Текст книги "Желание Тигра (СИ)"

Автор книги: Мирослава Адьяр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 16. Заноза

Виго выглядел растерянным, а меня с головой накрыла темная волна паники. Нас одурманили! Все это долбаный сон!

Почему тогда мы оказались здесь вместе?

Нет-нет-нет, я не хочу! Не хочу снова вспоминать. Это нечестно, неправильно!

Как сквозь воду я услышала тихое бормотание тигра:

– Бессмыслица какая-то.

– Давай просто двигаться дальше, – мой голос то и дело срывался. – Отсюда должен быть выход. Просто обязан быть!

Когда Виго взял меня за руку, я вздрогнула, как от удара. Сжала в кулаке проклятые бусы и хотела вырваться, но мужчина не пустил.

– Что это? – его прикосновения прожигали меня до самых костей. Виго посмотрел так странно, что внутри все перевернулось.

Это личное!

Ответ прозвучал жестче, чем мне хотелось. Вскинув голову, я встретила потемневший взгляд тигра без страха, с вызовом.

Это мое дело.

Какая ему разница? Личным не делятся с людьми, которые все равно не останутся с тобой.

– Я же вижу, что ты боишься.

– Мы в западне! Бояться – это нормально.

Тигр тяжело вздохнул и отступил.

– Ладно, – протянул он. – Я не буду лезть тебе в душу. Давай просто выбираться отсюда?

Мужчина слабо улыбнулся, отчего мне стало немного стыдно. Виго искренне попытался меня успокоить. Он не должен был этого делать, но попытался, и эта мягкая забота меня тронула.

Но говорить о прошлом в обители кошмара – опасно.

И слишком тяжело.

Разноцветные бусы тянули вниз, обвились вокруг руки подобно змее, и я все ждала, когда же в кожу вопьются ядовитые зубы.

– Не отпускай меня, прошу! Не отпускай!

Зажмурившись, я прижалась к прохладным бусинам губами и изо всех сил молилась всем известным богам, чтобы прямо здесь не разреветься.

– Ты идешь?

Я вздрогнула и, обмотав украшение вокруг запястья, поплелась следом за тигром.

***

Молчание разъедало меня изнутри. Хотелось как-то нарушить тишину вокруг, разбить ее, разорвать на части, но любой разговор показался бы странным и натянутым. О чем вообще можно было поговорить? О дочери Виго? Я сомневалась, что он захотел бы обсуждать с чужим человеком свою семью. Точно так же, как я всего час назад не хотела делиться с ним собственными страхами.

Мир вокруг никак не менялся, и я перестала запоминать коридоры и повороты, старалась смотреть под ноги и не влететь в широкую спину тигра, когда он останавливался и осматривался, чтобы выбрать дорогу.

Я не замечала, что то и дело прикасаюсь к бусинам, перебираю их, пересчитываю и прокатываю между пальцами. Я знала, что их там ровно двадцать две и у каждой есть свое значение, которое мы придумывали вместе.

Мы...

– Не отпускай меня, прошу! Не отпускай!

Тряхнув головой, я пыталась отогнать навязчивые воспоминания, которые выбирались из самых темных уголков разума, из пыльных сундуков. А ведь я точно была уверена, что давно заперла их и выбросила все ключи!

За всеми этими мыслями я даже не заметила, что коридоры закончились, выпустив нас из кроваво-глянцевого нутра на свежий воздух. За спиной остался узкий высокий проем, спрятанный среди непримечательных серых скал. Вот только скалы эти торчали прямо из золотисто-белого песка и вокруг была только пустынная бесконечность.

Запрокинув голову, я уперлась взглядом в тяжелое красно-синее брюхо небесного свода, расчерченное темно-бордовыми зигзагами, похожими на пульсирующие под кожей сосуды.

– Если они такие умелые манипуляторы, то почему просто не запугают нас до смерти?

На этот вопрос у меня ответа не было. Я всегда думала, что прядильщики должны были оставаться за пределами большого мира и стена сдерживала их.

Это ведь древняя легенда, вот и все!

Даже то, что стена никого не выпускает просто так, – часть легенды, и никто никогда не говорил, какая именно угроза ждет незваного гостя.

Безумие? Жуткие кошмары?

Те воспоминания, о которых человек предпочел бы забыть?

А может все это одновременно?

В такое можно поверить.

Но теперь оказалось, что повелители страхов здесь узники. Не просто отделены стеной, а заперты в ней.

На веки вечные.

Существа, чьи способности обратились против них самих. В какие игры они могли бы играть десятилетиями?

С губ сорвался нервный смешок.

Я не хотела знать.

Я хотела домой.

У тебя больше нет дома...

И правда. Нет дома. Куда податься, если нет дома? Мне некуда возвращаться. Я – обломок корабля. Щепка, отколовшаяся в шторм, и никому нет до этой щепки дела. Виго доставит меня во дворец, отдаст мадже. Если повезет, то ему вернут дочь. Если совсем повезет, то мне удастся бежать.

И куда идти?

Проситься к тигру на корабль?

Зачем? И кто знает, сколько дней или недель разделит его уход и мой побег.

Я искренне хотела и готова была помочь, но...

Что... мне делать потом?

И почему я думаю об этом сейчас?

Мысли крутились в голове, сталкивались и повторялись снова и снова – колючие и болезненные, пульсирующие клубки вопросов без ответов, ядовитые, как дыхание прядильщика.

Мы двигались вперед без цели, ведомые слепой надеждой на что -то.

На чудо, наверное.

Рука сама потянулась к бусам.

Первая была бордово-оранжевой, как горная аркония. Ее называли “Кровь матери ”. Она защитит от бед.

Меня пронзила острая боль и, отдернув руку, я увидела на пальцах капельки крови.

Длинная белая полоска шрама, идущая наискосок от основания мизинца до указательного пальца и задевающая часть ладони, кровоточила и выглядела совсем свежей.

Судорожно сглотнув, я моргнула, но рана никуда не исчезла.

– Ты меня слышишь?

Голос Виго прозвучал над самым ухом, и я едва подавила испуганный крик.

– Я. слышу. Просто моя рука.

Тигр удивленно изогнул рыжую бровь, а я подняла ладонь к его глазам, чтобы показать порез.

И застыла.

Кровь пропала. Раз – и нет ничего!

Открыв и закрыв рот, я силилась объяснить, но не могла найти нужных слов.

– Что – "твоя рука"? Ты поранилась?

– Показалось, – пробормотала я неуверенно.

Взгляд у тигра был такой, словно он разговаривает с сумасшедшей. Я поспешно сцепила ладони за спиной и повернулась лицом к горячему песку и настырному сухому ветру.

Песок шуршал под ногами, ветер настойчиво дергал за подол блузы и путался в волосах. Все казалось... было таким реальным, что я никак не могла отделаться от чувства, что вот -вот случится какая-то катастрофа. Что мы идем прямо в умело расставленную ловушку, из которой нет выхода.

Взобравшись на высоченный бархан, я остановилась и прикрыла глаза ладонью. Рассмотреть что-то впереди из-за слепящего солнца было почти невозможно, но стоило только прищуриться и чуть наклониться, как перед носом всплыла темная лента разлома, тянущегося вправо и влево на сколько хватало взора.

Это была не просто трещина в земле, которую можно спокойно переступить. Разлом был шириной не меньше сотни ярдов, края ощетинились острыми камнями и напоминали распахнутую пасть хищника.

Сердце ударилось о ребра, и я прижала руку к груди, чтобы хоть немного успокоиться. Почему я?

Почему прядильщики выбрали именно меня? Разве Виго нечего бояться?!

– Я не хочу вспоминать.

Слева я услышала крик и громкий детский смех.

Меня подбросило, проморозило насквозь, и даже воспаленное солнце в небе, больше похожее на пятно растекшейся краски, не согревало, не могло разбить ледяные оковы, что прочно оплели все мое тело.

Я неслась вперед, вместе с этим смехом из далекого прошлого, бежала, не жалея ног, спотыкаясь и падая в песок, сдирала ладони в кровь и ничего вокруг не слышала.

Кажется, Виго кричал.

Орал и требовал остановиться.

Я могла поклясться, что слышу его шаги за спиной, которые через мгновение превратились в шелест кошачьих лап, но зверь не мог угнаться за мной.

Будто все силы этого мира встали против него, замедлили бег, ударили в морду хлестким ветром, запорошили песком глаза.

Оказавшись у самого края, я заметила две крохотные детские фигурки.

Песок поднялся вокруг меня, закружился, царапнул кожу острыми песчинками и заставил зажмуриться изо всех сил.

Когда же ветер улегся и я осмелилась осмотреться, передо мной застыла милая девушка лет восьми. Она улыбалась, обнажив розовые десны и кривенькие молочные зубы, а в темных, почти черных глазах плясали искры.

Уперев руки в бока, она смешно нахмурилась и прикусила язык, что -то обдумывая.

– Эль...

Мой голос стал высоким и ломким.

И в росте я прилично потеряла.

– Не может этого быть.

На мне было платье из тонкой крашеной шерсти. Его сделала мама, как раз перед тем как.

– Ты что, струсила, а?! – задорно потянула Эль и побежала к самому краю разлома.

Моя лучшая подруга.

И она погибла здесь десять лет назад. из-за меня.

Глава 17. Виго

Она пропала. Просто растворилась в искрящемся вихре, будто и не существовала никогда; взметнулась вверх золотисто-зелеными искрами и острыми песчинками, чтобы через секунду оставить меня совершенно одного, посреди бесконечного нигде с глоткой, забитой пылью, и дрожащими лапами.

Перекинувшись в человеческий облик, я бессмысленно мотался по краю разлома, орал в пустоту и никак не мог сообразить, что делать дальше. Бессильно упав на колени у самого края, я посмотрел вниз, в слепой надежде, что клубившийся на дне разлома мрак мог дать ответ хотя бы на один вопрос.

Сил совсем не осталось – только какая-то тупая, тяжелая апатия. Тонкие невидимые щупальца пробирались под кожу, стягивались узлами вокруг сердца.

Медленно закрыл глаза. Пытался привести мысли в порядок, но их было слишком много и одна хуже другой.

За спиной раздалось тихое шуршание.

Странное и мягкое. Совсем не так шуршит песок под подошвами сапог. Больше похоже на траву, но откуда она здесь?

Первое, что я увидел, – изумрудный травяной ковер. Короткие травинки щекотали ладони, поглаживали кончики пальцев. Удивленно моргнув, я сжал зеленые стебли в кулаке и дернул, вырывая их с корнем. Вниз упало несколько темных, почти черных комков. Запах теплой влажной земли был таким сильным, что рот наполнился слюной, а пересохшее горло отчаянно требовало хотя бы глотка воды.

Запрокинув голову, я уперся взглядом в переплетенные ветки деревьев, шелестевших крупными темно-зелеными листьями.

Вниз к земле тянулись тугие и сочные гроздья белоснежных цветов. Крохотные, едва ли больше ногтя.

Мир вокруг полнился цветом – он совсем не походил на золотой бесконечный жар пустыни, где ничего не менялось и только на восходе и закате солнце расплескивало по песку тыквенную охру и маковую красноту.

Здесь же все блестело, сверкало и переливалось, притягивало взгляд яркими красками, вызывало непреодолимое желание прикоснуться, прижаться щекой, ощутить под ладонью мягкость травы, вдохнуть полной грудью свежесть влажного леса.

Слишком уж хорошо все это выглядело.

Слишком... вкусно.

За спиной снова зашуршало – и я резко обернулся. Никого.

Но я точно знал, что кто-то там прячется, кто-то следит за мной, впиваясь взглядом между лопаток.

Подскочив на ноги, я потянулся к клинку, но не нашел его. А ведь всего минуту назад тот был на поясе!

– Проклятье.

Среди зарослей вилась тонкая тропинка, зажатая между вековыми деревьями. Стволы тесно жались друг к другу, обнимали друг друга гибкими ветками, шелестели мясистыми листьями. С каждым шагом воздух густел, впивался в плечи липкими невидимыми пальцами, забивал рот и нос землистой сладостью.

Осторожно шагая по тропе, я пытался рассмотреть хоть что -то за изгибом узкой дороги, но тщетно – все терялось в сумеречных тенях древнего леса. Кое-где на земле расплескались яркие солнечные лужи, но стоило только подуть ветру, как кроны окончательно сомкнулись, погрузив зеленую обитель во мрак.

Я неплохо видел в темноте и двигался уверенно. Все, о чем я мог думать, – как вырваться из этого места и отыскать Занозу. Все мои мысли крутились вокруг девчонки, ничего больше в голове не осталось. Кошмары прядильщиков наверняка поглотили нас обоих, разбросали по разным мирам, окунули с головой в муть, которой место в дальнем уголке души, под сотней замков.

Вот только куда эти существа закинули меня?

Говорить о времени было невозможно – в полумраке все тянулось бесконечно, но я пытался считать про себя, не сбиваясь и при этом не забывая поглядывать по сторонам, готовый к любому нападению. Невозможно же, чтобы прядильщики просто показывали нам сны?

Разве не попытались бы они навредить своим жертвам?

Ведь вызвать страх можно сотней способов, так почему бы не использовать самый простой?

Страх смерти испытывают даже бессмертные.

Через шестьдесят шагов я оказался на залитой солнцем поляне. Деревья над головой расплели ветки, позволив подставить лицо солнечному свету.

– И куда ты пропал? – веселый, звонкий голос был слишком знакомым.

Во все глаза я рассматривал бегущую мне навстречу Занозу.

Беззаботную и радостную, наряженную в цветастое легкое платье. Она бежала ко мне по шелковистой траве, раскинула руки и повисла на моей шее, беззаботно болтая в воздухе ногами.

– Что ты делаешь?!

У меня совершенно все смешалось в голове. Мысли спутались, превратившись в один большой бесформенный клубок.

Что происходит? Почему она здесь?!

– Обнимаю будущего мужа, – Заноза надулась, но в ее глазах поблескивали лукавые огоньки. Тонкие пальцы пробежали по моей щеке, а у меня небо над головой качалось и внутри все дрожало от странного, нереального чувства тревоги. – Или ты мужчина стыдливый и не дашь к себе прикоснуться до свадьбы?

Ее губы растянулись в озорной улыбке, а я окончательно потерялся.

– Идем! – Заноза хлопнула меня по плечу и, схватив за руку, потянула за собой к краю поляны. – Мерай нас уже заждалась.

Что?..

Я подавился словами и позволил себя вести, все ближе и ближе к деревьям, прямиком по еще одной тропе, в неизвестность.

Это все игра воображения. Игра воображения...

Игра воображения!

Но нежные пальцы Занозы были такими теплыми. Мягкими и настоящими. Я чувствовал запах ее кожи: легкий, едва уловимый аромат спелых ягод и печеных яблок. Темные локоны мягко поблескивали в солнечном свете и были подняты вверх, скручены в замысловатую прическу. Разноцветный шелк струился по стройным ногам и соблазнительно обнимал округлые бедра.

Я мог к ней прикоснуться.

И касался.

Пытался убедить себя, что все это – обман, но не находил доказательств. Под ладонями была ткань и кожа – ничего необычного, никакого подвоха, из-за чего голова начала неплохо так сбоить. Уже через несколько секунд я поймал себя на мысли, что нахожусь именно там, где должен быть.

Может, так и надо?

– Ты плетешься, как дряхлый старик! – рассмеялась Заноза и потянула меня сильнее, подгоняя.

Раззадоривая.

Я подхватил ее на руки, заставив громко взвизгнуть и крепко обхватить меня за шею. Бесстыже прижимаясь к груди, Заноза осыпала мои щеки быстрыми жгучими поцелуями и заглянула в глаза, рассыпая по моей коже раскаленные искры и мурашки.

Она такая легкая, что я даже не чувствовал вес хрупкого тела. Несся вперед, подгоняемый одной только мыслью – Мерай где-то здесь и она ждет.

Внутри что-то все еще скрипело и потрескивало, царапалось где-то в самом дальнем уголке, но с каждой прошедшей секундой – все слабее, уступая место полному покою, будто я не должен был куда-то спешить, что-то делать и бежать кого-то спасать.

Если Мерай уже здесь...

Лес расступился, выпуская нас на открытое пространство.

На покрытый густой изумрудной травой утес, с которого можно было рассмотреть бесконечные разноцветные лоскуты полей, холмов и небольших рощ, тянувшихся пестрыми пятнами до самого горизонта. На утесе, отчаянно цепляясь корнями за камни, в разные стороны тянуло ветки мощное дерево. Оно ничем не уступало тем исполинам, что жались друг к другу в лесу, только ствол закручивался причудливой спиралью, а ветки были усыпаны крупными красными цветами.

Такими же красными, как и солнце, что уже коснулось краем горизонта.

Мерай и правда ждала нас. Именно такая, как я помнил: растрепанная, веселая, с темной от загара кожей и искрящимся взглядом.

У меня чуть сердце из груди не выскочило, когда я только увидел ее зыбкий силуэт. Я бы узнал его везде, я бы нашел ее даже по запаху, по прикосновению руки.

– Солнышко мое.

На ней было точно такое же платье, как и на Занозе, а ветер путался в тугих кудряшках, подбрасывая их вверх и заставляя дочку приглаживать волосы снова и снова.

Она широко улыбнулась и махнула мне рукой, а я аккуратно поставил Занозу на землю и бросился к дочери, чтобы сжать в объятиях. Понять, что она настоящая.

И я это ощущал.

Она смущенно сопела и ворчала что-то, а я улыбался будто идиот и гладил непокорные кудри.

Этого не может быть...

Узкая ладонь Занозы легла мне на плечо. Девушка привстала на цыпочки и мягко чмокнула меня в губы, а я только сейчас заметил тоненький золотой ободок на ее пальце.

– Почему мы здесь?

Заноза удивленно приподняла брови и посмотрела на меня, как на последнего дурака.

– Мы ждем бурю, конечно.

Что?..

Небо медленно темнело, солнце закатывалось за горизонт, чтобы последней ослепительной вспышкой уступить ночи свое место.

Но я не видел звезд.

Полотно над головой оставалось совершенно черным, только где-то справа плавно поднималась бледно-охряная луна – но и она вскоре исчезла, проглоченная громадами черных туч.

Сверкнула молния. Белоснежный зигзаг расчертил небосвод от края до края, а за ним пришел и гром.

Я невольно сжал руки своих женщин и с удивлением не почувствовал сопротивления. Будто в ладони не было ничего, кроме воздуха.

Повернувшись к Занозе, я застыл, не в силах оторвать взгляд от ее лица. Оно медленно теряло четкость, расплывалось, как краска, если капнуть на нее водой. Крохотные частички кожи поднимались в воздух, превращаясь в белоснежные лепестки, и уносились прочь, в гремящее небо.

Она повернула голову, так медленно, что хотелось выть от напряжения, и посмотрела на меня долгим, до тошноты понимающим взглядом.

– Не суждено, – прошептала Заноза одними губами и – стоило мне только потянуться к ней

– рассыпалась сверкающими всполохами.

В голове стало гулко и пусто, а сердце выписывало такие кульбиты, что я не понимал, как еще могу стоять на ногах.

Как я все еще жив и дышу...

Рука предательски задрожала, ухватила в темноте вспыхнувший золотом росчерк.

Колечко.

Такое крохотное...

– Папа.

Спина покрылась липким, холодным потом. Такое простое слово, а мысли сразу встали на свои места, сложились как головоломка. Чувство покоя улетучилось, оставив после себя только разочарование и вкус поцелуев Занозы, которой здесь никогда не было.

Повернувшись к Мерай, я едва не закричал, увидев эту приклееную, насквозь фальшивую улыбку куклы, созданной только чтобы мучить.

– Ты снова оставишь меня?

– Убирайся!

Я отступил к дереву, уперся в него спиной.

– Ты всегда убегаешь, – прошелестело нечто, громко клацнув острыми зубами. – Трус!

Ветер подхватил слово и расколол его, усилил, обрушил на мою голову потоком горьких обвинений.

Это все ненастоящее!

– Когда ты придешь, меня уже не будет! – подвывал мир вокруг. – Все, кого ты пытаешься спасти, мрут как мухи!

Это все ненастоящее!!

– И я – следующая!

Над головой загрохотало, зашумело так, что утес подо мной должен был вот-вот обвалиться. Холодный ветер ударил по лицу, принес с собой первые ледяные капли дождя.

Нечто, изображавшее Мерай, вцепилось в мою рубашку и потянулось к горлу скрюченными пальцами.

У него все еще было ее лицо.

Изуродованное шрамами и ожогами, изувеченное, мертвое.

Под тонкой кожей проступали кости, а губы мелко подрагивали, выплевывая новые и новые проклятия.

– Только забвение впереди, – шепот ввинчивался в мой помутившийся рассудок, окрашивая его красным. – Никто тебя не ждет.

За спиной затрещал древесный ствол, и я почувствовал, что теряю опору, что мы сейчас полетим в пропасть, но хватка Мерай была слишком крепкой.

Нечеловеческой.

Утес заходил ходуном, и даже сквозь нарастающий шум ливня я услышал, как крошатся камни под ногами.

Новый раскат грома поглотил все звуки. Осталось только чувство падения и тяжести в груди, будто сердце медленно, но верно превращалось в кусок льда.

Глава 18. Заноза

– Эль, пожалуйста, у меня уже ноги болят!

Я плелась за подругой, спотыкалась и чуть ли не падала на ровном месте. Эльма всегда была выносливой и сильной. Она любила убегать из поселения и гулять среди дюн. Этот разлом, который Эль как-то назвала “дверью в птичью клетку”, был для подружки любимым местом, где можно посидеть на самом краю и послушать птичьи трели. В отвесных стенах разлома гнездились желтоперые андали – проводники духов пустыни, что своим щебетом указывали им путь из одного мира в другой.

Остановившись, я уперлась руками в колени и пыталась отдышаться. Эль была слишком быстрой!

– Ну, чего ты? – она положила ладонь мне на плечо и легонько сжала. – Я-то думала, что шаби – выносливые!

Фыркнув, я оттолкнула руку подруги и уверенно зашагала вперед, стараясь не обращать внимание на ноющие ноги и мелкие камешки, забившиеся под тонкие ремешки сандалий. Вот еще! Я не такая уж и хрупкая!

Не хватало еще, чтобы потом Эль дома рассказывала, что дочка старейшины – слабачка и нюня. Не бывать этому!

– Выносливые, можешь не сомневаться! – бросила я через плечо и услышала тихий смешок подруги. – Вообще не понимаю, зачем мы сюда поперлись.

– Тебе что, папа не сказал, что сегодня за день?! – Эль нагнала меня в два прыжка и взяла за руку, будто извиняясь за насмешки, но я-то знала – стоит забыться на секунду и подружка найдет над чем пошутить. – Сегодня можно передать вместе с андали свое заветное желание! Разве у тебя нет заветного желания?

– Есть, – буркнула я и отвела взгляд.

Эль не могла об этом не знать.

Но разве желтенькие безобидные птички могли мне помочь? Могли ли они забрать силу шаби, превратить меня в обычного человека? Чтобы мне не пришлось проводить дни и ночи над книгами отца и тренироваться до седьмого пота, залечивая крохотные порезы и раны посерьезнее.

Отец приходил в мой шатер каждое утро. Приходил с одним и тем же выражением лица: суровым, каким-то отстраненным, будто перед ним не дочь, а лишь инструмент, какой-то диковинный механизм, который нужно заставить работать так, как хочется.

Первое, что он сделал, как только дар только стал проявляться, – порезал мне запястье. Неглубоко, но ощутимо. Я удивленно переводила взгляд с раны на отца и обратно, пыталась понять, почему он это сделал и почему ничего не делает.

Смотрит только так пристально, будто ждет чего-то.

– Лечи, – бросил он всего одно слово и вышел из шатра. Снаружи он выставил охранника, приказав никого ко мне не подпускать и не помогать, если я попрошу.

Меня оставили один на один с силой, о которой я почти ничего не знала. Это было похоже на то, как мальчишек, достигших двенадцати лет, заводили в пустыню и оставляли один на один с миром и его опасностями, бросив им под ноги минимальный запас еды и воды.

Обучение через отчаяние.

Отец не выпускал меня из шатра два дня; я даже не знала, как мне удалось призвать силу шаби и исцелить порез.

Лишь для того, чтобы отец оставил на мне новый, уже глубже.

Только Эль осмеливалась меня навещать. Все в поселении знали – гнев старейшины страшен. Он не станет слушать мольбы провинившегося, даже если это ребенок. Вышвырнет вон, а там пусть духи да ангулы решают твою судьбу.

Но Эль не боялась.

Никогда не боялась.

Она приходила перед самым восходом, кралась неслышно, как тень, спрятав в небольшом мешочке горсть сушеных фруктов и половинку пресной лепешки. Эль крала у наших охотников воду, чтобы напоить меня.

– Глупо все это, – говорила она. – Вот уморят они тебя, а дальше что?

Эль не понимала.

Но ее доброта всегда грела меня, отгоняла плохие сны в самые темные ночи, когда даже звезды прятались, а луна отворачивалась от нашего поселения.

Когда самые страшные твари шарили по округе в поисках свежего мяса.

Эль всегда была рядом.

Во второй раз отец позволил приносить мне еду и воду, проверял меня каждое утро и наблюдал, как я снова и снова, уже увереннее, пыталась управлять собственными силами.

Таков путь шаби.

Все через это проходили. Даже взрослая шаби, которую потом допустили ко мне как учителя, рассказывала, что ее способности пробудили точно так же.

Сила не покоряется без борьбы. Она не приходит к тем, кто не готов принять страдания ради нее.

– Я знаю, что тебе нужно, – сказала Эль, вернув меня из тяжелых воспоминаний в реальность. – Если бы ты смогла вырваться в большой мир, то что бы ты делала?

– Даже не знаю, – я смущенно пожала плечами. – Я бы хотела увидеть его весь, каждый уголок. Но шаби нельзя о таком думать.

Эль удивленно хлопнула длиннющими ресницами и потянула меня к краю разлома, к старому высохшему дереву – такому огромному, что забраться на него можно было, только уцепившись за одну из скрюченных толстых веток и подтянувшись.

– Почему это “нельзя”?! Я вот обязательно отсюда сбегу!

– Ну да, конечно, – засмеялась я, но смех застрял в горле, стоило только Эль подпрыгнуть и, ловко схватившись руками, взобраться на поваленный ствол.

Дерево когда-то росло на самом краю, но стихия свалила могучего исполина, вывернув корни. Упав, ствол повис над пропастью и держался только за счет хрупкого равновесия и того, что корни еще как-то цеплялись за почву.

– Эль, нельзя! – взволнованно крикнула я, но подруга, раскинув руки, медленно двинулась вперед по стволу.

Нет-нет-нет!

Нам строго-настрого запрещено лазать по этому дереву! Это опасно!

– Что, снова трусишь? – рассмеялась Эль.

Она не остановилась, не сбилась с шага. Мне стало по-настоящему страшно, и медленно темнело перед глазами, когда я, кряхтя и царапая ладони, взобралась на дерево и попыталась добраться до подруги.

– Пожалуйста, давай вернемся!

– Если не доказать духам пустыни свою смелость – они не исполнят твое желание, – заявила Эль и сделала еще два шага.

Она остановилась, только когда под ногами разверзлась кромешная темнота ущелья, а птичий щебет немного затих, позволив услышать шелест песка и потрескивание высохшей коры под нашими ступнями.

Эль раскинула руки в стороны, будто пыталась стать птицей и взлететь в бесконечное небо, чтобы навсегда покинуть эти раскаленные земли и отправиться в большой мир.

– Андали пусть передадут мое заветное желание! – выкрикнула она звонко. – Я...

Ее голос ударил по стенам, усиленный эхом и тишиной вокруг. Дерево под ногами истошно заскрипело. Толстый ствол хоть и казался мощным, но все равно не мог справиться с весом двух незваных гостей, решивших устроить на нем пляску.

Птичий щебет обрушился на меня как камнепад. Из стен ввысь рванула целая туча желтоперых посланников песчаных духов.

Они сталкивались в воздухе, сбивали друг друга, раскидывая вырванные перья. Клекот и птичий гомон прошлись по коже холодными мурашками.

А через секунду все это пернатое войско обрушилась на несчастное дерево.

Эль закричала.

Завизжала так пронзительно и испуганно, что я дернулась и кинулась к ней, не задумываясь ни о чем.

Зацепившись ногой о кусок отошедшей коры, я полетела вперед и, больно ударившись боком о ствол, все равно успела схватить подругу за руку.

От одного только взгляда в бездонную пропасть меня замутило.

Как же тут высоко!

Эль вцепилась пальцами в разноцветные бусы, которые подарила мне несколько дней назад. Яркая нитка обвилась вокруг запястья, как песчаная змейка-кирси. Ладонь подруги больно вдавливала крохотные шарики в кожу. Так больно, что я закусила губу до крови и пыталась найти еще одну точку опоры, хоть что-то, за что можно ухватиться.

Как назло, вокруг была только трухлявая кора и ни одной веточки.

– Не отпускай меня, прошу! – Эль плакала навзрыд, беспомощно мотыляя ногами. Она была слишком тяжелой, чтобы я могла подтянуть ее хотя бы на фут. – Не отпускай!

– Эль, я не удержусь...

Хрясь!

Дерево качнулось. Едва ощутимо, но внутри меня все заледенело от ужаса.

Нитка бус впилась в кожу с такой силой, что на запястье набухли крохотные капельки крови.

Я должна спасти Эль!

Должна!

Потянула вверх. Чувство было такое, будто рука вот-вот вывернется из сустава.

Дыхание перехватило от накатившей боли, но я не смела отпускать. Я не могла потерять Эль.

– Только не двигайся.

Вокруг вдруг стало невыносимо тихо. Ни скрипа, ни шороха, ни порывов ветра.

Опустив голову, я открыла рот, чтобы закричать, но с губ не слетело ни единого звука.

Эль смотрела на меня пустыми провалами глазниц. Кожа на ее правой щеке лопнула, как размокшая бумага, обнажив блестящую белоснежную кость.

Из распахнутого рта вылетела желтоперая птица и устремилась вверх, в темнеющее небо.

– Ты отпустила... – прошелестела Эль.

– Нет!

Нитка на запястье лопнула. В стороны брызнули разноцветные бусины.

Я попыталась ухватить ее, но все, что осталось в руке – длинный порез вдоль ладони.

От большого пальца к мизинцу.

Эль взмахнула руками и полетела вниз. Навстречу темноте и птичьему щебету.