Текст книги "Шерлок Холмс. «Исчезновение лорда Донерли» и другие новые приключения"

Автор книги: Н. Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

4
Каменный круг

В тот декабрьский вечер погода на улице была ужасная – дождь хлестал в окно, подгоняемый порывами ветра, ревущего на Бейкер-стрит. Холмс колдовал над ретортой, проводя какой-то химический опыт. Его освещенный профиль был свиреп, точно маска самурая.

За неимением более увлекательных занятий я уселся в кресло и, закурив сигару, открыл бульварный роман в пестрой обложке, к которому, впрочем, не питал ни малейшего интереса. Не успел я прочитать название первой главы, как Холмс воскликнул:

– Четвертая колонка на восьмой странице «Телеграф»! Там напечатана весьма ценная статья, Ватсон. Возьмите и прочитайте, если вы еще не читали.

Я отбросил книгу и взял газету, но на восьмой странице я не обнаружил ничего примечательного – разве что сообщение о помолвке девушки, которую якобы насильно увезли из ее родной деревни в Уилтшире. Внизу зазвонил колокольчик. Холмс подбежал к окну.

– Наш посетитель, очевидно, человек скромный и даже застенчивый, – доложил он. – Тщательно следит за своей внешностью и оттого нарядился, точно сегодня воскресенье, а не обычный день. У него обветренное лицо и крепкая фигура – наверное, он фермер или джентльмен, живущий в деревне.

– Так или иначе, миссис Хадсон его уже впустила, – заметил я, прислушиваясь к стуку дождя за окном.

Холмс принял гостя довольно настороженно. Выше шести футов ростом, он был широк в плечах, краснолиц и говорил, точно извинялся.

– Моя фамилия Рэгторн, сэр.

– Странное совпадение, – сказал я. – Я только что встретил эту фамилию в газете.

– Ну конечно! – воскликнул Холмс, беря у гостя мокрый плащ и вешая его на крючок. – Клара Рэгторн, пропавшая девушка. Кем она вам доводится?

– Она моя внучка, сэр.

– Понятно. Познакомьтесь – это мой коллега доктор Ватсон. Присаживайтесь. Я с готовностью вас выслушаю, ибо заметка в «Телеграф» содержит весьма скупые сведения. Впрочем, лондонская пресса склонна обделять вниманием происшествия в провинции.

Я уселся поудобнее, покуривая сигару, и приготовился слушать. Пожилой джентльмен некоторое время смотрел на красные угольки в камине с выражением печали на хмуром лице.

– У меня ферма в Лоуэр-Стоуборо, графство Уилтшир, – наконец начал он. – Когда я купил ее, и земля и постройки были в запустении. Кроме того, в первое время меня преследовали неудачи по части погоды, покупки скота и непредвиденных судебных разбирательств. Но все это я преодолел без особого труда. По-настоящему нам туго пришлось, когда умерла моя невестка Анна. Она умерла от родов. Это была самая ужасная ночь в нашей жизни, мистер Холмс. Представьте себе – на улице воет ветер, молодая мать лежит в гробу, а за стенкой заходится криком ее новорожденный младенец. Мой сын Эдвард едва не лишился разума от горя. Если бы не моя жена, которая сумела привести его в чувство, он бы, наверное, покончил с собой. Слава богу, все как-то устроилось, и девочка, которую назвали Клара Дон, выросла и превратилась в самое прелестное создание на свете. Копия своей матери и внешностью и характером.

И вот однажды вечером в конце прошлой недели мы по обыкновению отправились в коттедж к сыну, ожидая, что там нас встретит наше дорогое дитя, занятое приготовлением ужина, что мы весь вечер будем любоваться ее счастливым личиком. Однако оказалось, что коттедж пуст и даже печь не растоплена.

Тут несчастный фермер чуть не расплакался – в глазах его блеснули слезы, но он все-таки нашел в себе силы продолжать:

– Эдвард вернулся с пашни и по нашим лицам сразу догадался, что что-то случилось. «Где Клара?» – спросил он. «Не знаю, – ответил я, – может быть, она отправилась куда-то с твоим поручением?» – «Нет, я не давал ей никаких поручений. Я думал, что она дома, ведь час уже поздний. Давно стемнело, а стол до сих пор не накрыт!»

Мы бросились вон из дома, обыскали все кусты и закоулки, но, увы, Клары нигде не было. С тех пор как она исчезла, мы не получали от нее вестей. Кстати, в это самое время с фермы исчез один молодой работник по имени Каркер, который жил в домике для наемных рабочих. Говорят, что прежде, чем скрыться, он украл несколько фунтов у одной женщины в деревне – она безногий инвалид.

– Нельзя ли предположить, что эти два исчезновения связаны друг с другом? – осторожно спросил я.

– Видите ли, доктор Ватсон, Каркер – уродливый мужлан, здоровенный, как бык! Я не могу себе представить, чтобы моя внучка увлеклась подобным типом.

– А у полиции другое мнение, – возразил Холмс.

– Нет, я не верю. Но самое возмутительное, что они разыскивают Каркера по подозрению в краже. При всех его недостатках, которых немало, этот здоровяк кроток, как овечка. Этакий ласковый великан.

Холмс взял с камина свою черную блестящую трубку и подошел к окну. В стекле отражался его худой ястребиный профиль.

– Позвольте узнать, мистер Рэгторн, когда вы сообщили о случившемся в полицию?

– Часы пробили восемь, а Клара все не возвращалась, Эдвард и мой пастух Джарвис снова обшарили все вокруг, но тщетно. Тогда я велел жене оставаться дома и ждать Клару – если та вдруг появится, – а сам сел на лошадь и помчался сквозь дождь и ветер в Амсбери, где сообщил констеблю об исчезновении внучки. Но дело с тех пор не движется, мистер Холмс! Я отлично понимаю, что мне не по карману ваши услуги, я всего лишь хочу знать ваше мнение. За этим я и приехал из Солсбери.

– Вы проделали столь долгий путь на поезде лишь для того, чтобы узнать профессиональное мнение, мистер Рэгторн?

– Большего я не прошу, сэр! Я понимаю, что вы занятой человек, что вы нарасхват у ваших многочисленных клиентов. Но поймите и меня: если есть хоть малейший шанс, что Клара еще жива, мои усилия не пропадут даром, моя поездка оправдает себя.

– Дорогой сэр! – живо обратился к нему Холмс. – Погода сегодня ужасная, и я предлагаю вам с нами поужинать – наша экономка миссис Хадсон приготовила великолепное жаркое из утки. Вы переночуете у нас. Это особенный случай, и мы с доктором Ватсоном поедем завтра к вам в Уилтшир.

На следующее утро, после завтрака, мы взяли кеб и отправились на Паддингтонский вокзал. Мы как раз успели к поезду. Из города Солсбери, знаменитого своим величественным собором, куда поезд прибыл около полудня, экипаж доставил нас в деревню Лоуэр-Стоуборо. По дороге мы проезжали небольшие уютные селения в окружении типичных для Уитшира скромных пейзажей: пастбища и пашни на холмах вперемежку с рощами и кустарниковыми пустошами.

Приехав на ферму, мы увидели живописный коттедж под соломенной крышей, каменные стены которого потемнели от времени. От коттеджа тропинка вела к фермерскому дому и хозяйственным постройкам – старым амбарам и коровникам. Повсюду лежал иней, легкий морозец пощипывал лицо. Холмс, в твидовом костюме и охотничьей кепке, спрыгнул на землю из экипажа, забросил свободный конец шарфа на плечо и деловито спросил:

– Ватсон, почему бы нам не прогуляться немного по окрестностям? В это время года в природе разлита особая меланхолическая красота, не находите? Также здесь есть одна церковь, куда мне хотелось бы зайти. Я приметил ее с холма.

– Это церковь Святого Магнуса, мистер Холмс, – сказал фермер, распрягавший лошадей, – она находится в Уэксе. Это совсем рядом.

Я согласился. Вдруг Холмс наклонился и стал ворошить тростью траву, где, как ему показалось, что-то блеснуло.

– Ага, Ватсон! – воскликнул он. – Да это бронзовая монета. Судя по виду, старинная.

– «Уильям Стерки», – прочитал я надпись под миниатюрным мужским портретом. – Интересно, кто это такой?

– Понятия не имею. Может быть, какой-то философ? – сказал Холмс и несколько раз подбросил находку в воздух. – Обратная сторона куда интереснее. У меня есть идея. Мистер Рэгторн, – позвал он, оборачиваясь к фермеру. – Отсюда до Амсбери примерно полмили. Знаменитый археолог и нумизмат, профессор Эндрю Кемп, живет в Браббен-Холле на окраине города. Вы не могли бы сейчас съездить к нему?

– Разумеется, сэр. Признаться, имя владельца я слышу впервые, хотя часто проезжаю мимо его дома.

– Скажите ему, что с ним хочет познакомиться мистер Шерлок Холмс. Он не мог обойти вниманием мою монографию, посвященную буддизму на острове Цейлон. Надеюсь, ему известна моя репутация.

– Сию минуту еду в Амсбери, сэр.

С этими словами Рэгторн вскочил на лошадь и ускакал. Холмс сунул монету в карман, и мы отправились на прогулку. На вершину холма вела едва заметная стежка, терявшаяся среди зарослей кустарника. В одном особенно крутом месте идти надо было по шаткой деревянной лестнице, на которой Холмс остановился и стал рассматривать одну из ступенек в увеличительное стекло. Добычу его составил обрывок черной материи, зацепившийся за ржавый гвоздь. Эту находку Холмс положил в карман.

В деревушке Уэкс мы увидели старинную церковь Святого Магнуса. Это была квадратная саксонская башня, высившаяся над горсткой домов, точно грозный страж. На улицах не было ни души. Все жители, казалось, сидят по домам. Полную тишину время от времени нарушал лишь громкий собачий лай.

– Ну вот и церковь, – сказал я, нетерпеливо топая ногой. – Может быть, вернемся, чтобы приступить к делу, Холмс? Не забывайте, что мы должны найти пропавшую девушку, и сейчас не время любоваться видами.

– Мой дорогой Ватсон! Мы не сможем считать нашу прогулку состоявшейся, если уйдем, не пообщавшись с викарием!

Должен признаться, что методы, которые использует мой друг в ходе расследования, порой ставят меня в тупик. Однако я уже знаю по опыту, что не стоит отвергать их сгоряча.

Викарий жил в доме из скучного серого известняка, и если бы не мох и не ярко-зеленый плющ, что вился по фасаду, зрелище было бы совсем унылым. В саду у дома, как и на церковном дворе, царило запустение.

– Хм, Ватсон, за нами наблюдают из окошка, – сказал мне Холмс, – давайте сделаем вид, что мы два банковских служащих с Леденхолл-стрит, которые проводят в этой местности свой заслуженный отпуск и наслаждаются отдыхом от бухгалтерских книг. Мы случайно забрели сюда и увидели эту живописную церковь!

– Понимаю, куда вы клоните, – ответил я, и мы бодро подошли к крыльцу и дернули за колокольчик.

Когда после недолгого ожидания дверь открылась, я, признаться, на мгновение испугался – ибо человек, которого мы увидели, больше напоминал мертвеца: тощий и бледный как смерть, с жидкой белесой растительностью на голове. Двигая кустистыми белыми бровями, он переводил свои прозрачные розовые глаза с Холмса на меня и обратно.

Я, конечно, догадался, что не дряхлость или болезнь служат виной его мертвецкой бледности, а врожденное отсутствие пигмента в тканях, и что, значит, перед нами альбинос.

Викарий был в черной рясе и, несмотря на холод, в сандалиях на босу ногу. На шее у него висел кожаный шнурок с камнем.

– Добрый день, – поздоровался Холмс. – Мы проходили мимо и увидели эту чудную церковь. Она так прекрасна снаружи, что нам захотелось осмотреть ее внутри. Какая лепнина, орнаменты! Внутри наверняка есть древние гробницы. Если мне удастся их увидеть, я буду считать, что мой отпуск прошел не зря!

– Неужели? – Белолицый викарий казался ошеломленным, так как явно не ожидал увидеть у себя на пороге столь горячего энтузиаста. Внимательно оглядев нас розовыми глазами, он ответил: – Вижу, вы знаток церковной архитектуры, но боюсь, что сейчас я не смогу показать вам церковь. Дело в том, что Джайлс, мой старый сторож-склеротик, ушел за вином в Стоу-Линтон, прихватив с собой ключи. Мне очень жаль. – Викарий сложил руки на груди и молитвенно возвел глаза к небу.

Видя, что мы не двигаемся с места, он понял, что от нас так просто не отделаться, и решил не пренебрегать долгом христианина.

– Джентльмены, раз в церковь сейчас не попасть, то, может быть, вы не откажетесь погреться у очага в моем кабинете? На улице чертовски холодно!

– Вы очень добры, – поблагодарил Холмс, и мы вошли в дом.

Кабинет викария находился в конце длинного и мрачного коридора, обшитого дубовыми панелями. Это был подлинный мавзолей, полный старинных пыльных книг и странных религиозных артефактов. В очаге потрескивало толстое бревно. Изредка порыв ветра, проникая в трубу, наполнял комнату густым дымом. Викарий взял одну из длинных глиняных трубок, лежащих на камине, с явным облегчением опустился в большое кресло и закурил. Пока Холмс изучал пыльные кожаные переплеты, плотно стоящие на полках, хозяин следил за ним отрешенным взглядом.

– Впервые вижу столь выдающуюся коллекцию старинных книг! – воскликнул Холмс.

Анемичный викарий глубоко затянулся и кивнул:

– Мне не приходится скучать долгими зимними вечерами, сэр. Некоторые из этих книг поистине захватывающи.

– У вас тут есть уникальные экземпляры, – продолжал Холмс. – «De Dis Germanis» Элиаса Шедиуса, «Le re’veil de L’antique tombeau de chyndonat» Генебо. Вам может позавидовать любой букинист!

– Это точно, – согласился викарий, выпуская изо рта дым. Взгляд его постепенно стекленел, как у человека, который спит с открытыми глазами. – Мне они достались по наследству от моей любимой валлийской бабушки.

Холмс взял с полки один из томов, встал у камина и принялся слушать, как в трубе завывает ветер.

– Наверное, паства ваша невелика? – наконец спросил он.

– В воскресенье на службе бывает и двенадцать человек, – отвечал викарий, – но в зимние месяцы мои проповеди слушает только старина Рой. Ему нравится, так что я не в обиде.

– Старина Рой – это ваш слуга? – спросил я.

– Нет, сэр, это мой мастиф! Слышите, он лает наверху? – рассмеялся викарий. – Как бы там ни было, я холостяк и мои интересы не выходят за пределы академической сферы. Я не избегаю одиночества, наоборот – я ему рад, ибо мои книги способствуют укреплению веры и постижению тайн Божьих. Пусть приход у меня небольшой, но зато со всеми прихожанами у меня крепкая духовная связь, чем я заслуженно горжусь.

– Понимаю, – сказал Холмс, – тогда нам, вероятно, не стоит больше занимать ваше время.

Не слишком огорчаясь нашему уходу, викарий простился с нами как добрый христианин. Тут я должен признаться, что моя профессиональная медицинская выдержка, с которой я поначалу воспринял его неприятную внешность, едва не изменила мне, когда я, мельком взглянув в зеркало, поймал на себе пристальный взгляд красноватых, с огромными зрачками глаз. Викарий явно покуривал опиум.

Около двух часов мы вернулись на ферму. Профессор Кемп стоял у садовой калитки и любовался зимней флорой, в изобилии представленной в саду. Это был высокий худощавый человек с голубыми глазами, ярко блестевшими на загорелом обветренном лице, и копной белых волос над высоким лбом. Свои ботинки он явно купил у Лоббса, а одежду ему шили лучшие портные Лондона, ибо вид он имел щегольской. Однако по странной фантазии его костюм дополняла турецкая феска с кисточкой, что выглядело весьма экстравагантно, если не сказать нелепо.

Мы прошли в коттедж, где миссис Рэгторн усадила нас обедать. А потом мы курили трубки и разговаривали.

– Профессор, – начал Холмс, – вы известный нумизмат и член Британского общества нумизматов. Мне интересно было бы узнать ваше мнение по поводу одной монеты.

С этими словами Холмс достал из кармана свою находку и положил ее на стол. Профессор, осмотрев монету, сказал:

– На аверсе изображен профиль Уильяма Стерки, знаменитого антиквара восемнадцатого века, а на реверсе – Стонхендж, древний исторический памятник. Стерки, как известно, увлекался историей кельтов, он даже написал несколько монографий по этой теме.

– Понятно. А что вы скажете о состоянии монеты?

– Имеется незначительное окисление вследствие краткого пребывания в неблагоприятных условиях, а вообще состояние отличное. Наверное, какой-то любитель старины потерял свой талисман.

– Профессор, есть еще одна причина, по которой я просил вас приехать сюда. В академических кругах вы известны как специалист по древним кельтам. Помнится, я читал вашу статью, посвященную Стонхенджу, в прошлогодней «Таймс». Некоторые тогда сочли ваши выводы спорными. Не могли бы вы немного рассказать об этом?

– С удовольствием! – воскликнул почтенный ученый муж, блестя глазами и молодея сразу на десять лет. – Согласно античным и фольклорным источникам, самая важная дата в календаре древних кельтов – двадцать первое июня, или день летнего солнцестояния. Я же, после долгих исследований, пришел к диаметрально противоположному выводу. Я полагаю, что главной датой является день зимнего солнцестояния, а именно тот момент, когда заходящее солнце можно видеть с левой стороны от самого высокого камня, то есть в проеме существовавшего в древности центрального трилитона. Я утверждаю, что кельты поклонялись не восходу, а закату солнца, предвещающему ночь и появление луны. Ритуал, исполняемый друидами на закате солнца, – это не просто отражение существовавшего у них культа плодородия. Он был довольно жесток и включал жертвоприношение.

– Лунопоклонники, говорите? – спросил я. – Не значит ли это, что данный культ связан с дьяволом?

– Видите ли, доктор Ватсон, представление о дьяволе как о существе, персонифицирующем злые силы, возникло гораздо позже, лишь в Средние века. Но обычай приносить в жертву новорожденных первенцев и юных дев определенно составлял важную часть религиозного культа древних кельтов.

– Восход и закат, свет и тьма, добро и зло – это все понятно. Но существуют ли достоверные доказательства того, что эта древняя секта на самом деле совершала убийства из религиозных соображений? – спросил Холмс.

– Следы этого свирепого древнего культа были обнаружены в Вудхендже, неподалеку от Стонхенджа, доктор Ватсон. В подземном святилище найден скелет младенца, череп которого был расколот надвое, – очевидно, вследствие удара топором.

– Все это очень интересно, – сказал я, – но при чем здесь Клара? Разве не она должна занимать наше внимание, Холмс?

– Клару держат под замком в церкви, мой дорогой Ватсон!

– Боже милосердный, Холмс! С чего вы взяли?

– Я сделал такой вывод на основании собственных наблюдений, Ватсон. Я сразу догадался, что викарий лжет, говоря, что его старый сторож ушел с ключами и неизвестно когда вернется.

– Как же вы догадались?

– Неужели вы сами не слышали, как ключи гремят у него в кармане, Ватсон? Да, кстати, я заметил, что его ряса внизу порвана.

– Должно быть, он зацепился за тот ржавый гвоздь на лестнице! – воскликнул я.

– А что касается монеты, Ватсон, то он обронил ее во время похищения девушки. Хотя Клара могла покинуть коттедж по собственной воле. Например, если кто-то обратился к ней с просьбой о помощи.

– Например, викарий.

– Вот именно. Человек, которому все доверяют. При его обходительности и даре убеждения ему не составило труда заманить к себе бедную девочку. Посмотрев его библиотеку, я также заметил, что этот мерзавец в рясе – преданный поклонник Де Квинси, а также собирает старинные книги о магии и сатанизме. Наверное, он считает себя наследником древних друидов или что-то в этом роде. Я не удивлюсь, если окажется, что под предлогом расширения духовных горизонтов он обратил в язычество весь свой приход. К слову, профессор Кемп, не напомните, какое сегодня число?

– Двадцать первое декабря.

– То есть…

– День зимнего солнцестояния. Я думал, вы знаете, мистер Холмс.

– Выходит, что Клару приберегают для этого дня.

– За окном уже сумерки. Мы должны спешить, Холмс!

– Мой дорогой Ватсон! Необдуманные действия гораздо сильнее навредят Кларе, чем отсутствие всяких действий. Профессор Кемп, расскажите, пожалуйста, подробнее, как проходил этот ритуал в исполнении друидов. Эта информация сейчас для нас бесценна. Как, по-вашему, в какой именно момент стоит вмешаться, чтобы спасти девушку?

– Все очень просто, – сказал профессор, поправляя очки. – Пока внимание участников приковано к самому высокому камню, за которым исчезает солнце, вы можете подобраться сзади и напасть. Там есть круговой ров под названием «лунки Обри», пригодный для укрытия. В остальном место открытое, что, конечно, создает большие трудности.

Вскоре наша компания – гениальный профессор, мистер Рэгторн и мы с Холмсом – тряслась в экипаже. На западе небо уже заалело, окрашивая в розовато-лиловый цвет холодные зимние облака. Я задумчиво рассматривал пейзажи, и мне казалось, что воздух беспокойно шевелится, полный духами наших предков. Что за люди соорудили эти гигантские монументы, и чьи могилы так свободно разоряют археологи? А что, если и мое последнее пристанище когда-нибудь разворошат, а череп и кости поместят за стекло куда-нибудь в музей?

Мои печальные размышления внезапно прервались, когда наш экипаж совершил резкую остановку. Вдалеке, окутанный дымкой, уже виднелся Стонхендж – гигантские камни, образующие круг. Каменные блоки, соединенные по трое, напоминали гигантские виселицы, окрашенные кровью закатного солнца.

– Ритуал уже начался! – вскричал профессор.

Мы и впрямь услышали многочисленный хор, который монотонно что-то скандировал под ритмичный топот ног, как будто подавая какой-то дьявольский языческий сигнал. В руках «друиды» держали дымящие факелы, что было весьма кстати, поскольку завеса дыма позволяла нам подобраться к ним незамеченными, и вскоре мы уже залегли во рву. Пусть из оружия у нас имелась только трость Холмса, старое ружье мистера Рэгторна и мой револьвер, мы были сильны духом и не сомневались, что разгромим врага.

– Ватсон, пора! Они сейчас повернутся к тому самому камню! Выдвигаемся на внутреннюю позицию!

Выбравшись из рва, мы миновали внешний круг камней и спрятались позади огромного монолита. «Друиды», с капюшонами на голове, мелькающие в дыму, походили на монахов дьявольского ордена. Помимо огня и дыма их факелы источали также жуткую вонь.

Нечестивцы плясали вокруг бедной Клары, которая лежала на каменном алтаре, точно раненая птица, а над ней навис анемичный викарий с длинным ножом в руке. Злодей готовился зарезать ее!

Солнце медленно опустилось за камни, напоследок озарив Стонхендж зловещим кровавым сиянием. Горниста в нашей компании не было, но мистер Рэгторн подал сигнал, выстрелив из ружья, и мы бросились вперед. «Друиды» с воплями разбежались, приняв нас, очевидно, за оживших мертвецов, что покинули свои древние могилы, дабы отомстить тем, кто их потревожил. Наверное, среди этих ряженых был и деревенский почтальон, и пресловутый церковный сторож.

Холмс, орудуя тростью, выбил нож из руки викария, а затем, сорвав шнур, которым тот подпоясывал рясу, крепко скрутил его запястья, пока я держал револьвер у виска злодея. Потом мы оттащили его в экипаж и сдали на попечение инспектору полиции по фамилии Туллет. Все это время он выл, стонал и осыпал нас страшными проклятиями, крича, что мы помешали ему исполнить дело всей его жизни. Ну а мы, наоборот, были этому весьма рады, причем особенную радость мы испытывали при виде Клары, вернувшейся к любящим ее родным, свободной от козней преподобного Томаса Левеллина.

Что касается молодого Каркера, о котором я упоминал ранее, то он, как выяснилось, оказался совершенно ни при чем. Просто его давно манили дальние страны. Проникнув тайком на пароход, отплывающий за океан, Каркер успешно добрался до Южной Америки. Там он разбогател и приобрел одну из крупнейших шахт по добыче угля. Подозреваю, что сейчас он уже мультимиллионер.