Текст книги "«Моревизор» уходит в плавание"
Автор книги: Надежда Надеждина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Кате казалось: как только она очутится под водой, со всех сторон ее обступят морские чудища. Но пока что ныряльщицу окружал только зеленоватый туман. Впрочем, это был особый туман, которого на земле не увидишь. Кончалась подводная весна – время расцвета плавучих пастбищ. Морская муть планктон живым зеленым туманом застилал воду.
В тумане бесшумно скользнули узкие силуэты. Это спугнутые Катей рыбы покинули свое плавучее пастбище. Исконные жители подводной страны, они легко распознавали ее путевые знаки. Но Катя была здесь чужая. И с ней случилось то, что часто бывает с ныряльщиками. Катя заблудилась, потеряла чувство направления. Думая, что плывет в море, на самом деле плыла в порт.
И вот она увидела продолговатую глыбу, повисшую в воде. «Подводный утес!» – подумала Катя. Разноцветные водоросли тихо шевелились, словно приветствуя ее приближение. Странно было одно: почему этот мохнатый утес не упирается в дно, а как туча висит над головой.
У Кати была с собой сумка для сбора коллекции. Зеленые, бурые, красные водоросли обрывались с висячего утеса легко. Но приросшие к нему ракушки не поддавались. Упрямая Катя вцепилась в ракушку и почувствовала, что тащит ее за собой. Ускользала не только ракушка – весь висячий утёс сдвинулся с места и, покачивая водорослями, медленно уплывал.
Отчаянным рывком Катя вырвалась наверх. И, хотя опасность была уже позади, Катя стала кричать. На её крик поспешили люди с баржи, с той самой баржи, чьё обросшее дно наша ещё неопытная в подводных путешествиях «лягушка» приняла за утёс.
А потом к месту происшествия подошёл катер, и начальник порта Павел Иванович вызвался отвезти наших морских следопытов домой.
– Теперь вы всё знаете, – тихо сказала Катя. – Неважно получилось. Но кое-какие коллекции я собрала.
– Покажи, – коротко потребовал Славка.
Он порылся в Катиной сумке и объявил:
– Мусор. А визгу на весь порт. В первый же день осрамились. Придётся списать Катю на берег.
Мы ахнули. Шутка сказать: списать на берег! Но за бедную «лягушку» вступился наш гость.
– Простите, – сказал он, – по-моему, за нарушение порядка в порту прежде всего в ответе капитан. – Тут он пристально посмотрел на притихшего Славку. – Так же неверно, будто Катина коллекция (кстати, я сам в неё кое-что прибавил) не представляет интереса для моряка. Я бы мог рассказать один случай…
– Пожалуйста, расскажите! – закричали приободрившиеся «лягушки».
– Тогда слушайте. Это было в первую мировую войну. В Адриатическом море два английских крейсера, «Дармут» и «Бристоль», встретились с противником кораблями австрийцев. Флагман[1]1
Флагман – корабль, на котором находится командующий флотом
[Закрыть] «Дармут» передал «Бристолю» приказ: «Следовать за мной». И что ж? Вопреки приказу «Бристоль» стал отставать. Этим воспользовались австрийцы. Они атаковали одинокий флагман, и он должен был принять бой.
Флагман надеялся: сейчас подоспеет на помощь «Бристоль». Но шли минуты, каждая из них могла решить исход боя, а «Бристоля» всё не было. Прошло двадцать минут, когда наконец флагман услышал залп ещё далёкого «Бристоля».
По окончании боя капитана «Бристоля» вызвали на флагман.
«Крейсер у вас или черепаха? – насмешливо спросил его адмирал. – Вас надо под суд отдать за невыполнение приказа! Что-нибудь можете сказать в своё оправдание?»
«Сказать? Нет, сэр. Но показать – да. Прикажите осмотреть днище «Бристоля». Это моё оправдание», – спокойно ответил капитан.
Оказалось, что к днищу прицепилось столько «безбилетных пассажиров», что из-за них крейсер и потерял свою скорость.
Вы хотите видеть этих безбилетных пассажиров? Вот они!
И Павел Иванович высыпал на стол содержимое Катиной сумки.
Безбилетные пассажирыМы смотрели на завитки трубочек морских червей, на водоросли и ракушки, которые прицепляются к днищу корабля, и удивлялись: да неужели в огромном море мало своей жилплощади? Выходит, что так.
Не все обитатели моря бродяги, есть и оседлые жители. А где им осесть? На песке не закрепишься – снесёт. Вот камень – надёжный якорь, но камней на мелководье не так-то много. Недаром у шотландцев существует обычай бросать в море камни. Посеешь камни – соберёшь морское сено: водоросли. Морским сеном шотландцы кормят скот.
В море всё обрастает: камни, подводные сваи, затонувшие корабли. Сто лет назад со дна моря подняли для починки телеграфный кабель. Оказалось, что непрошеные жильцы – губки, моллюски, черви – заселили даже такую неудобную жилплощадь.
Обрастают и плавающие по морям корабли. Безбилетные пассажиры прицепляются к ним на стоянках.
Военные корабли дольше, чем торговые, стоят на стоянках и обрастают ещё сильней.
Морские прилипалы так цепки, что даже смерть не отрывает их от корабля. Когда корабль заходит в реку, все приставалы и прилипалы гибнут от пресной воды, но и мёртвые они не отцепляются от днища. И от трения их о воду скорость корабля уменьшается.
Правда, сейчас стали красить военные корабли особыми красками, к которым долгое время ни один прилипала не пристанет.
А самое лучшее средство против непрошеных безбилетных пассажиров – это ультразвук. Внутри корабля устанавливают ультразвуковой вибратор. Когда его включают, ракушки начинают отлетать от обшивки, словно сбитые невидимыми молоточками, – вибратор передаёт обшивке свыше двадцати тысяч колебаний в секунду.
В будущем чудесными невидимыми молоточками станут пользоваться все корабли. Но пока, особенно на грузовых пароходах и баржах, ещё продолжают путешествовать безбилетные пассажиры.
Мы столпились возле стола, по которому была рассыпана Катина коллекция. Мы познакомились и с ульвой – морским салатом, чьи широкие листья съедобны, и с красными водорослями, филлофорой и кораллиной, и с морскими червями, которые прячутся в домиках-трубках, и с морским жёлудем, одним из самых цепких и живучих безбилетных пассажиров.
Майя осторожно потрогала черно-синюю ракушку и обернулась к Павлу Ивановичу.
– Это мидия? Я узнала её. Мидия, которую поймал в свои сети ирландский робинзон?
– Чего? – прищурился Славка. – Какой робинзон? Да ты, наверное, «Робинзона» и не читала.
– Читала. А я говорю про другого, про которого ты, наверное, не читал.
Не только Славка – никто из нас не знал про ирландского робинзона, и, как Майя ни упиралась, ей пришлось рассказать нам историю мидии.
– Фамилия ирландского робинзона Уилтон, – сказала Майя. – Я называю его робинзоном потому, что он один очутился на пустынном берегу после кораблекрушения, которое случилось у западного берега Франции в тысяча двести тридцать пятом году. Ни ружья, ни припасов у него не было. Что делать? Уилтон сплёл из морской травы сетку, воткнул ветки в ил и натянул на них сетку. Думал он поймать птицу, а поймал… слизняка. Наутро всю его сеть облепили черно-синие ракушки. С голоду Уилтон решил попробовать мясо мидий. Оказалось, вкусное! Французы и теперь разводят мидий по способу, открытому ирландским робинзоном. И у нас в Советском Союзе есть свои мидиефермы. Это очень доходное дело. С гектара моря можно получить шесть тысяч килограммов мяса
Нам понравился рассказ Майи. Похвалил её и Павел Иванович.
– Я вижу, – сказал он, – вам и без меня не скучно, а мне пора.
– Нет, мы вас так не отпустим. Ещё хоть один рассказ!
– Ну хорошо, один – последний. Из Китая, из дальнего рейса, вернулся на родину, в Германию, торговый корабль. Ни капитан, ни матросы – никто не заметил, что на корабле прибыли безбилетные пассажиры. Да как их было заметить: они сидели в цистернах с водой. Возвращался корабль пустым, и, чтоб меньше качало на волнах, чтоб лучше была осадка судна, в цистерны для груза накачали воду из китайской реки. Вместе с водой в цистерны попали незаметные личинки крабов. Там и скрывались безбилетные пассажиры во время рейса, а когда в немецком порту воду из цистерн выкачали, личинки очутились в новом, чужом для них море. Но они тут освоились прекрасно. А лет десять спустя немецкие рыбаки стали жаловаться, что неизвестные раньше крабы объедают в сетях рыбу.
– Будьте и вы начеку, – пошутил на прощание Павел Иванович, – хоть и необычный ваш корабль, а вдруг…
Мы проводили нашего гостя, и я вернулся в кают-компанию[2]2
Кают-компания – комната для пассажиров
[Закрыть] – посмотреть, высох ли мой флаг. Тут с разбегу я и налетел на Славку. Растянувшись на полу, он что-то высматривал под книжным шкафом.
– У, медведь!.. – приподнявшись с полу, сердито прошипел капитан.
– Сам виноват – чего валяешься на полу!
– Я не валяюсь, а проверяю. А что, если на наш корабль забрался какой-нибудь краб или змея… да ещё укусит…
– Я сам тебя укушу, если будешь молоть чепуху! Разве книжный шкаф – это цистерна? Видно зря ты слушал рассказ о морских обрастаниях. Второй день уже стоим в порту. Смотри, обрастём – потеряем скорость.
Славка встал и почистил коленки.
– Не обрастём, – ответил он уверенно. – Через десять минут «Моревизор» выходит в плавание.
Капитан подошёл к шкафу и вынул оттуда карту.
– Ты видишь на карте пять квадратиков? Это места для флагов. У каждого моря, в котором побываем мы или наши следопыты, будет свой флаг. И рисовать эти флаги я поручаю тебе.
Я вздохнул. Но приказ есть приказ.
На экране подводного телевизораИтак, мы плывём по Японскому морю. В кают-компании висит объявление:
ВНИМАНИЕ!!
НАЧАЛА РАБОТАТЬ ТЕЛЕВИЗИОННАЯ СТУДИЯ
«М-5а»
СМОТРИТЕ НАШИ ПОДВОДНЫЕ ПЕРЕДАЧИ
НАЗВАНИЕ ФИЛЬМАМ ДАЮТ САМИ ЗРИТЕЛИ
ЗА ЛУЧШЕЕ НАЗВАНИЕ – ПРЕМИИ
ВРЕМЕННЫЙ АДРЕС СТУДИИ: ЯПОНСКОЕ МОРЕ
Это всё придумал Антон Петрович. Он сказал:
– Имейте в виду – подводные артисты не будут долго для нас сниматься. Иной промелькнёт, и был таков. Успеешь узнать артиста, придумать фильму меткое название – получай премию.
Первый подводный сеанс Антон Петрович провёл с нами сам.
Мы захотели увидеть хотя бы на небольшой глубине морское дно, где артисты не так проворны и их легче разглядеть.
Сначала нам показалось, что на экране телевизора распустился огромный золотисто-розовый георгин. Но стоило приблизиться к его мясистым лепесткам неосторожной рыбке, как лепестки дрогнули и цепко схватили добычу.
– Актиния! – зашумел зал.
По хищной ухватке мы узнали актинию – морское животное, с виду похожее на цветок. Уж её-то мы рассмотрим подробно! Ведь актиния не может быстро стронуться с места.
Но надеялись мы попусту. Наша «артистка» тут же начала пятиться в глубь экрана. Не по своей воле она покидала сцену – её увозили. Мы успели разглядеть и морского извозчика: рака-отшельника, добровольно взвалившего на себя эту ношу.
На морском дне большой выбор домов без хозяев – опустевших раковин. В одну из таких раковин и забирается рак-отшельник. Нет у него своей надёжной брони, и чужая раковина становится его защитой. Рак всюду возит её на себе.
Но бродячий дом превращается в неприступную крепость, если на нём, как башня, высится актиния, распустив свои жгучие щупальца. Ловко орудуя клешнями, рак умеет осторожно перенести актинию с её прежнего места на крышу своего дома.
– Как же мы назовём этот фильм, ребята? – спросил нас Антон Петрович.
– «Морской извозчик»! «Конь актинии»! «Верхом на раке»! «Наездница моря»! – посыпалось в ответ.
Антон Петрович научил нас, как надо управлять телеустановкой, и на другой день мы устроили подводный сеанс уже сами.
На экране нежно зеленели заросли морской травы зостеры. И вдруг один из стеблей оторвался и поплыл. Оказалось, что это не стебель, а рыба – морская игла. Тело у неё узкое, длинное. Когда морская игла мордой вверх застывает возле стеблей зостеры, трудно отличить, где рыба, а где трава.
Диковинные «кони», похожие на шахматные фигурки, паслись на подводном лугу. Плавают эти морские коньки медленно, бояться им нечего: никто из подводных хищников их не ест. Мы видели морских коньков и на привязи: они сами себя привязывают, прицепившись хвостом к траве.
Очень нас рассмешили два морских конька, которые сцепились хвостами и тащили друг друга в разные стороны.
Этому фильму мы придумали много названий: «На подводном лугу» «В прериях моря», «Живая игла», «Коньки-горбунки». Придумали мы названия и другим подводным фильмам, но одному фильму придумать название не могли. Какая-то незнакомая синевато-серая рыбка с пятью полосками очень часто попадалась нам на глаза. Можно было подумать, что она сопровождает корабль. Но что это за рыбка? Что ей от нас нужно?
– Может, назовём фильм «Таинственный незнакомец»? – предложил Славка.
– Твоё название от незнания! – под общий смех ответила ему Катя.
Капитан умолк. Больше названия фильму никто не предлагал.
Спутник акулыЯ очень увлёкся подводным телевидением и свою работу запустил. А ведь было здорово задумано: для каждого моря, где побываем, вывешивать в кают-компании и на радиорубке особый флаг. Наш первый флаг, флаг Японского моря, всё ещё не был готов.
Японское море богаче других наших морей по разнообразию рыб. Есть даже тропические. Но всех на флаг не поместишь. Камбала и краб на зеленоватом фоне, и хватит.
Краба я сумел нарисовать, а вот камбала никак не удавалась. И Молчун принёс мне на стеклянном, налитом водой подносике живую камбалу.
– Для натуры, – коротко сказал Молчун, скрываясь в дверях.
Я развёл краски. Потом взглянул на натуру и вздрогнул. На подносике пусто. Сквозь стекло просвечивают чёрные и белые квадратики шахматной доски, на которую я поставил подносик. Куда же исчезла камбала? И, только пригнувшись к подносику, я убедился, что камбала и не думала исчезать. Она по-прежнему лежала на дне подносика, но её кожа расцветилась тёмными и белыми квадратиками, приняла окраску шахматной доски. Вот это маскировка!
Я облегчённо вздохнул и, покусывая конец кисточки, стал обдумывать, с какого бока рисовать камбалу: со зрячего или слепого? У этой любопытной рыбы с возрастом передвигается глаз. У малька-камбалы глаза по обеим сторонам туловища, как и у других рыб. Но жизнь камбалы – это жизнь лежебоки. Она подкарауливает добычу, лёжа на дне на одном боку. На лежачей стороне глаз ей совершенно не нужен. Что может он видеть? Только песок.
И с маленькой камбалой происходит то же, что со всем её родом. Она приспосабливается к лежанию на дне. Тело её становится плоским, кости черепа изгибаются, оба глаза оказываются на одной стороне.
Решив, что изображу зрячий бок, я обмакнул кисточку в чёрную краску, но тут вбежала Майя.
– Мне премия! – крикнула она. – «Акулий поводырь» – вот название неназванному фильму. И как это я раньше не догадалась, что таинственный незнакомец – это та самая рыба, которая всегда вертится возле морды акулы: рыба-лоцман!
– Твоего лоцмана разжаловали, – сказал я. – С тех пор как изобретён акваланг, люди ближе познакомились с акулами, теперь уже никто больше не думает, что у акулы слабое зрение и что лоцман-поводырь указывает ей путь.
– Хорошо, – согласилась Майя, – Я предлагаю другое название: «Спутник акулы». Лоцман всюду сопровождает акулу. Пусть он ей не нужен, но ему акула нужна. Слой воды, который движет своим туловищем акула, подталкивает лоцмана, и ему легче плыть. А главная выгода – лоцман подбирает объедки с акульего стола. Ты согласен с названием «Спутник акулы»?
– Согласен. Только я не пойму, где же акула, которую сопровождает наш лоцман?
– Акула – это мы, то есть наш «Моревизор». Он похож на огромную рыбу, и лоцман ошибся.
– Тебе премию, – с уважением посмотрел я на Майю. – Голова!
Майя засмеялась и убежала, а я опять взялся за кисточку. Но, рисуя камбалу, всё время думал о лоцмане. Принял нас за акулу, вот дурень!
О чём может рассказать рыбья чешуяНа другое утро я, как только проснулся, сразу вспомнил о лоцмане: тут он или отстал? Скорей одеваться! Может, ребята уже включили наш подводный «телевизор».
Самое для меня трудное – разыскать утром ботинки. Никак не вспомню, где их оставил вечером.
На этот раз ботинки аккуратно стояли под кроватью, но из одного выглядывала… рыбья голова.
Я разглядел её: ничего страшного – обыкновенная селёдка. Только изо рта у неё торчала записка. Я осторожно развернул сложенную треугольником бумажку и прочёл:
Скажите, пожалуйста, сколько мне лет?
А внизу приписка:
По просьбе тихоокеанской сельди переслал Неведимка.
Этого ещё не хватало: невидимки у нас завелись! Но, будьте уверены, я найду того, кто меня разыгрывает! В коридоре послышались шаги. Я выскочил навстречу и загородил Кате дорогу.
– Куда так спешите, товарищ Невидимка?
– А я думала, ты Невидимка… – недоверчиво посмотрела на меня Катя. Разве не ты нарисовал эти рыбьи хвосты?.. – И Катя протянула мне записку, полученную от того же таинственного Невидимки.
На листке бумаги были нарисованы три рыбьих хвоста, и под ними шла подпись:
Обратите внимание: мы разные. А почему?
Ждём ответа.
Рыбьи хвосты.
– Это ещё ничего. У Майки куда страшнее, – вздохнула Катя. – Ей морская змея пишет. Спрашивает, почему змеи, как ни старались, не могли морем завладеть.
Мы побежали к Молчуну. К нему под дверь Невидимка подсунул записку от некоей рыбы, просившей ответить, в чём человек взял с неё пример.
Мы разбудили капитана. Спросонья он долго не верил, что рыба-лоцман оказала ему честь, вступив с ним в переписку.
«Следи за мной, я тебе пригожусь, – заверяла капитана рыба-лоцман. Есть у тебя и другие помощники в воде и в воздухе. Кто они?»
Теперь можно было подозревать только Антона Петровича. Но он ушёл с корабля вчера днём, а записки были подброшены или ночью, или сегодня утром.
Значит, на корабле есть кто-то посторонний? Славка и Катя спорили об этом до хрипоты, Майя старалась их успокоить, и только один Молчун, стоя возле иллюминатора, был, как всегда, чем-то занят. Я подошёл к нему и увидел, что он рассматривает в лупу чешуйку моей селёдки.
– Что ты тут в ней нашёл? Покажи. – Я, в свою очередь, посмотрел в лупу.
На чешуйке кольцами чередовались полоски: то шире, то уже, то светлей, то темней. И, когда я смотрел на них, мне вспомнился летний день в лесу, когда мы научились читать летопись дерева. Вожатый выстроил нас возле пня и сказал:
«Мы пришли в лесную читальню. По годовым кольцам на пне можно прочесть, сколько лет жило дерево и какие это были годы: засушливые или дождливые».
А сейчас я вижу кольца на чешуйке. Что, если по ним можно узнать о жизни рыбы, можно заставить чешуйку «заговорить»?
После того как мы заглянули в книги, наша чешуйка действительно «заговорила». Мы прочли по ней целый рассказ.
Гибкие и тонкие чешуйки покрывают всё тело рыбы. Чем больше становится рыба, тем быстрей растёт её чешуя. В разное время года чешуйки растут по-разному: зимой медленнее, чем весной и летом, и меньше пропитываясь известью. Узкую и прозрачную зимнюю полоску легко отличить от летней. Сколько на чешуйке зимних колец, столько рыбе лет. Но этого мало. Чешуйка расскажет, долго ли рыба жила в реке, когда попала в море. Речные кольца уже морских.
И опять не кончен чешуйкин рассказ. Рыба отправилась в долгое и трудное путешествие – нереститься, метать икру. В пути рыба голодает. Края чешуек, став тонкими, стираются, на них образуются рубцы. По рубцам на чешуйках можно узнать, сколько раз нерестилась рыба.
Многое может рассказать рыбья чешуйка, только умей её спрашивать.
Одна загадка была разгадана. Собравшись все вместе в кают-компании, мы написали свой первый ответ.
Уважаемый Невидимка!
Сельди одиннадцать лет.
С ответами на другие вопросы, пожалуйста, подождите.
Экипаж «Моревизора»
Записку оставили на столе, на видном месте. Если ответ придёт вместе с Антоном Петровичем, значит, он и есть Невидимка. Это я придумал. Хитро?
Через час я заглянул в кают-компанию. По-прежнему белел на столе листок. Только я сразу заметил, что это не наш листок. Наш был в клеточку, а этот – в линеечку. Я нагнулся над ним и прочёл:
Экипажу «М-5а»
Согласен.
Буду ждать.
Невидимка
Значит, Невидимка – это не Антон Петрович, а кто-то другой. Но кто?
Четыре охотника нырнули в море«Подводный парк культуры и отдыха» – красуется вывеска на воротах, что стоят на морском берегу. У входа можно получить костюм для подводной прогулки, маску с дыхательной трубкой и ласты и вниз головой нырнуть в парк.
В выходной день не запаздывайте. Желающих посетить парк много. Там прохладно и очень красиво. Главную аллею украшает клумба разноцветных актиний. Правда, подводный садовник жалуется: ночью одну из актиний украл и теперь возит на себе рак-отшельник.
Плавая по аллеям, ребята, словно голубей, кормят весёлые стайки маленьких рыбок. А со стороны моря к решётке парка подходят крупные рыбы.
Из-за кораллового павильона, хлопая ластами, выплывает экскурсия школьников. Они направляются на площадку жемчужин. Учительница хочет показать своим ученикам, как образуется жемчуг – нарост на теле моллюска, в раковину которого попала песчинка.
«Где же находится этот парк?» – спросите вы. Его ещё нет. Я пока только придумал, как в будущем станут люди проводить свой выходной день.
Не верите?
Давайте поспорим. Парк или не парк, но прогулки под водой становятся самым обычным делом. Это точно.
Уже есть чемпион мира по стрельбе из гарпунного ружья. Такое ружьё выбрасывает не пулю, а стальной стержень – гарпун. Чтоб рыба не унесла попавший в неё гарпун, он привязан к ружью металлическим тросом.
Уже не в диковину увидеть на берегу моря спортсмена с маской, дыхательной трубкой и с ластами. Я бы мог рассказать много интересного о соревнованиях по подводному плаванию.
Но сейчас я тороплюсь. Ко мне в дверь уже стучат: сегодня экипаж «Моревизора» решил поохотиться в Японском море на рыб.
Охотиться под водой куда опаснее и куда труднее, чем на суше.
В лесу или в поле охотник может убить зверя, который находится за двести метров от него. Промахнулся – стреляй снова.
А дальнобойность гарпунного ружья не больше, чем 1, 5–6 метров. И заряд-гарпун только один.
Но нас ничто не пугало. Капитан не захотел покинуть корабль и остался дежурить, а мы, четверо подводных охотников, нырнули в море: в одну сторону поплыли Молчун и Катя, в другую – Майя и я.
Мне казалось, что я не плыву, а лечу, что я крылатая птица. Забавно было смотреть на пузырьки, которые мы выдыхали. Их путь от наших губ до поверхности моря становился всё длиннее, всё дальше мы уходили в сумеречную подводную страну.
Зеленоватые отсветы позеленили нашу кожу. «Как русалка», – подумал я, глядя на Майю.
Мы проплывали над подводными лугами. Из гущи морской травы сказочным чёртом взвился встревоженный скат-хвостокол.
Мы проносились над подводными садами. В этих садах не дохнёт в лицо ароматом, не зажужжит полосатый шмель. В море нет насекомых и очень мало цветковых растений. Причудливые разноцветные «кусты» и «цветы» подводного сада на самом деле морские животные: кораллы, актинии, морские лилии. На земле больше растений, чем животных, в море – наоборот.
– Посмотри вверх! – знаком показала мне Майя.
Я поднял голову. Над нами неторопливо плыла луна. Только, конечно, не небесное светило, а плоская, как блюдо, рыба-луна. Эта живая подводная луна может иметь в ширину два метра.
Я так загляделся на рыбу-луну, что чуть было не задел рукой проплывавшую мимо медузу. А эту «крапиву» моря лучше не тронь. Тело медузы студень, но обжигает она горячо.
Впрочем, не всех. Вот, например, в Баренцевом море водится гигантская медуза-цианея, этакий подводный Черномор: из-под её огромного колокола-шапки свешивается «борода» – щупальца медузы, двадцать метров длиной. Но и под самой шапкой и в космах жгучей «бороды» шныряют мальки трески. Они нечувствительны к ожогам щупалец, а «борода Черномора» надёжно защищает их от врагов.
Гостеприимство цианеи не бескорыстно: мальки, которые находятся под её покровительством, приманят к щупальцам других рыб, а этим посетителям от «бороды Черномора» уже не поздоровится.
Медуза, которую встретили мы с Майей, не была великаншей, как цианея, но и она могла обжечь. Мы обогнули её и стали снижаться. Нам хотелось увидеть тех, кто заселяет самое дно.
Долго кружили мы между мохнатыми от водорослей скалами. Майя никак не могла выбрать место, где бы остановиться. Пока Майя раздумывала, я решил немного развлечься: подобрал со дна камень и прицелился, чтобы запустить его в скалу. У подножия скалы был какой-то бугор, похожий на выкорчеванный пень, что раскинул в стороны толстые длинные корни, В него я и швырнул свой камень.
Гула от удара я не услышал. Камень будто попал во что-то мягкое. «Пень» ожил, задвигал «корнями». Навстречу нам, шевеля щупальцами, поднимался рассерженный спрут-осьминог.
