт. Нужный этаж…
Надо работать. Заказы, документы, отчеты… А вечером тренировка. Нечего ее пропускать. А вот потом оторвусь на славу. Отпраздную развод, да!
– Татьяна! – донеслось до меня, когда я проходила мимо кабинета босса.
Вздрогнув, я выронила бумаги из рук.
– Здравствуйте, Егор Андреевич, – сказала я и, присев на корточки, стала собирать бумаги.
Начальник сделал то же самое. И, конечно же, свидетельство о разводе оказалось в его руках. Закон подлости, да. Стало стыдно. И горько.
– О, смотрю вас можно поздравить не только с Днем рождения, – сказал он, отдавая мне документ.
Наши пальцы столкнулись на секунду. Легкое касание, а мне стало жарко. Всему телу. В том числе шее и щекам.
– Разве с этим поздравляют?
– С Днем рождения или с разводом? – поддел он. – Я считаю, что да. И с тем, и с другим. Потому, что все, что от тебя ушло – это не твое. Иначе бы не ушло. Понимаете?
Я смогла только пожать плечами.
– Ну, тогда вам придется поверить моему опыту.
– А вы что тоже разводились? – выпалила я и вспыхнула до корней волос.
Я правда спросила о таком начальника? Головой вроде бы не ударялась, да и поесть успела. Только завтрак, но все-таки. Овсянка – это медленные углеводы, а значит более долгая сытость. И никаких скачков инсулина, падений сахара и так далее… ни единой причины для помутнения рассудка.
