Текст книги "Зубы тигра"

Автор книги: Морис Леблан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Морис Леблан
Зубы тигра

Часть I
ДОН ЛУИС ПЕРЕННА

Глава 1

В половине пятого секретарь префекта полиции привел в порядок на столе просматриваемые им письма и донесения, позвонил, и, обращаясь к вошедшему курьеру, сказал:

– Господин префект пригласил на пять часов нескольких человек; вот их имена… Устройте так, чтобы, явившись, они ждали отдельно друг от друга, передайте мне их визитные карточки.

Курьер удалился. Секретарь направился к маленькой двери, ведущей в его кабинет. В это время снова открылась дверь, пропуская человека, остановившегося у входа. Человек этот, явно нетвердо держащийся на ногах, прислонился к спинке кресла.

– Ах, это вы, Веро, – сказал секретарь. – Но что это? Что с вами?

Агент Веро был крепкого телосложения, с широкими плечами и багровым цветом лица. Очевидно, что-то очень значительное вывело его из себя, ибо лицо его, испещренное жилами, обычно красными, сейчас казалось бледным.

– Нет, ничего, господин секретарь.

– Где ваш обычный свежий цвет лица? Вы словно посинели… И эти капли пота…

Веро вытер пот платком и, как будто овладев собой, ответил:

– Легкая усталость… Я немного переутомился за эти дни… Я хотел во что бы то ни стало раскрыть дело, которое поручил мне господин префект… все-таки это странно… что со мной сегодня…

– Может быть, лекарство…

– Нет, нет. Я скорее выпил бы…

– Стакан воды…

– Нет, нет.

– Что же?

– Я хотел бы… хотел бы…

Он запутался в словах, беспомощно огляделся – словно внезапно решил, что разболтался. Потом, вновь овладев собой, спросил:

– Господин префект еще не возвращался?

– Нет. Он будет в пять часов. Только у него важное заседание.

– Да… Это… Очень важное… Меня он тоже пригласил… Но я должен видеть его до этого… Мне так надо его видеть!..

Секретарь пытливо посмотрел на Веро.

– Как вы волнуетесь!.. Значит ваше сообщение представляет такой интерес…

– Огромный интерес. Речь идет о преступлении, которое было совершено месяц назад, ровно месяц… И о том, чтобы помешать двум убийствам, связанным с этим преступлением, намеченным на эту ночь… Да, да, этой ночью, если мы не примем мер…

– Погодите, сядьте, Веро…

– Вы не представляете, это дьявольский план.

– Но ведь вы осведомлены, Веро. И префект предоставит Вам возможность действовать.

– Да, конечно… И все-таки ужасно подумать, что я не увижусь с префектом. Но вот я написал на всякий случай письмо, здесь все, что я знаю… Так будет благоразумнее…

Он протянул секретарю большой желтый конверт и затем добавил:

– Вот еще ящичек, я ставлю его на стол… В нем вещь, которая послужит дополнением и пояснением к письму.

– Но почему вы не сохраните это при себе?

– Я боюсь… За мной наблюдают… Хотят избавиться от меня… Я не буду спокоен, пока не поделюсь с кем-нибудь этой тайной.

– Не бойтесь, Веро. Господин префект не запоздает. А вы пока пошли бы и приняли лекарство.

Агент, казалось, находился в нерешительности. Он снова вытер лоб, на котором появились капли пота. Потом, выпрямившись, вышел.

Оставшись один, секретарь сунул письмо в объемистую папку, лежащую на столе префекта, и удалился в свой кабинет через маленькую дверь. Едва дверь закрылась за ним, как из прихожей вновь появился Веро, бормоча:

– Господин секретарь, пожалуй, лучше, чтобы я показал вам…

Несчастный был бледен. Зубы его стучали. Заметив, что комната пуста, он направился к кабинету секретаря. Но им овладела слабость, он опустился в кресло, где остался сидеть без сил, лепеча дрожащим голосом:

– Что со мной… Тоже яд… Я боюсь, боюсь…

Рядом стоял стол. Он схватил карандаш, подвинул блокнот и начал писать. Но сейчас же невнятно прошептал:

– Нет, зачем… префект прочтет мое письмо… Что со мной? Я боюсь…

Собрав силы, встал и произнес, стараясь говорить ясно:

– Господин секретарь, необходимо сегодня ночью… ничто не сможет задержать…

Маленькими шажками, как автомат, напрягая всю волю, он двинулся к двери кабинета. Но дрожь пробрала его, и он снова сел. Безумный ужас охватил его, он попытался закричать, напрасно: голос изменил ему. Он понял, что его не услышат, стал искать взглядом звонок, но не нашел. Какая-то пелена застилала его глаза. Он упал на колени, дополз до стены, ощупывая воздух, как слепой, и пополз дальше. К несчастью, его смятенный ум не ориентировался в комнате: вместо того, чтобы двигаться влево, он повернул вправо, пока не достиг другой, скрытой за ширмами маленькой двери. Рука его коснулась дверной ручки, он попытался нажать ее, шепча:

– На помощь, на помощь…

Он влез в маленький чулан, который служил префекту туалетной комнатой.

– Этой ночью, – простонал он, думая, что находится в кабинете секретаря, – этой ночью вы увидите… знак зубов – какой ужас! Как я страдаю! На помощь! Яд!.. Спасите!

Голос его почти совсем затих. Он повторил несколько раз слова, борясь с кошмаром.

– Зубы… Белые зубы… смыкаются…

Потом беззвучно шевельнул два раза губами, вздохнул глубоко, вздрогнул и затих.

Без десяти пять префект вошел к себе в кабинет. Господин Демальон, снискавший общее уважение на посту, который занимал уже несколько лет, был человек лет пятидесяти, грузный, с лицом умным и проницательным, в обращении непринужденный и добродушно прямой.

Вызвав звонком своего секретаря, он тотчас спросил:

– Приглашенные мною господа…

Секретарь протянул ему пять визитных карточек. Префект прочел: Арчибальд Брайт, старший секретарь посольства Соединенных Штатов, Лемертюм, нотариус, Жуан Кассерос, атташе миссии Перу. Граф д'Астриньяк, полковник в отставке. На пятой карточке значилось просто дон Луис Перенна.

Ни звания, ни адреса.

– Любопытно посмотреть на этого господина! Читали вы рапорт об Иностранном легионе? Какое мужество! Безумное геройство! Товарищи прозвали его Арсеном Люпеном, настолько он их поражал и подчинял себе. Когда умер Арсен Люпен?

– За два года до войны, господин префект. Его труп был обнаружен вместе с трупом госпожи Коссельба под развалинами сгоревшего шале на люксембургской границе.

– Конец по заслугам. Признаюсь, я доволен, что мне не придется бороться с этим проклятым человеком. Однако вы приготовили дело о наследстве Морнингтона?

– Вот оно…

– Да, забыл, Веро не приходил?

Секретарь передал свой разговор с агентом.

– Странно, очень странно… Веро – агент на редкость и человек уравновешенный, зря тревожиться не станет. Будьте любезны, приведите его.

Секретарь вышел и минут через пять вернулся с заявлением, что в амбулатории Веро не оказалось и что, по словам курьера, Веро, едва выйдя отсюда, больше не показывался.

– Не прошел ли он к вам?

– Это невозможно, господин префект. Я все время был у себя.

– В таком случае это необъяснимо.

– Разве только сторож проглядел.

– Очевидно. Он, конечно, не замедлит явиться.

Префект взглянул на часы.

– Пять десять. Будьте любезны сказать курьеру, чтобы он пригласил сюда этих господ. Впрочем…

Раскрыв папку, господин Демальон увидел письмо Веро – большой желтый конверт со штампом. Он колебался мгновение, потом быстрым движением вскрыл конверт.

– Вот так история! – вырвалось у него. – Взгляните, чистый лист бумаги, больше ничего.

– Быть не может! Веро сам говорил мне, что написал все обстоятельства дела.

– Если бы я не знал Веро так хорошо, я бы принял это за скверную шутку…

– Рассеянность скорей…

– Тем более непонятная, что речь идет о жизни двух человек. Ведь он определенно сказал вам, что сегодня ночью замышляется двойное убийство.

– И притом дьявольски подстроенное, господин префект.

– А это что такое?

Господин Демальон взял в руки стоявшую на столе коробочку, вроде коробочки из-под лекарств, но грязную и вытертую по краям и, разрезав бечевку, которой она была перевязана, открыл. В коробочке на слое грязноватой ваты лежало полплитки шоколада. Внимательно осмотрев ее, префект тотчас понял, что заставило Веро сохранить ее; на шоколаде остались следы зубов, очень ясно очерченные – четыре верхних и пять нижних зубов.

Префект зашагал по комнате взад и вперед.

– Странно… – прошептал он. – Хотелось бы разрешить эту загадку… Белый лист бумаги, следы зубов – что все это значит? – Но рассчитывая через несколько минут услышать разгадку от Веро, он обратился к секретарю:

– Однако мы не можем дольше заставлять этих господ ждать. Пусть войдут. Как только явится Веро, сообщите мне.

Минуты через две курьер ввел нотариуса Лемертюма, толстенького, с баками и в очках веселенького человечка; секретаря посольства Арчибальда Брайта и перуанского атташе Кассероса. Обменявшись с ними несколькими словами, Демальон поспешил навстречу полковнику графу д'Астриньяку, герою, раньше времени вынужденному выйти в отставку из-за полученных ран.

Снова раскрылась дверь.

– Дон Луис Перенна, не правда ли? – спросил префект, протягивая руку человеку среднего роста, худощавому, с военным орденом на груди и ленточкой Почетного легиона в петлице. По манерам и живости движений ему можно было дать не больше сорока, но морщинки в уголках глаз и складки на лбу заставляли накинуть еще несколько лет.

– Да, господин префект, – поклонился он.

– Как! Это вы, Перенна? Вы живы? Но когда я уезжал из Марокко, все считали вас погибшим…

– Я был в плену… а пленники убегают, доказательство налицо.

Префект несколько мгновений с симпатией всматривался в энергичное, улыбающееся, загорелое лицо с выражением открытым и решительным.

Затем, предложив присутствующим разместиться вокруг стола, обратился к ним со следующими словами:

– Мое приглашение не заключало в себе никаких объяснений и могло показаться вам чересчур кратким и туманным. Вы вскоре убедитесь, что дело чрезвычайно просто. Заключается оно в следующем: за несколько лет до 1870 года в Сент-Этьене жили три сестры. Двадцати двух, двадцати и восемнадцати лет – Эрмелина, Элисабет и Арманда Гуссель вместе с кузеном их Виктором, еще моложе. Старшая, Эрмелина, первая покинула Сент-Этьен, вышла замуж за англичанина Морнингтона и имела от него сына Космо. Молодые супруги бедствовали. Эрмелина даже обращалась за помощью к сестрам, но, не получая от них ответа, перестала писать. В 1875 году муж и жена переселились в Америку и уже спустя пять лет разбогатели. После смерти в 1883 году мистера Морнингтона жена одна распоряжалась завещанным ей состоянием в 400 миллионов, которое она оставила своему сыну Космо, когда умерла в 1905 году.

Заметив, что полковник и дон Луис переглянулись, префект обратился к ним:

– Вы знали Космо Морнингтона, не так ли?

– Совершенно верно, – ответил д'Астриньяк, – он жил в Марокко, когда Перенна и я сражались там.

– Он вообще путешествовал, – продолжал господин Демальон. – И вместе с тем изучал медицину, лечил и иногда с полным знанием дела, говорят, и, конечно, бесплатно. В прошлом году по заключении перемирия он поселился в Париже… и умер четыре недели тому назад из-за самой нелепой случайности: болел затянувшейся инфлюэнцей и по предписанию врача делал себе впрыскивание глицерофосфата. Однажды он не принял необходимых мер предосторожности, произошло загрязнение, и процесс заражения крови развился с невероятной быстротой – спустя несколько часов мистера Морнингтона не стало. На следующий день нотариус Лемертюм явился ко мне и вручил – почему, это будет видно из дальнейшего – завещание Космо Морнингтона.

– Разрешите пояснить, что впервые я увидел своего клиента в тот день, когда он пригласил меня для составления завещания, – это было при начале его болезни, и тогда же он сообщил мне, что уже предпринял кое-какие шаги для поисков родственников своей матери и намерен продолжать розыски по выздоровлении.

– Вот завещание, – продолжал префект, разворачивая два листа бумаги:

«Я, нижеподписавшийся, Космо Морнингтон, законный сын Губерта Морнингтона и Эрмелины Гуссель, гражданин Соединенных Штатов, завещаю: половину моего состояния моей приемной Родине на дело благотворительности по плану, который нотариус Лемертюм сообщит посланнику Соединенных Штатов.

Остальные двести миллионов я в память своей горячо любимой матери завещаю ее любимой сестре Элисабет Гуссель или ее прямым наследникам, в случае, если таковых не окажется, Арманде Гуссель – или ее прямым наследникам и, наконец, их кузену, Виктору и его прямым наследникам.

В случае, если смерть моя последует раньше, чем мне удастся разыскать оставшихся в живых членов семьи Гуссель, я прошу моего друга Луиса Перенна продолжить поиски и назначаю его душеприказчиком по этой части завещания. В благодарность за это, а также за те два случая, когда он спас мне жизнь, прошу принять один миллион.

В случае же, если спустя три месяца после моей смерти, усилия Луиса Перенна и нотариуса Лемертюма разыскать членов семьи Гуссель не приведут ни к чему, все двести миллионов переходят моему другу дону Луису Перенна. Зная его, я не сомневаюсь, что он употребит их на благие дела».

Префект остановился и поднял глаза на дона Луиса. Тот сидел молча, только на ресницах блестели слезы.

– Поздравляю, – обратился к нему д'Астриньяк.

– Не забывайте, полковник, что я наследую условно. Я клянусь приложить все усилия, чтобы найти членов семьи Гуссель.

– Но от условного наследования вы не отказываетесь?

– Нет, господин префект.

– Имеется пункт, по которому, в случае вашего отказа, деньги должны перейти в университет для студентов и артистов-американцев, причем организация такового поручается господину посланнику Соединенных Штатов и префекту полиции. К этому завещанию, – продолжал Демальон, – имеется дополнение, присланное Морнингтоном нотариусу Лемертюму несколько позже.

«Прошу нотариуса Лемертюма вскрыть мое завещание на другой день после моей смерти в присутствии префекта полиции, каковой согласится месяц не оглашать его содержания и ровно через месяц пригласить к себе полномочного представителя посольства Соединенных Штатов, нотариуса Лемертюма и дона Луиса Перенна и, по прочтении завещания, вручить моему другу и душеприказчику дону Луису Перенна чек на один миллион. Личность дона Луиса удостоверяет – таково мое желание – его начальник по службе в Марокко полковник д'Астриньяк, к сожалению, вынужденный преждевременно выйти в отставку, и кто-нибудь из членов миссии Перу, ибо дон Луис Перенна, хотя и испанец по происхождению, родился в Перу.

Наследники Гуссель должны быть поставлены в известность о содержании завещания лишь два дня спустя в конторе господина Лемертюма.

Наконец, последнее условие – господин префект благоволит пригласить также лиц в заранее определенный день, в промежутке между шестнадцатым и восемнадцатым днем после первого собрания, и в этот день должно быть окончательно установлено – кто же является наследником, причем необходимое для этого условие – его личное присутствие. С этого дня, если никого из семьи Гуссель и наследников кузена их Виктора не окажется в живых, наследство бесповоротно переходит к дону Луису Перенна».

– Таково завещание Космо Морнингтона, – закончил префект, – и вот почему вы приглашены сюда. Вскоре должен явиться и агент, которому я поручил заняться поисками членов семьи Гуссель. Пока же выполним оговоренные в завещании формальности. Я ознакомился с бумагами дона Луиса Перенна – они в полном порядке – и просил главу миссии в Перу собрать для нас возможно более точные сведения.

– Последнее было возложено на меня, господин префект, – сказал атташе Кассерос. – Задача оказалась нетрудной. Дон Луис Перенна происходит из старинной испанской семьи, эмигрировавшей лет тридцать назад, но сохранившей свои земли в Европе. Я встречал в Америке покойного отца дона Луиса, всегда отзывавшегося о сыне с большой любовью.

Префект повернулся к полковнику д'Астриньяку.

– А вы, полковник, удостоверяете личность легионера Перенна, сражавшегося под вашим начальством в Марокко?

– Удостоверяю без малейшего колебания. Ошибки быть не может.

Префект улыбнулся.

– Легионер Перенна, которого товарищи, пораженные его подвигами, прозвали Арсеном Люпеном? Старшие – просто героем, легионера Перенна, о котором говорили, что он храбр, как д'Артаньян, силен, как Портос… и таинственнен, как Монте-Кристо, – закончил смеясь префект. – Все это значится в полученном мною сообщении из 4-го полка Иностранного легиона. Там сказано также, что в течение двух лет легионер Перенна получил медаль за храбрость и орден Почетного легиона за исключительные заслуги. И…

– Прошу вас, господин префект, – взмолился дон Луис, – какой интерес это может представлять?

– Я, в свою очередь, прошу пощадить скромность моего бывшего боевого товарища, кстати, каждый из присутствующих может непосредственно ознакомиться с рапортом полка. Я же и не читая подписываюсь под всеми похвалами, которые там заключаются, так как за всю мою военную карьеру не встречал солдата, которого можно было сравнить с легионером Перенна. Он на моих глазах совершал подвиги, о которых я не решился бы рассказывать, настолько они мало правдоподобны. Однажды в…

– Странный, однако, способ щадить мою скромность, – воскликнул дон Луис, – еще одно слово, полковник, и я исчезаю!

– Не будем больше останавливаться на ваших подвигах, месье, согласен, – сказал префект. – Остается лишь упомянуть, что в 1915 году вы попали в руки берберов, устроивших засаду, и лишь месяц тому назад вернулись в легион. В момент составления завещания уже четыре года, как все считали вас без вести пропавшим. Чем же объясняется, что Космо Морнингтон сделал вас своим наследником?

– Мы переписывались с ним. Он был предупрежден, что я собираюсь бежать и вернуться в Париж.

– Но каким образом? Как вы могли?

Дон Луис улыбнулся.

Наступило молчание. Префект вглядывался в необыкновенного человека, потом, словно повинуясь какому-то ему самому неясному импульсу, спросил:

– Еще одно слово, почему товарищи выбрали для вас прозвище Арсена Люпена?

– Потому отчасти, что мне удалось раскрыть одну кражу, совершенную при странных обстоятельствах. Имя же Арсена Люпена было тогда у всех на устах из-за его трагической гибели. Пострадавшим при краже был именно Космо Морнингтон, который после этого случая уверовал в мои таланты, часто повторял: «Если я умру насильственной смертью (у него была эта мысль), поклянись, Перенна, что ты обнаружишь убийцу».

– Предчувствия его не оправдались. Он умер ненасильственной смертью.

– Вы ошибаетесь, господин префект, – заявил дон Луис.

Господин Демальон вздрогнул.

– Что вы хотите сказать? Какие у вас есть данные?

– Только то, что я слышал сейчас от вас, господин префект. – Вы сами только что утверждали, что Космо Морнингтон изучал медицину, практиковал и знал свое дело. Все это совершенно верно. Может ли такой человек сделать себе впрыскивание без соблюдения правил асептики? Метр Лемертюм, – обратился он к нотариусу, – вы ничего не заметили особенного, когда явились к Морнингтону, спешно вызванный?

– Нет… он был без сознания уже… впрочем позвольте… я обратил внимание, что на лице у него выступили темные пятна, которых не было, когда я видел его в последний раз.

– Темные пятна! Но это подтверждает мои предположения: Космо Морнингтон был отравлен.

– Но каким образом? – воскликнул префект.

– Яд был введен в одну из ампул или в шприц.

– Но врач…

– Метр Лемертюм, вы обратили внимание врача на темные пятна?

– Да, но он не придал им значения.

– Это был врач, постоянно лечивший больного?

– Нет, доктор Пюмоль сам был болен в то время.

– Вот имя и адрес врача, – сказал префект, разыскав в деле копию свидетельства о смерти. – Доктор Вальлавуан, улица д'Астор, 14.

Затем Демальон перелистал справочник и немного погодя объявил:

– Нет доктора Вальлавуана, и в № 14 по улице д'Астор вообще не значится никакого врача.

Наступило продолжительное молчание.

– Несомненно, обстоятельства внушают подозрения, – снова заговорил префект. – Вы полагаете, что существует связь между возможным преступлением и завещанием господина Морнингтона? – обратился он снова к дону Луису.

– Не стану утверждать, для этого надо было бы прежде всего, чтобы содержание завещания было кому-нибудь известно. Считаете ли вы это возможным, метр Лемертюм?

– Не думаю. Господин Морнингтон, видимо, держал все в тайне.

– А у вас, в вашей конторе? Никто не мог ознакомиться с ним?

– Оно лежало в несгораемом шкафу, куда я каждый день прячу все важные бумаги.

– Вы были у Космо Морнингтона утром? Куда вы положили завещание до вечера? Куда вы прячете все? В несгораемый шкаф?

– В ящик письменного стола.

– И на этот ящик никто не покушался?

Метр Лемертюм молчал огорошенный.

– Да… припоминаю… что-то было… в тот самый день… вернувшись после завтрака, я увидел, что ящик не заперт, хотя я был твердо уверен, что закрыл его на ключ. Тогда я не придал этому значения.

Так подтверждались одна за другой все гипотезы дона Луиса, делая честь его удивительной интуиции и догадливости.

– Мы сейчас будем иметь возможность проверить ваши утверждения, несколько рискованные, признаюсь, – сказал префект, – показаниями одного из моих агентов. Позвольте… Припоминаю… Он только что говорил моему секретарю о каком-то преступлении ровно месяц тому назад. Это был день смерти господина Космо Морнингтона.

Резким движением господин Демальон нажал кнопку звонка. Вошел секретарь.

– Агент Веро?

– Не приходил.

– Пусть разыщут! Пусть приведут во что бы то ни стало!

Он повернулся к дону Луису.

– Час тому назад агент Веро приходил сюда больной, взволнованный. Говорил, что ему необходимо сделать мне важное сообщение о том, что в эту ночь совершится двойное убийство, которое он связывал со смертью Космо Морнингтона. Из осторожности он оставил мне письменное донесение, но в конверте оказался лишь лист белой бумаги. Вот он. Кроме того, он оставил вот эту коробочку, в которой лежит плитка шоколада со следами зубов.

Дон Луис внимательно осмотрел коробочку и конверт и сказал:

– Надпись на коробочке сделана размашистым почерком. Почерк на конверте менее уверенный, подделанный.

– И это означает?

– Что конверт с донесением вашего агента подменили, отвлекли чем-нибудь его внимание и подложили конверт с листом чистой бумаги. А отсюда следует, что агент ваш тревожился не напрасно, за ним следили и проведенное им расследование могло помешать осуществлению чьих-то преступных замыслов и сам он подвергался серьезной опасности.

– Ого!

– Надо спешить ему на помощь, господин префект!

– Его появление сейчас разрушит все ваши предположения.

– Он не придет.

– Но почему?

– Потому, что он уже здесь. Курьер видел, как он возвращался. А, да вот вам еще доказательство: этот блокнот, тут что-то написано неразборчиво… Он не писал при вашем секретаре… Тут две буквы – как будто слог ФО… Необходимо немедленно спросить курьера.

Как только вошел курьер, дон Луис Перенна сам обратился к нему:

– Вы уверены, что агент вторично возвращался сюда?

– Совершенно уверен.

– И что он не выходил отсюда?

– Совершенно уверен.

– Вы никуда не отлучались? Ни на одну минуту?

– Никуда.

– Но ведь если бы агент Веро был здесь, мы бы знали это, – воскликнул префект. – Что же он прячется по-вашему?

– Не прячется, но в обмороке, больной, мертвый, может быть.

– Да, но где же, черт возьми?

– За этими ширмами.

– Там только дверь в мою туалетную.

– Так вот, господин префект, агент Веро в полусознательном состоянии мог ошибиться дверью, попасть туда, а не в кабинет вашего секретаря и вероятно лежит там.

Господин Демальон бросился к двери, о которой шла речь, распахнул ее. Он не сделал ни одного движения, не вскрикнул, только прошептал:

– О! Возможно ли это?

Сквозь матовые стекла окна в комнату слабо пробивался свет, но и, этого было достаточно, чтобы заметить распростертого на полу человека.

– Агент… агент Веро… – бормотал подбежавший курьер.

При помощи секретаря он поднял тело и перенес на диван в кабинет.

Дон Луис прошептал:

– Взгляните, господин префект… темные пятна…

Ужас охватил присутствующих – они бросились к дверям и стали звонить и звать на помощь.

– Доктора! – приказал Демальон.