Текст книги "Необычный отпуск"

Автор книги: Морин Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Эйлин смотрела на него, немного прищурив глаза. В последние дни она только и думала о будущем ребенке и о предложении Риком руки и сердца. Она была убеждена, это предложение было чисто рефлекторной реакцией на ситуацию. Сначала Эйлин пыталась предположить, как бы оно прозвучало, если бы Рик действительно хотел на ней жениться, если бы любил ее. Все произошло бы по-другому: они бы встретились, влюбились друг в друга, а потом уже их бы соединили сексуальные отношения, которые бы привели к законному браку, а потом, уже в браке, появился бы на свет их ребенок.

Мечты о том, как она с Риком и их ребенком живут долго и счастливо, увлекли ее, но недолго. Реальность разбила иллюзии, напомнив, что легкомысленная интрижка была не лучшим фундаментом для замужества, если даже Рик и сделал свое предложение, руководствуясь не только испугом.

Но это было именно так. Безусловно, он был во власти страха.

– Тебе не следует этого повторять, – сказала она.

– Но я хочу помочь.

– Желая помочь, можно предложить перемыть посуду, но не выйти замуж.

– Я не умею мыть посуду.

Эйлин улыбнулась.

– Даже несмотря на это, я не могу принять твое предложение.

Он растерялся, но, быстро собравшись, решил использовать другой подход:

– А как же ребенок? Ты…

Она положила руку на пока еще плоский живот, и Рик понял, что будущая мать уже защищает свое дитя.

– Я собираюсь воспитать его сама.

– Но это и мой ребенок, – прищурил глаза Рик. – Мне не предоставляется права голоса?

– Этого я не говорила.

– Эйлин, я не позволю вычеркнуть себя из его жизни.

Эйлин наклонилась и, открыв нижний ящик стола, вытащила оттуда объемную темно-коричневую кожаную сумочку и занялась поиском ключей.

– Мы же клятвенно обещали друг другу не обременять партнера обязательствами. Ты помнишь? – говорила она, продолжая рыться в сумочке. – И каждый из нас имел право единолично положить конец этим отношениям.

– Но это касалось прошлого, – строго сказал Рик, – а теперь мы имеем дело с настоящим. А в настоящем существуем уже не только мы. Обязательства между нами в основном связаны с жизнью будущего ребенка.

Нащупав пальцами ключи от машины и зажав их в ладони, Эйлин медленно вынимала руку из сумочки. Она посмотрела ему в лицо, и во взгляде ее было что-то чужое и ожесточенное, с чем ему совершенно не хотелось сталкиваться. Но как же не ожесточиться, если опять отказываются именно от тебя самой? Рик собирается на ней жениться не потому, что он безумно ее любит. И даже не потому, что она нравится ему как партнерша в постели. Совсем нет. Она интересует его только как особь, вынашивающая его ребенка. Это до боли обидное признание жалило сильнее, чем змея, но оно же раскрывало ей глаза на правду жизни.

– Ты как всегда прав. Но даже появление на свет ребенка не достаточное основание для нашей свадьбы.

Рик пригладил рукой волосы и сделал несколько шагов по комнате, словно не мог больше стоять на месте.

– Смешно, но, наверное, такого же мнения придерживались и мои родители.

Эйлин сжалась, уловив отголоски застаревшей боли.

– Рик…

– Мои родители даже не потрудились расписаться. Их, впрочем, не заботило и мое воспитание. – Мышцы лица напряглись, но он продолжал говорить. Эйлин не могла не чувствовать, как он все больше отдаляется от нее. – Они просто сбыли меня с рук, переложив заботы о моем воспитании на бабушкины плечи, а сами разошлись по разным дорогам.

– Рик, мне очень жаль.

Он посмотрел ей в глаза.

– Мне не нужна твоя жалость. Спасибо. Единственное, чего я хочу, это стать отцом своему ребенку.

Эйлин положила руку ему на предплечье, словно утешая стоящего перед ней сейчас сильного мужчину, в котором вдруг проснулся обездоленный родительской лаской мальчик.

– Ты обязательно станешь отцом. Но просто не будешь женат на его матери.

Спустя несколько часов Эйлин сидела у себя дома на диване, сжавшись калачиком. В который раз она пыталась проанализировать и понять все, что произошло. Две прошедшие недели подарили ей возможность вновь встретиться с Риком, найти любовника, о котором она могла только мечтать, и успешно от него забеременеть. Это было неплохим результатом.

Запуская ложку в огромную порцию шоколадного мороженого, она смаковала его насыщенный приятный вкус. Теперь ей предстоит пройти период в сто восемьдесят семь дней – и это совсем не похоже на спринтерский забег с победным разрыванием ленточки на финише.

Вспомнилось выражение лица Рика, когда она выходила из офиса, оставляя его одного. Эйлин взглянула на него в последний, прощальный раз и увидела такое одиночество и смирение, что чуть не кинулась обратно. Но сдержалась.

Слишком свежо было в памяти что-то более важное.

Она ему не нужна.

Он мечтает только о ребенке.

Если бы он сделал предложение по-другому. Если бы он только сказал, что их отношения значат для него нечто большее, чем банальная физическая близость. Если бы…

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она заерзала на диване и посмотрела на дверь. Рик? В животе что-то нервно забилось, ощущения были противоречивыми. С одной стороны, она обрадовалась, а с другой, была крайне возмущена его вероломством и настойчивостью. Ей не хотелось продолжать упорствовать и все время твердить о невозможности заключения между ними брака, но у нее язык не поворачивался, чтобы дать согласие мужчине, который, в сущности, ею пренебрегал. Стук повторился, и уже более энергично. Эйлин решила не обращать на него никакого внимания.

– Эйлин Онора Райан! – прозвучал громко и ясно бабушкин голос. – Немедленно открывай дверь.

Поставив мороженое на столик и соскочив с дивана, она подбежала к двери и быстрым поворотом замка открыла ее настежь.

– Бабуль, что случилось?

Лицо Мэгги Райан пылало, глаза горели огнем. Она быстро прошла в дом, наградив Эйлин взглядом, которого та не помнила со времен отрочества, когда за два-три года до окончания школы украсила дом своей учительницы по истории гирляндами из туалетной бумаги.

– Бабуль?

Эйлин не отрывала от пожилой женщины глаз, пока та не прошла в гостиную, не повернулась и не посмотрела на нее.

– Что ты конкретно имеешь в виду, когда говоришь, что не выйдешь замуж за Рика Хокинса?

Эйлин закрыла входную дверь, с трудом сдерживаясь, чтобы не разнести ее в щепки. Трепач! Мерзавец, взявший на вооружение подленькие методы борьбы.

– Он тебе все рассказал.

Бабуля недовольно пыхтела, подбоченясь и постукивая одной ногой о разостланный на полу плетеный ковер.

– Он поступил в высшей степени благородно. Он поставил в известность твою семью, объяснил ситуацию и выразил готовность жениться на тебе.

– Из-за ребенка.

– Совершенно верно.

– Ни за что. – Эйлин не собиралась сдаваться. – Я не хочу идти под венец с человеком, который меня не любит. Его волнует только ребенок. Ко мне это не имеет никакого отношения. – Она поправила убранные в хвост волосы, потуже затянув ленточку. Потом мельком взглянула на бабушку и сразу же потупила глаза. – Это двойник Роберта, бабуль. С той только разницей, что Роберт хотел, чтобы я его содержала, а Рик хочет ребенка.

Взгляд Мэгги Райан оттаивал, в глазах исчезала колкость.

– Я, кажется, поняла.

Эйлин посмотрела на бабулю с явным подозрением. Быстрые перемены в ее поведении и резкие перепады настроения говорили только о том, она придумала более хитрый тактический прием, а общая стратегия нападения не менялась.

– Итак, если бы ты его не любила, то вышла бы за него замуж. – Бабуля слегка пожала плечами. – Он богатый, красивый, добрый мужчина, с которым вас, очевидно, связывала… взаимная симпатия. И если бы ты не испытывала к нему более сильных чувств, то приняла бы его предложение. Но ты его любишь и не хочешь, чтобы тебе причиняли боль отсутствием взаимности.

Бабуля немного покачнулась, словно только что нанесла меткий сокрушительный удар. Любовь? За последние дни это слово употреблялось впервые, никто ничего не говорил о любви.

– Это смешно. – Эйлин подошла к дивану, села и потянулась к оставленному на столике мороженому. Любовь? Рик нравился ей, сильно нравился. Он был умен. И добр, конечно. И… Хватит! – приказала она себе остановиться. Нельзя любить человека безответно. Это уже случилось в ее жизни. – Я не люблю его и не собираюсь выходить за него замуж только потому, что он и ты считаете это отличным вариантом.

– Я не готовила тебя к роли матери-одиночки, Эйлин. – Это были простые, доходчивые слова, сказанные нежно и с оттенком некоторого разочарования. – Твой ребенок заслуживает лучшей участи.

– У моего ребенка буду я, а еще ты и Бриди.

– А отец? Как же отец ребенка?

Отец? Если Эйлин еще хоть раз его увидит, он жестоко поплатится за утечку информации.

Подходя к двери, Рик безошибочно определил, что за ней скрывается Эйлин. После окончания рабочего дня он отправился к Мэгги, полностью отдавая себе отчет в последствиях этого поступка. Он наживал себе врага в лице Эйлин, в любую минуту готовой к схватке. Но даже подготовившись, Рик был сражен наповал опасным блеском ее глаз, метнувшим яростные стрелы в его сторону по дороге в гостиную. Она остановилась в центре комнаты.

– Это низкий поступок, Хокинс, – сказала Эйлин и резко повернулась, взмахнув убранными в хвост волосами. – Идти к бабушке было просто подло.

– Я знаю. – Он засунул руки в карманы брюк во избежание соблазна коснуться ее или обнять. – Отчаяние, безысходность…

– Твои методы нечистоплотны, – вставила она, прерывая его. – И я это запомню.

– Ты сама загнала меня в угол.

Рик использовал бы любое оружие, только бы убедить Эйлин выйти за него замуж.

– Но обратиться к бабушке? Мне даже в голову не могло такое прийти, – сказала она, невольно оглядывая неуютную, практически пустую комнату. Он старался посмотреть на свою квартиру глазами Эйлин и почувствовал, что от ее внимания не смогут скрыться голые холодные стены и полное отсутствие всего, что хотя бы отдаленно напоминало человеческий дом. – Это помещение ужасно.

– Да, я разговаривал с твоей бабушкой, а эта квартира не так уж плоха.

– Дизайнера убить мало.

– Я не прибегал к услугам оформителей.

– Так ты это сам придумал? – Она осмотрелась внимательней. – Это напоминает стандартный гостиничный номер, нет, погоди. Даже в гостиницах цветовая палитра намного богаче. Ты слишком широко раздвинул границы своего серенького мира.

– Меня здесь практически не бывает.

– Это хорошо. Иначе бы пришлось держать голову в духовке.

– Плита у меня электрическая.

– Все равно было бы безопаснее. – Она покачала головой, молча выражая свое неодобрение, и вернулась к основной теме разговора: – В любом случае, цель моего прихода только в том, чтобы еще раз довести до твоего сведения, что, несмотря на все твои ухищрения, я не собираюсь выходить за тебя замуж, даже если ты натравливаешь на меня мою собственную бабушку.

– Черт побери, Эйлин! – закричал Рик, подходя ближе, не в силах более сдерживаться. – Я не хочу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным.

Она вздрогнула, рот от удивления открылся.

– Ты употребил мерзкое слово. И довольно устаревшее.

Он хрипло рассмеялся.

– С подобной легкостью о таких серьезных вещах говорят только люди вроде тебя.

– Что?

– Тебя и Бриди вырастила бабушка. Но ты родилась в полной семье, и твои родители были женаты. Они вас любили. И единственной причиной, по которой они не смогли заниматься вашим воспитанием, была их преждевременная смерть.

Эйлин побледнела от напоминаний о давно прошедших, но все еще очень болезненных событиях.

– Родители вас обеих очень любили. Они были женаты и преданы друг другу и своим детям. Ты ничего не знаешь о другой жизни. И слово это не вышло из употребления до сих пор, – процедил Рик, сжимая руки в карманах.

Голос Эйлин прозвучал менее уверенно:

– С нашим ребенком все будет в порядке. Не имеет никакого значения…

Он оборвал ее резким, колким взглядом.

– Для меня это имеет огромное значение. И поверь мне, что это будет важно для него, особенно когда ребята начнут обзывать его, награждая совсем не лестными определениями.

– Его никто не будет обзывать.

– Будут, помяни мое слово! – Он говорил с горечью, подступающей к горлу. – Эйлин, ты просто не знаешь, что это такое. Я испытал все на собственной шкуре. И не позволю моему ребенку пройти этот мерзкий путь.

– Рик…

– Состоять в законном браке со мной не так уж плохо, – продолжал Рик. Он был богатым бизнесменом и мог дать ей все, что она только захочет. – Я помогу тебе расширить твое дело, купить более просторное помещение под цветочный магазин…

– Мне не нужно…

– Ты упоминала о заказе на обслуживание свадебной церемонии, – сказал Рик, развивая теперь уже коммерческую тему.

Если нельзя убедить ее выйти за него замуж ради ребенка, может быть, воздействуют материальные факторы? Эллисон стала его женой только из-за денег. Почему бы и Эйлин не сделать того же?

Но, увы. Эйлин совсем не походила на Эллисон. Ей было все равно, нищий он или мультимиллионер. Она была умной и такой чертовски независимой, что ни капельки в нем не нуждалась. Сверхприбылями ее не удивишь. Конечно, Рик знал, что Эйлин с ним жить не будет. Она никогда не останется с ним. Но до того как она от него уйдет, они смогут официально зарегистрировать свой брак, что позволит дать ребенку его фамилию и защитить от обидных нападок со стороны других детей.

– Я и здесь смогу помочь. Например, профинансировать твое участие в планировании свадебных церемоний. Из тебя выйдет отличный специалист.

– Рик, – сказала она, вздыхая, – мне нравится мое дело в том виде, состоянии и объеме, в котором оно существует на сегодняшний день.

Он говорил без умолку, приводя новые доводы и выделяя те положительные детали, которые делали брак привлекательным.

Эйлин внимательно слушала, и наконец до нее дошло, что мотивом для женитьбы был не только ребенок. Мотив был значительно шире. Она поняла, почему Рик так упорно настаивал на браке. Сам того не подозревая, он проявлял огромную заботу о ней. Об этом говорили его глаза. Правда, в них еще были страх и ужасное опасение, что она вот-вот ускользнет от него.

Как и все остальные близкие ему люди.

За исключением бабушки, которая его вырастила.

А теперь Рик боялся, что и Эйлин тоже покидает его.

И он защищал себя и будущего ребенка, как только мог. Когда это прозрение пришло к Эйлин, рой печальных мыслей сразу же вылетел из ее головы. Она подумала, что бабушка, наверное, права. Может быть, Эйлин действительно его любит. Если бы это было не так, она смогла бы пойти с ним под венец и с чистой совестью превратить этот брак в коммерческую сделку.

Так в чем же дело? Раз он ей небезразличен, почему она не может выйти за него замуж? Еще одна загвоздка… Необходим психотерапевт. Эйлин совершенно запуталась. Рик ничего не говорил ей о любви, потому что не верил в любовь. Он не давал клятв быть с ней рядом в счастье и в горе, потому что был уверен, что она оставит его первой.

Итак, самое разумное, что Эйлин могла сейчас сделать, это дать свое согласие. Единственным способом доказать ему, что никогда его не бросит, было выйти за него замуж. А если она докажет, что отношения их надежны, он непременно полюбит ее.

Одному из них надо рискнуть. И, похоже, жребий пал на нее.

– Ну, хорошо, – сказала Эйлин, оборвав его на полуслове.

– Хорошо?

Рик смотрел на нее с подозрением.

Она понимала, что брак будет непростым. Но когда решение уже было принято, Эйлин вдруг почувствовала, что сделала единственно правильный выбор.

– Я согласна, – сказала она, – только при одном условии.

Робея, он осмелился уточнить:

– Каком?

– Что это будет не фиктивный, а самый настоящий брак. Во всем.

Рик вынул руки из карманов, протянул их к ней и утвердительно кивнул:

– Подлинный брак. На все время его существования.

– Да, опять этот оптимистический взгляд на жизнь, – усмехнулась она, и он крепко ее обнял.

Эйлин склонила голову ему на грудь в надежде, что поступила правильно.

Церемония бракосочетания была краткой и очень милой.

Пластиковые ленты огораживали скамейки для гостей и посетителей, а усилители разносили звуки музыки. Счастливые пары новобрачных выстроились в ряд в просторном фойе, с нетерпением ожидая своей очереди. Священник был низкорослым и очень толстым, в круглых очках с проволочной оправой и длинной седой бородой. Его можно было принять за Санта Клауса, если бы не яркая гавайская рубаха, полинявшие джинсы и сандалии на ногах.

Обе бабушки присутствовали на церемонии, а также Бриди и ее муж. Они оставили троих детей со свекровью Бриди и наслаждались выходными днями в Лас-Вегасе.

Все шло по плану, пока Санта не задал рокового вопроса:

– Согласна ли ты назвать перед Богом и людьми этого мужчину своим законным супругом?

Эйлин охватила паника. После предложения руки и сердца, сделанного Риком, прошло всего две недели, и она была уверена, что со свадьбой они явно поторопились.

К горлу подступил ком. Она обернулась в зал, чтобы посмотреть на членов своей семьи. Бабуля, всегда спокойная и величественная, в своем темно-синем костюме с приколотой к лацкану сверкающей серебряной брошью выглядела немного сконфуженной. Бриди, выделявшаяся из толпы рыжими волосами, крепко вцепилась в руку мужа и отчаянно водила глазами, умоляя Эйлин произнести хоть что-то. Бабушка Рика, с непослушно выпавшей прядью седых волос, тихо и монотонно повторяла слова церковных песнопений.

– Эйлин… – прошептала Мэгги Райан довольно отчетливо, словно пытаясь вывести внучку из оцепенения.

– Что-то не так? – послышался приглушенный голос бабушки Рика.

Эйлин чувствовала, что это бракосочетание создаст гораздо больше проблем, чем разрешит. Так что она тогда здесь делает?

Она посмотрела на Рика. Одного его взгляда было достаточно, чтобы дыхание остановилось. Эйлин видела в глубине этих темно-карих глаз выражение искреннего сожаления и смиренного принятия отказа. Рик заранее предполагал, что Эйлин от него отступится. Он был готов к тому, что она изменит свое решение перед алтарем и сбежит из-под венца. В нем жило два человека, и один из них все время ждал, что Эйлин развернется и уйдет, оставив его перед священником в полном одиночестве.

И именно это заставило ее ответить:

– Да.

Искра удивления блеснула в его глазах, и он надел ей на палец обручальное кольцо с бриллиантом в четыре карата. Эйлин сделала глубокий выдох, словно ощутила свалившийся с нее груз. Слова клятвы, которые дались ей с таким трудом, стучали в ушах и снова, словно эхо, проносились в голове. Она пыталась понять, как временная работа плавно переросла в пожизненное обязательство и было ли это на самом деле предначертано судьбой. Было ли Богу угодно соединить их? Или это очередная причуда проказницы-судьбы?

Эйлин смотрела, как переливается бриллиант в лучах света, пока священник монотонно бубнил заключительные фразы, соответствующие обряду. И молча она дала обещание своему будущему ребенку, что сделает этот брак и счастливым. Она убедит Рика Хокинса в своей любви.

Вокруг воцарилась абсолютная тишина.

Казалось, время остановилось.

Да, Эйлин действительно его любит.

Она полюбила. Впервые в своей жизни.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Время вновь обрело реальность, когда священник произнес:

– Можешь поцеловать жену, сын мой.

Рик повернулся к ней лицом и склонил голову. Эйлин чувствовала, как его дыхание согревает ей щеки. Неожиданно подступили слезы, и она отчаянно заморгала, не позволяя им пролиться.

Под звуки музыки и аплодисменты родни он тихо прошептал адресованные только ей слова:

– Спасибо тебе, Глазастик, – и поцеловал ее.

Сердце Эйлин заколотилось быстрее. Казалось, что загремел гром и засверкала молния, и вскипевшая кровь уносила рассудок в далекое плавание. Любовь переполняла ее, она подняла руки и обняла его за шею. Упоительный поцелуй разжигал желание. Эйлин мечтала о взаимной любви. Не о счастье носить его фамилию, не о счастье иметь от него ребенка.

Эйлин хотела, чтобы Рик ее любил. И она знала, что ей придется за это сражаться.

Игнорируя новобрачные пары, ожидавшие своей очереди, Рик не спешил закончить поцелуй. Эйлин таяла в его объятиях, наслаждаясь нахлынувшими чувствами. Крепко прижавшись к нему, она вложила в этот поцелуй всю свою душу в надежде, что Рик примет его как знак доказательства ее верности.

– Ну, хватит, ребята, – довольно грубо завершил церемонию священник. – До ужина у меня еще пять пар брачующихся.

Рик поднял голову, прервав поцелуй, и посмотрел на Эйлин. И вдруг на какое-то краткое мгновение она увидела в его глазах что-то совершенно новое, что заставило ее переосмыслить так тяжело давшийся ей шаг к законному браку.

Пока родственники осыпали ее поздравлениями, сопровождая их крепкими объятиями, она цеплялась за искру надежды в глазах Рика и уверяла себя, что это и было началом пути.

В ночное время Лас-Вегас сверкал, словно глубокий темный сосуд, набитый доверху драгоценными камнями. Рубиновые, изумрудные, сапфировые и бриллиантовые огни расцвечивали темноту, создавая иллюзию яркого дня.

Толпы туристов неиссякаемыми потоками текли по тротуарам, а на мостовой стройными рядами выстроились вереницы машин. На одной стороне улицы глазам изумленной публики были представлены и Эйфелева башня, и центральная часть Нью-Йорка, и кусочек Италии. Можно было ознакомиться с древними пирамидами, средневековой Европой и со всеми правителями Рима. Народ передвигался суетливо, сжимая в руках штампованные пластиковые емкости, наполненные десяти и двадцатипятицентовыми монетами, остатками своих надежд на мгновенный выигрыш в казино.

Из окон роскошного гостиничного номера, расположенного на последнем этаже небоскреба, вид открывался просто великолепный.

Эйлин отошла от окна и увидела, как Рик закрывает дверь за официантом, доставившим заказ в их номер. Теперь, когда они остались одни, а их родственники проводили свое свободное время во власти Грешного города, тишина казалась оглушительной.

– Голодна? – спросил ее Рик, приподнимая купол серебряной крышки с одной из тарелок, стоящих на передвижном сервировочном столике.

– Не очень.

Рик вернул крышку в исходное положение.

– Я тоже. – Он вынул бутылку шампанского из серебряного ведерка и освободил горлышко от проволоки. – Вместо еды отведаем вот это.

– Возможно, мне не следует.

Она подумала, что это самое печальное последствие ее теперешнего состояния.

– Ничего страшного, – улыбнулся он. – Это игристый сидр.

Эйлин рассмеялась. Конечно, Рик не мог забыть, что ей не рекомендуется пить вино. И мистер Сама Организованность позаботился о напитках, более приемлемых для ее здоровья.

– Сидр?

Он пожал плечами:

– Сидр, но я никогда таких напитков не пил.

Пока он открывал бутылку, она осматривала их апартаменты. Они были огромными. Двухкомнатный номер со спальней и гигантских размеров гостиной расположился на тридцатом этаже гостиницы под названием «Сандаловое дерево». Два маленьких диванчика стояли друг против друга, а между ними красовался низкий широкий стол, приютивший в самом центре изящную аранжировку из свежесрезанных и чудесно благоухающих роз. По одну сторону комнаты был газовый камин, и языки пламени уже плясали в его глубине, имитируя пожирание огнем фальшивого дерева, а по другую сторону находился музыкальный центр. Огромные раздвижные окна были открыты, и отблески огней вечно бодрствующего города добирались сюда, освещая комнату мягким заревом. Дополнительного освещения не требовалось.

Эйлин перевела взгляд на дверь, за которой скрывалась их спальня, где большая двуспальная кровать была уже давно застелена. В животе что-то защекотало при воспоминании о том, как они с Риком занимались любовью, лежа поперек широкого матраца. Ужасно глупо, но она сильно нервничала в предвкушении событий их первой брачной ночи. Рик был хорошо знаком с каждым дюймом ее тела, так что изображать из себя стыдливую невинную невесту было бы смешно, но ее переживания не поддавались логическим объяснениям.

Пробка вылетела из бутылки и, отскочив от потолка, благополучно приземлилась на одном из диванов. Эйлин подпрыгнула от испуга. А Рик уже двигался в ее направлении, держа в руках два высоких хрустальных бокала, наполненных игристым сидром. И сердце ее не только не восстановило свой нормальный ритм, а снова чуть не выпрыгнуло из грудной клетки.

Протягивая ей один из бокалов, он слегка соединил их хрустальные поверхности и, когда раздался мелодичный звон, произнес:

– За нас.

Она всматривалась в его глаза, желая сейчас только одного: чтобы он искренне поверил в их брак и считал его подлинным началом их семейной жизни. Любовь творит чудеса, и, если любишь, то многое по плечу. Но все, на что Эйлин могла сейчас надеяться, это на то, что она сможет его убедить в реальности их благополучного будущего.

Рим не был построен за один день, и она постарается набраться терпения и не торопить события. Хотя Рик производил впечатление крепкого орешка.

– Правильно, давай выпьем за нас.

Она жадно прильнула губами к бокалу. Взгляд ее упал на простенькое обручальное золотое колечко, которое она надела ему на палец во время церемонии, и беспокойство обожгло ее.

Рик наблюдал, как резкий эмоциональный всплеск и моментальное изменение настроения отражаются в ее глазах. И уже не в первый раз с тех пор, как она снова ворвалась в его жизнь, он гадал, какие же мысли скрываются в их глубине. Наступило ли внезапное прозрение и сожаление о том, что произошло? Может, она уже мысленно пакует чемоданы, чтобы продолжить путешествие по жизни одной?

Но какое значение это, в сущности, имеет?

Теперь они женаты. Их ребенок защищен законом. Никто не посмеет назвать его внебрачным. И даже если Эйлин разорвет с ним отношения уже сегодня, то свидетельство о браке навсегда останется надежным прикрытием для будущего младенца.

Но Рик чертовски не хотел, чтобы она уходила.

Одной только мысли о ее возможном исчезновении из его жизни было достаточно для создания полнейшей внутренней пустоты. Когда ушла Эллисон, Рику удалось это пережить. Но ее поступок больше затронул его самолюбие и покачнул жизненные принципы, оставив сердце невредимым.

Если уйдет Эйлин, она заберет с собой его сердце.

Но в эту минуту она находилась рядом и была его венчанной женой. А эта ночь должна стать их первой брачной ночью.

Забирая у нее пустой бокал и ставя оба хрустальных сосуда на стол, он вновь повернулся к ней и приложил свою руку к ее щеке.

– Я тебе говорил, как потрясающе красиво ты сегодня выглядела?

Губы ее расплылись в улыбке.

– Не припоминаю.

– Ты просто кокетничаешь, – сказал он, обводя ее с головы до ног медленно скользящим взглядом и так же медленно пуская его в обратный путь.

Ее свадебный наряд лимонно-желтого цвета выглядел сотканным из солнечных лучей. Яркое полотно стягивало грудь и плавно переходило в пышную юбку, которая заканчивалась чуть выше колен. Оголенные плечи, изящные ключицы и совершенная линия шеи завершали впечатление. Рику достаточно было одного только взгляда, чтобы испытать возрождение жгучей страсти. Она вскинула голову, и роскошные вьющиеся волосы качнулись зыбкой волной. И ему вдруг захотелось повергнуть злого дракона сомнения.

Он наблюдал, как она шла к нему навстречу по красной ковровой дорожке, и наслаждался ее красотой. На лице Эйлин было выражение радости и предвкушения чуда.

Она улыбнулась немногочисленным представителям их родни и заняла положенное ей место рядом с женихом. И тут его охватило жгучее сожаление, что это мгновение не может длиться бесконечно.

И хотя Рик дал себе клятву не допускать чувства в свое сердце, он с тоской признал, что в этот раз катастрофически близок к истинной любви.

Но ощущение это было еще слишком непрочным, эфемерным.

Эйлин обязательно уйдет. Если это не случится сегодня, то обязательно произойдет в скором будущем. Рик не может позволить себе упоительного наслаждения любить ее.

Но зато может отдаться во власть испепеляющей его страсти. Неистребимого желания прикоснуться к ней, ласкать ее тело, возбуждать, вызывая ее ответные рефлексы.

Он коснулся пальцами губ Эйлин. Мысли путались, сердце вылетало из груди, стоило ей закрыть глаза и склонить голову от его нежных прикосновений. Он ласкал ее гладкую, бархатную кожу.

– Ты мне нужна, – ласково произнес Рик, совершенно не уверенный в том, сказал ли это вслух.

– И ты мне, – отозвалась Эйлин, прижимаясь к нему, разжигая огонь желания.

– Прямо сейчас.

Рик обхватил ладонями ее лицо.

Он захватил в плен губы Эйлин, грабительски отнимая теплоту и нежность и пряча их глубоко внутри. Он крепко удерживал ее в своих объятиях, притягивая как можно ближе, словно мог слить воедино их тела, делая Эйлин своей неотъемлемой частью.

Следуя желаниям Рика и полностью их разделяя, она прильнула еще ближе, обвила руками его шею и страстно отвечала на поцелуи. Удовольствие переполняло Рика. Руки ее скользили по его спине, гладили, ласкали, умиротворяли, пока не развеяли всех мыслей, кроме одной: на ней слишком много одежды.

Рик расстегнул молнию подвенечного платья и, как только ткань обнажила ее тело, мгновенно перевел руки ей на спину. На ней не было бюстгальтера, а трусики представляли собой облегченную модель. В считанные секунды она лишилась и этого аксессуара своего туалета.

Эйлин прервала поцелуй и жадно вдохнула воздух. Потом легким движением сбросила с него пиджак. Пальцы торопливо расстегивали пуговицы на сорочке, и ему пришлось помочь ей.

Снимая сорочку, он рассмеялся. Эйлин значила для него значительно больше, чем партнер по постели. Или даже чем будущая мать его ребенка. Его пленяли свет и тепло, исходившие от нее, ее лучезарная улыбка и завораживающий смех. В ней соединилось все, о чем он только мог мечтать и чем не в состоянии был обладать. Эйлин притягивала Рика, манила, она была самым большим искушением его жизни.

Рик сбросил остатки одежды и обнял ее вновь, скользя руками по спине и прижимая все крепче.

– Мне так хорошо с тобой, – ласково шептал он, покрывая поцелуями ее шею и плечи.

Она запрокинула голову, вздохнула и тихо сказала:

– Так восхитительно ощущать близость твоего тела, Рик. Я люблю твои поцелуи. – Взгляды их встретились, и, наконец, она призналась: – Мне нравится ощущать тебя внутри себя, мне нравится то, что ты заставляешь меня испытывать.

Рик с трудом дышал. В мире имела значение только Эйлин. Не желая медлить ни минуты, он увлек ее на покрытый густым ворсом ковер у самого окна, в любопытных стеклах которого отражалась эта эротическая сцена. Рик ласкал тело Эйлин, целовал ее, открывая в ней все новые тайны и забирая все, что она могла дать ему.

Эйлин с упоением отвечала на его поцелуи. Его горячие руки воспламеняли ее. Она жаждала момента слияния их тел. Рик разжигал ее нежными прикосновениями рук, и она щедро отдавала все свои богатства, как бы стремясь убедить его в своем бескорыстии и искренности.