Текст книги "Измена. Новая жизнь (СИ)"
Автор книги: Надежда Борзакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Измена. Новая жизнь
Глава 1
– Срок примерно шесть-семь недель, – с улыбкой сказала Марта Николаевна, мой врач-гинеколог, – Поздравляю вас, Татьяна. Вот, видите, как я и говорила у нас с вами все получилось!
Я едва сдержалась чтоб не полезть к врачу обниматься, не завизжать от радости и не начать хлопать в ладоши. Словом, чтоб не сделать ничего такого, чего не полагается делать взрослой и серьезной женщине, пусть даже и после новости о том, что три года попыток, врачей, бесконечных анализов, слез над отрицательными тестами, таблеток и отчаяния остались позади. Новости о том, что она действительно беременна.
У нас с Сашей будет малыш! Это точно! Теперь абсолютно точно. Потому, что у меня не только положительный тест (шесть, если быть откровенной), но и результат узи. Я теперь совершенно уверена и могу рассказать любимому! Представляю, как он обрадуется.
Выслушав назначения врача и тепло ее поблагодарив, я забрала распечатку узи и вышла в стылый и, несмотря на первое марта на календаре, по-настоящему зимний день. Слякоть, серое небо, сырость, пробирающая до костей, а мне жарко и весело. Прохожие настороженно пялились на женщину, идущую мимо с улыбкой до ушей. Думали, наверное, что сумасшедшая. Да я и сама чувствовала, что схожу с ума от радости.
Дойдя до моей машины, припаркованной у тротуара, я открыла ее и забралась внутрь. Поняла, что не дотерплю до вечера. Не смогу дождаться, когда мой вечно занятый любимый приедет домой чтоб рассказать ему о ребенке. Но по телефону говорить – это не то.
У нас будет ребенок!
Решив поехать к мужу в офис, я поставила точку на навигаторе и медленно покатила по дороге. Впрочем, я в принципе всегда так ездила – неторопливо и осторожно, хоть и была водителем уже четыре года.
Сашка не любит, когда я прихожу на работу и в принципе если беспокою его в течение рабочего дня. Но, уверена, сейчас он обрадуется, что я не стала ждать вечера. Ведь он так хотел ребенка. Так же сильно, как и я.
Вспомнила, сколько всяких обследований было, когда через год планирования беременности она не случилась. Как терпеливо Саша относился к ситуации, как ни разу меня не упрекнул, что не могу зачать. Ведь он сам был полностью здоров, а у меня были проблемы. Гормональные сбои на нервной почве… Как заступался за меня перед Диной Андреевной, своей матерью. Женщина с самого начала меня невзлюбила, мол не ровня ее сыну самая обычная я. А уж когда стало понятно, что с беременностью проблемы, так вообще… Если его отец был просто холодно вежлив, то мать не стеснялась в выражениях. Я не могла ее винить. Ведь самое главное для женщины – это состояться как жена и мать. Мои мама и бабушка всю жизнь мне это внушали, но только после нашей встречи с Сашей я поняла, насколько они были правы.
Светофор вспыхнул красным и я затормозила. В этот момент боковым зрением уловила знакомую фигуру на тротуаре. Повернула голову. Саша! Уверенно шагает к крутящимся стеклянным дверям, ведущим в отель, обнимая за тонкую талию… Какую-то девушку с длинными светлыми волосами и в пушистой белой шубке.
Сигналы клаксонов заставили подскочить на сиденье. Уже зеленый, нужно ехать… Машинально я надавила ногой на педаль газа. Свернула к отелю. Припарковалась. Перед глазами окружающая действительность кадрами в ритме колотящегося сердца. Я обозналась! Это не может быть мой Сашка. Никак не может быть он. Он не такой, он любит меня и ни разу не давал повода подозревать, что способен на измену. Это просто похожий на него мужчина. Мало ли высоких светловолосых красавцев в дорогих брендовых пальто таскают девушек по пятизвездочным отелям?
Снова покатила по дороге. Представляла, как приеду к Саше в офис, как расскажу про ребенка, как он будет радостно смеяться и целовать меня и как потом мы уже вместе будем смеяться над тем, как мне показалось, что он вел какую-то девушку в отель.
Заехав на подземную парковку новенького бизнес-центра, в котором располагался Сашин офис, я поставила машину и направилась к лифту. В нем было большое и намытое зеркало во весь рост. Раньше, помнится, я любила на себя смотреть. Была стройной, красивой… Но появившаяся за последние полтора года привычка заедать каждый отрицательный тест на беременность вкупе с гормональными таблетками привела к тому, что я довольно сильно поправилась. Нет, конечно же, я пыталась вернуться в форму, но постоянно срывалась и это только ухудшало ситуацию… Ну, теперь это не важно. Ведь самое главное, что у нас с Сашей будет ребеночек. Наш малыш! Наконец-то! А после родов я обязательно приду в форму и снова стану такой же, как была раньше. Впрочем, я знала, что Саша меня любит и такой.
Показав документы охране и сообщив куда иду, я поднялась на нужный этаж.
– Добрый день, а Саша на месте? – спросила я офис-менеджера на ресепшене.
– Добрый день, Татьяна, – девушка как-то странно замялась. – Нет, Александра Александровича сейчас нет в офисе. Он… уехал на обед.
Я почувствовала, как сердце пропустило удар, а потом болезненно сжалось.
– Я могу ему позвонить, спросить, когда будет, – предложила девушка.
– Нет, – выдавила я. – Не надо.
Развернулась, направилась к лифту. В груди словно пожар разгорался. Это просто совпадение, убеждала я себя. Просто глупое совпадение. Понятно, что Саша вполне мог уехать обедать в ресторан. Сейчас как раз подходящее время для этого. Нужно было сразу об этом подумать, а потом уже ехать…
Именно так я успокаивала себя по дороге к тому отелю. Снова и снова. И дурой себя мысленно обзывала от того, что решила поехать и проверить.
– Добрый день! Я пришла к Александру Борисенка, – сказала я сотруднице отеля. – В каком он номере?
– Минуточку.
Тук-тук-тук в ушах. И дрожь во всем теле. Секунды, показавшиеся часами.
– Триста двацать пятый. Это третий этаж.
– Спасибо, – одними губами выдавила я.
Лифт. Третий этаж. Дверь с цифрой триста двадцать пять. Незаперто…
Толкнула дверь. За ней по темному кафельному полу разбросаны вещи. Знакомое пальто мужа, пушистая белая женская шубка. Такая же, как на девушке, которую я видела… Кремовое платье, туфли… Мужской пиджак и рубашка. Белая рубашка, которую я только сегодня утром гладила для Саши. Он не любил чтоб домработница трогала его вещи и готовила еду, потому стирка, глажка и кухня были на мне…
Шаг. Еще один. Он там. Они там. Вдвоем. На огромной кровати, застеленной белоснежными дорогими простынями. Мой Саша и та самая девушка. Я узнала ее. Это его секретарша с дурацким киношным именем Анжелика.
– Таня? Ты что здесь делаешь? – выкрикнул муж, заметив меня.
Его любовница, взвизгнув, прижала простыню к своему обнаженному телу.
– Что я делаю? – чужим голосом выдавила я. – Это ты что делаешь, Саша? Как ты мог?
– Так, только давай без истерик! – он двинулся ко мне. – Мы взрослые люди. Поезжай домой и жди меня там. Приеду, обсудим все!
– Домой? Домой, да? – завопила я. – Ах ты мерзавец!
И принялась колотить его куда попало. То есть как колотить. Пару раз успела стукнуть, а потом он поймал мои запястья и грубо сжал.
– Пошла вон отсюда! Домой езжай, я сказал и жди пока приеду! – и вытолкав за дверь, громко захлопнул ее за мной.
Едва не упав, я схватилась рукой за стену. Потом сползла по ней на пол потому, что ноги не держали. Грудь разрывали рыдания. Казалось, что застеленный дорогущим ковром пол отельного коридора сейчас разрушится под ногами и я упаду в бездну. Упаду и разобьюсь насмерть. Честное слово, я тогда этого хотела.
Просто умереть. Перестать существовать в мире, где мой любимый муж Саша оказался лживым предателем. В котором он клялся в любви мне, а потом променял на другую. На молодую девку, свою секретаршу. Просто взял и выбросил на помойку наши пять лет, нашу семью, нашу любовь. Выбросил так же, как только что меня.
Взял и выгнал из номера, вытолкал прочь. Меня, свою жену. А сам остался там, с ней. Ни извинений, ни попыток что-то объяснить – ничего. Только жестокость и приказ ехать домой и ждать его там. Он же знает, я всегда делаю все, как он сказал. И, наверное, думает, что и теперь поступлю так же. Послушаюсь его.
Взгляд наткнулся на белый конвертик в расстегнутой сумке. Дрожащими пальцами я достала его оттуда. Раскрыла…
Фото с узи. Наш ребенок! Мой ребенок! Стало до отвращения к себе стыдно за желание умереть. Потому, что внутри меня есть то, что важнее всего на свете. Даже важнее Саши. Ребенок. Мой малыш. Только мой – ну и что? Главное, что он есть. Я должна жить. Я должна все пережить ради него!
Встав на ноги, я зашагала прочь.
Глава 2
– Вот что, Таня, – мама поставила передо мной чашку с чаем и тарелку с куском пирога, – Давай-ка успокаивайся, кушай, а потом к мужу!
От маминых слов я потеряла дар речи. После всего того, что я ей рассказала она действительно сказала мне ехать к Саше или мне это послышалось? Показалось от отчаяния.
– Что смотришь, дочка? – мама села за стол напротив меня. – Саша – мужчина. И мужчина богатый. Конечно же у него будут интрижки, а как ты хотела? Вы вместе сколько уже? Пять лет, да? Понятно, что ты наскучила ему. Тем более со всеми этими своими проблемами со здоровьем. Мужу жена здоровая нужна, а брату сестра богатая, верно люди говорят. А он, смотри, не бросил тебя, терпел вот это вот все. Я уже промолчу о том, в кого ты превратилась. Толстая, безобразная. Совсем себя запустила и еще удивляешься, что муж на сторону пошел.
Иссякшие было слезы снова наполнили мои глаза. Мамины слова резали по живому, бередили старые и новые раны. Я пошла к ней за поддержкой. Да, у нас с ней и с покойной бабушкой были те еще отношения, но больше мне идти было некуда. Подруг, которые были до встречи с Сашей, теперь не было. Как-то постепенно, исподволь мы перестали общаться. Что до новых… Это не дружба, а так приятельство. Зареванной и после того, как узнала, что муж изменяет ни к одной из них не пойдешь. Позлорадствуют, а не пожалеют.
Впрочем, мама, как оказалось, недалеко ушла….
– Мам, я не могу поверить, что ты это говоришь.
– А ты поверь, Таня, – назидательно проговорила мама, – Думаешь, отец твой не гулял? О-о, гулял и еще как, но всегда домой возвращался, а знаешь, почему? Потому, что мать у тебя мудрая. Ни скандалов, ни истерик – ничего такого. Вкусный ужин всегда, рубашки глаженные. И сама, – она снова окинула меня взглядом, – всегда ухоженная, приятная.
– Папа тебе изменял? – ахнула я.
Еще один удар. Свою семью я всю жизнь считала образцом. Тем самым эталоном, который про долго и счастливо. Неужели…
– Конечно изменял, царствие ему небесное. Но, как видишь, я делала все так, чтоб ты даже не узнала об этом. Терпела, не переломилась. Все ради тебя, ради нашей семьи. Женщина должна терпеть и должна любой ценой сохранить семью. Так что давай. Успокаивайся давай, умывайся и поезжай домой, к мужу. Сообщи ему о беременности. Хорошо, что ты наконец смогла это сделать. А то точно бы бросил. А так есть еще шанс. Все-таки ребенок, как-никак.
– Я не поеду к нему, мама. И измену не прощу! – выпалила я. – Мы разведемся!
– Гордая сильно, да? А ты подумала, кому нужна будешь? Немолодая уже да еще и с ребенком на руках. Разведенка с прицепом! Жить на что будешь?
– Работать пойду.
– Кем, Таня? Ты ни одного дня в своей жизни не работала, не умеешь ничего. Да и зачем, объясни, пожалуйста? Ты что какая-то карьеристка? Пустоцвет? Работать это не женское дело. Женщина должна семьей заниматься, мужем, детьми. Я вон всю жизнь в семью вложила… А ты непутевая выросла, ой непутевая… И все равно повезло тебе, вон какого мужа отхватила. Но не ценишь же! Капризы как будто тебе до сих пор двадцать один и фигура как у модели…
Мама говорила и говорила… Все в таком духе. А я почти не слышала, не разбирала слов. Предательство – абсолютно всех, самых близких причиняло обжигающую боль. Вранье. Все вранье. Ложь. Моя семья – в которой родилась и частью которой стала – ложь. Чем есть моя жизнь и что есть в ней?
– Хватит уже реветь, Татьяна! Бери себя в руки и делай то, что я сказала. Хоть раз в жизни послушай меня.
– Не буду! – крикнула я сквозь слезы. – Не буду я тебя слушать…
В этот момент низ живота пронзила кинжальная боль. Вскрикнув, я согнулась пополам на стуле, прижимая руки к животу. В глазах потемнело, все тело содрогнулось.
– Что с тобой? – ахнула мама.
– Живот… Мам…, – выдавила я чувствуя теплую влагу между ногами. – Ребенок…
Ребенок… Нет, только не это…
Темнота перед глазами стала кромешной и поглотила меня.
Открыв глаза я помнила все, что произошло отрывками. Вот мама говорит и говорит не переставая. Вот от боли темнеет в глазах. Вот над головой врачи скорой помощи. А вот уже яркая, режущая глаза, огромная лампа. Операционная…
– Татьяна Антоновна, – надо мной склонилась приятная женщина в зеленой медицинской форме. – как вы себя чувствуете?
– Что… что со мной? – выдавила я.
Женщина опустила глаза на несколько секунд. Потом снова посмотрела на меня. На ее лице было написано сочувствие.
– Татьяна Антоновна… К сожалению, вашу беременность сохранить не удалось…
– В смысле? – ляпнула первое, что пришло в голову. Просто чтобы заставить ее замолчать. Оттянуть еще на секундочку, на одну маленькую секундочку еще одну катастрофу. Ту, о которой красноречиво намекала тупая боль внизу живота.
– У вас случился выкидыш, Татьяна Антоновна, мне очень жаль. Но операция прошла успешно. И в будущем, я абсолютно уверена, вы сможете иметь детей…
– Нет! Это неправда! Прошу, умоляю, скажите, что это неправда! – разрыдавшись, взмолилась я, вцепившись скрюченными пальцами в рукав зеленой формы.
– К сожалению, это правда, Татьяна Антоновна, – мягко сказала врач, отцепляя мои пальцы. – Вам нельзя напрягаться. Нужно отдыхать. Сейчас я позову медсестру и она уколет вам успокоительное.
– Нет! Не хочу-у-у! – разрыдалась я.
Казалось, что от боли меня просто-напросто разорвет на куски. Я потеряла ребенка. Потеряла своего малыша. Часть себя потеряла… Его нет. Его больше нет! Я никогда не почувствую, как он шевелится внутри. Не возьму его на руки. Не почувствую его тепло. Его нет….
Я, кажется, что-то кричала. Кажется, вырывалась из рук врачей, которые держали меня. В какой-то момент предплечье обожгло и почти сразу я снова провалилась в темноту. Спасительную темноту, в которой нет боли. Все, чего я хотела, это навсегда остаться в ней.
*******
Когда открыла глаза, за окном занимался рассвет. Небо было чистое– чистое. И окрашенное розовым и багряным. Солнечный диск медленно выплывал из-за горизонта.
Все тело болело и ломило. Но физическая боль ничто по сравнению с болью от воспоминаний. Кажущихся жутким кошмаром воспоминаний. У меня не будет ребенка. Две недели. Всего две недели я побыла будущей мамой. Боялась радоваться. Боялась верить, что да, получилось. Что будет ребенок. Дни, часы считала до визита к врачу. До момента, когда уже можно будет абсолютно точно быть уверенной…
По сравнению с этим Сашина измена была ничем. Вообще не вызывала никаких эмоций. Плевать на него. Плевать на то, как долго он приходил ко мне после другой. Плевать вообще на все, кроме невозвратной потери моего малыша…
Из опухших глаз снова покатились слезы. Наверное, мне их никогда не выплакать. Это просто невозможно. Невозможно оплакать отнятую жизнь…
Я услышала, как открылась дверь в палату, но не обернулась. Было все равно, даже если пришел Саша.
– Таня… Что уже плакать, слезами горю не поможешь, – мама.
Повернув голову, я наткнулась на ее взгляд. Он был недовольный и такой, нравоучительный. Не знаю, можно ли так охарактеризовать выражение глаз, но… Она всегда смотрела так прежде, чем начать поучать меня.
– Видишь, до чего довели твои истерики и беготня. Вот, что теперь делать будешь, а? Как мужа возвращать?
– Мама… Я ребенка потеряла! – закричала я. – Ребенка, мам! Моего малыша!
– Потеряла. По своей глупости и потеряла, Таня. Нечего было истерить, но ты же как всегда… И в кого такой выросла, не понимаю!
Я зажмурилась. Закрыла уши. Вот бы не слышать… Вот бы снова в забытье, в котором нет боли. Нет предательства.
Маму не слышать можно. Но как не слышать саму себя? Ведь, если бы я… Если бы как-то успокоилась, взяла себя в руки, то выкидыша бы и не случилось. Врач же за пару часов до этого говорила – все в норме. Значит виноват стресс. Нервное потрясение. Моя реакция. И Саша – мерзавец! Мерзкий предатель!
– Прекрати истерику и послушай меня, – мама оторвала мои руки от лица и встряхнула, как делала это в детстве много раз, когда я из-за чего-то плакала. Жалела она меня очень редко.
– Саша сказал, что приедет сегодня сюда чтоб поговорить. Поступи умно, я тебя прошу…
– Мам, уйди, – не знаю, откуда у меня взялись силы сказать так, но я это сделала.
– Что? Выгоняешь собственную мать?Да как ты смеешь? – закричала она.
– Просто! Уйди!
– Я-то уйду! Уйду-у-у! Дел мне больше других нет, как с тобой возиться! Еще и капризы твои терпеть! Только учти, – она махнула рукой перед моим лицом, – Раз такая умная, то не вздумай ко мне соваться, поняла? Сама живи, как знаешь!
– Не сунусь, не волнуйся, мам, – выдавила я. – Лучше на вокзал пойду ночевать, чем к тебе вернусь!
– На вокзал она пойдет! А, впрочем, раз дура такая, то там тебе и место, – круто развернувшись ,мама вылетела за дверь и громко ею хлопнула.
А я… Я даже заплакать не смогла. Просто сидела на койке, обхватив колени дрожащими руками и пялилась на стенку.
В палату зашла врач. Та самая женщина, которую я видела вчера после того, как очнулась. Я поняла, что просидела в одной позе пару часов как минимум. Все тело затекло.
– Татьяна Антоновна, доброе утро, – приветливо сказала женщина. – Я Лидия Петровна, ваш лечащий врач. Вчера не успела представиться…. Как вы себя чувствуете?
Я пожала плечами. Как чувствую? Не знаю…
– Через полчаса принесут завтрак, пожалуйста поешьте. А потом мне нужно будет вас осмотреть. Если все в порядке, то вечером уже смогу вас выписать.
– Скажите… Неужели ничего нельзя было сделать? – выдавила я.
– Татьяна, – она присела на стул у койки. – К сожалению, нельзя. У вас открылось сильное кровотечение. Тут вопрос стоял не просто о ребенке, но и уже о вашей жизни, понимаете?
– Понимаю, – вяло отозвалась я.
– Но, повторюсь, операция прошла успешно. Вы скоро восстановитесь и можно будет возобновить попытки. Через полгода максимум, уверяю вас.
– Спасибо, – вяло поблагодарила я.
– После завтрака вас проводят в кабинет для осмотра.
Лидия Петровна вышла.
Я как-то смогла даже позавтракать. Просто потому, что внутри проснулось чувство стыда за вчерашнюю истерику. Не хотелось добавлять еще больше хлопот этим абсолютно ни в чем не виноватым врачам, которые спасли мне жизнь. Они не смогла спасти ребенка, да… Но спасли меня. Думали, что поступили правильно, но… Я не могла бы сказать, что тоже так считаю.
Взгляд наткнулся на сумку, стоящую в кресле. Помню, она была у мамы в руках. Подойдя, я полезла в нее. Там были мои вещи. Джинсы, свитер. Нижнее белье и носки. Куртка. Даже какие-то банные принадлежности.
Безумно захотелось помыться. Словно бы горячая вода сможет смыть с меня пережитый кошмар.
В ванной я долго стояла под горячими упругими струями. Вымыла голову и даже маску на волосы нанесла.
От ощущения чистоты стало легче. Даже как-то сил прибавилось.
Пришло время идти на осмотр. Высушив волосы, я скрутила их в пучок и, закутавшись в больничный халат и сунув ноги в тапки, направилась на поиски нужного кабинета.
Закончив со мной, Лидия Петровна сказала, что может меня выписать и дала рекомендации.
Куда мне идти из больницы? Не к Саше же…
И, словно подтверждая поговорку “легок на помине”, только я это подумала, как дверь палаты открылась и зашел Саша.
Подтянутый. Спокойный. Невозмутимый. Такой, как ни в чем не бывало.
– Привет, Таня, – сказал с таким видом, словно и правда ничего не было. Не было измены. Словно просто приехал к любимой жене в больницу. Хотя нет, не так. Саша выглядел так, словно приехал в больницу к постороннему человеку. Приехал потому, что надо.
Глава 3
Я стояла и смотрела на него. Смотрела и не узнавала. И правда, как чужой человек. Неужели это его я вчера утром, всего-то вчера утром, целовала на прощанье, провожая в офис? К нему бежала со всех ног, чтоб сообщить о ребенке.
О ребенке…
Нашем ребенке. Которого больше нет. Которого я не сберегла…
– Почему ты мне не сказала про ребенка, Таня?
– Не была до конца уверена. А вчера вот была у врача… А потом приехала к тебе, чтоб рассказать и застала в постели с любовницей, – я подавилась словами. Замолчала чтоб слезы не звучали в голосе. В принципе напрасно, ведь они предательски покатились из глаз.
– Что ж, может оно и к лучшему…
– К лучшему? – закричала я. – Что к лучшему, Саша? Что я потеряла нашего ребенка?
– Так, истерику прекрати, Таня! – рыкнул Саша. – Или я сейчас развернусь и уйду. И все через адвокатов будет? Хочешь?
– Что через адвокатов?
– Развод. Я с тобой развожусь, Таня.
Не знаю, как я удержалась на ногах, ведь колени внезапно стали мягкими, как вата. Он со мной разводится. Сообщает это просто так. Обыденно. Как вчера утром сообщал, что будет поздно.
– И предлагаю это сделать максимально экологично. Без судов, которые все равно ни к чему не приведут, – он усмехнулся, – Из твоего у нас только тряпки. И то, их я тебе покупал. В суде это легко докажут.
Может оно и к лучшему. Он так сказал. То, что наш ребенок умер – к лучшему по его мнению. Потому, что если нет детей, то можно развестись “экологичнее”. Без судов.
– Саша, почему? У нас же все было хорошо…
– Хорошо? Что было хорошо, Таня? Истерики твои постоянные? Складки на боках? Ты себя вообще в зеркало когда последний раз видела, м?
– Я думала, что ты меня любишь, Саша…
– Люблю…,– фыркнул он, – Я любил молоденькую, стройную и красивую девчонку, которая не выносит мозг. А не истеричную тетку с толстой задницей, которая даже родить не может…
– Не думала, что ты такой жестокий, – выдавила я. – Хоть сказать бы мог, Саша.
– Жалко тебя было, понятно? – скривился он. – Потому и не выгонял. Но теперь все, хватит. Лика забеременела. И я женюсь на ней. А ты лучшее, что можешь – это не создавать мне дополнительных проблем. И так уже…
Забеременела. У них будет ребенок. У нее и у моего Саши. Будет ребенок… А у меня не будет.
– Какой же ты ублюдок!
– Оставь свое нищебродское воспитание при себе, Таня, – сказал он. – Ключи от дома отдай.
Шагнув к сумке, я дрожащими руками выудила оттуда связку ключей и вложила в открытую ладонь мужа.
– По разводу – жду тебя в понедельник в девять утра возле ЗАГСа. Если не приедешь – ничего не изменится. Нас все равно разведут через суд. Будешь наяривать – заблочу. В дом не суйся – охрана не пустит. Все, я уехал.
А потом просто ушел. И дверь за собой запер. Тихо и осторожно. Наверное, я до конца жизни запомню этот тихий звук. Отнявший у меня последние силы звук тихо закрывшейся двери больничной палаты.
Соскользнув на пол, я разрыдалась.
Я брела по улице не разбирая дороги. Одолевала слабость. Тянул живот и слегка кружилась голова. Но физический дискомфорт был даже к лучшему. Потому что не будь его, я бы сомневалась, что жива. Что не сдохла там, в этой палате. Дорогой палате частной клиники, в которую привезли жену бизнесмена Александра Борисенко и которая Тане Ильиной не по карману.
Моя банковская карта оказалась заблокирована, а имеющейся налички не хватило чтоб заплатить за пребывание в клинике и купить назначенные врачом препараты. Каким-то чудом в одуревший от горя мозг сумела прийти идея сдать в ломбард украшения с себя. Благо тот находился недалеко от больницы.
За серьги мне дали вполне неплохую сумму. Жаль, обручальные кольца на палец уже не налезали, а ювелиру я их не отнесла увеличить потому, что надеялась суметь похудеть. Они остались в доме ублюдка-Саши. И, может быть, совсем скоро перекочуют на палец к Лике. А что, Саша же очень экономный. От одной “молоденькой и стройной” к другой.
А так бы у меня больше денег было и ублюдку этому хоть какая-то месть.
Ну и ладно.
Холодно. Уже темно. Куда идти? В отель? Да, так и сделаю.
Сев на скамейку, я разблокировала смартфон и поискала более-менее приличный отель. Не привычный дорогой, а просто нормальный. Пора привыкать к другой жизни. Пора? Привыкать к чему-то, адаптироваться – я не хотела. Бороться не хотела. Жить…
Зачем?
Попав номер, я рухнула на кровать. Почти сразу вырубилась и открыла глаза только следующим утром из-за льющегося в окно солнечного света. Он неприятно резал глаза, но встать на ноги чтоб задвинуть шторы не было сил. Сил вообще почти ни на что не было. Только чтоб укрыться с головой и рыдать в подушку. Сколько их может быть этих слез? Когда они уже закончаться? Когда уже станет хоть немного легче? Хоть немного стихнет боль от потери моего малыша… На ее фоне боль от Сашиного предательства так, булавочный укол.
Телефон разрывался где-то в сумке, но я и не думала смотреть кто звонит. Даже просто выключать не собиралась. Пусть…
Я засыпала. Снова просыпалась. Рыдала. Так, что в какой-то момент от глаз одни только щелочки остались. Веки опухли, как у какой-то алкашки. Ну и пусть. Я не хотела видеть этот мир…
Темнота. И тишина. Звенящая и страшная темнота одиночества. Полного одиночества. Снова бы уснуть, но организм отказывался. Желудок сжимался от голода, во рту словно пустыня. Я не могла вспомнить, когда ела и пила последний раз…
Позавчера завтракала, кажется. И все. В больнице, следующим утром после того, как потеряла ребенка.
На глаза снова навернулись слезы, к горлу подкатили рыдания. Но я усилием воли подавила их. Встала. Покачнулась от слабости и схватилась за стену.
Снова раздался звонок телефона. Я подошла к сумке и выудила из него смартфон. Саша. Я взяла трубку.
– Ты помнишь, где должна быть через час?
Сегодня понедельник. Да. А я и забыла. Погрузившись в свое горе, потеряла счет времени.
– Скажи сразу, если надумала не ехать в ЗАГС, Татьяна! Чтоб я время не тратил.
– Пошел ты…
Я сбросила звонок. Отправила контакт в черный список. Пусть делает что хочет. Хоть десяток адвокатов присылает, хоть сотню.
Я хотела снова лечь, но желудок упрямо напоминал о себе. Пришлось одеться и спуститься вниз. Кажется, я какой-то ресторан в отеле видела…
Сотрудники отеля настороженно косились на меня. Еще бы – чучело с опухшим лицом, всклокоченными волосами и в мятой одежде. Ну и ладно…
Я заказала омлет и кофе. Честное слово, мне казалось, что это самая вкусная еда из всей, которую я когда-то ела. Но приятное ощущение быстро прошло и меня снова накрыло.
Следующие несколько дней прошли так же. Слезы. Забытье. Какая-то еда, таблетки, которые я принимала по инерции. Не знаю, сколько бы это продолжалось и сколько бы я так протянула. Но в один из дней включился отельный телефон.
– Добрый день! Татьяна Антоновна, это администратор отеля, – донесся приятный женский голос из трубки, – Сегодняшняя ночь в отеле последняя, которую вы оплатили. Хочу уточнить, вы будете продолжать гостить у нас или же выедете из номера?
– Минуточку.
Я сползла с кровати и полезла в сумку за бумажником. В нем оставалось лишь несколько пятисотенных купюр. Это максимум еще две-три ночи в отеле. И все. Почему-то именно этот факт вытащил меня из апатии, в которую я успела погрузиться с головой. Положив трубку – перезвонят, ничего страшного, я несколько минут смотрела на открытый бумажник с жалкими купюрами.
Вот идиотка. Потратила последние деньги на отель. На них квартиру можно было снять на месяц… Наверное. Я поняла, что не знаю… Абсолютно ничего не знаю. Как снять квартиру, как ее найти, что сколько стоит. Продукты те же. Их покупала домработница по моему списку. А все вопросы вроде оплаты коммуналки, обслуживания автомобиля, моих врачей и прочего – решал Саша.
Я ничего не умею.
Я зажмурилась. Надо как-то собраться, взять себя в руки.
Душ. От него приятное ощущение чистоты, свежести и бодрости. В большом – почти в полный рост – зеркале вместо меня призрак. Бледный, с опухшими глазами и красным носом. И безобразный. Куда делась моя изящная и тонкая фигура? Как так вышло, что вместо нее теперь это? Как я могла такое допустить… Депрессия, скорбь по папе, таблетки – это не оправдание. Права мама. И Саша прав.
Я во всем виновата сама.
Мало того, я не сберегла нашего ребенка. Я даже этого не смогла.
Глаза наполнились слезами, но я не дала им пролиться. Принялась умываться. Снова и снова, пока хоть немного не спал отек. Волосы высушила и уложила. Они у меня красивые. Были когда-то. Темно-каштановые, густые и тяжелые. Теперь от всей этой красоты осталось жалкие три волосины до плеч. Из-за нервов…
Ладно…
В сумке, которую принесла мама, нашлось сменное белье и футболка. Когда надевала, заметила, что все стало немного велико. Немудрено, ведь я эти дни почти ничего не ела…
Не хотелось снова надевать ту же одежду, в которой я почти неделю провалялась в постели, но выхода не было. У меня же больше ничего нет…
Интересно, что Саша сделал с моими вещами? Выбросил? Так же, как и меня? И нашего ребенка, смерть которого для него “к лучшему”?
Собравшись, спустилась в вестибюль и там отдала ключи администратору. Потом вышла на улицу. От свежего воздуха закружилась голова. Или, быть может, от голода. Увидев через дорогу любимый фаст-фуд, направилась туда. Заказала себе все, что хотела и получилось дешевле, чем один завтрак в отельном ресторане. Зашла в Интернет смотреть объявления о сдаче квартир. Через два часа поисков и два съеденных гамбургера с колой, стало понятно, денег мне даже на самый жуткий вариант не хватит. Потому, что платить везде надо за два месяца сразу.
Как я могла так глупо потратить деньги? Как могла не думать…
Вопрос риторический.
Но что теперь делать? Идти к маме? Да, она сказала, чтоб я не смела этого делать, но мало ли что человек может сказать в порыве гнева. Не выгонит же родную дочку на улицу.
Доев, я вызвала такси. Желудок болел, подташнивало. Никогда больше не буду есть фаст-фуд, еще и на голодный желудок! Чувство вины накрыло жгучей волной. Если бы я правильно питалась, то Саша быть может…
У меня были ключи от дома, но я не решилась открыть ими дверь. Позвонила. Ждала долго. Настолько, что решила, мама куда-то ушла, и собралась ей звонить. Как раз в этот момент в замке повернулся ключ.
– О, явилась! – скривилась мама, стоя в дверном проеме, – А что так? Говорила же, ни ногой больше.
– Мама, мне некуда идти, – чувствуя, как к горлу подкатывает комок, выдавила я. – Саша меня без копейки оставил…
– Значит так, – она вышла, заставив меня попятиться, и прикрыла за собой дверь, – у меня жильцы сейчас комнату снимают. Тебе места нет.
