Текст книги "Русский анархизм и евреи. XIX-XX век"

Автор книги: Моше Гончарок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8
Судьбы российских анархистов

Часть 1

До сих пор не существует ни одной работы, в которой подробно бы рассматривался вопрос о судьбах анархистов российского происхождения. Иногда трудно, a иногда почти невозможно установить, когда, как, в каком возрасте, при каких обстоятельствах прервался жизненный путь того или иного революционера

теоретика или практика анархистского движения; и это при том, что в свое время многие из них являлись настоящими властителями дум, людьми, известными не только на родине, но и за рубежом, чьи имена были на устах у миллионов…

Мы ограничимся короткой (более или менее) информацией о судьбах тех российских анархистов, деятельность которых так или иначе была связана с интересующим нас еврейским вопросом.

Практически в биографиях у всех имелось несколько схожих моментов, позволяющих нам обобщить представителей этого движения.

Во-первых, всеми ими двигала искренняя вера в идеалы свободы и справедливости, уверенность в реальности поставленной задачи – установлении общественного устройства на нравственной основе, при котором не будет существовать экономической и нравственной эксплуатации, при котором каждый человеческий индивидуум сможет самореализоваться как личность, не завися от воли власть имущих. Ни в капитализме, ни в большевистском социализме анархисты не видели и намека на такой исход. Их надежда на лучшее будущее всего человечества была неразрывно связана с ненавистью к существующему государственному устройству, разрушающему человека как нравственно, так и физически.

Во-вторых, общим моментом для большинства из них являлась молодость. Кроме пяти-шести известных личностей (Кропоткин, Антони, Рокер и некоторые другие), абсолютное большинство российских анархистов умерло или было убито в возрасте от 25 до 45 лет. К примеру, средний возраст полевых командиров Революционной повстанческой армии Украины (махновцев) не превышал 32 лет, включая нескольких менявшихся начальников штаба!

Наконец, практически ни один анархист российского происхождения на протяжении своей короткой, но бурной жизни не нажил никаких материальных благ, а если и имел что-то из имущества, то отдавал его на общественные нужды движения, к которому принадлежал. У иных и вовсе не было никакой собственности…

Нестор Махно пересек румынскую границу с 77 последними бойцами Повстанческой армии 28 августа 1921 года. Он был прошит 12 пулями, имел контузию и перебитую ногу. Последние дни перед переправой через Днестр «я лежал без чувств на тачанке, охраняемый Львом Зеньковским», – пишет Махно в своих мемуарах. Анархисты переправились через реку у деревни Монастырка и вошли в Румынию.

Румыны немедленно интернировали махновцев. Те жили в тифозных вшивых бараках, без лекарств и перевязок, питаясь кукурузной похлебкой. Через две недели после их прибытия нарком иностранных дел России Чичерин потребовал выдачи беглых революционеров. Несколько месяцев румыны не выдавали Махно. На Украине тем временем продолжалась охота за оставшимися на свободе повстанцами, оторвавшимися от Махно. 2443 рядовых махновца вместе с тяжело раненым Виктором Белашем были взяты в плен.

Весной 1922 года Махно вместе с женой и еще тремя товарищами бежит из румынского лагеря – при помощи местных властей, отнюдь не заинтересованных ни в потакании Советам, ни в конфликте с ними. 22 апреля беглецы оказываются в Польше, в таком же лагере для интернированных лиц.

"Мулета" (1986 год) писала по этому поводу так: "Махно, бравший поезда с миллионами, приехал в Европу без гроша, в одной гимнастерке". Деньги на еду он получал от американских евреев-анархистов. В польской сваре 20х годов Махно представлял интерес для многих. Первыми пришли петлюровцы с предложением о сотрудничестве для организации общего фронта эмигрантов против коммунистов. Махно не пожелал с ними разговаривать. Вслед за украинскими националистами пришли польские коммунисты. Махно отклонил и планы.

Махно подбрасывают бумаги, свидетельствующие о каких то переговорах с советским посольством в Варшаве. В начале августа его вместе с женой и тремя друзьями арестовывает Дефенсива – секретная разведка польской армии. Все они помещены в тюрьму Мокотов, где в свое время сидел "товарищ Юзеф" – Дзержинский. У Махно открылась чахотка. В то же лето, в тюрьме, жена Махно Галина Андреевна родила дочку, которую назвали Люсей.

Обвинение в государственной измене вызвало бурю в мире. Севастьян Фор во Франции, Эмма Голдман, находившаяся в это время в Европе вместе с Сашей Беркманом, Рудольф Рокер и другие пишут опровержения, листовки, прокламации. Болгарские анархо– террористы грозятся взорвать польские посольства во всех странах. Американские евреи – подписчики газеты "Фрайе арбетер штиме"– собирают деньги для заключенных. Поляк Казимир Теслар забил в набат в Варшаве. 27 ноября 1923 года польский суд признал всех обвиняемых невиновными.

Махно выехал в Данциг, где его схватили чекисты Уншлихта (глава разведуправления польской секции Коминтерна) – Еланский и Ян Сосновский, и повезли в Берлин, в советское посольство. Махно выбросился из автомобиля и сдался немецкой полиции. Денег не было, и после голодной зимы его вывозят в Париж. В сопровождении анархиста-еврея Давида Полякова, много лет жившего к тому времени во Франции, он останавливается в доме известной феминистки Мэй Пикер.

В Париже Махно попал не в эмигрантские унылые круги, а в гущу революционеров Черного Интернационала, где "ковались ножи мировой социальной революции людьми всевозможных племен и народов".

Махно было только 35 лет. За плечами – каторга, огромное количество ранений (Семанов пишет о трех опасных для жизни со слов вдовы Махно'"), тюрьмы и концлагеря в чужих странах, бесконечное, нервное и физическое истощение.

Галина Андреевна прибывает в Париж вслед за мужем с младенцем на руках. Поселяются в маленькой съемной квартире. Французского языка, конечно, не знали. Жена Махно по специальности была учительницей словесности, но преподавать украинский язык в Париже было некому, а диплома по русскому языку у нее не было – она, окончив учительскую семинарию, училась в Киеве в университете св. Владимира, но рано бросила его, занявшись анархистской деятельностью.

Начались эмигрантские мучения, как и у двух миллионов беженцев из советской России. Впрочем, эти муки не идут ни в какое сравнение с теми мучениями, которыми впоследствии пришлось преодолеть вдове Нестора с его дочерью на родине. Но об этом позднее.

Нестор и Галина жили во Франции очень бедно, перебивались случайными заработками. Были, по сути дела, чернорабочими. Махно пытался столярничать, плотничать, даже подрабатывал плетением домашних тапочек из разноцветных веревочек… Чем-то помогали им местные организации анархистов – французские, русские, американские евреи несли им… нет, не деньги (денег у них самих было не густо) – продукты, кое-что из мебели.

Галина перебрала много работ, но нище ее долго не держали: мешало то, что она – жена Махно. Российская эмиграция, в основном состоявшая из представителей правого лагеря, Махно, естественно, ненавидела.

Связей с Россией не было почти никаких. У Махно всех родственников вырезали белые и красные, отца Галины большевики расстреляли еще в 1919 году именно за то, что его дочь – жена Махно. "Расстреляли его… вместе со священником и учителем, который преподавал махновцам атеизм", – вспоминает она. Со священником и учителем-атеистом. Именно так'".

В мае 1926 года на квартирку Нестора Махно в пригороде Париже Венсен пришел молодой еврей Самуил (Шмуэль) Шварцбард "и в присутствии болгарина Киро Радева попросил у Махно благословения на убийство Петлюры, вырезавшего на Украине всю семью беженца"'".

27 мая на бульваре Сен-Мишель Шварцбард дождался выхода Петлюры из церкви и выпустил в него 6 пуль из револьвера. На допросе в полиции он заявил, что мстил за преступления петлюровцев против евреев на Украине. Петлюру хоронили 30 мая 1926 года на кладбище Монпарнас под желто-голубым национальным флагом.

Волею судьбы Махно оказался в одном котле эмиграции с российским сбродом, с которым в свое время воевал насмерть.. На процессе Шварцбарда адвокаты – социалисты и коммунисты – вновь подняли еврейский вопрос, задев при этом махновщину. Однако свидетель, далекий от симпатий к махновцам, заявил: "В районах действия махновцев погромы не имели места, еврейское население, коммуны Бердянска, Александровска, Мариуполя с радостью встречали приход Махно, оказывали ему всестороннюю поддержку".

Большой любитель русских кабаков, журналист эмигрант Иосиф Кесель по рассказам пьяного белого офицера сочинил пасквиль "Махно и еврейка", где речь шла о гаремах Махно, разгуле и резне. Махно решил ответить на этот публичный донос автору, а заодно и всему блистательному русскому обществу, которое он презирал.

23 июня 1927 года Махно назначил встречу в знаменитом клубе Фарбург, где происходили публичные выступления, прения разных ораторов. Махно раздавил журналиста в лепешку, и тот вынужден был признать, что "писатель имеет право на вымысел".

Слухи о происходившем в районах расположения махновских войск во время гражданской войны были столь противоречивы, а антимахновская пропаганда белых, петлюровцев и коммунистов– столь активна, что некоторые анархистские интеллектуалы иногда поддавались ей. Во время процесса Шварцбарда знаменитый публицист анархист Шауль Яновский, бывший главный редактор нью-йоркской "Фрайе арбетер штиме", начитавшись галиматьи о еврейских погромах, якобы творившихся махновцами, опубликовал в своей газете статью, где весьма резко высказывался по этому поводу. Ответная реакция не заставила себя долго ждать.

"Открытое письмо Нестора Махно ШЯновскому. В 37-ом номере "Фразе арбетер штиме"', в статье "Мое мнение о поступке Шалома Шварцбарда"… Вы приходите к следующему выводу: пролитие еврейской крови было делом рук не только Петлюры. Люди атамана Махно также виновны в этом…

Именно из-за обилия совершенно непроверенной информации, безответственных публикаций на эту тему, в том числе и Вашего письма, товарищ Яновский, я опубликовал обращение "К евреям" (см. #64 французской анархистской газеты "Либертер" от 25 июня 1926 г.).

В нем я потребовал от евреев, чтобы они доказали открыто и фактически перед всем миром, где и когда мы или революционеры крестьянского движения, во главе которых я стоял, устраивали погромы против евреев Украины.

Или, если мы не совершали этого, то чтобы доказали, где и когда мы вели себя равнодушно по отношению к этому грязному делу, в то время, когда другие творили его.

…Вы, товарищ Яновский, в Ваших аргументах по поводу дела Шалома Шварцбарда,… пользовались ложной и непроверенной информацией.

Вы должны показать правду об этом деле. Нестор Махно." ("Фрайе арбетер штиме", #43~1377, 23.07.1926).

Это письмо вызвало к жизни массу откликов читателей анархистской газеты. И, нужно заметить, что отклики были благоприятны для Махно, а отнюдь не для Яновского.

Враги оставили Махно в покое, но внутри движения начались серьезные склоки. Анархист эмигрант Василий Заяц застрелился на кухне у Махно. Испанский анархист Дурутти месяц прятался у Махно, скрываясь от полиции. Петр Аршинов-Марин, живший в одном доме с Махно, какой то работник культпросвета Повстанческой армии, автор книги о махновском движении, поддался уговорам жены и написал манифест, призывавший к сотрудничеству с Москвой. Многодетный Всеволод Волин-Эйхенбаум, всемирно известная личность, разругался с Нестором и выступил со своей платформой. Дурутги вышел из дома Махно и тут же был арестован. Его выдачи требовали одновременно Испания, Аргентина и Куба. Махно кинулся к Севастьяну Фору спасать друга. Фор вновь поднял шум в прессе, ездил на прием к членам правительства и добился– таки освобождения бунтаря.

Секретарь Махно, Ида Мет, вспоминает, что в это время он пытался работать сапожником, питался впроголодь и всю получку отдавал журналу "Дело труда".

6 апреля 1929 года Махно участвовал во внеочередном съезде Черного Интернационала. В одном из парижских кинотеатров собрались представители Испании, Италии, Франции, Болгарии, России и Китая. После заседания начались облавы и проверка документов. Махно угрожали высылкой, но оставили в покое после кампании в его защиту в левой прессе.

В 1930 году Аршинов-Марин, списавшись со своим бывшим сокамерником Серго Орджоникидзе, получил советский паспорт и выехал с семьей в Москву. Махно в то время писал в журнал американских анархистов "Пробуждение", во франпузский журнал "Либертер", и с помощью новой секретарши Марии Гольдшмит (в свое время работавшей с П.А. Кропоткиным) писал воспоминания. Жена с ребенком перебралась на другую квартиру, опасаясь, что Махно может заразить девочку чахоткой. На кухне у Махно постоянно крутились друзья – Гриша Бартановский, однокашник по земской школе, Давид Поляков, выбравшиеся из России однополчане, повстанцы всех наций, – Большаков, Солдатенко, Харламов, Мазер, болгарин Радев, некто Ереван, Чербаджиев и другие, впоследствии составившие "Комитет Н. Махно", публиковавший мемуары Нестора.

Махно сидел в библиотеке Военного музея Венсен, подрабатывал столярничеством. 31 июля 1931 года французские анархисты организовали праздник солидарности с Махно, где выступали ораторы и артисты. Денежный сбор пошел Нестору. Жизнь его не была бессмысленной, как у тысяч других эмигрантов. Испанцы звали его возглавить революцию! Разбитый чахоткой и мучимый старыми ранами, Махно давал советы восставшим пролетариям Кастилии.

21 января 1934 года Махно узнал о смерти своего учителя Николая Poгдаева в Сибири. В память о наставнике он пишет статью в журнал "Пробуждение".

В начале февраля 1934 года в Париже фашисты предприняли попытку восстания. 12 февраля профсоюзы Франции объявили всеобщую забастовку против вылазок фашистов из "Боевых крестов", "Аксьон Франсез", "Патриотической молодежи" и других организаций, шедших на штурм Бурбонского дворца. В антифашистской манифестации приняли участие все левые, социал– демократические и центристские движения.

В первых рядах анархистов Парижа, под лозунгом "Свобода или смерть" шел Махно. Возвратившись домой, он слег от простуды. 16 марта его отвезли в больницу Тенон для чахоточных. Жена притащила Эйхенбаума – мириться. Французские друзья засыпали палату цветами и подарками.

В начале июля 1934 года Махно оперировали. Никакого успеха. Израненный, контуженный, чахоточный организм не мог справиться на этот раз. 25 июля 1934 года Нестор Махно скончался. Ему было 45 лет.

Хоронили его у стены Парижских коммунаров на кладбище Пер– Лашез. Его провожали 500 верных соратников и друзей всех наций под черным знаменем Свободы.

Вдове Махно – Агафье (Галине) Андреевне Кузьменко – в момент смерти мужа минуло 37 лет.

В 1940 году в Париж вошли немецкие войска. Галина скрывала свое супружество – имя Махно гестапо помнило очень хорошо, добрую память о себе он в Германии не оставил… В 1943 году Г.А. Кузьменко и ее дочь Елена Несторовна Михненко (настоящая фамилия Махно) были вывезены на принудработы в Германию. В 1945 году, после прихода советской армии, Галина призналась в комендатуре, что является вдовой Нестора Махно, и была задержана. НКВД предложил ей сотрудничество – поездки в Париж для опознания тех эмигрантов, которые сотрудничали во время войны с оккупантами. "Я отказалась, я плохо знала белогвардейцев, а главное, роль предательницы эмиграции, какая бы она там ни была, была мне противна", – рассказывала Галина Андреевна С.Семанову в 1968 году.

Обе – мать и дочь – были вывезены в Киев, заочно судимы OC0 и приговорены: Г.А. Кузьменко – к 8 годам лагерей, Лена – к 5 годам ссылки"'.

Г.А. Кузьменко отбывала срок заключения в мордовских лагерях, последнюю часть срока в инвалидном лагере, где встретилась с вдовами И. Якира и генерала Власова. "Пересидела" свой срок на 9 месяцев, была освобождена 9 мая 1954 года. Дочь находилась в интернате города Джезказгана, а потом на "вольных" работах. Встретились на вокзале в Джамбуле Казахской ССР. "На вокзале в Джамбуле я и дочь друг друга не узнали", – скупо сообщает Галина Андреевна

«Отбыв срок заключения, жила с дочерью в постоянных унижениях властями», – пишет А.Белаш. Семанов сообщает, что им удалось снять угол, обе кое-как подрабатывали. Через несколько лет Галина Андреевна даже получила крошечную пенсию по старости – за 15 лет пребывания в СССР это был ее первый «твердый заработок».

Существует некоторое количество документальных свидетельств о бурной революционной юности Г.А Кузьменко. Воспоминания большевиков, встречавших боевую подругу Махно, рисуют образ "анархистской фурии", которая умела стрелять из всех видов оружия, скакать на коне. Даже махновцы ее, якобы, боялись.

"Очень красивая брюнетка, высокая, стройная. С прекрасными темными глазами, хотя и смуглым цветом лица, подруга Махно внешне не походила на разбойницу. По близорукости она носила пенсне, которое ей даже шло…

Производила впечатление не злой женщины… Казалась элегантной дамой. А не женой разбойника"которая сама ходила в атаку, стреляла из пулемета и сражалась"

Сергей Семанов приводит в своей книге массу бесценных свидетельств, освещающих разные стороны жизни вдовы и дочери Махно в Советском Союзе, в том числе отрывки душераздирающих писем Елены к матери. Семанов – единственный историк, занимавшийся вопросами, связанными с махновщиной, который видел Елену Несторовну в Джамбуле и оставил об этом документальное описание:

«В тесную, бедноватую мазанку на окраине Джамбула… вошла вдруг элегантная, моложавая женщина, как будто припорхнула из чужого мира в эти пыльные степи. Среднего роста, кареглазая и темноволосая, она была поразительно похожа на отца. И сразу стало ясно – вот Париж, парижанка… Легкая фигурка, быстрые, изящные движения, поразительная непринужденность манер – и все это вдобавок к сильному французскому акценту в русском языке и даже, мне показалось, французской фразеологии. Уж как она умудрялась оставаться изящной и обаятельной в городе Джамбуле Казахской ССР, объяснить это диво не в моих силах…

Ее суровая мать за всю нашу недолгую беседу не проронила, кажется, ни слова. Передам речь единственной наследницы Нестора Махно по записи, которую я сделал непосредственно после нашей беседы:

"Ненавижу политику с детства. Хорошо помню отца. У нас дома всегда было полно народа, масса газет. И я тогда уже поклялась себе, что никогда не стану интересоваться политикой… У меня нет родины. Францию я родиной не считаю, Россию тоже. Да, я говорю с сильным французским акцентом, когда я говорю по-немецки, то тоже считают, что я француженка. Да, тут очень многие мужчины мною увлекались, но когда узнавали, чья я дочь, шарахались в сторону… Детей я не хотела. Плодить нищих? И чтобы у них была моя судьба? 0 роли своего отца в вашей истории я во Франции совсем не знала. Когда меня поместили в киевскую тюрьму, одна сокамерница, узнав, чья я дочь, спросила – того самого бандита? Я оскорбилась и ударила ее. Если можно, пришлите мне из Ленинграда французские газеты, здесь их нет'*''4."

В конце 50-х годов, во время хрущевской "оттепели", вдова Махно обратилась с просьбой о реабилитации. 30 июня 1960 года из Киева на бланке Прокуратуры Украинской ССР пришел ответ:

"По Вашему заявлению Прокуратура УССР изучила дело, по которому Вы были осуждены. Материалами дела виновность Ваша доказана, и оснований для реабилитации не усматривается.

3ам. начальника отдела по надзору за следствием в органах госбезопасности Г.Малый". (Там же, cтp. 10).

Таким образом, 72-летняя старуха оставалась контрреволюционеркой на законном основании… Только в середине 70-х годов родственники некоторых махновцев после долгих хлопот стали получать справки "об отсутствии состава преступления".

Галина Андреевна Кузьменко (Махно) умерла 23 марта 1978 года на 86-м году жизни в городе Джезказгане Казахской ССР.

Антони Вольдемар Генрихович (1886 – 1974) родился в Гуляй-Поле, сын чеха и немки.

С 13 лет начал трудовую деятельность на заводе Кригера. Переехав в 1902 году в Бкатеринослав, включился в политическую борьбу. С 1904 года – анархист-коммунист. Организатор и вдохновитель гуляйпольской группы "Союз бедных хлеборобов". Теоретик группы (подпольная кличка в тот период – "Заратустра"). Первый человек, познакомивший Нестора Махно с учением Бакунина и Кропоткина. Организатор борьбы с черносотенцами из "Союза архангела Гавриила", действовавшими в Гуляй-Поле в 1905 году. Инициатор борьбы с еврейскими погромами, сторонник террористической тактики.

После раскрытия группы бежал в Париж, вернулся вместе с Александром Семенютой с целью ликвидации пристава Караченцева – главы гуляйпольских антисемитов. После убийства Караченцева Семенютой уехал в Аргентину (1909). Позже перебрался в Уругвай, где продолжал революционную деятельность. Был хорошо знаком с южноамериканским кругами евреев-анархистов – эмигрантов из царской России.

В 1962 году вернулся на родину, жил в городе Никополе. Умер в 1974 году в возрасте 88 лет, пережив на сорок лет своего младшего товарища Нестора Махно.

Белаш Виктор Федорович (1893 – 1938) родился в селе Новоспасовка Бердянского района Запорожской области, рабочий, паровозный машинист. Образование начальное. Анархист коммунист с 1908 года. В махновщине с января 1919 года: начальник оперативного отдела штаба, начальник штаба армии, заместитель председателя Совета Революционной Повстанческой армии Украины (махновцев). 23 сентября 1921 года тяжело раненый был арестован красными. До всеобщей амнистии находился в харьковской тюрьме в камере смертников, где написал короткие мемуары о повстанческом движении. В 1923 году освобожден и передан на поруки легальным анархистам. Работал в Харькове в правлении «Югостали» инструктором по тарифам. Переехал на Кубань, жил в Краснодаре, гдe работал механиком при мастерской Союза охотников. Арестован органами НКВД 16 декабря 1937 года. 30 декабря приговорен к расстрелу. 24 января 1938 года замучен. 29 апреля 1976 года стараниями его сына Александра посмертно реабилитирован «за отсутствием состава преступления».

Марин Петр Андреевич (Аршинов) уроженец Амур– Нижнеднепровска, рабочего поселка Екатеринославской губернии. По профессии – слесарь.

Работая в депо станции Кизыл-Арват Ташкентской железной дороги слесарем в 1904 году, состоял в социал-демократической партии и редактировал ее печатный орган "Молот". В 1906 году, преследуемый полицией, покидает Азию и возвращается в город Екатеринослав. Здесь знакомится с местными анархистами, рвет связи с РСДРП. 23 декабря 1906 года взрывает полицейский участок, где издевались над политическими арестованными, а 7 апреля 1907 года в городе Александровске, на глазах у рабочих, стреляет в начальника главных железнодорожных мастерских Василенко. Схвачен полицией, посажен в тюрьму. В 1908 году военно-полевой суд выносит ему смертный приговор. На пасху, обезоружив охрану тюремной церкви, он бежит вместе с 15 арестантами. Два года живет во Франции, затем возвращается в Россию для подпольной работы. В 1910 году снова едет за границу. Возвращается обратно, перевозя нелегальную анархистскую литературу. Арестован в Австрии и по требованию российского правительства передан в Россию. По приговору суда получил 20 лет каторги, которые отбывал в московской Бутырской тюрьме, где знакомится с Н.Махно.

В 1917 году революция освобождает его из тюрьмы. Активно ведет анархистскую работу, член редколлегии газеты "Анархия". С 1919 года – в махновщине, редактор газет "Повстанец", "Путь к свободе" и др. выпускавшихся культурно-просветительным отделом махновской армии. В сентябре 1920 – феврале 1921 гг. – зав.культпросветом. С 1922 года – в Германии, где пишет "Историю махновского движения", затем – во Франции, где издает журнал анархо-эмигрантов "Дело труда".

В 20-х годах работал вместе с Махно по организации анархистского движения за рубежом.

В 1930 году вместе с семьей, получив въездную визу, возвращается в Россию. Дальнейшая судьба неизвестна.

Возвращение Аршинова в СССР вызвало резкую критику в рядах анархистов эмигрантов. Макс Нетглау, комментируя доклад Аршинова, сделанный им в октябре 1931 года (" Анархизм и диктатура пролетариата"), прямо обвиняет его в измене своим убеждениям, в пресмыкательстве перед коммунистами, напоминает, что призыв к сотрудничеству с большевистской диктатурой вызвал негативную реакцию таких видных в прошлом товарищей Аршинова как Э.Малатеста, Луиджи Фабри, Севастьяна Фора, В. Волина, М.Корн"

Эйхенбаум (Волин) Всеволод (1882-1945)'" – видный анархо– синдикалист, пропагандист "синтетического анархизма", великолепнейший оратор, член секретариата конфедерации "Набат". В махновщине с августа по декабрь 1919 года. Член Реввоенсовета Повстанческой армии, зав. кульпросветотлелом. В ноябре 1919 года– зам. председателя Ревоенсовета революционных повстанцев Украины (махновцев). После разгрома махновщины бежал во Францию. Жил в Париже, Автор предисловия к мемуарам Н.Махно, одновременно их редактор. Автор предисловия к книге Аршинова– Марина "История махновского движения". Сотрудничал в анархистской прессе Европы и Америки. Публиковал статьи на идиш в еврейских анархистских газетах.

Гутман Йосеф (Эмигрант) – анархо-синдикалист. Родился в бедной еврейской семье. Находился в эмиграции в США до 1917 года вместе с Волиным. Печатник по профессии, террорист, фальсификатор кредиток. В махновщине – заведующий типографией и член редакционной коллегии газеты "Набат". В сентябре 1920 года пропал без вести (по данным Белаша). Был близким знакомым лидеров американских анархистов Эммы Голдман и Александра Беркмана.

Канторович Аарон (Барон, Полевой) – видный организатор и член секретариата конфедерации "Набат". По специальности пекарь. Анархисгсиндикалист. Во время гражданской войны выступал с резко антибольшевистских позиций. По некоторым данным – муж анархистки Фанни Барон, хозяйки конспиративной квартиры в Москве, гдe находился центр Всероссийской организации революционных партизан – анархистов подполья.

Суховольский Яков (Алый) – анархист. коммунист из города Елисаветград (Кировоград). Член секретариата анархо– синдикалистской конфедерации Украины «Набат». Активный участник махновщины, литератор. Член кульпросвета Повстан ческой армии. Упомянут Аршиновым в главе 10 его «Истории махновского движения»'. В сентябре 1920 года пропал без вести вместе с И.Гутманом.

Клейн Александр (1891 – 1921) – приказчик из Гуляй-Поля. Член группы анархистов с 1917 года и активный участник махновщины. В 1918 году – штабной адъютант. В 1919 году – командир пехотного полка, в 1920 – командир группы. Убит в августе 1921 года, прикрывая отход отряда Махно к румынской границе.

Венгеров – из бедной еврейской семьи, анархист. О нем известно лишь, что был близок к руководству конфедерации "Набат", хороший знакомый И. Гутмана. По данным Белаша, растратил деньги конфедерации. В 1920 – 1921 годах пропал без вести.

Черный Лев (Турчанинов Павел Дмитриевич,1875-1921) – уроженец Одессы. Член организации анархо-синдикалистов Одессы. Участник экспроприации на пароходе "София", литератор. С 1908 по 1917 год– каторжник Автор книги "Новое направление в анархизме" (см. гл.2 нашего исследования, стр.б). Махно описывает свою встречу с Львом Черным весной 1918 года в Москве во второй книге воспоминаний |" В 1920 году Черный по своей инициативе организовал фальсификацию советских денежных знаков. Расстрелян коммунистами в 1921 году. Аба Гордин описывает его смерть во 2-й части своих мемуаров на идиш "Зихройнес ун хешбойнес" (Буэнос-Айрес, 1957).

Теппер Ицхак (Гордеев) – уроженец города Елисаветтрада (Кировоград). Анархист с 1917 года. Беднейшего происхождения. В махновщине с 1919 года, работник кульпросвета – редактор газеты "Пуп к свободе". в 1921 году попался ЧК, переменил позицию и для спасения жизни стал выполнять "социальный заказ" новой власти– написал книгу о повстанчестве, где разоблачал то, что вчера проповедовал. Белаш пишет о нем: "Агент ЧК в махновщине".

Зеньковский (Задов) Лев Николаевич (1893 – 1937) – сын бедняка из еврейской земледельческой колонии Веселой (Гупаловка) Мариупольского уезда. С 6 лет жил в Юзов о. Работал на металлургическом заводе в доменном цехе. Анархо. террорист "безмотивного" направления, с 1910 года. Отбыл два года в тюрьме (по данным Белаша), "…свыше 10 лет на каторге по политическому делу" (по данным Аршинова). Теппер пишет о нем, что он был из одесских уголовников, но это – уже прямая ложь.

Красногвардеец в Юзово с 1917 года до начала 1918 года. Начальник штаба анархистского отряда Макса Черняка (Чередняка) под Царицыном на участке Котельниково – Жутово. В махновщине занимал пост начальника Мариупольской контрразведки до июня 1919 года. С сентября по декабрь 1919 года – начальник контрразведки 1-го корпуса. С января по август 1921 – года начальник личной охраны Махно. Был с Махно при переходе румынской границы в августе 1921 года, не раз выносил его с поля боя раненым, по-видимому, очень преданный Махно человек. В 1924 году вернулся из Румынии. До 1937 года работал в НКВД Одессы. Этот факт дал Семанову возможность предположить, что Задов был внедрен к Махно "органами" еще в начале махновского движения. (Это сомнительно, потому что совершенно точно установлено, что ЧК готовила несколько покушений на Махно, которые ни разу не удались; гораздо проще было бы в этом случае приказать Задову пристрелить Нестора, пользуясь его постоянной близостью к вождю повстанцев).

Тем не менее, факт остается фактом, – бывший начальник махновской контрразведки, отсидев в румынском лагере для интернированных лип"был принят на работу в карательные орлицы.

В 1937 году Леву Задова арестовали и расстреляли. Сын Задова, Вадим Львович, носивший подлинную фамилию отца– Зеньковский (Зеньковский), стал офицером военно-морского флота СССР и уже после войны с гитлеровцами вышел в отставку в звании контр-адмирала.

Лев Задов был посмертно реабилитирован в начале 1990-х годов.

I Чередияк Макс – родился в 1883 году в Гродно, в бедной еврейской семье. По профессии – парикмахер. С 1904 – 1905 годов – сподвижник белостокского анархиста «безначальца» Стриги. В 1907 году эмигрировал, жил в Америке и Франции. В 1917 году вернулся в Россию и организовал в Макеевке красногвардейский отряд. В махновщине – командир полка, бригады, начальник формирования и начальник Бердянской контрразведки. С 1919 года выбыл из махновщины. С 1930 года жил за границей.