Текст книги "Стрела (Плененный любовью с исправлениями)"

Автор книги: Моника Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Хайлендская гвардия

Тормод Маклауд по прозвищу Вождь: предводитель и мастер фехтования

Эрик Максорли по прозвищу Ястреб: мореплаватель и пловец

Лахлан Макруайри по прозвищу Змей: маскировка, проникновение и похищение

Артур Кэмпбелл по прозвищу Странник: разведка и рекогносцировка

Грегор Макгрегор по прозвищу Стрела: снайпер и лучник

Магнус Маккей по прозвищу Святой: специалист по выживанию и оружейник

Кеннет Сазерленд по прозвищу Лед: взрывотехника и маневры

Йен Маклин по прозвищу Гарпун: стратегия и пиратский бой

Юэн Ламонт по прозвищу Охотник: следопыт и охотник за головами

Роберт Бойд по прозвищу Налетчик: сила и рукопашный бой

А также Хелен Маккей (в девичестве Сазерленд) по прозвищу Ангел: целитель

Предисловие

В году Господа нашего тысяча триста двенадцатом… В течение шести лет Роберт Брюс и его тайный отряд элитных воинов, известных как Хайлендская гвардия, вели новый вид боевых действий против англичан, пытавшихся сорвать корону с головы короля Роберта и сделать Шотландию вотчиной английского монарха.

Чтобы победить самую могущественную армию христианского мира, превосходившую числом, оружием и боевыми навыками, Брюс оставил рыцарский стиль боя и стал использовать «пиратский» метод борьбы диких воинов гор и Западных островов. Подобно древним норманнам, пришедшим на берега Британии сотни лет назад, Брюс пробуждал ужас в сердцах врагов внезапными атаками, засадами и выжженной землей, не оставляя за собой ничего, ради победы на Шотландской земле.

Но английские гарнизоны, оккупировавшие наиболее стратегически выгодные крепости и замки Шотландии, и отсутствие достаточного количества доступного оружия заставляли Брюса быть более изобретательным, использовать хитрость, вероломство и особые навыки членов Хайлендской гвардии, чтобы отвоевать утраченное.

Пролог

 

Мосс Вуд, Лохмабен, Шотландия, Март 1307 года

Кейт казалось, что ничто не может быть страшнее диких стонов и криков умирающих, но она ошибалась. Молчание мертвых оказалось гораздо ужаснее.

Скрючившись в сырой темноте старого колодца, она раскачивалась вперед и назад от ледяного, пронзительного ужаса, стараясь не думать о том, где она находится и что может ползать вокруг нее.

Ее глаза горели от слез, высохших много часов назад. Кейт плакала и звала на помощь, пока ее голос не стал беззвучным. Ей так хотелось пить, но она не смела молить о воде. Она слишком хорошо понимала, что с ней случится, если пойдет дождь. Сколько понадобится воды, чтобы старый колодец наполнился, дюйм за дюймом, пока Кейт ждет своего спасителя?

Но англичане позаботились о том, чтобы никто не нашел ее. Завершив свое смертоносное буйство, они оставили Кейт умирать. Она медленно умрет от голода или утонет – им было все равно. Это наказание за то, что пыталась спасти ее…

Из груди вырвался всхлип. Глаза снова наполнились слезами. Ее мать. О господи, мама!

Она закрыла глаза, пытаясь прогнать воспоминания. Но в одинокой темноте негде было спрятаться от них. Они нахлынули, прокатившись в голове лавиной свежего ужаса.

Кейт рыбачила на реке, когда услышала приближающихся лошадей. Их количество заставило волосы встать дыбом. В их крошечной, изолированной деревушке, спрятавшейся среди лесных холмов на краю Лохмабен, почти не бывало посетителей. В эти опасные времена, когда мятежный лорд Каррик (король Роберт, как он стал называться после коронации) недавно возвратился в Шотландию после вынужденного бегства год назад, такое количество всадников могло означать только одно – неприятности. Либо снова люди Брюса ищут убежища в наследственных землях мятежного короля, подвергая маленькую деревню, населенную в основном женщинами и детьми, еще большей опасности; либо еще хуже – английские солдаты, расположившиеся в ближайшей крепости Брюса Лохмабен, переворачивают каждый камень и деревню в поисках отступников и бунтовщиков.

Она бросила и сеть, и удочку (и свою обувь, которую оставила на берегу) и побежала. Разум наполнился ужасом от рассказов о прокатившейся новой волне английского террора. О людях, разорванных на части лошадьми, об изнасилованных женщинах, об убитых детях, распотрошенных и сожженных до тла домах – и все в попытке принудить соседей пойти друг против друга. Чтобы найти бунтовщиков и заставить их поплатиться. Кейт не испытывала теплых чувств к «королю» Роберту, но даже он был предпочтительнее английских властителей.

Господи помоги им, если англичане узнали, что ее деревня дала приют горстке людей Брюса, выживших после резни на Лох-Райан несколько недель назад. Кейт предупреждала мать, к которой прислушивались остальные женщины, не делать этого, но Хелен из Лохмабена нелегко переубедить. Это их долг, говорила она, даже мятежный король-изгнанник все равно их господин.

Кейт уже была на полпути к деревне, когда услышала первый крик. Ее сердце в панике подскочило, и она бросилась сквозь деревья и кустарник, не замечая царапавших щеки ветвей и камней, впивавшихся в босые ноги. Во время рыбалки она завязала юбки своего платья вокруг талии, обнажив более удобные штаны, которые иногда прятала под юбкой, чтобы не огорчать мать.

На глаза показался первый коттедж на краю деревни, принадлежавший ее подруге Джинн. Кейт открыла рот, чтобы позвать ее, но крик застрял у нее в горле. Она замерла как вкопанная посреди дороги и почувствовала, как у нее сжимается и выворачивается желудок. Мать Джинн лежала на земле, кровь все еще струилась из ярко-алой раны на шее. Джинн лежала сверху, с воткнутой в спину пикой.

Именно этого Кейт и боялась. Дюжина английских солдат рылась в крошечном коттедже, словно саранча или черная оспа, оставляя позади себя только смерть.

– Если здесь нет ничего ценного, сожгите все, – произнес один из солдат. – Следующая деревня подумает дважды, прежде чем решится предложить приют бунтовщикам.

Сердце Кейт подскочило от ужаса – слова солдата не оставляли сомнений в намерениях этих англичан. Это было не просто наказание – это урок для тех, кто помогает мятежному королю.

Невиданный доселе страх охватил Кейт. Ее мать. Она должна разыскать мать. Должна добраться до нее раньше солдат. Хотя доносившиеся звуки говорили о том, что она, вероятно, уже опоздала. Англичане были повсюду.

Стараясь остаться незамеченной, Кейт кралась за деревьями; каждый шаг, каждый дом, который она миновала, подтверждал худшие опасения. Это была жестокая, кровавая резня. Солдаты не щадили никого. Старики, женщины, дети, даже младенцы были зарезаны на глазах Кейт. Двадцать семь. Столько людей оставалось в когда-то процветающей деревне. Людей, которых Кейт знала и любила всю жизнь.

Не думай об этом сейчас. Снова подкатила тошнота, тело хотело избавиться от ужаса, но Кейт знала, что на это нет времени. Она должна успеть…

Наконец она заметила небольшой домик, который делила с матерью и отчимом – уже вторым, – пока того не убили прошлым летом. Если бы в легких Кейт оставалась хоть капля воздуха, она бы вздохнула с облегчением.

В отличие от остальных мазаных ивовых коттеджей вокруг этого не было солдат. Было устрашающе тихо. Слава богу, Кейт успела вовремя.

Крик пронзил иллюзию спокойствия, словно кинжал. Ее сердце застыло в ледяном ужасе. Хотя она никогда не слышала, чтобы мать издавала подобные звуки, интуитивно Кейт поняла, что это она.

Кейт может и было только пятнадцать, но она навидалась достаточно войны и английских гнусностей, чтобы разум немедленно восполнил скрытую картину. Но она с силой отогнала эти мысли. Не думай об этом. Крики означают, что она еще жива. Только это и имеет значение.

Лишь на этой мысли Кейт могла сосредоточиться, пока кралась к дому, ожидая, что ее схватят в любой момент. Ее сердце перестало стучать, и она, казалось, едва дышала, заворачивая за угол.

– Нет, прошу вас! – Перепуганный, умоляющий голос матери заставил Кейт застыть. – Пожалуйста, пощадите моего ребенка.

Кейт закусила губу, чтобы сдержать рвавшийся из горла всхлип. Ее мать была на восьмом месяце беременности, она носила ребенка ее покойного отчима. Это ее второй ребенок, которого ей пришлось ждать больше пятнадцати лет. Было сложно сказать, кто больше радовался будущему рождению малыша, Кейт или ее мать. Братик или сестренка, Кейт было не важно. У нее наконец-то будет родная душа.

Пожалуйста, не трогайте их.

Скрючившись за оградой загона, где содержались их последние животные – свинья, старая коза, несколько кур и один злобный задиристый петух, – Кейт огляделась вокруг в поисках лучшего оружия, чем маленький нож, который она носила с собой за поясом, чтобы потрошить рыбу. Из кучи садовых инструментов, стоящих у задней двери, она схватила выглядевший наиболее угрожающим – тяпку на длинной ручке. Острый серп для срезки колосьев подошел бы больше, но здесь, посреди леса, у них не было никаких урожаев, кроме нескольких редких овощей, росших в их небольшом огороде.

Кейт услышала громкий хриплый звук, и ее воображение вырвалось на свободу. Она знала, что это значит, но все же не была готова к тому зрелищу, которое предстало перед ее глазами, когда вышла из заднего помещения, где зимой содержались животные.

Ее мать лежала на столе, где они обедали не более часа назад, а солдат в кольчуге и бело-голубом сюрко навис над ней. Он стоял спиной к Кейт, но по резким движениям его бедер между раздвинутых ног ее матери, было очевидно, что он делал. Он предплечьем сдавил горло ее матери, чтобы та не могла говорить – и дышать.

Широко распахнутые глаза матери стали огромными от нового приступа паники, когда она заметила Кейт за его плечом. Кейт услышала беззвучную мольбу уходить, бежать и не оборачиваться, оставаться в безопасности, но не могла ей уступить. Мать была единственным человеком на свете, которого она любила. Кейт не могла позволить ей умереть.

Пальцы Кейт стиснули деревянный черенок, мышцы, приготовившись, напряглись. Уже не в первый раз она пожелала быть больше и сильнее. Она всегда была маленькой, но голод войны и английской оккупации сделали ее стройную фигуру тощей. Но Кейт тяжело работала, и вся плоть на ее костях была мышцами.

Взывая ко всем своим возможностям, Кейт высоко подняла тяпку и изо всех сил ударила солдата по голове. Но он, должно быть, почувствовал ее приближение и повернул голову, чтобы избежать удара по виску, на который она рассчитывала. Вместо этого железная тяпка стукнулась о сталь шлема, однако силы удара оказалось достаточно, чтобы он пошатнулся и слетел с матери, но, к сожалению, это не свалило его с ног.

Солдат выругался и повернулся к Кейт с выражением такой ярости и злобы, что она могла бы прожить тысячу жизней и никогда не забыть его искаженного гневом лица: темные, пустые глаза, острый хищный нос, тонкие усики и аккуратно подстриженная бородка. У него оказалось тонкое изящное лицо вельможи, а не широкая тяжелая физиономия бандита, как ожидала Кейт. Норманн, готова была спорить она. Может, не по рождению, но по крови. Но его утонченные черты не могли скрыть исходившего от него зла.

Он поносил ее и орал.

Ее мать плакала:

– Нет, Кэти, нет!

Не мешкая, Кейт снова подняла тяпку. Она была так сосредоточена на своем оружии, что не слышала, как с другого конца комнаты приблизились еще двое – солдаты, которых она не заметила, нанося удар по его плечу.

Солдат издал болезненный рык:

– Уберите от меня эту маленькую дрянь!

Один из солдат схватил Кейт за руку, другой выхватил у нее тяпку. Мерзавец, насиловавший ее мать, поднял руку в стальной рукавице и сильно ударил Кейт по лицу, прежде чем она успела отвернуться. Но она все же с удовлетворением отметила кровь, струившуюся по его руке. По крайней мере, ей удалось его ранить.

Ее мать закричала и рванулась к Кейт, пытаясь закрыть ее своим телом. В этот момент начался настоящий кошмар. Несколько мгновений, которые будут снова и снова повторятся в голове Кейт. Все произошло так быстро, но все же секунды текли как часы.

Уголком глаза Кейт заметила вспышку серебра, и злодей выхватил свой меч из болтавшихся на поясе ножен. Она открыла рот, чтобы закричать, чтобы предупредить, но было слишком поздно. Лезвие одним ужасным движением пронзило тело матери. Потрясение на лице женщины сменилось ужасом и болью, продолжавшейся, казалось, бесконечно долго.

– Люблю тебя… отец… прости… – Ее голос таял, она пошатнулась и упала на землю.

Кейт с первобытным криком вырвалась из державших ее рук, чтобы подхватить тело. Но второй солдат остановил ее прежде, чем она успела добраться до матери. Кейт дралась, как дикая кошка, но он оказался слишком силен.

– Что будем с ней делать, капитан? – спросил он монстра, только что зарезавшего единственного оставшегося у нее на свете человека.

Мерзавец нагнулся, чтобы вытереть свой меч о платье ее матери, оставляя кричащий красный след на светлой ткани.

– Прикончите безродную дрянь. Я бы попользовался ею, но мне нужна женщина, а не жалкий щенок в штанах. Найдите мне бабу, – приказал он первому солдату.

Схвативший Кейт человек потянулся за мечом. Он держал ее словно тисками. Хотя она знала, что все безнадежно, но все же пиналась и кричала, пытаясь освободиться.

Капитан наблюдал за ней с хищной улыбкой на лице, явно наслаждаясь ее страхом.

– Погоди, – произнес он. – Я хочу, чтобы ничтожная соплячка поплатилась за то, на что осмелилась. Бросьте ее в старый колодец на улице. – Его улыбка стала шире, белые зубы оскалились, как у волка. – Пусть помучается, прежде чем сдохнет.

Прошла вечность. Кейт не знала, сколько часов миновало. Когда она отправлялась на рыбалку, было утро, а небо потемнело уже довольно давно. Последние угли от устроенных солдатами пожаров давно догорели.

Все пропало. Ее мать. Малыш. Ее друзья. Ее дом. Остался только пепел и эта ужасная яма смерти.

Кейт сдалась и больше не пыталась выбраться. Хотя свобода была всего в шести драгоценных футах от нее, все уступы, за которые можно было зацепиться руками и ногами, рассыпались под ее весом. Она пыталась упереться спиной в стену, но ее ноги были недостаточно длинными, чтобы, растянувшись, взобраться наверх.

Усталая, замерзшая и промокшая, она понимала, что надо беречь силы. Кто-нибудь придет и спасет ее. Кто-нибудь ее найдет.

Но сколько еще пройдет времени?

Каждая минута в этой дыре была пыткой. Сердце учащенно забилось в груди. Кейт ненавидела темноту, а ледяной страх стал соратником ее горя.

Здесь нечего бояться, Киска Кэти. Темнота не навредит тебе.

Смеющийся голос – такой знакомый даже после стольких лет – всплыл из темноты словно призрак, преследующий ее жестокими воспоминаниями.

Что заставило ее вспомнить о нем сейчас? Отец, ее настоящий отец, который прогонял ее кошмары, когда она была ребенком, но который бросил ее, когда ей было всего пять лет. Он-то уж точно не придет за ней.

Из глаза покатилась слеза, и Кейт тут же смахнула ее рукой. Этот человек не заслуживает ее слез.

Глаза нестерпимо горели. Поначалу Кейт удавалось держать злость на привязи. Но на следующий вечер ярость вернулась. А на следующий – превратилась в панику, которая на следующий стала обидой. А на пятый обернулась самым ужасным чувством из всех – отчаянием.

Грегор Макгрегор созерцал обугленные руины деревни, его знаменитые черты были мрачны. За прошедший год войны он насмотрелся на всякие ужасы человечества, но это…

В горле образовался ком. Приходилось прикладывать усилия, чтобы удержать содержимое желудка внутри. Его спутники – особенно Йен Маклин и Юэн Ламонт, которые были здесь меньше месяца назад, – кажется, тоже держались с трудом. Когда Маклин исчез за одним из сгоревших зданий, Грегор понял, что тот проиграл битву.

– Значит, это правда, – произнес Ламонт. – Черт возьми, все – правда. Кто, дьявол подери, мог сотворить подобное? – Взгляд матерого следопыта был полон неверия и ужаса. – Все эти женщины и дети! – Его голос сорвался на разъяренный шепот: – Они убили их всех…

Ламонт отвернулся. Он, кажется, не ожидал ответа, да и Грегору было нечего ему сказать. Что тут можно ответить? Да, все было правдой. Обугленные тела, брошенные гнить на каждом пороге, не оставляли сомнений.

Ужас сменился яростью. Никогда, поклялся Грегор. Когда Брюс займет престол, такое никогда не повторится.

Полностью согласен с этим был и другой воин, Вождь Маклауд, предводитель тайного отряда элитных воинов, известных как Хайлендская гвардия. Он не покидал короля более чем на несколько часов за последние недели. Личный телохранитель, защитник, соратник, советник, – Маклауд был всем для Роберта Брюса. И все же король послал своих самых доверенных людей проверить преданную деревню, давшую укрытие его людям после худшего поражения за весь недолгий период правления, наполненного несчастьями.

Бесстрашный западный горец, Вождь выругался, его каменное выражение обнажило редкий проблеск эмоций.

– На этот раз я хотел бы, чтобы наши информаторы ошиблись.

Грегор кивнул.

– Я тоже.

Гвардия прибыла, как только до них дошел шепот первых слухов о том, что англичане ополчились на деревню, оказавшую помощь бунтовщикам. Оставив временный лагерь в горах и лесах Галлоуэй, они проскакали больше сорока миль на восток через Дамфрис в Лохмабен. Но у них не было ни одного шанса предотвратить произошедшую здесь бойню.

Как только Маклин возвратился к боевым товарищам, Маклауд повернулся к нему и его напарнику Ламонту. Гвардейцы были двумя из нескольких людей, которым удалось уцелеть во время несчастья у Лох-Райан и найти здесь убежище.

– Никто не мог такого предвидеть. Это не ваша вина, ни одного из вас. Вы это понимаете?

Его голос звучал резко и властно, без всякой тени сострадания и убеждения. Ламонт и Маклин были воинами, они понимали приказы, а не воркование.

Несколько мгновений ни один из них не отвечал. Они переглянулись, затем Ламонт коротко кивнул, и его напарник через мгновение сделал то же самое.

– Хорошо, – сказал Маклауд. – Тогда давайте похороним людей как положено и вернемся к королю, чтобы сообщить, что мы обнаружили. Но не сомневайтесь, произошедшее здесь будет отомщено. – Он повернулся к Грегору. – Собери тела и принеси сюда. – Они стояли посреди обломков деревенской церкви, опознанной только по обрывкам веревки на теле священника. – Мы втроем будем копать.

Грегор кивнул и приступил к мрачной работе по сбору обгоревших останков.

Кто-нибудь придет за мной…

Кейт мечтала о рыцарях из рассказов трубадуров. О сильных прекрасных воинах на белых скакунах в сверкающих латах, ярких плащах, развевающихся на ветру знаменах, спешащих ей на помощь. О благородных рыцарях. Доблестных, отважных рыцарях. О рыцарях из детских сказок. В которые она когда-то верила. О таких рыцарях, как ее отец.

– Мой отец величайший рыцарь во всем христианском мире! – хвастливо заявляла она детям, дразнившим ее незаконнорожденной.

– Ну и где сейчас величайший рыцарь во всем христианском мире, Кэти? – насмехались они.

Не здесь.

Кейт очнулась мгновенно. Бредившая от голода и жажды, едва способная распрямиться из скрюченного положения, в котором провела бог знает сколько времени, она сперва удивилась звукам голосов. Она так долго и сильно молилась, что когда помощь, наконец, пришла, это показалось жестокой насмешкой воображения.

Но голоса становились все громче. Мужские голоса. Может, это снова английские солдаты? Они вернулись, чтобы мучить ее? Чтобы закончить то, что начали?

Кейт охватил панический страх, и сухие губы, уже раскрывшиеся, чтобы позвать на помощь, крепко сжались. Но потом она поняла, что должна попробовать. Если эти люди друзья, то это может быть ее единственным шансом на спасение. А если это англичане…

Может быть, они избавят ее от страданий.

Кейт открыла рот, чтобы позвать на помощь, но по какой-то злой, извращенной иронии голос застрял у нее в горле. Из глаз покатились слезы страха и отчаяния. Она хотела, чтобы голос звучал изо всех оставшихся сил. Но их хватило только на слабый шепот:

– Помогите! Пожалуйста, помогите мне! – Она заплакала от тщетности своих попыток, слезы катились вниз по щекам. – Помогите мне.

Господи, этого не может быть! Она сильная. Она не должна сдаваться! Она не хочет умирать.

Кейт подумала о матери, о братишке или сестренке, которых у нее не было шанса узнать, о своих друзьях и людях, которых знала всю жизнь. Кто-то же должен о них помнить. Кто-то должен убедиться, что те, кто сотворил это, за все заплатят.

Она попыталась снова:

– Помогите! – На этот раз вышло громче. Ненамного, но достаточно, чтобы придать ей бодрости.

Кейт села немного прямее, посмотрела вверх на свет и попробовала снова. И снова.

Ее попытки увенчались криком, голос, казалось, стал приближаться.

– Я думаю, там кто-то есть.

Это не было ее воображением. Кейт снова закричала, всхлипывая от надежды и страха одновременно. Не уходите… Пожалуйста, не уходите! Я здесь.

Собравшись с силами, она, пошатываясь, встала на ноги, держась за покрытые мхом камни, чтобы не упасть. Кейт посмотрела вверх и увидела появившуюся над головой тень. Над ней нависло смотрящее вниз мужское лицо.

Кейт пораженно вздохнула, заморгала. Почувствовала, как задрожали колени – и не от голода или измождения.

От этого лица. Самого прекрасного, которое ей доводилось видеть. Солнечный свет озарял его словно нимб, окутывая светло-каштановые волосы золотым блеском. Нос был прямым и резким, челюсть – решительной и не слишком квадратной, с небольшой ямочкой, скулы – высокими и резкими, а его рот… рот был широким и полным соблазна. Глаза были светлыми – она не могла рассмотреть, голубыми или зелеными – глубоко посаженными под бровями, которые были изогнуты, как крылья ворона. Этот мужчина был идеален.

Господи боже, это не человек, а ангел!

А это означает…

Я попала на небеса.

Такой была последняя мысль Кейт, а после земля ушла у нее из-под ног.

– Она жива?

Низкий голос вернул Кейт в сознание. Она почувствовала, что парит в воздухе. Нет, что ее несут. Ее держали мужские руки. Сильные и надежные руки.

Он положил ее на землю. Слабое тепло его дыхания заставило Кейт распахнуть глаза.

Их взгляды встретились: ее и ангела.

– Да. – Негромко сказал он, смахнув прядь спутанных волос с ее лба. – Она жива.

Доброта его голоса заставила сердце сжаться от эмоций. Кейт открыла рот, чтобы заговорить, но смогла только облизнуть пересохшие губы. В следующее мгновение к ее рту был поднесен мех, и первые драгоценные капли воды скользнули к иссохшему горлу. Кейт пила нетерпеливо, жадно, пока ангел бормотал, чтобы она не спешила или ей станет плохо.

Когда через минуту он убрал мех, она тщетно попыталась слабыми руками выхватить его обратно, но ангел прижал ее к своей груди, и божественное лицо его оказалось так близко. Зеленые. Его глаза были зелеными и обрамленными самыми роскошными густыми ресницами, которые ей доводилось видеть. Нечестно – даже для ангела.

Жива? Осознав его слова, Кейт нахмурилась.

– Но вы же ангел.

Сзади послышался звук, похожий на резкий смешок.

– У Ястреба появился повод для шуточек.

Ее ангел бросил сердитый взгляд в направлении говорившего человека, но с ней заговорил тихо и нежно:

– Ты жива, дитя. И в безопасности.

Воспоминания о том, что произошло, заставили Кейт вцепиться в него с вновь воскресшим ужасом. Прижавшись к его облаченной в кожу груди – очень твердой и широкой груди, – она огляделась, впервые увидев троих мужчин, стоявших рядом.

Кейт вздохнула и сжалась от страха: эти мужчины были огромными, облаченными в черные кожаные доспехи со стальными пластинами и в темные шлемы с наносниками (шлем ее спасителя лежал на земле рядом с ней, догадалась она), высоченными, крепкими воинами, и их внешний вид заставил ее задрожать. Хорошо, что Кейт не увидела их первыми, иначе решила бы, что умерла и попала гораздо южнее рая.

Кто они такие? Не англичане, поняла она по мягкому произношению своего спасителя. Она оглядела их снова и увидела темные накидки на их плечах. Горцы. Но на чьей они стороне? Горные кланы сражались на обеих сторонах: некоторые за Брюса, а некоторые, как Макдугаллы, против него, становясь вынужденными союзниками английского короля Эдуарда, называвшего себя «Молот Шотландцев».

Вдруг эти люди с англичанами?

Спаситель, казалось, почувствовал ее страх.

– Все хорошо, малышка, мы не враги. Король Роберт послал нас на помощь, когда узнал, что англичане ополчились на вашу деревню за доброе отношение к его людям.

Помощь? Кейт сжала рот. Это из-за Брюса они оказались в таком положении. Это он во всем виноват.

Но будущий король Шотландии не совсем оставил их, поэтому и прислал сюда этих воинов. Однако это совсем не утешало, ведь люди Брюса пришли слишком поздно.

И их всего четверо! Сердце Кейт снова учащенно забилось, застучало в груди как барабан.

– Что, если они вернутся?

– Кто? – спросил он. – Кто это сделал, дитя?

По щекам заструились слезы, и из легких вырвался горький всхлип.

– Английские солдаты из замка. Люди графа Херефорда. Они…

Кейт зарыдала сильнее, вспомнив, что они натворили. Спаситель крепче прижал ее к груди, успокаивая добрыми словами, обещаниями, что все будет в порядке.

Но ничего уже не будет в порядке, никогда не будет. Ее мать умерла, и у Кейт никого не осталось. Невольно ее пальцы сильнее вцепились в стальные мускулы руки «ангела». Кроме этого человека, который выглядит, как ангел, посланный Господом спасти ее от верной гибели, у Кейт никого нет. Пока он ее обнимает, у нее есть он. И Кейт не хотела его отпускать.

Грегор думал, ему понадобится Робби Бойд (или, по крайней мере, сила его нескольких соратников-стражей), чтобы оторвать пальцы чертовой девчонки от свой руки, но со временем кроха так ослабла от рыданий, что отключилась, позволив ему помочь остальным завершить мрачное задание.

Но он внимательно следил за ней, после того как оставил завернутой в свой плащ возле лошадей. Малышка прошла через ад, он нашел ее, спас и чувствовал за нее странную ответственность. Странную потому, что это было совершенно незнакомое ощущение – чувствовать себя ответственным за женщину, пусть даже ребенка.

Но когда Грегор думал о том, через что девочке пришлось пройти, в нем пробуждался инстинкт защитника – инстинкт, о существовании которого он даже не знал.

Кровь Христова, сколько времени она провела в этой дьявольской яме? Четыре дня? Пять? Она чуть не умерла – и все еще могла умереть. Так долго без воды и пищи…

Грегор поморщился. Взрослому мужчине было бы тяжело пережить такое, не то что девчонке без лишнего мяса на костях. Ободранные от попыток выбраться наружу пальцы были свидетельством ее мучений и отчаянного желания спастись.

Он думал, что уже насмотрелся на все несправедливости, на которые способны англичане. Но кто может сотворить подобное с ребенком? Такая жестокость походила на суровую месть.

Грегор почти ничего не знал о девчонках, но у него было два младших брата, и этой малышке не могло быть больше двенадцати. Еще даже не девушка, совсем ребенок. Угол его рта изогнулся, когда он вспомнил штаны, которые с удивлением обнаружил под ее юбками, когда поднял девочку на плечо, чтобы вытащить из колодца.

Она почти ничего не весила, практически кожа да кости. Хрупкая, но с удивительной силой в тощих конечностях. Да, девчонка была бойцом, если уж смогла пережить такое.

Тишину нарушил Маклин, задав всех волнующий вопрос:

– Что мы будем с ней делать? Мы не можем забрать ее в лагерь. Это слишком опасно.

И это еще мягко сказано. Гвардия вернулась в Шотландию меньше месяца назад, после того как полгода скрывалась на Западных островах. Армия Брюса выиграла лишь одну маленькую битву против англичан в Тернберри, и шотландцы снова были вынуждены бежать. После катастрофы у Лох-Райан, где погибли две трети всех людей Брюса, в армии осталось менее четырехсот человек.

Многим могло показаться, что война проиграна. Но те, кто так считал, просто не знали Роберта Брюса. Грегор будет бороться рядом с ним, сколько потребуется, даже если они вдвоем останутся в живых.

– Она смогла рассказать что-нибудь полезное? – спросил Маклауд.

Грегор покачал головой.

– Ничего, о чем бы мы сами не догадались. Это были люди Херефорда. – Хотя Лохмабен был частью наследственных земель Брюса в Аннандейле, замок снова очутился в руках англичан, после того как был отвоеван Брюсом в прошлом году. Король Эдуард отдал его сэру Хамфри де Богуну, графу Херефорду, и граф с графиней (одной из дочерей короля Эдуарда) не так давно прибыли занять его. – Девчонка сильно потрясена, даже не смогла сказать, как ее зовут. Только все рыдала, что они убили ее мать и теперь она совсем одна.

Ламонт поморщился.

– Она видела смерть матери.

Грегор мрачно обернулся к нему.

– Да, похоже на то.

– Бедная девочка, – сказал Маклин. – Она слишком молода, чтобы видеть такое.

На лице Маклауда появилось странное выражение. Грегору понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, что это сострадание.

– Мне было десять, может, всего на пару лет меньше, чем ей, когда я стал свидетелем изнасилования и убийства своей матери. Я до сих пор помню каждую проклятую секунду.

Никто ни произнес не слова. Очевидно, Грегор был не единственный, кого поразили страдания малышки, они проникли под каменную броню одного из самых грозных воинов в Шотландии, а может, и во всем христианском мире. До того как Маклауд женился в прошлом году на Кристине Фрейзер, Грегор понятия не имел, что Вождь Хайлендской гвардии способен улыбаться.

– Может, у нее поблизости есть родственники? – спросил Ламонт.

– Нет! – Раздался голос девчонки, и в следующее мгновение она кинулась к Грегору. Ее холодные окровавленные пальцы снова вцепились в его руку, сжимая еще сильнее, если такое было возможно. – Пожалуйста, не оставляйте меня здесь! Они найдут меня и убьют!

– Шшш, – успокоил он, погладив ее по голове. – Никто не собирается тебя здесь оставлять. Но, может, есть место, куда тебя можно отвезти? Тетя? Дядя?

Она яростно затрясла головой.

– Нет у меня никого. Мама – моя единственная семья.

Грегор не стал ее поправлять.

– Как насчет твоего отца?

Ее лицо помрачнело.

– Он умер. – По ее тону Грегор понял, что воспоминания были не из приятных. – У Метвена.

Одно из многих несчастий, выпавших на долю Брюса и его людей в прошлом году.

– Как тебя зовут, малышка?

Она помедлила.

– Катрина.

– А как дальше?

Снова пауза.

– Киркпатрик.

Достаточно обыкновенное имя для клана в этих краях.

– А братья или сестры у тебя есть, Катрина? – Когда ее лицо почернело от горя, Грегор понял, что зря задал этот вопрос.

– Мама была на восьмом месяце беременности. Он… обижал ее. Я должна была попытаться его остановить.

Догадавшись, как именно «обижали» ее мать, Грегор почувствовал закипающую внутри ярость. Больные ублюдки! Он обхватил девочку крепче, хотя понимал, что никак не сможет унять ее боль.