Текст книги "Уходя, оставляйте записку (СИ)"
Автор книги: Надежда Манченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Тамара с Сергеем стали жить у него, в коммуне, с его мамой, бабушкой и еще тремя соседями. Мы пытались уговорить их переехать к нам, в двухкомнатную квартиру, но Тома уперлась: «не хочу с вами жить, вы против Сережи». – Бабушка остановилась. Достала из сумки бутылку минеральной воды. Я слушала ее затаив дыхание.
– Все девять месяцев Тома жила в этом клоповнике. Я приходила к ней, приносила еду, и меня чуть ли не рвало от всего ужаса, грязи, что там был. Но она словно не видела всего этого. Однажды ночью, когда мы уже спали с дедушкой, постучали в дверь. Я, открыв дверь, увидела свою дочь с огромным чемоданом, в слезах, и в одной ночной рубашке. Впустив ее, мы стали расспрашивать, что случилось, но она лишь рыдала и не могла вымолвить ни одного слова. Выпив воды и немного успокоившись, она хотела пойти в свою комнату и лечь спать, что бы ее никто ни трогал. Но у нее отошли воды, пришлось срочно ехать в больницу, хорошо, что у соседа по площадке была машина.
Всю дорогу Тома нервничала, переживала, словно что-то чувствовала. Если бы тогда делали анализы и УЗИ такие, как сейчас, возможно бы определили, что с ребенком что-то ни так еще до его рождения. Тамаре стало плохо во время схваток и врачи, принимавшие ее тогда, решили делать кесарево. После двух часов операции к нам с дедушкой, сидевших в коридоре и ждавших окончания операции, вышел врач и сообщил, что операция закончилась. Тамара отходит после наркоза, но ребенка не удалось спасти. После этих слов я начала плакать и попросилась к дочери в палату. Меня впустили, Тома спала. Побыв с ней пару минут (больше не разрешили), я поняла, что она не переживет, если ей сказать, что ребеночка нет. Выйдя в коридор, где уже собрались родственники папаши и он собственной персоной, подшофе, радостный. Видимо им еще не сообщили, что повода для радости нет. Я отвела в сторону Колю и сказала, что не хочу потерять дочь. У него есть связи, должность, пусть делает, что хочет, но у Тамары должен родиться здоровый малыш. У него есть сутки, пока она не придет в себя.
Когда Тамара пришла в себя спустя два дня, она была слаба, но спросила о ребеночке. Ей сказали, что у нее родился здоровый мальчик.
– Но как?! – в полном шоке, спросила я.
– В ту самую ночь в этом же отделении рожала женщина, старше Тамары. С ней никого не было. А мужа посадили за кражу. Да и сама девушка – Настя жила бедно, как она решилась на ребеночка не понятно. Она хотела отказаться от ребенка, когда родит его. Поэтому было решено сказать ей, что ребенка не спасли. И обменять его на сына Тамары. Николай пообещал главврачу больнице и старшей медсестре, которая меняла детей, что они получат хороший гонорар и работу в Минске (что было на много лучше, чем трудиться в маленькой больнице Бреста) за свою работу и молчание. Так у Тамары «родился» сын.
Когда Настя пришла в себя после тяжелых родов, она потребовала показать ребенка и долго плакала и кричала, что это не ее сын. Она не захотела поверить в то, что он уже родился мертвым. Ей говорили, что она все выдумывает, напоминали, что она бы все равно его оставила. Но Настя не унималась, продолжала доказывать, что это не ее ребенок. Но все обошлось, Настю выписали, а Тамара, пролежав неделю с сыном, которого назвала Михаил, и выписалась счастливая и не о чем не подозревавшая.
На протяжении двух лет Тома жила с Мишей в относительном спокойствии. Не считая пьяных истерик ее мужа, который по-прежнему не хотел работать. Она все чаще жила у нас. Но однажды в нашей квартире прозвенел звонок. Подняла трубку Тамара. Звонивший оказался мужем той самой Насти, досрочно освобожденный. Приехавши домой к жене, он поверил Насти, которая все так же считала, что ее ребенок жив. Он поехал в тот роддом, нашел медсестру, которая не уехала в Минск, не смогла оставить семью, и она за определенную сумму рассказала ему о подмене детей. Так же она нашла адрес и телефон Тамары. Коля, услышав это и выхватив трубку у Томы, которая кричала, что это не правда, договорился с бывшим зэком о встречи. Он предложил ему деньги. Судя по всему, тому мужику не сильно нужен был ребенок, поэтому он согласился. Коля пошел к Сергею и, пообещав ему дать денег на бутылку, за то, что тот подъедет в одно место и передаст человеку сумку. Что в ней, он естественно не сказал, иначе ни Сереже, ни денег бы не было в ту же секунду.
Что произошло на той встречи, никто до сих пор не знает. Но, когда прошли сутки после отъезда Сережи, Тамара стала звонить в милицию, сообщила, что ее муж ушел и пропал. Еще через пару дней милиция нашла труп мужчины на пустыре, на окраине города. Это оказался Сережа. Денег при нем не оказалось.
Похоронив мужа, Тома надолго закрылась в себе. Мы старались, что бы никто ни рассказал Тамаре о том, из-за чего погиб ее муж. Она переехала к нам и целыми днями сидела дома с ребенком. Спустя полгода, после того, как вся шумиха улеглась по поводу Сергея, опять объявился муж Насти. На этот раз он не требовал ни денег, ни ребенка, он просто хотел запугать нас, что бы мы его не сдали милиции. Ведь мы знали, с кем встречался Сергей в тот день. И еще он хотел, что бы Тома отдала ребенка его жене. Он думал, что Тамара знает, про обмен и поэтому не вдавался в подробности, кому нужно отдать малыша и зачем. Тома ничего не понимала и хотела просто пойти в милицию, рассказать им о шантаже, но когда она рассказала это Коле, он сделал невероятное: буквально приказал ей выполнить условие шантажиста. Он знал, что если поступить по-другому, то этот уголовник сможет добраться до них как угодно и поквитаться с ними, убив Тамару, как он убил Сергея. Тома не понимала, почему это нужно делать, она очень любила своего сына и не хотела с ним расставаться. Но Николай сам отвез ребенка в детский дом, оставив там, не назвав его имени и фамилии, а мы уехали из этой страны навсегда. Тамара очень болезненно перенесла разлуку с сыном, но, как объяснил ей отец, что бы его и ее не убили, уехала и стала жить, словно никогда и не было у нее детей и мужа. Только ночью рыдая в подушку так, что у меня разрывалось сердце, вспоминала о своем малыше.
Спустя год, Тома потихоньку стала приходить в себя. Она была молода, всего 20 лет, красива. Поступила в медучилище. Познакомилась с девочками, стала ходить на свидания. Я работала на дому, как и сейчас, шила, только первоначально дело шло медленно, клиентов было мало. Коля перевелся из одного НИИ в другое, города Тихорецка. Он устроился в институт, читал лекции по химии. Познакомилась с твоим отцом. Спустя полгода Андрей сделал ей предложение. Она вначале очень хотела рассказать ему о ребенке, и забрать его. Но Коля запретил даже вспоминать о нем. Это было жестоко, я тогда и сейчас была против этого. Но Николай такой человек, что кроме его мнения не существует другого. И все должно быть только так, как он сказал. Тем более Тома боялась, что Андрей не поймет ее и бросит, а она его очень любила и боялась потерять. А потом, когда Андрей сделал головокружительную карьеру в политике, просто не имела права говорить, ведь это бы испортило его репутацию.
И уже после твоего рождения, когда они переехали в Краснодар, она так никому и не сказала о своем сыне. И возможно, поэтому ей становилось хуже с каждым годом, такой груз в душе! Мне очень жаль, но я так и не узнала, что случилось с этим ребенком, где он. Поэтому решила рассказать тебе, ты уже взрослая, и возможно захочешь найти своего названого брата. Мама была бы счастлива. – Бабушка всплакнула, я не смогла ничего ей сказать. Мне нужно было переварить эту информацию.
Внезапно в пустом зале раздался звонок. Я так перепугалась, от неожиданности, что подскочила на месте. Подняла трубку, услышала голос Матвея.
– Привет, Ника, ты где? Я тут строю в твоей парадной под дверью. Еле телефон включил, он разрядился. Когда будешь?
– Через полчаса, бабушку отвезу домой и приеду, жди.
– Жду.
– Кто звонил? – спросила бабушка.
– Кира, она меня дома ждет. – Соврала я.
Когда мы ехали, я не проронила ни слова, отвезла бабушку и поехала домой. По дороге обдумывала все то, что мне рассказала бабушка. В принципе ничего такого сверхъестественного я не услышала. У многих в жизни бывают разные ситуации. Странно слышать, конечно, что мама бросила ребенка, и у меня есть брат, пусть и не родной. Даже не знаю, стоит ли его искать, а вдруг он не знает, кто его родные, жил себе в другой семье. Или зол на свою родную мать и мстить будет. Страшно! Ой, пока не хочу думать о брате и всей этой истории, меня ждет Матвей.
Матвей сидел на скамейке возле дома и курил. Я подошла сзади, прикрыла его глаза ладошками. Он немного напрягся, но спустя секунду уже улыбаясь, взял меня за руку и посадил возле себя. Я обняла его за шею и хотела поцеловать, но он отвернулся.
– Ты чего? – спросила я.
– Ты же не любишь, когда я курю.
– Я не видела тебя почти неделю, и мне сейчас плевать курил ты или нет. – Произнесла я, и, повернув его лицо к себе, поцеловала.
Оторвавшись друг от друга, мы поднялись со скамейки, и пошли в квартиру.
– Вначале поешь или в душ? – спросила я.
– Поем, уж очень проголодался.
Я разогрела ужин. Дав ему спокойно поесть, я рассказала, что делала всю неделю в подробностях.
– Вроде сегодня ничего не делала, а устала так, словно мешки таскала, еще и бабушка перегрузила сегодня. И так голова кругом идет от всего, что твориться вокруг меня.
– А что она тебе говорила? – спросил Матвей.
Я вкратце рассказала ему, о том, что у мамы есть сын, но она от него отказалась двадцать с лишним лет назад.
– Мда-а-а, весело тут тебе без меня было. – Протянул Матвей, сонным голосом.
– Да, уж. Давай спать, я вижу, ты не спал? Кстати чего так долго ехал, ты же должен был днем быть?
– Та, на одной станции стояли часа три, ловили каких-то мошенников. Вроде, как аферисты. По очереди втирались в доверие богатым людям, одиноким, в основном, и обворовали их. В полиции решили, что именно сегодня они должны были ехать в том же поезде, что и я. Но их, естественно не было. Вот и стояли, ждали, пока обыщут весь поезд. Вдруг я под кроватью кого-то прячу. Бред, как обычно. Пойду в душ, спасибо за ужин, ты умничка. – Поцеловав меня в щеку, Матвей направился в ванную.
Спустя минут двадцать он вышел из ванной в одном полотенце. По его обнаженному торсу стекали капельки воды. Я, домыв посуду, повернулась к нему. И провела рукой по груди. Он обнял меня за талию и притянул к себе. Его губы были настойчивы и жадно меня целовали. Моя футболка была снята в ту же секунду. Я прижалась к нему еще ближе. Почувствовав, что он уже возбужден, положила его руку себе на грудь. Тонко, почти прозрачно намекая, что хочу его. Он слегка прикусил мочку уха, я застонала. Вдруг раздался звонок сотового Матвея.
– Подожди, я отвечу, – произнес Матвей, отстраняясь от меня.
– Может, не будем отвечать?
– Я быстро, вдруг это важно.
Матвей пошел в коридор, я услышала, как он разговаривает с каким-то Александром Петровичем. Спустя пару минут Матвей оделся и, сказав «мне нужно пройтись», вышел, хлопнув входной дверью. Я осталось стоять, как вкопанная, в одних спортивных штанах и лифчике. Пока я, глупо хлопая ресницами, Я же пошла в ванную, умылась, что бы прийти в чувство, и пошла на поиски телефона. Набрала Матвея. Где-то в глубине квартиры раздался звонок. Черт! Какого оставлять телефон дома? Что происходит? Кто такой этот Александр Петрович, и что он мог такого сказать, что Матвей буквально вылетел из квартиры? Походив из угла в угол, я села в гостиной, включила телевизор. Я дождусь его, как бы поздно он не пришел. Не на ту напал…
В час ночи открылась дверь, я слышала, как Матвей тихо прошел по коридору. Я вышла из комнаты, включила свет в холле, заставив Матвея резко повернуться.
– Я думал, ты уже спишь. – Невинно произнес он.
– Не дождешься! Я слишком зла, что бы уснуть! Если ты мне сейчас же не расскажешь, что происходит, можешь собирать вещи! Я не потерплю вранья.
– Вероника, успокойся. Хорошо давай поговорим. Только можно мне пройти в комнату?
– Иди! – милостиво разрешила я, пропуская его. – Начинай, я внимательно тебя слушаю. И если твой рассказ, покажется мне не правдоподобным, можешь быть свободен! Кто такой Петрович, и что он тебе сказал? Ты сбежал, ничего не объяснив, это, по-твоему, нормально?
Это тот самый полковник, к которому я ездил. Он мне помог в одном деле…. но я бы не хотел пока ничего говорить, мне нужен мой ноут, там вся информация, что Александр Петрович мне прислал. Я просмотрю ее и все тебе объясню, если сам хоть что то пойму.
– А сам ты, что не можешь сказать? Это как-то связанно с Брестом? Может у тебя там девка какая-то появилась, а ты мне про полковника заливаешь? – несла я чушь, слабо соображая, что говорю.
– Сядь, не стой над душой и прекрати орать, я это терпеть, не намерен! – Вспылил Матвей.
– Какой, бл…ь нежный! Не намерен – вон дверь! – Взорвалась я окончательно. Какое право он имеет, так со мной разговаривать! Сам черт знает, где неделю пропадал, ничего не может рассказать, великие тайны, видите ли, у него! Уходит, шастает где-то часами, еще и указывает, что мне делать в моей квартире!
– Как пожелаешь! – тихо, слишком тихо проговорил Матвей. Встал с кресла, взял свой телефон, оделся. – Вещи заберу завтра.
Он ушел! Я опустилась на пол, и залилась нервным смехом. Потом рыдала, долго, со вкусов. Взяла телефон и набрала номер, все равно, что поздно.
– Да? – сонно ответили в трубку
– Мне херово, приезжай, пожалуйста!
– Через сорок минут буду.
– Что у тебя случилось? Ну и видок у тебя? – произнесла моя добрая подруга, как только зашла в квартиру. Белка, а именно ей я позвонила, была единственным необременённым человеком родителями и парнем, из всех моих подруг.
Я тут же начала плакать и взахлеб рассказывать, что произошло. Естественно во всем обвиняя Матвея. Что бы успокоить меня Леська обняв меня, повела в комнату, усадила на диван и, выслушав мой рассказ, спросила:
– У тебя есть, что выпить?
Я кивнула и сказала ей, где находиться бар с выпивкой.
– Ничего себе выбор, да ты алкоголик, мать! – посмотрев на две бутылки мартини, две – виски и еще несколько видов водки, коньяка и одну бутылку Бейлиса, Белка выбрала мартини. – С него-то и начнем!
После выпитой бутылки и банки оливок, которые нашлись в моем холодильнике, и наших рассказов о том, какие мужики херовые, мы начали засыпать. Но тут дикий крик Леси вывел меня из объятий Морфея.
– Чего ты орешь?
– А чего оно так пищит? – указывая на стол, спросила Леська. На столике стоял Матвея ноутбук. И как я его раньше не заметила? Оказывается, он был включен, и сейчас пришло сообщение на почту. Именно этого звука и резкого включения экрана испугалась моя собутыльница.
– А давай посмотрим, что там? – предложила отчаянная Леся.
– Ну, не знаю… – засомневалась я.
– Давай, мы осторожно, он ничего не узнает. Может это то письмо от неизвестного полковника.
Вот, что делает с девушками алкоголь. Как можно открыть письмо, а потом сказать, что ничего не трогали? Но я поддалась Лесе.
Спустя два часа я сидела абсолютно трезвая и до боли в глазах вчитывалась в письмо, присланное на почту Матвея раз десятый. Леся мирно похрапывала рядом.
– Господи не может быть! – как в бреду повторяла я, вот что было в письме:
«Кому: Вершинину Матвею.
От кого: Терехова Александра.
Тема: Документы об усыновлении.
Здравствуй, Матвей. Извини, что не смог встретиться с тобой. Мне жена сказал, что ты приезжал в пятницу. У меня внеочередная командировка. В общем, я не любитель писать длинные письма, поэтому прикрепляю файлы по твоему вопросу: поискам матери. Документы это с твоего детского дома. Там все еще работает тот же директор, что и двадцать пять лет назад. Мои люди поговорили с ним, он признался, что в 1990 году к ним в детдом привезли ребенка в возрасте трех лет. Мои ребята показали фото, сделанное твоей приемной матерью, директор сказал, что это и есть ты. Но фамилия и имя у тебя были другие. Человека, который привел тебя, он запомнил хорошо, по рубцу на шее. Этот человек не хотел называть своей фамилии, но пришлось написать твое, хотя пообещали, что не будут разглашать его. Звали тебя Сосновский Михаил Сергеевич, 1988 г.р. Рожден в 5-м городском роддоме г. Бреста. Удачных поисков, если тебе это все еще необходимо».
К письму прилагались: свидетельство о рождении и документы по усыновлению маленького Михаила, который стал Вершинином Матвеем Александровичем, матерью которого являлась Вершинина Анастасия.
Сосновская – девичья фамилия моей матери. Не верю я в такие совпадения! Нужно срочно лететь к матери. Отец может всего и не знать…. бабушка не скажет, а дед… этот человек противен мне! Мама – единственный человек, который в состоянии объяснить мне, что все это значит! Надеюсь, она будет более адекватной, чем в прошлую нашу встречу.
Взяв телефон, я набрала Матвея. Отключён. Набрав другой номер, тут же услышала приятный женский голос.
– Доброе утро, девушка подскажите ближайший рейс в Кельн?
– У нас прямого рейса нет. Есть в Мюнхен, а от туда уже в Кельн.
– Простите, забыла. Так когда?
– Сегодня, в 12:55.
– Бронируйте, Виноградова Вероника.
– Один? – переспросила девушка.
– Да.
Уладив все вопросы, я пошла в душ, нужно хоть немного прийти в себя. После того, как я вышла из ванной, стала собирать вещи.
В десять утра я подняла Лесю и сказала, что улетаю.
– Ты уверенна? – спросила она, когда мы уже стояли во дворе и ждали такси.
– На все сто. Я должна покончить с этим. Мне надоели эти тайны. Позвони, пожалуйста, моему папе, когда я улечу, и передай, пусть он срочно прилетает в Кельн. Скажи, что я все знаю.
– Хорошо, только я так и не поняла, неужели твоя мама жива?
– Да, Белка, я тебе обязательно все расскажу подробно, когда сама пойму, что происходит. Все, спасибо, что ты сегодня была со мной, пока. Я позвоню, когда приеду.
– Пока, удачи тебе. Ни пуха, ни пера. – Пожелала Леся, обняв меня.
Я села в такси и сказав «к черту», уехала.
====== Глава 9 ======
Выйдя из аэропорта Кельна, я очутилась в сером, продрогшем и по-осеннему, хотя был только август месяц, холодном городе. Прямо, как мое настроение. Купив зонт в одном из магазинов аэропорта, я вышла на улицу, поймала такси и, назвав нужную мне улицу, откинулась на сидение, прикрыв глаза. Приехав на место и заплатив таксисту немного больше положенного, я вылезла из машины.
– Фрау, Вероника, что-то случилось? Вы, позвонили и так неожиданно сказали, что приехали и хотите увидеть вашу матушку. – Спросила Агния на немецком, стоявшая рядом с ней молодая монахиня перевела мне это же на английский.
Я позвонила Агнии, когда выходила из самолета, сказала, что буду у них через часа два.
– Пойдемте, я не говорила фрау Тамаре, что вы будите, как вы и просили, – отчиталась Агния, провожая меня в хоспис.
– Спасибо! – искренне поблагодарила я женщину. – Скажите, у нее кто-то был, пока меня не было?
– Да, вчера приезжал мужчина, в возрасте, просил, что бы мы подготовили Тамару к переезду. Сказал, что приедет завтра.
– Спасибо, еще раз.
– Мы пришли. Тамара, к вам гости. – Произнесла настоятельница, открыв дверь.
Мама, сидела в кресле и смотрела телевизор. Она не ожидала никаких гостей и поэтому с огромным удивлением посмотрела на Агнию и на чистом английском произнесла:
– Агния, милая я никого не жду. По крайней мере, сегодня.
Я зашла в комнату.
– Вероника, ты?! – ошарашенно проговорила мама, резко встав с кресла. Да-а-а, для тяжело больной она слишком резво это сделала.
– Я, мама, я. Агния, мы поговорим?
– Да, конечно, сколько угодно. Если нужно, вы можете здесь остаться, переночевать, – предложила Агния. Я кивнула, она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Мама села обратно в кресло. Я подошла к ней и спросила:
– Скажи, ты и сегодня будешь делать вид, что ты очень больна и ничего не помнишь?
Мама продолжала молчать.
– Хорошо, тогда я присяду рядом с тобой и расскажу одну историю.
Двадцать пять лет назад в одном маленьком городке жила девушка, звали ее, ну, пусть будет Настя. Жила бедно. В маленькой квартирке, с родителями, потом мама умерла, но это не так важно. Работала в детском саду поваром. Все ее подруги повыходили замуж, родили, некоторые даже успели развестись, а она никак не могла встретить своего единственного. Но в один прекрасный день, познакомилась с молодым предпринимателем Петром. И прожив с ним год, вышла замуж и забеременела. И все бы у них было хорошо, если бы ее мужа не посадили, когда Настя была на седьмом месяце. Испуганная и, не веря, что ее любимый Петя может быть контрабандистом, как ей сообщили в милиции, когда она пришла подавать заявление, об исчезновении. Она буквально дневала и ночевала в участке. Но спустя пару дней, когда Петю перевели в следственный изолятор, так и не дав увидится с женой, Насте стало плохо, и ее отвезли в больницу. Она очень нервничала и кричала, что если ее мужа посадят, то она оставит ребенка. Он ей не нужен. От бесконечных слез, истерик и переживаний, у нее начались схватки. Ее перевезли в роддом. И спустя сутки она родила мальчика. Когда Настя увидела своего сына, то тут же передумала его отдавать. Этот маленький комочек счастья кричал, хоть и был совсем слабым, недоношенный. Ребенка унесли. А Настя долго отходила от лекарств, которыми ее напичкали. На следующее утро она проснулась и спросила можно ли увидеть сына. Врач, отвел взгляд и тихо сообщил, что ребенок умер. Якобы он родился мертвым. Настя кричала, что это не правда, что она слышала, плачь, видела его, брала на руки. И он дышал, смешно причмокивал…. но ей показали тело малыша. По ее мнению это был совершенно другой ребенок. Сколько ей не пытались доказать, что все дети похожи, когда только родились, она не унималась. Прошло несколько дней и ее выписали. Приехав домой, она узнала, что ее Петю посадили на три года. Это ее добило еще больше. И если бы не отец, который помогал падчерице в этот тяжелый период ее жизни, неизвестно, что с ней случилось бы.
Спустя год по амнистии вышел ее любимый Петя. И естественно в тот же день приехал к ней домой. Она рассказала ему, что не верит до сих пор, что ребенок умер, скорее всего, его обменяли в том же роддоме. Это звучало, по меньшей мере, странно. Но Петя решил проверить и не потому, что он хотел помочь своей преданной жене, а потому, что понял, что если это, правда, то он сможет срубить денег с той семьи, что взяла ребенка.
Во все времена были, есть и будут люди не равнодушные к деньгам, пусть даже и не большим. Поэтому Петя быстро узнал всю правду, а заключалась она в том, что у Насти забрали ее здорового малыша и отдали мамочке, которая лежала с ней в одном отделении в тот же день потому, что у нее самой умер ребенок. А так, как отец этой дамочки был влиятельный человек, то все сделали по-тихому. И если бы не жажда денег медсестры, которая принимала и меняла детей, никто бы ни о чем не узнал. Но, что сделано, то сделано. Так Петр узнал адрес, и телефон семьи, где теперь жил малыш. Он позвонил туда и потребовал с них выкуп. Отец женщины, тот самый, влиятельный, сказал, что деньги будут, и прислал на встречу своего зятя, алкоголика, да еще и жадного. Зять посчитал, что ему эти деньги нужны больше, и хотел забрать себе, но Петр, недолго думая, после зоны ему ничего не стоило убить человека, убил, бросил мужика, забрал деньги и исчез из страны на два года. Настя наивно полагала, что его опять посадили, повесили на него очередной висяк. Про случай с выкупом, она так и не узнала.
Семья девушки жила счастливо или почти счастливо целых два с половиной года. А потом снова появился Петя. Но на этот раз он требовал не денег, а того, что бы вся семья уехала из страны, забыла о нем, о Насте и оставила ребенка в детском доме. Иначе он сделает матерью то же самое, что и с ее мужем. Так девушка оказалась со своими родителями в маленьком городке России – Тихорецке. А спустя несколько лет она вышла повторно замуж и у нее родилась маленькая девочка – Вероника. Ну, как тебе рассказ? – обратилась я к матери, которая за то время, что я говорила, даже не посмотрела на меня.
– Я не понимаю о чем ты! Зачем ты приехала? Я не могу с тобой сейчас разговаривать, я плохо себя чувствую. Позови кого-то, мне нехорошо.
Битый час я пыталась вытащить с мамы еще хоть слово. Но она молчала. Плакала и молчала. Ну, хоть плачет, и то хорошо. Значит ей не все равно. Я не звала никого, надеясь, что хоть чего-то добьюсь от нее. Потом зашла Агния и сказала, что у них здесь ужин по расписанию, и я должна покинуть палату. Поселив меня в соседней, пустой палате, дав мне все необходимые вещи для сна и показав их столовую, где можно было поесть, Агния удалилась, сказав, что я смогу зайти к маме уже завтра. Она перенервничала и ей вкололи успокоительное. Кто бы мне вколол хоть, что-нибудь?
Посидев в палате и раздумывая, как заставить маму вспомнить хоть что-то, я аж подпрыгнула, когда позвонил телефон. Бабушка, черт, что же делать…
– Да, – проговорила я, все же взяв трубку.
– Вероника, что происходит? Где ты?
– Со мной все в порядке. Я в Кельне.
– Что там делаешь?
– К маме приехала.
– Милая, но зачем сама? Мы же договаривались, что поедем втроем, когда дедушка приедет.
– А он уже приехал, завтра забирает ее.
– Куда забирает, откуда? – в голосе бабушки было столько страха и не понимания, что я даже удивилась.
– Как это откуда? Из больницы.
– Вероника, что ты такое говоришь? Тамара умерла. Я сама видела, как ее хоронили.
– А ты видела ее в гробу?
– Нет, он был закрыт. Коля сказал, что так будет лучше, она сильно похудела и… господи, неужели это все ложь? – стала плакать бабушка, у меня сердце защемило. Мне самой стоило огромных усилий, что бы ни заплакать.
– Бабушка, успокойся. Я хотела тебе все рассказать сегодня, но узнав кое-что, уехала к маме. Она жива, и все это время находилась в хосписе в Кельне.
Я рассказала бабушке о том, как нашла маму, и про Матвея, про то, что он, возможно, считает меня своей сестрой. Думаю, он пришел в нашу квартиру, за вещами и прочитал письмо полковника.
– Вероника, я вылечу к тебе первым же рейсом.
– Не нужно, я сообщила отцу, думаю, он будет здесь уже завтра. Дед должен приехать за мамой, вот пусть они и разбираются при мне. Я надеюсь, что папа ничего не знал и увезет маму от сюда.
– Андрей действительно ничего не знал. Коля ему сказал, что Тома больна. Он даже про ребенка до сих пор не знает. Вероника позвони мне завтра, как только все решиться!
– Хорошо, ложись спать и постарайся не нервничать. И не звони деду! Слышишь?
– Да, да хорошо.
– Все спокойной ночи. До завтра.
– Пока, милая. – Положила трубку бабушка.
Набрав Катерину, я попросила ее приехать к бабушке, не хочу, чтобы она оставалась одна.
После всего, что произошло за сегодняшний день, думала, что не усну от всех переживаний, но как только моя голова оказалась на подушки, я провалилась в глубокий сон, без сновидений.
Проснулась я довольно рано, в семь утра. Быстро накинув кофту поверх майки, в которой я спала и, завязав волосы в хвост, вышла в коридор хосписа. Зашла в палату матери. Она стояла у зеркала и расчесывала волосы.
– С добрым утром.
Она вздрогнула и повернулась ко мне.
– С добрым, я думала ты уехала.
– Нет, и не собираюсь, пока не узнаю правду. Когда за тобой должен заехать дедушка?
– В десять.
– Прекрасно. Надеюсь, отец приедет раньше.
– Андрей тут? – удивленно и с придыханием произнесла мама.
– Скоро будет. Он прислал сообщение, что вылетел ночью. Агния мне сообщила, что ты не пьешь те лекарства, что тебе прописаны. И с каждым днем тебе становиться лучше. Ты же понимаешь, что прошел не месяц, а пять лет с того времени как мы виделись в последний раз. Зачем ты так поступаешь со мной, отцом?! – я старалась говорить спокойно, но голос дрожал.
Мама подошла ко мне и… обняла. Крепко прижав к себе. Стало так спокойно, будто и не было всего этого ужаса…
– Олененок, прости меня! Я должна была тебе все рассказать и объявиться еще несколько лет назад, но твой деде… Я верила ему, когда он говорил, что будет лучше для всех. Что нудно молчать. Я боялась, что Андрей узнает о ребенке, не захочет меня видеть, я боялась этого двадцать лет назад и боюсь сейчас.
– Но мы все думали, что ты умерла, даже бабушка!
– Я узнала об этом лишь пару дней назад. Подслушав разговор отца с кем-то по телефону. И подумала, что так будет лучше для тебя, Андрея…
– Мама, как ты могла такое подумать? Нам с папой не разрешалось навещать тебя. Мол, тебе еще хуже становилось, когда ты нас видела. Папа пытался несколько раз пробиться к тебе. Когда ты еще лежала в больнице.
– А я думала, что меня все забыли. Какая же я дура!
– Мама, успокойся. Все будет хорошо. Сейчас приедет отец, и мы заберем тебя.
– А если он не захочет? – испуганно произнесла мама.
– Значит, мы поедем вдвоем. У меня есть отдельная квартира, мы будем жить там. Я восстановила твой ресторан.
– Ника, какая же ты… Что это за шум? – остановившись на полуслове, мама прислушалась.
Из коридора слышались громкие голоса. И один голос, кричавший на английском, что бы его пропустили. Мне был знаком.
– Сейчас, мама. Я посмотрю, что происходит. – Сказала я, выбежав из палаты.
В дальнем конце коридора, у входа стояла Агния и пыталась доказать молодому человеку, который ломился во внутрь, что сюда нельзя посторонним. Он ее не слушал. И продолжал доказывать, что он родственник и может пройти.
– Агния, пропустите его, он действительно родственник. – Попросила я настоятельницу. Та посмотрела на меня, как на умалишённую. Но пропустила Матвей, а это был именно он.
– Ох уж эти русские! – произнесла Агния и удалилась.
– Ника? Как ты здесь оказалась? – удивленно спросил Матвей. Он явно не ожидал меня увидеть.
– Прости, что накричала на тебя. Ты прочел письмо своего… друга?
– Да, и мне бы хотелось понять, что все это значит? Ты на самом деле моя сестра?
– Не знаю, хотя думаю, что нет. Давай пройдем в палату к маме, и подождем моих родственников – деда и отца. Надеюсь, они смогут внести ясность в эту ситуацию.
Матвей кивнул. Он все еще ничего не понимал, но прошел в палату.
– Познакомьтесь. Мама это Матвей. Матвей это моя, и возможно твоя мама, Тамара. – Представила я двух людей, которые рассматривали друг друга.
– Доброе утро. – Поздоровался Матвей, первым придя в себя.
– Так, пойду-ка я принесу нам кофе, лично я еще не завтракала. Мама тебе принести что-то?
– Нет, спасибо. Может Матвей хочет что-то?
Но Матвей отказался.
Спросив у медсестры, где можно взять кофе, я направилась в буфет. Кроме кофе взяла еще и круассаны. На обратном пути я встретила своих родственников. Папа и дед стояли друг напротив друга и удивленно хлопали глазами. Дедушка. Хотя мне тяжело его так называть после всего, что я узнала, посмотрел на меня.
