Текст книги "Капитан"

Автор книги: Мишель Зевако

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Испуганный ропот пробежал по рядам присутствующих. Усомниться в правдивости слов шевалье было невозможно. Некоторые подробности, проскользнувшие в его рассказе, прямота и открытость юноши – все свидетельствовало о том, что он не лжет. Особняк не сегодня-завтра будет окружен врагами – если не окружен уже сейчас.

– Господа, – перекрывая шум, воскликнул Конде, – пришло время подумать о нашем спасении.

Герцог Ангулемский протянул Капестану руку со словами:

– Молодой человек, вы – наш!

– Да, да! – поддержали его остальные. – Можете считать себя нашим, шевалье, нам послало вас само Небо!

Капестан невозмутимо выждал, пока установится тишина, отвесил поклон герцогу Ангулемскому, так и не пожав ему руки, и решительно произнес:

– Господа, прошу не считать меня вашим. Я вынужден отказаться от этой чести.

– И что же вас к этому вынуждает? – поинтересовался Гиз.

– Я задумал сыграть с нашим славным Кончино Кончини одну милую шутку, – проговорил шевалье. – Я ненавижу его и потому предупредил вас об опасности. Но дальше наши пути расходятся, и я становлюсь вашим врагом. Вы собираетесь лишить трона, а, возможно, и жизни бедного маленького короля, которого никто не любит. Что ж, придется мне его полюбить. Господа! Я намерен помочь Людовику XIII удержаться на престоле!

Сделав это торжественное и простодушное заявление, благородный Капестан дерзко оглядел собравшихся. Жизель смотрела на отважного шевалье с нескрываемым восхищением, зато остальные тут же насторожились. Подойдя к юноше, герцог Ангулемский сказал:

– Молодой человек, вы подслушали, наши секреты. Мы не станем вас убивать, признавая честность ваших намерений. Но вы объявили себя нашим врагом. Что касается меня, я с первого взгляда почувствовал в вас своего противника. Тем не менее вы спасли мою дочь, вы предупредили нас об опасности. Посему я готов на время забыть о своей ненависти к вам. Как только вы окажетесь на свободе, мы сведем наши счеты. А пока придется вас задержать. Шевалье де Капестан, вы – наш пленник!

– Шевалье де Капестан, вы свободны! – раздался властный женский голос.

Все повернулись к девушке, посмевшей произнести эти слова.

– Жизель! – вскричал, возмущенный до глубины души герцог Ангулемский. – Что это значит?

– Это значит, что я заинтересована в успехе нашего замысла больше всех, – твердо ответила красавица. – Никто из вас не сделал ради этого столько, сколько я. Благодаря мне вы объединились и благодаря мне ваши планы близки к осуществлению. Особенно это касается вас, отец мой… Все вы уже обговорили, что получит каждый из вас после победы, и только я, стоящая во главе нашего дела, еще ничего не попросила для себя. Теперь и я намерена потребовать свою долю – ею станет свобода шевалье де Капестана. Это мое право, и я прошу отнестись к нему с уважением. Шевалье, вы свободны!

Капестан отвесил Жизели глубокий поклон. В дверях он обернулся, и взгляды их встретились. На какое-то время молодые люди замерли, не в силах оторвать друг от друга глаз, потом шевалье резко шагнул к выходу и исчез…

– Надо было по крайней мере взять с него слово помалкивать, – пробурчал Сен-Мар. – А теперь мы пропали!

– Шевалье де Капестан нас не выдаст, – уверенно возразила Жизель. – Ручаюсь за это своей головой!

Герцог бросился к дочери и едва успел подхватить ее на руки: от пережитых волнений девушка лишилась чувств.

Капестан выскочил из особняка герцога Ангулемского. Лицо юноши пылало, он готов был обвинить в своем несчастье весь мир. Еще бы! Мечты шевалье о любви пошли прахом.

Но как ни велико было отчаяние Капестана, в голове у него все время вертелись слова, услышав которые, он недавно вскрикнул от ужаса, выдав тем свое присутствие на собрании заговорщиков: «Этой ночью король Франции будет отравлен».

Невзирая на разбитое сердце, надо было бежать в Лувр, прорваться к Людовику, успеть крикнуть: «Сир, не пейте ничего этой ночью!» Во что бы то ни стало нужно спасти несчастного мальчика от уготованной ему страшной смерти!

«Куда подевался Коголен? – негодовал шевалье. – Где лошади? Где Фан-Лэр, который домчит меня в Лувр за две минуты?!»

Капестан метался по улице взад-вперед, не переставая изрыгать проклятия и ругательства. Он то и дело свистел, подзывая своего оруженосца, но Коголен не откликался! Коголена и след простыл! Убедившись в этом и испустив на всякий случай последний отчаянный вопль, шевалье бросился бежать на своих двоих: вдали, на колокольне Сен-Жермен-л'Озеруа, пробило два часа.

Капестан вихрем промчался по Новому мосту и свернул влево, на набережную Эколь. Не сбавляя скорости, он понесся дальше и наконец достиг старого королевского дворца. Задыхаясь, шевалье остановился у ворот, охраняемых двумя стражниками, которые туг же скрестили перед юношей свои пики.

– Господа! – воскликнул, обращаясь к ним, Капестан, – случится страшное несчастье, если я не поговорю немедленно с господином де Витри.

– Офицер! К вам пришли! – гаркнул один из стражников.

На другой стороне рва замелькал свет фонаря, и чей-то голос прокричал в ответ:

– Пропустите!

Капестан пробежал через мост и оказался под сводами дворца.

– Сюда! – распорядился встретивший его чело век, кивнув на правую дверь.

Капестан повиновался и очутился в обширном караульном помещении, в глубине которого он сразу же заметил еще одну – застекленную – дверь, выходившую во внутренний двор замка, где человек двадцать швейцарцев, несших в эту ночь караульную службу, спокойно посиживали на табуретах. Сержант, их начальник, говоривший с сильным немецким акцентом, спросил шевалье:

– Что случилось? Зачем вы явились сюда?

– Мне надо немедленно встретиться с капитаном гвардейцев, – взволнованно воскликнул молодой человек. – Речь идет о жизни одной высокопоставленной особы, имя которой я не хочу называть. Поторопитесь! Быстро пошлите за капитаном, или проводите меня к нему.

– Это так спешно, сударь? – удивился сержант. – Осторожнее, краска!.. Значит, вы утверждаете, что дело весьма серьезное?

– Я уже битый час твержу вам об этом, – начал терять терпение Капестан.

– Значит, вы говорите – осторожнее, краска! – значит, вы говорите, что дело это срочное? – устремил на юношу задумчивый взгляд сержант.

Капестан раздраженно пожал плечами и шагнул к застекленной двери. Он заметил одного из стражников, неспешной походкой направившегося к правому крылу здания.

– Как бы не опоздать! – чуть не плача от бессилия, воскликнул шевалье и спросил у сержанта: – Где живет капитан?

– Видите два освещенных окна справа от вас? Вот там. А позади его квартиры располагаются покои Его Величества. Сударь, отойдите от двери, посторонним запрещено к ней приближаться. Стойте здесь!.. Осторожнее, краска!

– А долго ли мне придется ждать? – обеспокоенно осведомился Капестан.

– Нет, сударь, – степенно ответил сержант. – Десять минут потребуется, чтобы добраться до капитана, пятнадцать – чтобы разбудить его и растолковать, что речь идет о жизни и смерти, ну и эдак через полчасика он пришлет кого-нибудь сюда, чтобы хорошенько вас порасспросить…

– В таком случае мне придется бежать к нему без вашего дозволения, – решительно заявил шевалье.

– Эй, сударь! – возмутился сержант. – Вы что, рехнулись?! Стража, сюда!

Капестан хотел было выхватить шпагу, но тут же вспомнил, что ее обломки валяются в подземелье особняка герцога Ангулемского. Тогда шевалье просто бросился на сержанта, схватил его за горло и с диким криком принялся трясти, как тряпичную куклу.

– Ты что, вздумал издеваться надо мной, негодяй? – орал юноша. – Немедленно пропусти меня во дворец – или я сверну тебе шею!

– Эй, стража! Убивают! – хрипел сержант. – Сюда! Быстрее!.. Осторожно, краска!

В мгновение ока Капестан был окружен дюжиной разъяренных швейцарцев гигантского роста. Над головой шевалье взметнулось два десятка здоровенных кулаков, готовых обрушиться на его голову, однако этого не произошло. В стане врага внезапно начался жуткий переполох, воздух огласился французскими, немецкими и Бог знает еще какими проклятиями, которые неудержимым потоком лились из двенадцати луженых глоток. Противник отступал по всей линии фронта, злобные вопли, испускаемые швейцарцами, перемежались победными кличами Капестана и его громким хохотом.

Что же обратило в бегство неустрашимых гвардейцев? Краска! Та самая краска, за которой столь бдительно следил сержант, наконец-то сыграла свою роль! В королевском дворце в это время делали ремонт, и маляры по вечерам сносили бадьи с краской в караульное помещение. В пылу сражения Капестан ненароком опрокинул одну такую бадью, а когда увидел растекавшуюся по полу краску, юношу осенила блестящая идея, которую он незамедлительно воплотил в жизнь. С молниеносной быстротой шевалье схватил две огромные малярные кисти и, размахивая обеими руками, принялся усердно раскрашивать лица швейцарцев. Краска стекала по щекам бравых вояк, капала с носов, забивала рты, залепляла глаза, пятнала роскошные мундиры… Швейцарская гвардия отступала спешно и беспорядочно, отважные солдаты бежали, словно крысы с тонущего корабля…

Главное – спасти мундир. Уберечь перевязь. Умереть, но не дать пятну обезобразить камзол. Швейцарцы, хладнокровно шедшие на стальные клинки, разбегались от малярной кисти. Все же в общей неразберихе им удалось заметить, что мимо них пронеслась какая-то тень. Это шевалье, грозно размахивая кистями, ринулся во двор, устремившись к освещенным окнам. Разъяренные стражники кинулись в погоню за мятежником…

Тотчас же по Лувру громовым раскатом разнесся сигнал тревоги. На всех постах караульные схватились за оружие.

Капестан пересек двор и нырнул под своды замка, намереваясь прорываться к лестнице. Весь Лувр был уже на ногах. Наверху распахнулась та самая дверь, к которой хотел пробиться шевалье. Он ринулся к освещенному прямоугольнику, крепко сжимая в руках малярные кисти.

– Пропустите! – вопил Капестан на бегу. – Я должен немедленно видеть капитана де Витри!

– Это я! – прогремел с верхних ступенек человек, еще не пришедший в себя от изумления.

– Медон! – умоляюще крикнул ему шевалье.

Это слово было паролем, услышав который, караульные обязаны были пропустить посетителя к королю в любое время дня и ночи. Тем не менее Витри колебался. Капестан не стал ждать, когда же капитан гвардейцев примет наконец какое-нибудь решение, и вдохновенно взмахнул кистями. Бац! Бац! Бац! Витри буйно зазеленел! Меткий удар туда! Смелый мазок сюда! Безумцу удалось проскочить мимо отпрянувшего капитана – и вот юноша уже в апартаментах Людовика XIII. Дверь! Сейчас шевалье распахнет ее… Могучим движением он отбросил в стороны двух гвардейцев, мазнув их для острастки по лицам, и одним прыжком оказался у самого изголовья королевского ложа. Оглядевшись, Капестан схватил амфору и разбил ее вдребезги, с размаху выплеснул содержимое золотого кубка на паркет и навзничь бросился на ковер. Тут шевалье перевел дух и радостно улыбнулся, воскликнув:

– Еще не выпил! Черт возьми, я все-таки успел!

И обессиленный Капестан, широко улыбаясь, закрыл глаза.

Да, Людовик ХШ так и не пригубил смертоносного зелья. Переполох, поднявшийся в Лувре, остановил его руку, которая уже тянулась к кубку. Услышав непонятный шум, юный король схватился за шпагу. Через минуту дверь опочивальни распахнулась, словно от порыва ураганного ветра. Король вскинул шпагу, но тут же опустил ее: он узнал Капестана.

Лицо Людовика, наблюдавшего за тем, как шевалье разбивает амфору и выливает содержимое кубка на пол, покрылось смертельной бледностью: он догадался обо всем!

А за маленькой, искусно замаскированной дверью отравительница, едва не задохнувшись от бешенства, пыталась понять, что же произошло. Король спасен! Но кем?! Надо узнать это любой ценой. Женщина затаилась в своем укрытии, снова обратившись в слух.

Бледный и обессиленный шевалье все еще лежал на ковре. Вокруг молодого человека толпилось множество людей, примчавшихся вслед за ним в королевскую опочивальню. Теперь она была битком набита стражниками, офицерами, слугами – и всем им не терпелось наброситься на Капестана.

– Не трогайте его! – закричал король. – Смерть тому, кто прикоснется к этому человеку!

В комнате воцарилась напряженная тишина. Людовик мрачно посмотрел на разбитую амфору, на распростертого у кровати шевалье, затем скользнул глазами по толпе, заполнившей комнату. При взгляде на преследователей Капестана губы Людовика, не привыкшие улыбаться, дрогнули… Король усмехался все явственнее, пока наконец не разразился неудержимым хохотом.

– Ха, ха, ха! – захлебывался от смеха Людовик. – Что за носы – красный, зеленый, голубой! А вон тот пожелтел, как лимон! А у этого фиолетовая борода! Ну и потеха!

Король хохотал, бросившись в кресло, а за маленькой дверью исходила злобой коварная отравительница…

Гомерический хохот, от которого тряслись стекла, в конце концов вернул Капестана к жизни. Шевалье открыл глаза и увидел намазанные до ушей рты, пестрые лица, запятнанные краской костюмы. Приподнявшись на локте, Капестан в изумлении уставился на собравшихся вокруг него людей.

– Вы свободны, господа, – объявил король. – Всем вам надо хорошенько умыться.

Перестав смеяться, Людовик жестом приказал присутствующим удалиться. Вскоре комната опустела. Людовик и Капестан остались одни. Лицо юного короля снова омрачилось. Накинув на плечи плащ, он принялся медленно расхаживать по опочивальне. Капестан ждал.

– Шевалье де Капестан, садитесь вот в это кресло, – промолвил наконец Людовик, ласково взглянув на молодого человека.

– Шевалье де Капестан! – прошептала отравительница, стараясь как следует запомнить это имя.

– Сир! Я частенько слыхивал от своего батюшки, что не пристало подданному сидеть в присутствии монарха.

– Будьте любезны сесть, – мягким тоном повторил король.

Капестан не без труда добрался до указанного кресла и со вздохом глубокого облегчения опустился в него. Отдохнуть ему действительно не мешало. Король внезапно нагнулся и подобрал с пола огромную кисть… затем другую.

– Что это? – удивленно осведомился он.

– Это мои шпаги, сир, – объяснил Капестан. На короля снова накатил приступ смеха; забросив кисти в угол, он уселся и попросил шевалье:

– Расскажите… это должно быть забавно!

И Капестан начал повествовать об эпической битве. Изумленный отвагой шевалье, король восхищенно взирал на его мужественное лицо, на его энергичные жесты; Людовик с увлечением слушал историю человека, посмевшего бросить вызов всему Лувру. Когда шевалье замолчал, король глубоко задумался. Затем, стараясь унять дрожь, с тревогой спросил:

– Зачем вы так спешили ко мне?

– Затем, чтобы крикнуть: «Ваше Величество, не пейте ничего этой ночью и ничего не ешьте!» – произнес Капестан.

– Значит, меня собирались отравить? – прошептал Людовик XIII.

– Да, – лаконично ответил шевалье. Людовик сжал голову руками и воскликнул в отчаянии:

– Я погибну! Меня уже пытались убить – не случайно же взбесилась вдруг моя лошадь. Этой ночью пустили в ход яд, завтра измыслят что-нибудь еще… Все хотят моей смерти. Все! Я погибну!

Шевалье с жалостью и почти братским состраданием смотрел на несчастного подростка, оказавшегося на краю бездны.

– Нет, сир, вы не погибнете! – решительно возразил он. – Защищайтесь! Атакуйте, если это необходимо. Убийцы трусливы. Внимательно смотрите по сторонам и, почуяв опасность, первым наносите удар. Тогда не вам надо будет бояться смерти!

– Как вы узнали?.. – устало поинтересовался король.

– Совершенно случайно, – откликнулся шевалье. – Я подслушал один разговор… Дело было ночью, и мне не удалось разглядеть в темноте лица собеседников. Однако не оставалось никаких сомнений: отравить собирались именно короля. И я сразу же помчался сюда…

Людовик смотрел на него с простодушным восхищением, Капестан отвечал ему ласковым, исполненным симпатии взглядом. Они улыбнулись друг другу.

В эту минуту, когда сердца их бились в унисон, Людовик забыл о своем королевском величии, а Капестан понял, что спасает вовсе не могущественного монарха, а одинокого заброшенного мальчика.

Юный король лукаво покосился на грозные кисти, снискавшие столь громкую славу в стенах Лувра, и снова принялся хохотать. Однако вскоре веселость его сменилась обычной угрюмостью. Он сжался в своем кресле и печально сказал:

– Бесполезно! Они убили моего отца, убьют и меня!..

Притаившаяся за маленькой дверью Леонора Галигаи посчитала, что знает вполне достаточно, и медленным шагом отправилась в свои покои, недоуменно размышляя: «Откуда взялся этот Капестан? Он уже второй раз встает на моем пути. Кто он?

Кончини его ненавидит. Я – нет, но он падет от моей руки».

Людовик по-прежнему сидел в кресле, погрузившись в мрачные думы.

– Убьют и меня, как убили моего отца! – повторил он.

– Вы должны защищаться, сир! – вскричал шевалье.

– Защищаться? Что ж, пожалуй, завтра я прикажу начать расследование, – вздохнул король.

– Прикажете? – покачал головой Капестан. – Но расследование лучше провести самому. Чтобы никто ничего не знал… Чтобы ваши враги даже не подозревали, что вы за ними следите. Осторожность прежде всего! И как только вы во всем разберетесь – поразите их внезапно, словно молния! Главное же, все время будьте начеку!

Людовик ощутил, как сердце его забилось сильнее.

– Допустим, – все еще сомневаясь, проговорил он, – допустим, я почувствую рядом с собой опасность, тогда…

– Тогда призовите меня, – пылко вскричал шевалье. – Клянусь, что в моем присутствии, король Франции останется невредимым!

Фраза была слишком выспренной и могла показаться смешной, но Людовик ожил от этих слов. Капестан уже дважды спасал ему жизнь. Король, только что избежавший смерти, поднял на шевалье глаза и снова восхитился его решительным лицом. Людовик дрожал – точно так же, как тогда, когда закричал: «На помощь!»

– Хорошо! – взволнованно промолвил он. – Вам я верю! Да, я верю, что вы спасете меня. Начиная с этой минуты я стану посвящать вас во все государственные тайны, от которых у меня болит голова и ноет сердце. Я перечислю вам своих врагов, вознамерившихся вскарабкаться на мой трон.

– Ваше Величество, государственные тайны мне знать вовсе не обязательно! – запротестовал Капестан.

– Начиная с этой минуты, шевалье, я буду вас всегда держать при себе, – не обращая внимания на слова молодого человека, продолжал король. – Я назначаю вас… кем бы мне вас назначить? – задумался Людовик. – Надо, чтобы ваша должность была почетной, раз вы станете моим наперсником… Господин Кончини всего лишь маршал, господин де Люсон всего лишь министр. Люин – всего лишь заведует моей охотой. Я хочу, чтобы перед вашим титулом бледнели все эти должности… ведь вы будете и маршалом и министром… вы будете другом монарха!

– Сир! Сир! Сир! – с легким испугом вскричал Капестан.

Он опустил голову, чувствуя себя почти раздавленным изобилием посыпавшихся на него милостей фортуны, которая наконец-то соизволила обратить на шевалье свой благосклонный взор. Было от чего опьянеть!

Людовик XIII продолжал:

– Ваш титул должен звучать очень громко, под стать тому суровому делу, которое я вам поручаю. Вы станете щитом, принимающим на себя удары вражеских клинков, вы станете мишенью, в которую летят вражеские пули!

– Значит, битва! – воскликнул Капестан. – Будем драться!

– Да, будем драться, – кивнул король. – Открытые сражения и коварные ловушки – мы должны быть во всеоружии в любое время! Я хочу, чтобы вы выступили против самого грозного, самого главного моего врага. Мои придворные, мои маршалы, мои швейцарцы и гвардейцы, нет, с ними я боюсь идти на него в атаку. Слушайте, слушайте, шевалье, мой приказ!

– Слушаю, Ваше Величество, – прогремел в ответ Капестан. – Слушаю и повинуюсь, сир!

– Итак, приказ, шевалье… мой рыцарь!.. О! Прекрасно! – возликовал Людовик. – Вот и найден титул для вас: рыцарь короля. Для вас – и только для вас – восстановлю я почетное звание, которым Карл Великий и удельные властители одаривали самых преданных и самых храбрых. Оплот монаршего величия – рыцарь короля! Я присваиваю вам это звание!

– Но я жду приказа, сир! – напомнил Капестан. – С кем мне нужно сразиться?

– Что ж, вот вам приказ: мой рыцарь, вы должны устранить самого опасного моего врага! – торжественно объявил Людовик XIII. – Герцог де Гиз – мой враг, но опасным я его не считаю. Принц Конде – мой враг, но его тоже можно не принимать в расчет. Роган, Эпернон, Монморанси, Буйон, Сен-Мар, Вандом и сотня прочих могущественных сеньоров – мои враги, но мне на них наплевать. В самом Лувре, рядом со мной, судя по всему, мой враг – господин д'Анкр, но Кончини достоин только презрения. Я полагаю, что моя мать – тоже мой враг, но я ее не боюсь. Все, все они – просто мелкие интриганы… Шевалье, вы должны сразу же, с первого же вашего шага сосредоточить все свое внимание на действительно серьезном моем противнике. Недаром даже мой отец, Генрих IV, опасался этого человека! В его жилах течет королевская кровь. Мы, Бурбоны, оттеснили эту династию от трона. Будьте бдительны! Он – сын короля и желает стать королем! Если вы устраните его, я смогу царствовать спокойно! Найди те этого человека и вызовите его на дуэль!

С губ смертельно побледневшего Капестана сорвался звук, похожий на рычание. Людовик посчитал это вопросом и глухим голосом пояснил:

– Заставьте его драться с вами и… убейте!

– Имя! – выкрикнул потрясенный Капестан, хотя уже знал, кого назовет король.

– Карл, граф Овернский, герцог Ангулемский. Незаконный отпрыск дома Валуа, – мрачно проговорил Людовик ХШ.

«Отец Жизели» – в отчаянии подумал Капестан, с трудом сдерживаясь, чтобы не разразиться проклятиями.

В первую секунду шевалье пытался побороть себя. В конце концов – что тут такого? Ему велено в честном поединке уничтожить заклятого врага короля – человека, который и ему самому нанес тяжкое оскорбление; более того Карл Ангулемский намеревался убить Капестана!

Но этот человек был отцом Жизели! Он ее обожал! И если шевалье убьет д'Ангулема, то между Капестаном и Жизелью проляжет непреодолимая пропасть!

Еще не успев ни слова сказать в ответ, Капестан, бледный и расстроенный до глубины души, отрицательно покачал головой. Это был решительный отказ.

Людовик XIII смотрел на шевалье недоуменным взглядом. В пятнадцатилетнем отроке заговорила отравленная подозрительностью королевская кровь.

– Вы не хотите?.. – изменившимся голосом спросил подросток. – Берегитесь, шевалье, мой рыцарь! Подумайте хорошенько, прежде чем противиться монарху! Вы не поняли, какая вам оказана честь? Вы не знаете, что это такое – быть в государстве первым человеком после короля?..

– Я здесь не верю никому, – горько продолжал Людовик. – Вы отважны и умны, шевалье, вы показались мне воплощением преданности. Я доверяю вам безгранично. Вы потребовали от меня приказа. И я повелел вам устранить герцога Ангулемского. А теперь вы отказываетесь?

Шевалье глухим голосом ответил:

– Отказываюсь, сир…

Король злобно передернул плечами.

– Ваше Величество, – произнес Капестан, – назовите мне другого врага! Я готов сразиться с Гизом, с Конде, с любым самым могущественным сеньором, я с радостью брошу вызов им всем, вместе взятым! Прикажите, и я немедленно ринусь в бой!

– Нет! – вскричал маленький король. – Освободите меня от Ангулема!

– Сир! Сир! – в отчаянии умолял шевалье. – Именно его я не могу убить! На мою беду этот человек для меня неприкосновенен. Но другие! Другие тоже опасны! Они тоже сильны, коварны и честолюбивы, уверяю вас!

– Нет! – возразил король. – Я боюсь только Ангулема!

Дрожа от лихорадочного возбуждения, раздираемый на части противоречивыми чувствами, Капестан уверял:

– Сир! Мы трое – я, мой конь и моя шпага – сумеем разделаться со всеми…

Король ткнул его кончиком пальца в грудь и с улыбкой нескрываемого презрения бросил:

– Фанфарон! Капитан из балагана!

Шевалье покачнулся, словно его хлестнули по лицу. Действительно, все его клятвы и заверения должны казаться Людовику пустым бахвальством, раз он не хочет сразиться с единственным человеком, которого боится юный король.

Объяснить, в чем дело? Признаться в своей любви? Это Капестану не позволяла сделать гордость. Шевалье выпрямился и с достоинством произнес:

– Вы назвали меня фанфароном, сир, хотя я дважды спас вашу жизнь! Интересно, как вы меня назовете, когда я спасу ее в третий раз?

И, не ожидая ответа, молодой человек быстро вышел из комнаты, стремительно пересек приемную, заполненную придворными и гвардейцами, и, никем не остановленный, выбрался из Лувра. Очутившись на улице, Капестан торопливо зашагал в свою гостиницу, то проклиная себя за упрямство, то радуясь, что устоял.