Текст книги "Солнце и гром"
Автор книги: Мира Медунова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Мира Медунова
Солнце и гром
ЧАСТЬ 1
СВЕТ И БЕЗУМИЕ
ГЛАВА 1
Джеймс всегда был довольно странным. Что в детстве, что сейчас, в девятнадцать лет, он поражал окружающих своей мрачной нелюдимостью и какой-то маниакальной сосредоточенностью на двух единственных вещах, интересовавших его в жизни: учебе и езде на мотоциклах. Друзей у него никогда не было, и, что еще страшнее, он никогда в них не нуждался. Девушки у него тоже никогда не было.
В детстве, по правде говоря, он не отличался особой привлекательностью, но лет в пятнадцать резко преобразился: вытянулся, стал шире в плечах и, к тому же, из-за усилившегося внимания к учебе стал забывать вовремя стричь волосы, что делало его и без того интересный облик еще более ярким. К тому же, взыграла итальянская кровь, превратившая когда-то нескладного мальчишку в жгучего брюнета с опасным темно-карим взглядом.
Но, как уже было сказано, у Джеймса не было девушки. Он их просто не замечал. Не потому, что питал к ним какую-то тайную злобу или что-то в этом роде, а потому что они не вызывали в нем ни малейшего интереса. Однако дело было не в ориентации. Парни его тоже нисколько не интересовали. Джеймс вообще был равнодушен ко всему, что интересовало его сверстников, и это, конечно, делало его весьма необычным, хотя сам он никогда не придавал этому особого значения.
Родителей у него не было, они погибли в автокатастрофе, когда он был еще совсем маленьким, и на воспитание его взяла Сильвия, тетка по маминой линии, женщина вспыльчивая и грозная и вместе с тем справедливая и добрая. Вот ее Джеймс ценил и, несмотря на свой малопонятный, даже слегка жутковатый характер, никогда не доставлял ей проблем.
Они жили вдвоем и жили чрезвычайно мирно и дружно; Джеймс всегда по-своему заботился о Сильвии, а та, в свою очередь, души в нем не чаяла и беспокоилась, как о родном сыне. Его замкнутая натура и нежелание с кем-либо общаться всегда несколько тревожили ее, казались, как и многим другим, странными и ненормальными, и она надеялась, что хотя бы в университете он очнется от своего бездонного внутреннего мира. Но, к сожалению, надежда эта потерпела сокрушительный провал.
Поступил Джеймс не куда-то там, а в Государственный Ядерный Колледж имени Джеймса Максвелла, учреждение, в которое он мечтал попасть чуть ли не с первого класса, и теперь он учился едва ли не больше и охотнее, чем в школьные годы.
Благодаря усилиям, приложенным в школе (уже тогда он рьяно изучал данную сферу, игнорируя не интересовавшие его предметы), с самого начала обучения в колледже он значительно опережал по знаниям и объему навыков студентов третьих и четвертых курсов. У него был талант к разработке различных взрывных устройств и ядерных систем. И это увлекало его с поистине страшной силой. Так же, как и мотоциклы.
Впрочем, мотоцикл у него был только один, и собирал он его сам в течение двух с половиной лет с упорством и целеустремленностью, которым можно было только позавидовать. Столь решительные усилия в итоге привели к созданию безобразного железного монстра, способного набирать адскую скорость и вызывать беспокойство одним лишь своим видом.
Скорость Джеймс любил не меньше, чем создание взрывоопасных устройств. Кого-кого, а гонщиков в Северной Дакоте было предостаточно, и раз в две-три недели он позволял себе это фантастическое удовольствие: состязаться в скорости с людьми, понятия не имевшими о том, что такое чувство самосохранения.
Сильвия, естественно, об этом не знала, а если б узнала, Джеймс не снес бы головы. Но он не мог жить без этого и умел держать меру. Возможно, если б не забота о тетке, он отбросил бы и эту крошечную осторожность. Он никогда не задумывался о причинах собственного легкого безумия, но факт оставался фактом: он был словно комета – неудержимая и не имевшая веских причин держаться рядом с Землей.
Их дом – небольшой двухэтажный коттедж с симпатичным палисадником у крыльца – располагался в одной из самых спокойных и тихих зон Весеннего Круга и довольно-таки редко впускал в свои двери гостей. Джеймса уединенная жизнь более чем устраивала, а Сильвии хватало суеты и общения и без гостей: она работала бухгалтером в небольшой кампании с небывало веселым и шумным коллективом.
Поэтому в среду двадцать седьмого февраля Джеймс немало удивился, когда по возвращении из колледжа услышал со стороны кухни сердитый голос Сильвии и не менее напряженные голоса, по меньшей мере, двух мужчин. Для их обычно тихого и безмятежного дома это было чем-то из ряда вон выходящим.
Пройдя же на кухню, Джеймс поразился еще больше. Сильвия спорила не с какими-то там проходимцами, оказавшимися в доме по какой-то нелепой ошибке, а с двумя крупными мужчинами, одетыми, словно денди: в дорогущие классические костюмы, в которых совершенно спокойно можно было отправиться на какое-нибудь звездное мероприятие. Заметив его, один из них – совсем седой субъект с невероятно глубокими морщинами на лбу – совершенно забыл о Сильвии, застыл на месте в какой-то непонятной растерянности, а затем, к величайшему изумлению Джеймса, бросился к нему и крепко обнял.
– Господи! Вылитый Амато!
Когда старик отстранился, Джеймс посмотрел на него с нескрываемым недоумением:
– Вы кто?
– Меня зовут Бертольдо Аурелио. Я знал твоего отца с самого его рождения. Я был его учителем.
– Что-то все равно ничего непонятно, – Джеймс хмуро посмотрел на Сильвию. – Кто они?
Второй мужчина – настоящий великан лет сорока пяти – возмущенно повернулся к Сильвии:
– Ты вообще ему ничего не рассказывала?
– Я собиралась! – не менее сердито вскричала та. – Но он еще ребенок! И вы не должны были явиться так рано!
– Да что здесь происходит?
– Послушай, юноша, – Бертольдо положил руку Джеймсу на плечо и серьезно заговорил. – Твой дед – очень великий человек. В его руках огромная власть и огромная ответственность. И сейчас он нуждается в тебе. Он живет в Нью-Йорке, в Манхеттене. Ты должен переехать к нему.
– Что? – Джеймс запутался еще больше. – Дед? Нет у меня никакого деда!
– Есть.
– Я никогда о нем не слышал. Где он был все эти годы?
– Так было нужно для твоей же безопасности.
– Что за чушь! – Джеймс снова требовательно обратился к Сильвии. – Может, расскажешь все-таки?
– Дельный вопрос, – поддакнул великан, не сводя с женщины мрачного взгляда.
Сильвия с какой-то затаенной болью глянула на Джеймса, после чего медленно заговорила:
– Это правда. Твой дед по отцовской линии еще жив. Его зовут Марко. Он глава одной из самых сильных мафиозных семей в Штатах. Твой отец тоже был мафиози. Его и твою мать заказала другая мафиозная семья. А тебя на всякий случай спрятали здесь.
– Супер, – только и сказал Джеймс, пытаясь переварить услышанное. – Блестяще прям. До девятнадцати лет я, оказывается, не знал о себе ничего.
– Оставьте нас! – гневно обратилась Сильвия к гостям. – Не видите? Нам нужно поговорить!
– Хорошо, – великан неторопливо двинулся к выходу из кухни. – Дадим вам час на объяснения.
– Ты достойный сын своего отца, – заявил Бертольдо, крепко ухватив Джеймса за локоть. – Я уже это вижу.
Сказав это, он тоже удалился.
Как только входная дверь хлопнула в глубине дома, Джеймс сел за стол и посмотрел на сидящую напротив разбитую Сильвию.
– Ничего не объясняй. Я понимаю, почему ты мне ничего не рассказывала, – он умолк, напряженно глядя прямо перед собой. – Ни один нормальный взрослый не захочет рассказывать такое ребенку. А для тебя я и сейчас ребенок.
– Ты всегда был чудным, – сказала Сильвия со слезами на глазах. – Такой отчужденный и такой добрый.
– Добрый только к тем, кого я люблю, – сказал Джеймс с усмешкой. – И все-таки ты знала, что они появятся рано или поздно.
– Да. Они должны были забрать тебя через два года, после твоего совершеннолетия. Я думала, что за это время успею рассказать тебе обо всем. Но твой дед серьезно заболел. Возможно, двух лет он не проживет. Поэтому они приехали раньше.
– Что им от меня нужно?
Сильвия долго молчала, прежде чем ответить:
– Марко хочет, чтобы ты стал наследником его бизнеса. И главой семьи.
Джеймс недоверчиво усмехнулся:
– Это не мое. И потом: разве в мафии так принято? У них ведь обычно главой ставят того, кто достоин, а не наследника по крови.
– В том-то и дело, – Сильвия тяжело вздохнула. – В роду Кармелло недостойных еще не было.
– Я не поеду, – решительно заявил Джеймс. – Мы с тобой здесь останемся. Я хочу получить диплом, и тебя я одну не оставлю.
– Я тебя тоже не оставлю, дитя, – Сильвия с усталой улыбкой покачала головой. – Родного сына я бы так не любила. Если тебе придется уехать, я поеду с тобой. Я им тебя в обиду не дам.
– Мы не уедем. Они не смогут меня заставить.
Сильвия снова испустила тяжкий вздох, ясно выразивший сомнение в услышанном заявлении. От Джеймса этот вздох, конечно, не укрылся, и все же он твердо верил, что сможет настоять на своем. Во всяком случае, верил пока.
ГЛАВА 2
Первый же удар отбросил Джеймса в сторону, будто кулек с воздухом. Чертов Детина (именно так парень мысленно окрестил Аньелло Даунтелли, второго мафиози, приехавшего по его душу) умел быть убедительным и умел демонстрировать это быстро и наглядно.
Джеймс игнорировал желания семьи Кармелло целых пять дней, и терпение Аньелло, в конце концов, иссякло. Сильвии в это время не было дома, а Джеймс по наивности открыл дверь настырному гостю, который до этого момента вел себя относительно адекватно. На этот раз Аньелло пришел один, без Бертольдо, и предложил Джеймсу переговорить во дворе за домом, что и привело к печальному положению последнего.
Где-то полминуты Джеймс был уверен, что его грудная кость, треснув посередине, врезалась прямиком в позвоночник, но, к счастью, уверенность эта оказалась безосновательной. Он просто чуть не умер от болевого шока, не издав, однако, ни единого звука. Кое-как оправившись, он медленно встал и глянул на Аньелло так, как делал это обычно: без всякого страха, устало и безразлично.
– Совести у тебя нет! – с потешным выражением учительского осуждения возгласил Даунтелли (это выражение смотрелось особенно комично на его грубом тяжелом лице, буквально вопившем об истинном роде его деятельности). – Твой дед ждет тебя, а тебе и дела нет!
– У нас разные точки зрения, – спокойно сказал Джеймс. – Ты знаешь моего деда и считаешь его великим. А я его не знаю. Пять дней назад я даже не знал, что он вообще существует. Поэтому для меня он чужой. И, как ты и сказал, мне нет до него дела.
– Он пошел на это ради твоей защиты! Все семьи знают, что Кармелло передают место главы по наследству! Многие пытались узнать твое местоположение с известной целью, но твой дед сделал все, чтобы никто к тебе и близко не подобрался!
– Хорошо. Поблагодари его за меня, когда увидишь.
С этими словами Джеймс развернулся и неспешно двинулся в обход дома.
– Ну ладно! – Аньелло заставил себя успокоиться. – Если не согласишься, нам придется надавить на тебя через Сильвию.
Джеймс остановился, медленно повернулся обратно:
– Ты не посмеешь.
– Ты ведь знаешь, кто я. Посмею.
– Не наглей, старик. Ты не представляешь, что я могу с тобой сделать.
– Не имею привычки бояться детей. Поверь, я не хочу трогать Сильвию. Она славная женщина, хоть и характер у нее скверный. Но вредить ей каким-либо образом у меня нет ни малейшего желания. Так, может, ты не будешь заставлять меня?
Джеймс в эту минуту выглядел очень странно: он походил на хищника, застывшего перед атакой, а лицо его было настолько холодным, злым и полным ненависти, что Аньелло невольно задумался, а не перегнул ли он палку в своих, по правде говоря, лживых запугиваниях.
– Свинья! – выплюнул, наконец, юноша, после чего, не прибавив больше ни слова, ушел в направлении входной двери.
Аньелло же был так потрясен его яростным выпадом, что даже не подумал как-то наказать его за оскорбление. Хотя он по всем видимым признакам был сильнее Джеймса, ему даже на секунду пришло в голову, что это он, пожалуй, еще легко отделался.
– С чего ты вдруг решил передумать? – спросила Сильвия, помогая Джеймсу укладывать чемодан.
– Стоит все-таки познакомиться с дедом. А то еще проклянет перед смертью. Не хотелось бы.
– Как будто я поверю, что тебя может напугать такая ерунда. Признавайся, надавили они на тебя, да?
– Нет, – сказал Джеймс, запихивая в боковой отдел чемодана наиболее ценные из своих книг и инструментов. – Сам так решил.
– Даже в университете уже все уладил?
– Да, на заочном отделении было целых шесть свободных мест. Перевели без проблем.
– Что ж, ну все понятно. Жаль, что еще двух месяцев не смог продержаться.
– А что будет через два месяца?
– Закончится действие моего контракта, и я поеду за тобой.
– Послушай, – Джеймс сел на кровать рядом с чемоданом и серьезно посмотрел на Сильвию, – не нужно тебе за мной ехать. Они же мафия. От них лучше держаться подальше. А я уже не маленький. Сам как-нибудь о себе позабочусь.
– Знаешь, когда твоя мать просила меня позаботиться о тебе, она не уточняла, до какого именно возраста, – Сильвия усмехнулась. – Вот именно. Они мафия. Так тем больше у меня причин быть рядом с тобой. Тебе пригодится мой совет. Да и вообще – не брошу я тебя одного в этом логове тьмы.
– Логово тьмы? – Джеймс рассмеялся. – Скоро узнаем.
– Главное: не зли деда.
– Что, очень опасен?
– А как думаешь, безобидный человек смог бы держать под контролем треть теневого бизнеса Америки?
– Да уж, вряд ли.
– Вот-вот.
«Только злить его мне все равно придется, – Джеймс благоразумно не стал озвучивать эту мысль вслух. – Уж я постараюсь сделать так, чтобы он отправил меня обратно. Терпеть не могу принуждения. А убивать он не станет. Родная кровь все-таки. А если и попробует… Ну, пусть попробует».
В день отъезда Джеймс не чувствовал ни малейшего волнения. Мотоцикл ему позволили взять с собой, Сильвия была в полном порядке, а сам он ничуть не сомневался в своем скором возвращении. Аньелло даже с некоторой настороженностью поглядывал на него по пути в аэропорт.
Только уже в самолете, при первых движениях воздушной махины, странное чувство, будто когтистой лапой, сгребло его душу. Это было мучительное беспокойство, предчувствие какого-то грядущего события, обещавшего принести ему то ли неслыханную боль, то ли что-то еще, он сам хорошенько не был уверен. Впрочем, чувство это прошло так быстро, что ему без труда удалось списать его на легкий приступ аэрофобии. Тем более что это был его первый в жизни перелет.
ГЛАВА 3
Поместье семьи Кармелло находилось в Лироне – элитном районе Манхэттена, куда нельзя было попасть без специального разрешения.
Это место вполне можно было назвать раем на земле. Обманчиво пустынное, оно напоминало эдемский сад – здесь полно было зелени, редких цветов и растений, красивых холмов, и почти с любого места, стоило только забраться на какую-нибудь возвышенность, можно было увидеть сияющую поверхность океана.
Джеймс, конечно, отмечал все это, но думал больше о предстоящей встрече с дедом.
В аэропорту его, Аньелло и Бертольдо встретили четверо одетых с иголочки мужчин на двух серьезного вида Джипах, которые и доставили их в итоге в Лирону. Лирона представляла собой довольно-таки обширную территорию, и немалая ее часть принадлежала семье Кармелло. Особняк показался лишь минут через пятнадцать после того, как они проехали ворота, а в промежутке их путь лежал через густой темный лес, которому, казалось, не будет ни конца, ни края.
Появившийся наконец дом вполне соответствовал ожиданиям Джеймса. Это была огромная пафосная резиденция в бело-красных тонах с широким крыльцом в форме полукруга и длинной мозаичной террасой.
Джип остановился у входа, и Бертольдо, ехавший рядом с Джеймсом (Аньелло сел в другую машину), сделал ему знак выходить.
– Господин Марко ждет тебя, – сказал старик уже на лестнице, ведущей в дом. – Если ты не слишком устал, позволь проводить тебя к нему прямо сейчас.
– Я не устал, – коротко ответил Джеймс, не чувствуя ни малейшего желания оттягивать эту встречу.
Внутри дом был такой же пафосный, как и снаружи. С потрясающим ремонтом, но в строгом стиле – своей сдержанной величественностью он вполне соответствовал роду деятельности тех, кто его населял.
Стоит отметить, Джеймсу не было до окружающей обстановки никакого дела. Он никогда не был жадным до роскоши, и удивить его чем-то подобным было невозможно. В то же время он не чувствовал и никакой подавленности, хотя раньше никогда не бывал в таких богатых домах. Следуя за Бертольдо, он думал только о предстоящем разговоре и его возможных последствиях, все остальное его нисколько не интересовало.
Кабинет Марко, по всей видимости, находился на первом этаже и довольно далеко от входа. Они прошли целых пять широких коридоров, освещенных яркими бардовыми лампами, когда впереди нарисовалась какая-то компания.
Это были четверо мужчин в строгих костюмах (в других костюмах здесь, похоже, никто никогда не появлялся), посетивших, по-видимому, как раз тот кабинет, к которому направлялись новоприбывшие. Трое из них не произвели на Джеймса никакого впечатления: это были грозного вида пожилые субъекты, напоминавшие чем-то сопровождавшего его Бертольдо. А вот четвертый захватил его внимание так успешно, что он бы сам удивился этому, если бы мог проследить за собой со стороны.
Наверно, в первую очередь его поразило то, что перед ним был не очередной великовозрастной объект с заведомо сомнительным прошлым, а парень примерно его же возраста, может быть, старше совсем не намного. Во-вторых, огромное недоумение вызывала его внешность.
В отличие от всех мафиози, с которыми Джеймс успел столкнуться за последнее время, этот парень совсем не походил на итальянца. У него была яркая золотисто-пшеничная шевелюра (в данный момент аккуратно уложенная), совсем не итальянские темно-зеленые глаза и совершенные европейские черты, которые вполне могли позволить ему стать супер моделью или кем-то в этом роде. Рост и телосложение тоже весьма этому способствовали. Он был также высок, как и Джеймс, даже выше на пару сантиметров, также строен и при этом крепок – этакое великолепное животное, вылепленное рукой непревзойденного мастера.
Выражение его лица тоже значительно отличалось от каменно-непроницаемых физиономий его спутников. Он казался очень спокойным, даже беспечным, но не глупым: была в нем какая-то энергия, что-то самонадеянное и неуловимо сильное, чему трудно было дать конкретное название. Джеймс сам был озадачен этим, но вот это самое неопределимое нечто почему-то страшно взбесило его.
Незнакомец и трое его спутников вежливо приветствовали Бертольдо и спокойно прошли мимо.
По пути блондин без всякой неловкости посмотрел на Джеймса и радушно улыбнулся. У него были необычайные манеры. Он казался очень дружелюбным и при этом всем своим существом излучал уверенность в собственном превосходстве. Его улыбка показалась Джеймсу скорее небрежной, чем приветливой, и это разозлило его еще больше.
По правде говоря, он был очень растерян. Обычно ему не было до окружающих людей никакого дела (как бы ярко и необычно они ни выглядели), а на этого блондина он реагировал, словно воспаленная сетчатка на яркий свет. Он был так взбешен и растерян, что, сам того не осознавая, смотрел вслед молодому мафиози до тех пор, пока тот не скрылся за поворотом. И даже после этого он не успокоился и тут же спросил у Бертольдо:
– Кто это?
– Семья Донацио. Самые верные союзники семьи Кармелло.
– Я про блондина.
– Это Альваро Донацио, ее глава.
– Глава? – Джеймс был поражен. – Он же совсем молодой! И не похож на итальянца.
– Это верно. Его мать была наполовину немкой. Такой красавицы мир больше не увидит. Внешне он пошел в нее. Что касается возраста, то не обманывайся. Да, он очень молод, но уже успел доказать, что достоин того места, которое занимает. Подчиненные его боготворят.
Пока Бертольдо говорил, вопросы один за другим раскручивались в неожиданно запылавшей голове Джеймса, но выплеснуть их наружу он не успел. В конце коридора возникла блестящая черная дверь, которая, по-видимому, и являлась целью их долгого похода.
Коротко постучав, Бертольдо дождался приглушенного «входите», открыл дверь и сделал Джеймсу знак следовать за собой.
Кабинет Марко оказался очень просторным и на удивление уютным. Здесь было много цветов в больших ажурных кадках, изящная мебель из красного дерева и очень много высоких окон, большая часть которых в настоящий момент была открыта. Это создавало приятный сквозняк в помещении и, к тому же, вызывало обманчивое ощущение безопасности этого места.
Центр комнаты представлял собой что-то вроде основной зоны. Там располагался большой черный диван в форме полукруга, четыре кресла, довершавшие круг, и низкий прямоугольный стол по центру.
В одном из кресел сидел крупный старик с абсолютно белыми волосами и исчерченным морщинами лицом. Одет он был просто, но очень аккуратно: в серые вельветовые штаны и черную рубашку в бардовую клетку. При виде гостей он взял трость, прислоненную к подлокотнику кресла, и медленно встал. Его взгляд был прикован к Джеймсу, так же, как и взгляд последнего был прикован к нему.
Не требовалось никаких усилий, чтобы понять: это была очень сильная волевая личность, прошедшая тяжелейший жизненный путь, но так и не утратившая своей внутренней мощи.
Марко Кармелло был очень высок, и даже сейчас в нем не было ни грамма лишнего веса; однако лицо выдавало признаки тяжелой болезни: цвет кожи был каким-то нездоровым, землисто-желтым, а белки глаз были скорее серыми, чем белыми. Но, несмотря на это, несмотря даже на трость, на которую он опирался, никто не рискнул бы назвать его немощным или бессильным.
– Подойди ко мне, внук, – сказал он не приказным, а каким-то усталым грустным тоном.
Джеймс подчинился, и Марко, крепко сжав трость левой рукой, правой притянул его голову к своей груди. Джеймсу ничего не оставалось, кроме как осторожно ответить на это неожиданное объятие. Уже второй раз за этот день он был сбит с толку, потому что в этот момент его сердце болезненно сжалось, и он даже ощутил легкий ком в горле. А в голове пронеслась мысль, что этот человек, несмотря на всю его страшную власть и репутацию, был все же очень добр, пускай, возможно, и далеко не ко всем.
Когда Марко наконец отпустил его, его глаза блестели от слез, однако заговорил он ровным голосом и без всякого смущения:
– Наверно, тебе уже это говорили. Ты очень похож на своего отца. Садись, пожалуйста. Бертольдо, ты тоже оставайся. Сейчас нам принесут чай с пирожными.
Как только все расселись (Марко занял прежнее кресло, в то время как Джеймс и Бертольдо сели по правую и по левую руку от него), вошла опрятная пожилая женщина с огромным подносом, наполненным чайными принадлежностями на три персоны, быстро расставила все перед собравшимися и немедленно удалилась.
– Угощайтесь, – сказал Марко, пододвигая к себе блюдце с чаем и перекладывая на тарелку одно пирожное. – Эти пирожные просто изумительны. Даже мне порой значительно поднимают настроение. Впрочем, должен признать, все, что готовит Эльза, обладает этим редким свойством.
Джеймс не слишком хотел есть, тем более сладости, но из вежливости взял себе пирожное.
– Тебе нравится птичье молоко? – спросил Марко, ненавязчиво наблюдая за ним.
– Не слишком. Я вообще не очень люблю сладкое.
– Я в юности тоже не любил. Но годы значительно влияют как на вкусы, так и на взгляды людей.
Джеймса так и подмывало начать обсуждение основной темы, но он сдерживал себя, так как не хотел показаться грубым. По какой-то причине ему не хотелось быть резким с этим человеком.
– Должно быть, тебе нелегко было расстаться с Сильвией?
– Да. Она с детства растила меня.
– Не переживай. Как только она переедет, я позабочусь о том, чтобы у нее все было в порядке.
– Как раз об этом. Я приехал сюда не с целью остаться. Я просто не смог… – Джеймс уже хотел сказать: «проигнорировать угрозу вашего подчиненного», но не выдержал обращенного на него доброго взгляда и быстро сменил фразу, – я просто решил увидеться с вами и сказать все лично. У меня другие цели в жизни. Я не хочу брать на себя ответственность за других людей и не думаю, что могу с этим справиться. Я замкнутый человек, никогда никем не командовал и не хочу. Я, скорее, развалю тут все. Вам лучше подыскать на место главы кого-нибудь другого.
– Интересные соображения, – сказал Марко, опуская чашку на блюдце и сосредотачивая все внимание на Джеймсе. – Ты говоришь, у тебя другие цели в жизни. Если не секрет, какие именно?
– Я хочу стать ядерным инженером, – без тени сомнения ответил Джеймс. – Создать что-то полезное, что облегчит жизнь человечеству. У меня есть кое-какие способности, поэтому я говорю так уверенно. Я бы хотел заниматься этим всю жизнь.
– Так одно другому не мешает, – сказал Марко, снова возвращаясь к пирожному. – Неужели ты думаешь, что я собираюсь запереть тебя здесь и требовать, чтобы ты делал только то, что угодно мне? Ни в коем случае. Ты мой единственный внук. Я буду страшно горд, если ты окончишь университет и обретешь профессию, о которой мечтаешь. Но и возглавить семью тебе это никак не помешает.
– Я не хочу быть мафиози! – выпалил Джеймс, чувствуя, что дед уверенно подводит его к нежелательному решению. – Не хочу связываться… с этим миром.
Марко добродушно улыбнулся:
– Похоже, у тебя о нас очень скверное мнение.
– А должно быть другое?
– Почему бы тебе самому не выяснить? – замолчав ненадолго, Марко продолжил уже совсем другим: серьезным и твердым тоном. – Врать я тебе не буду. Это и правда очень опасный мир. Но насколько он темный, ты должен решить сам. А также понять, что, несмотря на все его малопривлекательные стороны, кто-то должен управлять им. И лучше бы, чтобы это был достойный человек. Такой, как ты.
– Откуда вы знаете, что я достойный? – спросил Джеймс с легким раздражением. – Вы меня впервые видите.
Марко снова засиял благодушной улыбкой:
– Ты очень молод, поэтому не можешь понять этого. Но когда-нибудь поймешь. Я предлагаю тебе следующий план. Оставайся с нами на полгода, изучи все сам и потом скажи, твой это мир или нет. Присмотрись к тому, что здесь происходит, и тогда реши все для себя. Если и через полгода ты захочешь уйти, обещаю, я не стану тебя удерживать.
– Почему вы так уверены, что я захочу остаться?
– Я не уверен. Но считаю, что ты должен попробовать. Для своего же блага. Не хотелось бы, чтобы ты упустил что-то важное в жизни.
– Все важное уже при мне, – сухо сказал Джеймс. – И вся эта роскошь меня не цепляет. Вы сами нажили все это. Это ваше достижение. А для меня это просто скука. Свое богатство я хочу сам нажить. Так что не думайте, что вам удастся заманить меня всем этим блеском.
– И в мыслях не было, – с очень довольным видом сказал Марко. – Так что ты ответишь на мое предложение?
Джеймс задумался ненадолго, потом решительно сказал:
– Полгода я тут торчать не буду. Четыре месяца максимум.
– Хорошо, – благосклонно кивнул Марко. – Молодец. Нельзя так легко соглашаться со всеми предлагаемыми условиями.
– Учебу я бросать не собираюсь.
– Этого никто и не требует.
– Чем я здесь должен заниматься?
– Об этом поговорим позже. А теперь иди в свою комнату и отдохни как следует. Бертольдо проводит тебя. Я же вижу, как ты устал. Все остальное обсудим вечером.
– Хорошо.
– Пойдем, юноша, – Бертольдо встал и направился к выходу из кабинета. – Тебе действительно нужно отдохнуть.
– Бертольдо, – окликнул Марко. – Зайди ко мне, как только устроишь Джеймса.
– Конечно, отец.
При выходе из кабинета Джеймс не удержался, бросил взгляд на оставшегося в глубине комнаты Марко. Тот спокойно сидел в своем кресле и неторопливо доедал, наверно, уже третье или четвертое пирожное. Весь его вид излучал глубокое спокойствие, и это спокойствие навело Джеймса на мысль, что выбраться отсюда ему будет, пожалуй, не так легко, как он думал.
Комнату ему выделили просторную и очень удобную: с широченным кожаным диваном, на котором ему, очевидно, предстояло и спать (так как кровати здесь не было), большим письменным столом с ультрасовременным вращающимся стулом напротив, вместительным платяным шкафом у стены и длинным балконом, выходящим на бескрайний сад поместья.
Комната располагалась на третьем этаже, и вид с балкона открывался просто потрясающий. Солнечные блики резво носились по узким галечным тропинкам, испещрявшим сад по всей территории, и эти блики вызвали в памяти Джеймса воспоминание о недавнем инциденте. Воспоминание об одном очень уверенном в себе пафосном блондине.
«Ладно, – сказал он себе мысленно не без легкого предвкушения. – Стоит задержаться здесь хотя бы ради того, чтобы сбить с него спесь».
ГЛАВА 4
Деятельность семьи Кармелло – этой гигантской многофункциональной машины с бесчисленным множеством непрерывно действующих механизмов – распространялась на многие сферы коммерческой жизни главных штатов Америки, и некоторые из этих сфер были вполне легальными, в чем Джеймс убедился не без помощи Бертольдо, ставшего для него кем-то вроде бессменного наставника.
Отельный бизнес действовал в полном согласии с законодательством, как и многочисленные рестораны и несколько известнейших развлекательных центров, о которых Джеймс слышал задолго до своего приезда сюда. Все это было вполне себе «чистым» бизнесом, без каких-либо теневых сюрпризов.
Джеймс поверил в это не потому, что был чересчур доверчивым, а потому что Бертольдо буквально закопал его в тоннах накрахмаленной документации, подтверждавшей законность всех этих предприятий. Хуже того, он заставил его тщательно вникнуть в каждую бумагу и научил отличать поддельные печати от подлинных.
В итоге Джеймс не мог сомневаться просто потому, что сам стал экспертом по части данных вопросов. Кроме того, все эти предприятия были очень известными, пользовались спросом у огромного множества людей, такой бизнес просто не мог быть незаконным, что и подтверждали бесчисленные, заверенные влиятельными шишками бумаги.
Джеймс уже начал задаваться вопросом, а почему, собственно, Кармелло считались мафией, когда Бертольдо потихоньку начал раскрывать перед ним вторую сторону шоколадной медали. И вот она оказалась уже не шоколадной, а фальшиво-золотой.
Марко Кармелло являлся владельцем двенадцати элитных казино в Нью-Йорке, а также контролировал несколько весьма серьезных линий по поставке оружия. Первое было относительно легально (благодаря сомнительным договорам с людьми, имен которых Джеймсу пока не открывали), второе же вовсе официально не признавалось, хотя фактически было неоспоримой реальностью.
Небольшой анализ, проведенный Джеймсом самостоятельно, без помощи Бертольдо, помог ему выявить интересный факт: доходы с казино и операций с оружием, регулярно поступавшие на счета Кармелло, превосходили доходы с легальных предприятий почти в двенадцать раз! Это, в общем-то, многое объясняло: и влиятельность семьи, и нежелание Марко полностью легализовать свой бизнес. Отказаться от такого куска не смог бы сильнейший из людей, тем более если этот кусок стоил ему усилий всей жизни.
