Текст книги "ВПКУ КГБ СССР"
Автор книги: Мухтар Назарбаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Квартира, где жила Мира со своими родителями и сестрой, которая была пятью годами младше её, была Мурату хорошо знакома. Он бывал здесь и раньше. Совсем недавно, в кругу одноклассников, здесь отмечали день рождения Миры. Потом очень скоро он узнал от её подруги, что тот день рождения был устроен ради него. А весной её родители узнают от своей старшей дочери, что она любит своего одноклассника Мурата Муратбаева. Но они об этом ещё раньше догадывались и потому, эта новость не явилась для них таковой. А в тот первый день нового года, когда они оставались в её квартире одни, знакомое жильё казалось Мурату какой-то особенной, не такой, какой виделось раньше.
Быстро наступали зимние сумерки. Муратбаев, с книгой в руках, собирался уходить домой. В дверях тёмного коридора Мира, держа его за руку, сказала:
– Скорее бы прошли эти каникулы.
– Почему? Они только начались, – удивился Мурат её словам.
– Потому что в школе я вижу тебя каждый день. А теперь… Приходи ко мне завтра. Я буду ждать тебя.
Он спешно попрощался с Мирой, пообещав на следующий день быть у неё, и с книгой в руке устремился вниз по лестнице.
Мурат в тайне был рад тому, что его любит эта красивая и особенная девушка. И в то же время из-за этого его одолевало труднообъяснимое самому себе переживание и беспокойство. Да, он боялся и стыдился всего этого, но и в тоже время тайно радовался этому. Его переполняла внутренняя радость, чувство восторга и желание кому-нибудь из друзей рассказать об этом. Но всё же рассудительное размышление об этом не позволяло ему сделать это. Потому он держал свои ощущения и чувства только при себе.
Но, ни в следующий день, ни потом, Мурат так и не появился у Миры. Общие планы «восьмёрки» полностью поглотили друзей до первого учебного дня новой четверти нового 1969 года.
С наступившим новым 1969 годом Муратбаев впервые задумался о своём будущем. Некоторые одноклассники уже вели разговоры о том, куда будут поступать учиться после окончания школы. А у Мурата какой-либо определённости в этом не было. Да и вообще он об этом не думал. И вот только когда оставалось до окончания школы полгода, он стал всё чаще думать о том, куда же всё-таки идти поступать, чтобы продолжить образование? Ведь действительно, скоро надо будет вступать на давно избранный путь. А он, вообще-то, ни давно, ни теперь, не избирал никакого пути. Просто учился и учился в школе.
В последний день зимних каникул отец Мурата, Сарсенбай Муратбаевич завёл со своим отдыхающим сыном разговор:
– Слушай! Ты чем думаешь заняться после окончания школы? Или ещё вообще не думал об этом?
– Не думал. Но мысль об этом была, – стараясь, как можно дипломатичней ответил Мурат.
– Молодец! Не думал, но мысль была и ты, конечно, её прогнал прочь. Разве такие думы достойны для такой светлой головы, как у тебя? Правильно. Об этом тебе не надо думать. Пусть об этом думают дураки, а ты же у нас умный, – отец, как бы вставлял запал в гранату замедленного действия.
– Папа, ну что ты говоришь?! Выбор жизненного пути – дело очень серьёзное и одним днём, даже месяцем не решается, – оправдывался парень.
– Ну, да, это дело серьёзное. А раз так, это означает, что это не для тебя. Ты что, в голову раненый?! Время думать об этом прошло ещё вчера, а точнее, в прошлом году. И сейчас ты…
– А я не знаю куда поступать, – перебил отца сын.
– Тогда скажи, чего бы ты хотел? Чем бы ты хотел заниматься? Чему ты хотел бы посвятить свою жизнь? – вопросы отца требовали от сына конкретного ответа.
– Не знаю, чего хочу, – задумчиво и тихо ответил Мурат.
– Многие ребята с детства хотят стать офицером милиции, полярником, лётчиком, а потом космонавтом. А ты?
– Вот как раз лётчиком-космонавтом никак не хочу быть.
– Почему? Основа для этого имеется. Ведь у тебя отличное здоровье.
– Да ну! Ещё зашлют тебя – космонавта на солнце. А там сгоришь.
– Чего ерунду городишь? Не то, что на солнце, близко к солнцу не летают. Там такая раскалённая атмосфера, что это человеческим разумом трудно представляется, – отец серьёзно вступил в спор со своим сыном.
– Родители, слушайте анекдот! Американцы планируют высадить своих астронавтов на луну. Брежнев вызывает к себе наших космонавтов и говорит: «Мы должны переплюнуть американцев! Полетите на солнце, высадитесь там, обозначите своё присутствие на солнце и быстро вернётесь на землю». Космонавты в испуге заявляют: «Но мы же только на подлёте к солнцу сгорим вместе с ракетой». А глава государства отвечает возмущённо: «Вы что, думаете, в Политбюро дураки сидят! Полетите ночью!».
Все рассмеялись. А вслух Сарсенбай Муратбаевич высказал, что это всего на всего анекдот.
– Анекдот анекдотом, но поэты и композиторы сложили песню об этом, которую поёт вся страна и по радио и по телевизору, – продолжал младший Муратбаев.
– Это что за песня анекдот, – спросила мать.
– А я сейчас напомню. Там ещё такие слова: «Я Земля, я своих провожаю питомцев!». А дальше так: «Долетайте до самого Солнца и скорей возвращайтесь домой!». Известная песня. Все поют о том, чтобы космонавты долетели до солнца и возвратились бы домой. Наверное, всё-таки Брежнев отправит некоторых космонавтов на солнце. Наверное, ночью их отправят. Я бы не хотел оказаться в их отряде.
– Очень интересно! Ну, да песня такая есть и слова такие там имеются, и песню эту поют. Но это просто космическая романтика. Но ладно, чего там решать, пойдёшь по моим стопам. Будешь поступать, как и твой старший брат в Омскую Высшую школу милиции. Будешь, как и я, офицером милиции. Да и брат твой там учится. Вот и отлично будет. Ты на первом курсе, а он на старших курсах. А в будущем он, да и я будем тебе помогать осваивать специальность на практике, – как зачитывая приговор, отец подвёл итог.
– И что, мы все будем милиционерами? – безрадостно воспринял сын услышанное.
– Но почему бы и нет. Сложится семейная династия правоохранителей. Бороться с преступностью – это всегда востребованное, нужное и благородное дело. Милиция у нас всегда в почёте. Перед тобой будут открываться почти любые двери, – совершенно серьёзно пояснил Сарсенбай Муратбаевич сыну.
– Но если не хочешь быть милиционером, – продолжил разговор глава семейства полковник милиции, – то можно стать таким же уважаемым и ещё более энергичным, то тогда поступай в наше Алматинское высшее пограничное училище. Это прославленное высшее училище находится в Алма-Ате, недалеко от нашего дома.
– Вот туда, как раз и не надо, это очень опасное дело, – вмешалась, слушавшая весь их разговор, мать.
– Вот это, как раз по мне. А то где ещё можно отличиться как не на границе, охраняя просторы нашей великой Родины? А с бандитами занимайтесь вдвоём с братом, – взбодрился Мурат.
– Если желаешь, поступай в пограничное училище. Но лучше бы ты с этим делом не связывался бы. Не знакомое нам это дело. А милиция – больше, чем знакомо, – поддержал жену глава семейства.
– А почему не связываться с этим? Я уже хочу быть офицером пограничником, – остановился Мурат на этой идее и ожидал от родителей обоснования их сомнении.
– Давай рассуждать! – не спеша, начал свои рассуждения отец, будто желая, чтобы каждое сказанное им слово было бы правильно понято и было бы осознано сыном, – Предположим, ты поступил в училище, окончил его, получил первое офицерское звание. А дальше что? А дальше ты будешь взрослеть, появится семья, дети. И что ты с ними всю жизнь будешь проживать на заставе? Мягко говоря, перспектива печальная. А застава не город и не городок. Куда пойдут учиться твои дети? На заставе не то, что средней, даже начальной школы нет. Тебе придётся отдавать их с семилетнего возраста в интернаты. А мы, как их дед и бабушка, этого тебе не позволим.
– А я не буду жениться до тридцати лет. К тому времени я отслужу на заставе и переберусь в нашу Алма-Ату, – не отступал Мурат.
Отец старался убедить Мурата в правоте своих слов:
– А кто же тебя переведёт в Алма-Ату? У нас ведь нет в роду генералов. И звания ты будешь получать с большим трудом. А может, и не дойдёшь до уровня старшего офицерского состава. По той же причине, что у нас нет среди родни ни генерала, ни маршала. А для службы в Алма-Ате и в других городах найдутся сыновья и внуки больших военачальников пограничных войск. Вот так вот!
После этого семейного разговора Мурат, как только видел где-нибудь в городе курсантов пограничников, с интересом смотрел на подтянутых в сине-зелёной форме молодых военных. Ему всё больше и больше нравилась армейская служба и военная форма. Особенно пограничная. Он уже окончательно решил посвятить свою жизнь пограничной службе. С интересом читал книги о границе. И видел, как показательно с уважением относились горожане к курсантам пограничникам. Эти курсанты отличались от других военных своими зелёными фуражками и яркими цветастыми погонами.
В то время всех граждан Советского Союза потрясли боевые события на дальневосточном пограничном острове Даманский. Китайские пограничники совместно с силами регулярных вооружённых сил напали на пограничные наряды СССР. Произошёл вооружённый провокационный конфликт, спровоцированный китайскими хунвейбинами. В результате пограничного столкновения двух сторон были человеческие жертвы с обеих сторон. Советский остров Даманский лежал между территориями СССР и Китая.
Советско-китайский пограничный конфликт из-за острова Даманский на реке Уссури (длиной около 1700 метров и шириной 500 метров), произошёл 2 и 15 марта 1969 года. Конфликт сопровождался боями между советскими пограничниками и китайскими войсками. В ночь на 2-е марта 1969 года 300 китайских военнослужащих скрытно заняли Советский остров Даманский и оборудовали там замаскированные огневые точки. У них же в тылу, на левом берегу Уссури, сосредоточились резервы и артиллерийская поддержка (миномёты и безоткатные орудия). Этот китайский вооружённый акт был предпринят в рамках операции «Возмездие», которой руководил заместитель командующего Шэньянским военным округом Сяо Цуаньфу. А со стороны СССР свою территорию охраняла всего лишь одна пограничная застава во главе с её начальником старшим лейтенантом Бубениным. В качестве резерва была соседняя вторая застава в количестве 32-х пограничников под командованием начальника заставы старшего лейтенанта Стрельникова.
События на острове Даманский окончательно подтолкнули Мурата Муратбаева к решению о посвящении своей жизни службе по охране и обороне государственной границы своей родины. С юношеским максимализмом он мечтал отличиться в боях с китайскими провокаторами и заслужить боевые ордена и медали, а то и стать героем страны.
В конце февраля месяца на первой армейской призывной комиссии Муратбаева определили ориентировочно в танковые войска водителем-механиком. Этому определению послужили несколько обстоятельств. Во-первых, его здоровье было признано на оценку отлично. Во-вторых, его рост в 174 сантиметра считался не высоким и для танкиста вполне пригодным. А главное – это то, что он после девятого класса обучения уже имел специальность слесаря автомобильной техники первого разряда, так как учился в политехнической школе по профилю «автослесарь». Свои знания он закрепил летом на практике в автомобильной ремонтной базе. Оказалось, что школьник допризывник автослесарь, да ещё первого разряда, это для военкомовцев было хорошей находкой. Потому призывная комиссия предписывала посадить юного специалиста в танк. Но Мурат был не согласен с таким решением комиссии военкомата. К сожалению, его несогласие никак не учитывалось комиссией. Он рассуждал примерно так. Танковые войска на границе не служат. В таком случае на танке он не сможет попасть на передовые рубежи страны. А значит, возможности отличиться не будет. Остаётся только одно: поступить в пограничное училище, стать офицером и вперёд – на границу.
В классе среди парней Мурат оказался единственным, решившим стать офицером.
Все помыслы и время Муратбаев стал отводить идее поступления в пограничное училище. В итоге, всё так повернулось, что теперь Мурат с Мирой виделся только в школе. Ему казалось, что и она стала меньше обращать на него своё внимание.
В конце февраля месяца 1969 года, уже после того, как Мурат всё же убедил своих родителей согласиться с его решительным желанием стать офицером пограничником, он, с помощью отца, подал заявление в районный военный комиссариат о своём желании поступать в Алматинское высшее пограничное командное училище КГБ имени Ф.Э. Дзержинского. И уже, на основании направления военного комиссара Фрунзенского района города Алма-Аты, начал проходить первую медицинскую комиссию в поликлинике КГБ. Все предписанные в направлении врачи отметили положительные заключения. Оставались подпись и заключение ЛОР врача, который, оказалось, практиковал не только в поликлинике КГБ, но и в других медицинских учреждениях. Мурат пытался попасть к этому неуловимому врачу, но ему никак это не удавалось. Тем более, он был уверен, что уж этот-то врач даст положительное заключение. Слух у будущего пограничника был отменным, нос работал не хуже собачьего, а уж о горле не было нужды беспокоиться. И вот, наконец-то он попал к долгожданному ЛОР врачу. Мурат его застал в поликлинике КГБ уже на исходе дня. Врач, уже пожилого возраста, с крупной фигурой уверенного человека, радушно принял юношу. Он проверил слух, нос, а затем горло. И сделал неожиданный вывод:
– Молодой человек, вот если бы вы поступали в другое чисто гражданское учебное заведение, то я бы прикрыл бы свои сомнения и дал бы вам положительное заключение. Но, учитывая, что вы хотите служить в военной организации, то я, как врач не могу согласиться с вашим горлом.
Мурат, не понимая, о чём врач ведёт речь, спросил его:
– А что горло?
– У вас миндалины не удалены. А с этим я ни как не могу согласиться!
– Какие ещё миндалины, – не понимая врача, спросил Мурат.
– В простонародий миндалинами называют гланды, – пояснил врач.
– И что с моими гландами или миндалинами? – хотел знать парень.
– А это то, что вам придётся не только в летнее время бегать и хватать воздух всем горлом, но такое придётся вам делать и в холодную и в сырую погоду. По этой самой причине вы часто будете болеть ангиной. А с такой болезнью, как часто повторяющаяся ангина, учиться, да ещё и в пограничном училище, невозможно. А это к чему приведёт? Это приведёт к необходимости операции по удалению миндалин. За этим следуют пропуски важных занятий. А самое главное, с меня потом спросят: «А куда вы, опытный врач смотрели, когда Мурат проходил у вас комиссию?». А я не позволю кому-то либо сомневаться в моём врачебном профессионализме. Вот так вот! И потому я не дам вам положительного заключения пока вы до поступления в прославленное училище не удалите миндалины хирургическим путём. К тому же, такая операция рано или поздно вам всё же потребуется.
– Доктор, но у меня же, здоровое горло. А ещё я бегаю и летом и зимой и никогда у меня горло не болело!
Доктор неукоснительно стоял на своём:
– Не равняйте ваши мальчишеские пробежки с кроссами курсантов военных училищ. Поверьте, я об этом хорошо знаю. Всё равно вы придёте к операции. Ну, хватит, я и так много времени уделил вам. Мой совет: удаляйте гланды! Моё положительное заключение вы никак не получите со своими миндалинами.
Так неудачно завершилась встреча с ЛОР врачом.
Удручённый таким исходом встречи с последним врачом, Мурат в подробностях рассказал об этом своему отцу. Он обнадёжил притухшего отпрыска:
– Но если ты твёрдо решил поступать в пограничное училище, то думаю, проблема решаема. В соседнем подъезде нашего дома живёт кандидат медицинских наук, практикующий хирург врач ЛОР – Лидия Алексеевна. Я поговорю с ней! Думаю, она поможет нам, и в лучшем виде удалит твои, так называемые, миндалины.
Мурат, обрадовавшийся услышанным от отца словам, поспешил:
– Папа, так давай поговори с Лидией Алексеевной сейчас!
– Ну, не сейчас, а завтра обязательно поговорю.
Мурат не помнил, что когда-либо он кашлял или жаловался бы на своё горло. Он даже вспомнил, как однажды, и совсем не давно, вечером в январе месяце сделал вынужденную скоростную пробежку. Он тогда вспотевший от бега заскочил домой, и чтобы остудиться выпил два стакана холоднющей воды из-под крана. А затем вновь умчался на прежних скоростях. И вновь бегом вернувшись, снова залпом выпил пару, а то и три стакана холодной воды. И ничего! С горлом было всё в порядке. Ему в те времена было не понятным, от чего люди кашляют. Он сам вообще никогда не кашлял. Во всяком случае, он не помнил такого, чтобы когда-либо кашлял.
Отец Мурата договорился с врачом-соседкой о скором проведении операции по удалению у парня гланд. Тем более что врач работала в подведомственной МВД поликлинике.
Сообщив классному руководителю школы о срочной и необходимой операции, Мурат с утра следующего дня спешно прибыл в приёмный покой поликлиники. Надо отметить, что в то время поликлиника МВД, находившаяся на улицах Дзержинского и Курмангазы, имела в своём составе и штате стационарное отделение на третьем этаже своего здания.
Переодевшегося в госпитальное обмундирование будущего абитуриента пограничного училища поместили в одну из палат. В трёхместной госпитальной палате уже находились двое ходячих больных. По возрастам те, двое других, были старше Мурата. Они были в званиях сержанта и старшины милиции.
Вскоре в палату зашла Лидия Алексеевна. Поздоровавшись со всеми, она в начале осмотрела сержанта и старшину, а затем стала пояснять Мурату предстоящий ход его подготовки к операции и о самой операции. Осмотрела его горло. Затем сделала вывод:
– Горло хорошее, миндалины не воспалённые и ни разу не воспалялись. Это видно. Мурат, когда у тебя горло болело? – спросила врач.
– Никогда! – с удивлением в голосе коротко ответил парень.
– Да, в общем-то, это видно по горлу и миндалинам. Они крохотные. Да, тут порциями мороженных их не воспалишь, – скорее она это сообщала не Мурату, а сопровождавшей её медицинской сестре.
Мурату уже было известно от соседей по палате, что накануне операции несколько раз дают сливочное мороженное или мороженое «Пломбир». Это делают врачи, чтобы гланды воспалить. Так как, якобы воспалённые миндалины легче удалять.
Дату проведения операции врач не назвала, сославшись на то, что это будет видно ей только через три или четыре дня.
Через два дня, после сдачи всех необходимых анализов Мурата увели в кабинет Лидии Алексеевны. Там, она, приветливо встретив Мурата, усадила его на стул с высокой ровной спинкой и объявила ему:
– Ну, вот, всё идёт хорошо! Твои анализы показали хорошие результаты. Так что завтра, наверное, мы удалим миндалины. А сейчас я должна приготовить на завтра инструмент и потому широко открой рот, не волнуйся, я всего лишь померяю инструмент. А вдруг он не совсем подходит. Тогда придётся на завтра подбирать другой инструмент. Вот так Мурат! Ну, начнём примерку. Сейчас моя помощница поддержит твою голову в удобном для меня и моего инструмента углом. Поэтому не обращай внимания на её действия. Сиди ровно, не напрягайся.
В кабинете, скорее похожем на процедурный, а не на кабинет врача, ощутимо пахло йодом и ещё какими-то лекарствами. Мурат, уже наслышанный от бывалых соседей по палате об этих всех процедурах, по-своему расшифровал услышанные слова:
– Лидия Алексеевна, ну какая примерка инструмента! Вы не бойтесь. Я готов! Да знаю, что Вы сейчас начнёте рвать гланды. Можно начинать, я готов.
– Ну, раз всё знаешь и готов, то начнём, – заключила врач.
Помощница врача крупного телосложения ухватила Мурата за плечи и лоб. Муратбаев хотел повести себя героически и потому попросил:
– Не надо меня так держать. Я сам справлюсь. Вы только не бойтесь!
– Надо же нас подбадривает. Ну, тогда держись руками за нижние части сидения стула. Ну, а Вы, стойте сзади и будьте наготове, – распорядилась Лидия Алексеевна, обращаясь к своей помощнице.
Обезболивающие уколы делали своё дело. Горло у Мурата задеревенело. Тонкая стальная петля обтянула миндалину на одной стороне. Рывок, из горла хлынула кровь, и тут же неприятно сильно ощущался во всём рту запах йода.
– Всё, всё, молодец! Всё отлично! – подбадривала Мурата врач.
Продолжая обрабатывать рану врач, осматривая горло, с сожалением в голосе сообщила:
– Надо же, приходится рвать никогда не воспалявшиеся миндалины. Потому-то они совсем не заметны. Попробуй, накинь на такие маленькие миндалинки петлю. Ну, вот, потому и остался ещё кусочек. Мурат потерпи ещё чуточку, надо полностью очистить сторону от миндалины. Как ты, потерпишь?
Мурат не мог говорить из-за уколов и потому одобрительно несколько раз кивнул головой.
Вновь тросик полез в рот. Рывок! Но уже такого болевого ощущения от отрыва куска мяса, которое называлось миндалиной, не было. Снова кровь, йод, неприятный запах от него.
– Ну, вот теперь другое дело, – улыбаясь, объявила Лидия Алексеевна.
А затем неожиданно для Мурата объявила:
– На сегодня всё! Миндалину на другой стороне горла будем рвать завтра.
Мурат ужаснулся тому, что и завтра предстоит такая же болезненно неприятная процедура. Опять уколы, опять отрыв мяса, кровь, йод. Нет, он не хотел такого повтора и ожидания завтрашнего дня. Он хотел, чтобы всё это закончилось бы разом. Он, не отрываясь от стула, замотал головой. Лидия Алексеевна понимая всё эти переживания парня, спросила его:
– Что, сегодня закончим? Понимаю! А ты готов ко второму удалению сейчас?
Мурат быстро и энергично утвердительно закачал головой.
– Тихо, тихо, не мотай так головой, я всё поняла. Тогда, продолжаем!
Удаление второй миндалины проходило точно так же и первой. Рвали её два раза, как и первую.
Мурата привели в палату и уложили спать. Было такое ощущение, будто не миндалины оторвали, а вырвали всё горло. Ему после завершения операции вкололи какой-то укол. Видимо, это подействовало, так как очень скоро он уснул и проспал так до самого утра. А уже утром ощущения, что часть горла отсутствует, уже не было. Однако в горле присутствовала такая боль, которая не позволяла сделать обычное глотательное движение. Да и как-то было боязливо сделать такое, вдруг это откроет кровотечение. Мурат понимал, что в итоге у него в горле просто оторвали маленькие органы, которые врачи называли миндалинами. И только много лет спустя он будет догадываться и утверждаться в том, что человеку от рождения не даются ненужные органы. Каждый человечески орган играет свою определённую и полезную функцию. Впоследствии это не единожды подтверждали врачи. Некоторые даже с возмущением заявляли о том, что, мол, зачем удалять миндалины, которые играют важную роль защиты горла от разных микробов и болезней. Тем более, если они никогда не воспалялись. Получалось, что Муратбаев напрасно избавился от совершенно здоровых и необходимых организму органов. Конечно, это была не личная прихоть Мурата, таков был неотступный вердикт опытного по тем временам ЛОР врача. О необходимости удаления миндалин уверенно подтверждала и соседка ЛОР врач Лидия Алексеевна. Видимо, в то время подобная версия в отношении гланд была узаконена на всей территории СССР для всех врачей. Остаётся радоваться, что не было установок по удалению полового органа, так как в Советском Союзе утвердилась теория об отсутствии секса в социалистической стране. Оказалось, что именно отсутствие миндалин было следствием редких заболеваний курсанта Муратбаева ангиной. Уже, будучи курсантом пограничного училища, Мурат познал, что такое кашлять. Он раньше никогда не пользовался носовым платком по прямому названию платка. У него появились частные насморки. После пятидесяти лет Мурат заработал хронически гайморит и хронически насморк. А ещё, он напрочь потерял обоняние. То обоняние, которым он ранее гордился, а иногда и хвастал им. Он говорил, что у него нюх, как у собаки. Зайдя в автобус, он своим чувствительным носом ощущал все запахи, исходящие от рядом стоящих пассажиров. А теперь он этот свой великолепный нюх потерял. На медицинских комиссия по поводу хронических носовых болезней и потере обоняния Муратбаеву объявляли, что это всё являются причиной отсутствия миндалин. А такие комиссии он проходил, пытаясь вылечиться в родной Алма-Ате, в столице Киргизии – Фрунзе, в госпитале Костелец, что в Чехословакии и в других клиниках города Алматы. Всё оказалось бесполезным, так как когда-то удалённые в семнадцатилетнем возрасте миндалины назад не вернуть. Все эти неприятности в носоглотке произошли из-за отсутствия миндалин. Да и голос у Мурата после операции немного изменился в худшую сторону.
А в том 1969 году Мурат, лёжа в палате госпиталя, радовался успешной операции и считал, что все преграды перед поступлением в прославленное пограничное училище преодолены. Горло болело, шёл период послеоперационной реабилитации. Кушать ничего нельзя было. Да и не хотелось из-за неприятных ощущений в горле. Три раза в день Мурату в качестве еды давали по одному маленькому кусочку сливочного масла. Через три дня добавили к маслу небольшую порцию манной каши.
Через десять дней Мурат вернулся домой. Мать только разводила руками и причитала:
– Ну, зачем тебе это училище! Неужели нет других институтов! Вон как похудел! Наверное, килограммов десять, а то и больше потерял. Исхудал весь, как из концлагеря вернулся.
И действительно, его спортивная олимпийка висела на нём, будто это не его вещь. В брюки пришлось продеть ремень. Рубашки висели на нём, будто это не его, а старшего брата. Мурат только теперь чувствовал, насколько сильно он похудел. Там в госпитальной одежде всё выглядело обычно, как в больнице и потому худоба казалась малозаметной и не значительной.
Утром следующего дня Мурат пришёл в школу, в свой класс. Все спрашивали, что с ним случилось, чем болел, что за операцию он перенёс и почему он так выглядит, будто его голодом морили целый месяц. Пришлось обо всё рассказать и убедить, что он никому не опасен, ничем не болел и не болеет, а так надо для поступления в военное училище. Вот тогда весь класс узнал, куда собирается поступать после школы Муратбаев. Все хвалили его, кроме Миры. Она наедине с ним с возмущением заявила:
– Ты зачем туда собрался поступать?! Ты почему не посоветовался со мной?!
– А почему я должен был советоваться с тобой? – ответил ей вопросом на её возмущённые вопросы.
– Я думала, что мы с тобой будем поступать в один институт, и будем учиться вместе, – высказала свои планы Мира.
– Как вместе? В какой институт? – стал раздражаться Мурат.
– В какой? В такой, какой выберешь ты сам! А я пойду в любой, в какой ты пойдёшь. А в пограничное училище девчонок не принимают. А так я и туда готова за тобой.
Их разговор так и не привёл ни к чему, что удовлетворяло бы Миру и успокоило бы её.
Закончилась последняя школьная весна. В школе прошли выпускные экзамены и вечер. Выпускной вечер Мурат провёл в кругу своих друзей. Только под утро на центральной площади города к нему подошла Мира.
– Где ты был? Я тебя с вечера искала.
Мурат чувствовал свою вину перед девушкой. Было чувство схожее с разоблачённым предательством. Он стал оправдываться:
– Да, вот, друзья позвали с собой. Посидели у Павлика. Потом сюда пришли. И я тебя что-то не видел.
Мира, как бы, не слушая его оправдания, грустно сказала:
– Ну, вот и всё. Закончилась школа. Я так не хотела этого. Девчонки рады выпуску, а я нет. Прошу тебя, не пропадай! Слышишь?! Приходи ко мне. Я хочу видеть тебя. Слышишь?!
– Мира, у нас с тобой теперь почти нет времени. Надо серьёзно готовиться к вступительным экзаменам.
– Ты что, меня избегаешь? Ты любишь другую? Она из нашей школы?
– Да никого я не люблю.
– А меня?
– Не знаю! Я теперь ничего не знаю кроме пограничного училища.
Она отвернулась и быстро ушла. Почти год Мурат не видел Миру.
Желание поступить в Алма-Атинское высшее пограничное командное училище КГБ было у Муратбаева настолько велико, что подготовка к вступительным экзаменам захватила его всецело и настолько глубоко, что весь распорядок дня и все помыслы направлялись исключительно для этой цели.
Мурат установил себе жёсткий распорядок дня, который выполнял строго и даже азартно. В четыре часа утра он вставал, умывался и с учебниками, тетрадями отправлялся на тыльную сторону дома в семейный палисадник, где под вьющимся виноградником стоял стол и скамейка. Свежий утренний воздух располагал к теоретическим занятиям. В восемь утра завтракал, а затем полчаса проводил на диване. В девять вновь садился за учебники, расположившись за письменным столом отца. Обед в четырнадцать часов, полчаса лёжки и вновь самостоятельные занятия до самого ужина. Затем ещё пару часов занятии и в постель на сон. Он и по воскресеньям так же занимался бы, но отец выдавал ему карманные деньги и отправлял на весь день отдохнуть от учебников и конспектов. Мурат сам поражался своей целеустремлённой усидчивости и тому, как легко выдерживал установленный распорядок дня. А ещё он удивлялся тому, что он познавал из учебников. Он познавал то, что должен был знать ещё в девятом и десятом классах обучения в средней школе. Он делал вывод, что многое упускал в школе на занятиях. А теперь форсировано нагоняя упущенные знания по школьной программе обучения, он более осознанно и глубже изучал пройденные учебные науки.
Довольно таки успешно выдержав все вступительные экзамены в пограничном училище, в конце августа Муратбаев, как и другие абитуриенты, одержавшие такие победы, предстал перед мандатной комиссией училища. Комиссия определила, что наилучшим для Муратбаева было бы учиться на командном факультете, хотя он подавал документы на политический факультет. Ему отказали в зачислении на политический факультет, так как Мурат не состоял в рядах Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодёжи (ВЛКСМ). Чтобы попасть на политический факультет требовалось обязательное членство в ВЛКСМ, а ещё лучше – в КПСС (коммунистическая партия Советского Союза). Политический факультет высшего пограничного училища имел некоторые преимущества перед командным. Быть прямым проводником политики самой сильной в мире и единственной в СССР всё охватывающей партии было престижно и перспективно. Мурат ещё в школе дважды пытался вступить в ряды ВЛКСМ. Но сбыться этому, было не суждено по простым причинам. В первый раз на заседание комсомольского бюро по вопросу его приёма в комсомол Мурат прибыл не в белой рубашке, как это было принято в те годы в стенах средней общеобразовательной школы. Он предстал перед членами бюро ВЛКСМ школы в модной пёстрой рубашке, да ещё и без пионерского галстука. Он тогда считал, что из пионерского галстука уже вырос и тем более в классе все ученики уже состояли в комсомоле и потому никто галстуков не носил, а только комсомольские нагрудные значки. Ему сразу было отказано даже в рассмотрении вопроса о его приёме в ВЛКСМ по его внешнему виду.
