Текст книги "Уходя, оставляйте записку (СИ)"
Автор книги: Надежда Манченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
– А, что я могу сделать?! Пусть лучше уже выпьют и где-нибудь забудутся. Главное находиться от них подальше.
Марат попытался увести меня за собой, отдернула руку и сказала, что позже к ним подойду.
– Надеюсь, папа уехал уже и не увидит это чмо обколотое? – спросила я.
– Они с ним разминулись в воротах. Папа твой сказал, теперь, когда Марат приехал, он спокоен за тебя. Хорошо, что он не видел Анжелу. Не ну, я в шоке, что она твоя сестра. Почему ты ничего не говорила нам? Ксюшу скрывала, про Энжи молчала. Кто у тебя еще в родственниках есть? – обиженно проговорила Динара, как только мы все: Ксюша с Артемом, Кира с Никитой, Леся с Сережей и Дина с Аликом сели за столик.
– Папа Римский мой дедушка, а Королева Англии – бабушка. Да-а-а-а, ну, мой папа и выдал фразу. Конечно, кто как ни Маратик меня защитит… – заливаясь хохотом, я начала икать. Ксюша дала мне выпить воды, зная, что это мое обычное состояние, когда я нервничаю. – Я не говорила про Анжелу, потому что благодаря вражде родственников, мы с ней практически не общаемся. Между нами только конкуренция, ничего больше. Вы, девочки знаете, как мы ведем себя в универе. – Девчонки кивнули, – Мы всегда с ней соревновались во всем. У кого лучше куклы, одежда, дома и т. д. Особенно, когда учились в одной школе, вон Кира подтвердит. Она вспоминает, что мы сестры только тогда, когда хочет меня позлить. Поэтому и Марата пытается отбить
– Так пусть забирает его себе, – сказала Леся.
– Если Марат будет с Анжелой, то ее родичи и мой отец узнают, что он конченый наркоман. А я стараюсь держать это под контролем. И его родители в счастливом неведении. Тем более меня с ним отпускает папа куда угодно. – Я подумала о том, что когда уеду, мне будет уже все равно, будет Энжи с Маратом или нет.
– Ох, девушки как у вас все сложно! Я, конечно в этой компании человек новый, но единственное, что хочу сказать, тебе, Ника, нужен нормальный парень. Хочешь, познакомлю тебя со своим другом? Он, правда, чуть старше, но он отличный человек! – предложил Артем.
– Не-е-е, спасибо, мне сейчас не до знакомств. Но если, что буду иметь в виду, – улыбаясь, сказала я. – Артем, ты нашел, то о чем я просила?
– Да, вот телефон. Ты можешь в любое время позвонить и заказать машину.
– Какую машину? – полюбопытствовала Кира.
– Эм-м-м, так для Ксюши, – быстро придумала я.
– Да, я наверно уже скоро поеду, – подтвердила Ксюша, подмигнув мне.
Все то время, пока мы разговаривали, играла музыка и народ танцевал. Сейчас же стояла абсолютная тишина. Пытаясь понять, что происходит, мы подошли ближе к сцене, перед которой стояли все гости, а на самой сцене стояла Анжела в длинном красном броском платье, расшитом золотой нитью и стразами, откровенный вырез подчеркивал ее силиконовую грудь. Сверху Энжи накинула на себя длинную накидку из меха, каких-то не понятных животных. Яркий вульгарный макияж, волосы, обильно покрытые блестящим лаком. В общем, как обычно, безвкусица ей к лицу. Рядом стоял Марат и пытался что-то сказать в выключенный микрофон. Я сделала жест рукой, что бы его включили… Зря!
– … Мою девушку… О звук появился. Так вот друзья, я хочу поздравить свою любимую девочку с днем ее рождения. Теперь ей можно все… и даже больше, ну и мне ничего за это не будет. Хотя это можно уже два года как, да? Хм, придется навёрстывать упущенное, ха-ха, – Марат заржал, как и все гости.
Мне жутко хотелось его придушить. Тем временем он продолжал:
– И поэтому я хочу пригласить ее к нам на сцену. Никуля, поднимайся!
Мне пришлось подняться, хотя я не видела в этом ничего хорошего.
– Я и Анжелочка хотим преподнести тебе не большой сюрприз. Ты наверно хочешь спросить, при чем тут Энжи? Твоя сестричка любезно согласилась помочь мне при выборе подарка. – Боже, что он несет… Так как мне микрофон никто не дал, я стояла и лишь спокойно улыбалась, пока Марат доставал не большую коробку и становился на одно колено передо мной… Убейте меня, сейчас же! Ох, не нравиться мне оскал Энжи…
Слова Марата: «Выходи за меня», я почти не расслышала. Когда он открыл коробку, там оказалось тонкое золотое кольцо с шариком бирюзы посередине… Я стояла в ступоре и не могла пошевелиться. Круги перед глазами никак не исчезали, я пыталась сглотнуть подкатившую к горлу тошноту, ладони стали мокрыми… Я схожу с ума…
Писклявый голос Энжи еле доносить сквозь звон в ушах:
– Привет тебе от мамочки, которая даже не соизволила приехать на день рождения своей любимой дочки.
До меня потихоньку стал доходить смысл слов. Все как в тумане. Я подхожу к Анжеле и как можно тише и спокойней спрашиваю:
– Откуда у тебя кольцо моей матери?!
– Твой папочка притащил его к нам с остальными вещами твоей сумасшедшей мамаши, когда она свалила лечиться. Ведь наш дом единственное место, где бы ты ни стала их искать. Так, что это последнее, что осталось от нее. А хочешь знать, почему она не приехала? Она умерла. Нет больше твоей мамочки! – Анжела захихикала. Марат поднялся с колен и бросил коробку с кольцом куда-то в толпу, которая жадно вслушивалась в разговор.
Мой шепот: «Нет, это не правда. Ты врешь», казался самым громким звуком в те секунды.
– Нет, дорогая я не вру. Сегодня приезжал твой отец и разговаривал с моей мамой. Твоя мать не выдержала лечения и скончалась сегодня утром. Он просил не говорить тебе, не расстраивать, так сказать, не портить праздник. А я просто вовремя зашла и подслушала разговор. Знаю, подслушивать не хорошо, но я решила рассказать тебе все сегодня. Вон сколько людей собралось, посочувствуют бедной сиротке…
Следующие события пролетали у меня перед глазами, как кусочки пазлов:
Мой дикий крик: «Стерва, сука – убью!»; волосы Анжелы у меня в руке; голос тренера по карате, который учил меня в семь лет, про удары, что побольнее… Понимаю, что мой кулак бьет Энжи в лицо; похоже я ей сломала нос… крик, мат, плачь, кровь Анжелы; руки Марата, которые оттаскивают меня; ему тоже достался удар ниже пояса; ключи на полу сцены от машины Марата… Хватаю их; ужасная суматоха – кто-то из гостей в спешке уезжает, кто-то помогает Энжи и Марату; ко мне пытаются подойти все мои друзья, но я их отталкиваю и бегу к дому… беру паспорт, сумку, и выбегаю из него через черный вход. Рука сжимает ключи от машины… Ксюша увидела меня, когда я уже садилась в машину. «Куда, сумасшедшая?!», – кричит она. «Не до тебя, сейчас, я позвоню, когда буду на месте!»… «Удачи! Я с тобой!», – последнее, что я слышу, выезжая их ворот…
Дорога, скорость, я свободна! Все это не правда! Бред! Я не плачу, нет! Не могу себе это позволить. Вой сирены, я превысила скорость… «Aston Martin О555У, сбавьте скорость и прижмитесь к обочине!» Ни за что!!! Мне нужно к маме, пусть даже для этого придётся уходить от полиции. У Марата машина хорошая… не догонят! Звонок телефона на соседнем сидении… Как я могла его забыть выключить?! Тянусь, что бы отключить.
Свет фар бьет по глазам, я успеваю вывернуть руль, избежав столкновения со встречной машиной, но большая скорость и легкость машины выбрасывает меня в кювет. «Скорее бы все закончилось… Ох, машину то как жалко, она мне нравилась… Эту песню надо было переключить, никогда ее не любила…» Странные мысли у меня перед смертью, – подумала я и погрузилась в темноту…
====== Глава 6 ======
====== Глава 6 ======
Никогда не понимала выражения «вся жизнь пролетела перед глазами». Как это пролетела, куда?! Да, и как вся моя, пусть и не долгая, но довольно насыщенная разными событиями жизнь, может пролететь за каких-то пару секунд? Толи дело, когда ты умер… Лежишь себе где-нибудь в морге вспоминаешь, что сделал хорошего и плохого за все годы жизни…
Вот и у меня теперь есть куча времени, что бы подумать. Правда, память у меня какая-то выборочная. Хорошо помню себя лет с пяти. Я жила с родителями в другом городе, в старой двухкомнатной квартире, которая досталась нам от папиных родителей, что умерли за несколько лет до моего рождения. Моя мама, Тамара, или как ее называли все знакомые, Тома – красивая молодая женщина с такими же темными вьющимися волосами, как у меня, светло-серыми глазами, и красивой улыбкой. Среднего роста, худенькая, даже после родов, сохранившая отличную фигуру. Она всегда выглядела на пару лет моложе своего возраста. Отец был старше ее на три года. Я всегда считала, что в тридцать три года он был не такой интересный, как сейчас. Возраст придал ему мужества и обаяния. Но мои родители идеально подходили друг другу внешне – он высокий, сильный, она маленькая и хрупкая; и по характеру – мама – спокойная и рассудительная, отец – чуть вспыльчивый, энергичный. Они дополняли друг друга.
В 1999 году, отец занимал должность главного юриста фармолокической компании, генеральным директором, которой был мой дедушка по маминой линии. Дед, Николай Владимирович – профессор медицинских наук, проректор в медицинском институте – всю свою жизнь посвятил науке и разработке новых препаратов. Сейчас он еще и политик. Занимает должность одного из помощников по здравоохранению. Он же и настоял на том, что бы мама после школы, поступала в мед. институт. Она не особо хотела быть врачом, но перечить отцу, зная его тяжелый характер, не посмела. На радость дедушки, она познакомилась со своим будущим мужем, у общих друзей. Андрей, был юристом. Парень оказался умным, симпатичным, полюбил мою маму. В то время в компании деда были некоторые финансовые и юридические проблемы, и Тома порекомендовала отцу, Андрея в качестве хорошего юриста. Отец помог дедушке, и тот взял его в свою фирму. Спустя несколько лет отец стал одним из известных и очень хороших юристов города.
Мама так никогда и не работала по специальности. После свадьбы она переехала к отцу, а через год родилась я. Бабушка приезжала к нам в гости раз в неделю и они с мамой готовили ужин, обсуждая очередной бабушкин заказ. Тогда она на дому шила одежду. Все знакомые и соседи приходили к ней, зная, что у нее золотые руки и бурная фантазия. Если бабушка шила платье, то можно было со стопроцентной уверенностью сказать, что второго такого нет ни у кого. Сейчас, у нее свое собственное ателье. Еще у бабушки и мамы было общее хобби, о котором я уже говорила: они придумывали новые рецепты и по выходным готовили самую вкусную еду, которую я когда-либо ела. Каждое воскресенье они готовили ужин, пекли пирог, приходил с работы папа, приезжал дедушка, и мы ужинали всей семьей.
Когда мне исполнилось десять лет, у отца появилась возможность начать политическую карьеру, перед ним открывались не плохие перспективы, но для этого нужно было переехать в другой город, где жила старшая сестра папы, муж которой будучи послом Польши, мог так же помочь отцу. Так мы переехали в город, где я живу вот уже одиннадцатый год.
Новая школа, друзья, квартира – все это было здорово! Меня сразу приняли в один из лучших классов, самой дорогой школы района. Все мои одноклассники были детьми богатых родителей. Говорят, что дети очень жестоки, так и есть. Я поняла, что даже учитывая то, что моя семья и до того была не бедная, по сравнению с этими ребятами я была нищей! И мне пришлось стать одной из них… Часто, когда появляются деньги, то у большинства людей портиться характер. Почему то это отразилось только на мне. Ни мама, ни отец, как ни странно не поменялись. Мама завела кучу новых знакомых. Спустя пару лет отец купил ей ресторан, и она просто пропадала там целыми днями. Все ее многочисленные друзья приходили в этот ресторан и хвалили блюда, приготовленные по ее собственным рецептам. А отца я видела все реже дома, и все чаще по телевизору. Бабушка с дедушкой редко приезжали, в основном на праздники, а мы к ним еще реже, по занятости родителей. Может поэтому я и выросла такая: грубая, слишком высокого о себе мнения, короче говоря, эгоисткой и стервой, которая привыкла к богатой жизни и немедленного исполнения любых капризов. Я жила в свое удовольствие, не замечая ничего вокруг себя.
Возможно то, что я срывалась на маму, устраивая истерики и скандалы по любому поводу, а может и долгое отсутствие отца, его командировки повлияло на ее здоровье. И даже то, что он пару раз пытался уйти из семьи, увлекшись очередной молодой помощницей, все это, скорее всего и привело к тому, что у мамы все чаще и чаще случались приступы нервных срывов. Она могла посреди ночи начать плакать и кричать во сне: «я не виновата… это все они… меня заставили…». Целыми днями могла ни с кем не разговаривать. Замыкалась в себе… Все реже бывала в ресторане. Отец сильно переживал, советовался с дедушкой, тот давал ей какие-то успокаивающие препараты. Но с каждым годом становилось все хуже. И в один из осенних дней я пришла со школы, я тогда только перешла в 11-й класс, и увидела, как мама собирает вещи. Я спросила ее, куда она едет, думала очередная поездка по обмену опытом рецептами разных стран, на которые она любила ездить, иногда беря с собой бабушку. Но мама сказала, что едет в Мюнхен на лечение. Дедушка договорился с немецкими коллегами, и они готовы принять маму в специализированую клинику на лечение. Я, конечно, расстроилась, но не предала особого значения. Спокойно пожелав ей поскорее вернуться, я уехала к друзьям на очередную вечеринку.
Господи, если бы только можно было вернуть тот день! Я бы ни за что не отпустила маму.
Первый год я еще ездила к ней в клинику. Как по мне это была психбольница, только очень дорогая. С каждым нашим приездом маме становилась только хуже, особенно, когда она видела нас с папой. Врачи запретили приезжать нам, потому, что боялись, что она не выдержит следующего нашего прихода. Поэтому следующие три года мы с отцом к ней не ездили, ограничивались лишь редкими звонками. С каждым годом звонки становились реже, а ее голос в трубке, такой не родной, словно автоответчик… Я сходила с ума, постоянно ругаясь с отцом, и пытаясь добиться разрешения увидеться с мамой. Ответом мне был лишь его крик: «маму нельзя тревожить», и очередной отъезд в командировку. Я не могла толком учиться, жить, дышать. Забросив школу, друзей, я сидела сутками дома, плакала, бросалась с дикими криками на всех родных, которые хотели помочь. Один раз даже попыталась порезать вены, слава богу, не удачно… не хватило смелости. Из всего этого ужаса меня вывела Ксюша. До этого мы не часто общались, виделись только на летних каникул. Но приехав однажды с крестным к нам домой, и, увидев в каком состоянии, я нахожусь, она осталась со мной. Лишь она смогла привести меня в чувство…
Оклемавшись, я окончила школу, поступила в институт, завела друзей, познакомилась с Маратом, на свою голову. Для всех окружающих я жила, как все остальные мои ровесники. Вечеринки, выпивка, все как у всех… Все вернулось на круги своя…
Вот и все воспоминания за мои только, что исполнившиеся двадцать лет. По-моему ничего хорошего и не было. Парень наркоман, многие люди общаются со мной только из-за того, что я дочь мэра, характер ужасный. Кира, Леся и Ксюша – вот то хорошее, что у меня осталось… Вот так глупо погибнуть в двадцать лет могла только я… И вообще я даже еще и не влюблялась по-настоящему! Мне нельзя умирать!!!
Я открыла глаза… хм, ну, хорошо я попыталась их открыть. Все-таки я умерла, и свет в конце туннеля существует! Вон и ангел стоит… Красивый, высокий, с темными волосами, фигура классная… Вопрос – где крылья? А-а-а-а, шифруется наверно… Ой, а папа, что тут делает? Он, что умер? Не-е-е, договаривается, наверное, что бы этот красавчик меня охранял, там на небесах… Во дает! Спасибо папочка! Да, точно, отец так и сказал: «Будешь ее охранять»… Здорово, и почему мне при жизни не встречались такие ангелы, желательно материальные.
«И глаз с нее не спускай! Как только выпишут из больницы, сразу же приступишь к своим обязанностям. Будешь водить ее машину, хотя она ее и не заслужила, после того, что устроила…» – отец все говорил и говорил, а я никак не могла понять, зачем меня возить, ведь в раю нет машин… или я все же не умерла?.. и что я устроила?..
– Твою мать! Какого черта! Где я? – обычно после успокаивающего пациенты так быстро не приходят в себя и не орут на все отделение. Но я была не обычной пациенткой, и это еще предстояло узнать всему персоналу больницы.
На мой крик сбежались все врачи и медсестры. Отец влетел в палату весь перепуганный, бледный и в помятой одежде. Видимо он здесь уже давно. Я так и не поняла, разговаривал он с кем то или мне это приснилось.
– Вероника, Ника, все хорошо, успокойся! – суетился отец.
– Что я делаю в больнице?! Вытащите из меня эти иглы, мне плохо, меня тошнит! – продолжая кричать я, пытаясь вытащить капельницу из руки и встать.
– Тише, тише. Сейчас все сделаем, потерпи немного. Тебе нельзя вставать! – медсестра уложила меня обратно на подушку, и вколола какое-то лекарство, – такое бывает после стресса. Я сделал ей укол снотворного. Ей нужно поспать, так она быстрее восстановиться.
– Скажите, а когда ее можно будет забрать, все-таки дома лучше, спокойнее, – спросил папа.
Врач, что стоял рядом с медсестрой и смотрел мою медицинскую карточку, ответил:
– У Вероники сильное сотрясение мозга и перелом руки, пару ушибов, но в целом все обошлось, после такой-то аварии! Я пропишу ей болеутоляющие, витамины и успокаивающее. Если будите соблюдать все мои рекомендации и постельный режим, то думаю, через недели две мы сможем ее выписать. Все-таки сотрясение это не шутки!
– Хорошо. Как скажите! Я обеспечу все, что необходимо для выздоровления дочери.
Надеюсь у вас хороший мед. персонал?
– Естественно, Андрей Георгиевич! Вы можете не беспокоиться, все будет сделано! Я думаю, вам стоит отдохнуть, езжайте домой. Вы и так сутки сидели здесь. Ника все равно проспит до следующего утра.
– Да, мне действительно нужно выспаться. У вас есть мой телефон, если, что звоните.
Пока шел этот разговор, я уже видела десятый сон.
Все две недели я не давала покоя медсестрам и всему отделению, где лежала. Папа положил меня в VIP-палату, но полежав там сутки одна, я начала кричать, что мне скучно, хотя здесь были все удобства, телевизор, мини-холодильник, но одной мне было не интересно лежать. Я еще никогда не попадала в больницы, за двадцать лет меня лечила дома мама и то от простуд, в основном. В общем, я перевелась в обычную палату. Там лежало пять человек. Девушка Лера, с поломанной рукой, как и я, после аварии, женщина лет сорока с сотрясением головы, ее муж побил. Потом приходил в больницу, извинялся, просил медсестер передать цветы, которые он дарил жене в качестве прощения. Она простила его, потом, но я чувствую, что она еще пожалеет. Уж сильно он пьющий на вид был. И три старушки лет шестидесяти. Все с переломами ног, у двоих левые, у одной правая. Вроде же не скользко на улице, как они умудрились поломать ноги?!
С девушкой мы нашли сразу общий язык, и все время болтали, даже ночью, от чего наши соседки постоянно нас ругали. Я выходила вместе с Лерой, на перекуры, точнее она курила, а я просто за компанию, и рассказывала мне истории из своей жизни. Валерия была на три года старше меня и увлекалась гонками на мотоциклах. В принципе на последней гонке она и получила травму. Каждый год она ездила по стране с байкерами, участвовала в мотокроссах и не раз уже побывала в больницах с различными травмами. Ксюша, придя ко мне в больницу первый раз, чуть не упала в обморок, когда увидела Леру. Девушка была моего роста, худая, с коротким черным ежиком волос на голове. Кучей наколок по всему телу, проколотым было все тело: бровь, нос, пупок, серьга в языке и штук пять сережек в ушах. Но пообщавшись с ней несколько часов, Ксения словно забыла, что Лера очень не ординарная личность внешне. Она была веселая, умная, закончила Пединститут, и ее энергия била ключом. Она понравилась даже Кире, Лесе и Дине. Полежав неделю в больнице, она сказала, что у нее все хорошо, ничего не болит и выписалась. Мы обменялись телефонами, она пообещала пригласить на следующую гонку.
Когда она ушла, мне стало совсем грустно. Устроив несколько скандалов
персоналу, я вынесла мозг лечащему врачу, и через полторы недели меня выписали домой, перекрестившись, когда я уезжала.
…Третий день льет дождь. Окно осветила сильная вспышка молнии. От очередного раската грома, я подпрыгнула на кровати. Я лежала в своей комнате, в городской квартире тупо уставившись в телевизор, по которому шел очередной дурацкий сериал. Я старалась не думать о тех неделях, что провела в больнице. Ужасно не люблю врачей, уколы и саму обстановку. Слава богу, папа забрал меня от туда, пообещав, что я буду соблюдать постельный режим и пить таблетки. Моя голова почти не болела. Только когда я вставала, еще немного подташнивало. А вот гипс на правой руке придется носить целый месяц Все то время, что я провела в больнице, старалась не вспоминать проклятый день рождение и все, что с ним связано. Так же я старалась не думать о маме, это слишком больно! Я по-прежнему не верю, в бред Анжелы… Папа смотрел на меня с перевязанной головой и гипсом и сам чуть не плакал, хотя и пригрозил, что накажет меня, как только я поправлюсь, за такую выходку и разбитую машину. Кстати о машине: когда я вылетела в кювет и перевернулась, машина пострадала значительно сильнее, чем я. Хорошо, что те самые полицейские, что преследовали меня, видели аварию и помогли мне выбраться из машины, вызвали скорую и позвонили моему отцу, увидев мою фамилию. Марат до сих пор дико зол на меня. Его отец поругался с моим, потребовав возместить ущерб машины и травму Марата. Все-таки я довольно сильно ударила его! Папа, узнав от многочисленных знакомых, в том числе и от Ксюши, что на самом деле произошло на дне рождении, был в бешенстве. Еще больше поругавшись со своей сестрой и послав отца Марата, открыв им глаза на их детей-наркоманов, и выплатил только ремонт машины.
Я посмотрела на часы – 18:30. Мне не разрешали долго смотреть телевизор, читать книжки, и вообще нельзя подходить к компьютеру, чтоб не было нагрузки на глаза. Врачи все еще боялись осложнений после аварии… Ску-у-у-чно!!! Я встала с кровати, чуть пошатываясь, пошла в ванную комнату. Стала перед зеркалом. Мда-а-а… ну, и видок: бледная, синяки под глазами, на брови пластырь, губы обветрены, волосы всклочены, левой рукой как-то не очень удобно причесываться, щеки впали, красотка, блин! По-моему я похудела на пару килограмм. Хотя и так весила 56 кг. Из миниатюрной куколки с хорошей фигурой, тонкой талией, грудью второго размера и круглой попой, я превратилась анарексичку какую-то. И это за каких-то две недели! Ужас! Так только не плакать!.. Я пошла под душ, с трудом помыла голову, замотав гипс какой-то клеенкой, что бы ни намок. После горячей воды почувствовала себя лучше. Одев белую майку «боксерку», синие джинсы и светло-серую кофту, крупной вязки, я вышла из своей комнаты и пошла на кухню. Хочу есть!
Катя сидела на кухне, чистила картошку и что-то напевала.
– Ой, Вероника, что же ты встала, тебе ж сказали лежать, – заволновалась кухарка, как только увидела меня в дверях.
После ухода Леры из больницы мне стало хуже, видимо все же не стоило ходить с ней целыми днями по коридорам. Поэтому пару дней в больнице, а потом и дома я почти не вставала с кровати.
– Да, надоело лежать. Ка-а-ать, я есть хочу, – улыбнулась я, потупив взгляд. Мне было неловко, ведь все эти дни я орала на Катю, когда она предлагала мне еду.
– Конечно, Ника, садись! Сейчас я картошечку сварю. Тебе ведь нельзя пока ничего тяжелого, все-таки столько дней почти ничего не ела. Или, может, суп съешь? – суетилась возле плиты Катя.
– Можно и суп… Я сейчас все съем, что дашь.
Поев, я пошла в гостиную, решила позвонить Ксюше – сказать, что мне уже лучше. Не успела набрать номер, как кто-то позвонил в звонок.
– Бабушка?! Что ты здесь делаешь?
– Привет, Вероника! Твой отец позвонил и сообщил, что ты попала в аварию. Как я могла оставаться дома в такой момент? Ты бы хоть предложила присесть, не говоря уже о том, что бы обнять свою старенькую бабушку!
Я улыбнулась и обняла бабушку. Она, как всегда в своем репертуаре! Наина Борисовна – женщина среднего роста, подтянутая, в черных брюках, серой тунике, сверху темно-синяя кофта с длинным рукавом, стильные украшения из крупного камня. Светло-каштановые волосы уложены в модный пучок. Очки в тонкой оправе, легкий макияж. Она приехала, в черном классическом плаще из своей последней коллекции и бательёнах на каблуке сантиметров этак десять. И этой женщине 67 лет! Я горжусь своей бабушкой!
Катерина принесла в гостиную чай и печенье.
– А папа в курсе, что ты приехала?
– Да. Он и прислал за мной водителя, а сам, как обычно на работе. Прям, как твой дед.
– Как там дедушка?
– Все нормально, работает – читает лекции в институте, помогает своим ученикам в разработке очередного препарата. В общем, все как всегда. Привет тебе передавал.
– Спасибо.
– Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше.
– Что ж ты нас так пугаешь то, а?
– Ба, ну не начинай!
– Что не начинай, Ника? Твой отец звонит нам и говорит, что ты попала в аварию, уехав на чужом авто со своего дня рождения, и он даже не знает причины твоего поступка. При всем этом в машине нашли сумку с вещами и твои документы. Куда ты собиралась уезжать? Ладно, папе ты ничего не говоришь, но мне-то можешь рассказать! – Бабушка права, она единственный, кто поймет меня, ведь я ехала к ее дочери.
Я помолчала пару минут, потом встала с дивана и закрыла двери, что бы нас никто не услышал.
– Ты действительно одна из немногих, кто сейчас поймет меня, надеюсь…
И я рассказала бабушки все, начиная с того момента, как я придумала свой план, жестокие слова Анжелы и мой побег. Я все же не сдержалась и начала плакать. Бабушка была сильной женщиной, но все равно при упоминании мамы у нее наворачивались слезы.
– Ба, хоть ты скажи, это ведь не правда, мама жива?! Я чувствую! – сквозь слезы спросила я, прижавшись покрепче к ней, пока она успокаивала меня, гладя по волосам.
Бабушка молчала. Я подняла на нее глаза, она смотрела в одну точку. Я не на шутку перепугалась.
– Бабушка! Что с тобой, что происходит?!
– Послушай, милая, Анжела действительно не так все поняла. Твой отец приезжал к тетке, он просил отдать некоторые вещи Тамары… И он говорил, что она не умерла… Она была в коме. Ей выписали новый препарат, не посоветовавшись с ним и дедушкой. Он должен был помочь восстановиться, но оказалось, что сделали только хуже. Врачи сами не поняли, почему она впала в кому. Этого не должно было случиться!
Я сидела молча. Я не могла поверить в услышанное. Я понимала, что кома это не смерть, из нее выходят, но!!!
– Так, значит, мама жива! Ей помогли?! Дедушка сделает так, что бы она вышла из комы! – с надеждой в голосе спросила я.
Бабушка тяжело вздохнула:
– Ох, за что ж тебе все это! Томи стало хуже за три дня до твоего дня рождения…
– Как? Она же мне сообщение присылала с поздравлениями, – оборвала я бабушку на полуслове.
– Я не знаю…. три дня назад ей стало еще хуже, ее сердце не выдержало нагрузки. Томочка умерла.
Я отстранилась от бабушки, посмотрела на нее. Она сидела прямо, чуть опустив голову, по ее щекам текли слезы. Снова удар! Я не переживу этого. Если Энжи я сразу не поверила, то бабушке… У меня как будто что-то застряло в горле, я не могла дышать. Лишь открывала и закрывала рот, глотая воздух. Еле слышно прохрипела:
– Когда похороны?
– Похороны уже были. Я и твой отец, и дедушка только сегодня утром прилетели с Германии. Мы похоронили Тамару там. Так захотел дедушка. Ты же знаешь у него все родственники с Германии, все похоронены на одном кладбище…
– Почему вы мне ничего не сказали?! – каждое слово прозвучало отдельно. Я старалась проглотить, этот чертов ком в горле. Слез не было! Была лишь дикая злость на бабушку, папу… Как Как они могли мне не сказать! Это ведь моя мама!
– Я даже с ней не попрощалась! Я не видела ее три года! Как вы могли?!! – я уже кричала, не думая о том слышит нас кто-то или нет. Голос срывался на каждом слове. Я вскочила с дивана и просто орала на бабушку, которая плакала, но даже не пыталась, что-то сказать в свое оправдание или успокоить меня. Это было бесполезно!
– Что ты сидишь и молчишь? Я спрашиваю тебя – мать, которая так спокойно говорит о смерти своей дочери, как ты могла допустить ее смерть?! Как ее отец мог позволить совершиться этому?! Почему я узнаю от тебя, а не от папы?
– Мы не хотели, что бы ты знала. Если бы мы тебе сказали, ты бы не выдержала это. Ты была слишком слаба. А ждать пока ты поправишься, нельзя было, – тихо сказала бабушка.
– Три дня… всего три дня… Почему именно сегодня? Лучше бы я погибла в той аварии. Ненавижу вас всех!
Я вылетела из гостиной, сбив с ног Катю. Надев кожаную куртку и туфли, первое, что попалось под руку в коридоре, я выбежала с квартиры. Не дождавшись
лифта, сбежала по лестнице, пока никто не догнал. Открыв дверь подъезда, я вышла на улицу…
====== Глава 7 ======
Найдя в кармане куртки свой старый плеер, я включила плей-лист на повтор и пошла по улице, в неизвестном направлении. Слезы смешивались с каплями дождя, за каких-то пару минут я была насквозь мокрая… Зайдя на какую-то детскую площадку, я села на качели…
Площадки школьной
шум… Опять.
И тучи вновь полны
дождя.
– Привет, я разума
больного голос, давно
хотел тебе сказать…
Улыбаюсь, не поверив
тебе я.
Никто не говорил тебя,
она не дышит?
Нет! Скоро я проснусь,
чтоб звонкого дождя не
слышать…
И не пытайтесь меня вы
изменить… Не вижу я в
себе изъяна…
Привет, я сердца
огненного ложь…
почувствуй же себя
немного пьяной.
Не плачь.
Внезапно понимаю, что
вовсе не спала я.
Души моей стенанья
прервала сущность
бытия.
– Привет, я здесь, не
потеряешь…
Того, что мне осталось с
завтрашнего дня…
«Никто не говорил тебе, она не дышит? Нет! Скоро я проснусь, что бы звонкого дождя не слышать…» – вот бы и мне проснуться, что бы все это было не правда, но, как и в песне, я не спала и это реальность… очень страшная реальность!
Я не знаю, сколько так просидела, вслушиваясь в каждую строчку песен группы Evanescence», но дождь так и не прошел. Было холодно и темно. Ничего не слыша вокруг из-за музыки, и закрыв глаза, я не заметила, как во двор, где я сидела, въехала машина. Лишь когда чья-то рука коснулась моего плеча, я дернулась от испуга. Открыв глаза, я увидела перед собой двух парней 25–27 лет. Один – высокий, худой. Второй – полная противоположность – не высокого роста, упитанный. Оба были одеты в джинсы и спортивные куртки с капюшонами, закрывающие лица. Один из них сделал жест рукой, что бы я вытащила наушник. Я выключила музыку и молча уставилась на них.
