Текст книги "Звездочет"

Автор книги: Мишель Яффе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Криспин мгновенно ощутил напряжение, и его первым желанием было убежать из библиотеки. Вместо этого он вежливо поклонился, улыбнулся Бьянке, кивнул Йену и спросил, чем может быть им полезным.

– Ты помолвлен и собираешься жениться? – не дав ему времени осмотреться, спросил Йен.

Криспин и глазом не моргнул.

– Может, и так, но мне пока об этом не известно. Или вы знаете что-то такое, чего не знаю я?

– Ты удовлетворена? – Йен обращался к Бьянке, даже не взглянув на Криспина.

Женщина посмотрела на Йена.

– Твой брат хотел узнать, не обручился ли ты с Изабеллой Беллоккьо.

– Она же куртизанка! – отозвался Криспин. – Я бы не мог жениться на ней, даже если бы захотел. Да, она очаровательна, даже забавна, но жениться…

– Теперь я удовлетворена. – Бьянка откинулась на спинку стула, Йен сделал то же самое. Оба самодовольно посматривали друг на друга.

– Вы могли бы объяснить, что, собственно, происходит? – поинтересовался Криспин.

– Нет, – коротко ответил Йен. – И прошу, никому не говори об этом разговоре.

– Что касается меня, то я ухожу и не знаю, когда вернусь. Через несколько дней я пришлю кого-нибудь за своими вещами. Конечно, растения будет нелегко сдвинуть с места, но… – Криспин замялся.

– Уверен, мы что-нибудь придумаем. – Йен наконец-то оторвал взор от Бьянки и посмотрел на брата. – Пришли нам свой новый адрес с Джорджем.

– Я могу назвать его прямо сейчас, – с усмешкой сказал Криспин. – Отправьте мои вещи в дом Изабеллы Беллоккьо.

– Вон! – заорал Йен таким голосом, какого не постыдился бы и сам Вальдо Вальдоне.

Рассмеявшись, Криспин попрощался и был таков. Дверь распахнулась, и в библиотеку вошли Франческо и Роберто.

– Мы не хотели вмешиваться в ваш разговор, но время не терпит, – начал Роберто. – Мы хотели, чтобы Бьянка встретилась с портнихой и примерила свое бальное платье.

Если только, конечно, ты в последнюю минуту не передумал и не решил отложить празднество.

– Ха! И упустить возможность отметить это счастливое обручение? Да ни за что! – И, с треском отодвинув стул, Фоскари встал.

– Ты обязательно должна прийти на бал в новом платье, – обратился к Бьянке Франческо. – Существует традиция, по которой компаньоны дарят невесте платье. Это и будет наш подарок к твоей помолвке.

– Да-да, – поддержал его Роберто. – Сейчас принято, чтобы компаньоны дарили невесте весь гардероб. Надеюсь, ты не станешь возражать, если мы возьмем на себя смелость сделать это?

– Новый гардероб? – переспросила Бьянка. Она никогда не беспокоилась о том, как выглядит, а поскольку ее мать умерла, когда она еще лежала в колыбельке, никто не удосужился сказать ей о том, что женщина должна следить за своей внешностью.

После смерти матери все заботы о ребенке взяла на себя тетушка Анатра, но она беспокоилась лишь о том, чтобы Бьянка побольше времени проводила дома, чтобы сберечь ее для собственного сынка. К несчастью для Анатры, ее усилия пропали даром: несмотря на вышедшие из моды туалеты, Бьянка выглядела прелестно, и кавалеры так и увивались вокруг нее.

– Признаюсь, мне бы нужно приобрести новое платье для работы, потому что старое испортилось при пожаре, но целый гардероб?..

Йен, который все время только и делал, что ругал Бьянку или представлял ее обнаженной, как-то не обращал внимания на ее наряды. А потому этот разговор заинтриговал его. Вдруг он так и увидел женщину в сине-золотом парчовом платье с низким вырезом и сапфирами на груди. А потом он представил, как она разделась и на ней остался лишь сапфир. Его гнев быстро перешел в сильное возбуждение. Чтобы скрыть его, он снова сел за стол.

– Франческо и Роберто просто стараются быть вежливыми, – заявил он. – Твой гардероб – это пародия на одежду. – Он обратился к дядюшкам: – Закажите платья у Ринальдо Стуччи. И напомните ему, что я предпочитаю сине-золотую парчу. Разумеется, я оплачу все расходы.

Бьянка дважды ахнула – в первый раз, когда Фоскари упомянул имя самого модного портного Венеции, а во второй, когда он заявил, что сам оплатит все расходы.

– Господи, да мы же именно синьора Стуччи и заставляем сейчас ждать! Он привез на примерку десять платьев. – Франческо замолчал на мгновение, чтобы перевести дыхание, и, заметив, что Бьянка опять открыла рот, поспешил продолжить: – Ты, конечно, сделал очень щедрое предложение, Йен, но мы не сможем принять его. Наша обязанность, скорее, даже наша привилегия – снабдить твою невесту новым гардеробом. Ведь ты знаешь, каковы обычаи. – Франческо посмотрел в глаза племяннику, а потом перевел взор на Бьянку, которая больше не пыталась перебить его.

Мысль о хорошо одетой невесте, точнее, о том, как он будет раздевать хорошо одетую Бьянку, была столь соблазнительной, что Йен не стал раскрывать уловки стариков и решил не вмешиваться в их планы. Ко всему прочему он понимал, что Бьянка ничего от него не примет.

Бьянка сделала еще несколько попыток объяснить, почему ей не нужны новые вещи, но все ее аргументы разбивались о неопровержимые доводы Франческо, Роберто и самого Йена. Когда часы пробили шесть, она позволила отвести ее к портному.

Через восемь часов Бьянка крепко спала в своей постели. Целых три часа она провела с портным, но следовало признаться, что те роскошные платья, которые он предложил, доставили ей неожиданное чувственное удовольствие. После долгих разговоров о тканях, просмотра модных журналов, снятия мерок и бесконечных объяснений портного по поводу разницы между аппликацией и вышивкой она чувствовала себя измученной. За ужином в компании Роберто и Франческо она даже не смогла рассказать им обещанную историю о чудесном рождении Цезаря и не говорила ни слова до тех пор, пока речь не зашла о цветах для бала. Тогда, ко всеобщему изумлению, Бьянка выпалила:

– Гардении – любимые цветы Йена. – После этого она выбежала из-за стола, скрылась в своей комнате, заперлась там и горько разрыдалась. Однако затем последовала медицинскому совету, который часто давала своим, больным, – легла спать.

Йен и нашел ее спящей, когда бесшумными шагами вошел в комнату глубокой ночью, точнее, ранним утром. Он убедил себя в необходимости еще раз проверить способность противиться ее чарам. Начал Фоскари с внимательного изучения ее лица, освещая его прихваченной с собой свечой. Ее черные ресницы чуть дрожали нежными полумесяцами, и внезапно Йену захотелось испробовать, станут ли они трепетать под его рукой, как крылья бабочки.

Бьянка лежала на боку лицом к пустующей половине огромной кровати. Один рукав тонкой ночной сорочки задрался, обнажив ее локоть, а сама рука словно приглашала Йена лечь рядом. Глядя на то, как от ее дыхания приподнимается вверх одеяло, Йен испытал какое-то странное чувство, которое не мог описать, но был уверен, что это не возбуждение. Поздравив себя с тем, что собственное средство избавления от чар Бьянки оказалось столь действенным и что он не рискует быть соблазненным ею, Фоскари решил, что ему следует принять ее непроизвольный жест как предложение лечь к ней в постель.

Но как только он сбросил с себя одежду, лег на кровать и прижал к себе теплое податливое тело женщины, Фоскари понял, что ошибался. Какими бы раньше ни были его чувства, сейчас они переросли в горячее желание. Когда нежная ткань ее ночной сорочки коснулась его бедер, его тело пронзила дрожь. А когда Бьянка инстинктивно дотронулась рукой до его щеки и шеи, Йен подумал, что не сумеет сдержать себя. Это безумие, сказал он себе, так возбуждаться от простого прикосновения. М-да, похоже его лечение оказалось не столь совершенным, как он только что подумал, и помочь ему, пожалуй, сможет только соитие. Приняв решение, Йен погладил лицо Бьянки, надеясь, что она откроет глаза и попросит его овладеть ею.

Бьянке снилось, что они с Йеном занимаются любовью. Его рука дотрагивалась до ее щеки, шеи, груди. Вздохнув, она погладила его шею, грудь, бок, а потом ее ладонь скользнула ему за спину. Йен стал медленно, очень медленно задирать подол ее рубашки. Она чувствовала приятное тепло его рук, касающихся кожи. Когда нижняя половина ее тела оказалась обнаженной, Йен придвинулся к ней и стал тереть свою возбужденную плоть о ее бедро.

Ее руки порхали по его спине, поглаживали проступающие сквозь кожу мускулы, наслаждались ее шелковистостью. Бьянка невольно потянула к себе Фоскари и сама чуть передвинулась, чтобы его естество прикоснулось к самому чувствительному уголку ее лона. Она чуть раздвинула ноги – не настолько, чтобы Йен мог лечь между ними, но достаточно для того, чтобы его плоть доставала до потайных уголков ее тела, изнывающих по прикосновениям.

В своем сне Бьянка видела себя настоящей развратницей. Оттолкнув Йена, она опрокинула его на спину, а потом уселась сверху и принялась тереться своим лоном о его твердую плоть. Едва не доведя себя до вершины, она ввела его естество в свое горячее нутро. Он застонал. Бьянка принялась шептать ему на ухо, как ей нравится быть с ним, как хорошо ей становится от каждого его толчка. Ее собственные движения становились все стремительнее, и вскоре их крики наслаждения, смешавшись, наполнили собой комнату.

Во сне Бьянка сказала Йену, что любит его.

Глава 15

Комната была темной, в ней стоял отвратительный запах. Человек, привязанный к стулу, стоявшему посреди нее, постепенно приходил в сознание. Все его тело ныло от побоев, а когда он облизнул губы, то почувствовал вкус крови. Он хотел пошевельнуть правой рукой, но это движение причинило ему столь острую боль, что он чуть было снова не потерял сознание. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя, но чуть не задохнулся от отвратительной вони. Он даже не знал, что лучше: быть без сознания или обонять этот мерзкий запах?

Откуда-то донесся шум голосов. Он напряг слух, но стены были слишком толсты, так что слов разобрать было невозможно. Впрочем, даже в полубессознательном состоянии он понимал, что слышит ее голос.

Он узнал ее, как только приехал сюда в сопровождении молодого человека. Она лежала на кушетке, сквозь ткань халата проступали очертания стройных ног. Горничная расплела ее толстые косы и принялась расчесывать их. Блестящие кудри тут же заплясали, упали на грудь, закурчавились у нее под подбородком. Женщина прекрасно понимала, какое впечатление производит на смотревшего, но притворялась, что не замечает его присутствия.

Даже смотреть на нее доставляло удовольствие, и они оба – он и его сопровождающий – стояли, изнывая от желания, пока она не соизволила закончить спектакль. Сделав вид, что только что заметила гостей, женщина подозвала их к себе и отпустила горничную.

Сопровождающий представил его и сообщил о цели визита. На ее губах играла легкая улыбка, выражающая одновременно вопрос и приглашение. Ему казалось, что своим взором она пытается проникнуть в его душу, чтобы узнать все его предпочтения и слабости. Он отказался отвечать на ее вопросы, пока они не договорились о цене.

Похвалив его за предусмотрительность, она кивнула сопровождающему, указала на диванчик рядом с собой и сказала, что уверена в их взаимной способности помочь друг другу. Целый час она внимательно слушала его рассказ о себе и о его семье, сочувственно вздыхала, когда он говорил о неприятностях, и краснела от гнева, когда поведал ей, что о них говорят. В это мгновение она в знак поддержки похлопала его по бедру и как бы невзначай оставила свою руку лежать там. Глаза их встретились.

Наклонившись, она поцеловала его, и от вкуса ее поцелуя у него закружилась голова. Она будет принадлежать ему, посулила она, и его сердце затрепетало. Ему оставалось лишь сказать, о чем говорилось на собрании, которое проходило несколькими часами раньше.

Это же такой пустяк, такая ерунда, сказала она. Между ними не должно быть секретов, и он согласился рассказать ей все. Он не назвал им имен и был уверен, что ничего не сообщил им, он был готов поклясться в этом.

Но она не поверила ему. Отвернувшись, она подозвала молодого человека, который был его сопровождающим.

– Он лжет мне! Он мне не друг! Он предал меня!

Ее гость, предмет ее недовольства, хотел было сказать что-то, но она перебила его.

– Молчите! – воскликнула она. – Ваша ложь, ваше предательство причиняют мне слишком много боли. – Бросив полный горечи и обиды взгляд на него, она снова повернулась к молодому человеку: – Уведите его к себе и допросите! Вы же знаете, как я буду благодарна моему ангелу, если он узнает для меня все, что я хочу узнать. Я скоро приду к тебе, обещаю.

В течение нескольких следующих часов его безжалостно избивали. Молодой человек выполнял свое задание с рвением, которое, как ему было известно, понравится хозяйке. К тому времени когда женщина пришла, он сгорал от нетерпения получить свою награду.

Когда она удовлетворила все его желания на одной из лавок, стоявших вдоль стен темной комнаты, молодой человек поведал ей, что ему удалось узнать.

– Он поклялся, даже под пытками, что не назвал имен. Он сказал, что его просили об этом, однако он промолчал.

– И все же… – Женщина, задумавшись, пробежала пальчиками по его животу, – он утверждает, что она уплатила ему пять сотен золотых дукатов. Она что же, настолько глупа, чтобы так швыряться деньгами?

Молодой человек задумался на мгновение, а потом заговорил, всем своим видом демонстрируя большую уверенность, чем чувствовал:

– Да, я бы сказал, что дело обстоит именно так. К тому времени когда я пришел за ним, он уже сидел за столом и, похоже, немало потратил. Но у него в кармане еще есть триста золотых дукатов. Они все же дали ему внушительную сумму.

Она стала задумчиво водить пальчиком по золотистой поросли на его груди – в награду за столь тщательный подход к делу.

– Как ты считаешь, мы можем еще что-нибудь вытянуть из него?

Когда молодой человек отрицательно помотал головой, она зашептала, касаясь губами его уха:

– Тогда ты заплатишь ему позднее. Тем способом, о котором я говорила. – Молодой человек согласно застонал и пригнул ее голову к своему восстающему естеству.

Находившийся за дверью Энцо с завистью слушал его сладострастные крики.

Глава 16

Сердце Бьянки забилось быстрее. Сев в постели, она не увидела Йена, не ощутила его запаха. Это было всего лишь сном. Ничего не происходило на самом деле. Особенно в конце. Она с облегчением вздохнула и встала.

Ее облегчение испарилось, когда она ощутила, что ее лоно было более влажным, чем обычно, но Бьянка решила, что причиной тому – ее эротический сон. И все же ее тревога окончательно не улеглась. Одеваясь, Бьянка подумала, что готова встретиться скорее с целым стадом диких кабанов, чем с Йеном. Женщина припомнила список дел, намеченных на сегодня, и отправилась в ту часть палаццо, где жили слуги.

Бьянка вошла в новую комнату Марины и ее... сына. Оба – и мать, и младенец – чувствовали себя хорошо, но, несмотря на это, Бьянка вышла из их комнаты, когда часы пробили двенадцать. Опасаясь встретить Фоскари, направлявшегося в столовую, Бьянка с быстротой молнии пронеслась по черным лестницам, ведущим в лаборатории.

Впрочем, стремилась Бьянка вовсе не к себе, а в стеклянные комнаты Криспина. Точнее, ей нужен был сам брат Йена, чтобы задать ему несколько вопросов.

Бьянка невольно вошла в лабораторию Криспина не через ту дверь, которой пользовалась накануне. Она очутилась в незнакомой, поистине волшебной комнате, заставленной множеством скамеек, на которых стояли кадки с фруктовыми деревьями. Здесь росли апельсины, персики, сливы и яблони, а также десятки других растений, названий которых она не знала. Бьянка восторженно осматривалась, как вдруг кто-то заговорил у нее за спиной:

– Кажется, тот, кто не должен быть здесь, как я слышал, все-таки сюда явился, черт бы меня побрал! – Это было своеобразное приветствие Луки, которого Бьянка, присмотревшись, заметила около кустистого фруктового дерева.

– Добрый день, синьор Лука, – вежливо проговорила она, приседая в поклоне, надеясь смягчить ворчливого садовника, но вместо этого вызвала приступ его гнева, потому что подолом юбки задела тоненькие веточки лимона.

– Эти женские штучки вечно всем только мешают, – пробормотал Лука, направляясь к другой двери и выходя из комнаты, прежде чем Бьянка успела ему сказать, что предпочла бы носить мужские штаны, а не платье.

Проклиная себя за неловкость, женщина направилась за Лукой в ту самую комнату, в которой уже успела побывать двумя днями раньше. Казалось, здесь стало еще больше цветов, потому что теперь целые дюжины цветущих растений пестрели в банках с водой у дальней стены теплицы.

– Прошу прощения за то, что беспокою вас, – начала она, – но я хотела бы увидеть Криспина.

– Это еще зачем? Вам что, одного Фоскари мало? Бьянка смутилась.

– Я просто хотела… – она чихнула, – задать ему несколько вопросов.

– Ну да, всегда все именно так и начинается, и будь я проклят, если ошибаюсь, – проворчал Лука. – Можете забирать себе Йена, но Криспина я уж как-нибудь предостерегу от таких особ. К тому же вы опоздали на несколько часов. Его не было тут ночью и еще долго не будет, так что и вам тут делать нечего.

В ответ Бьянка трижды чихнула. Когда она чихнула в первый раз, то даже не обратила на это внимания, но теперь ей пришла в голову одна мысль. Из одной луковицы, закопанной в землю в резном цветочном горшке, росли два красных цветка. Бьянка успела заметить, что в оранжерее больше не было ни таких цветов, ни таких горшков. Глядя на цветы слезящимися глазами, она ругала себя за свою забывчивость. Ну конечно! Именно этого она не увидела в комнате Изабеллы, когда пришла туда с целью разузнать что-нибудь. Бьянка хотела было взять горшок, но Лука успел подбежать, прежде чем она сделала это.

– Мало того что вы заявились сюда, носитесь тут повсюду, сшибая своими тряпками мои цветы, так вы еще и хватать их смеете! – закричал он. – Эти цветы терпеть не могут женских рук, а особенно ваших, судя по тому, как вы чихаете от них.

Бьянка вынуждена была признаться себе, что действительно что-то у нее не ладится с этим цветком. Чуть отступив, она заговорила, пытаясь сдержать нестерпимый зуд в носу:

– Этот цветок… Апчхи! – Она чихнула. – Так этот цветок давно здесь?

Покосившись на нее, Лука скривил гримасу, а потом ласково посмотрел на растение, понюхал его и сам чихнул. Это немного остудило его недовольство.

– Вот что я вам скажу, – заговорил он спокойнее, – не очень-то хорошо посылать такие цветы в подарок. Его принесли сегодня утром, он был завернут в очень дорогую бумагу.

– А вам известно… – она несколько раз чихнула, – кто прислал цветок утром? Откуда он? Вообще что-нибудь о нем известно?

Лука смотрел на нее почти с жалостью.

– Не говорил я разве, что вам тут делать нечего, будь я проклят! Не знаю я, откуда принесли цветок, и не понимаю, почему это вас так заботит! – Лука положил руку Бьянке на плечо, чтобы поскорее выставить ее из цветника. – Вот что, вам пора уходить отсюда, поверьте мне.

Ее желание выяснить как можно больше о цветке было столь сильным, что она почти забыла о том, что не хочет встречаться с Йеном, а потому смело вошла в столовую. За столом остались лишь Роберто и Франческо, занятые беседой. Оба сначала мельком взглянули на молодую женщину. А потом, словно по команде, снова подняли на нее полные изумления глаза.

– Господи, девочка, что с тобой случилось? – Вскочив со стула, Роберто подбежал к Бьянке и положил ей руку на лоб.

Франческо тоже поспешил навстречу Бьянке и уже хотел было заглянуть ей в горло, но тут она, пару раз чихнув, заговорила:

– Ничего. У меня легкая… – она чихнула, – реакция… на одно из растений Криспина. – Бьянка глубоко вздохнула, пытаясь сдержать чихание. – Но сейчас со мной все в порядке, и я ищу Криспина.

Франческо подвел ее к большому зеркалу в дальнем конце столовой.

Лишь сейчас Бьянка поняла, отчего они так изумленно смотрели на нее. Красные пятнышки появились не только у нее на руках, но осыпали также ее лицо и шею. Ужасную картину дополняли покрасневшие опухшие глаза и красный распухший нос.

– Но я чувствую себя… – она опять расчихалась, – отлично.

Посовещавшись и не слушая доводов Бьянки, утверждавшей, что она совершенно здорова, они пришли к выводу о необходимости лечения, состоявшего, в частности, в питье эликсира и покое. Дав Бьянке большой бокал вина, они отослали ее в постель.

Бьянка упрямилась, настаивая на том, что у нее полно дел, а потом напомнила им о шестичасовой примерке.

– Неужели ты полагаешь, что можно заявиться на бал в таком виде? – Франческо намеренно произнес жестокие слова, силой поворачивая Бьянку к зеркалу.

Женщина была вынуждена сдаться и, поворчав еще немного, позволила отвести себя наверх, в спальню, и уложить в постель.

Кое-какой слух дошел до палаццо Фоскари как раз в тот момент, когда Йен вернулся с собрания у Себастьяна. Там родственники перебрали всех возможных врагов Арборетти и выработали стратегию наиболее успешного, по их мнению, проведения дознания о том, что стало причиной пожара. Была высказана даже отвратительная версия, что предателем был один из Арборетти, после чего атмосфера стала до того напряженной, что Йен с Криспином к концу собрания едва разговаривали между собой. Йен был так рад оказаться дома, надеясь, что сможет спокойно предаться размышлениям в библиотеке, что даже не заметил воплей Цезаря, разносившихся по всему дому.

Впрочем, долго испытывать облегчение ему не пришлось. Не прошло и получаса с тех пор, как он уединился в библиотеке, как туда заявился Джорджо с мрачным выражением лица.

– Вы говорили мне, что захотите немедленно узнать, если мне удастся найти, кто это сделал, – Джорджо положил на стол перед Йеном кинжал с усыпанной драгоценными камнями рукояткой, – но надеюсь, вы передумаете.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Только то, что некоторые сведения иногда лучше вообще не получать.

– Черт возьми, Джорджо! Кончай свою болтовню! Так кто сделал кинжал?

– Ответить на этот вопрос проще простого: кинжал изготовлен Федериго Росси. Я уже говорил вам, что поначалу ни один золотых дел мастер и разговаривать со мной не захотел, но когда я, по вашему совету, сменил тактику и стал говорить им, что кинжал – один из подарков, присланных в честь вашей помолвки, они сменили гнев на милость. – Он помялся. – Между прочим, должен сказать, что ваша идея оказалась еще более плодовитой, чем мы могли предположить. – Джорджо помолчал, надеясь, что хозяин, может, все-таки не будет спрашивать, чем кончилось дело. – Так вот, – договорил Джорджо, видя, что граф и не думает останавливать его, – кинжал был изготовлен по заказу Джованни Сальва.

– Так это брат Бьянки! – громко вскрикнул Фоскари и уставился на лежавший перед ним кинжал. Черт бы побрал эту женщину, с ее притворной невинностью, ее чувственными словами, ее обещаниями! Ее брат!.. Но как она могла оказаться такой глупой? Или это он глуп? Йен уже настолько свыкся с мыслью о ее невинности, что был почти готов поверить в нее. Но как объяснить теперь вот это? Его охватывал ледяной гнев. Посмотрим, сказал он себе, что еще она придумает, когда он покажет ей кинжал. Все! Никакой лжи он больше не допустит, не примет никаких ее извинений.

– Пришли ко мне Бьянку. – Фоскари крепко сжал губы.

Джорджо задумался.

– Прежде чем я сделаю это, я должен сказать вам еще одну вещь, которая, думаю, понравится вам не больше прежней. Может, это и неправда – я сам услышал это совсем недавно, в кухне, однако я решил, что вам лучше знать. Так вот, этот тип, Энцо, которого я вчера приводил сюда… – Он вопросительно посмотрел на хозяина, и тот кивнул ему, делая знак продолжать. – Его труп нашли в канале недалеко отсюда.

Хозяин и слуга с ужасом посмотрели друг на друга – обоих поразила одна и та же мысль.

– Я навел кое-какие справки, но ответы ничего не прояснили, – ответил Джорджо на молчаливый вопрос Йена. – Марина, ее новая горничная, сказала, что она была у нее с половины десятого до полудня. Она помнит, как пробили часы, когда она уходила. После этого никто из слуг ее не видел. Ваши дядюшки утверждают, что она пришла в столовую, когда они заканчивали трапезу. Она чихала, кашляла и была покрыта красными пятнами, а потому они отправили ее в постель. Она и сейчас там – я проверил, однако никто не знает, что она делала, скажем, с двух до пяти. И даже если она больна сейчас, то уж с двенадцати до часу-то ее точно никто не видел. Правда, один из слуг говорил, что видел, как она бежала к черной лестнице, но он не остановил ее. Я не стал ни о чем говорить ей, потому что решил, что вы сами захотите во всем разобраться. Йен кивнул:

– Приведи ее сюда.

Когда Бьянка вошла в библиотеку, все сомнения, терзавшие его душу в течение всей прошедшей недели, вернулись и даже, пожалуй, удвоились. Он молча смотрел на нее. От визита в оранжерею на лице Бьянки почти не осталось следов, лишь края век да кончик носа оставались красными. Совсем она не кажется больной, подумал Йена, и на убийцу она не похожа. Мало того, что она очаровала всех его домочадцев, так она и на него действует своими чарами. Фоскари вспомнил, что сквозь сон сказала она ему прошлой ночью, и по его телу пробежала дрожь. Она пыталась манипулировать им, пыталась использовать против него свои штучки, и он почти поймался на ее приманку. При мысли о том, что женщина может повлиять на него, Йен рассвирепел.

– Настала пора сказать мне правду, – заявил он. – Всю правду.

Опять! Неужели они опять возвращаются к этому? Бьянка, слишком уставшая для того, чтобы спорить, была в отчаянии.

– Я уже сказала тебе правду. Всю правду, – добавила она. – Тебе известно все.

Стукнув изо всех сил кулаком по столу, Йен яростно посмотрел на нее и протянул кинжал:

– Вот, смотри! И мне известно, кто его заказал.

– Кто же?

Йен был готов поклясться, что Бьянку это действительно заинтересовало. Черт возьми, как она хитра!

– Твое любопытство так убедительно, – язвительно проговорил он, – что я почти готов в него поверить. Вот только кинжальчик-то заказал Джованни. Джованни Сальва, – пояснил он. – Твой брат.

Ее удивленный взгляд был очень правдоподобен – как и возглас, словно ненароком сорвавшийся с ее уст:

– Ты уверен?

– Ты хочешь спросить, сможешь ли как-то отвертеться от этого? Нет, не сможешь. Я уверен. Ты попросила брата заказать этот кинжал, и ты вытащила его из тела. Правда, я пока не знаю, кто – ты или твой брат – совершил убийство, но уверен, что ты скоро скажешь мне это. Так это брата ты и защищала все время?

При мысли о том, что Джованни решился на убийство, Бьянка похолодела. Правда, они с братом не были особенно близки, но она знала его достаточно хорошо, чтобы не верить в то, что он мог быть способен на такое зло. Во всяком случае, ей так казалось.

– Боюсь, я не знаю, что и сказать, – пролепетала она. – Я бы хотела хоть как-то объяснить действия Джованни, но не могу. Мы с ним не очень близки.

– Как это похоже на женщину! Ты готова свалить вину на кого угодно, лишь бы обелить себя. А вот я считаю, что все это – твоих рук дело, а брата ты использовала только для того, чтобы он заказал кинжал. И я скажу тебе, почему придерживаюсь этой точки зрения. Потому что мне известно о твоем втором убийстве, – объяснил Фоскари.

Подходящий момент для рукопашной схватки подумал Йен, на которого не произвел впечатления ошарашенный взгляд Бьянки. Зная, что она слишком изворотлива, чтобы признаться во втором преступлении, он продолжил:

– Тело Энцо уже нашли. Странно, что ты не постаралась получше спрятать его. Без сомнения, несколько камней, привязанных к его шее, помогли бы тебе укрыть следы убийства. Уж мы-то с тобой знаем, что ты без отвращения возишься с трупами.

– Энцо? – прошептала Бьянка.

– Нечего мне тут из себя невинность строить, – оборвал ее Фоскари. – Да, тот самый Энцо, которого ты якобы не подкупала. Теперь я понимаю, почему ты позволила ему уйти отсюда с моими деньгами.

– Деньги были моими, – холодно заметила женщина.

– Ну да, сейчас они наверняка у тебя, – кивнул граф. – Можно не сомневаться, что ты забрала их у него, после того как отправила на тот свет.

– Тело было найдено обнаженным, – заговорил Джордже у Бьянки за спиной. Не решаясь оставить хозяина наедине с убийцей, он решился вступить в разговор.

– Ну да, так проще порыться в его карманах, – утвердительно произнес Фоскари. – Не сомневаюсь, что ты припрятала его вещички, чтобы воспользоваться ими, когда снова отправишься рыскать по ночному городу. Больше того, ты сама уговорила его снять их, пообещав выполнить одну из собственных извращенных фантазий. Что ты выбрала на этот раз? Кнуты? Или животных? Ох, я совсем забыл! Ты же у нас любишь смотреть.

Бьянка вскрикнула. До сих пор она была в настоящем шоке, но когда Йен произнес последние слова, у нее появилось ощущение, что он ударил ее в живот. Задрожав, на грани истерики, она попыталась заговорить, но слова никак не складывались в предложения.

– Не трудись придумывать мне очередную ложь, – остановил ее Фоскари. – Мне нужна только правда, а от твоей лжи я уже утомился.

– Да как ты смеешь? Как смеешь? – Вскочив, Бьянка с кулаками направилась к Йену. Джорджо схватил ее сзади и остановил. Женщина, повиснув в его руках, начала извиваться, но тут в библиотеку вбежали встревоженные Франческо и Роберто, не обнаружившие своей пациентки в постели.

– Браво, отличное представление, – с иронией заметил Йен в тот самый момент, когда они входили в комнату. – Гнев удается тебе куда лучше, чем удивление. Я был готов поверить тебе.

Пока Йен и Джорджо с презрением смотрели на трепыхавшуюся Бьянку, Роберто и Франческо наконец осознали, что происходит.

– Немедленно отпусти ее! – закричал Роберто. Джорджо нехотя повиновался, но остался стоять рядом с Бьянкой – на всякий случай.

– Господи, что тут у вас происходит? – покраснев от гнева, спросил Франческо.

– Я пыталась убить его. – Бьянка кивнула на Фоскари.

– Понятно, – закивал головой Франческо. – Поверь мне, детка, ты не первая, кому пришла в голову эта мысль. Он сам провоцирует людей. Что именно он сделал тебе?

– Я уличил ее в паутине лжи. К счастью, она оказалась до того липкой, что лгунья сама запуталась в ней, – с удовлетворением в голосе заметил Йен. – У меня наконец-то появилось доказательство ее вины.

– Нет у тебя никакого доказательства! – Бьянке огромных усилий стоило сдерживать охвативший ее гнев. – У тебя есть всего лишь кинжал, который заказал у золотых дел мастера близкий мне человек, у тебя есть труп, который кто-то выбросил в воду неподалеку отсюда. Но ни то ни другое не может служить доказательством моей вины.

Бьянка не хотела верить в происходящее. Господи, и этому человеку она открыла душу! Этому человеку она раскрыла самую большую тайну своего сердца! Он ничего не понял. И не хотел понимать. Ну что такое с ним случилось, почему он так слеп и глух? И почему она должна стать невинной жертвой?