Текст книги "Хроники песчаного моря"

Автор книги: Мойра Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Противники босые, с голыми руками и ногами. Оружия нет. Они лупят и пинают друг друга, взбираются на прутья клетки, бросаются оттуда на противника.

Один из них устает. Из носа у него льет кровь, он спотыкается. Его удары не попадают в цель.

– Похоже, Арташиру конец, – произносит Хозяин Клетки.

Соперник Арташира загоняет его в угол, хватает за горло и прижимает к прутьям клетки. Арташир обмякает. Противник разжимает руки, и Арташир сползает на пол.

Победитель трясет кулаками над головой. Толпа сходит с ума. Все показывают на Клетку, кричат и прыгают. Некоторые сами кидаются в драку, охрана их разнимает. В толпе царит безумие.

Арташир медленно поднимается на ноги. Стоит, слегка покачиваясь. Толпа свистит. Потом все поворачиваются к нашему помосту.

– Прогон! Прогон! Прогон! – возбужденно кричат зрители.

Арташир смотрит на Хозяина Клетки. Тот смотрит на него.

– Эх, мое любимое зрелище, – говорит толстяк. – Жаль, конечно. В этом парне есть что-то… Необыкновенная жажда жизни. Поэтому он и продержался так долго. Да и заработал я на нем неплохо. Ну ладно, нечего нюни распускать. Он проиграл два боя, это третий. Порядок есть порядок.

Хозяин Клетки стаскивает красную салфетку с шеи и поднимает ее над головой. Толпа вопит еще громче.

– Что ж, пора кончать, – со вздохом говорит толстяк и опускает руку.

Два здоровых охранника открывают дверь Клетки и вытаскивают Арташира. Толпа заполняет проход посередине Колизея. Люди расталкивают соседей, пихаются, взбираются друг на друга.

Вооруженные охранники оттесняют толпу, освобождая проход.

– Они живут ради этого, – произносит Хозяин Клетки. – Они хуже зверей. Вот что делает с человеком шааль. Дураки.

Все начинают дружно топать ногами по земле. От топота дрожит даже помост, на котором мы стоим.

Охранники толкают Арташира вперед. Он обводит взглядом Колизей. Глубоко вздыхает и высоко поднимает голову. Его лицо каменеет, словно он принял решение. Он глядит на Хозяина Клетки и плюет на землю.

Толстяк усмехается.

Арташир откидывает голову назад и кричит. Он ревет, словно дикий зверь, загнанный в угол, но полный решимости встретить смерть в бою.

Он бежит от Клетки вверх по центральному проходу. К нему тянут руки, хватают за рубаху, пытаются повалить на землю. Он наносит удар кулаком, вырывается, пробегает еще несколько шагов. Толпа волнами накрывает проход. Люди воют, словно волки на охоте. Арташира уже не видно за телами.

В животе у меня все сжимается.

– Жаль, когда хорошего бойца пускают на прогон, – говорит Хозяин Клетки и смотрит на меня. Гладит мне щеку липкой рукой. – Теперь твоя очередь.

* * *

Девчонка меньше меня.

Она налетает сразу и быстро. Я даже не вижу ее кулаков. Первый удар приходится мне по лицу. Второй по ребрам. Я стою как во сне.

Глаза застилает красная ярость. Я соображаю, что к чему. Зверь что угодно сделает, лишь бы выжить. Если попадет в капкан, то отгрызет лапу. Это тоже красная ярость. Мне без нее не обойтись. Иначе в Клетке не выжить.

Моя противница крепкая, дерется умело. Нечестно. Она проиграла два боя. Это ее последний шанс. В ней тоже бушует красная ярость.

Но моя ярость сильнее.

Я смотрю, что и как она делает.

Я быстро учусь.

Она задает мне хорошую трепку. Потом удача оказывается на моей стороне. Я сильно бью ее в живот. Она отлетает, ударяется об прутья клетки и больше не поднимается. Охранник не ставит ее на ноги.

Это конец.

Конец для нее. Начало для меня.

Я не знаю, как ее зовут. На ее лице родимое пятнышко, похожее на бабочку.

Как говорит Хозяин Клетки, жаль, когда хорошего бойца пускают на прогон.

Прогон ждет одного из нас.

Не меня.

* * *

Пинчи сидят на палубе. Отмечают свою удачу жареным голубем и кувшином браги. Сегодня наша последняя ночь на «Лебеде пустыни». Завтра Пинчи и Эмми переедут в Город Надежды. Меня переселят в барак, где держат бойцов.

Я лежу на койке. Мои руки и ноги скованы. Эмми сидит рядом, прикладывает мне к виску лоскут, смоченный соком герани.

– Тебе не очень больно? – спрашивает сестренка.

Мое избитое тело должно болеть. Но я ощущаю боль откуда-то издалека, словно не нахожусь в своем теле, а летаю где-то рядом.

– Прости, – шепчу я.

– За что? – спрашивает Эмми.

– Не надо было тебе на это смотреть, – говорю я.

Пинчи вывели Эмми на балкон, рядом с Хозяином Клетки. Она видела все, от начала до конца.

– Мне было так страшно! – признается сестренка. – Она тебя чуть не убила.

– Никто меня не убьет, – говорю я. – Я выживу. Вытащу нас отсюда, а потом мы отыщем Лу. Я ему слово дала. Ой, Эмми… Эмми, что нам делать? Что мне делать?

Тут я не выдерживаю. Сначала слезы текут потихоньку. Эм утирает мне щеки, но слезы все льются и льются.

– Ш-ш-ш, а то услышат, – шепчет сестренка. – Никто не должен слышать, как ты плачешь.

Она дает мне лоскут, я зажимаю им рот.

Эм ложится рядом со мной и крепко обнимает меня своими худенькими ручонками.

– Ш-ш-ш, Саба, – успокаивает она, – все будет хорошо.

Я корчусь от боли. Меня сотрясают рыдания. Я сдавленно вою.

Плачу по девчонке с бабочкой на щеке.

Плачу по Эмми. Па. Лу. По себе.

По той, какой я была.

По тому, что у нас отобрали.

По тому, что утрачено навсегда.

ГОРОД НАДЕЖДЫ

Месяц спустя.

Меня называют Ангелом Смерти.

Я не проиграла ни одного боя. При выходе в Клетку меня охватывает красная ярость. Она делает свое дело. Я побеждаю.

Если это третий проигрыш для соперницы, я отворачиваюсь. Не хочу смотреть, как ее пускают на прогон. Только уши не закроешь. Толпа воет, будто свора собак. Зрители предвкушают добычу.

Я отключаю свой мозг. Нельзя об этом думать. Я должна выжить. Выбраться отсюда, отыскать Лу. Он все еще ждет, что я приду за ним. Я знаю. Может быть, его держат здесь, в Городе Надежды.

Город Надежды одна большая свалка. Правильно Марси говорила. Здесь собираются самые распоследние мерзавцы и негодяи. Отребье.

И тонтоны. Они здесь везде.

Они охраняют Хозяина Клетки, который наблюдает за боями со своего балкона. Они стерегут ворота. Проверяют всех, кто входит и выходит из города. Они стоят на смотровых башнях городской стены. Им подчиняются вооруженные стражники, которые следят за порядком в Колизее и на улицах. Им подчиняются подонки, которые охраняют бойцов в бараке для мужчин и в бараке для женщин. Тонтоны следят за нашей разминкой во дворе.

А главный над ними Демало. Говорят, он подчиняется Хозяину Клетки. Это навряд ли. Демало не подчиняется никому, кроме самого себя. Иногда во время боя он появляется на балконе Хозяина Клетки. Хотя близко я его больше не видела. И, надеюсь, не увижу.

Ни охрана, ни смотровые башни, ни бараки, ни кандалы… Меня ничего не пугает. Всякий раз я пытаюсь сбежать.

В первый раз я дождалась, когда стемнеет. Вскрыла замок своей клетушки ржавым гвоздем, что нашла во дворе. Охранник уснул, и я попыталась стащить у него ключи от барака. Тут меня и поймали.

Во второй раз я заехала охраннику по морде, когда меня вели из Колизея. Сбежать не удалось.

Оба раза меня запирали в Холодильник, чтобы остудить мой пыл. Чтобы сломать волю. С непокорными всегда так поступают. Железный чулан под землей меня не пугает. Я все равно пытаюсь сбежать.

Теперь меня приковывают цепью к койке в моей клетушке. Из бараков в Колизей возят в специальной клетке. Меня обыскивают и только потом запирают на ночь.

Меня никогда не бьют. Даже пальцем не притрагиваются. Я дерусь два раза в неделю. Ангел Смерти собирает огромные толпы. Я лучший боец в Городе Надежды. На мне зарабатывают много денег и надеются, что так продлится долго.

Я не знаю, какую сделку заключили Пинчи с Хозяином Клетки. Похоже, очень выгодную. Иногда Миз Пинч появляется на балконе Хозяина Клетки, смотрит на мои драки. Больше меня с ней ничего не связывает.

Эмми я тоже не вижу. Я не знаю, что с ней. У меня нет возможности ее отыскать. Может быть, она найдет способ послать мне весточку. Может быть, Миз Пинч ее нечасто лупит.

Меня хорошо кормят. У меня отдельная клетушка, койка с одеялом. Остальных девушек-бойцов держат в общем бараке, и спят они на холодной земле. С ними особо не церемонятся.

Начальник охраны, Бешеный Пес, держится от меня подальше. Его называют Бешеным Псом, потому что когда он под шаалем, ему нет удержу. Достается и охранникам, и бойцам. Но не мне. Ко мне он не притрагивается.

Я ем, что дают. Дерусь, когда меня заставляют. Выжидаю момент, чтобы сбежать. Вдруг охранник отвернется. Вдруг дверь оставят открытой. Что-нибудь да случится. Пусть себе запирают меня в Холодильник, но однажды мне повезет.

По ночам я сижу или расхаживаю по камере. Сплю урывками. Стоит мне закрыть глаза, как наваливается темнота. Она выползает из укромных мест, обхватывает меня холодными лапами. Проникает в кровь, в кости, в душу. Высасывает всякую надежду.

Если я впущу в себя темноту, то мне отсюда не выбраться. Я останусь здесь и буду драться до тех пор, пока не начну проигрывать. Пока меня не пустят на прогон.

Я боюсь, что однажды темнота окажется сильнее красной ярости.

Я закрываю глаза, и она приходит.

Темнота.

И сны.

* * *

Я в Колизее.

Тихо. Пусто. Темно. Глухая ночь.

Я в Клетке. Босая. Одежда разорвана в клочья. Дверь заперта. Я в ловушке.

Чувствую покалывание в затылке. Медленно оборачиваюсь.

Все, с кем я дралась, стоят и смотрят на меня. Все, кого я победила и отправила на прогон. Все они заперты в Клетке вместе со мной. Они всего лишь тени, их лица скрывает мрак, но я знаю, что это они. Я знаю каждую из них. Цвет глаз, форму носа. Запах их страха.

Они медленно окружают меня.

«Простите меня, – шепчу я. Говорю, кричу: – Простите, простите, простите меня!» Из горла не вырывается ни звука.

Они собрались вокруг меня. Тянут вниз.

Темнота плотная, будто одеяло.

Голоса. Шепот. Бормотание. Вздохи. Далеко, слов не разобрать.

«Саба! Саба, помоги мне!» – слышу я.

Голос Лу. Детский голос.

«Лу! – кричу я. – Я здесь! Где ты?»

«Не знаю! Скорее, Саба! Тут так темно. Мне… мне страшно», – всхлипывает он.

«Не волнуйся, Лу! – кричу я. – Я отыщу тебя! Я найду тебя, не молчи!»

«Не могу! За мной идут!» – вскрикивает он.

«Лу! – зову я. – Лу!»

Тишина.

Потом снова раздаются голоса. С трудом различаю слова.

«Слишком поздно… – доносится шепот. – Слишком поздно…»

«Подождите, – прошу я. – Пожалуйста! Лу! Я здесь! Я иду!»

Я с трудом вытягиваю себя из сна. Одежда взмокла от пота. Сердце бешено колотится.

Сижу на койке и жду. Прихожу в себя. Успокаиваюсь. Смятое одеяло запуталось в цепи, которая прикована к моей правой лодыжке.

Каждую ночь мне снится Лу. Я никогда не вижу его самого, только слышу. Иногда он испуган и зовет меня на помощь. А иногда сердито кричит.

Черт тебя подери, Саба, где ты? Почему ты так долго?

Но хуже всего сон, где он повторяет мои же собственные слова.

Я найду тебя. Куда бы тебя ни увезли, я найду тебя. Клянусь.

Повторяет снова и снова. Пока я не проснусь.

Иногда после этих снов я засыпаю, но чаще всего лежу и жду, когда рассвет проберется в камеру. Я скручиваю одеяло, кладу под голову, ложусь и жду, как будет в этот раз.

– Кошмар привиделся? – раздается шепот из соседней клетки. Там, в общем бараке, держат остальных девушек-бойцов.

Я молчу. Не люблю разговаривать с теми, с кем дерусь. И с теми, с кем придется драться. С Ангелом Смерти никто не разговаривает. Меня боятся. Ну и пусть, так даже лучше. Я знаю их голоса, но этот незнакомый. Новенькая. Тихий, мягкий голос. Приятный.

– Прошлой ночью я тебя тоже слышала, – говорит моя собеседница. – И позапрошлой.

Значит, это девушка, которую привели три ночи назад. Высокая и худая. С виду болезненная. Чуть постарше меня, ей лет двадцать. Сегодня она проиграла свой первый бой.

Если она слышит меня каждую ночь, то и остальные тоже. Нельзя, чтобы соперники видели твою слабость. Это может стоить жизни.

Девушка словно читает мои мысли.

– Не волнуйся, – говорит она. – Никто не знает. Только я. Я мало сплю.

Она подползает поближе к решетке. В темноте я даже не могу различить ее силуэт. Здесь нет окон. Днем барак освещается факелами, а ночью хоть глаз выколи.

– Ты сегодня проиграла, – замечаю я. – Говорят, ты не сопротивлялась.

– Я не боец. Не такая, как ты, – объясняет она. – Чем скорее я проиграю, тем скорее все кончится.

– Ты хочешь смерти? – спрашиваю я.

– Я хочу свободы, – отвечает она. – Я никогда не была свободной. Всю свою жизнь. Слушай, а тебе не обидно? Ну, что тебя называют Ангелом Смерти?

– Нет, – говорю я.

– Тебя боятся, – произносит она. – Все знают, что драться с тобой – это смерть.

Я молчу.

– Меня зовут Хелен, – шепчет она.

– А меня Саба, – говорю я.

– Саба, – повторяет она. – Хорошее имя.

Я накрываюсь одеялом и устраиваюсь на койке поудобнее.

– Спокойной ночи, Саба, – говорит она. – Приятных снов.

– Спокойной ночи, Хелен, – отвечаю я.

И засыпаю.

* * *

Эмми придумала, как пробраться в тюрьму. Она приходит с разносчиками воды. Перед рассветом чумазые мальчишки с ведрами приносят нам свежую воду и выливают ее в желоб, который проложен вдоль бараков. Ночью Эмми удирает из дома и встречается со мной. А потом возвращается к Пинчам, прежде чем они проснутся.

Сестренка рассказывает мне, что происходит в Городе Надежды. Где что находится.

Она окрепла. От худосочной девчушки с Серебряного озера не осталось и следа. Пару раз она приходит с разбитой губой или с синяком на руке, отчего кулаки у меня непроизвольно сжимаются. Вообще-то ей удается держаться подальше от Миз Пинч.

Эмми. Одна-одинешенька. В таком жутком месте. Выжила. Кто бы мог подумать?

* * *

Прошло четыре ночи с тех пор, как Хелен заговорила со мной. Теперь мы болтаем с ней каждую ночь. Вообще-то я не люблю болтать, разве что с Лу. А как попала сюда, так и забыла, что значит разговаривать.

Мне нравится Хелен. Она умная и не боится меня. Говорит, что драться со мной ей не придется, ее пустят на прогон раньше. Так что можно подружиться.

Мы ждем, пока остальные заснут. Пока охрана сделает последний обход. Охранники сидят снаружи, их смена приходит на рассвете. Как только захлопывают дверь и задвигают на ночь засов, можно спокойно болтать.

Я слезаю с койки. Цепь у меня на ноге длинная, так что я сажусь на пол рядом с Хелен. Между нами только решетка. Тепло ее тела напоминает мне, как мы с Лу сидели когда-то, спина к спине. Как я слышала его дыхание. Слышала стук его сердца.

Сегодня Хелен проиграла второй бой. Девушки говорили об этом. Мы обе знаем, что ее время на исходе.

– А что случилось с твоим братом? – спрашивает она.

И я рассказываю. Как пришли тонтоны. Как убили Па. Как забрали Лу. Я так долго думала о брате, что теперь говорить о нем легко. Рассказываю, как тонтоны спросили, родился ли он в день зимнего солнцеворота.

– Погоди-ка, – перебивает меня Хелен. – День зимнего солнцеворота? Ты точно помнишь? Они так и спросили?

Мне не надо вспоминать. Слова выжжены у меня в памяти.

– Ну, всадник спросил у Проктера Джона: «Это он? Золотой мальчик? Это он родился в день зимнего солнцеворота?» – говорю я. – А Проктер Джон ответил: «Да». И тогда чужак переспросил у Лу, сколько ему лет, а брат ответил, что восемнадцать. И что он и вправду родился в день зимнего солнцеворота. Тут его скрутили и увезли.

– Похоже, они искали именно его, – вздыхает Хелен. – Знали, что надо искать на Серебряном озере.

– Так и есть, – удивляюсь я. – Точно.

– А еще что-нибудь сказали? – спрашивает Хелен.

– Нет, – шепчу я. – Ой, Марси сказала, что когда Лу родился, у нас гостил чужак.

– Кто? Ты знаешь, как его звали? – взволнованно говорит Хелен.

– Да, – киваю я. – Марси запомнила, что он назвался Траском. Он очень обрадовался, когда родился Лу. Все твердил, как замечательно, что мальчик родился в день зимнего солнцеворота. Только никто не мог понять, почему бы это. А потом Траск исчез и больше его не видели.

– Конечно, не видели, – вздыхает Хелен.

У меня чуть сердце не выскакивает из груди. Я тянусь через прутья решетки и хватаю Хелен за руку.

– Расскажи мне, что ты знаешь, – прошу я.

– Ой, да не хочу я, – шепчет она.

– Ну ты быстро скажи, и все, – умоляю я.

– Ладно… Понимаешь, Джон Траск – мой отец.

Мне хочется взглянуть ей в лицо. Посмотреть в глаза, чтобы понять, не обманывает ли она меня. Я сильно сжимаю ей руку.

– Не ври мне, – шепчу я.

– Я не вру, – говорит Хелен. – Это чистая правда. Саба, твой брат в опасности. Его увезли тонтоны.

– Он здесь, в Городе Надежды? – спрашиваю я.

– Нет. Его увезли на Поля Свободы, – отвечает она.

– Где это? – шепчу я.

– К северу отсюда, в Черных горах, – объясняет Хелен. – Туда тяжело добраться. Это место надежно спрятано.

– Поля Свободы, – повторяю я. – Лу на Полях Свободы. Что еще ты знаешь?

– Послушай, Саба, если он на Полях Свободы, значит, он у Короля, – говорит Хелен.

– У Короля? Кто это? – спрашиваю я.

– Ему принадлежит Город Надежды. И сам город, и вся земля вокруг, насколько хватает взгляда, – объясняет Хелен. – Демало – его человек. Его правая рука.

– А как же Хозяин Клетки? – шепчу я.

– Он делает, что ему велено, – говорит Хелен. – Есть Король, есть Демало и есть тонтоны. Вот кого тебе надо остерегаться.

– Что еще? – спрашиваю я. – Рассказывай все!

– У Короля голова не в порядке. Да они все безумные, верят в странные вещи. В сумасшедшие вещи, – вздыхает Хелен. – Мой отец тоже в них верил.

– Твой отец? Джон Траск? – уточняю я.

– Да, он был из них, – кивает Хелен. – Шпионил для Короля. Он уже умер, но тогда, на Серебряном озере, это был точно он. Я помню, как он вернулся на Поля Свободы. Рассказывал, что нашел того самого мальчика.

– Какого мальчика? – спрашиваю я.

Она молчит.

– Хелен! – прошу я.

– Не надо тебе знать, – шепчет она.

– Нет, расскажи! – настаиваю я. – Ну пожалуйста, Хелен! Продолжай.

– Он сказал, что нашел мальчика, который рожден, чтобы быть убитым в день летнего солнцеворота, – вздыхает она. – Быть убитым, чтобы жил Король.

Меня словно ударяют под дых. Горло сжимается.

– Ничего не понимаю, – говорю я. – Что ты имеешь в виду? Убить его, чтобы жил Король? О чем ты?

– Это все шааль, Саба, – торопливо шепчет Хелен. – Ты же знаешь, что здесь творится. Эту дрянь все или курят, или жуют. Бешеный Пес, охранники, те, кто приходит смотреть бой. А всеми запасами шааля заправляет один-единственный человек, который выращивает и поставляет эту дурь.

– Король, – говорю я.

– Шааль растет только в одном месте, – объясняет Хелен. – Там, где подходящая почва, свет, тепло и влага.

– Поля Свободы в Черных горах, – говорю я.

– Тонтоны захватывают людей, пригоняют на Поля Свободы и заставляют работать, – шепчет Хелен.

– И управляют ими при помощи шааля, – киваю я.

– Теперь ты понимаешь, что к чему, – вздыхает Хелен.

– Значит, тот, кто заправляет шаалем, заправляет всем и вся, – говорю я. – У него вся власть.

– Это и есть Король, – соглашается Хелен.

– Все равно не понимаю, – шепчу я. – При чем тут Лу?

– Каждые шесть лет, накануне дня летнего солнцеворота, в жертву приносят парня, – объясняет Хелен. – Ну, убивают его. Только не всякого парня, а обязательно восемнадцатилетнего, рожденного в день зимнего солнцеворота.

Меня охватывает ужас.

– Лу! – восклицаю я.

– Король верит, что когда такой парень умирает, его дух, его силы переходят к нему, – продолжает Хелен. – И власть Короля продолжается еще шесть лет.

– Это безумие, – шепчу я.

– Я же тебе говорила, – кивает Хелен. – А раз Король в это верит, то и все остальные верят. Это все от шааля. От шааля люди глупеют, их легко обмануть. Они теряют разум, совсем как здесь, в Колизее, когда бойца пускают на прогон. Они не могут остановиться. Они не хотят останавливаться. Ну вот как Бешеный Пес.

– Жертвоприношение, – произношу я. – Не может быть!

– Это чистая правда, – вздыхает Хелен. – Я сама видела. Последнее жертвоприношение было шесть лет назад. Твоему брату исполнилось восемнадцать. Он родился в день зимнего солнцеворота. Пришел его черед.

– И они узнали про Лу от твоего отца, – говорю я.

– Ага, он рассказал им про Лу, – подтверждает она. – За твоим братом все эти годы следили, чтобы с ним ничего не случилось.

– Наш сосед, Проктер Джон, – шепчу я. – Вот зачем он с него глаз не спускал…

– Не вини его, Саба, – говорит Хелен. – Его заставили.

– Но почему они не похитили Лу сразу? – спрашиваю я. – Зачем ждать столько времени?

– Парень должен быть силен духом, – объясняет Хелен. – Жизнь с семьей на свободе делает его сильным духом.

– Лу еще как силен, – киваю я.

– Чем сильнее парень, тем сильнее будет Король, – подтверждает Хелен. – Слушай, Саба, до летнего солнцеворота осталось меньше месяца. Если хочешь спасти брата, тебе нужно поскорее выбраться отсюда. Надо…

Дверь барака распахивается. Входит Бешеный Пес, начальник охраны. В руках он вертит длинную толстую дубинку. Он не в себе от шааля, дергается, смеется своим мыслям. Охранники освещают факелами ему дорогу.

– Как мои девчонки? – вопит он.

Девушки в бараке просыпаются и вскакивают на ноги. Торопливо отходят в тень, чтобы он их не видел. Я падаю на свою койку, едва распахивается дверь.

Бешеный Пес стучит дубинкой по прутьям решетки.

– Просыпаемся, да поживее, – орет он. – Папочка хочет поиграть.

– Хелен, – шепчу я. – Уходи!

Она замирает у решетки, где мы с ней разговаривали.

Бешеный Пес замечает ее.

– Что ты тут делаешь? – кричит он, просовывает дубинку сквозь прутья и тычет в Хелен. – Ну-ка, выходи, крыса!

Она отползает в тень.

– Не трогай ее, – говорю я.

Он подходит к моей клетушке.

– А вот и Ангел Смерти проснулся, – скалится он.

Я в упор смотрю на него. Пусть видит, как я его ненавижу.

– Тоже мне, важная птица нашлась, – говорит он. – Будь моя воля, ты бы получила по заслугам. Прямо сейчас. Ничего, придет время, будешь молить меня о пощаде. Потом. Пока на тебя приходят поглазеть толпы народу, лишние неприятности мне не нужны. Только скучно. Надо развеяться. Ну-ка, тащите мне сюда эту крысу.

Охранники расталкивают девушек, заламывают Хелен руки за спину и подтаскивают к Бешеному Псу.

– Хелен! – кричу я. – Подождите! Не трогайте ее!

Бешеный Пес ставит посередине барака табурет и садится на него. Глаза охранника сверкают от возбуждения. Он начинает дергаться. Пальцы, плечи, ноги. Ничего хорошего это не предвещает.

– Что ж, поглядим, – говорит он. – Или нет, послушаем. Спой мне!

– Я не знаю песен, – тихо отвечает Хелен.

– Не знаешь песен? – притворно удивляется Бешеный Пес. – А плясать ты умеешь? Давай станцуй мне, крыса. Чего ждешь? Пляши.

Хелен не двигается.

– Я сказал, пляши! – вопит он.

– Оставь ее в покое! – кричу я.

– А ты заткнись! – орет он. – Черт подери, я что, должен сам все делать?

Он швыряет табурет об стену и пускается в пляс. Крутит свою дубинку, подбрасывает ее.

– Смотри! Видишь, как просто? – хихикает он. – Я пляшу! Пусть все пляшут! Давайте!

Хелен стоит и смотрит на него.

Внезапно он останавливается.

– Ты на что уставилась, крыса? Я спрашиваю, на что ты уставилась? – Его голос срывается на визг, вены на шее вздуваются. Он хватает Хелен за руку и тащит к двери.

Она кричит.

– Хелен! – не выдерживаю я. – Отпусти ее, скотина!

Я забываю, что прикована к кровати, а кровать прикручена к полу. Бросаюсь к двери, падаю и тут же вскакиваю.

Бешеный Пес подталкивает Хелен к двум охранникам.

– Выведите ее наружу, – приказывает он.

Стражники берут ее под руки и выводят за дверь.

– Хелен! – кричу я.

Бешеный Пес отпирает дверь моей клетушки. Я забираюсь на койку и отбиваюсь ногами. Он снимает с меня оковы, хватает меня за руку и вытаскивает из камеры. Поднимает дверцу в полу барака и сталкивает меня внутрь.

– Приятных снов, Ангел, – говорит Бешеный Пес. Потом плюет на меня и захлопывает дверцу Холодильника. Внутри сплошная темнота. Чернее самой черной ночи.

Я больше никогда не увижу Хелен.

* * *

Девушки в бараке молчат. Они даже между собой не разговаривают. Винят меня в смерти Хелен.

Они правы. Я и сама себя виню. Если бы мы с ней не заболтались, если бы мне не было так важно узнать про Лу, мы были бы осторожнее. Услышали бы, как идут охранники и Бешеный Пес. И Хелен осталась бы жива.

Ненадолго. И это тоже правда. Время Хелен заканчивалось. Все это знали. Она сама это знала. Ей оставалось только проиграть третий бой и пойти на прогон.

От бойца после прогона мало что остается. По крайней мере этого Хелен избежала.

Она теперь свободна. Как и хотела. На сердце у меня тяжело.

Когда я не думаю о Хелен, я думаю о том, как сбежать отсюда. Мне нужно добраться до Полей Свободы в Черных горах и сделать это до дня летнего солнцеворота. Хелен сказала, что осталось чуть больше трех недель.

Поэтому я наблюдаю. И жду.

Случай скоро представится. Я знаю. Он обязательно представится.

Обязательно.

* * *

Я стою в центре Клетки. Смотрю на толпу. Все вскакивают со своих мест и орут. Приветствуют меня. В Городе Надежды лучше меня никого нет. Когда я дерусь, город забит до отказа.

Смотрю вверх, сквозь прутья. Нерон там, как всегда. На верхушке фонарного столба, что стоит возле Клетки. Со времен Разрушителей там больше нет никакого света. Туда взбираются те, кто хочет посмотреть бой. Места на столбе самые дешевые.

Когда я дерусь, на столб никто не лезет. Там сидит Нерон. Все его боятся. Верят, что вороны приносят смерть и разруху. Верят, что я беру силы у него.

Мне нравится, что он там сидит. Нерон остается до конца боя, а потом улетает. Он всегда так делает. С самого первого раза, как меня вывели в Клетку.

Своей силой я обязана не Нерону. Мне помогает побеждать красная ярость.

Сегодня в первом ряду сидит девушка с золотистой кожей. Высокая, с гордо посаженной головой. Она особенная. Не такая, как обычные посетители Колизея. Другие, может, и не замечают, но я с первого взгляда различаю в ней бойца. Это видно. Она быстрым взглядом подмечает вокруг то, на что остальные не обращают внимания.

Разносчик предлагает ей лист шааля, но она отказывается. Это тоже отличает ее от остальных. Три девушки, что сидят возле нее, также не берут шааль. Вместо этого они толкают разносчика. Тот роняет корзину под ноги, листья шааля втаптывают в грязь. Подходит охранник, чтобы выяснить, в чем дело. Девушки притворяются, будто они ни при чем.

Дверь Клетки открывается. Толпа презрительно воет. Входит моя соперница, крепкая темнокожая девушка. Ее зовут Эпона. Ее привезли пару дней назад. Я прежде не дралась с ней. Говорят, дерется она грязно. В Клетке позволяют удары, пинки, удушение, выкручивание рук и ног. Запрещено кусаться и выдавливать глаза. По слухам, Эпона запрет нарушает. С ней надо быть поосторожней.

Я выбрасываю из головы мысли о девушке в первом ряду. Я все выбрасываю из головы. Освобождаю место для красной ярости. Так должно быть, если я хочу выжить.

Звучит гонг.

Мы начинаем.

* * *

Эпона мертвой хваткой удерживает меня на земле. Я пытаюсь вывернуться. Вижу, что девушка в первом ряду смотрит прямо на меня. Наши взгляды встречаются.

Она пытается сказать мне что-то. Но что?

На мгновение я отвлекаюсь. Эпона сдвигается так, чтобы оказаться вне видимости охранника, и кусает меня за руку.

Я ору от злости. Красная ярость захлестывает меня с головой. Я дерусь в полную силу. Сбрасываю с себя Эпону. Опрокидываю ее на пол, заламываю руку и ногу. Она стонет. Заламываю сильнее. Потом еще сильнее.

– Хватит! – кричит она. – Хватит!

Первое поражение Эпоны. Она злобно смотрит на меня. Ее уводят из Клетки.

Я гляжу на первый ряд. Девушка и ее приятельницы исчезли.

Черт бы ее побрал! Из-за нее я чуть было не проиграла бой.

* * *

Мою клетку везут на телеге, запряженной мулами. Мы едем через Город Надежды в бойцовские бараки. Впереди сидят двое вооруженных охранников. Как обычно, телегу окружают толпы зевак. Все хотят поближе рассмотреть Ангела Смерти. Иногда смельчаки просовывают руки сквозь прутья клетки, пытаются дотронуться до меня, чтобы потом похвастаться друзьям. Я щелкаю зубами, и они с криками отдергивают руки.

Девушка-боец пробирается сквозь толпу прямо к клетке. Она ростом с меня. Золотистая кожа покрыта едва заметными веснушками. Девушка с головы до пят закутана в плащ, но мне видны кудри цвета темной меди и зеленые, словно лесной мох, глаза. Необыкновенная красавица.

– Из-за тебя я чуть не проиграла, – говорю я ей.

– Жаль, что этого не случилось, – отвечает она. – Ты победила мою девушку.

– Эпону? – недоумеваю я. – Твою девушку? А ты кто?

– Меня зовут Мейв, – говорит она. – Мы – Вольные Ястребы.

Рядом с телегой идут три девушки, что были вместе с ней в Колизее.

– Оглядись, – велит мне Мейв.

Сквозь прутья клетки я осматриваю толпу. Какая-то девушка в плаще показывает мне лук из-под полы. Значит, они умудрились пронести оружие мимо стражников у ворот Города Надежды. Еще одна девушка кивает мне из толпы.

– Значит, Эпона тоже из Вольных Ястребов? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Мейв. – Мы хотим вытащить ее отсюда.

У меня бешено колотится сердце.

– Как? – шепчу я.

– Надо придумать, – говорит Мейв. – Охрана тут серьезная. Ты уж постарайся, не убивай пока моего бойца.

– Значит, Вольные Ястребы тоже бойцы? – спрашиваю я.

– Воительницы, как ты, – отвечает Мейв. – Ну, иногда разбойницы.

– Тебе нужно, чтобы Эпона победила? – говорю я.

– Точно, – кивает она.

– Вообще-то мне не хочется проигрывать, – шепчу я. – На прогон пустят.

– Это правда, – соглашается она.

– А как бы нам помочь друг другу? – спрашиваю я.

– Вот и я о том же, – кивает Мейв.

Наши взгляды встречаются.

– Тебе можно доверять? – говорю я.

Мейв незаметно подает знак двум девушкам, что стоят возле уличного охранника. Девушки подходят к нему поближе. Внезапно на лице стражника появляется удивленное выражение. Он медленно оседает на землю. Девушки подхватывают его и утаскивают в темный дверной проход. Потом выходят и растворяются в толпе.

– Эй, поосторожнее, – замечаю я. – Где вас искать?

– В северо-восточной части города, – отвечает Мейв. – Там в Испанском проулке есть заброшенная хижина.

– Я пришлю к вам сестру. Ее зовут Эмми. Она все объяснит, – шепчу я.

– Буду ждать, – говорит Мейв и исчезает в толпе.

* * *

Эмми куда-то запропастилась. Я не виделась с ней ни после разговора с Хелен, ни после встречи с Мейв.

Каждое утро, когда перед рассветом появляются разносчики воды, я напряженно всматриваюсь в сумрак. Эмми среди них нет. Я пробую расспросить одного худенького мальчишку с испуганными глазами, но он убегает, едва я открываю рот.

Мне обязательно нужно увидеть сестренку. Убедиться, что с ней все в порядке. И поговорить с ней про Лу, про Мейв и про Вольных Ястребов. Рассказать ей про мой план.

Дверь барака открывается. Сумеречный свет просачивается внутрь. Охранники зажигают факелы на стене. Водоносы выливают воду в желоба.

На этот раз Эмми с ними. Она идет к моей клетушке и осторожно несет тяжелое ведро, стараясь не расплескать воду. Я облегченно вздыхаю.