Текст книги "Хроники Богини"
Автор книги: Нацуо Кирино
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Слушая рассказ Идзанами, я вспомнила наш первый вечер с Махито, и у меня перехватило дыхание. Хотя у меня было два старших брата, но они были намного старше меня, и когда юноши взрослели, они уходили в плавание. Так что я тоже точно не знала, как устроено мужское тело. Поэтому, увидев тело Махито, я была удивлена и пришла в восторг от того, что оно отличалось от моего.
Неожиданно я осознала, что мне совсем не безразлично, с кем сейчас Махито. Конечно, так как я умерла, Махито живет с другой женщиной. Мне тяжело было думать о том, что, убив и отделавшись от меня, Махито мог заниматься любовью с другой, так же как занимался со мной. Какими же низменными были мои переживания! Я была мертва, но ревность все еще не давала мне покоя.
Я погрузилась в молчание, а Идзанами продолжала.
– «Решено. Давай обойдем вокруг небесного столба Амэ-но-михасира», – сказал Идзанаги. Мы решили, что Идзанаги пойдет налево, я – направо, а при встрече мы подадим голоса. Обогнув огромный столб, я увидела перед собой прекрасного мужчину. Это был Идзанаги. У меня невольно вырвалось: «Поистине, прекрасный мужчина!» Идзанаги намеревался подать голос первым, но я его опередила, и он немного расстроился. Он поспешил ответить мне: «Поистине, прекрасная женщина!» Затем мы взялись за руки, легли на пол дворца и супружески соединились. В результате появился на свет наш первый ребенок, нарекли мы его Хируко, и был он похож на пиявку, бескостный и бесформенный. Посадили мы его в тростниковую лодочку и пустили по волнам. Вслед за ним родился Авасима, Пенный Остров. И в нем не было никакого смысла, так как был этот остров слишком мал для создания земли. В чем же была наша ошибка? И отправились мы к богам Равнины Высокого Неба с докладом, а заодно и за советом.
– И что, как ты думаешь, Намима, боги велели нам сделать? – спросила меня Идзанами.
– Не представляю, что бы это могло быть, – ответила я искренне.
Первенец Идзанами был бескостным младенцем. Конечно, мне было жалко ребеночка, но каким испытанием это было и для самой Идзанами! Я вот родила в маленькой лодке, и меня поймет только тот, кто проходил через подобные муки.
Между тем Идзанами продолжала.
– Боги Равнины Высокого Неба сказали, что все наши беды от того, что когда мы обошли вокруг столба, я первой воскликнула: «Поистине, прекрасный мужчина!» Другими словами, я первой обратилась к нему. И решили мы попытаться еще раз. Идзанаги пошел налево, я – направо, и Идзанаги первым обратился ко мне: «Поистине, прекрасная женщина!», а следом я: «Поистине, прекрасный мужчина!» И снова мы занялись любовью. Первым родился остров Авадзисима, затем появились на свет остров Сикоку и Оки, за ними острова Кюсю, Ики, Цусима и Садо, а последним родился самый большой остров Хонсю. Так породили мы восемь островов, и потому стали всю эту землю звать Страной восьми больших островов, Оо-ясима-но-куни.
Должно быть, моего родного острова Морской змеи не было среди рожденных Идзанами. У нас те острова, о которых рассказала Идзанами, называли страной Ямато. В древности архипелаг еще не был под властью Ямато, поэтому это название и не было упомянуто.
Помню, как перед самой смертью я успокоилась, увидев что-то по очертаниям похожее на остров. Интересно, где на Ямато живут сейчас Махито и Яёи? Хорошо бы, если где-то поблизости от прохода Ёмоцухира. И какой стала Яёи? Если похожей на Махито, то, должно быть, она хорошо сложена. Если лицом пошла в Камику, то уж несомненно превосходит меня красотой. Я сожалела, что мне не удалось вырастить дочку самой.
– Ты что-то вспомнила, Намима? Вид у тебя какой-то отсутствующий.
В голосе Идзанами мне послышался укор, и я поспешила спросить:
– Госпожа, что же случилось после того, как вы благополучно родили острова?
Идзанами ненадолго погрузилась в молчание, возможно, устав от своего повествования, затем посмотрела на меня тем самым отсутствующим взглядом и немного меланхолично произнесла:
– Земля была создана. Пришло время рожать различных богов. Родили бога моря, бога воды, бога ветра, бога деревьев, бога гор, бога равнины и затем бога огня. Во время родов бога огня я сильно обожглась и умерла.
До чего же печально! Я невольно вскрикнула:
– Какая жалость!
Идзанами недовольно кивнула. И тут в темноте послышался тихий, но проникновенный женский голос.
– Госпожа, думаю, что вы утомились, разрешите мне продолжить повествование. Расскажу я и о том, как повел себя господин Идзанаги, – о том, о чем Госпоже тяжело вспоминать.
Идзанами, даже не поглядев в сторону говорившей, опустилась на низкий стул.
– Рассказывай! Мне так хотелось самой поведать обо всем Намима, но пока говорила, настроение у меня что-то испортилось.
Из темноты появилась женщина. Была она малого роста и щуплого телосложения. Было ей лет за пятьдесят. Внешняя тщедушность плохо сочеталась с ее звонким голосом.
– Меня зовут Хиэда-но-Арэ. Прародительницей моей была богиня Амэ-но-Удзумэ. Говорят, в древности именно она танцевала перед пешерой Ама-но-Иваято. Я же обладаю даром не забывать то, что хотя бы раз довелось мне услышать. И потому было велено мне рассказывать императору обо всем, что происходило со времен века богов до нынешних дней. Все мои рассказы были записаны придворным историком Оо-но Ясумаро. Сама же я умерла досадной смертью во время эпидемии. Много еще чего незавершенного осталось у меня на земле. Но зато теперь я могу быть рядом с госпожой. Даже после смерти возможность прислуживать богине – великая радость.
– Довольно предисловий. Намима ничего знать об этом не знает, так что давай выкладывай все, что тебе известно, – перебила Идзанами.
Женщина, назвавшаяся Хиэда-но-Арэ, отвесила поклон и начала свое повествование – плавное, как потоки воды, стремительно бегущие по земле после проливного дождя.
6
– Ну что ж, я, Хиэда-но-Арэ, поведаю тебе историю госпожи Идзанами и господина Идзанаги. Идзанами и Идзанаги – боги, олицетворяющие любовь между мужчиной и женщиной, – были дружными супругами. Однако, хотя и рожали они землю и многочисленных богов природы вдвоем, Идзанами, конечно, было тяжелее.
Оно и понятно, ведь роды – дело чрезвычайно опасное и для жизни рискованное. И вот однажды произошло несчастье. Во время родов бога огня Кагуцути огонь опалил лоно Идзанами.
Но это не ослабило желание Идзанами рожать детей. Из ее рвотной массы родились бог Канаяма-бико и богиня Канаяма-бимэ. Эти двое – боги Рудной Горы. Затем из ее испражнений родились боги Вязкой Глины: Ханиясу-бико и Ханиясу-бимэ. Из мочи родилась Мицуха-но-мэ, богиня Струящейся Воды. Эти боги имеют самое прямое отношение к огню. Огонь и рудники – что может быть ближе? Чтобы изготовить гончарные изделия, нужно обжечь глину. А струи воды могут потушить разбушевавшийся огонь.
Так госпожа Идзанами до последнего вздоха продолжала творить этот мир: рожать землю и различных богов. Но, в конце концов, из-за полученных ожогов она скончалась.
Трудно выразить словами печаль Идзанаги, потерявшего любимую. Идзанами была ему и женой, и незаменимой возлюбленной, и товарищем, с которым они создавали землю.
– О, возлюбленная моя жена, Идзанами! Почему ты покинула меня? И подумать я не мог, что один из наших детей лишит тебя жизни.
Так рыдал над телом Идзанами бог Идзанаги, и гневался, и скорбел, катаясь по земле. Из слез его родилась богиня источников Накисавамэ. Источник тот был неиссякаем, как неиссякаема была печаль Идзанаги.
Идзанаги похоронил Идзанами у горы Хиба. Погребенная Идзанами отправилась одна в царство мертвых Ёми-но-куни. Но Идзанаги мучило раскаяние, и его любовь к Идзанами не утихала. Осерчал Идзанаги на бога огня Кагуцути, по чьей вине умерла Идзанами, выхватил большой меч, висевший у него на поясе, и одним ударом отсек ему голову.
Брызги крови Кагуцути, что пристала к мечу, разлетелись, и из крови его родились различные боги: боги, символизирующие силу удара меча, и буйные боги, символизирующие остроту его лезвия. Кроме того, кровь с основания меча обагрила окрестные скалы, и родились боги грома. Гибель от меча бога огня Кагуцути заставила засиять священные силы меча. Меч и огонь неразделимы. Меч рождается в пламени, но вместе с тем меч способен обуздать огонь. Рождение бога огня, стоившее Идзанами жизни, породило и новый символ власти – меч.
Идзанаги во что бы то ни стало хотел увидеться с Идзанами, и отправился он в царство мертвых в поисках способа вернуть ее к жизни.
Идзанаги вошел в царство мертвых через проход Ёмоцухира, спустился по длинному склону и подошел к дворцу Ёми-но-куни. Дверь была заперта, но он догадался, что за ней находится его возлюбленная.
Идзанаги стая звать Идзанами:
– Любимая моя, Идзанами! Страна, что мы с тобой создавали, еще не завершена. Давай же вместе вернемся на землю!
Услышав эту речь, Идзанами отвечала так:
– Любимый мой, Идзанаги! Как же жаль, что пришел ты слишком поздно! Я уже отведала пиши, приготовленной на очаге в царстве мертвых. Тот, кто отведал ее, должен остаться здесь. И ты ведь знаешь об этом. Почему же не пришел ты раньше? Я тоже так тебя любила. Хоть и поздно, но все же рада я, что ты, любимый, пришел за мной в это оскверненное место. И хочется мне во что бы то ни стало вернуться с гобой, так что подожди немного. Только есть у меня к тебе одна просьба. Не смотри на меня, чего бы тебе это ни стоило, пока я тебе не разрешу.
Если это вернет ему Идзанами, то тут и обсуждать нечего. Идзанаги решил ждать до тех пор, пока Идзанами не разрешит ему посмотреть на нее.
Но сколько ни ждал он, Идзанами так и не появилась. Потерял терпение Идзанаги и решил пойти искать Идзанами, позабыв про свое обещание.
Идзанаги открыл дверь во дворец Ёми-но-куни. Ничего не удалось разглядеть ему в кромешной тьме. Тогда вынул он гребень из левого пучка прически-мидзура, что держал волосы его, разделенные пробором, и отломил один зубец. Поджег он тот зубец и отправился искать Идзанами.
Где-то послышались раскаты грома. Омерзительный запах тлена распространился вокруг. Идзанаги поднял повыше зажженный зубец, чтобы посмотреть, от чего идет такое зловоние. И увидел лежащую Идзанами.
Не может быть! Прекрасная Идзанами изменилась до неузнаваемости. В ее разлагающемся трупе копошились черви, ее некогда прекрасное лицо сгнило. Звуки же, похожие на раскаты грома, издавали черви. На лице, на обеих ногах и руках ее, на животе, на груди и у лона копошились эти боги грома. Отсюда, говорят, и пошел запрет зажигать одинокий огонь в темноте.
Испугался Идзанаги, увидев изменившуюся до неузнаваемости Идзанами, и обратился в бегство. Идзанами же, заметив вошедшего Идзанаги, закричала:
– Разве не запретила я тебе строго-на-строго смотреть на меня? Ты мне стыд причинил!
И отправила Идзанами за ним в погоню фурий из царства мертвых и приказала схватить его. Идзанаги что было мочи мчался по длинному подземному туннелю, но фурии почти настигли его. Тогда Идзанаги сорвал с головы черный плющ и бросил его позади себя. Плющ тот упал на землю и превратился в виноградную лозу, усыпанную гроздьями черного винограда. Фурии остановились и стали пожирать плоды.
Идзанаги пустился прочь, выиграв немного времени, но фурии, справившись с виноградом, вновь стали настигать его. Тогда Идзанаги отломил зубец от гребня, воткнутого в правый пучок прически-мидзура, и бросил его назад. На этот раз зубец, упав на землю, превратился в густые заросли бамбука. Фурии вцепились зубами в бамбук и стали грызть его. Только Идзанаги подумал, что удалось ему спастись, как восемь богов грома, что были в теле Идзанами, стали догонять его, а с ними и войско в полторы тысячи воинов. Выхватил тогда Идзанаги меч в десять пядей и бросился прочь, отмахиваясь им от преследователей.
Наконец добрался Идзанаги до прохода Ёмоцухира. Сорвал он три персика с дерева, что росло на склоне холма, и бросил их позади себя. Только тогда все его враги повернули назад.
Так ничего и не вышло у его преследователей. Последней пустилась в погоню сама Идзанами. Увидев это, Идзанаги перегородил вход в проход Ёмоцухира огромным валуном, таким большим, что только тысяче человек под силу сдвинуть его с места. Обратился Идзанаги к Идзанами с прощальными словами: «Возлюбленная моя женушка, Идзанами! Стала ты богиней царства мертвых, Ёми-но-куни, и потому нужно нам расстаться. Заявляю я о расторжении наших брачных уз».
Так сказал Идзанаги, обращаясь к Идзанами, разделенной с ним валуном. Но не было покоя на душе у Идзанами. Это из-за того, что Идзанаги пришел за ней слишком поздно, пришлось ей отведать пищу, приготовленную на очаге в царстве мертвых. Идзанаги увидел ее в таком постыдном обличии, когда она уже почти смирилась с тем, что останется в царстве мертвых навсегда. Можно себе представить, как была раздосадована Идзанами.
И ответила ему Идзанами из царства мертвых:
– Возлюбленный мой, Идзанаги! Что же ты наделал! Если сделаешь ты, как сказал, то вот тебе мое решение. Буду я впредь ежедневно лишать жизни через удушение тысячу подданных твоей страны.
И ответил ей на это Идзанаги:
– Возлюбленная моя, Идзанами! Если ты так поступишь, то буду я ежедневно возводить полторы тысячи домов для рожениц, чтобы ежедневно рождалось полторы тысячи новых жизней.
И тогда в этом мире ежедневно на каждую тысячу умерших будет рождаться полторы тысячи новых жизней. И нарекли Идзанами, чей путь из царства мертвых был прегражден большим валуном, великим божеством Ёмоцу-ооками. И стала она богиней в царстве мертвых Ёми-но-куни…
Хиэда-но-Арэ прервала свое повествование и бросила взгляд на Идзанами. Без устали рассказывала она и, похоже, была намерена продолжать, но, видно, беспокоило ее, что скажет на это Идзанами.
Идзанами же уставилась куда-то в пустоту, склонив голову набок, и лицо ее было бесстрастным. Предавалась ли она воспоминаниям или же совсем ничего не чувствовала? По выражению ее лица догадаться об этом было невозможно.
Что касается меня, то я была потрясена, узнав, почему Идзанами ежедневно лишает жизни тысячу человек. Неужели она не сожалеет о своем жестоком обещании, данном после ссоры с Идзанаги? Идзанами же владела лишь обида на Идзанаги за то, что тот оскорбил ее и запер в царстве мертвых. Разве не я, прислуживая Идзанами, помогаю ей в ее обиде и в убийстве-удушении тысяч человек. И вспомнила я ощущение холодной воды на своей щеке, и стало мрачно у меня на душе.
Не обращая внимания на мои мысли, Хиэда-но-Арэ продолжила свой рассказ:
– Разорвав брачные узы с Идзанами, Идзанаги, наконец-то, вернулся в мир людей, Асихара-ио-Накацу-куни, и крикнул, обращаясь к небесам:
– Побывал я в нечистой оскверненной стране. И должен я теперь, омыв свое тело, совершить очищение.
И направился он в местечко Химука на Кюсю. Прибыл он к устью реки на равнине Одо-но-Авакихара и обнажился, скинув с себя всю одежду. Из той одежды, а еще из посоха его и дорожной сумы родилось несколько богов. Среди них были и боги, влекущие беды. Потому Идзанаги постарался отмыться чисто-начисто.
Верхнее течение реки быстрое, а нижнее – слишком медленное.
Идзанаги вошел в реку посередине, погрузился в воду и начал омовение. Из грязи, прилипшей к телу его в оскверненной стране, родились два бога: Ясомагацухи – бог Множества Зол, и Оо-магацухи – бог Больших Зол. Были те боги плохими богами, приносящими беды. И чтобы исправить зло, Идзанаги продолжил омовение. И родились тогда еще три бога: Камунаоби – бог Божественного Исправления, Оо-наоби – бог Великого Исправления, и Идзуномэ – богиня Священная Женщина.
Когда нырнул он на самое дно, то родились Сокоцу-вата-цуми – бог-дух морского дна, и Сокоцуцуноо – бог-муж Правитель Дна. Когда омывался он в Средних Водах, родились боги Накацу-вата-цуми – бог-дух Средних Вод, и Накацуцуноо – бог-муж Морской Середины. Затем всплыл он на поверхность и стал омываться там. Тогда родились боги Уэду-вата-цуми – бог-дух Морской Поверхности и Увацуцуноо – бог-муж Морской Поверхности. «Вата-цуми» означает морскую стихию. То есть родил он богов, к морю причастных.
Как отмыл он всю скверну, что пристала к нему в царстве мертвых Ёми-но-куни, то стал он мыть левый глаз. И в этот миг явилась ему прекрасная богиня. Имя ей было Аматэрасу, и означало оно «богиня солнца». Стал Идзанаги мыть правый глаз, и родился приятный во всех отношениях бог Цукуёми. Имя его писалось как «счет лун», и был он богом ночи. Наконец стал Идзанаги мыть нос, и родился отважный бог Такэхая-Сусаноо. И был Сусаноо морским богом.
Радовался Идзанаги, что по возвращении из Ёми-но-куни после омовения получилось у него родить трех прекрасных детей. Особенно по душе была ему прекрасная Аматэрасу, и молвил он: «Я детей рожал-рожал, и доволен теперь, что, в конце концов, трех прекрасных детей получил», и тут же снял он ожерелье, что шею его украшало. В центре того ожерелья висел драгоценный камень. И украсил Идзанаги тем ожерельем шею Аматэрасу. Стала Аматэрасу высокочтимой богиней, правящей Равниной Высокого Неба. Цукуёми стал богом, повелевающим ночью, а младший брат его Сусаноо стал править морем.
Считается, что Идзанаги, на пару с Идзанами страну сотворивший, стал способен в одиночку рождать богов, побывав в царстве мертвых.
После того, как родил он ослепительную красавицу Аматэрасу, сказал Идзанаги, удовлетворенный содеянным: «Довольно рождать мне богов».
Однако не забыл он своего обещания, произнесенного во время расторжения брачных уз с Идзанами. Поклялся он на каждую тысячу людей, убитых-задушенных Идзанами, строить полторы тысячи домов для рожениц.
Принял Идзанаги человеческое обличие и решил рождать превосходных детей. Так и повелось: как услышит он слух, что где-то в Ямато живет прекрасная девушка, сразу отправляется в то место и берет ее в жены. И все это время рождаются у каждой новой его жены одно дитя за другим. Так Идзанаги восполняет жизни, что Идзанами отбирает.
– Ну, довольно! – неожиданно прервала Идзанами.
Хиэда-но-Арэ подняла глаза на Идзанами и тяжело вздохнула. Наверное, она впервые заметила, что ее рассказ привел Идзанами в плохое расположение духа.
Получалось, что после возвращения из царства мертвых и расставания с Идзанами Идзанаги напрочь отрекся от всего, что они пережили и сделали вместе с Идзанами. Не только Идзанами, но даже мы, усопшие, с грустью осознавали, что Идзанаги был прав, назвав Ёми-но-куни оскверненным местом. Раньше Идзанами и Идзанаги вместе рожали страну, а теперь Идзанаги неожиданно смог родить в одиночку множество богов. Более того, трое из них, Аматэрасу, Цукуёми и Сусаноо, были прекрасными богами. Идзанаги был доволен содеянным.
Идзанами же, запертая в оскверненной стране, дала увидеть себя в оскорбительном виде, гниющей в царстве мертвых, и была унижена, как прародительница всего живого. Какая ирония судьбы! Ежедневной заботой той, смысл жизни которой был рожать землю и детей, стало лишать умерщвлять людей.
Мне снова пришли на ум слова Идзанами: «Небо и земля. Мужчина и женщина. Жизнь и смерть. День и ночь. Свет и тьма. Светлое начало и темное. Почему всего стало по паре? Да просто одного было недостаточно. В какой-то момент стало ясно, что только когда две части сливаются воедино, рождается что-то новое: что ценность одного проявляется, когда есть противоположная ценность, и от того, что есть обе ценности, рождается смысл».
После смерти из двух ценностей Идзанами досталась только «темная» часть. Земля, женщина, смерть, ночь, тьма, темное начало и скверна. Может быть, это и покажется дерзостью с моей стороны, но разве это не напоминало мою жизнь? Мне, которой на острове Морской змеи была уготовлена судьба «темного начала», которую посчитали за «скверну», были близки и понятны досада и гнев Идзанами.
Идзанами заговорила:
– Все правда в рассказе Арэ. Когда я решаю, кого лишить жизни, я перво-наперво убиваю жен Идзанаги. Расчет мой прост: со временем, увидев Идзанаги, люди будут знать, что пришла беда, станут его избегать и сторониться.
Хиэда-но-Арэ нахмурила тонкие брови:
– Госпожа, страшные слова вы говорить изволите.
Идзанами не удостоила ее даже взглядом.
– Что тут такого страшного? Пусть хотя бы осознает, что это он запер меня здесь, это он сделал меня богиней в мире мертвых.
Я почувствовала, как от Идзанами стало исходить темное пламя гнева. И я и Хиэда-но-Арэ пали ниц. Души, что витали рядом, замерли, будто затаив дыхание.
– Ну а ты, Намима, что думаешь? – Идзанами посмотрела на меня холодным взглядом. Я же была так напугана, что не осмеливалась поднять на нее глаза.
– Гнев ваш справедлив, – сказала я, что думала.
Конечно, я считала то, что женщины, ставшие женами Идзанаги, умирали одна за другой, ужасным. Да к тому же беспокоилась, не пойдет ли о Идзанами дурная слава. Но чувства Идзанами мне были ой как понятны. Идзанаги – будто и не было ничего между ним и Идзанами – женился и продолжал рожать детей. Что же оставалось делать Идзанами, которая лишилась жизни от родов, создавая землю вместе с Идзанаги? Кто защитит ее достоинство? Что же будет с чувствами Идзанами, любившей Идзанаги? И я поклялась в душе, что, пусть даже и в одиночку, буду помогать Идзанами.
– Госпожа Идзанами, теперь я знаю, почему оказалась здесь. Впредь я буду служить вам верой и правдой.
Ничего не отразилось на лице Идзанами после моих слов. Молча она вышла из комнаты, где ежедневно решала судьбу тысячи человек.