Текст книги "Звездный врач"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Остатки управляемого снаряда продолжили свой путь к планете, но вреда они уже не причинят.

– Отлично! – холодно изрек космофон, но Кэлхауну послышалось облегчение в голосе. – Ты только задержал нашу высадку и обрек на смерть от инфекции лишние жизни!

Кэлхаун проглотил что-то, что, как он полагал, было его под ступившим к горлу сердцем.

– Ну что же, – сказал он, – посмотрим, так ли это.

Корабль потерял свою космическую скорость еще до встречи со снарядом.

Теперь он все быстрее падал назад. Чтобы осмотреться, Кэлхаун выключил ракеты. Включив на мгновение дюзы, выровнял корабль параллельно земле.

– Мне пора стать экономным, признался он Мургатройду. – В космосе тяжело достать ракетное топливо. Если я не стану бережливым, мы можем застрять на орбите – прямо здесь, не в силах спуститься! Не думаю, что местные жители проявят желание помочь нам.

Медкор планировал с беспредельной, на первый взгляд, легкостью над бескрайними выпуклыми просторами мира, готового к войне. Меньше чем через полчаса он погрузился в черноту ночной тени Пса. А через три четверти часа снова вышел на освещенную солнцем сторону уже в каких-то четырех милях от поверхности планеты.

– Не хватило скорости для того, чтобы остаться на орбите, критически поделился соображениями с Мургатройдом Кэлхаун. – Много бы я отдал сейчас за хорошую карту!

Он напряженно следил за проносящейся под кораблем поверхностью планеты. Ему надо было бы набрать большую высоту и он мог бы это сделать, если бы его не беспокоило ракетное горючее. Оно предназначалось только на крайний случай и весило слишком много, чтобы можно было запастись им в достаточном количестве.

На горизонте показался Канополис. Кэлхаун развил бешеную активность.

Развернул кораблик и нырнул в атмосферу. Погасил скорость ракетным пламенем и одновременно трением об атмосферу во время спуска.

Корабль уже опустился до двух миль, когда перемахнул горную гряду и под ним раскинулся город. На такой высоте он вполне мог разбиться. Кэлхаун потратил горючее, чтобы остаться наверху, дважды включив ракеты. Очень расчетливо.

С горизонтальной скоростью не более двухсот миль в час, поддерживаемый снизу пламенем дюз, стройным как лезвие шпаги, медкор перемахнул через вершину посадочной решетки. Саблеобразное пламя бегло прошлось по ближайшему краю. Очень бегло. Оно вспахало борозду, не отличая стальные конструкции от медных силовых кабелей. Ракеты яростно взревели.

Первый обезоруживающий удар был нанесен решетке во время нырка вдоль внутреннего ее края. Теперь корабль устремился вверх и преодолел дальнюю сторону решетки всего в нескольких ярдах от широкой медной полосы, направляющей в космос силовые поля. Здесь пламя перерезало кабели и излучатель силового поля на глубину более чем двести футов. Решетка теперь сможет заработать только после капитального ремонта.

Кэлхаун использовал почти все оставшееся горючее, чтобы набрать высоту, одновременно отдавая по космофону отрывистые указания:

– Вызываю флот! Вызываю флот! Медкор вызывает флот! Я обезвредил посадочную решетку на Псе! Вы можете теперь высадиться и позаботиться о больных. На планете отсутствует какое-либо оружие и, если вы не получаете удовольствия от самой возможности пострелять, боевые действия не ожидаются. Я приземлюсь где-то среди холмов к северу от города. Если местные жители не подорвут корабль, чтобы добраться ко мне, вы сможете получить у меня все необходимые для производства антитела сведения.

Фактически, сразу же после посадки я начну передавать их вам по космофону, имейте в виду.

Ждать пришлось недолго. При ударе о землю горючего уже не было. Пламя вспыхнуло и погасло в трех футах от земли. Корабль упал, ломая деревья.

Это была действительно грубая посадка.

У Мургатройда она вызвала негодование. Он яростно бранился, пока Кэлхаун отстегивал себя от кресла и осматривал место приземления.

***

Прошла неделя и медкор, доставленный к решетке для починки и дозаправки, был готов снова отправиться в космос. Изначальная посадочная решетка стояла, конечно, на месте. Но над ней, подавляя своими габаритами, возвышалась гигантская летающая решетка Федры. Рядом с ней на космодроме находилось не так много космических кораблей. Пока Кэлхаун дошел до здания управления, один из немногих оставшихся взмыл над решеткой и провалился в небеса. Буквально секунды спустя его примеру последовал другой.

Он вошел в здание. Уолкер-старший с Федры издали кивнул ему. Младший при виде его нахмурился. Он консультировался со своим отцом, и атмосфера встречи позволяла желать лучшего.

– Гм-м! – угрюмо прорычал старший Уолкер. – Как идут дела? Доложите.

– Очень неплохо, – ответил Кэлхаун. – Одна партия лекарства оказалась недостаточно эффективной. Но в общем, мне кажется, ситуация удовлетворительна. Появятся еще несколько случаев инфекционных заболеваний – из тех, что сейчас на стадии инкубации. Но прививки и инъекции делают свое дело. По крайней мере, так было до сих пор.

– Ты проделал большую работу, – он обратился теперь к младшему, организовав из тринадцатилетних эскорт для врачей космофлота и поручив им обеспечение поступления пациентов. Ребята отнеслись к поручению очень серьезно. Они идеально подошли для этой работы. Группа юных воинов…

– Частично бежала в леса, – перебил его Уолкер-младший, – и поклялась никогда не сдаться!

– А девушки?

Тот пожал плечами.

– Они порхают вокруг прибывших и, в основном, интересуются шмотками.

Когда появятся женщины постарше, откроются мастерские…

– А парни из лесов, появляясь, чтобы вызывать восхищение, сами будут восхищены. Как вы считаете, реально ожидать больших неприятностей?

– Не-э! – кисло ответил младший Уолкер. – Некоторые, кто помоложе, почувствовали явное облегчение, избавившись от ответственности.

– Но, – вмешался Уолкер-старший, – он сам этого хотел. Сам добивался.

И добился! Как и многие другие, показал на что они годятся. Это мы, люди постарше, нуждаемся в них. Мы не планируем никаких… э… репрессий.

– Я должен удивиться? – Кэлхаун поднял брови.

Старший Уолкер фыркнул.

– Ты же не ждал от нас, что мы бросимся в объятия друг другу, не так ли? И правильно! Мы попытаемся не обращать внимания на наши… различия настолько, насколько возможно. Но мы не простим их, тем не менее.

– Я полагаю, – сказал Кэлхаун, – что им будет намного труднее простить вас. Тяжелее, чем вам кажется. Ваша культура расколота пополам.

Каждой половинке многого не хватало, а общество должно быть целостным, чтобы выжить. Это не людьми придумано. Это заложено в наших генах на уровне инстинкта. Как строительство гнезд – инстинкт птиц. Пока мы строим культуру согласно нашим инстинктам, у нас все ладится. В противном случае – беда. Впрочем, я не собираюсь читать вам лекцию.

– О! – удивился старший Уолкер. – Так-таки и не собираешься?

Кэлхаун улыбнулся.

– Я думал, что должен буду стать самой непопулярной личностью на этой планете, – бодро заметил он. – Так оно и оказалось. Я влез в дело каждого и никто не смог добиться того, к чему стремился. Но зато никто не может считать себя победителем. Вам доставит удовольствие, если я сниму карантин и отбуду, не так ли?

– Мы плевать хотели на твой карантин! – презрительно ответил старший Уолкер. – Флот загружает наших жен на Федре, чтобы перебросить их сюда так быстро, как позволит овердрайв! Неужели ты полагаешь, что мы обратили малейшее внимание на твой карантин?

Кэлхаун улыбнулся опять. Младший Уолкер болезненно улыбнулся.

– То, что ты сделал, пошло нам на пользу, не скрою. Но нам нанесена большая обида, чем тебе. Лет через двадцать, быть может, мы сможем посмеяться над собой. Тогда и появится чувство благодарности. А сегодня, хотя мы и знаем, что многим обязаны тебе, нам это не нравится.

– А это, – прервал его Кэлхаун, – значит, что все возвращается на круги своя. Это обычное отношение к медикам – быть в неоплатном долгу, но ненавидеть саму мысль о необходимости платить. Я подпишу снятие карантина и отбуду сразу же, как только вы заправите ракету, просто на случай аварии.

– Прямо сейчас! – в унисон слились голоса Уолкеров.

Кэлхаун щелкнул пальцами. Мургатройд чванливо подошел к нему. Врач взял черную лапу тормала в свою руку.

– Пошли, Мургатройд, – бодро сказал он. – Ты – единственный, с кем я обращался действительно плохо, и ты на меня не в обиде. Я полагаю, что мораль отсюда такова: тормал – лучший друг человека.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВРАЧ ЗВЕЗДОЛЕТА

Глава 1

Кэлхаун разглядывал передатчик-коммуникатор с некоторым раздражением в то время, как его собственный голос в записи повторял стандартное объявление уже в двадцатый раз. Но ответа не было и это давно раздражало Кэлхауна. Для него это был новый сектор для медицинского патрулирования.

Он выполнял чужую работу, потому что ответственный за нее завел любовный роман. Он женился и его вычеркнули из списков сотрудников по медицинскому обслуживанию. И вот теперь Кэлхаун слушал свой голос, бесконечно повторяющий объявление, на которое следовало бы получить немедленный ответ.

Мургатройд, из тормалов, с интересом наблюдал за ним своими глазками-бусинками. Планета Майя находилась слева от медицинского корабля «Эскулап-20». На видеоэкране около панели с приборами виден был почти весь круглый диск планеты. Изображение было абсолютно чистым с яркими красками.

Видна была ледяная шапка, континенты, моря. С одной стороны была заметна система облаков со значительной циклонной деятельностью, континенты выглядели так как им и следовало, моря были грязного трудноописуемого оттенка, что всегда означает большую глубину.

Собственный голос Кэлхауна, записанный полчаса назад, звучал в динамике, когда он передавался на коммуникатор, а затем в совсем невидимый мир, отстоящий на сто тысяч миль от корабля.

"Вызываю землю, – повторял записанный голос Кэлхауна. – Медкор «Эскулап-20» вызывает землю, чтобы сообщить о прибытии и получить координаты для приземления. Масса корабля пятьдесят стандартных тонн.

Повторяю пять-ноль тонн. Цель посадки – санитарное обследование планеты."

Голос на пленке прервался. Наступила тишина и слышны били только случайно записанные шумы, которые и отличают космический корабль внутри от гробницы.

Мургатройд сказал:

– Чи?

Кэлхаун ответил иронически:

– Несомненно, Мургатройд, несомненно. Тот, кто на дежурстве в космопорту вышел куда-то, или умер, или сделал нечто подобное. Нам придется подождать, пока он не вернется или кто другой заступит на дежурство.

Мургатройд сказал «Чи» снова и начал облизывать свои бакенбарды. Он знал, что когда Кэлхаун посылает вызов через коммуникатор, другой человеческий голос должен был ответить. Затем должен состояться разговор, а затем силовые поля приземляющего захвата должны были захватить медкор и спустить его на планету. Через какое-то время корабль должен был приземлиться в космопорту с помощью приземляющего захвата, который серебром вздымался вверх вдоль корабля. Затем люди должны были сердечно приветствовать Кэлхауна, Мургатройда гладить и улыбаться ему.

«Вызываю землю, – снова сказал записанный голос. – Медкор „Эскулап-20“…»

Это было обычное сообщение о прибытии. Мургатройд предвкушал приятное. Когда медкор прибывал в порт назначения человеческие существа угощали его конфетами и пирожными и находили, что он очаровательно пьет кофе, как человек, только с большим удовольствием. На земле Мургатройд с охотой вращался в обществе, пока Кэлхаун работал. Работа Кэлхауна состояла в том, что он участвовал в конференциях со служащими здравоохранения планеты, вежливо принимал ту информацию, которую они считали важной и тактично сообщал им о последних достижениях медицинской науки, насколько это было известно межзвездной медицинской службе.

– Кому-то, – сказал Кэлхаун мрачно, – хорошо достанется за это.

В коммуникаторе раздались разные звуки.

– Вызываем медкор, – произнес голос. – Вызываем медицинский корабль «Эскулап-20». Говорит корабль «Кандид». Получили ли вы ответ с земли?

Кэлхаун моргнул. Затем сказал резко:

– Еще нет. Я их вызываю уже полчаса.

– Мы на орбите уже двенадцать часов, – сказал голос из пустоты. Вызываем землю все время. Никакого ответа. Нам это не нравится.

Кэлхаун щелкнул переключателем и подключил видеоэкран к электронному телескопу. Появилось звездное пространство и резко ушло в сторону. Затем появилась яркая точка. Кэлхаун усилил увеличение. Яркая точка стала расти и сделалась круглым коммерческим кораблем с фальшивыми иллюминаторами, через которые пассажиры предполагали обозревать космос. Два относительно крупных отсека по обеим сторонам корабля показывали, что кроме пассажиров на нем был тяжелый груз. Это был один из тех рабочих кораблей, которые перевозят груз и пассажиров длинными рейсами только в определенные космические порты.

Мургатройд прошлепал через кабину медкора и обследовал изображение с видом крайней мудрости. Для него изображение ничего не значило, но он сказал «Чи!» так, как будто подразумевал нечто глубокомысленное. Затем Мургатройд вернулся на свою подушечку.

– Нам кажется, что на земле все в порядке, – жаловался голос с корабля. – Но они не отвечают на наши позывные. Не слышно и каких-либо случайных сигналов. Мы спустились вниз до минимальной орбитальной высоты, но не можем ничего обнаружить. А у нас пассажир требует, чтобы его высадили.

Обычно связь между двумя различными местами на поверхности планеты используются частоты ионного слоя атмосферы, которые либо отражаются либо перемещаются вдоль горизонта. Однако всегда существует утечка в пространство, но эти случайные частоты чрезвычайно многочисленны. И это одна из неприятных проблем, когда корабль возвращается в космопорт.

Пространство около большинства планет заполнено местными сигналами.

– Я проверю, – сказал Кэлхаун отрывисто. – Не отключайтесь.

Корабль «Кандид» мог бы улететь от планеты Майя, как только медкор прибыл и сообщить об этом Кэлхауну, когда он попытался вызвать землю.

Вполне возможно, что какой-то космический корабль, прибывший по расписанию и оператору дистанционного управления в космопорту следовало ожидать его прибытия. Космическая торговля была важной для всех планет. Это было более-менее похоже на экспорт-импорт промышленных наций в древние времена на Земле. У планет была развитая система помощи перевозкам, ибо корабли-грузовозы, летающие между солнечными системами, совершали это так же, как и между континентами на Земле. Такие перевозки тщательно обеспечивались всем необходимым. Естественно, что казалось зловещим, что посадочная площадка в космопорту не отвечает целых двенадцать часов.

– Мы думаем уже, – сказал «Кандид» раздраженно, – может там внизу случилось что-то очень серьезное. Какая-то болезнь, например.

Слово «болезнь» означала нечто более страшное. Чума почти уничтожила в свое время население Дорсета, а первые корабли, прибывавшие после ее вспышки, без боязни приземлялись и затем несли чуму в следующие два порта назначения. Теперь был установлен жесткий карантин.

– Я попытаюсь узнать, в чем дело, – сказал Кэлхаун.

– У нас пассажир, – повторил «Кандид» обиженно, – который настаивает, чтобы его доставили космическим катером, если мы не собираемся приземляться. Он заявляет, что у него там важные дела.

Кэлхаун не ответил. В эти времена права пассажиров были защищены до чрезвычайности. Не доставить пассажира по месту назначения означало огромные штрафы, которые не могла себе позволить ни одна космическая линия. Таким образом, медкор был как бы послан самим богом капитану «Кандида». Кэлхаун мог избавить его от ответственности.

Экран телескопа мигнул и на нем показалась поверхность планеты на расстоянии сто тысяч миль от корабля. Кэлхаун взглянул на изображение на экране, а затем перевел на городской космопорт Майя-сити. Он увидел дороги и кварталы зданий. Он увидел космопорт и посадочную площадку. Он не увидел, конечно, никакого движения. Он усилил увеличение. Потом еще.

Никакого движения. Кэлхаун усиливал увеличение на экране, пока не показался телескопический усиливающий кристалл. Но на таком расстоянии от планеты автомобиль был размером одну сороковую секунды дуги. Кроме того, мешала и атмосфера со своими тепловыми выделениями. Никакой предмет размером с автомобиль невозможно было увидеть.

Но город выл виден четко. Ничего глобально с ним не случилось.

Никаких разрушений не произошло. Он просто не отвечал на вызовы.

Кэлхаун выключил экран.

– По-видимому, – сказал он в микрофон коммуникатора, – мне придется совершить аварийную посадку. Вполне вероятно, что у них просто нет энергии. – Но он знал, что это вообще невозможно. – Может, что-то другое случилось. Я сяду с помощью ракет и сообщу вам, что я обнаружу.

Голос с «Кандида» произнес с надеждой:

– Можете ли вы запретить нам высаживать нашего пассажира на его страх и риск? Он черт знает как скандалит. И настаивает на том, что его бизнес требует того, чтобы его высадили на планету.

Достаточно было слова Кэлхауна, как сотрудника медицинской службы и этот корабль был бы избавлен от неприятностей штрафа. Но Кэлхауну не нравилась ситуация. С отвращением он понял, что внизу он может обнаружить все, что угодно. Возможно придется установить карантин на планете и самому подвергнуться карантину. В подобном случае ему нужна был «Кандид», чтобы сообщить о карантине на другие планеты и в штаб медицинской службы.

– Мы потеряли много времени, – настаивал «Кандид». – Вы можете разрешить нам…

– Не сейчас, – ответил Кэлхаун. – Я все сообщу вам, когда приземлюсь.

– Но…

– Пока, конец связи, – сказал Кэлхаун. – Ждите.

Он направил свой маленький корабль вниз и пока корабль набирал высоту, Кэлхаун просмотрел документацию об этой планете. Он здесь никогда не бывал. Конечно его профессиональной обязанностью было распространение медицинской науки по мере ее развития в медицинской службе. Сама медицинская служба не имела ни политических, ни административных целей, но имела важное значение. Каждую заселенную землянами планету какой-нибудь медкор должен был посещать, по крайней мере, раз в четыре года. Подобные визиты подтверждали нормальное состояние здоровья общества. Люди с медкоров, подобные Кэлхауну, давали советы по поводу проблем здоровья общества. Если случалось что-то из ряда вон выходящее, для этой цели в медицинской службе имелся штат исследователей, которых трудно было сбить с толку. Имелись огромные корабли, способные перевозить необходимое лабораторное оборудование и специальный персонал в любое место, куда было нужно. Не менее дюжины обжитых миров в этом секторе выжили только благодаря этой медицинской службе, а количество тех миров, которые невозможно было колонизировать без помощи медицинской службы было огромно.

Кэлхаун перечитал данные о планете. Майя была одной из четырех планет в этом общем пространстве, где, по-видимому, жизненные системы имели общее происхождение, если предположить, что теория Аррениуса о спорах перемещающихся в пространстве, была в некотором смысле истинна. Вид растений, растущих на, с подвижными стеблями и листьями и со склонностью к пожиранию живых существ, считался серьезным доводом в пользу теории общего происхождения.

Эта планета была колонизирована два столетия назад и сейчас производила очень важные органические вещества из несъедобных растений.

Они использовались в текстильной промышленности. На планете не было микробов, вызывающих инфекцию у людей. На ней выращивали ряд растений, употребляемых людьми. Однако выращивать травы и зерновые было нельзя из-за местных растений с подвижными стеблями. Пшеницу и крупы импортировали и это серьезно ограничивало рост населения планеты Майя. На планете было около двух миллионов людей, которые жили на полуострове Юкатан у моря на небольшой площади на материке. Медицинские исследования населения отображали то-то и то-то. Не было упоминаний о том, что на планете не отвечали на вызовы из космоса о прибытии.

Медкор спускался дальше вниз. Залитое солнцем полушарие Майи увеличивалось в размере и Кэлхаун держал телескоп наготове. Он увидел города и обширные площади обработанной земли, на которой местные растения росли как сырье для переработки на фабриках. Но Кэлхаун не видел настоящего зеленого цвета. Листья на Майе были темного оливкового цвета.

С расстояния пятидесяти миль Кэлхаун убедился, что на улицах города не было движения автомобилей. На посадочной площадке не было космических кораблей. На прекрасных многорядных магистралях не было движущихся автомобилей.

На высоте в тридцать миль в атмосфере не было никаких сигналов. В атмосфере на любой частоте не было ни одного нормально модулированного сигнала. На высоте в двести миль тоже. На высоте пятнадцать миль уже можно было обращаться по радио и оказалось, что посадочная площадка работает как обычно, забирая в верхних слоях атмосферы электрические разряды и снабжая необходимой энергией всю планету.

С расстояния в десять миль и до посадки Кэлхаун был занят. Не трудно посадить корабль с помощью ракет, когда поверхность достаточно ровная. Но посадка в определенном месте – это совсем другое дело. Кэлхаун манипулировал кораблем, чтобы сесть внутрь посадочной площадки. Его ракеты прожгли дырки в глине и камне под бетоном. Кэлхаун выключил их.

Тишина. Спокойствие. Внешние микрофоны медкора улавливали слабый шум ветра. Других звуков не было.

Нет. Был какой-то особый щелкающий звук, не громкий и не быстрый.

Возможно щелчок – двойной щелчок – каждые две секунды. Больше ничего.

Кэлхаун вошел в тамбур, а Мургатройд резво прыгал в ожидании своего большого успеха в обществе людей этого мира. Кэлхаун резко распахнул дверь тамбура и что-то почувствовал. Это был какой-то кисловатый острый запах, похожий на запах разложения. Но Кэлхаун не знал какой это тип разложения.

Снова спокойствие и тишина. Никакого шума уличного движения. Не было даже того слабого шума, который характерен каждому городу в любое время суток.

Здания выглядели так, как должны выглядеть здания ранним утром, за исключением того, что двери и окна были открыты. Это выглядело ужасающе.

Любой разрушенный город выглядит драматично. Вид заброшенного города патетичен. А это было ни одно, ни другое. Это было нечто новое. Все выглядело так, как будто все ушли несколько минут прочь всего несколько минут тому назад.

Кэлхаун направился в здание, а Мургатройд озадачено семенил рядом.

Мургатройд был озадачен. Ведь должны же здесь быть люди. Они должны приветствовать Кэлхауна и восхищаться им, Мургатройдом. А он должен быть светским львом и съесть все предложенные сладости и выпить столько кофе, сколько влезло бы в его вместимое брюшко. Но ничего такого не произошло.

Абсолютно ничего.

– Чи? – сказал он озадаченно. – Чи-чи?

– Они уехали, – проворчал Кэлхаун. – Очевидно на автомобилях. Ни одной машины не видно.

Не было ни одной машины. Кэлхаун глядел и видел только длинные, залитые солнцем и полностью пустынные улицы. Кэлхаун подошел к зданию космопорта. У его основания было когда-то площадь из зеленой растительности. От живой планеты не осталось и следа. Листья увяли и обвисли. Поникшие цветы представляли собой месиво темного оливкового цвета. Растения были мертвы, но они высохли недавно. Они, по-видимому, увяли два-три дня тому назад.

Кэлхаун вошел в здание. Журнал космопорта лежал открытым на столе. В нем было зарегистрировано прибытие груза, подлежащего отгрузке, очевидно на «Кандиде», которая в беспокойстве вращалась сейчас на орбите. Не было и признаков беспорядка. Все выглядело так, как будто люди вышли, чтобы взглянуть на что-то интересное и не вернулись.

Кэлхаун устало потащился из космопорта на улицы самого города. Это было невероятно! Двери были либо открыты, либо не заперты. Товары лежали на витринах так, как положено, чтобы привлекать покупателей. Нигде не было видно и признака какого-либо беспорядка. Даже в ресторане стояла посуда и столовые приборы. Пища в тарелках была с таким душком, как будто лежала уже три дня, но она еще не испортилась. Казалось, что люди, сидящие у своих тарелок, по какому-то сигналу встали и ушли без паники и беспорядка.

У Кэлхауна скривилось лицо. Он кое-что вспомнил. Среди легенд, которые были унесены в другие миры этой галактики, была незначительная загадочная история, к которой люди пытались приделать окончание. Это была история старинного судна «Мария Челеста», которое было обнаружено дрейфующим в океане. На столах в каютах стояла пища, плита была еще теплая, не было никакого беспорядка, следов борьбы, которые могли бы заставить людей покинуть судно. Но на судне не было ни одной живой души.

Никто никогда не мог дать этому объяснение.

– Но здесь, – сказал Кэлхаун Мургатройду. – Все в более крупном масштабе. Люди ушли из этого города дня три тому назад и не вернулись.

Возможно все люди на этой планете сделали то же самое, поскольку нигде не работает ни один коммуникатор. Если произнести преуменьшенное высказывание века, Мургатройд, мне это не нравится! Очень не нравится!