Текст книги "Почти идеальная месть (СИ)"

Автор книги: Мира Айрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Этот гад хватал тебя? Прикасался к тебе? Целовал?

– А сам ты как думаешь?

– Чёрт, как я мог это допустить? Олух! – Матвей сжал зубы и закрыл глаза.

– Ты же сам сказал, что я должна кого-нибудь встретить и полюбить. Это был твой наказ, – я уже не пыталась скрыть свою язвительность.

– Но я не думал, что ты такая послушная и исполнительная!

Должно быть, со стороны мы выглядели очень забавно. Хорошо, что в трамвае было мало пассажиров. Мы сидели в самом конце вагона, а впереди ехали несколько пожилых женщин.

Я не выдержала и захохотала. Матвей с укоризной посмотрел на меня, встал и пошёл у выходу. Как раз объявили остановку, и я едва успела выскочить из вагона и догнать Матвея уже на улице.

– Матвей, ну что за детский сад?! – я схватила его за руку, и он вдруг остановился.

– Прости, – тихо ответил он. – Я с тобой скоро совсем с ума сойду.

– Прощаю, – не обращая внимания на любопытных прохожих, я обняла Матвея и поцеловала его.

Он отвечал мне, горячо и страстно.

– Ты только моя, – прошептал он. – Я тебя никому не отдам.

А вот это мы ещё посмотрим! Я бы не была столь уверенной.

– Долго ещё ехать? – спросил Матвей.

– Две остановки. Можем и прогуляться.

– Тогда пойдём пешком, – улыбнулся Матвей и взял меня за руку. – Я мороженого хочу, а ты?

– И я тоже.

Вскоре мы увидели небольшой киоск с мороженым. Матвей купил два рожка с шоколадным пломбиром, и мы продолжили путь.

Нам с Матвеем так понравилось гулять по городу, взявшись за руки, что…

В общем, пока мы шли до стоянки, той, что у гипермаркета, увидели парк аттракционов. Ну как увидели? Мы оба выросли в этом городе, а парк был там, где был, очень давно: с пятидесятых годов двадцатого века.

Конечно, аттракционы обновлялись, а деревья вырастали всё выше, но парк имени Горького был в нашем городе величиной постоянной, неизменной.

– Я тут, в само́м парке, лет двадцать пять не был, только мимо проезжал!

Матвей удивлённо оглядывался по сторонам. Конечно, двадцать пять лет назад тут всё было, наверно, по-другому. А я была в парке два года назад, с братьями.

– И тогда случайно попал, – продолжал вспоминать Матвей. – У соседского мальчика, моего приятеля, был день рождения, и родители его повезли сюда. Он пригласил меня и ещё одного мальчишку из нашего двора. Летом все разъезжались кто куда, много гостей не пригласишь. Вот тогда я здесь и был, в первый и в последний раз.

– А где сейчас этот друг? – проглотив комок в горле, спросила я.

Мне до ужаса жаль было маленького, никому особо не нужного Матвея, который в детском парке был лишь однажды, и то с чужими людьми.

– А потом эта семья переехала из нашего двора, – равнодушно сказал Матвей. – Точнее, они вообще уехали в другой город.

Задрав голову вверх и прищурившись, он смотрел на колесо обозрения.

Я не поверила его нарочито равнодушному голосу. Поняла, что в детстве он очень переживал отъезд единственного друга.

– А потом, в студенческие годы? Когда вы встречались с Ольгой? Почему не приходили сюда?

– Ольгу не интересовали развлечения такого плана. Хотя… Если честно, я и сам особо не стремился к развлечениям, некогда было. Учился, работал, очень уставал. Приходил домой и падал спать замертво, даже поесть иногда не было сил. Надо было на свадьбу зарабатывать. Пойдём на колесо, Милана?

– Нет-нет, я на это не подписываюсь! Высоты боюсь, – выставив перед собой ладони, я отступила на пару шагов.

На что, спрашивается, надеялась? Уже через несколько секунд я послушно шла с Матвеем к терминалу оплаты. Матвей купил карту парка и закинул на неё довольно внушительную сумму.

– Мы остаёмся тут жить? – с сарказмом спросила я. – Какой из домиков снимем? Или сразу замахнёмся на целый павильон?

– Ты даже не успеешь заметить, как мы спустим все деньги! – рассмеялся Матвей, взял меня за руку и повёл к колесу обозрения.

… Машину мы забрали только через пять часов. Я везла Матвея к себе, а он сидел на пассажирском сиденье и с аппетитом ел карамельный попкорн из огромного стакана. Совсем как мальчишка. Вид у взрослого дяди был весьма и весьма довольный. Чувствовалось, что не зря в парке выстоял очередь в киоск, где продавался попкорн.

Я размышляла о том, каким разным может быть Матвей. Многоликим. Год назад, в день нашего знакомства, он сначала был настоящим дьяволом. Я помню до сих пор, каким огнём горели его глаза, когда он разговаривал с моим отцом и с Ольгой.

Потом, когда мы заметали следы и прятались от преследователей в лесу, Матвей был уже другим: весёлым, остроумным, даже немного смешным.

Когда мы любим друг друга, он неизменно бывает горячим, страстным и ненасытным.

А в остальное время он холодноватый, отстранённый, невозмутимый… Такой, каким был в тот день, когда высадил меня из машины неподалёку от дома родителей.

Правда, с тех пор, как мы встретились вчера на маскараде, отстранённым Матвей ещё не был. Теперь он опять новый: чувствительный, ранимый, ревнивый, страстный, временами грустный. Такое ощущение, что оставил меня год назад один человек, а вчера забрал обратно совсем другой.

Однако это совершенно точно он – мой Матвей.

Сегодня в парке он был неутомим. Мы обошли почти все аттракционы, не побывали только на самых детских. Матвей даже в комнату страха меня затащил. Я орала, как ненормальная, какие-то мальчишки лет десяти в голос ржали надо мной. А Матвей гладил меня по голове, успокаивал, но сам, паршивец этакий, тоже надо мной подсмеивался втихаря.

Потом я обиделась на него, не разговаривала с ним. И он, умоляя меня о прощении, при всех встал передо мной на колени прямо на асфальтовой дорожке. Ну вот как злиться на этого ненормального? Он одним словом, одним жестом, одним взглядом обезоруживает меня. При этом уверяет, что это я его свела с ума, и он теперь зависим от меня. Ага, как же!

– Мне кажется, или нам лучше поехать ко мне завтра утром? – спросил Матвей, когда мы вернулись, наконец, в мою квартирку. – Сегодня ты устала, да и поздно уже. А ты хотела запомнить дорогу и по пути всё как следует рассмотреть.

– Да, пожалуй, – скинув кроссовки, я без сил опустилась на ближайший табурет.

– Вижу, совсем устала, – Матвей подошёл и погладил меня по голове. – Измучил я тебя.

– Нет, всё хорошо. Прекрасный был день. Спасибо, Матвей!

Я откинулась спиной на стену и прикрыла глаза.

– Тогда в душ и баиньки? – вполне невинно предложил Матвей.

– Угу, да, я сейчас, – сонно пробормотала я, не открывая глаз. – Ты иди пока, а я после тебя.

Я слышала, как Матвей начал раздеваться, а потом, кажется, погрузилась в полудрёму на некоторое время. Проснулась от того, что почувствовала, как Матвей снимает с меня футболку, а потом бюстгальтер.

Матвей осторожно провёл ладонями по моей груди, и соски тут же напряглись. Предательское тело! Я могу говорить что угодно и строить из себя кого угодно ровно до того момента, как Матвей коснётся меня…

Ладони Матвея скользнули по моему животу, спустились к застёжке джинсов. Придерживая, Матвей поднял меня с табурета, и через мгновение я была уже без джинсов и без трусиков. Осталось всего ничего – носки, и с ними Матвей разобрался очень оперативно. Потом взял меня на руки и отнёс в душевую. Едва оказавшись там вдвоём с Матвеем, я окончательно проснулась.

Сначала мы мыли друг друга: Матвей мыл меня, а я – его. А потом, не выключая воду, Матвей опустился передо мной на колени и начал целовать мою грудь, живот, бёдра.

Всё моё тело горело огнём, я возбудилась до предела. До сих пор мы ни разу не занимались любовью в ду́ше, и необычность обстановки буквально сводила меня с ума.

Сначала Матвей вообще любил меня только под покровом ночи. Это потом я сама начала соблазнять его в любое время суток, и он довольно быстро привык к этому, начал сам инициировать близость в "неурочное" время.

А теперь мы собираемся заняться любовью в ду́ше. Ска́жете, банально? Возможно, когда размышляешь об этом со стороны. А вот когда готова сползти по стене, потому что изнемогаешь от ласк, – это совсем другое.

Продолжая исследовать моё тело губами, Матвей осторожно раздвинул мои ноги и нежно провёл пальцами по естеству. Вскрикнув, я схватила его руку, не давая ему убрать её.

– Пожалуйста, Матвей! Я хочу так, – взмолилась я.

Матвей встал и начал целовать меня, при этом продолжая ласкать в самом интимном месте. Я чувствовала возбуждённый и горячий член Матвея, гладила его, осторожно сжимала.

Вскоре я почувствовала, как моё напряжение нарастает, а потом наступила бурная разрядка. Матвей что-то шептал мне, но я не могла разобрать слов, потому что моё сознание полностью заволокло сладким туманом, а тело продолжало вздрагивать от волн потрясающего, почти невыносимого удовольствия.

Наконец я затихла и открыла глаза. Матвей стоял, прижавшись ко мне, и тяжело дышал. Он ещё не кончил. Я упёрлась ладонями в его плечи и заставила его прижаться спиной к стене, а сама встала на колени. Обхватив ладонями ягодицы Матвея, я начала ласкать его член губами и языком.

Матвей ещё ни разу не позволил мне довести этот процесс до логического завершения, но сегодня я была полна решимости. В какой-то момент он попытался отстранить меня, но я покачала головой: нет.

– Милана, не надо, – умоляюще попросил Матвей, но я опять покачала головой, продолжая начатое.

Вскоре я почувствовала, как по телу Матвея прошла дрожь, а его ладони крепче сжали мои плечи. А потом случилось то, что я уже давно хотела испытать с Матвеем. Он был полностью в моей власти, и остановиться уже не мог, вплоть до самой разрядки.

– Боже, Милана, это фантастика, – выдохнул Матвей, немного придя в себя. – Спасибо тебе, любимая. Как ты?

– Отлично.

Я встала и прижалась к Матвею. Мне сложно было описать своё состояние, но мы с Матвеем определённо стали ещё ближе друг другу, перешли на новый уровень доверия.

Одеваться не было сил. Едва добравшись до кровати, мы забрались под одеяло, прижались друг к другу и уснули.

Утром я проснулась от того, что услышала, как Матвей готовит завтрак. А сразу после завтрака мы выехали на машине Матвея.

Каково же было моё удивление, когда оказалось, что дом Матвея находится в черте города, хоть и достаточно далеко от центра, и тем более, от дома моих родителей. Езды было от силы полчаса, а год назад Матвей специально долго кружил по дорогам, пользуясь темнотой и моим ошалелым состоянием. Потому я и была уверена, что он живёт где-то далеко.

– Добро пожаловать домой, любимая! – сказал Матвей, распахивая передо мной ворота.

Я стояла у ворот, не решаясь шагнуть во двор. Сердце билось с немыслимой скоростью, в ушах шумело. Столько всего было связано с этим домом! Волнение просто зашкаливало.

Видимо, Матвей всё понял, потому что подхватил меня на руки и сделал шаг вперёд. Через секунду ворота за нашими спинами закрылись. Матвей поставил меня на ноги.

Держась за руку Матвея, я оглядывалась. Здесь ничего не изменилось, всё было так, как прежде. Наконец я немного успокоилась и выпустила ладонь Матвея, которую сжимала, что было сил. Обошла двор и сад, остановилась у беседки.

– Ты пока гуляй, а я пойду обед готовить, – Матвей поцеловал меня в щеку и пошёл по тропинке к дому.

Он ушёл, а я в изнеможении опустилась на скамейку беседки. Слишком много эмоций. Слишком.

К вечеру мне всё же удалось освоиться и свыкнуться с мыслью о том, что меня никто больше отсюда не выгонит. Теперь я точно знала, что Матвей любит меня, на сто процентов была уверена в своей власти над ним.

… – Завтра мне нужно будет съездить в город, у меня дела, – прошептал Матвей, когда мы уже готовились отойти ко сну.

Моя голова лежала на его плече, а моя левая ладонь – на его груди. Матвей обнимал меня, то и дело касаясь губами то моей макушки, то моего виска, то моей щеки.

– Мне как раз тоже нужно у город, я поеду с тобой. Есть некоторое формальности в универе, да и в офис надо заехать, давно там не была.

– Но потом мы обязательно встретимся и вернёмся сюда, – с тревогой сказал Матвей.

– Конечно, – успокоила я его. – Не переживай так. Я ведь не маленькая.

"И я жила как-то без тебя целый год, – мысленно добавила я. – А у тебя даже сердце обо мне не болело".

– Я всегда был рядом с тобой, – прошептал Матвей, хотя я абсолютно точно не говорила ничего такого вслух. – От самого начала и до нашей с тобой встречи позавчера на маскараде.

Я вздрогнула от неожиданности, а Матвей обнял меня ещё крепче.

– Мы обязательно встретимся завтра, Матвей, и вместе приедем сюда. Или ко мне домой, – прочистив горло, заверила я.

– Мы вообще больше не будем расставаться, – глухо проговорил Матвей. – Хватит.

– Согласна, – невольно улыбнулась я.

Его слова звучали, как музыка.

– Но я должен выполнить ещё два твоих задания, – напомнил Матвей. – Первое я выполнил. Теперь самое время узнать второе.

– Да, – согласилась я. Я как раз собиралась поговорить с ним об этом. – Но сначала я хочу спросить тебя кое о чём, пока не забыла.

– Спрашивай.

– Вчера, когда мы собирались ехать на трамвае к гипермаркету, ты сказал, что у тебя есть противоядие на яд моего отца. Что ты имел в виду?

И вот тут я почувствовала, как Матвей на мгновение растерялся, а потом сразу поняла, что он сейчас скажет мне неправду.

– Возможно, ты будешь думать обо мне плохо, даже скорее всего, Милана. Но мне нужна была страховка. Я собираюсь прожить долгую и счастливую жизнь с тобой, потому не могу бездумно рисковать. Я отдал Валерию не все оригиналы, которые обещал. Кое-что припрятал в очень укромном месте.

– Ты всё сделал правильно, – мне удалось это сказать серьёзно и убедительно, хотя пламя любопытства полыхало во мне со страшной силой. – У тебя обязательно должна быть страховка.

– Так каким же будет твоё второе задание?

В голосе Матвея звучало облегчение. Думает, что обвёл меня вокруг пальца!

– Я не зря спросила об отце, мне нужно было убедиться, что тебе точно не угрожает опасность, – начала я. – А моё второе задание тесно связано с третьим.

– Я весь внимание.

– Через несколько дней, в следующую пятницу, состоится одно из торжеств по случаю тридцатилетия фирмы моего отца. Когда-то эту форму организовал мой дед. Сначала руководил всем он, а потом к делу подключился его младший брат, вернувшийся из Европы, дядя моего отца. Потом этот дядя серьёзно заболел, и его не стало. А вскоре дедушка ушёл на покой, и фирму возглавил папа. Дедушка и бабушка сейчас живут за границей. Я тебя обязательно с ними познакомлю потом, позже. Так вот, в пятницу состоится большой приём. Он будет проходить в доме родителей, точнее, в саду. Я обещала папе, что непременно буду, и слово нарушить не могу; я ведь и так не приехала на день рождения Ольги. Итак, моё второе задание заключается в следующем: ты должен тоже приехать на этот приём. Без приглашения, разумеется. Приехать отдельно от меня.

– Хорошо, – я чувствовала, что Матвей улыбается. – А третье задание?

– А третье задание заключается в том, что ты должен попросить у папы моей руки прямо на приёме. По-настоящему, чтобы это было головокружительно и красиво.

– Что ж, логично. И я согласен. Я даже рад, что уже в пятницу всё окончательно решится, и ты официально станешь моей невестой. Перед всем светом.

Ну да, ну да… Даже такие умные и изворотливые парни, как Матвей, бывают иногда наивны и уязвимы. Это исключение, подтверждающее правило.

Матвей без приглашения приедет в дом моих родителей и при всех присутствующих сделает мне предложение… а я ему при всех официально откажу! Но это сюрприз, о котором никто не знает и даже не догадывается. Это даже не холодное блюдо, это мегахолодный десерт, который я подам Матвею. Я прилюдно пошлю его на все четыре, и пусть катится.

– Да, любимый, – проворковала я. – Вот и договорились. Рада, что ни одно из моих заданий не показалось тебе невыполнимым.

– Наоборот, ты сделала меня счастливее. А в пятницу я стану ещё счастливее. И сразу начнём подготовку к свадьбе.

Утром Матвей высадил меня около университета и уехал по делам. Мы договорились встретиться в восемнадцать ноль-ноль у меня дома, а значит, времени впереди целая уйма.

В деканате я задержалась ровно на пять минут, и потом отправилась домой за машиной. А ещё через час я сидела в кабинете отца, в офисе фирмы.

Папа был безумно рад мне, ведь я очень давно не забегала к нему вот так. Сначала мы поговорили о делах фирмы, потом о моей прошедшей сессии.

– Значит, ты теперь на каникулах, почти свободна? Сможешь приехать в пятницу?

– Да, папа! Я же обещала. Непременно приеду. А сегодня как раз приехала, чтобы уточнить подробности: куда и в какое время приезжать, какая форма одежды.

– Доча, ты можешь хоть с утра приезжать, хоть накануне вечером. Хоть в пижаме. Ты же знаешь, как мы рады будем тебе. Тем более, ты теперь редкий гость у нас.

Отец замялся. Я поняла, о ком он хотел сказать, но вовремя остановился.

– Всё давно хорошо, пап! – успокоила я его. – Не переживай!

– Всё же этому гадёнышу удалось вбить между нами клин, – отец задумчиво смотрел в окно. – Как бы я хотел отплатить ему, просто руки чешутся. Стереть даже следы этой твари с лица Земли, не то, что его самого.

Мне стало не по себе. Я в который раз за прошедшие дни усомнилась в правильности принятого решения. Однако процесс уже запущен, поздно пытаться что-либо изменить.

* * * * * * * * * * * *

Когда я вернулась домой, Матвей уже ждал меня у моего подъезда, сидя в машине. Едва завидев меня, выскочил и быстро пошёл навстречу.

– Ты почему не позвонил?

– Ты почему не позвонила?

Мы сказали это одновременно, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Я обняла Матвея за пояс, а он, прижав мою голову к своему плечу, гладил меня по волосам.

– Останемся сегодня здесь? А завтра в дом уедем? – спросила я.

Матвей молча кивнул, продолжая обнимать меня.

– Как день прошёл? – спросила я за ужином.

– Работал. В офисе появляюсь крайне редко, потому меня там сразу атакуют со всех сторон.

– Матвей, скажи честно, ты хакер?

Несколько секунд Матвей удивлённо смотрел на меня, а потом захохотал.

– Ну вообще, я могу. И в своих личных интересах пользуюсь подобными методами. А на работе – нет, никогда. Там всё солидно, всё официально, всё в рамках закона.

– Вот и хорошо, – выдохнула я.

– Волнуешься? – Матвей тепло смотрел на меня.

– А сам как думаешь?

– Ты любишь меня, Милана? – спросил он очень серьёзно.

Однако меня этот вопрос не испугал. Мне не нужно было лгать и изворачиваться. Я, по своему обыкновению, устроилась на коленях Матвея и заглянула в любимые серые глаза, в которых сейчас ясно читалось беспокойство.

– Я люблю тебя, Матвей. Ты самый лучший. Нет, ты просто единственный.

– Прости меня за эту тревогу, девочка моя! Просто мне иногда кажется, что ты где-то далеко, в своих мыслях, и эти мысли не сулят мне ничего хорошего.

Мне стало не по себе от осознания того, насколько тонко Матвей меня чувствует. Я успокаивающе провела ладонью по его волосам, потом по щеке, коснулась подбородка кончиками пальцев.

– Нет, Матвей, ничего такого нет. Я волнуюсь за тебя – это да. Ведь в общении с моим отцом ты ходишь по лезвию.

– Не переживай об этом, любимая. Всё будет хорошо.

"Откуда ты знаешь? Почему ты так уверен в этом?" – хотелось выкрикнуть мне, но я сдержалась.

Меня вдруг охватила паника.

А по мере приближения пятницы, беспокойство моё лишь нарастало. В конце концов, у меня даже аппетит пропал. Я постоянно думала о том, какую кашу заварила, и от этих мыслей мне становилось всё хуже.

Мой откровенный мысленный разговор с самой собой произошёл в ночь со среды на четверг. Матвей мирно спал, а я, хоть и была утомлена бурными ласками любимого, не могла уснуть. Лежала молча и пялилась в потолок. Уже почти рассвело, а я по-прежнему не могла сомкнуть глаз.

В итоге я решила признаться самой себе: мстить Матвею я не могу, хотя очень хочу. До отчаяния, до зубовного скрежета я мечтаю отыграться за своё унижение и за свои страдания. Мне нравилось в течение всех этих дней строить план мести, прорабатывая его минута за минутой. Теперь же, когда всё готово и должно вот-вот свершиться, я поняла, что не смогу отыграть партию, которую сама же для себя сочинила.

Я миллион раз мысленно представляла себе прилюдное унижение Матвея, то, как он будет растоптан, повержен, деморализован, морально убит.

Но на деле моя способность к реальной мести оказалась детским лепетом. Я была словно пятилетний малыш, вооруженный водным пистолетом, и сама же не принимала всерьёз собственные прожекты. Я больше жизни люблю Матвея и никогда не смогу причинить ему зло. Не смогу унизить его, тем более, после всего того, что ему пришлось пережить когда-то по вине моего отца.

А ещё я только сейчас сподобилась как следует посмотреть правде в глаза и признать: после такой мести у нас с Матвеем не может быть совместного будущего. Готова ли я к будущему без Матвея? Прошедший год в красках показал мне истину.

Продолжая смотреть в потолок, я молча плакала, стараясь не всхлипывать, чтобы не разбудить Матвея, и мысленно крыла себя самыми последними словами. Я так и не поняла, за что ругала себя сильнее: за то, что решила мстить, или за то, что не смогла это сделать.

… – Матвей, нам нужно серьёзно поговорить, – сказала я за завтраком.

– Слушаю, – улыбнулся Матвей.

Он невозмутимо и спокойно намазывал маслом кусок багета.

– Я передумала по поводу заданий, Матвей. Ничего не нужно, мы с тобой поженимся просто так, без всяких условий. Я не хочу больше никаких заданий. Я хочу выйти замуж по любви, как в песне.

– Просто по любви? Я согласен. Спасибо, любимая!

Матвей внимательно и ласково смотрел на меня. Порой (вот например, сейчас) мне казалось, что он видит меня насквозь, и все мои мысли для него не секрет. Даже самая маленькая мыслишка, спрятанная в укромном уголке сознания, – даже она не секрет.

– То есть, ты поедешь на праздник к родителям одна? Или не поедешь совсем?

– Поеду, Матвей. Я обещала. Поеду одна, а ты будешь ждать меня в квартире. Я не буду там слишком долго, мне не хочется.

– Хорошо, Милана, договорились, – кивнул Матвей.

– А когда мы подадим заявление, Матвей? После выходных?

– Это сейчас делается легко и быстро, абсолютно без привязки ко времени и к месту, – беззаботно ответил Матвей. – Но мне очень хочется, чтобы сначала у нас с тобой была настоящая помолвка, Милана. Даже если она будет только для нас двоих.

– Я за! – сердце моё подпрыгнуло от радости. – Давай организуем праздник для нас двоих в субботу или в воскресенье, после того, как пройдёт приём?

– Давай. Я найду подходящий ресторанчик и всё организую. А твоя задача – выглядеть так же потрясающе, как всегда.

– Как когда именно? – мне захотелось немного подразнить Матвея.

С того момента, как я решила не мстить Матвею, мне даже дышать стало легче, настроение улучшилось в разы, и появился аппетит.

– Как тогда, когда ты одета, девочка моя. Я умру от ревности, если какой-нибудь мужчина увидит хотя бы малую часть того, что имею счастье видеть я. И не только видеть.

– Я заметила, какой ты ревнивый, Матвей, – продолжала беззлобно подтрунивать я. – Раньше ты не был таким.

– Да почти сразу, как познакомился с тобой лично, я стал таким, – возразил Матвей.

– Я тоже тебя ревную, даже к твоей работе, – задумчиво ответила я.

Мне вдруг стало грустно и тревожно.

– Обещай, что всегда будешь только моим, Матвей!

– Легко. Но подумай сама, а если у нас родятся дети? То есть, нет, не так! Акогда у нас родятся дети, Милана, я ведь буду любить их не меньше, чем тебя.

– Детей и я буду любить не меньше, чем тебя. Дети не в счёт, их можешь и даже должен любить. Даже больше, чем меня.

– Больше невозможно, только так же. Тогда обещаю. И ты обещай.

– И я обещаю, что буду только твоей.

… В пятницу, в девятнадцать ноль-ноль, я приехала на праздник в дом родителей. Мне казалось, что меня будет мучить дежавю, однако ничего подобного не случилось. Видимо, потому, что Матвей ждал меня дома, и я была абсолютно спокойна и счастлива.

Я ходила среди гостей, останавливаясь то тут, то там. Мои губы и щёки уже затекли от старательно удерживаемой на лице улыбки, а язык устал вести светские беседы.

А потом ещё приехали Русецкие, и рядом со мной возник Антон. Выглядел он импозантно и стильно, впрочем, как всегда. Я видела, как смотрят на него девушки и женщины из числа гостей, и не могла понять, почему он опять таскается за мной, как приклеенный. Ведь мы почти не виделись в течение прошедшего года! Неужели его и мои родители продолжают лелеять мысль о слиянии капиталов? Нет, мне это совсем не нравится, категорически! Кажется, вечер перестаёт быть томным, и мне пора делать ноги. Приличия соблюдены, и этого вполне достаточно.

Я усиленно напрягала извилины, изобретая небольшую и непринуждённую прощальную речь, когда рядом раздался голос, заставивший меня вздрогнуть. Сердце моё ушло в пятки, а по спине пополз противный холод.

– Вечер добрый! Прекрасный праздник, вы не находите?

Я впервые в жизни физически ощутила, как бледнею, и была уверена: в моём лице не осталось ни кровинки. Титаническими усилиями мне удалось заставить себя поднять взгляд, и мои глаза сразу встретились с глазами Матвея.

– Здравствуйте! – мне даже удалось вновь натянуть на измученное лицо какое-то подобие улыбки. – Согласна с вами.

– Вы танцуете? – игнорируя возмущенный взгляд Антона, Матвей встал почти вплотную по мне.

Он был в стильном светлом костюме и выглядел, как всегда, превосходно. Сногсшибательно. Я уловила едва заметный аромат моего любимого мужского парфюма, и голова моя закружилась.

– Потанцуем? – Матвей протянул мне руку.

У Антона чуть глаза на лоб не вылезли от такой наглости, однако мы с Матвеем уже забыли о нём.

Я вложила дрожащую ладонь в руку Матвея, и мы пошли к площадке для танцев.

– Матвей, – зашипела я, когда он повёл меня в танце. – Мы же договорились! Ты же обещал!

– Я пришёл к выводу, что первый наш уговор мне нравится больше. И не прогадал: ведь не появись я здесь, этот молодой хлыщ так и продолжал бы увиваться за тобой.

– Матвей, только не пытайся меня убедить в том, что ты ревнуешь меня к Антону! – поморщилась я.

– Тогда к кому надо ревновать? – Матвей нарочито внимательно огляделся по сторонам.

– На меня смотри, пожалуйста, – приказала я Матвею. – Ты ведь со мной танцуешь.

– На тебя я могу смотреть вечно, но мне необходимо быть в курсе, кто ещё на тебя смотрит.

– Матвей, ты всё шутишь, а дело серьёзное. Ты зачем приехал?

– Сначала ты хотела, чтобы я приехал, значит, для этого была причина, – Матвей осторожно погладил мою спину, и я невольно поёжилась. – А потом ты передумала, значит, и для этого была причина. Я очень любознательный парень. Ты, наверно, знаешь об этом.

Мне не понравился ответ Матвея. Он хочет докопаться до истины, а я всерьёз рискую выдать себя и обнаружить план несостоявшейся мести.

– Матвей, это был просто каприз взбалмошной девчонки, – я старалась говорить максимально убедительно. – Забудь о нём. Я, к счастью, опомнилась вовремя. Ведь ты очень рискуешь, находясь здесь.

– Я не хочу быть трусом в твоих глазах, Милана, – хмуро ответил Матвей. – Это недопустимо.

– Да не считаю я тебя трусом, Матвей! – испуганно воскликнула я. – Только не тебя…

Не успела я договорить, как рядом раздался голос, который я сейчас хотела услышать меньше всего, несмотря на всю свою любовь к его обладателю:

– Белов?

Рядом с нами стоял папа и сверлил тяжёлым взглядом Матвея.

– Как видишь, Валера, – невозмутимо ответил Матвей, не выпуская меня из объятий, и смерил отца холодным взглядом.

– Как тебя впустили? Ты не должен был присутствовать на этом мероприятии. Тебя никто не приглашал.

– Меня пригласила Милана. Правда, девочка моя? – Матвей поднял бровь.

– Да, – слабым голосом ответила я, не в силах спорить с ним.

Лицо отца напряглось и приобрело даже какой-то сероватый оттенок. Я поняла, что он в бешенстве.

– Как только закончите танцевать, я жду тебя для разговора, Белов! Ты знаешь, где.

Отец отвернулся и пошел прочь. Я лихорадочно размышляла о том, как бы увязаться в кабинет отца вместе с Матвеем, но понимала, что он запретит мне идти с ним.

В конце концов, я сделала вид, что увидела старую знакомую, оставила Матвея одного, а сама что было сил припустила к дому. Я знала, где хранится запасной ключ от кабинета отца. Вскоре я была в кабинете, и даже успела запереться изнутри. Пока размышляла, где бы спрятаться, услышала приближающиеся шаги и голоса.

Едва я успела шмыгнуть за длинную штору из плотной синей ткани, как в замке повернулся ключ, и в кабинет вошли Матвей и папа.

– Выпьешь? – резко спросил отец и достал из бара бутылку виски.

– Нет, – покачал головой Матвей.

– Как знаешь, – отец достал один стакан и плеснул в него янтарного цвета жидкость. – Не боишься оставаться со мной с глазу на глаз?

– Нет, – Матвей усмехнулся и сложил руки на груди. – Тебе гораздо выгодней, чтобы я был жив и здоров.

– Почему? – отец сделал глоток из стакана, пристально глядя на Матвея.

– Мне кажется, я уже не раз говорил, но теперь расскажу более подробно. У меня есть душеприказчик – человек, который будет выступать от моего имени в случае… В случае наступления непредвиденных обстоятельств. Например, моего исчезновения. Или моей неожиданной кончины. Просто поверь, Валера, что такой поворот событий совсем не в твоих интересах.

– Как тебе удалось раскопать это? – хмуро спросил отец.

– Просто я был уверен, что найду компромат на тебя, Валера, потому рыл всё подряд, везде и всюду. Понимаешь, такой ты человек. Если ты непорядочно поступил по отношению ко мне, то с какой радости ты будешь честным и принципиальным в отношениях с другими людьми? И результат моих поисков не заставил себя ждать.

– Доказать ничего не получится. Я непричастен к смерти дяди.

– Это официальная версия, Валера. Чья-то недоработка. Очень уж кстати не стало твоего дядюшки. До такой ли степени он был болен? И почему безвременно ушли в мир иной сиделка и повар, жившие тогда у твоего дяди? Слишком много совпадений, не находишь? Сначала дядюшка отдаёт Богу душу, потом сиделка неожиданно попадает в автокатастрофу. А потом на повара нападает какой-то психопат.

Я не могла поверить собственным ушам. Вытаращив глаза и зажав ладонями рот, я молилась только о том, чтобы не обнаружить своё присутствие раньше времени. Неужели всё это происходит наяву? Это не страшный сон?

– Однако я свято чту презумпцию невиновности, – невозмутимо продолжал Матвей. – Сейчас уже невозможно что-либо доказать, потому лично я смею предположить: вероятность твоей вины – пятьдесят на пятьдесят. И это гарантия моей безопасности. А для тебя – гарантия моего молчания при соблюдении тобой определенных условий.

– Будь моя воля, Белов, от тебя бы мокрого места не осталось! – в голосе отца звучала не просто неприязнь, а настоящая ненависть. – Самая большая ошибка в моей жизни – это то, что я отпустил тебя тогда, когда ты был ещё желторотым нищим студентишкой.