Текст книги "Страна огромных следов"

Автор книги: Мино Милани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– А, ну конечно, понимаю! – Он снова сухо улыбнулся, и кажется, немного успокоился. – Я, естественно, в вашем распоряжении и готов показать все, что есть интересного в нашей округе... И если сам не смогу сделать это, то пошлю кого-нибудь из моих людей. Невозможно ездить по этой стране без гида и без необходимой поддержки... Невозможно, – медленно повторил он, пристально глядя на меня. – Опасно, знаете ли. Змеи, ядовитые насекомые... индейцы. Да, индейцы не любят пришельцев... В глубине души, если она у них имеется, они остались охотниками за скальпами. – Эти последние слова он произнес особенно подчеркнуто.

Я обратился к Дегу:

– Вот это и есть колорит, не так ли? Сможешь сделать оригинальные снимки.

Комиссар рассмеялся:

– Да, конечно, господин Даггертон, оригинальные снимки! У нас есть несколько очень древних селений в этих краях, есть болота с красной водой, рыба пиранья, змеи и орхидеи. Прекраснейшие орхидеи. Ничего другого, к сожалению. Во всяком случае, – продолжал он, – – рассчитывайте на меня и моих помощников, я в вашем распоряжении. Считайте, что мы, – тут его улыбка сделалась шире и грознее, – мы ваши гиды.

– Спасибо, – сразу же поблагодарил я, – спасибо, комиссар. Думаю, что мы воспользуемся вашей любезностью...

– ...и не забудьте мои советы, – предупредил он и сделал глоток. И сразу встал: – Вы найдете меня в моей резиденции. Жалкое бунгало. – Он сухо поклонился, повернулся на каблуках и вышел, не оборачиваясь.

Мы смотрели ему вслед, в темный проем двери. Потом Дег пробормотал:

– Не нравится мне это, черт побери, Мартин! – И сразу же добавил: -Где же я видел это лицо!

– Тебе тоже кажется, будто ты уже видел его где-то?

Дег кивнул и принялся за еду.

– Я не уверен, но вполне возможно.. Эти глаза, этот рот... Впрочем! -добавил он, словно извиняясь, – я же снимаю столько людей...

– Но ведь не может быть, чтобы комиссар Рентрерос позировал когда-либо фотографу из Ныо-Йорка, – возразил я. – Хотя, конечно, можно встретить сколько угодно похожих лиц.

Дег молча ел. Я последовал его примеру. Спустя несколько минут Дег вполголоса проговорил:

– Я не умею изъясняться точно, как вы, журналисты, но мне кажется... Короче, этот человек чем-то обеспокоен. Я ошибаюсь? Он не из тех, кто может из-за чего-то тревожиться!

– Нет, не ошибаешься, Дег. Он действительно встревожен, и знаешь, чем? – Дег отрицательно покачал головой, и я продолжал: – Очевидно тем, что не знает точно, кто мы такие. Назваться журналистами – это все равно что ничего не сказать. Он не знает, зачем мы приехали сюда, что собираемся делать.

– И старался напугать нас. Не хочет, чтобы мы куда-нибудь ездили без него.

– А мы покажем ему, что не боимся. Ешь, Дег, а потом выйдем и пройдемся на пристань.

– На пристань? Зачем?

– Просто так, разумеется. Только для того, чтобы показать, что мы не из робких и послушных ребят.

Мы молча закончили ужин, потом поднялись из-за стола и направились к выходу. Что-то шевельнулось у порога, и в тусклом свете керосиновой лампы в дверях возникла лоснящаяся фигура негра. Он стремительно преградил нам дорогу, скрестив на голой груди могучие руки. Темные глаза его были прищурены, твердое лицо непроницаемо. Я сразу же узнал его. Это был один из матросов с парохода, – тот, который рылся в моей дорожной сумке, я был в этом уверен. Меня охватила глухая злоба.

Мы с Дегом остановились, и все вокруг выжидающе уставились на нас. Негр стоял неподвижно, глядя поверх наших голов.

И тогда я понял, что вот тут-то все и начинается, и успех нашего предприятия зависят от того, что я сейчас сделаю.

Я шагнул вперед:

– Отойди, – предупредил я. Негр не шелохнулся, бесстрастно глядя на меня. – Это ты рылся в моих вещах, да? – спросил я с угрозой. Глаза его по-прежнему ничего не выражали. Мне не оставалось другого, как...

И я сделал это самым стремительным образом – влепил ему увесистый аперкот. Голова негра откинулась назад, но он словно не ощутил удара, тотчас принял боевую стойку, подогнул колени и, выбросив вперед кулаки, с глухим рычанием кинулся на меня. Я нырком уклонялся от него и отпрыгнул в сторону. Он проскочил мимо меня и напоролся на стол. Опрокинув стол, я оказался верхом на негре и ударил его второй раз, уже лежащего. Это был удар от души, я вложил в него вею свою силу. Но мой противник, похоже, еще не оценил его. Он тряхнул головой и поднялся с пола, отер окровавленные губы и скрючил пальцы так, словно это были когти.

Пока я готовился к защите, он нанес мне ответный удар. Я попытался парировать его левой рукой, но не успех и получил мощный аперкот в подбородок. На какой-то миг в глазах потемнело, но длилось это недолго, и я устремился к противнику справа, целясь в грудь. Он мгновенно парировал мой удар и ответил целой серией выпадов, которые я с трудом отразил.

Пока я пятился назад, выискивая, куда бы получше ударить, он неожиданно набросился на меня, схватил за плечи, повалил на пол и придавил всем свояк весом. Я почувствовал, как железные клещи стиснули мое горло. Мне казалось, что вот-вот моя голова лопнет. Я понял: еще несколько секунд, и потеряю сознание...

Сделав неимоверное усилие, я рванулся, резким движением сбросил его и постарался ухватить за запястья. Мне удалось это, я с ожесточением скрутил его руки, и он разжал пальцы. Горло мое пылало. Тут негр резко наклонил голову и ударил мне в лицо своим твердокаменным лбом. Рот мой тотчас же наполнился кровью. Это привело меня в ярость, потому что я понял -следующие такие выпады мне не выдержать, я останусь без носа и без зубов... Я отпустил его запястья, ударил прямо в лицо и в то же время согнул ногу в колене и подтянул ее к своему животу. Он снова попытался ухватить меня за горло и наконец сдавил его с торжествующим криком, но в этот момент я со всей силы ударил его ногой в солнечное сплетение. Негр оторвался от меня. Я еще раз двинул его, он отлетел назад, размахивая огромными руками, врезался в стену и посмотрел на меня испуганно и изумленно. Но я не дал ему опомниться. Схватив подвернувшийся под руку стул, я обрушил его на голову негра. Он со стоном рухнул на пол, дернулся пару раз и замер, видимо, потеряв сознание.

Тогда я повернулся к людям, которые собрались у стойки, и перевел дыхание.

– Скажите комиссару, – велел я глухим голосом, – что в следующий раз я буду действовать не кулаками, а вот этим, – и достал из кармана П-38, помахал им и засунул за пояс. – Дег, – я набрал в легкие воздух, -пойдем, дорогой, отсюда... – Я чувствовал, что если не выйду на воздух, рухну без чувств. А они не должны были видеть мою слабость.

Мы вышли на улицу. Дет поддерживал меня за руку. Шатаясь и силясь удержаться на ногах, я широко открыл рот, жадно вдыхая влажный воздух джунглей Я чувствовал, как болят все мои мускулы. Губы вспухли и онемели. Я приложил ко рту платок, чтобы проверить, все ли зубы на месте. Дег испугался:

– Мартин, вы...

Я прервал его:

– Да, знаю, на меня жалко смотреть. Пойдем отсюда, Дег.

Я шел, ничего не видя перед собой, в ушах звенело. Я держался за Дега. Ночная прохлада была липкой и противной. Нас окружала сплошная тьма – нигде никакого огонька, только на пароходе мигала слабосильная лампочка. Бледно светила луна. Я почувствовал смертельную усталость. Но дело было не только в этом.

Дег подвел меня к груде досок в нескольких шагах от бормочущей реки. Я сел и некоторое время приходил в себя, ожидая, пока утихнет боль. На это понадобилось, наверное, четверть часа.

Отдышавшись, я сказал:

– Дег, я был чемпионом по боксу в среднем весе, в университете...

– Я понял это, Мартин. И вы победили этого негра.

– Я не о том, глупый? Просто я хочу сказать, что неплохо разбираюсь в боксе... Так вот, этот негр умеет драться, удар у него поставлен. Словом, свое дело знает. А это значит, – добавил я, передохнув, – что он не дикарь. Ни один местный дикарь не смог бы так драться... Спорю, что это американский негр, Дег.

– Американский негр? Из Соединенных Штатов? Вы хотите сказать?..

– Да.

– Но в таком случае, Мартин...

– Вот в том-то все и дело, – ответил я. Рядом текла река, и мы молча смотрели на воду. Матовый свет луны серебряными полосками отражался в ней. Джунгли, обступившие нас со всех сторон, грозно дышали.

– Вернемся, Мартин, – озабоченно предложил Дег, – вам надо полечить губы.

Он был прав. Но я возразил:

– Нет, подождем еще немного. Комиссар должен узнать, что мы здесь, одни, словно непослушные мальчишки.. Знаешь, Дег, – добавил я, с трудом выговаривая слова, – эта командировка начинает интриговать меня...

Глава 6. СЕКРЕТ В МАРАГУА

На следующее утро я проснулся с пылающей головой и с невероятно распухшей губой. Дег уже встал и брился. Он испуганно посмотрел на меня:

– Вы сегодня очень плохо спали, Мартин, говорили во сне

– Надеюсь, я не наговорил никаких глупостей, дорогой Дег.

– Не в том дело. Мне кажется, мы попали в беду, и поэтому

– Самодуры нравятся мне намного меньше любой беды, – прервал я его. – Поначалу, – продолжал я, вставая и разглядывая синяки, – попытаюсь привести в порядок лицо. Потом пойдем побеседуем с комиссаром.

Через полчаса мы вышли из гостиницы. Утро было сырым и душным. Над рекой висел белесый туман. Теперь, при дневном свете, Марагуа выглядел еще более жалким и убогим, а местные жители еще пришибленнее. Мы побродили по городу, и странное дело – никто не обращал на нас внимания. Только несколько босяков-мальчишек следовали за нами, бормоча что-то жалостливое и протягивая к нам ладони. Перед церковью, давно уже заброшенной, мы обнаружили жалкий безмолвный индейский рынок. На главной площади, почти заросшей тропическими растениями, медленно ползали какие-то черные насекомые, а люди казались онемевшими марионетками среди странных, потусторонних декораций. Из окон многих домов свисали, спускаясь до земли, лианы с крупными мясистыми цветами. На стенах домов, обожженных солнцем и изъеденных сыростью, можно было еще различить какие-то выцветшие надписи, вывески магазинов или винных погребов. Это были поблекшие следы давней, минувшей жизни. Джунгли вернули себе то, что люди пытались у них отнять.

Мы спросили, где находится резиденция комиссара, и пошли по не мощеной пыльной улочке между рядами покинутых, обветшалых хижин к небольшому пригорку. Здесь стояла довольно приличная вилла, возле которой на длинном штоке болтался замызганный бразильский флаг.

Вокруг цвели высокие экзотические растения с длинными остроконечными листьями, похожими на кинжалы. В их гуще сидел метис в замусоленной военной форме, но без оружия. Заслышав наши шаги, он нехотя поднял голову и равнодушно посмотрел на нас.

Мы спросили у него, где комиссар. Двое журналистов, сказали мы, хотят видеть его. Он выслушал нас, прищурившись, и ответил:

– Господина комиссара нет. Он уехал, – и показал рукой в сторону реки. А потом снова опустил голову, как бы давая понять, что разговор окончен. Двери виллы были закрыты, окна тоже. Может, комиссар был в Марагуа, а может, следил за нами Впрочем, это ничего не меняло. Он не желал разговаривать с нами – вот и все. Мы ушли.

Несколько нищих полуголых ребятишек с непомерно раздутыми животами появились неизвестно откуда и окружили нас, ничего однако не говоря и не решаясь попросить милостыню. Дег раздал им жевательные резинки и мелочь. Они убежали.

– Напишите об этом, Мартин, – сказал Дег, глядя им вслед, -напишите, что здесь, в Марагуа, дети никогда не кричат и не смеются.

– Пойдем в гостиницу, Дег, – предложил я, – тут столько всего, о чем можно было бы написать. Но мы приехали сюда из-за Онакторниса, не забывай об этом.

Мы вернулись в гостиницу, и день этот, проведенный в ожидании вертолета, тянулся невероятно долго. Оказавшись среди этих туземцев, таких изнуренных и несчастных, таких непробиваемо равнодушных ко всему окружающему, мы почувствовали себя за пределами цивилизации: беспомощные люди перед страшным живым океаном джунглей и жалким форпостом рода человеческого, Бог весть какими силами поддерживающим свое существование. На что мы могли рассчитывать?

На заходе солнца, когда мы попытались купить что-нибудь на рынке, еще более молчаливом, чем прежде, мы встретили старика – того, которого комиссар, напугав, выгнал из гостиницы. Он быстро шел куда-то через площадь, но, увидев нас, внезапно остановился. Бросив в нашу сторону тревожный взгляд, он рысцой пустился по улочке, терявшейся среди хижин. Он уже готов был завернуть за угол и исчезнуть, когда мы окликнули его:

– Эй, дружище!

Он остановился, вздрогнув, словно в спину ему вонзилась стрела, и замер в такой позе. Когда же мы подошли, он, едва повернув голову, спросил шепотом:

– Почему вы так зовете меня?

– А что? Разве вы нам не друг?

Он повернул к нам свое иссушенное лицо и с такой горечью посмотрел на меня, что я невольно содрогнулся.

– Друг, – повторил он и сразу же отрывисто спросил: – Что вам надо от меня?

– Ничего, мы хотели только поприветствовать вас. Вчера вечером вы так поспешно скрылись... Он стиснул зубы, пожал плечами:

– Мне надо идти, – сказал он и хотел удалиться, но я удержал его за руку.

Я почувствовал, как он дрожит, увидел, с каким страхом он смотрит на меня. Этот человек был унижен, запуган, избит и доведен до такого состояния, что боялся даже поднятой руки. Мне стало невероятно жаль его.

– Вы что же, боитесь меня? – спросил я.

Он не ответил.

Тогда Дег, пытаясь улыбнуться, произнес:

– Мы хотим быть вашими друзьями.

– Друзьями! – сурово воскликнул старик и покачал головой. – Нет, друзей тут нет. Впрочем, – добавил он, помолчав, – если вы угостите меня

– Конечно. Пойдем выпьем.

Старик с удовлетворением усмехнулся:

– В Марагуа часто испытываешь жажду, – он сделал несколько шагов и вдруг остановился. – Нет, – воскликнул он, – не могу, господа... Я забыл, что должен завершить одну работу очень срочную...

– Но мы только по стаканчику

– Не могу, не могу, – волнуясь, повторил он и протянул дрожащую руку, словно отстраняя нас или умоляя не удерживать его. Мне показалось, старик хотел что-то сказать, но он резко повернулся и убежал. Дег, бросившийся было вслед за ним, сделал несколько шагов, остановился и покачал головой:

– Господи, да что с ним случилось?

– Обычная история – страх перед комиссаром.

Больше мы ни о чем не говорили и вернулись в гостиницу. Дег занялся фотоаппаратами, а я принялся за свои заметки. Хозяин гостиницы притворился, будто не видел нас, так же вели себя и слуги. Я избил человека, нанятого комиссаром, и поэтому причинил им немалое неудобство. Но они не решались выгнать меня

.

Мы оставались в нашей комнате уже часа два, как вдруг кто-то легонько и осторожно постучал в дверь.

– Можно войти? – услышали мы голос старика. Дверь приоткрылась, и мы увидели его иссушенное лицо. Он натянуто улыбался.

– Господа я был весьма невежлив утром... Хотя и хотел принять ваше приглашение... Теперь же я закончил работу, которую должен был сделать и... И вот я пришел.

– Входите, входите, – пригласил я. – У нас есть шотландское виски.

Он проворно вошел в комнату.

– Вы сказали – шотландское виски? – переспросил старик, глаза его заблестели, и он протянул руки. Я утвердительно кивнул, достал бутылку и передал ему.

– Судите сами.

Он взял бутылку, приподнял, посмотрел на просвет и, задрожав, пробормотал:

– Шотландское виски О да... да... Именно такого цвета... – Он вынул пробку и принялся нюхать, глубоко вдыхая и закрывая глаза, словно в трансе: – Да, шотландское виски, конечно... Этот запах – Он наполнил до краев бумажный стакан, который протянул ему Дег, и поднес ко рту. Одним глотком опустошил его и на какое-то мгновение замер с остановившимся взглядом, потом закашлялся и, схватившись за живот, согнулся пополам: – Настоящее, настоящее шотландское виски! – повторил он, поднимая на нас глаза, в которых стояли слезы. – Вот уже девять лет, как я не пил его! – Он отер губы тыльной стороной руки. – Меня зовут Савиль, – сказал он взволнованно. – Самюэль Савиль, диплом парижского университета Сорбонна. Врач-хирург, да, да... Хороший хирург, думаю... А можно еще немного этого вашего шотландского виски, друг?

Я протянул ему бутылку.

– Меня зовут Купер, для вас – Мартин. А это Альдо Даггертон.

– Зовите меня Дет, – с улыбкой предложил фотограф.

Старик, не обращая на нас внимания, налил себе второй стакан:

– О, конечно, очень приятно – Он так же одним духом выпил еще и затем, глядя на бутылку, сказал: – Действительно хорошее виски, а? Удивительно. до чего благотворно оно действует, не правда ли удивительно?

Пожалуй, этого уже было достаточно.

– Что вы пришли сообщить нам, Савиль? – – поинтересовался я.

– Что... вы сказали? – спросил он.

– Ну, да. Вас послал комиссар, не так ли? Вы хотели что-то нам сообщить или должны были что-то выведать у нас?

Он поднял голову с таким видом, словно решился на невероятно отважный поступок. Мне показалось, что в глазах его вспыхнула давно уже забытая гордость. Но длилось это лишь мгновение. Он опять опустил голову и потерянно пробормотал:

– Да, это комиссар прислал меня сюда. Как вы догадались?

– Не так уж это и трудно. А отчего этот комиссар или шеф, как вы его величаете, так интересуется нами?

– Мы рассчитывали на ваше сотрудничество! – с сожалением добавил Дег.

Старик стоял, опустив голову на грудь, и молчал.

– Он приказал избить нас, вы же знаете это, Савиль? – спросил я. -На пароходе он велел осмотреть мои вещи. Теперь хочет узнать, зачем мы приехали сюда... Но мы...

– А все– таки зачем вы явились сюда? – спросил он, впиваясь в меня цепким взглядом. – Можете сказать правду, Мартин, – добавил он, – я здесь и в самом деле, чтобы шпионить за вами, но я ничего передам, если не захотите. Поверьте мне.

– Я верю вам, Савиль. Но мы и так говорим правду с самого начала. Мы здесь действительно для того, чтобы писать статьи.

– Статьи? А какие статьи? – Вопрос звучал настороженно и, как мне показалось, с опаской.

Я улыбнулся:

– Про всякие любопытные вещи – про индейцев, про рыбу пиранья и тому подобное... – я сделал паузу, – ну, и про врачей, которые живут в джунглях.

Савиль зажмурился, словно неожиданно ощутил острую боль, и я пожалел, что произнес последние слова. Он закричал почти со злобой:

– Но вы ничего не сможете сделать без него! Он здесь самый главный. Он командует, а другие повинуются! Вы даже уехать не сможете из Марагуа, если он захочет помешать вам!

– Мы посетим все места, куда только сможем добраться, доктор Савиль, – заявил я. – Во всяком случае заверьте в этом комиссара. Нам нет до него никакого дела. Но скажите ему также, чтобы он больше не подсылал нам своих горилл.

Савиль поднялся, шатаясь прошел к двери, пошарил по ней, ища ручку, словно слепой, постоял минуту, потом обернулся:

– Ради Господа Бога, – прошептал он, – уезжайте отсюда! И быстрее, быстрее!

Он вышел и быстро сбежал по лестнице.

Мы с Дегом замерли в молчании. Потом Дег спросил:

– Что вы об этом скажете, Мартин?

– Что скажу? Не знаю. Что я могу сказать? Савиль, если это его настоящее имя, что-то скрывает. Наверное, в Марагуа есть какой-то секрет, Дег. И комиссар боится, что мы можем обнаружить его.

– Огромные следы? – прошептал Дег. – Онакторнис?

– Нет, не думаю. Даже если и существует этот Онакторнис, так это всего лишь призрак давних времен. А их секрет, если он есть, это нечто живое и реальное. Нечто принадлежащее сегодняшнему дню.

– Ну, а мы что должны предпринять?

– Ничего. Мы здесь из-за этой проклятой курицы и, черт подери, не станем заниматься ни спившимися врачами, ни одуревшими от власти комиссарами. Давай, что ли, глотнем еще немного виски.

В эту ночь мы спали тревожно. Нас слегка лихорадило, должно быть, от резкой перемены климата в джунглях. Уже на рассвете чей-то незнакомый голос разбудил нас: ,

– Купер, Даггертон... – Голос звучал тихо и неторопливо. – Где вы?

Я открыл глаза. Дверь в нашу комнату была распахнута, и на пороге стоял какой-то невысокого роста человек. Это был толстяк, его рыхлое смуглое лицо носило следы перенесенной когда– то оспы – множество мелких рубцов. У него были выпуклые мясистые губы, плоский монголоидный нос, коротко остриженные черные волосы. Он смотрел на нас темными, пристальными, словно у змеи, глазами. Одет он был в голубую куртку, стянутую кожаным поясом, на котором висела солидная, армейского образца кобура.

Кобура была пуста. Пистолет он держал в правой руке. И дуло было направлено на меня. .

Я замер, и Дег тоже.

С широкой, насмешливой улыбкой человек посмотрел на нас.

– Ну вот и молодцы, – неторопливо произнес он, растягивая слова. -Не двигаться! Ни малейшего движения, господин Купер. Или вам конец.

Глава 7. КУБА

Странно, но колокольчики тревоги не зазвонили. А человек неслышно, осторожно, словно выверяя каждый шаг, прошел в комнату.

– Молчите, Купер, ни слова, – шепнул он, глядя на меня, – и самое главное, не вздумайте, пожалуйста, изображать из себя героя и набрасываться на меня. Не успеете.

Я знал это. Знал, что за внешней медлительностью и осторожностью таится железная, собранная в кулак воля. Знал, что толстая рука, державшая пистолет, – это пучок нервов, готовых лопнуть в любую секунду. Человек, который движется подобным образом, не может быть ни ленивым, ни слабым.

– Я не стану изображать героя, – тихо проговорил я. Хотя должен признаться, у меня было желание поступить именно так. Как только я увидел его в дверях, мне захотелось броситься на него, швырнув ему в лицо одеяло, и свалить ударом. Но я был уверен: поступив так, я тотчас стану покойником, потому что мне никоим образом не удалось бы поспорить в скорости с пулей. Нет. Спастись я мог, лишь вступив в переговоры. Сила тут не поможет. Я сказал:

– Выходит, комиссар больше не подсылает к нам горилл с пудовыми кулаками? Он предпочел теперь человека с пистолетом.

Толстяк нахмурился и сделал предупреждающий жест:

– Молчите. Попозже мы все обсудим, господин Купер. Сейчас есть дело поважнее.

Он говорил очень тихо, едва слышно и больше не смотрел на меня. Его взгляд, как мне показалось, был направлен на что-то лежащее на моей кровати. Я снова заговорил:

– Позднее? Когда? Когда убьете нас?

Он горестно улыбнулся и взглянул на меня. Странно, но в его глазах не было ни бешенства, ни слепой злобы, которые должны бы переполнять убийцу. Я удивился про себя, как может человек, собирающийся совершить ужасное преступление, оставаться таким спокойным.

– Но кто вы такой? – неожиданно спросил Дег, лежавший неподвижно, как и я, под своей простыней. Человек даже не взглянул на него.

– Меня зовут Куба, – прошептал он и встал между нашими кроватями.

– Господин Даггертон, – продолжи он, чуть громче, но по-прежнему спокойно, – пожалуйста, не вздумайте шутить, броситься, к примеру, на меня или что-нибудь в этом роде. Не трогайте меня – Он умолк, а меня охватило какое-то странное беспокойство. Он продолжал: – В постели господина Купера находится барба амарилла[1]... причем очень скверный экземпляр. Они все скверные, – добавил он после короткой паузы, – но эта, мне кажется, особенно гадкая... Сейчас она меня увидела и пытается понять, что я собираюсь делать Не вызывайте у нее подозрений, пожалуйста.

В комнате и до сей поры стояла мертвая тишина, но теперь показалось, будто безмолвие сгустилось и стало физически ощутимым, а мы буквально окаменели. Я услышал, как глухо забарабанило мое сердце, и почувствовал, как дрожь охватила все внутренности, даже проникла в мозг. Я стиснул челюсти, пытаясь взять себя в руки, и постарался не думать о том, что могло произойти, если бы я сделал прежде хоть какое-то движение или бросился на Кубу. Холодный пот выступил у меня на лбу. Но длилось все это лишь несколько мгновений. Я снова обрел спокойствие и не шевельнул ни единым мускулом. Взглянув на Кубу, я прошептал:

– Извините меня. Он улыбнулся, ничего не ответил я начал медленно поднимать пистолет. Я услышал приглушенный вздох Дега:

– Боже милостивый, Мартин!

Теперь и он обнаружил змею. Я перевел взгляд в его сторону и увидел, что он в ужасе смотрит на мою кровать. Мне же змея была не видна. Вероятно, она таилась в складках простыни. Я попытался представить ее себе. Но не сумел.

Куба неторопливо целился из пистолета, глядя на змею.

– Уж очень ты гадкая, подруга, – прошептал он. – Гадкая и противная... – Тут он замер. Ствол пистолета находился на одном уровне с головой змеи. Теперь можно было выстрелить. Но он нахмурился и, не глядя на меня, предупредил:

– Возможно, господин Купер, тут есть и другие барба амарилла. Кто знает, может, там, под простыней, не одна такая, и вы этого не чувствуете.

Я содрогнулся, а Дег испуганно ахнул. Куба неторопливо добавил:

– Тогда не следовало бы стрелять Эти бестии весьма впечатлительны. Что делать? – отрывисто спросил он.

Я представил себе довольную ухмылку комиссара. Он, наверное, наслаждался бы нашим испугом, воображая, какого цвета наши лица... Это не понравилось мне, и я твердо сказал:

– Стреляйте, Куба, а мы мигом вскочим с постелей. Будь что будет.

Он продолжал целиться.

– Придется немного пошуметь, – пробормотал он и тут же спустил курок.

Выстрел прозвучал сухо и громко. Меня окатило горячей волной воздуха. Дег с криком вскочил с кровати, а я, отбросив одеяло, скатился на пол. Сраженная в голову змея была расплющена о стену, и лохмотья ее купались в зеленоватой крови. Страшное туловище змеи длиной немногим более метра конвульсивно корчилось на полу.

– Мартин, Мартин! – закричал Дег, бросаясь ко мне. Я поднялся, отбросив простыню, а Куба шагнул вперед и с силой придавил ногой извивающийся остаток змеи.

– Ну, все кончено, – произнес он, притопнул еще раз и отшвырнул сотрясаемую последними судорогами змею. – Кончено, – повторил он, подул в дымящийся ствол револьвера и спокойно вложил его в кобуру. Он посмотрел на нас с легкой и чуть горькой улыбкой. Улыбка на его смуглом лице расплывалась все шире, пока, наконец, он не расхохотался. Он смеялся, а я некоторое время смотрел на него и на бледного, перепуганного Дега, и, наконец, тоже разразился смехом. Этот нервный смех разрядил напряжение, которое парализовало меня до сих пор.

Я протянул руку:

– Вы нас крепко выручили. Куба, – сказал я, – Спасибо!

– Ладно, ладно, – проговорил он, мягко отвечая на мое пожатие.

Дег торопливо обувался:

– А мы сразу умерли бы? – дрожащим голосом спросил он. Дег подошел к Кубе, тоже пожал ему руку и повторил: – Смерть наступила бы мгновенно? – В словах его слышался страх. Куба пожал плечами:

– Ну, наверное, не совсем сразу. Яд барба амарилла, – он кивнул на недвижную змею, – убивает в течение суток... даже двух, говорят... Однако, – добавил он, сощурившись, – укус этой змеи очень болезненный. На его месте образуется язва, которая... – он умолк и покачал головой: – Ладно, раз она не укусила вас, что теперь говорить. Между прочим, я прилетел на вертолете.

Я уже догадался об этом.

– Тогда дважды добро пожаловать. Куба! – приветствовал я.

– Тысячу раз добро пожаловать! – воскликнул Дег.

– Тысячу раз, конечно! Мы ждем не дождемся, когда улетим отсюда. Прием комиссара, видите ли, был не очень-то сердечный... И я собирался оплатить по счету прежде, чем покину Марагуа.

– Комиссар? Это он, – предположил Куба, кивая на змею, – преподнес вам такой подарочек?

Вы считаете, что барба амарилла, как вы ее называете, подложил сюда комиссар или кто-то из его людей? – проговорил я.

Дег всполошился:

– Что? Вы думаете, эта бестия проникла сюда... не сама?

Куба покачал головой:

– Думаю, не сама. Определенно могу сказать, не сама. Барба амарилла предпочитает спокойно сидеть у себя на дереве. Это не домашняя живность, -добавил он с вялой улыбкой. Дег оделся и теперь дрожащими пальцами застегивал пуговицы на рубашке.

– Но для чего, – спросил он, – зачем ему понадобилось это делать? Попугать нас, ладно... Но убивать?..

– Несколько неделикатно для комиссара полиции, если это он затеял такую игру... Как его зовут? – поинтересовался Куба, сощурившись.

Тут колокольчики тревоги снова зазвенели у меня в голове. Я ответил:

– Рентрерос, мне кажется, Матиа Рентрерос.

– А, Рентрерос, да... – медленно повторил Куба, словно что-то обдумывая. – Теперь припоминаю. В Манаусе мне называли именно это имя.

Колокольчики умолкли. Я быстро оделся. В эту мне хотелось только одного – как можно скорее покинуть эту проклятую комнату. Как мы с Дегом ни удерживали себя, наши взгляды все время возвращались к мертвой змее. Нам казалось, что вся комната уже пропиталась ядом. Словом, мы собирались недолго. Как попало засовывая свои вещи в дорожную сумку, я спросил Кубу:

– А почему мы не слышали, как вы прилетели? Где сел вертолет?

– В полумиле от реки, – кивнул он куда-то в сторону. Там есть подходящая площадка. Знаете, – добавил он, – никогда не следует приземляться на вертолете в селении. Слишком много народу... – Неожиданно он умолк, и я заметил, что глаза его сверкнули.– Слишком много народу, -повторил он, – кто пугается, кто кричит, кто как... А иной боится, что его раздавят... – Куба улыбнулся. – Есть и такие, которые любят подслушивать... – говоря это, он неожиданно распахнул дверь. Доктор Савиль в испуге затрясся, увидев нас. Он так и остался в проеме двери, разинув рот. В дрожащих руках он сжимал какой-то сверток.

Куба, сощурившись, улыбнулся и обратился ко мне:

– Кто это, Купер? Ваш гость?

– Вы искали кого-то, доктор Савиль? – спросил я.

Старик слегка покраснел:

– Нет, нет, я... хотел только принести вам... – Он протянул пакет -что-то круглое, завернутое в газетную бумагу, – подарок, господин Купер. Для вас.

Я не спешил принимать дар.

– А что это, Савиль? – поинтересовался я. – Еще одна барба амарилла?

Он вздрогнул, заглянул в комнату и, увидев убитую змею, весь передернулся. Потом снова взглянул на меня.

– Это для вас, господин Купер, – повторил он. Положил пакет на стул возле двери, быстро повернулся и ушел. Мы слышали, как он сбежал по лестнице.

– Зачем же вы отпустили его, Мартин? – с досадой воскликнул Дет. -Он знал про змею. Может быть, это он и подсунул ее сюда?

Я подошел к стулу и взял пакет, оказавшийся довольно тяжелым.

– Интересно, – пробормотал я, – что же тут такое?

– Зачем же вы отпустили его? – раздраженно повторил Дег.

Я покачал головой:

– Дег, дорогой мой, а что, по-твоему, я должен был сделать? Задержать его и заставить говорить, угрожая кулаками? Он знал про змею, нет сомнений. Он видел, что она убита, и ему все стало ясно. А теперь, когда Куба здесь, и все видели вертолет...

– Вертолет! – прервал меня Дег. – Вертолет остался без охраны! Комиссар сможет...

– Нет, не без охраны, – неторопливо остановил его Куба и, обратившись ко мне, добавил: – Пойдемте, Мартин. Можно вас так называть, верно? А почему вы не полюбопытствуете, что за подарок сделал этот ваш старый друг, который подслушивал?..