Текст книги "Немного странный (СИ)"
Автор книги: Мира Айрон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 3
В первый день Нина списала утреннюю тошноту на пережитый накануне стресс, но когда ситуация повторилась на следующий день, начала сопоставлять факты.
Лечение она забросила давно, и задумываться о зачатии второго ребёнка перестала примерно год назад. Они со Стасом, естественно, никогда не предохранялись (сейчас Нина понимала, что напрасно так уж доверяла супругу в плане его моральной и прочей чистоплотности). Неужели?!
Задержка уже недели две, но такое случалось и раньше, особенно, после окончания лечения. Прикинув в уме, Нина подсчитала, что, если беременность есть, она может составлять от двух с половиной до пяти недель.
Запретив себе думать об этом в течение рабочего времени, по дороге домой Нина купила целых три теста. Все они потом оказались положительными.
Нина даже перестала думать о Стасе и о том нейтралитете, которого придерживается дочь. Ольга вела себя как ни в чём не бывало, так, словно отец не переехал, а они с матерью не остались вдвоём. Нет, Нина вовсе не хотела, чтобы Ольга поссорилась с отцом. Но ей очень хотелось бы услышать от дочери слова поддержки. Сама Нина выпрашивать сочувствие у дочери не хотела.
Может, оно и к лучшему? Неужели было бы лучше, если бы Ольга тяжело переживала их со Стасом разрыв? Ставить клеймо на дочери совсем не хотелось, так же, как думать о том, что они со Стасом воспитали приспособленку. Нина твёрдо решила: все они взрослые люди, и у каждого из них теперь своя жизнь.
Она, Нина, сделает всё от неё зависящее для того, чтобы сохранить беременность, выносить и родить здорового малыша. Господь к ней милостив: лишившись мужа и моральной поддержки со стороны дочери, Нина обретёт гораздо большее.
Нина встала на учёт в женской консультации и сдала все анализы. Срок был ровно месяц, больше четырёх недель. Ай да Стас! Каков орёл...
Однако теперь Нина задумалась о другом: о своих притязаниях на совместно нажитое имущество. Кажется, тот аттракцион неслыханной щедрости, который она устроила в попытках оставаться порядочной до конца, был совсем не обоснован, да и несправедлив.
Если Стас построил квартиру для Ольги, купил квартиру для сына, которого зачал с Людмилой Евгеньевной (как не без оснований подозревала Нина, на те самые деньги, которые копил на настоящую дачу для семьи), то и о жилье для их с Ниной будущего ребёнка должен позаботиться. И алименты пусть платит всем, кого осчастливил.
Скрывать беременность от Стаса не имело смысла, да Нина никогда и не уважала такие ходы со стороны женщин. Их со Стасом всё равно разведут, потому что на разводе будет особо настаивать она, Нина. Но вот соглашаться на раздел квартиры Нина не будет. Это для неё одной было многовато, а для них с ребёнком – в самый раз.
Конечно, ждать до последнего Нина не стала, потому, позвонив Стасу, сообщила ему и о беременности, и о своём новом видении раздела совместно нажитого имущества.
Кажется, Стаса оглушили обе эти новости, и Нина даже не знала, какая больше. Вот чего Нина точно не ожидала, так это того, что Стас нарисуется на пороге в тот же вечер. Причём, с вещами.
Сначала Нина думала, что вернулась Ольга, но, когда услышала странную возню в прихожей, выглянула из кухни, где ужинала. В прихожей стоял Стас с двумя большими сумками, теми самыми, с которыми уехал несколько дней назад.
– Не поняла, – растерянно пробормотала Нина, мысленно ругая себя за доверчивость.
Ну почему, спрашивается, она до сих пор не поменяла замки? Даже если Стас пока теоретически тоже является здесь хозяином, ну и что?! Хотя... Что бы это изменило? Он бы взял ключи у Ольги.
Лицо у Стаса было мрачным и решительным.
– А чего тут не понять? – с вызовом спросил он. – Ты же сама говорила, что я должен быть рядом с ребёнком, которому дал жизнь? Вот и буду. Или у тебя есть возражения?
Стас затащил сумки в кабинет, потом вымыл руки, зашёл в кухню и начал накладывать в тарелку салат, приготовленный Ниной. Достал из хлебницы маленькую буханку цельнозернового хлеба, поморщился, но взял два кусочка.
– Стас, ты сбрендил? Я же предупредила, что султана из тебя не выйдет. Во всяком случае, не со мной. Мы ведь обо всём договорились!
Нина стояла у окна, сложив на груди руки, а Стас продолжал сидеть за столом, спокойно поглощая салат.
– Когда мы договаривались, я не знал о том, что ты носишь ребёнка. Ты скрыла это от меня.
– Ничего я не скрывала, Стас! Не нужно сваливать с больной головы на здоровую! – Нина чувствовала, что начинает заводиться. – Я сообщила тебе о беременности, как только узнала сама.
Видимо, нервы уже начали реагировать на перестройку организма.
– Голова у меня очень даже здоровая, облапошить меня тебе не удастся, Нина, – усмехнулся Стас.
– Как понять – облапошить?
– А так. Мой ли это ребёнок, Нина? Не ты ли не так давно прикатила на чужой машине с чужим мужиком? А может, не такой уж он чужой, этот отец? И чей он отец? Точно бывшего воспитанника?
– Стас, ты точно больной, – Нина вдруг почувствовала слабость и села на табурет. – Побойся Бога! Хотя... О чём я? Подлецы вроде тебя всегда стремятся измазать всех вокруг, чтобы не выделяться, так сказать. В наше время установить отцовство порой намного проще, чем зачать ребёнка!
– Вот именно, – кивнул Стас. – Когда будет установлено отцовство, тогда и поговорим по существу. А пока я ни в чём не уверен. Слишком много странностей в этой истории. Не подстроила ли ты всё, узнав о своём залёте от другого? Похоже, ты и про Людмилу знала давно, просто выжидала удобного момента. Но просчиталась – я не такой лох, и квартиру просто так, за здорово живёшь, не отдам. А пока ребёнок не родился, никакого развода, никакого раздела имущества. И я остаюсь тут, в своём доме, иначе, чувствую, скоро здесь поселится тот самый "отец воспитанника".
Нина во все глаза смотрела на Стаса. Она даже поверить не могла в то, что слышит его слова наяву.
– Ну и м..ак же ты, Стас, – прошептала Нина. – Да кто тебя спросит? И разведут, и разделят.
– Но только не так разделят, как ты мечтаешь, дорогуша, – хмыкнул Стас. – Если пойдёшь против меня, останешься вообще ни с чем.
– А вот это мы ещё посмотрим!
Нина встала и быстро пошла в спальню, где стоял большой шкаф с одеждой.
– Куда это ты собралась? – спросил Стас, который поджидал Нину у прихожей. – Учти, ключи от квартиры Ольги я изъял.
– Изъял? Прекрасно. Теперь, в соответствии с алгоритмом, можешь засунуть их себе... А я с тобой тут точно не останусь. И только посмей меня коснуться! Я позову на помощь. И вызову полицию.
– Я что, похож на идиота? Прекрасно понимаю, что неприятности мне ни к чему. А так... Вызывай полицию. Я у себя дома, ужинаю, никого не трогаю.
– Смотри не подавись, пока ужинаешь.
– Не груби, Нина, хватит. Признай мою правоту и успокойся. А не хочешь – скатертью дорога, – развёл руками Стас.
Схватив телефон и сумку, Нина быстро вышла в подъезд, а потом на улицу. И куда теперь идти?!
Завтра на работу, хоть и во вторую смену. Значит, к родителям не уехать. В принципе, на такси можно, причём, и туда, и обратно утром, но это слишком дорого. Да и страшно.
Найти попутчиков через социальные сети тоже не представляется возможным: слишком мало шансов на то, что вечером в будний день кто-то едет в село из большого города. Тем более, тоже страшно, мало ли, какие попадутся попутчики.
А самое главное – Нине меньше всего хотелось посвящать родителей в их со Стасом грядущий развод раньше времени. Потом расскажет, поставит перед свершившимся фактом. И сразу расскажет о беременности, так, чтобы плохую новость перебить хорошей. Стас вряд ли посмеет рассказать обо всём окружающим первый, потому что тогда придётся рассказать и о причине. А Ольга с тех пор, как повзрослела, стала общаться с бабушками и дедушками намного реже.
Маме и папе Нины обоим за семьдесят, богатырским здоровьем они не блещут, так что нужно их поберечь.
Подумав, Нина решительно пошла на автобусную остановку. На улице уже достаточно тепло, можно переночевать на даче. Тем более, там есть "буржуйка". Да и сторож с собаками, скорее всего, уже там. И наверняка уже есть те, кто живёт на даче в период с конца апреля до начала октября. Это как минимум две пожилые супружеские пары. Так что теперь в дачном кооперативе уже не так страшно по вечерам, и даже по ночам.
А завтра Нина непременно что-нибудь придумает. К сожалению, Стасу удалось застать её врасплох и выбить из колеи.
Нина появилась в дачном кооперативе уже в начинающихся сумерках и не заметила чёрный "Дастер", который стоял неподалёку от её участка. Потому появление у её ворот Антона Валерьевича Лесникова стало для Нины неожиданностью. Тем более, она опять, в очередной раз, не узнала его.
Она сначала никак не могла понять, что это за высокий и стройный темноволосый молодой человек в джинсах, тёмной футболке и светлой ветровке остановился у её ворот. Антон Валерьевич сегодня был аккуратно и модно подстрижен, гладко выбрит.
Контраст с прошлым разом, когда он появился в костюме, висящем на нём, как мешок, камуфляжной кепке и с чёрной щетиной на казавшееся измождённым лице был слишком велик.
– Здравствуйте, Нина Альбертовна! Опять не узнали? Неужели ещё разбогатею?
– Здравствуйте, Антон Валерьевич! – Нина открыла хлипкие ворота и впустила соседа. – А вы разбогатели?
– Представляете, да! – улыбнулся Антон. – После нашей предыдущей встречи, но не сразу, а в понедельник, мне позвонили с места бывшей службы и предложили работу. Должность, конечно, не аттестованная, и без командировок, но почти по специальности. Я теперь синоптик.
– Вселяя надежду в вас, вдыхая любовь
Без пeсен, без праздников
Без жестов, без слов...* -
продекламировала Нина.
– Нравится "Наутилус"? – Антон Валерьевич, казалось, был удивлён.
– Не то слово, – кивнула Нина. – Надеюсь, вы не думаете, что я слушаю и пою только детские песенки?
– Признаться, именно так я и думал, – рассмеялся Лесников.
– Шу́тите? Ну и как вам новая работа? Привыкли?
– Всё просто замечательно. А у вас как дела? Почему так долго не приезжали на дачу? И почему не позвонили мне сегодня? Мы же договаривались.
– У меня всё просто замечательно, – в тон ему ответила Нина. – А не позвонила, потому что... постеснялась вечером вас беспокоить.
Нина, конечно, лгала. Она изначально не собиралась пользоваться добротой Антона Валерьевича, и судя по его недоверчивому взгляду, обман не удался.
– Я уже большой мальчик, и в девять часов вечера ещё не сплю.
– Тем более, Антон Валерьевич. Мало ли, личная жизнь... – Нина сама ужаснулась тому, что несёт. Личная жизнь Антона Валерьевича касалась её меньше всего. – Простите.
– Ничего страшного, – Лесников опять тепло улыбнулся. – А сами вы зачем в столь поздний час сюда приехали?
– Я... Привезла кое-что к сезону, некоторые вещи. Уже убрала всё в дом.
– То есть, теперь я могу подвезти вас до дома?
"Да что ж такое?! Вот привязался! Ему заняться больше нечем?"
Нина и не хотела сердиться на проницательного Антона Валерьевича, который, казалось, видел её насквозь, но против воли раздражалась, начинала нервничать.
– Не нужно, Антон Валерьевич, – максимально беззаботно ответила она. – За мной приедет муж.
– Хорошо, – кивнул сосед. – Тогда я пока тоже здесь побуду, на даче. Дождусь, когда муж вас заберёт, и уеду.
Да блин! Почему он решил, что должен взять над ней шефство?!
Нина уже открыла рот, чтобы возразить более твёрдо, но в этот момент заиграл её телефон. Звонила Ольга.
– Простите, – сказала Нина Антону Валерьевичу, зашла в домик и закрыла двери поплотнее.
Только там она приняла вызов.
– Да, Оля.
– Мама, где ты? – голос дочери звучал по-настоящему встревоженно.
– Со мной всё хорошо, Оля, не переживай, – на Нину обрушилось острое ощущение вины.
– Тогда почему ты ушла из дома? И почему ничего не рассказала мне о том, что ты ждёшь ребёнка?
Каков Стас! И тут уже подсуетился! Неужели решил втянуть в их дела Ольгу и инициировать "воссоединение семьи"? Чёртов спекулянт...
– Я ушла, Оля, потому что твой отец вернулся с вещами. А я жить с ним под одной крышей не собираюсь.
– Мама, не будь такой резкой и категоричной, пожалуйста! Ты же сама всегда говоришь мне так. Притормози, подумай. Ты ждёшь ребёнка, у меня наконец-то появится брат или сестра. Мы же так давно мечтали об этом!
– Не припомню, чтобы твой отец особо мечтал. Он всегда говорил, что нам вполне достаточно тебя. Однако с возрастом его приоритеты, очевидно, изменились. Иначе как объяснить тот факт, что от него ждут детей аж две женщины? Это как минимум, я уже ничему не удивлюсь. Ты ведь в курсе того, что скоро у тебя появится единокровный брат?
– В курсе, мам, но папа сказал, что не любит ту женщину. Он не хочет разводиться, тем более, сейчас.
– Конечно, не хочет, дочь, – устало сказала Нина. – Кто откажется от такой жизни? Успешная карьера, быт налажен, взрослая умница-дочь, обожающая отца, есть. Жена адекватная, молодая любовница, и сразу двое наследников на подходе. Жизнь удалась. Вот только я не согласна с той ролью, которая мне отведена, в соответствии с папиным сценарием.
– Даже ради меня, мам?
– Оля, это называется "запрещённый приём". Я прекрасно знаю, как ты относишься к отцу, и не прошу тебя вставать на мою сторону...
– Мама, я люблю вас обоих! И я не хочу, чтобы вы разводились.
– Потому и не рассказала о том, что у отца есть любовница?
– Да, – грустно ответила Ольга. – Почти у всех моих друзей и подруг отцы имеют любовниц, мам. А то и не по одной...
– Оля, давай не будем обсуждать моральную составляющую этого вопроса. Я очень и очень надеюсь на то, что ты никогда не испытаешь подобного. Того, что испытала и испытываю я, и другие женщины, оказавшиеся в подобной ситуации. Характеры у всех разные. Кто-то может жить с этим, а я не могу, прости. Даже ради тебя. И никто не имеет права принуждать меня к этому, шантажировать, давить на меня и манипулировать мной. Прошу, Оля, не участвуй в этом, если и вправду любишь меня. Я хочу спокойно выносить и родить ребёнка. Будь милосердна.
– Хорошо, мам, прости, – вздохнула Ольга. – Ты точно в безопасности?
– Спасибо, моя хорошая. Я точно в безопасности, не переживай. Как только определюсь с жильём, сообщу. Ты дома?
– Да. Пришла, а тебя нет.
– Ну, ничего. Зато папа дома. Спокойной ночи, Оля!
– Спокойной, мам.
Ольга нажала отбой, и Нина выдохнула. Но облегчение продолжалось недолго. Отвернувшись от окна, в которое смотрела невидящим взглядом, пока говорила с дочерью, Нина увидела Антона Валерьевича. Он, оказывается, вошёл следом за ней в домик. В домике было сумрачно, почти темно, но Нина всё равно поняла по взгляду соседа, что он слышал весь разговор, от начала до конца.
– Кто вам дал право подслушивать чужие разговоры?! – нервы Нины всё же сдали, и она перешла на крик.
– А тебе кто дал право рисковать ребёнком и ночевать на холодной даче? Которая запирается не на замок, а на честное слово? – спокойно поинтересовался Антон. – Ничего поинтереснее не придумала?
Натолкнувшись на такую бесцеремонность и наглость, Нина поперхнулась словами, которые собиралась добавить к первой части вопля. Воспользовавшись возникшей паузой, Антон продолжил:
– Собирайся и закрывай дом. Поедем ко мне, поживёшь, пока определишься с дальнейшим местом жительства.
– Никуда я не поеду! – Нина вернула себе способность говорить, точнее, вопить. – Вы абсолютно посторонний для меня человек!
– Тогда я сейчас позвоню в скорую, и тебя увезут в больницу. У меня там знакомых полно.
– Вы понимаете, что это неудобно? Я так не могу, – поняв, что грубость на него не действует, Нина попыталась договориться спокойно, но и этот способ переговоров оказался неэффективным.
– Удобно, – всё так же спокойно ответил Лесников. – Я гарантирую тебе полную безопасность. Собираешься, или я звоню в больницу?
Нину так и подмывало ответить: "Звони!", но она почему-то поверила, что он не лжёт насчёт знакомых.
– Одни шантажисты вокруг, – проворчала Нина и взяла с табурета сумку, с которой приехала. – Поехали. Но это только до завтра.
– Хорошо-хорошо, – улыбнулся Лесников. – Как скажешь.
*В тексте рассказа использован отрывок из песни «Синоптики», автор – В. Бутусов.
Глава 4
– Мне просто спорить с вами не хочется, – завелась опять Нина, как только они выехали на трассу из дачного кооператива.
Она прекрасно знала о том, что нельзя отвлекать водителя во время поездки, но ничего не могла поделать с собой. Кажется, у неё характер начал портиться...
– Всё правильно, не надо со мной спорить, – кивнул Лесников, сосредоточенно глядя на дорогу.
Нина готова была поклясться в том, что он едва сдерживает смех. Этот факт породил в её душе новую волну какого-то бессильного недовольства и негодования, даже гнева.
– Ты всегда такой? – она не хотела больше заботиться о приличиях. – Собираешь с улицы всех незнакомых беременных женщин? Могу наводку дать. Есть некая барышня, скоро в декрет выйдет. Забеременела от одного рокового мужчины, а он теперь жениться на ней не хочет, в отказ пошёл.
– Во-первых, – спокойно заговорил Антон. – Я тебя давно знаю, хоть и не очень близко. Однако мы постоянно общались в течение нескольких лет. А во-вторых, меня не интересуют люди, которые бесцеремонно и бессовестно лезут в чужие семьи. Потому твоей знакомой я помогать не стану.
Нина смотрела на резкий, острый профиль Лесникова и не знала, что ему ответить.
– Послушай меня внимательно сейчас, Нина. Я ещё в прошлый раз, когда мы встретились на даче впервые, заподозрил, что у тебя не всё ладно. Но ты молчала, потому я ограничился тем, что оставил тебе номер своего телефона. Ты, понятное дело, не позвонила, другого я и не ожидал. Но я был уверен, что мы скоро снова встретимся на даче. А когда ты заявилась сегодня одна и на ночь глядя, понял, что не ошибся в своих подозрениях в прошлый раз. Потому и подслушал твой разговор. Постарайся не сердиться. Тебе это совсем не на пользу сейчас.
– Хорошо, я постараюсь. Прости за грубость, – сникла Нина. – Но я всегда с недоверием отношусь к доброхотам. Знаю, что я должна учить воспитанников, и я стараюсь учить их доброте, великодушию, взаимовыручке; мы всегда проговариваем и обсуждаем все ситуации. Но мне самой сложно поверить в то, что подобное бескорыстное великодушие существует.
– Если я скажу, что ты мне просто по-человечески симпатична, давно, ещё с тех пор, когда была воспитателем у Степана, тебя это устроит? Успокоит? Ты мне симпатична, и я не могу оставить тебя в беде. А так никакой я не доброхот. И не Дон Кихот.
Нина задумалась на некоторое время.
– Устроит, – кивнула она. – Потому что ты мне тоже всегда был по-человечески очень симпатичен.
– Ну вот и хорошо. Я всегда говорю, что цивилизованные люди смогут договориться в любой ситуации. Тем более, мы как раз приехали.
Оказалось, что Антон живёт в том же районе, где Нина. Вообще, Лесниковы и раньше жили здесь, до того, как переехали в центр.
Дом был пятиэтажный, не новый. Однако, видимо, попал в программу капитального ремонта, потому что крыша была перекрыта явно совсем недавно, фундамент сухой, окна и двери во всех квартирах новые, территория огороженная.
Квартира оказалась довольно тесная, но двухкомнатная, и комнаты изолированные.
– Эту квартиру получил мой дед ещё до моего рождения, – пояснил Антон Валерьевич. – Я вырос с бабушкой и дедушкой. Отца у меня как будто никогда и не было, а мама вскоре после моего рождения вышла замуж и уехала с мужем на Север.
– На Крайний? – спросила Нина.
– Увлекаешься произведениями Алексина? – Антон опять удивлённо смотрел на Нину.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я увлекаюсь только сказками "Репка" и "Три поросёнка"? Увлечение творчеством Алексина – это, скорее, логично для человека моего поколения. Я обожаю его произведения, все подряд. Но "Дневник жениха" – это печально слишком. Такая безысходность.
– Зато жизненно, – усмехнулся Антон и распахнул двери в одну из комнат. – Милости прошу. Располагайся. Через пятнадцать минут жду на ужин.
Нина поставила сумку, огляделась. Комната была небольшая, но незагромождённая, потому визуально казалась довольно просторной. Никаких обоев и ковров, никаких офисных потолков и ламп. Стены светло-бежевые, покрашены водоэмульсионкой. На полу светлый ламинат. Единственное окно, стеклопакет. На подоконнике стоят два цветка, алоэ и бальзамин.
Из мебели – довольно современная кровать, шкаф-купе, два стула и небольшой стол. На стене, прямо напротив кровати, – приличных размеров телевизор.
Кажется, хозяин заселил гостью в собственную спальню. А сам, видимо, решил расположиться в гостиной. Ну ничего, завтра Нина вплотную займётся поисками временного жилья. А потом нужно будет забрать часть вещей из дома, где теперь живёт Стас. Интересно, сколько продлится суд? Да и потом, когда суд закончится, определённость ещё долго не наступит.
Но вернуться и продолжать жить со Стасом, как раньше, она не готова. И никогда не будет готова. Нет, лучше уж долговременная неопределённость.
Нина прошла в ванную, умылась, а потом пошла в кухню. Пятнадцать минут ещё не прошли, ну и что.
Антон был уже в домашней одежде, разогревал суп.
– Помощь нужна? – спросила Нина.
– Присаживайся, уже почти всё готово.
Нина, послушно устроившись за столом, осмотрелась. Кухня была такой же светлой и незагромождённой, как спальня. Белая мебель, светлая занавеска, на окне цветы.
Антон поставил перед Ниной полную тарелку супа, а себе положил вдвое меньше. Нина не стала ни о чём спрашивать: он ведь говорил, что питается понемногу, но часто.
Тем более, разговаривать пока совсем не хотелось. Хотелось есть! Очень.
– Вижу по глазам, что у тебя ещё есть вопросы, ты не все задала в машине. Потому спрашивай, а потом расскажешь о том, что у тебя случилось.
У Нины были вопросы, Антон не ошибся. Но главный вопрос она задать не решилась. С одной стороны, очень хотелось узнать всю правду о расставании Лесниковых, а с другой стороны, на душе было и без того муторно. И не хотелось, чтобы Антон сейчас всё это проговаривал.
– Твоя мама... Вы поддерживаете общение? – задала Нина второй вопрос, не такой острый и опасный.
– Общаемся, но в основном, в социальных сетях, или созваниваемся. За прошедшие после её отъезда тридцать пять лет мы виделись всего несколько раз.
– Понятно, – напряжённо сказала Нина. – И ты, конечно же, не осуждаешь её?
– Не осуждаю, но не могу сказать, что горю желанием общаться. Дистанцию я обозначил сам, как только не стало деда и бабушки, и с тех пор ничего не изменилось. Ещё есть вопросы?
– Пока нет, – покачала головой Нина.
– Тогда рассказывай. Не обижайся, пойми, это не праздное любопытство. Мне нужно сориентироваться, чтобы знать, какую помощь я смогу оказать тебе.
Нина посмотрела на Антона, и ей опять, так же, как на даче, не захотелось спорить с ним. Хотя она прекрасно понимала, что надеяться теперь может только на себя, и не нужно привыкать к помощи окружающих. Сегодня помощь есть, а завтра её нет. Да и должной быть не хочется.
Нина рассказывала, а Антон внимательно слушал.
– А кто тебе звонил сегодня вечером? – спросил он, когда Нина замолчала. – Дочь?
– Да, дочь.
– Сколько лет дочери?
– Девятнадцать.
– И она на стороне отца?
– Оля против развода, скажем так. Тем более, она всегда мечтала о братике или о сестрёнке. И вот, когда мечта почти сбылась...
Нина замолчала.
– Не вздумай винить себя, Нина. Ты всё правильно объяснила дочери, я слышал. Девятнадцатилетний человек вполне должен понять. А брат или сестра никуда не денутся. Но и на дочь не обижайся. Попытайся поставить себя на её место.
Нина задумалась, а потом с уважением посмотрела на Антона.
– Ты прав! – воскликнула она. – Для меня до сих пор семья родителей – это как броня. И если бы я лишилась этой брони, мне было бы очень тяжело. Тем более, пока человек сам не переживёт предательство, он не сможет понять, что чувствуешь, оказавшись в такой ситуации.
– Вот именно. С тобой очень здо́рово общаться, Нина! Ты понимаешь всё с полуслова.
– С тобой тоже. Мне даже будто легче стало, отпустило немного.
– Я рад. Что думаешь делать дальше?
– Жильё искать. Посмотрю все сайты, и на работе завтра поспрашиваю, может, у кого-то родственники сдают квартиру или комнату. Мне нужно где-то жить в течение довольно длительного времени, пока идёт бракоразводный процесс и раздел имущества.
– Нина, снимать жильё в нашем городе совсем не дёшево. Ты в курсе?
– В курсе. Но переехать к родителям в село я не могу. Во-первых, не хочу их волновать раньше времени. А во-вторых, я не вожу машину, и её у меня, соответственно, нет. Ездить в моём положении на общественном транспорте, да ещё по нескольку часов в день, – это не вариант. У папы есть машина, но напрягать его ежедневно я не считаю возможным. А жить в квартире Ольги... Во-первых, она сама в любой момент может решить там жить. А во-вторых, Стас чувствует там себя в какой-то мере хозяином. Мне меньше всего хочется с ним общаться.
– Тогда ещё раз внимательно выслушай меня сейчас, Нина! Только не перебивай. Зачем тебе сейчас, в твоём положении, ютиться по чужим углам? Зависеть от не имеющих к тебе отношения обстоятельств и от воли арендодателей?
– Я надеюсь, что удастся найти жильё через знакомых, – возразила Нина.
– Через знакомых иногда бывает хуже, чем через незнакомых, Нина. На собственном опыте знаю. Мы долго снимали квартиру до того, как купили в центре. С родителями Ани жить не хотели, с моими бабушкой и дедом – тоже. Хотели самостоятельности. Так вот, знакомые намного чаще, чем чужие, меняют условия аренды в одностороннем порядке. Они почему-то считают, что со знакомыми можно так поступать. А от незнакомых не знаешь, чего ожидать в плане человеческих и моральных качеств.
– Всё равно другого выхода нет, Антон!
– Есть. Оставайся у меня. Комната в полном твоём распоряжении, можешь менять там всё так, как тебе заблагорассудится.
– Нет, Антон, не годится, – Нина энергично покачала головой. – Я так не могу.
– Как "так"?
– Так беззастенчиво пользоваться твоей добротой и твоим великодушием.
– Можешь пользоваться застенчиво.
– Антон, ты всё шутишь, но ты всего не знаешь... – начала Нина, но осеклась.
– Продолжай, – кивнул Антон. – Чего я не знаю?
– Мне не хочется тебя расстраивать. Тебе, наверно, и нервничать нельзя.
– Вот так новости! – развёл руками Антон. – Я думал, что тебе нервничать нельзя, а оказывается, мне.
– Антон, Стас видел тогда, как ты подвёз меня, и учинил мне допрос. Тогда он успокоился, а потом, когда я рассказала ему о беременности, он начал говорить всякую чушь. Вроде того, что меня до дома мужики подвозят, и неизвестно, чьего ребёнка я ношу.
– Не нужно так серьёзно воспринимать подобные выпады, Нина. Это обычный ход человека, который, будучи застигнутым врасплох за чем-то нелицеприятным, пытается очернить того, кто его уличил.
– Если я буду жить у одинокого мужчины, это обязательно всплывёт на суде.
– И что? Мало ли, у кого ты арендуешь квартиру? Мы всё оформим документально, начиная с сегодняшнего дня.
– Стас обязательно попытается обвинить нас с тобой в том, ...чего нет.
– И что? – опять спросил Антон. – Даже если он попытается обвинить тебя в измене... У вас что, есть брачный договор, включающий пункт о недопустимости измены?
– Нет у нас никакого договора.
– Вот именно. И твой муж – далеко не агнец божий. Так что ничего он придумывать и обнародовать не будет. Соглашайся?
– Антон, тебе это зачем?
– Сам не знаю, Нина. Возможно, устал быть один. А ещё мне очень хочется, чтобы ты спокойно выносила и родила долгожданного ребёнка.
Нина понимала, что она уже капитулировала, поскольку Антон был прав, с какой стороны ни посмотри. Да и какой беременной женщине не хочется заботы? Вопрос в том, насколько честно с её стороны принимать эту заботу от фактически постороннего человека. Но он же сам предлагает помощь?
Он взрослый и адекватный человек, и наверняка знает, что делает. Вот только странный немного. Как будто из другого времени. И вообще не из реальности, а из романа эпохи романтизма. Или из романа эпохи оттепели, о шестидесятниках.
– Конечно, я согласна, Антон, – вздохнула Нина. – Но только при условии, что я буду вносить арендную плату.
– Нет, – ответил Антон. – Лучше потрать эти деньги на витамины и полезные продукты.
– Я сама решаю, что для меня лучше! – вспылила Нина. – Половина коммуналки. И это моё последнее слово, иначе я буду искать другую квартиру.
Антон несколько секунд внимательно смотрел на Нину.
– У тебя глаза зелёные, Нина, – сказал он вдруг. – И сверкают, как у кошки.
– Ты мне зубы не заговаривай, Антон. Вдруг они у меня тоже как у кошки.
– Хорошо, я согласен, – проворчал Антон. – А то и вправду найдёшь другую квартиру, с тебя станется, упрямая вон какая.
– Так-то лучше, – Нина не могла скрыть своего торжества. – И не надейся, что я забуду.
Наконец-то ей удалось хоть в чём-то взять верх, а то постоянно он командует и распоряжается.
– А по поводу суда и раздела имущества что ты решила? Какие у тебя цели?
– Я считаю, будет справедливо, если Стас не станет претендовать на квартиру. Мы построили квартиру для Оли. Стас купил квартиру для сына, который родится через пару месяцев. Значит, и для того ребёнка, которого ношу я, должно быть равноценное жильё. Плюс моя часть имущества.
– Но твой муж, видимо, не согласен с такой постановкой вопроса?
– Вот именно. Он сказал, что мы будем делить квартиру. И только после того, как будет сделан тест на отцовство, поговорим об имуществе для наследника.
– Ну и ну, – покачал головой Антон. – Всё ещё хуже, чем я думал. Однако этот Стас слишком много на себя берёт. Я не очень-то силён в этих вопросах, но подозреваю, что его самоуверенность не имеет под собой оснований.
Антон посмотрел на часы.
– Мне нужно позвонить, – сказал он, взял со стола телефон и вышел из кухни.
Интересно, кому это он собрался звонить в одиннадцать часов вечера?!
Вернувшись через несколько минут, Антон весело взглянул на Нину:
– Как смотришь на то, чтобы послезавтра встретить рассвет?
– Не поняла? – моргнула Нина.
– Хорошо, расскажу обо всём подробно. У меня есть друзья, супружеская пара. Я с ними обоими десять лет учился в одном классе. Катя Шавырина и Миша Волков. Вообще, сейчас они оба Волковы, потому что поженились почти сразу после окончания школы. С Мишей мы вместе служили, он мне работу и подогнал, как только получилось. А Катя – юрист. Она работает в юридической консультации, специализируется на трудовом законодательстве. Но когда-то она предлагала мне обратиться к юристу по бракоразводным делам. Говорила, дело верное и беспроигрышное. Не знаю, что за юрист, я тогда от помощи отказался, но Катерина уверяет, что хватка там акулья. Вот я и хочу, чтобы Катя организовала нам встречу с этим юристом.
