Текст книги "Аметистовые грезы (ЛП)"
Автор книги: Н. Уолтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Глава 8
Когда губы Огюстины дотронулись до него, Рорик не осмелился даже вздохнуть. Он ожидал, что после такого признания она с презрением отвернётся от него. А она вместо этого протянула ему руку помощи.
Его охватило смятение. Она напомнила ему Кирса, тот тоже никогда не обвинял его в потере своих родителей.
Он чувствовал себя недостойным их обоих.
Мягкие и теплые губы накрыли его рот. Огюстина втянула его нижнюю губу, вызвав у него глухой стон удовольствия. Его тело ломило, и не только от тяжелой работы, которой он занимался почти весь день. Этим утром он заставил себя отправиться в кузницу и долгие часы бил и бил по металлу, все время прекрасно сознавая, что там, в его доме, с Огюстиной остался Кирс. Рорик знал, что его кузен займется с нею любовью. А собственно, почему бы и нет?
Кирс хотел, чтобы она осталась.
Рорик тоже хотел, чтобы она осталась. Но он не мог, не желал просить её об этом. Он уже разрушил жизни своего кузена и всей его семьи своей причастностью к смерти его родителей, но всё же, как безмерно хотелось удержать её рядом с собой навсегда! Что-то такое в ней заставляло его стремиться стать лучше, сильнее. Хотелось стать таким человеком, которого она желала бы, присутствие которого в её жизни стало бы для неё необходимым.
Каждый мускул его тела напрягся, когда её язык скользнул между его губами и вовлёк его в поединок. Его руки двинулись сами по себе и тут же заполнились её округлыми ягодицами. Рорик обхватил её за попку и чуть приподнял, подтягивая к себе, так, чтобы её холмик прижался к его естеству.
Он хотел бы отпустить её, но знал, что не сделает этого. Пусть это эгоистично, но он страстно желал разделить с нею эти моменты. Хотел касаться её кожи, слышать её стоны удовольствия, хотел почувствовать в последний раз, как она воспламеняется в его объятьях. Рорик знал, что потом ему придётся позволить ей уйти. Но прямо сейчас она была в его руках, такая теплая и полная желания.
Закрыв глаза, он кратко возблагодарил Богиню за её подарок. Показалось, что послышался женский смех, но это было невозможно. Единственной женщиной здесь была Огюстина, и она не смеялась.
Рорик углубил поцелуй, сплетаясь с ней языком, пробуя на вкус её страсть. Это было сладостно и горько одновременно. Это был конец. Ещё несколько часов – и она уйдёт, а у него останется вся его жизнь, чтобы сожалеть об этом.
Рорик засунул непрошеные мысли в самую глубину души, туда же, где пребывала остальная часть его кошмаров. Времени осталось мало, и он не хотел терять его, терзаясь по поводу безрадостного будущего, – не теперь, когда Огюстина в его объятьях.
Отпустив её губы, Рорик покрыл поцелуями упрямую линию подбородка и улыбнулся, когда она наклонила голову набок, открыто предлагая себя. Взяв зубами изящную мочку её уха, он легонько прикусил её. Огюстина застонала и передвинулась, скользнув грудями по его мощному торсу.
Голод ревел в его теле. Сердце колотилось так, что заглушало все прочие звуки. Жара, стоящая в кузнице, слилась с огнём, бушевавшим внутри него, грозя разрушить его и так едва держащийся самоконтроль.
Рорик чувствовал её аромат, смесь запаха женщины, мыла и легчайшего веянья каморса, на котором она ездила с Кирсом. Огюстине не нужны были никакие изысканные духи. Он не мог представить ни одного благовония, которое затмило бы явное великолепие её собственного женского запаха. Её руки зарылись в его волосы. Когда она потянула его ближе к себе, лёгкая боль на коже головы заставила дёрнуться его напряжённую плоть.
Отпрянув назад, он упивался её красотой. Полуоткрытые губы Огюстины влажно блестели после их поцелуев, дыхание участилось. Её глаза, обычно цвета летнего неба, теперь потемнели, словно небеса перед надвигающейся бурей.
Она взялась за пуговки своего жилета и расстегнула их одну за другой. Глазам предстал торквес, спрятанный под одеждой. Рорик, не обращая внимания на ожерелье, провёл пальцами по изящным ключицам и спустился ниже, сдвигая ткань, чтобы обнажить прекрасные груди. Её соски, набухшие от желания, превратились в тугие бутоны, и он провёл большим пальцем по одному из них. Огюстина издала лёгкий стон, когда он сделал то же с другим.
Её руки выскользнули из его волос и легли ему на плечи. Сильные пальцы сдавливали его напряженные мускулы, исторгая стоны из его глубин. Как же хотелось ему завалиться с нею в постель и позволить её рукам обласкать каждый дюйм своего тела! Но для этого не было времени. День клонился к исходу, а яйца Рорика были готовы взорваться.
Его пальцы, пройдясь по ребрам, двинулись вниз и сжались вокруг её талии, когда Огюстина наклонилась вперед и лизнула его в основание шеи. Опускаясь своими ласками всё ниже, она добралась до его соска. Её губы нежно пощипывали затвердевший комочек, в то время как чуткие пальцы поигрывали с другим.
Тело Рорика воспринимало все ощущения настолько остро, как никогда не случалось с ним прежде. Женщина в его руках была особенной, будто Богиня создала её именно для него, чтобы она откликалась на каждое его прикосновение, заставляя душу и тело петь от наслаждения.
Когда он добрался до шнурка на её штанах, по его вискам уже сбегали струйки пота. Рорику доводилось видеть штаны на женщине всего несколько раз в жизни. Среди женщин его мира это не было распространено, но почему-то на Огюстине такая одежда выглядела совершенно естественно, подчеркивая её женственность, а не умаляя.
Рорик потянул за шнурок, но завязка не поддалась. Тогда он, схватив шнурок обеими руками, сильно дернул и просто разорвал его. Лишенные поддержки, штаны скользнули вниз, на долю секунды задержавшись на её бёдрах, прежде чем упасть к лодыжкам. Рорик приподнял Огюстину, помогая выбраться из штанин, и хотел было опустить её обратно, но она обвила ногами его бедра и прижалась своим влажным жаром к его твердокаменной плоти.
Ощущения её сладостной киски против своего члена было почти достаточно, чтобы отправить его за грань. Приподняв её повыше, Рорик накрыл ртом её грудь, подразнивая и ублажая её языком и губами.
Огюстина, изо всех сил пытаясь прижаться к нему ещё теснее, постанывала и жалобно вскрикивала. Её влажная кожа скользила по нему, когда он, уделив внимание одной груди, перешёл затем на другую, наслаждаясь ощущением её твердых сосков под своим языком.
Удерживая ее одной рукой, он двинул свободную руку вниз по её спине, по выпуклости попки и ещё дальше. Она дернулась в его руках, когда указательный палец Рорика слегка помассировал сморщенное отверстие её ануса.
Соки возбуждения, сочащиеся из её щелки, обильно покрывали его руку, когда он, поиграв пальцами со скользкими складочками, вернулся обратно к заветной дырочке. Кончиком указательного пальца, покрытым её влагой, словно смазкой, Рорик толкнулся внутрь.
Дыхание Огюстины сбилось, пальцы вцепились в его плечи, но она не остановила его. Воодушевлённый этим, он двинулся глубже, минуя тугое колечко мускулов, оберегающих вход.
– Расслабься и впусти меня, – вымолвил он. Если бы она осталась здесь, это стало бы первым шагом на пути к тому, чтобы он и Кирс могли взять её одновременно.
Рорику пришлось зажмуриться и сделать глубокий вдох, когда перед его мысленным взором возникли соблазнительные картинки, как он двигался бы в ней сзади. Он представил, как Кирс входит в неё спереди, заполняя её влагалище, в то время как он вошёл бы в её анус. Она была бы такой тугой, сжимая их обоих всё сильнее и сильнее, пока они не смогли бы это больше вытерпеть.
Он вдавил палец глубже, ощущая её сопротивление чужеродному вторжению. Осознание того, что первый, кто трогает её таким образом, дало ему чувство мрачного удовлетворения. Она была такой узкой, нетронутой и, безусловно, прекрасной.
– Рорик, – её голос слегка дрожал, ноги сжались вокруг него. – Я… – Она прервалась и застонала, когда он всунул палец на всю глубину. У Огюстины на несколько секунд перехватило дыхание, и она уткнулась лицом в изгиб его шеи. – Это слишком…
Это было слишком много. И этого было совершенно недостаточно. Рорика захлестнули противоречивые эмоции. Он хотел быть беспредельно нежным с нею. И хотел трахать её, пока она не закричит. Он хотел, чтобы она ушла,… и хотел, чтобы осталась.
От пота щипало глаза, когда он медленно вынимал из неё свой палец. Он не мог взять её сюда, не сейчас. Это было бы слишком рано, да и не было у него бальзама, чтобы облегчить себе вход. Но это не означало, что он не мог взять её сзади, вбиваясь в её горячее, влажное лоно.
Рорик отцепил от себя её лодыжки и подхватил, ловя, когда колени Огюстины подогнулись. На её светлой коже мерцало ожерелье. Аметисты сверкали, испуская фиолетовые блики, а древние письмена на торквесе насмехались над ним, напоминая обо всем, от чего он отвернулся.
Глядя на него, Огюстина моргнула, её глаза были мечтательными и теплыми. Зовущими.
– Повернись лицом к столу. – На её лице проступило замешательство, но она послушно отвернулась от него.
Рорик подошёл ближе, так, что грудью коснулся её спины. Взяв её руками за плечи, он сдвинул жилет и тот, соскользнув, упал на пол между ними. Он продолжил вести ладони вниз по её рукам, пока их пальцы не соприкоснулись. На секунду задержав их, Рорик направил её руки на поверхность рабочего стола и положил их плашмя.
– Держись, – шепнул он ей на ухо, отпуская руки, и отступил назад. – Раздвинь ноги.
Его тело напряглось чуть не до боли, когда она расставила в стороны свои длинные, стройные ноги. Он видел розовый цветок ее чувствительной плоти, влагу на внутренней поверхности бедер, бисеринки пота, скатывающиеся по её спине.
– Прекрасно, – пробормотал Рорик. – А теперь нагнись вперед ещё немного. – Направляя её, он помог Огюстине встать точно так, как он хотел. Из приспущенных штанов вырвался на свободу его готовый, твёрдый, горячий член.
Поддерживая её, Рорик двинулся вперед, позволив своему стволу скользить по влажным складочкам, покрывая себя её соками. Огюстина всхлипнула, когда он провёл своим членом по её набухшему клитору.
Обхватив её руками, Рорик взял в ладони её груди, продолжая скользить по ней своей напряжённой плотью. Двигаясь всё быстрее, он мягко сжал её соски и слегка покатал их кончиками пальцев. Это были райское блаженство и мучительная пытка одновременно – чувствовать, как она омывает его член своими соками, слышать её хриплые стоны, по мере её восхождения всё выше и выше.
Огюстина вскрикнула, и ее тело содрогнулось, достигнув разрядки. Рорик придвинулся к её входу и одним быстрым толчком вонзился внутрь до упора. Огюстина снова закричала, и её крик смешался с возгласом удовольствия Рорика, когда её внутренние мускулы сомкнулись вокруг его фаллоса.
В душном, горячем воздухе, окружавшем их, дышать было почти невозможно. Для того чтобы кончить, Рорику было достаточно нескольких ударов, но он хотел, чтобы Огюстина ушла за грань вместе с ним. Скользнув одной рукой вниз по её животу, он начал поигрывать пальцами с её клитором. Одновременно, пригнув колени, он вышел из неё почти полностью, прежде чем снова ринуться вперед со всей силы. Её лоно пульсировало вокруг него. Рорик зажмурил глаза и просчитал до десяти, прежде чем сделать так снова.
Огюстина, всхлипывая, бормотала несвязные слова и фразы. Узнав среди них свое имя, он наслаждался его звучанием на её губах, когда она выстанывала его снова и снова.
– Ты никогда не сможешь забыть меня, – пообещал он, начиная трахать её жёстко и быстро. Он входил глубоко, до предела, но всё равно не мог достичь желанной глубины. Ему хотелось впечатать самого себя в её душу и тело.
– Никогда, – пообещала она в ответ, прерывистыми вдохами хватая воздух.
При следующем толчке её ноги оторвались от пола. Она вскрикнула и её внутренние мускулы сжались настолько сильно, что он потерял контроль.
– Огюстина! – громко закричал он, когда его член судорожно дёрнулся. Горячие струи его спермы наполнили её лоно, её киска, продолжая сжиматься, высосала его досуха.
Огюстина едва слышно постанывала, её тело всё ещё содрогалось после сокрушительного оргазма. Её руки скользнули вперед, но он поймал её, прежде чем она упала. Ему хотелось бы никогда не покидать её жарких глубин, но он знал, что настало время освободить ее.
Рорик вышел из нее, удерживая обоих в стабильном положении. Ноги у него подкашивались. Это только от жары, – сказал он себе. Это не имеет никакого отношения к тому, что он чувствовал к женщине, находящейся перед ним. Он глубоко вздохнул и собрал свои эмоции в кулак, загоняя их внутрь.
Огюстина, вытянув руки вперёд, держалась за стол и изо всех сил старалась отдышаться. Она была полностью голой, если не считать ожерелья и сандалий на ногах. Рорик на некоторое время замер, восхищаясь длинной, изящной линией её спины. Хотелось вылизать её, наслаждаясь вкусом шелковистой кожи, но он вынудил себя остаться на месте.
Поддёрнув штаны, Рорик завязал на них шнурки, а потом, озираясь, запустил руку в свои волосы. Обнаружив её штаны валяющимися в стороне, он поднял их, встряхнул и подошёл к ней сбоку.
– Держи.
Огюстина повернула к нему голову и несколько раз поморгала, прежде чем её расфокусированный взгляд упал на предмет одежды. Она нахмурилась, но взяла их.
Когда она, держа штаны в руке, простояла так несколько секунд, ничего не делая, он ругнулся.
– Тебе надо одеться.
Огюстина кивнула и закрыла глаза. Вид её обнажённого тела, мерцание её кожи, его запах, исходящий от неё – всё это снова подняло в нём волну желания. Но Рорик не мог позволить себе этого.
Выхватив у неё штаны, он поднял одну её ногу и просунул в штанину. Огюстина для поддержки оперлась попой на стол. Рорик поступил точно так же с другой её ногой, а затем дёрнул штаны вверх. Она отступила от стола и слегка покачнулась, когда он дотянул ткань до талии.
Шнурок был порван. Тогда он вспомнил, что сам разорвал его давеча, чтобы добраться до неё побыстрее. Оттянув верхний край штанов, Рорик завязал лишнюю ткань узлом. Этого должно хватить, чтобы она смогла добраться до дома.
Обнажённая наполовину, Огюстина была столь же соблазнительна, как и полностью голая. Рорик подхватил с полу жилет и пропихнул в него одну за другой её руки. Не оставляя себе шансов, он привел в порядок все три пуговки, игнорируя дрожь своих пальцев.
– Теперь ты должна уйти.
Огюстина нахмурившись, посмотрела на него, и он увидел, что её глаза стали более ясными.
– Только и всего? Мы занимаемся любовью и все, что ты можешь мне сказать, – «ты должна уйти»?
Он проигнорировал вспышку боли в своём сердце.
– Мы занимались сексом. – Ложь кислотой обожгла его нутро, но это было для её же блага.
Хотя он и был намного выше ростом, Огюстине каким-то образом удавалось смотреть на него сверху вниз.
Он не мог понять, как это у неё получалось. Она положила руки на бедра и уставилась на него, задрав нос. Это было сочетание её физической позиции и чисто психологического воздействия. Ни одна другая женщина раньше никогда не противостояла ему. Его внушительные размеры и постоянная мрачная замкнутость попросту пугали большинство из них. Но только не Огюстину.
– Мы занимались сексом, – повторила она, тряхнув головой, и отвернулась от него. – Возможно, для тебя это был просто секс, но для меня это было нечто большее.
– Я никогда не считала тебя трусом, – бросила она, делая шаг к двери.
Ярость буквально взревела внутри него. Он двинулся вперёд, ещё не успев подумать об этом. Его руки крепко ухватили её за плечи и рванули, поворачивая к себе. На мгновение, прежде чем смениться гневом, в её глазах высветился страх.
Отлично. Он мог иметь дело с гневом, но не со страхом. Он никогда не хотел, чтобы Огюстина боялась его. Он сделал бы всё, чтобы защитить её. Всё что угодно. А прямо сейчас это означало, что она должна уйти. Он для неё никчёмен. У неё есть своя жизнь в другом времени и пространстве. Жизнь, ради устройства которой она так упорно трудилась. И он не имел никакого права просить, чтобы она бросила всё это.
– Я не трус, – выплюнул он. Его челюсти были настолько плотно сжаты, что было удивительно, как он вообще ещё мог говорить. – Я делаю то, что должно быть сделано.
– Возможно, – качнула в ответ головой Огюстина. Гнев уже сошёл с её лица, сменившись глубокой печалью. – Но нет необходимости быть жестоким при этом. – Она бросила взгляд на его руки, которые всё ещё крепко держали её. – А теперь отпусти меня. Я хочу пойти принять ванну и переодеться в мою настоящую одежду. Скоро настанет время моего отправления.
Рорик выпустил её из рук, его душу захлестнуло раскаяние.
– Огюстина… – Он и сам не знал, что конкретно хотел сказать ей.
– Нет, – выставив руку впереди себя, она сделала несколько шагов назад. – Мы оба наговорили достаточно. И мы оба знаем, что я вернусь в свой мир. У меня нет резона оставаться здесь. Ведь так?
Он промолчал, потому что ответить ему было нечего.
Она издала ломкий смешок.
– Конечно, нет никаких причин. О чём я думала?
– Я ещё увижусь с тобой дома.
– Нет, – уже стоя в дверях, она не оглянулась. – Я сама доберусь до дома Оливии. – Огюстина понятия не имела, как туда добираться, но можно ведь спросить кого-нибудь.
Учитывая, что её подруга была жрицей Богини, Огюстина предполагала, что большинство людей должны знать, где она живёт. Расправив плечи, она шагнула прочь, и её поглотила дорожка, лежащая перед его мастерской.
При мысли о том, что свои последние часы в этом мире она проведёт в одиночестве, или, что более вероятно, с Кирсом, его сердце наполнилось горечью.
– Это – твой выбор, – напомнил он сам себе, подбирая с верстака свой молот. Воздев его над головой, он с ревом обрушил его на стол.
Дерево поддалось его ярости, и стол разломился пополам.
Рорик стоял, пристально глядя на обломки. Они напомнили ему его собственную жизнь.
Разбитую вдребезги.
Молот выпал из его руки на пол, подняв целое облако пыли. Рорик, запинаясь, опустился на колени и поднял голову к окну, расположенному прямо перед ним. Там он увидел аметистовую луну, едва заметную в небе на фоне заходящего солнца.
– Скажи мне, что делать. – Уже много лет Рорик не молился Богине. С той самой огненной ночи годы назад, когда он молился ей, чтобы спасти своих тетю и дядю. Закрыв глаза, он ударил кулаками по бедрам. – Скажи мне, что делать! – яростно взревел Рорик.
Его голова упала вперёд. Изнемогая от безысходности, он испрашивал у Богини мужества сделать то, что было бы правильным для Огюстины, для своего двоюродного брата, и для своего народа.
Солнце уже исчезло с неба, а он всё сидел там, в пыли, и молился.
Глава 9
Огюстина чувствовала себя разбитой и сломанной. Она знала, что должна вернуться к той жизни, которую оставила позади. Что бы там ни говорила Оливия, здесь у неё ничего не было. Хотя, строго говоря, это не совсем верно. Здесь был Кирс, и она действительно любила его. У этого мужчины чуткое сердце и душа воина. А ещё тут была Оливия. Огюстина скучала по своей лучшей подруге и, если честно, ей не хватило того времени, что она провела у неё в гостях.
Но столько же, если не больше, лежало на другой чаше весов, в пользу её возвращения домой. Во-первых, её пребывания здесь не желал Рорик. Во-вторых, всё, что составляло смысл её жизни, ждало её там, на Земле. Она даже не могла понять, почему всё ещё обдумывает это, когда существовало лишь одно приемлемое решение.
Принятая ею ванна несколько привела её в чувство. Кирс, несмотря на свои слова, что Рорик сам проводит её к Оливии, всё-таки решил подождать её в конце дорожки, ведущей из кузницы, и теперь Огюстина была благодарна ему за это. Хотя она сказала Рорику, что смогла бы добраться сюда самостоятельно, абсолютной уверенности в этом у неё не было. Она была слишком расстроена, чтобы думать-то трезво, не говоря уже о том, чтобы найти правильный путь по незнакомым улицам.
Кирс ничего не сказал о том, что произошло между нею и Рориком. Он просто взял её за руку и привел к Оливии. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что она и Рорик занимались любовью. Хорошо-хорошо – она занималась любовью. Он занимался сексом. Или, по крайней мере, так он сказал.
Огюстина закрыла глаза, вспоминая, как Рорик прикасался к ней. То очень нежный, то грубоватый – он вёл себя так, будто не мог в достаточной мере насытиться ею. В его прикосновениях было больше, чем просто избавление от плотского влечения. Но это уже не суть важно. Время отправляться домой почти настало.
Надев свои чистые брюки защитного цвета и рубашку, Огюстина зашнуровала ботинки. Всё, она готова.
Серебряный торквес тяжёлым тёплым кольцом лежал вокруг шеи, напоминая о том, что вскоре должно произойти. Огюстина совсем не была уверена, что он будет работать, но Оливия убедила её, что всё пройдёт как надо.
Её подруга проявила к ней большое сочувствие и сострадание, затащив её в ванну и оставив наедине со своими мыслями. Оливия поняла, что ей нужно какое-то время для себя – время, чтобы подумать и успокоиться.
Огюстина даже не познакомилась ни с мужьями Оливии, ни с сыном. Мужчины уехали за день до её прибытия, забрав маленького мальчика с собой. Она сожалела, что ей так и не удастся встретиться с ребенком, но на сегодняшний вечер его оставили под присмотром бабушки и дедушки. А с мужьями Оливии она увидится позже, в храме.
Последовал лёгкий стук в дверь.
– Входите.
Дверь открыл Кирс, черты его лица неподвижно застыли.
– Ты готова?
– Да, я готова, – кивнула она в ответ.
– Огюстина, – начал, было, он, но она остановила его.
– Пожалуйста, Кирс, не надо ничего говорить. Я должна вернуться. Ваша Богиня очевидно совершила ошибку, доставив меня сюда.
Кирс подошел к ней, сжал её руку и поднёс к своим губам.
– Богиня не совершает ошибок. – Перецеловав каждый суставчик её пальцев, он прижался губами к ладони. – Я благодарен тебе за время, которое провёл с тобой. Я очень хочу, чтобы ты осталась, но это должен быть твой выбор. – Он подхватил её под руку и повёл из комнаты. – Идём, тебе пора отправляться в храм.
Путешествие закончилось слишком быстро. На улицах было много людей, все они наблюдали за нею, хотя каждый старался не подавать виду. Многие выглядели опечаленными или разочарованными.
Одна пожилая женщина, когда они проходили мимо, даже разрыдалась.
– Почему она плачет?
– Она знает, что ты покидаешь нас, – вздохнул Кирс. – Они теряют надежду на будущее. Теперь у нас есть Оливия, и это – начало, но ещё очень многое надо сделать, чтобы восстановить то, что мы потеряли.
Вся сложность ситуации легла на неё тяжким гнётом. Целая раса людей возлагала на неё свои надежды – на высокого, долговязого, немного занудного археолога. Как же это случилось?
Поскольку её привело сюда ожерелье, люди предположили, что она – жрица Богини. Или, по крайней мере, у нее есть потенциал, чтобы ею стать. Но это невозможно.
Разве не так? Безусловно, она не обладала данными для исполнения такой роли, даже если бы хотела этого. А она не хотела. У неё была своя жизнь, которая ждала её дома.
Прежде чем Огюстина успела начать копаться в этом вопросе, они оказались перед величественным каменным храмом. Снаружи ждала Оливия, рядом с нею по бокам стояли два очень разных мужчины.
Один – светлый, открытый и очень красивый, другой, наоборот, тёмный и опасный.
Оливия вышла вперёд и обняла её.
– Я хотела бы, чтобы ты не уходила, но могу понять, почему ты так поступаешь.
Огюстина была рада, что хоть кто-то понимает её, потому что собственные мозги у неё совершенно свихнулись. Хотя она всегда гордилась тем, что относится к ученым, способным рассуждать логически, Огюстина не могла разобраться в той мешанине эмоций и мыслей, что теперь преследовали её. Она обняла Оливию, благодарная ей за дружбу и понимание.
– Может, есть какой-нибудь способ получить ещё несколько дней, чтобы как следует всё обдумать? – Спрашивая, она знала ответ.
– К сожалению, луна находится на пике своей мощности только двое суток, – покачала головой Оливия. – Если ты не вернёшься прежде чем завершится фаза полнолуния, ты можешь уже никогда не получить другого шанса.
Это была пугающая мысль.
– Я хочу, чтобы ты познакомилась с моими супругами, Тором и Даком. – Оба мужчины вышли вперёд и по-очереди поцеловали её, обхватив за плечи и наклоняя к ней голову. Когда они отошли, Огюстина только покачала головой. Уровня тестостерона было вполне достаточно, чтобы заставить женщину потерять голову. Похоже, все мужчины этого мира были просто невероятны, словно из какой-то фантастической сказки.
Кирс держался позади неё, его рука приобняла её за талию, намекая, что он всё ещё здесь. Огюстина, оценив поддержку, повернулась, чтобы улыбнуться ему. Он улыбнулся в ответ, но его улыбка была полна грусти.
При мысли, что она никогда не увидит его снова, сердце болезненно сжалось. И никогда больше не повидается с Рориком. Огюстина сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
– Давайте продолжим всё это.
Оливия кивнула и начала подниматься по каменной лестнице.
– Иди за мной.
Ощущение спокойствия снизошло на Огюстину, когда она вступила в храм. По обе стороны от прохода, ведущего к алтарю в передней части зала, располагались каменные скамьи. Очень высокий потолок делал помещение открытым и просторным. Несколько больших арочных окон с распахнутыми ставнями позволяли аметистовой луне освещать храм внутри.
Это действительно было фантастическое зрелище. Казалось, в фиолетовом сиянии алтарь светится сам собой.
Его вершину усыпали свежие цветы, над декоративными кадильницами вились струйки дыма от ладана. Две высоких толстых свечи стояли по бокам на больших металлических подсвечниках. Но самым впечатляющим из всего была тройка аметистов в центре. Огромный круглый аметист, с примыкающими к нему с обеих сторон полумесяцами.
Оливия говорила ей об этом, но услышать рассказ и увидеть воочию – совершенно разные вещи. Прибыв сюда, Огюстина была без сознания и, само собой, всё пропустила. Теперь же, увидев их собственными глазами, она уже не сомневалась, что драгоценные камни и надпись на её ожерелье соответствовали тем, что на алтаре.
– Потрясающе! – Её голос стих, когда она пошла вперед. Ноги сами несли её, пока она не оказалась прямо перед алтарём. Вблизи это выглядело ещё более захватывающе.
– Невероятно, правда? – к ней подошла Оливия и встала рядом. – Ты сделаешь для меня кое-что?
Огюстина повернулась к подруге и посмотрела на неё сверху вниз.
– Что угодно.
Оливия на мгновение прикусила губу. Она выглядела немного нервничающей, и это не сулило ничего хорошего.
– Ты согласишься посидеть здесь в храме одна некоторое время, прежде чем отправишься назад?
Огюстина нахмурилась.
– И что хорошего мне это даст? – Часть её хотела просто покончить с этим, и поскорее. А другая её часть возрадовалась, найдя оправдание тому, чтобы остаться чуть-чуть подольше.
– Возможно ничего, – призналась Оливия. – Но когда я так сделала, это помогло мне принять чёткое решение – остаться ли здесь или уйти. – Она сжала руку Огюстины. – Пожалуйста!
– Ладно, это я могу сделать, – кивнула Огюстина. Это ведь лишь на короткое время, тем более что для Оливии, похоже, это немаловажно. После всего, что сделала для неё подруга, это самое меньшее, чем она могла ей ответить.
– Спасибо. – Оливия махнула рукой мужчинам. – Мы будем прямо снаружи.
– Я ещё увижу тебя, прежде чем уйду? – Огюстине не хотелось покидать её, не попрощавшись напоследок. Её мысли внезапно переполнились сотней разных вещей, которые она хотела рассказать Оливии, хотела спросить у неё.
– Надеюсь, что так. – Подруга тепло улыбнулась, выпустила её руку и повернулась прочь.
Оливия и её мужья направились к дверям. Кирс дождался их ухода, а затем подошёл к ней. Взяв её лицо в свои ладони, он очень долго смотрел на неё. Так много чувств отражалось на его лице, так много печали.
– Я люблю тебя, Огюстина. Отныне и навсегда. – Он опустил к ней голову и поцеловал.
Это был долгий, неспешный поцелуй, который заставил поджаться пальцы на её ногах и наполнил сердце нестерпимой болью. Слезы хлынули из её глаз и ручейками потекли по щекам. Кирс поднял голову, и она увидела, что его глаза тоже стали влажными. Он и не пытался скрывать своё горе.
– Я сожалею, – прошептала Огюстина.
Он вытер подушечками пальцев её щеки, пытаясь остановить потоки слез.
– Я знаю, – наклонившись вперед, Кирс сцеловал с её лица несколько слезинок, затем круто развернулся и вышел из зала.
Оставшись в одиночестве, Огюстина повернулась к алтарю, из её глаз неудержимо текли слёзы.
– Зачем Ты привела меня сюда? – ответа она не ждала и была просто шокирована, когда его получила.
– Затем, что это твоя судьба.
Голос определенно был женский, и звучал так, будто не имел возраста.
– Кто это сказал? – сердце забилось сильнее, и Огюстина поспешно вытерла глаза, убирая свидетельства своих слез.
– Ты знаешь, кто я, Огюстина. Ты знаешь это своим сердцем.
– Я не верю этому. – Она повернулась вокруг себя, пытаясь отыскать источник голоса. – Это какой-то фокус. – Невозможно было поверить, что она разговаривает с Богиней.
Такого просто не бывает.
Звуки смеха, чистые и невесомые, окружили её со всех сторон, окутывая, словно теплое объятие.
– У меня нет потребности в обмане, дитя моё. Все, что я хочу, – чтобы ты была честной сама с собой. Почему ты не остаёшься здесь?
Огюстина вытерла об штаны свои ставшие влажными ладони.
– У меня есть своя жизнь. Незаконченные раскопки, книга, которую я собиралась написать. – Теперь, когда она сказала это вслух, всё уже почему-то не казалось таким же важным, как прежде.
– Конечно, вполне достойные задачи. Но что ты будешь делать потом, когда твоя книга будет завершена?
Огюстина уже не раз задавала себе тот же самый вопрос.
– Я работаю в музее. Я должна писать статьи, доклады, мне предстоят новые археологические экспедиции, организация различных выставок. – Даже для неё самой это звучало формально и как-то скучно.
– А что с близкими тебе людьми?
Огюстина чуть было не выпалила: – какими людьми? – но сумела остановить себя в последнюю секунду. Это казалось слишком патетичным, – признаваться, что в действительности никто не стал бы по ней скучать. Конечно, у нее были коллеги, которые поинтересовались бы, что с ней случилось, но только и всего. С присущей ей склонностью к исследованиям и научной работе, вкупе со страстью к путешествиям, ей не удалось завести много дружеских связей. У нее была Оливия, вот и все её близкие.
Она представила себе Кирса, его печаль и его слезы. Нечестно было с его стороны рассказывать ей о своих чувствах. Он будет скучать по ней, как и Оливия. Если бы ещё и Рорика это тоже волновало. Но она не могла остаться, зная, какую боль причиняет ему своим присутствием.
