Текст книги "Страна огромных следов"

Автор книги: Мино Милани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Бежим, Мартин! – сказал он. – Нам не выдержать... не выдержать...

Я взглянул на него и подумал, что он опять способен отступить. Я готов был ударить его в этот момент, но не смог. Его напряженное, бледное, измученное лицо обливалось потом – он показался мне мертвецом. "Ты точно такой же сейчас, Мартин, – сказал я себе, – ты точно такой же..."

– Бежим, Дег! – крикнул я. – Бежим! Быстро! – И мы помчались со всех ног, добежали до нагромождения скал, закрывавших песчаную поляну и, в кровь царапая руки и ноги, забрались по ним на самую вершину холма. Воздух сотрясали вопли чудовища. Оно находилось в нескольких десятках метров под нами, скрытое от наших глаз глыбами камней, но мы представляли его себе -рвущегося вверх, стремящегося за что-нибудь уцепиться, ищущего нас по запаху...

Я осмотрелся вокруг, и меня охватило острое, мучительное ощущение бессилия, панический страх перехватил горло, и я с огромным трудом взял себя в руки.

– Дег, – решил я, – давай укроемся вот здесь... Здесь! И как только он появится... в глаза! Целься в глаза, понял?

Дег хотел было что-то сказать, но не смог. Он схватил меня за руку:

– А почему мы не убегаем? – крикнул он. – Почему, Мартин? – И показал на лес, который находился внизу, под нами, у каменистого подножия холма.

Я взглянул туда. Действительно, хотелось бежать. Я ощутил слепое желание броситься очертя голову вниз, по крутому склону и скрыться в чаще. Убежать, спрятаться... Я чувствовал, что у меня дрожат колени. Казалось, это сильнее моей воли, и ноги готовы сами собой понести меня туда, вниз, к спасению...

Но я поборол себя:

– Нет! Нет, – мотнул я головой, – это бессмысленно. Разве ты не видел, как быстро бегает это чудовище? Оно настигнет нас через десять метров... Разыщет нас по запаху где угодно. Это безумие – уходить отсюда! Дег, здесь мы еще можем как-то продержаться и... – я замолчал. Продержаться? До каких пор? И зачем?

Дег опять схватил меня за руку:

– Я не хочу так глупо умирать! – проговорил он. – Мне страшно, Мартин! Мне страшно!...

В это время раздался жуткий, торжествующий вопль. Мы были потрясены: голова чудовища появилась у наших ног над гребнем холма, вырисовываясь черным силуэтом на фоне серой массы леса. Я бросился в расщелину между скалами, пытаясь унять дрожь в руках.

– Стреляй! – закричал я. – Стреляй, Дег! – И сам тоже выстрелил, но не смог прицелиться – никто не сумел бы сделать это на моем месте. Дег опустился возле меня на колени и тоже выстрелил. Мы, конечно, попали в него, но Онакторнис не остановился, а с криком рванулся выше и взлетел на песчаную площадку, с которой мы только что убежали. Остановившись на мгновение, он с клекотом, опуская и поднимая свою мощную голову с распахнутым клювом, бросился на нас. Небо окрасилось перламутровым цветом, звезды таяли. В зыбких предрассветных сумерках чудовище показалось мне еще страшнее.

Я стрелял непрерывно, и ружье уже обжигало мне руки. Дег что-то крикнул, но я не понял его, и тогда он поднялся и с воплем ужаса попытался забраться высокую каменную стену у нас за спиной.

– Стой на месте, Дег! Стреляй! – крикнул я, а Онакторнис в этот момент сделал огромный прыжок и оказался всего в нескольких метрах от нас, хлопая крыльями и поднимая вихрь перьев. На какое-то резкая, нестерпимая вонь буквально придавила нас к земле, возникло жуткое ощущение, будто мы задыхаемся. Теперь я уже ничего не соображал, я словно опьянел от этого кошмара. Когда клюв чудовища ударил по камню в полуметре от меня, я схватил ружье и прикладом стукнул по нему – глупо, конечно, – а потом два или три раза спустил курок. Дег, продолжая кричать, тоже стрелял и попал в шею и в голову чудовищу. Тлетворное дыхание Онакторниса, приблизившегося вплотную к нам, обдавало нас смрадом. Его пасть, истекающая кровавой пеной, открывалась и закрывалась с сухим щелканьем в нескольких шагах от нас. Потом его коготь взметнулся вверх, разрывая траву и кусты, и опустился прямо у наших ног. Камни так и брызнули в разные стороны. Жар, исходивший от чудовища, обжигал наши лица, его вонь душила, а оно все тянуло и тянуло к нам свой клюв. Стремясь ударять нас, Онакторнис искал опору среди камней. И найди он ее, нам наступил бы конец. Но тут...

Я почувствовал, как последний предсмертный крик быстро подступает к горлу. Я судорожно обернулся. Дег карабкался вверх по камням, что громоздились за нашими спинами, я последовал за ним и отбросил ружье. Вопли чудовища оглушали нас, впиваясь в мозг, а через минуту в наши тела точно так же должны были вонзиться и его когти. Вдруг мы с Дегом оттолкнулись и провалились в расщелину в одном шаге от клюва Онакторниса, который тотчас с силой ударил им но камню. Мы поднялись в полном отчаянии, и я уже совсем было приготовился принять столь ужасный конец, как вкруг услышал вопль Дега:

– Куба! – кричал он так громко, что голое его заглушил резкие крики чудовища. – Куба! Это Куба!

Я взглянул вверх и, невольно отступив на шаг, увидел в бледно-сером небе темный силуэт вертолета, даже, как мне показалось, услышал гул мотора.

– Куба! Куба! – тоже закричал я. Вертолет летел прямо к нам.

Онакторнис тоже услышал его. Он испустил громкий крик, поднял голову и со злобным клекотом замахал крыльями.

Куба резко сбросил высоту, перекрыл границу леса, подлетел к холму и завис над песчаной площадкой, поднимая тучи желтой пыли. И тут Онакторнис подпрыгнул и бросился прямо на вертолет – перед ним возник новый враг, такое же чудовище, как он сам, соперник, которого нужно сразить. Я различил круглое лицо Кубы. Оно было искажено ужасом и жестокостью одновременно...

Удар был тяжелый, сокрушительный. Мне показалось, что вертолет сейчас разлетится на куски от огромного веса чудовища. Его атаки следовали одна за другой. В воздухе носились сотни перьев, раздавались пронзительные крики Онакторниса, заглушавшие на какое-то время шум двигателя. Мгновение-другое птицу и вертолет, казалось, было не различить – оба выглядели одинаково неуклюже. Нанеся мощный удар клювом, Онакторнис пробил капот, а его когти внезапно стиснули лопасти. Вертолет с глухим рокотом резко снизился, задрожал и отлетел в сторону, но чудовище продолжало атаковать. Отступив, на несколько десятков метров, Куба вернулся и снова ринулся вперед.

На этот раз Онакторнис не бросился на него, а задрал клюв и зашелся в пронзительном крике, готовясь навести новый удар. Резко развернувшись, Куба взял правее и одновременно стал снижаться, так резко, что сильно стукнулся о землю. Лопасти разрезали густой от пыли воздух, и одна из них с бешеной силой ударила чудовище по голове. Птицу отбросило на несколько метров, и она осела на мохнатых от перьев лапах. Но длилось это всего мгновение. Онакторнис тотчас привстал и опять бросился в сражение... Вертолет отлетел к песчаной площадке, перевалил через гребень холма, прошел метрах в пятидесяти над нами. Оцепенев от ужаса, мы наблюдали за этой невероятной дуэлью.

Я был совершенно ошеломлен всем происходящим, но все же увидел, что из иллюминатора вертолета выбросили автомат, и он врезался между камнями. Куба снова вернулся к Онакторнису, который, обливаясь темной кровью, подпрыгнул, разъяренно хлопая крыльями и судорожно шевеля когтями.

Не знаю, что тогда двигало мною, только отваги у уже не оставалось. Тем не менее, забыв про все на свете, я бросился к автомату вниз по камням, в этот зловонный водоворот песка и перьев. Я упал, протягивая руки к оружию, с трудом, но все-таки до него, прижал к себе, покатился по земле, а потом быстро поднялся на колени...

Онакторнис повернул ко мне свой окровавленный клюв... Но прежде чем он успел сделать хоть одно движение, я выпустил в него сразу все сорок пуль... Я увидел, как в его горле появился с десяток кровоточащих отверстий, заметил, как передернулось огромное туловище... Мне показалось, что лапы его опять стали подгибаться... Я уже готов был испустить победный преисполненный радостью, как вдруг птица собралась с последними силами, прыгнула мне навстречу и занесла надо мной скрюченную когтистую лапу...

И в этот момент ее настиг вертолет. Он летел совсем низко, над самой поверхностью, и с размаху ударил Онакторниса всей своей массой: Чудовище испустил крик, и к небу взметнулся фонтан густой крови. Огромные когти скрючились, рассекая воздух, один из них глубоко вонзился в обшивку вертолета. Тот закачался и едва не рухнул на землю.

– Куба! – завопил я. – Осторожно, Куба! – И словно услышав меня, вертолет с натужным ревом набрал высоту, поднимая Онакторниса в воздух. Чудовище бешено металось и пыталось снова ударить клювом капот. Вертолет с трудом, сильно раскачиваясь, пересек песчаную площадку и скрылся по ту сторону холма. Дег бросился ко мне.

– Мартин! Мартин! – кричал он. Мы хотели бежать, чтобы что-то узнать, увидеть, но наши ноги были словно налиты свинцом, и вдруг мы услышали отчаянный злобный вопль, а вслед за ним мощный всплеск...

И сразу же наступила полнейшая тишина. Мы в ужасе остановились.

Потом снова донесся гул вертолета, похожий на предсмертный хрип.

Дег, обливаясь слезами, опустился на землю. Я собрал остатки сил и побежал дальше, но споткнулся, упал, снова поднялся и с невероятным трудом вскарабкался на камни...

И увидел. Вертолет, болтаясь из стороны в сторону, летел над открытым пространством вдоль болота. Темная поверхность водоема медленно колыхалась, разгоняя туман, висевший над ним, словно колеблющийся занавес. На поверхности болота вспучивались огромные мутные пузыри.

Я все понял. И невольно испустил испуганный крик.

Чудовище упало в болото. И утонуло в нем, навеки исчезнув в мрачной бездне.

Потом я бросился к Кубе, который, еле держась на ногах, выбрался из вертолета, опустившегося на краю топи. Кубу трясло как в лихорадке. Его рубашка была разорвана и обрызгана кровью.

Кровь была повсюду – на капоте, на обшивке, на лопастях, погнутых и расшатанных. И все вокруг было усеяно перьями. От пышущего жаром раскаленного металла исходила жуткая вонь Онакторниса. В обшивке вертолета торчал сверкающий и твердый, как сталь, коготь.

Встретившись, мы с Кубой ничего не сказали друг другу, а только обменялись долгими взглядами. Даалу выпрыгнул из вертолета, протянул руки в сторону кипящей трясины, опустился на колени и запел нечто торжественное.

Куба хотел было что-то сказать, но не смог. Губы его дрожали. Я дружески похлопал по плечу нашего спасителя и прошел к болоту. Оно простиралось передо мной, равнодушное и враждебное. Зеленоватый туман снова медленно сгустился над ним. Трясина бурлила так, словно внутри прибавилось огня, вскоре из глубины вырвалось и лопнуло несколько крупных пузырей... Впрочем, нет. Я не уверен, что видел все это. Может быть, мне только померещилось. На душе у было невероятно тяжело. Гордо пересохло. Угнетало чувство полнейшего разочарования.

Царила абсолютная тишина.

Не знаю, сколько времени провел я, глядя на эту кипящую топь.

До меня донесся громкий голос Кубы, я уловил отдельные слова:

– Напрасно пытаться... не сможем... кончено... Уничтожен.

Я не ответил ему. Теперь мне уже все было совершенно безразлично. Меня угнетала горькая, безысходная тоска, от которой, вероятно, уже невозможно было избавиться.

Дег спустился с холма, шатаясь, словно во хмелю. Он не остановился возле меня, а прошел к самому краю болота, пристально глядя на воду и с трудом переводя дыхание. Его пальцы сжимались и разжимались. Словно он хотел что-то ухватить, но ловил только воздух.

Да так оно и было на самом деле. Счастливый случай был упущен.

В этом болоте оказалось навеки погребенным самое поразительное существо, какое мы когда-либо на. своем веку. Самое грандиозное приключение, какое нам довелось пережить.

Мы стояли и смотрели, как завороженные.

Когда снова раздался голос Кубы, солнце был уже высоко в небе. Куба попросил нас:

– Помогите мне. Давайте посмотрим, что с вертолетом.

Глава 16. "НАМ ПРИШЛОСЬ УНИЧТОЖИТЬ ЕГО"

Покачиваясь из стороны в сторону, вертолет направлялся в Марагуа. Он летел над тропическим лесом – бескрайним и бездушным.

Мы сидели на своих местах и молчали. Мы о многом могли бы поговорить, разумеется, но не проронили ни слова. Каждый думал о своем. То, что мы пережили на холме, перечеркнуло все другие впечатления, эмоции, уничтожило страх. В течение нескольких минут – скольких? – да сколько нужно, чтобы взошло солнце – мы находились как бы вне реальности. Как же привести теперь в порядок мысли? Пока что это было слишком трудно. Шум двигателей, накрывая нас, словно волной, оглушал к уносил куда-то далеко. Мы опять ощутили усталость, она проникла в ноги, в сердце. В наш мозг. Голова была слишком тяжелой, и я свесил ее на грудь. Я увидел свои руки – руки, которыми сражался. И убил чудовище...

Нет. Я отогнал эту мысль, с содроганием.

Мы летели медленно. Казалось, вертолет вот-вот рухнет. Получив пробоины в великой битве, обессиленный, усталый, он мог не выдержать и потребовать отдыха.

– Нет, не упадет, – вдруг крикнул Куба, хотя вертолет, сотрясаясь, снижался до самых крон деревьев, – он дотянет до Марагуа, вот увидите.

Мы промолчали. Нам не было никакого дела до Марагуа. Ровным счетом никакого.

Куба снова заговорил:

– Хотите, Мартин, расскажу, что случилось с Мак-Анной

Я только взглянул на него, и он продолжал:

– Вам не интересно это сейчас, я понимаю. Но таков уж этот мир, -добавил он, показывая на джунгли под нами, внизу. – Запомните это, Мартин.

– Вы правы, Куба.

– Прав, это точно. Под холмом, когда мы с Даалу спустились навстречу бандитам, Мак-Анне удалось убежать от меня... Я видел, как он несся, хорошо видел его спину, и мог выстрелить в него. Но я не сделал этого.

Дег поднял голову.

– Почему? – спросил он.

Управляя штурвалом, Куба продолжал:

– Потому что он должен был узнать, кто я такой и за что хочу убить его. Мак-Анна должен был знать, что я не гнусный убийца, вроде него, а меч Фемиды. – Торжественный тон, каким он произнес эти слова, удивил меня. Я понял, что отыскать Мак-Анну было для него важнее, чем найти Онакторниса. Кто знает, может, он был прав. Такова жизнь.

Куба продолжал:

– У Мак-Анны был проводник, индеец из той живарии, поэтому он сумел скрыться... Мы с Даалу преследовали его три дня подряд, – он нахмурился, -бегом продираясь сквозь джунгли.

Он замолчал. Тогда я спросил:

– Почему вы рассказываете мне об этом, Куба?

Он улыбнулся – улыбка была горькой, почти отчаянной.

– Потому что должен снять тяжесть с души, Мартин, – не сразу ответил он. – Это конец целой эпохи в моей жизни и... я настиг его, – продолжал он глухим и бесконечно усталым голосом. – Я открыл ему, кто я: жертва его преступления, человек, которого он ударил ножом и бросил пираньям, человек, который после того, как его спас Даалу, семь лет пролежал в больнице... -Он провел рукой по шрамам на своем лице и показал на лоб: – Здесь было пусто, – прошептал он, – один туман. Я не помнил, кроме этих проклятых рыб, которые кружили вокруг меня... Да... – Он глубоко вздохнул. – Я все это сказал Мак-Анне, прежде чем напасть на хижину, в которой он укрылся.

Вертолет едва не задевал днищем верхушки деревьев. После долгой паузы Куба продолжал:

– Когда закончилась перестрелка у подножия холма, я мог бы вернуться за вами, естественно. Но я не сделал этого, потому что тогда у меня не было бы больше случая сразиться с Мак-Анной. С вами вместе, – добавил он, – я вынужден был бы двигаться медленно и не смог бы догнать его. Я должен просить у вас прощения, – заключил он.

Я покачал головой.

– Да нет. Вы прибыли вовремя, Куба. Как всегда.

– Как и в тот раз, – тихо произнес Дег, – с барба амарилла.

– С тех пор, как ко мне вернулась память, –снова заговорил Куба, – я только и ждал случая, чтобы попасть в Марагуа. Узнав, что двум журналистам нужен вертолет, я сразу же предложил свои услуги. Я даже заплатил за то, чтобы эта работа досталась именно мне. Остальное, – хмуро добавил он, – вы знаете.

Да, остальное мы знали. Больше не было сказано ничего.

На закате вертолет приземлился на площади у гостиницы в Марагуа. Возле нее стояла та же небольшая кучка людей. Они смотрели, как мы спускаемся с вертолета. Мы прошли в гостиницу. Завидев нас, хозяин принес несколько стаканов и бутылку агуардиенте.

Мы долго молча пили. Даалу тоже выпил с нами. Дега трясла лихорадка. Мне очень многое хотелось сказать, но я не знал, как это сделать, да и стоит ли говорить. Так, в молчании, мы просидели за стаканом вина до тех пор, пока не наступила лунная ночь. Луна теперь вызывала у меня суеверный страх.

Наконец, я поднялся и вышел на улицу. В отдалении блестела серебром река. Вскоре я услышал, как шатаясь подошел Дег. Потом появился Куба и тоже остановился возле меня, рядом с юношей. Наверное, они ждали, что я что-нибудь скажу – поставлю заключительную точку. Видимо, это действительно было необходимо.

И тогда я заговорил:

– Это было величайшее свидетельство эволюции жизни на земле, – тихо начал я, обращаясь к самому себе. – Это был... мост в предысторию человечества. Но нам пришлось уничтожить его... Да простит нас Бог... – Я чувствовал, как горькое, мучительное волнение, охватывает меня.

Куба шепнул:

– Или мы или он, Мартин.

– Ну да, конечно. Разве это не любопытно, Куба? Я бы непременно погиб, если бы вы не пришли на помощь, друг мой... И все же, если выбирать между мною и Онакторнисом, то было бы лучше, чтобы погиб я... Я ведь всего-навсего человек. Он же был... чудовищем.

Дег и Куба тяжело дышали у меня за спиной. Я продолжал, закрыв глаза, словно отдаваясь во власть какого-то странного сна:

– Думаю, что у меня навсегда останется в душе чувство вины... и жалости. Однако, – добавил я, помолчав и думая о том, что без сомнения скажет мне Спленнервиль, – хороший журналист не должен усложнять дело.

Мы помолчали.

– Что же вы собираетесь делать дальше, Мартин?– поинтересовался Дег. – Напишете обо всем этом?

Я посмотрел на него. Глаза его лихорадочно блестели и в них была видна тревога. Я покачал головой.

– Нет, – сказал я.

Куба крепко сжал мою руку.

– Нет. Вы молодец, Мартин.

Спустя три дня мы покинули Марагуа на пароходе. Куба не отплыл с нами. Он передал со мной в Манаус длинный отчет губернатору провинции. Отчет был подписан так: комиссар Матиа Рентрерос. Куба остался ждать ответа. Мы попрощались, почти ничего не сказав друг другу. Пароход начал отходить от причала, и я почувствовал какое-то прямо-таки дьявольское волнение.

А Куба, стоя на причале, весело крикнул:

– Я пришлю вам барба амарилла на Рождество, Мартин!

Похоже, только в эту минуту я и вздохнул, наконец, облегченно. Да, так уж устроен мир, такова жизнь – улыбка, шутка, прощальный привет...

– Сами привезете ее, Куба, – ответил я, – только не забудьте револьвер!

Пароход шел по серой воде. Мы с Дегом продолжали прощально махать рукой до тех пор, пока Марагуа не стал таким, каким мы его увидели первый раз -призрачным и нереальным. Мы долго еще стояли и молча смотрели в ту сторону, пока городок не исчез, наконец, словно поглощенный джунглями.

ЭПИЛОГ

"Полковник Джордж В. Спленнервиль, и директор".

Шеф ждал нас за большим письменным столом. Он был, как всегда, элегантен и свеж, уверен в себе. Полковник протянул нам крепкую, холеную руку и предложил сесть. Мы опустились в мягкие кресла. Он посмотрел на нас, улыбаясь и что-то бормоча, потом бумаги и глянцевые фотографии, лежавшие на столе.

– Огромная работа, ребята, – сказал он довольным тоном, – огромная. Блестящая. История про Анну – это же история века. Никогда не читал ничего подобного. Роман. Я уже уступил, – добавил он, – права на публикацию четырем журналам. Может быть, из этого сделают фильм. Вы сделаете... -поправил он, улыбаясь, – и мы заработаем немало денег, ребята. Да. Да, отлично, – и снова углубился в бумаги.

Мы находились в Нью-Йорке уже двенадцать дней. Запершись дома, я написал про все, что случилось с нами в командировке. Написал на одном дыхании, сходу, пока не заболела голова и не устали руки. Мы отправились искать доисторическое чудовище, подчеркнул я, а нашли чудовище наших дней -Фриско Мак-Анну. Я рассказал историю доктора Савиля, Кубы, Даалу, описал Марагуа, который неумолимо поглощали джунгли. Рассказал и про барба амарилла, и про пылающую живарию. Я упомянул обо всем и обо всех – кроме НЕГО.

Потом отправил рукопись и фотографии Дега полковнику. Он пришел в восторг.

– Гораздо лучше этой проклятой курицы, Мартин, – кричал он мне в телефонную трубку, – намного лучше. Тем более, что читатели все равно не поверили бы нам. История Мак-Анны в тысячу раз правдивее, живее. В сто тысяч раз.

Теперь я действительно почувствовал усталость и, кроме того, меня переполняла горечь. Я молча смотрел на Спленнервиля, который читал вслух отдельные фразы и повторял:

– Да, отлично... Это твоя лучшая работа... Ты у меня лучше всех пишешь, я уже говорил... Рози! – позвал он вдруг в микрофон.

– Да, полковник?

– Позовите ко мне главного редактора и...

Это был самый подходящий момент. Я поднялся и жестом остановил его.

– Прошу вас, полковник... – сказал я. Он недовольно посмотрел на меня:

– В чем дело?

– Подождите, пожалуйста.

– Ну? Что с тобой? Чего ждать?

– Подождите, пожалуйста, десять минут! – воскликнул я. Он посмотрел на меня, прищурившись:

– Ладно, Мартин, не сердись, Мартин...

– Я не сержусь.

– Ну да, я хочу сказать – не волнуйся. Рози, подождите, не зовите пока никого. Я скажу вам, когда нужно будет. И не беспокойте меня. – Он выключил микрофон и повернулся ко мне: – Ну, так в чем дело, почему ты не хочешь, чтобы они пришли? Все с нетерпением ждут встречи с вами... хотят увидеть вас, черт возьми! С тех пор, как вы вернулись, вы заперлись в своих четырех стенах, словно прокаженные!

– Я же работал, полковник, понимаете?

Он хлопнул рукой по столу:

– Работа, все время работа! Ну ладно... Так что же ты хочешь сказать мне? Это касается работы?

– Я хотел сказать... – заговорил я, но не знал, с чего начать. Я вдруг растерялся, однако продолжал:

– Есть одно дело, полковник

– Дело? Какое?

– Речь идет об Онакторнисе.

Полковник сделал решительный жест:

– Не будем больше вспоминать о нем, мой дорогой. С точки зрения журналистики это отработанный материал. Совершенно отработанный. Старый Гростер, – продолжал он, немного подумав, – хотел поиграть с вами, позабавиться... Словом, Мартин, я доволен твоей работой. Можешь поверить мне.

Он продолжал что-то говорить, а я достал пакет и положил его на письменный стол. Он сразу умолк. Нахмурился. В глазах его мелькнула тревога, когда он перевел взгляд со стола на меня.

– Что это? – спросил полковник.

– Посмотрите.

Шеф немного поколебался, потом развернул пакет.

Он кусал губы, глядя на перо и коготь, которые я привез. Коготь был измазан черной, запекшейся кровью. И я опять почувствовал этот невыносимый запах, а Дег побледнел и сжал ручки кресла.

Прошла наверное целая минута. Спленнервиль медленно поднял на меня глаза. И я прочел в них немой вопрос.

Я подтвердил:

– Да, полковник.

– Но в таком случае...

– Профессор Гростер не сыграл с вами шутку.

– Да, конечно...

– Онакториис, – произнес я, невольно содрогаясь, существует. Или, -мрачно добавил я, – существовал.

Полковник покраснел, потом побледнел. Хотел что-то сказать, но промолчал. Закрыл глаза, нахмурился. Я понял, что должен помочь ему.

– У нас нет ни одного доказательства, полковник, кроме этого пера и когтя. Нет ни одного снимка. Пуля попала в фотоаппарат Дега. И Онакторнис...

– Что Онакторнис? – спросил он, не открывая глаза.

– В кипящем болоте. Похоронен. Вытащить его оттуда стоило бы огромных денег.

– Но у меня есть деньги, – проговорил он.

– Конечно. Только мы, скорее всего, ничего не найдем там... – Теперь я целиком выполнил свой долг. – Решайте вы, полковник. Мы с Дегом будем немы, как рыбы. Верно, Дег?

Юноша решительно кивнул. Полковник продолжал сидеть, закрыв глаза. Он вел серьезную борьбу с самим собой, я понимал это. Что делать? Сообщить обо всем – значит вызвать на себя критику и насмешки ученых, публики, других газет... Или пусть все останется в кипящем болоте и в наших воспоминаниях? Что делать? Организовать новую экспедицию или...

Шеф посмотрел на меня своими голубыми, холодными глазами.

– Ладно, ребята, – воскликнул он, и было ясно, что он снова чувствует себя вполне уверенно, хозяином положения, – хороший журналист не должен усложнять дело. Важно, чтобы я знал, что Гростер был настоящим другом. Ну, а я еще подумаю, и мы со временем вернемся к этому разговору... – поспешно солгал он, потом добавил:

– Да, Мартин, а что ты теперь собираешься делать?

Опять зазвонили колокольчики тревоги.

– Собираюсь отправиться в Канаду, на рыбную ловлю, – медленно, но твердо заявил я.

Он взглянул на меня.

– Да, да, – сказал он, немного помолчав, – а я думал, что... – Он нахмурился, сделал нетерпеливый жест, но потом улыбнулся и протянул руку: -Хорошо, Мартин, хорошо... Наверное, Дег тоже поедет с тобой... Ладно, постарайтесь выловить для меня хорошего осетра... Кто знает, мы еще вернемся к этому разговору... к этой курице, как она там называется...

– Конечно, вы еще вспомните о ней, полковник. Онакторнис.

– Да, да, верно – Онакторнис. Ладно, вернемся к этому разговору. Возможно. А теперь идите. Вы, должно быть, устали? Не так ли, Мартин, Дег?

Он пожал нам руки и смотрел вслед, пока мы направлялись к двери. Я взялся за ручку, когда он произнес:

– Молодец, молодец, Мартин! Ты прекрасно поработал. Наверное нелегко было в джунглях, а?

Я улыбнулся и, закрывая дверь, ответил:

– Нелегко, полковник? Ну, конечно, досаждали иногда комары.