Текст книги "Друзья поневоле, или Забавные истории заброшенного дома"

Автор книги: Мстислав Русинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Не могу ли я вам чем-нибудь помочь, мадам? – любезно обратился он к даме.

Дама, оглядев Хомо, не смогла сдержать улыбки и негромким приятным голосом сказала:

– Я, право, не знаю, но мне сказали, что видели здесь голубенькую кошечку, ну совсем как та, что сбежала от меня. На ней должен быть ошейничек с колокольчиком.

В этот момент на пороге появились Кок, Цыпа, а за ними и Мура.

– Мура, Мура! – обрадовано вскрикнула дама и бросилась было по ступенькам наверх, но Сержант молча преградил ей дорогу.

– Как леди сама пожелает, – буркнул он.

Стоя у калитки, шофёр с беспокойством следил за дамой. Окружение Муры как-то не внушало ему доверия.

Хотя никто толком и не знал всех обстоятельств, при которых Муре пришлось бежать из дому, тем не менее, общее отношение к хорошенькой Муре было самое положительное, и поэтому все уже заранее были на её стороне. Ну, вы сами знаете, что это частая история…

– Мура, ты уж прости меня, – быстро заговорила дама. – Я теперь точно выяснила, что любимую китайскую вазу моей бабушки разбила вовсе не ты, а эта дура служанка, которая тебя оговорила. Кстати, я её уволила. Мура, мы могли бы прямо сейчас поехать домой.

– Нет. Сейчас я не могу. Мы хотели бы ещё немного пожить здесь вместе, – на воле. К тому же, нам надо будет пристроить куда-нибудь Цыпу и Кока, а то ведь скоро и зима, – кокетливо изогнувшись, промурчала Мура.

– А кого надо пристроить? – спросила дама. – Вот эту милую женщину в передничке и этого солидного господина в сапогах и при часах? Да я их с удовольствием возьму к себе, – будут у меня за оранжереей присматривать, а то там столько развелось всяких жучков, что просто спасу нет.

– Будете жить у меня во дворике и в оранжерее, – только ничего там слишком уж не копайте, – обратилась дама к Коку, который явно произвёл на неё впечатление.

Кок с сомнением посмотрел на Цыпу.

– Приличные люди всегда знают, где и как себя вести, – с достоинством прокудахтала Цыпа.

– Вот и чудно, – обрадовалась дама, – я обожаю учёных зверюшек.

– Тогда уж надо было бы и меня взять, – с завистью пробормотал Крыс и демонстративно покрутил свой ошейничек. Но дама не обратила на него внимания. Крыс тяжело вздохнул, но канючить не стал.

– Так что, Мура, ради бога, ты дорогу знаешь, – продолжала дама. – Приходите, когда захотите.

Дама весело помахала всем ручкой и пошла к машине.

Визит дамы произвёл на всех сильное, хотя и, неосознанно, двойственное впечатление. Друзья, не глядя друг на друга, молча вошли обратно в дом.

Вскоре во время последовавшего за этим достаточно обильного ужина Хомо подробно рассказал, как они встретили в городе его бывшего хозяина, – циркача. И несмотря на то, что позже вечером, как всегда, было много шума и веселья, тем не менее, первая едва заметная трещинка пробежала в отношениях между друзьями, и в их мыслях и настроениях уже появился раскол.

Когда все улеглись спать, на сердце у каждого из них была какая-то непонятная тяжесть, а в головах витали неясные, беспокойные мысли.

История пятая
Кладоискатели

Нет! Положительно, каждое утро было поистине настоящим испытанием для обитателей дома. Вот и сегодня, хотя ничего ни особо хорошего, ни особо плохого не случилось, они не очень-то спешили весело и дружно вылезать из своих углов. По-видимому, их исподволь грызло внутреннее беспокойство.

Один только Кок уже давно разгуливал из угла в угол, не находя себе достойных собеседников и иногда, по привычке, поглядывая на часы. Из-за стенки выглянул Крыс и тут же исчез.

– Что это ты такой застенчивый? – насмешливо кукакрикнул ему Кок. Но Крыс и не думал появляться снова.

Вчерашний, не очень-то удачный, поход Сержанта и Хомо в город никому не добавил уверенности ни в сегодняшнем, ни в завтрашнем дне. Особо хорошего ожидать было нечего Правда, в будущем, вероятно, можно было бы положиться на старых хозяев, но до этого было ещё далеко.

– Эй, Вещий Ворон! – громко позвал Хомо. – Что-то мы никак не дождёмся от тебя ни золотых яблок, ни живой воды. А?

У Крыса, опять выглянувшего из-за угла, «живая вода» почему-то сразу сассоциировалась сначала с живительной влагой, а та, в свою очередь, – с пивом. Крыс с нескрываемым удовольствием облизнулся, – уроки Хомо не проходили даром.

– Вам бы всё ждать у моря погоды да манны небесной. А время не стоит на месте, – снисходительно ответил Ворон. – Занялись бы каким-нибудь полезным делом.

– Да, – мгновенно встряла в разговор появившаяся в этот момент Цыпа. – Каждый должен заниматься своим делом.

Правда, каким именно делом была занята сама Цыпа, частенько оставалось не очень ясным, особенно, учитывая, что она даже не курила.

– Кабы не было жалко лаптей, убежал бы от жены и от детей! – вдруг лихо звякнул шпорами Кок. – Лучше без баб, чем без «бабок»! Эхма, кабы денег тьма!

Как ни странно, а скорее всего, нисколечко не странно, но такие незамысловатые сибаритские настроения сразу же нашли живой отклик и у остальных обитателей обветшалой ночлежки. Одна лишь Цыпа неодобрительно покосилась на Кока.

– Вот бы клад найти! Или очутиться на необитаемом острове, причём лучше бы без моря, но с хорошим питанием! – мечтательно произнёс Крыс.

С этого момента разговор как-то невольно перешёл на поиски кладов, похождения пиратов и, вообще, на самые разные даровые и нетрудоёмкие способы получения всяческих материальных благ.

Неожиданно Ворон прервал эту нестройную беседу, заявив:

– А я знаю, где есть клады.

– И где же? – нетерпеливо подскочил Крыс.

– Да далековато отсюда. Например, не так давно на смоленской дороге Наполеон при отступлении затопил награбленные русские сокровища в озёрах у реки Березина. Мой дед подробно объяснил мне, где это было.

– Ну, – протянул разочарованно Крыс, – опять в каком-то затонувшем море.

– Так ведь можно и не в море, можно и прямо здесь, – в этом доме, – сказал Ворон. – Вот послушайте одну историю.

– В течение многих лет в этом доме один старожил… – начал эпически размеренно Ворон.

– Что? Что он в доме сторожил? – торопливо спросил Крыс.

– Много лет. В этом доме. Один старожил, – на этот раз медленно и раздельно повторил Ворон.

– А! То есть, много лет он один сторожил этот дом. Ясно, – опять перебил Крыс.

Ворон раздражённо махнул на Крыса крылом и замолчал, – глупости Крыса начали его утомлять.

– Ну дальше, дальше, – сказал Кок, – Крыс всё равно ничего не понимает.

– А чего тут понимать, когда ещё нечего и понимать, – не унимался Крыс.

Ворон сдержался и продолжил:

– Ладно, оставим сторожа в покое.

 
Жил тут один старичок,
Бывший бухгалтер – сморчок,
Денег себе накопил,
Домик и мебель купил.
 

От раздражения Ворон неожиданно заговорил в рифму и даже сам смутился, – всё-таки Крыс выбил его из колеи. Ворон помолчал. Затем снова сказал, но более быстро:

– Так вот. Этот старичок всё боялся разориться. Поэтому, как бывший бухгалтер, не доверяя банкам, он поменял все свои деньги на золотые монеты, да и запрятал их в какой-то небольшой банке.

– В каком-то небольшом банке. И банк лопнул, да? – быстро перебил Крыс. – Ну и поделом ему. Я же помню этого привиденца, – прижимистый был старикан.

Ворон решил не обращать больше на него внимания.

– Так с этой треклятой банкой он носился, как курица с яйцом. Даже в туалет её с собой таскал. Чокнутый был старичок. Как-то раз Крыс у него копчёную колбасу со стола стащил. И со мной, кстати, не поделился, – Ворон с укором глянул на Крыса. – Так старичок и колбасу стал с собой в туалет носить.

Крыс тем временем смущённо отвернулся.

– Вот тогда-то он и удумал: сделать тайник, где банку прятать. И всё менял да менял место. А однажды он и сам забыл, где банка, – так такое было! – Ворон махнул крылом на оторванные половицы и дыры в потолке. – Насилу потом её нашёл, – старый дурак! И вот лет пять назад к старичку заявился какой-то там дальний родственничек на мотоцикле. И к этому юному родственничку вскоре стали шастать всякие разные приятели да девицы. Старичок их гонял, гонял, да сам совсем в уме повредился и плотно засел на чердаке. Я же вам уже говорил. Только компашка дураковатой молодёжи соберётся, только дёрнут по «косячку» травки, – старикан тут как тут. Как начнёт приплясывать в своём балахоне, как завоет, – так они все врассыпную, – думают, что у них глюки – галлюцинации начались. Но однажды его бездыханным нашли в этом балахоне в какой-то странной позе, а племяша с компашкой и след простыл.

– Вместе с банкой? – удручённо спросил Крыс.

– Как ужасно! Как ужасно! – закудахтала Цыпа. Правда, совершенно уж не хотелось думать, что она жалеет не почившего в бозе старичка, а пропавшую банку.

Все грустно замолчали.

– Нету тела – нету дела! – насмешливо буркнул Сержант.

– Шито-крыто – в землю врыто! – вдруг радостно взвизгнул Крыс. – А я ведь раз нашёл тут жестяную запаянную банку, – тяжеленная, и в ней что-то бренчало, – уж точно, – не печенье.

После этих слов все вопросительно уставились на Крыса. Несомненно, что рейтинг его популярности, а также оценка умственных способностей Крыса и его полезности для данного избранного общества, резко возросли. Недавние поэтические достижения Крыса их мало трогали, – все хотели чего-то конкретного и, лучше всего, чего-нибудь съестного.

– И где же эта баночка? – елейным голоском спросила Цыпа, ласково заглядывая Крысу в глаза.

– Где, где… Я не знаю, – неуверенно промямлил Крыс. – Подальше положишь – поближе найдёшь.

– Ках это ты не знаешь? А кудах-раскудах ты её дел? – строго спросил Кок.

Рейтинг Крыса в глазах, а точнее, в неустойчивых умах проголодавшихся присутствующих опять мигом упал. Крыс почувствовал себя страшно неудобно.

– Хорошо бы Кок мне в темечко не долбанул, – мелькнуло у него в голове.

– Вообще-то, я её перетащил куда-то в другое место. Вроде, как сюда во двор, а она, наверное, и закопалась как-то сама собой, – срочно попытался спасти положение Крыс.

– Сама, сама! – передразнил Кок. – Что-то память у тебя, Крыс, какая-то девичья.

– Девичьи воспоминания, – самые чистые, – прошептала Цыпа.

Дело снова зашло в тупик.

Увидев это, Хомо взял две пустые пивные банки и начал отбивать ими ритм, – очевидно, собираясь запеть. Такое сопровождение получалось, хотя и несколько однообразным, но зато громким и бодрящим. Чтобы разогреть себя и публику, Хомо сделал пару подскоков и кувырков.

Надо прямо признать, что представления Хомо о своих воображаемых талантах в исполнении собственного песенного репертуара были, мягко говоря, слегка завышенными, и в этом он недалеко ушёл от многих современных исполнителей. Хотя уши у Хомо были как два лопуха, музыкальный слух у него был весьма и весьма посредственным, – не иначе, как ему в цирке медведь на ухо наступил. Но тем не менее, распиравший Хомо энтузиазм с лихвой перекрывал все имевшиеся недостатки, а от его ужимок, подскоков и гримас большинство поп-гоп-певцов, хоть и вырядившихся в дорогостоящие наряды высокой моды – «от купюр» с зелёным отливом, просто бы зачахли от чёрной зависти. Вся беда была только в том, что в больших дозах пение Хомо было несколько утомительным, – как для слуха, так и для глаз. Правда, сами знаете, что это иногда касается не только пения и певцов, но даже близких родственников или хороших, но загостившихся знакомых.

Ворон, внимательно следивший за приготовлениями Хомо и его манипуляциями с банками, со скрытой насмешкой сказал:

– Да уж, Хомо! Вот раньше, помню, были певцы – так певцы, композиторы – так композиторы, писатели – так писатели, а ведь народу-то на земле было чуть ли не в сто раз меньше. А теперь, наверно, каждый третий как-нибудь да самовыражается: одна сипит, другой дудит, третий царапает что-то с орфографическими ошибками, – а толку всё мало, – новой эпохи Возрождения и не намечается, – даром, что почти все грамотные. В общем, массовый информационно-кибернетический психоз и телевизионно-зомбирующий гипноз, – с грустью подытожил Ворон.

– А что такое кибернетика? – уныло спросил Крыс, скорее по привычке, и даже не надеясь понять ответ.

– Это общие законы, которые объективно и безжалостно нами управляют, – с каким-то мрачным удовлетворением ответствовал Ворон. – Каждому дураку понятно, что ему это не понять.

Присутствующие сильно заскучали. Но жизнерадостный Хомо и не думал сдаваться: мнение худсовета в лице Цыпы, Ворона и Крыса его совершенно не трогало, и он упорно выносил на суд широкой общественности своё свежее непредвзятое видение окружающего мира. Вот и сейчас очередной шедевр, который, по мнению Хомо, был значительно ближе к жизни, чем пустопорожние разглагольствования Ворона, не давал ему покоя, и Хомо спешил осчастливить, если не всё человечество, то хотя бы покорных присутствующих, которым было некуда деваться.

С сияющей снисходительной улыбкой великодушного благодетеля, тратящего свой талант на горстку какой-то неблагодарной публики, Хомо ухмыльнулся, как можно шире, и энергично начал:

 
Один купец свой клад зарыл,
Уехав срочно по делам,
Но клад недолго там пробыл, —
Или украли, иль пропал.
 

 
Скупец вернулся, – клада нет!
Стал плешку себе рьяно рвать:
Зачем же столько лет копил,
Чтоб так бездарно потерять.
 

 
А посему, – нашёл ты грош,
Так с ним беги в корчму скорей,
Его пропьёшь там ни за грош,
Зато в кругу своих друзей.
 

Когда Хомо закончил свою песенку, Цыпа осуждающе проквохтала:

– Приличные люди всегда имеют, хотя бы скромные, сбережения.

Хомо зевнул:

– Ага, – как раз, чтобы хватило на поминки.

Всё это время Кок, по своему обычаю, задумчиво, медленно и важно расхаживал взад-вперёд посреди комнаты. Поднимет одну лапу, подумает чуть ли не минуту, опустит её на шажок вперёд, подняв другую, – и опять думает. Ну, – точно по минному полю разгуливает.

Крыс тоже долго и напряжённо размышлял, шевеля усиками, затем, наконец, быстро сказал:

– В первую голову надо подумать, что бы такое ещё нам придумать.

Кок опустил лапу и раздражённо куркнул:

– Ты кто, Крыс? Змей Горыныч о трёх головах? У тебя, по-моему, и одна-то не очень варит.

Крыс обиделся и решил осадить Кока с помощью народной мудрости, презрительно сказав:

– Обижаются только богом обиженные.

Кок злорадно захохотал.

– Эх, Крыс, Крыс! – сочувственно поддержал Ворон Крыса. – Правильно поговорка звучит так: «На богом обиженных не обижаются».

Кок замер на одной лапе и, в свою очередь, призадумался.

– Чего сидеть? – недовольно буркнул Сержант. – Надо копать.

Ох! Нет худшей заразы, чем кладоискательство. Ну, разве только ещё азартные игры. Но если кладоискатель, скорее всего, просто ничего и не находит и лишь попусту теряет своё время на свежем воздухе, то азартный игрок, в жалкой надежде отыграться, – может спустить всё, да ещё и в долги залезть, причём в изрядной духоте.

Но как бы там ни было, рассказ Ворона, а затем и невразумительное сообщение Крыса, взбудоражили всю компанию, – и широкомасштабная кампания по поиску клада началась. Энергично пропев:

 
И что стоять тут невпопад,
Теряя день на пустяки,
Пошли, поищем лучше клад,
Что закопали чудаки.
 

Хомо появился откуда-то, – уже с лопатой. Остальным пришлось довольствоваться своими собственными лапами. Лишь Мура, как всегда, увильнула от всеобщей трудовой повинности, сказав, что она боится испортить лак на ноготках. Тем не менее, работа закипела. Наверное, больше всех старалась Цыпа, которая поминутно разглядывала через лорнет выкапываемую ею ямку. Кок, в свою очередь, не успев и чуть-чуть поработать, подцеплял лапой свои драгоценные часы, пялился на них и после этого важно оглядывал всех присутствующих. Уже через час весь дворик был похож на опорный плацдарм десантников в какой-нибудь горячей точке планеты со множеством окопчиков и небольшим противотанковым рвом.

Крыс с остервенением копал вглубь прямо-таки целый колодец или даже пусковую ракетную шахту.

– Эй, Крыс! – гавкнул Сержант. – На какую глубину ты закопал банку?

– Наверное, сантиметров на двадцать, – неуверенно ответил Крыс.

– А какого же рожна ты уже сам закопался на целый метр? – рыкнул Сержант, откопавший к этому времени довольно глубокую траншею.

– Не знаю, – удивлённо ответил Крыс. – Наверное, по привычке.

– Да уж, Крыс. Работоспособность у тебя высокая, – насмешливо каркнул Ворон.

Польщённый Крыс, не разобравшись в словесном подвохе, простодушно сказал с довольным видом:

– Да! Я работать умею. У меня энергии на пятерых хватит, а вот другие так сами себя едва в трамвае таскают.

Ворон, сидевший на трубе и до этого даже пальцем не пошевеливший для поиска клада, избрал для себя почётную роль полководца, с угрюмым видом следящего за происходящей баталией с высокого командного пункта.

Не видно было только проклятой банки. Запыхавшиеся кладоискатели присели отдохнуть и оглядеться. Крыс мечтательно пробурчал:

– Вот так бы тихо посидеть и холодненького налить…

Но Цыпа осуждающе покосилась на Крыса и на всякий случай проверила, чем там занят Кок.

Конечно, сам процесс поисков несомненно был весьма захватывающим и интересным, но невольно хотелось иметь и какие-нибудь обнадёживающие результаты.

Сидя на трубе, Ворон своим острым глазом пристально разглядывал поле сражения. Вдруг он уставился на что-то, блестевшее на дне противотанкового ровчика, вырытого Сержантом, и гаркнул:

– Эй, Хомо, ну-ка, глянь!

Хомо соскочил в ровчик, нагнулся, а затем распрямился, – в руке он держал квадратную цинковую банку из-под кофе или чая. Хомо радостно потряс банкой в воздухе. В ней что-то глухо забренчало.

– Ух ты! Что же ты, Сержант, банку не разглядел?

– Так ведь, она ничем и не пахнет, – ответил смущённо Сержант.

– Деньги не пахнут, – буркнул Ворон с высоты своей трубы и философских воззрений.

Друзья просто не верили своей удаче.

– Ух ты! Это тебе не на паперти стоять, – приговаривал Хомо.

Сержант, тем временем, начал таскать банку по земле и умудрился сплющить и прокусить её своими клыками. Хомо достал из кармана складной ножик и открывашкой для консервов вскрыл запаянную банку. В банке лежали старинные золотые монеты, теперь уже вышедшие из обращения.

– Ух ты! – только и сказал опять Хомо.

– Надо их сдать в антикварную лавку, – с безразличным видом посоветовал Ворон. Сам он, «добру и злу внимая равнодушно», продолжал сидеть на трубе.

– Ну, Сержант, собирайся, – решительно сказал Хомо и, взяв из банки четыре монеты, спрятал их в карман.

– А я? – засуетился Крыс. – Ведь это я банку закопал.

– Сиди уж! А то опять что-нибудь потеряешь, – добродушно рыкнул Сержант.

Вместе с Хомо они вышли со двора и по хорошо им знакомой дороге потрусили в город в сопровождении Ворона, который плавно парил в небе.

– А где эта антикварная лавка? – спросил слегка запыхавшийся Хомо.

– Да рядом с супермаркетом, – ответил Сержант и недовольно поморщился.

В антикварной лавке царил полумрак.

Хитровато лживую физиономию хозяина лавки не могли скрыть ни очки, ни большая лупа, которую он держал в руке перед собой, точно отгораживаясь от подозрительных посетителей.

Оценивающе взглянув, – но не на монеты, а на Хомо, – хозяин с сомнением протянул:

– Мм, да! Каких-то денег они, конечно, стоят, – и выжидающе посмотрел на Хомо: – А сколько бы вы за них хотели?

Такого оборота дела друзья не ожидали.

– Моя двоюродная бабушка говорила, что они должны стоить кучу денег, – начал Хомо.

Сержант подтверждающе рявкнул. Хозяин лавки, по-видимому, уже давно уставший от рассказов о почивших и в бозе и в позе бабушках, дедушках, двоюродных тётках и других вымышленных родственниках, тяжело вздохнул и сдался.

– Видать, почтенного возраста была леди, – примирительно сказал он.

– А может, и джентльмен. Что-то похожее я уже видел лет десять назад. Ох, и прижимистый был старикан, – как бы про себя добавил хозяин и по очереди со значением посмотрел на Хомо и Сержанта. Их бродяжьи рожи ему явно не нравились. С ещё более тяжёлым вздохом хозяин лавки отсчитал деньги:

– Вот вам пятьсот, – всё-таки у меня большие накладные расходы. Заходите ещё.

Хомо молча взял деньги, вежливо приподнял свой цилиндр и с облегчением вышел вместе с Сержантом на улицу. Отойдя от антикварной лавки, оба друга – подельника повеселели.

– Большие накладные расходы, большие накладные расходы…, – прокудахтал Хомо, передразнивая голосом Цыпы хозяина лавки.

Друзья смело отправились к знакомому, до колик в животе, супермаркету. На этот раз Сержант спокойно ждал Хомо снаружи, презрительно поглядывая на охранника и на табличку: «С собаками вход запрещён», висевшую рядом со входом.

– «Воспрещён, воспрещён…», – а у самих всё тащат, – думал Сержант. – Вот поставили бы меня вместо этого сундука, так узнали бы, как надо по-настоящему охранять. У меня бы из магазина вообще никто не вышел до самого закрытия, – так, на всякий случай.

Глубокие размышления Сержанта о системе службы безопасности, хотя бы в масштабах супермаркета, были прерваны появлением Хомо, тащившего две огромные сетки, нагруженные на небольшой велосипед с широкими шинами. Наскоро перегрузив содержимое одной сетки в рюкзак Хомо, приятели с довольным видом, не спеша, отправились к дому.

– Ух ты! Вот это велик, так велик! – приговаривал Хомо и, ища одобрения, поглядывал на Сержанта. Но Сержант равнодушно покосился на велосипед и буркнул сквозь зубы, сжимавшие ручки сетки:

– Ох, не люблю я этих велосипедистов, – так и шмыгают взад-вперёд. Уж больно охота их за штаны ухватить, – сплошная провокация…

В ответ Хомо стал весело напевать:

 
Стоять на паперти с рукой
Нам вовсе не с руки,
И лучше мы пойдём домой,
Битком набив мешки.
 

 
Домой мы гордые идём,
Набрали целый воз.
Придём и песню запоём,
Накормим весь колхоз.
 

Незамысловатая песенка легко витала над дорогой, а друзья с лёгким сердцем всё ближе и ближе приближались к дому.

Тем временем, голодный Кок маячил во дворе дома, попеременно поглядывая то на часы, то на калитку в нетерпеливом ожидании появления Хомо и Сержанта. Мура беззаботно грелась на вечернем солнышке, лёжа на перилах террасы. Крыс сидел на ступеньках крыльца, изредка томно поглядывая на Муру. Ворон торчал на трубе, зорко оглядывая окрестности. Он умел ждать, спешить ему было некуда, позади была длинная жизнь.

Наконец, Ворон негромко каркнул и невдалеке послышался какой-то обнадёживающий шум.

Появление Хомо на велосипеде произвело настоящий фурор. Все обступили его, а Цыпа начала старательно отряхивать пыль как с велосипеда, так и с Хомо.

Заодно досталось и Сержанту. Закончив с горячими приветствиями, Цыпа стала расчищать место и раскладывать продукты для предстоящего ужина.

Среди остальных ожидавших ужина бездельников затеялась шибко интеллектуальная беседа. Начал её Хомо, сказав:

– Да ух! Вот у нас в цирке даже компьютер установили, – для бухгалтерского учёта. Но это, конечно, всё ерунда, а вот игры на нём – это стоящая вещь! Меня один дефектиклассник научил. А вот мой тупой циркач от этих компьютерных игр меня каждый раз за ухо оттягивал. Завидует, небось, что этот компьютер умный.

– Он не умный. Это тупая электронная железяка в пластмассовом коробе, а умные – это программисты и создатели информационной системы Интернет, – снисходительно сказал Ворон.

– А ты почём знаешь? – заспорил Крыс. – Я бы вот тоже хотел попасть в школу – интернат. Там меня быстро всему чему не надо научат.

– А ты имеешь представление, как компьютер работает? – начав сердиться, спросил Ворон.

– Он сам думает, – неуверенно ответил Крыс.

– Думает… Примерно, как ты… Да эта железяка сама по себе вообще думать не может. Ты знаешь, как он устроен?

– Ну, – опять неуверенно промямлил Крыс, – наверное, в него искусственная голова вставлена.

– Эх! Своих мозгов нет – чужие не вставишь. Иначе бы тебе тоже дополнительную голову могли приделать с хорошим биохимическим обменом, – чтобы лучше соображала…

Крыс хотел было обидеться, но вместо этого просто сделал вид, что он совершеннейшим образом заскучал. Кок важно прошёлся перед Цыпой и сказал:

– А может, нам тоже тут поставить компьютер?

– Да, было бы неплохо, – поддержал Крыс.

Однако Хомо, посмотрев на Ворона и, по-видимому, начисто перестроившись и забыв о своём увлечении компьютерными играми, загробным голосом насмешливо пропел следующее:

 
Один чудак компьютер взял,
Решив враз поумнеть,
Но вместо этого за ним
Часами стал балдеть.
 

 
Ума добавилось на грош,
Хлопот – на много лет,
Как очумелый, по ночам
Он входит в Интернет
 

 
К чему? Зачем? – Сам не поймёт, —
Компьютер засосал,
В сети липучей Интернет
Он начисто пропал.
 

 
Прощай учёба и друзья,
Не мил уже весь свет,
Теперь заменит всё и вся
Любимый Интернет.
 

– А всё равно, компьютер компьютером, а любовь всегда была и будет важнее всего на свете. Она правит всем и всеми, – презрительно фыркнув, промолвила Мура.

Ворон поддержал Муру:

– Ну, что ж. Конечно, сильнее всего страх правит всем живым, так что даже религии запугивают верующих днём страшного суда, но и любовь важна.

Кок важно молчал, но сказать ничего существенного не мог.

– А вообще-то, все они чокнутые, – без царицы в голове, – нарушил молчание Хомо.

– А кто это чокнутые? Я, например, нормальный, – засуетился Крыс. – А ты, Хомо, нормальный?

– Не знаю… Надеюсь, да… Слава богу, пузыри пока не пускаю. Впрочем, знаешь, Крыс, какие самые распространённые и скрытые болезни, особенно, среди людей?

– Знаю. Ворон говорил, что это подагра и «моментум в море» от холеры и чумы.

– Нет, Крыс! – возразил Ворон. – По моим наблюдениям, самые распространённые болезни – это психические недуги. Хотя человек и самое стадное животное, тем не менее, люди, вообще, – хоть всем скопом, хоть по отдельности, – очень психически неустойчивы. Они – не то, что твой тупой компьютер. Поэтому-то человечеству и нужны вожди и шаманы, – люди без них не могут. Ты посмотри вокруг: никогда и не угадаешь, что у кого на уме. Я уж не говорю о наркоманах, маньяках, фанатах, фанатиках и террористах… А многие и без этого ходят, как зомби, – хуже зациклившегося компьютера. Сплошные жизнефреники. И всё лишь трендят про какие-то там бредущие куда-то поколения, а сами всю планету заплевали… Нету у них планетарного сознания. Ну, ничего! Природа и время ещё возьмутся за двуногих, – понаделают спидо-озоновых дырок в их генах и головах… Кстати, ты, Крыс, тоже сходил бы к психоаналитику, как все, якобы ещё нормальные, люди, – вреда не будет… Да и вообще, хватит дурака валять, – займись-ка лучше трудошизотерапией. Помоги-ка Цыпе ужин приготовить.

– Ты, Ворон, – насмешник, мизантроп, да вдобавок ещё и вселенский космополит, а мне всё это не нужно. В нашей свободной стране каждый, как и я, может спокойно, без особых хлопот просуществовать всю свою жизнь в каком-нибудь подвале. Крыс, сильно подуставший от всех этих разглагольствований, поступил так же, как и большинство людей. Он махнул лапкой и пробурчал:

– А ну их, Хомо. Пойду-ка я да пожую пока гречки перед ужином. Пускай Ворон обо всём этом поразмышляет, – ему делать нечего, он уже давно международный пенсионер.

– Кстати, Ворон! Ты бы лучше подал прошение в Британский парламент, чтобы тебя поставили на государственное обеспечение, как тех шестерых воронов, которых ежедневно кормят в королевском Тауэре с одиннадцатого века. По преданью, Британская империя не развалится до тех пор, пока в Тауэре находятся эти вороны. Говорят, что их предки Тауэр от разграбления спасли, разбудив своими криками охрану. Ты бы им подошёл, – сказал совершенно серьёзно Хомо.

– Теперь много всяких бездельников на государственном обеспечении, хотя они никого ни от чего не спасли, да и не спасут. Так что, обойдусь, – презрительно каркнул Ворон.

В этот момент на пороге появилась Цыпа и энергично позвала всех к ужину:

– Всему своё время, хватит разглагольствовать и витать в облаках, спускайтесь с небес, – из вашего интернетного компьютера готовая пицца на стол всё равно не выедет, а вот у меня уже всё готово.

Никто не стал спорить. Последовавшие за этим пиршество, розыгрыши и танцы мало чем отличались от всеобщего загула два дня назад.

Решив, в дополнение ко всему прочему, расширить программу вечера, Хомо начал демонстрировать своё искусство езды на велосипеде, – причём даже на одном заднем колесе. Лавры Хомо не дали покоя Коку, который тоже попытался было взгромоздиться на велосипед, и, ко всеобщему злорадному ликованию, грохнулся наземь, едва не разбив свои драгоценные часы. Цыпа обозвала Кока старым дураком и посоветовала впредь обращаться с вещами бережно, – как положено приличным людям, а тем более, мужьям таких достойных женщин, как она.

Было уже далеко за полночь, когда все угомонились, и ночная тишина нависла над городом, его окрестностями и их заброшенным, пусть и запущенным, но таким уютным для них домом. Настроение у всех было приподнятое. Все уже и думать позабыли о смутивших их покой встречах со старыми хозяевами, и жизнь снова улыбалась им, и впереди светили радужные перспективы весёлого и беззаботного существования.