Текст книги "Маяк. Легенда"

Автор книги: Милена Фомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

      Каэл резко открыл глаза. Сердце билось с такой силой, что каждый его удар отдавался в горле. Часто дыша, он присел. Дверь фургончика была приоткрыта, и в неё дул свежий воздух, наполненный сладостью травы и прохладой разгорающегося утра. Вокруг никого не было. Видимо, все вышли прогуляться.

Юноша, всё ещё погружённый в сон, провёл горячей ладонью по влажному лбу, а затем медленно спустил её по лицу. Так, не отнимая руки, теперь будто бы прикрывая ею рот, он уставился в угол, заваленный куклами, масками и прочим пёстрым инвентарём бродячих артистов, находящимся сейчас в тени утреннего, ещё робкого, неяркого света косых лучей.

Каэл, как и прежде, думал о родителях, но теперь на душе почему-то стало легко и спокойно.

Будучи ещё ребёнком, он чувствовал, как отец постоянно словно стыдился чего-то, виновато смотря на него. Мальчик недоумевал, но не спрашивал об этом у мужчины, ведь это было так глубоко в его взгляде, так необъяснимо…

И только теперь Каэл, кажется, понял причину этого взгляда. Причину, по которой отец неявно для остальных корил себя. Но каждый раз, садясь по обыкновению в своё обшарпанное временем кресло, укрытое тёплым и мягким пледом, который связала любимая, это чувство ненадолго покидало его. Казалось, что в эти мгновения он был по-настоящему счастлив, наблюдая, как сын возится на полу с игрушкой, а с кухни доносится аромат ужина, и её звонкий голосок уже зовёт их за стол.

Отец, зная о тайне их рода, выбрал тогда семью, волей-неволей вновь возлагая это бремя на последующие поколения, на сына.

Каэл ненадолго закрыл глаза, мотая головой, словно скидывая с себя остатки сна, а вместе с ним и мрачных дум, освобождающих место для нового рассвета и всего того, что он нёс вместе с собой. Для чего-то нового…

* * *

Приятный аромат летней утренней свежести манил за пределы фургончика, и, опомнившись ото сна, юноша ступил на мягкую траву, тут же оказавшись в объятьях довольно сильного ветра и ласковых, ещё не нагретых, лучиков солнца. Ноги слегка увязали в земле, а влажные следы местами и вовсе наполнялись водой. Неподалёку журчала маленькая речушка, к которой и направился Каэл.

Двое из хозяев фургончика разговаривали чуть поодаль. Мужчина был высокого роста и среднего телосложения, с удлинёнными чертами лица и крупным, островатым и строгим носом. Он что-то рассказывал темноволосой женщине, которая, обернувшись в старенький и потрёпанный шарф, стояла рядом и время от времени то улыбалась, то охотно поддерживала разговор парой-тройкой фраз. Вид у неё был уставший, как, впрочем, и у её собеседника. Но, несмотря на это, оба они вели себя как-то раскованно. Когда юноша, пожелав им доброго утра, проходил мимо, оба обернулись, не проронив ни слова. В их глазах читались не то чтобы недоверие, а явное презрение, грубость, чёрствость и даже озлобленность, которые были направлены именно в сторону Каэла. Так они проводили его долгими взглядами, в которых прослеживались нотки пренебрежения и какой-то едва различимой зависти.

У реки, приобняв себя за плечи, стояла Селина. Её лёгкое летнее платье трепыхалось под порывами ветерка, продувавшими хрупкую девушку, струилось чуть расклешенными фалдами к подолу, едва прикрывающему колени.

– Доброе утро… – тихо произнёс юноша, подходя к ней со стороны ветра, чтобы хоть как-то оградить девушку от пронизывающей утренней прохлады.

Селина дёрнулась, только заметив подошедшего Каэла.

– Доброе… – Она как-то грустно и задумчиво смотрела вдаль, лишь немного повернувшись к юноше, а затем снова продолжила смотреть в небесную тишь, в которой таяли размытые тонкие облака.

– Как ты? – спросила она, оборачиваясь к Каэлу, присевшему на корточки, чтобы умыться.

Ледяные брызги попадали на плечи и грудь, а едва потеплевшие от тела капли стекали под рукава. На мгновение даже перехватило дыхание, но вскоре юноша привык к бодрящим прикосновениям кристально чистой воды. Несмотря на свою температуру, она была мягкой, приятной на ощупь. Дно реки переливалось мерцанием различных по оттенкам песчинок, а на поверхность густыми локонами поднимались копны длинных завитых водорослей, струящихся по направлению водного потока.

– Да ничего… Пока живой, – отшутился Каэл, уже распрямившись, утирая руками лицо. – А ты? Как нога? – поинтересовался он, взволнованно смотря на девушку.

– Ещё ноет, но… Это не страшно. Скорее всего, просто растяжение, – кратко и отрывисто ответила Селина, будто не терпя и одновременно не решаясь сказать ещё что-то.

– А… – Каэл встревоженно кивнул, смотря на ноги девушки, стоявшей почти по щиколотку в воде.

– Ой… – Она поспешила отойти назад до того момента, пока ямочки от её следов не перестали наполняться водой.

Несмотря на то что вся лужайка, на которой остановились путники, располагалась в низине, чтобы пройти к речке, надо было ещё спуститься по невысокому земельному обрыву, а затем по мягкому, пологому и в меру широкому песчаному берегу. Земля здесь была скорее глинистая, и уровень воды в речке, видимо, часто превышал нынешний, доходя до уровня лужайки и порой заливая её так, что пышная и шелковистая мягкая трава, казалось, росла прямо из-под прозрачной воды, мерцающей под ласковыми солнечными лучами, которые освещали лужайку с утра и по вечерам, когда солнце не обжигает, а лишь согревает мягкими прикосновениями лучей.

Наступила тишина. Селина тревожно опустила взгляд, а Каэл огляделся вокруг. Впереди вся земля была испещрена прожилками таких же, а порой гораздо меньших по ширине речушек. Некоторые из них то ненадолго сливались друг с другом, то растекались по разным сторонам, при этом то мельчая, то набирая силу. Между ними пролегали тонкие островки травы, ярко выделявшейся на фоне светло-голубого постоянно меняющегося отражения неба в холодном зеркале водной глади. Так, сменяя друг друга, уходили за горизонт орнаменты серо-голубой глади и светло-изумрудной травы, исчезая в ещё не сошедшей дымке утреннего тумана.

Селина резко вдохнула, собираясь что-то сказать, но тут же остановилась. Однако, посмотрев в глаза взволнованному Каэлу, который тут же обернулся, она всё же спросила:

– Что дальше?

Воцарилась звенящая тишина, наполненная лишь лёгкими порывами ветерка, доносящего сладкие и свежие ароматы летнего утра: нежные травянистые, ненавязчивые хвойные, пропитанные влагой пресной воды и нежными лучиками восходящего солнца. Казалось, даже трава стала тише волноваться под его дуновениями.

Каэл перевёл взгляд на переливающиеся блики чистейшей воды. Где-то вдали запели птицы.

– Почему они гонятся за нами? Что я такого сделала? Разве они не видели, что мы расплатились? – Девушка наконец поддалась шквалу негодования. Она начала возмущённо жестикулировать, а на её лице появился лёгкий румянец.

– Скорее всего, не ты… – задумчиво и спокойно произнёс юноша, не отводя застывшего взгляда.

– Что? – почти шёпотом вырвалось у Селины, подавшейся к Каэлу.

Она удивлённо смотрела ему в глаза, доверчиво и вопросительно.

– В общем… Это может показаться очень странным и…

Юноша обернулся к девушке, не зная, с чего начать, не зная, как объяснить… Объяснить, что она невольно стала его «соучастницей», что теперь ей опасно возвращаться в родной город, в родной дом… И сможет ли она вообще когда-либо вернуться туда? Вернуться к прежней жизни…

– Ты знаешь легенду про маяк? – выдохнул Каэл, смотря прямо в распахнутые серо-голубые глаза, отражающие чистый и светлый небосклон, на котором рябели перистые облака.

Юноше было тяжело сформулировать эти мысли для себя, не говоря уже о том, чтобы делиться ими, а вместе и своими чувствами, переживаниями с другим, почти незнакомым человеком, но Селина… Он почему-то доверял ей. И сейчас, когда девушка нетерпеливо и с трепетом смотрела ему в глаза, Каэлу, наоборот, хотелось поведать ей об этом, о себе и вообще обо всём, что знает и нет, о чём думает. Для него это казалось непривычным, ведь обычно юноша оставался наедине со своими мыслями и чувствами, отчего ему, наоборот, порой бывало тяжело. Тем не менее он вовсе не был чрезмерно замкнут и неразговорчив. Наоборот, не желая утруждать кого-либо своими переживаниями, а уж тем более жаловаться кому-то, он часто был весел, шутил и смеялся, оставаясь лёгким на подъём и в то же время рассудительным, отчего порой мог казаться более хмурым, чем был на самом деле.

– В смысле, про последнего смотрителя? – уточнила Селина, открыто смотря на Каэла, у которого от этого взгляда сжалось всё внутри – в том числе и от какой-то внятно не объяснимой вины перед девушкой.

– Ну да. И… Возможно, что… Она… Она… не легенда.

Юноша снова выдохнул после неуверенной речи, поймав на себе немного нетерпеливый, удивлённый и даже испуганный взгляд девушки.

– Скорее всего… У него был ребёнок… А потом и внук, правнук, п-правнучка… Я не знаю…

Каэл старался не показывать своё волнение, но сейчас он будто бы объяснял всё это не Селине, а в первую очередь самому себе, порой пугаясь лишь осознания такого откровения, но тут же принимая возложенную на него ответственность. Тогда его переполняли решительность и готовность действовать.

– И мой отец… Потом и он… Он был одним из них… – закончил юноша, выдыхая и проводя ладонями по лицу.

Он старался говорить как можно тише, чтобы никто, кроме девушки, не услышал его, и от этого казался ещё более встревоженным. Мало того, юноша иногда оглядывался по сторонам, выглядя при всём этом куда более, чем просто встревоженным.

– Я понимаю, что всё это звучит очень странно… – продолжил он более внятно, поднимая глаза на Селину, растерянно смотревшую на него. – Я тоже вначале не поверил, но… – Каэл снова отвёл взгляд, становясь к девушке вполоборота.

– Но даже если всё это правда, почему тогда они гонятся и за мной? – с едва заметным надрывом в голосе, через небольшую паузу, словно временно переводя тему, девушка пыталась разобраться в произошедшем.

– Мне кажется, они подумали, что мы… Что… Ну… Что мы вместе. – Юноша осторожно посмотрел на Селину.

Она опустила голову и, снова приобняв себя за плечи, немного прошлась в сторону, отдаляясь от Каэла, а затем обратно.

И хотя сейчас юноша часто запинался в словах, порой осторожно подбирая их, в его взгляде, казалось, всегда читалась необъяснимая глубина, придающая уверенности, спокойствия и надежды, искрящейся в огоньке какой-то лёгкости этого взгляда.

– Ерунда какая-то, – вполне серьёзно приняв слова юноши, пробормотала Селина, всё же пытаясь не верить в услышанное.

Каэл тоже потупил взгляд, не двигаясь, смотря, как тем временем легко и непринуждённо перекатывались крохотные волны, гонимые быстрым течением реки, журча и поблёскивая под взошедшим солнцем.

* * *

Они ещё немного постояли, не проронив ни единого слова, погружённые в свои мысли. Каэл помог девушке подняться на лужайку. Селина ускорила шаг, направляясь к фургончику. Юноша проводил её вдумчивым и слегка растерянным взглядом, затем, вздохнув, опустил голову. Он шёл медленно, смотря себе под ноги на переливы шелковистой светло-изумрудной высокой травы, волнами качающейся и шелестящей под порывами наполняющегося утренним теплом и сладостью ветерка.

– Я слышал, вы говорили про легенду о маяке? – раздался знакомый голос.

Каэл поднял глаза. Почти напротив него стоял тот самый парень, который только вчера спас их, возможно, от неминуемой гибели. Тем не менее юноша недоверчиво посмотрел на своего собеседника.

– Извини, подслушал… – Как-то слишком просто он виновато дёрнул плечами, отвечая на выразительный взгляд Каэла, который сделал следующий шаг, продолжая движение.

Тогда молодой человек преградил ему дорогу, вставая напротив юноши.

– Это очень важно. – Он серьёзно и невозмутимо посмотрел Каэлу в глаза, будто знал что-то, о чём не ведал никто другой, будто скрывал что-то. – Эта легенда у всех на устах, и не только в нашем городке, но и за его пределами… – начал недавний знакомый, не дожидаясь ответной реакции Каэла.

Юноша, стараясь не выдавать своего любопытства, поднял глаза на собеседника, но всё же его взгляд не покидала тень недоверия.

– Да. – заверил тот, ловя настроение своего собеседника. – И сейчас вам надо бежать…

Парень смотрел Каэлу прямо в глаза, он говорил немного невпопад, медленно проговаривая каждое слово, будто юноша записывал их под диктовку.

– У меня есть приятель, капитан. – Он по-дружески положил свою руку на плечо юноши, который недвусмысленным взглядом ответил на подобный жест дружелюбия. – Он поможет… – продолжил молодой человек, опустив руку и продолжая так же серьёзно смотреть на Каэла.

Последний понимал, что это и вправду выход, но…

– Ты и так нам уже помог, дальше мы сами… – отрезал он, показывая всем своим видом, что хочет прекратить разговор.

– Как? – более твёрдо и уже с вызовом спросил молодой человек, продолжая преграждать Каэлу дорогу.

Юноша на самом деле пока не знал как. Он понимал, что вряд ли какой-либо капитан согласится просто так взять их на борт своего судна, а продолжать путь пешком не предвещало удачи, ведь вскоре их начнут разыскивать повсюду… И в таком случае принять помощь нового знакомого было бы лучшим вариантом. Но Каэла не покидали сомнения по поводу этого молодого человека и предложенной им помощи. Кто знает, что он задумал? Он не был похож на остальных артистов, хоть и вёл себя непринуждённо. Он будто бы выискивал что-то, цеплялся за каждое слово.

– Почему я должен верить тебе? – выждав паузу, спросил Каэл, сам пока не зная, как лучше поступить.

Их могут убить, но будет ли шанс, если он согласится? И для чего всё это стоящему напротив юноше? И потом… Он как-то слишком удачно оказался в том месте, приютив их вчера.

На прозвучавшие слова собеседник лишь промолчал, отведя взгляд, и отошёл назад, уступая дорогу. Но Каэл всё же оставался на месте, недоверчиво смотря на юношу.

– Эмиль. – Заметно переменившись в лице, снова став весёлым и раскрепощённым, будто бы и не было этого разговора, он дружелюбно протянул руку Каэлу, который не спешил отвечать взаимным жестом.

Выждав напряжённую паузу, юноша крепко пожал его руку.

Эмиль кивнул, снова на миг теряя свою привычную шутливость, – ведь это рукопожатие означало нечто большее, чем просто знакомство…

* * *

Всю оставшуюся дорогу Каэл снова лежал на пыльной накидке. Хозяева фургончика изредка о чём-то переговаривались меж собой. Они заметно сторонились своих гостей, как, впрочем, и Эмиля…

Окна были занавешены тёмной и пыльной тканью труднообъяснимого серо-коричневого, потускневшего со временем цвета. Весь путь, помимо размеренного стука колёс и скрипа не закрывающейся до упора двери, их сопровождали шум лесной чащи и завораживающие трели птиц, голоса которых раздавались то тут, то там, порой затихая, чтобы затем вновь исполнить свою партию загадочной мелодии утреннего леса. Едва уловимый ветерок задувал в дверной проём сладкие и нежные ароматы деревьев, хвои и смолы.

Каэлу не давали покоя мысли о легенде, об отце, о будущем и о Селине. Он понимал, что сам сейчас не сможет обеспечить ей безопасность, но боялся, что, принимая предложение Эмиля, подвергнет её ещё большей опасности. Хотя после сегодняшнего разговора юноша показался ему совсем не таким, каким выглядел на первый взгляд… Но и этому ощущению Каэл не спешил доверять.

– Пересекли границу, – выдохнул Эмиль, отсаживаясь от окна, в которое, как оказалось, всё это время напряжённо смотрел.

Но почему молодого человека это так волновало? И переживал ли он так за своих недавних знакомых или… за себя?

Вскоре мысли Каэла немного спутались, погружаясь в лёгкую дрёму, чтобы после, наоборот, проясниться на небосклоне раздумий и задать светлое и чистое начало для новых дум и рассуждений.

Размеренный стук колёс убаюкивал лучше любой колыбельной. И вот всё уже будто стихло под тактами теперь едва уловимого скрипа раскачивающегося фургончика.

Но вскоре неожиданно и резко раздалось ржание лошадей, и казалось, будто именно оно прервало движение. Вдалеке послышался шум прибоя и суеты.

– На выход! – грубо скомандовал погонщик.

Эмиль распахнул дверь и помог спуститься Селине, вслед за которой поспешил выйти и Каэл.

День уже приближался к своей середине, а солнце так непривычно для этого лета накаляло воздух, плавя своим жаром каждое белоснежное и влажное облачко, нечаянно показавшееся в чистейшей дали небосклона.

– Подождите меня здесь, – Эмиль обратился к бродячим артистам, которые удостоили его лишь недоверчивыми, колкими взглядами. И единственное, что было в них наиболее мягким, – снисходительность. Но казалось, что даже она зиждилась на какой-то меркантильности или чём-либо ином, но только не на простых уступчивости и понимании. Интонация и мимика юноши по отношению к ним также не отличались особой дружелюбностью, теплотой и приятельской близостью.

Вскоре Каэл и Селина уже следовали за Эмилем. Так как фургончик остановился поодаль от оживлённой части поселения, им пришлось пройти редкий пролесок и ещё немного полузаброшенных улочек на окраине, как оказалось впоследствии, довольно большого города.

– Постойте пока здесь… – Юноша взволнованно обернулся к попутчикам. Казалось, что он хочет сказать ещё что-то, но вместо этого лишь развернулся, уверенным и быстрым шагом направляясь в сторону причала. Было видно, что Эмиль старался подавлять свою напряжённость, причём не столько для недавних знакомых, сколько для самого себя.

Место, где остались дожидаться юношу Каэл с Селиной, было похоже на небольшой сквер, уютно расположившийся в небольшом тупичке вдали от суеты, толкотни, гама и брани причальной зоны. И хотя он находился почти у самой окраины городка, даже этот уголок был облагорожен. Аккуратные декоративные заборчики, свежевыкрашенные в белый цвет, огораживали скромную зону отдыха с парой таких же аккуратных белых скамеек, на одну из которых и присела девушка. Позади свисали кроны высокорослых кустарников, приятно убаюкивая шелестом светло-изумрудной листвы со светло-салатовыми, почти белыми прожилками по краям.

Таких мест уже давно не встретишь в их королевстве. Они остались где-то далеко в воспоминаниях, изложенных в сказах и легендах, чудом сохранившихся до этих дней. А ещё отсюда можно было увидеть порт, простирающийся вдали причалами и гаванями. Так девушка и юноша наблюдали за быстро удаляющимся Эмилем, который частенько оборачивался в их сторону.

Каэл никак не находил себе места. Он едва удерживался в одном положении, чтобы не начать расхаживать из стороны в сторону, тем самым хоть как-то отвлекаясь от безудержных мыслей и опасений, роящихся в голове.

Селина тоже не могла всецело отдаться прохладе тени, сладости ветерка и трелям пташек, суетящихся и щебечущих в густых зарослях обихоженных и аккуратно подстриженных кустарников. Она с тревогой смотрела на юношу, который, чувствуя её взгляд, не решался обернуться. Сейчас он думал о том, что делать дальше, как ей помочь, как вернуть обратно, порой будто находя в этих мыслях спасение от куда более пасмурных и, казалось, уже однозначных и вместе с тем весьма размытых раздумий о своём будущем. Девушка доверяла ему, несмотря на их ещё недавнее знакомство, краткость их взглядов и разговоров. Рядом с ним она почему-то чувствовала себя в безопасности.

Селина перевела взгляд, теперь устремив его под ноги на мощённую камнем землю, едва касаясь которой кружили несколько маленьких, салатовых, гладких по краям и слегка заострённых с обеих сторон листков. Она уже давно запуталась в происходящем, пока не желая даже начинать распутывать этот клубок обстоятельств, речей и мыслей, как-то приятно щемящих душу своими тайнами, скрытыми смыслами и надеждами на ответы, которые, казалось, непременно подарит будущее. С Каэлом она позволяла себе оставаться в порой приятном неведении, не окунаться с головой в омут суеты мыслей.

Юноша уже отошёл на приличное расстояние от пары, оставаясь под прицелом внимательного взгляда Каэла.

Некоторое время Эмиль высматривал кого-то, после чего подошёл к одному мужчине, судя по всему, своему приятелю и капитану судна. Последний был довольно высокого роста, крепкий и подтянутый. Однако их встреча не была похожа на встречу двух давно не видевшихся товарищей. Вскоре Эмиль отвёл своего знакомого подальше от лишних ушей, ненадолго уходя в тень одной из улочек городского лабиринта, скрываясь с обозримого Каэлом горизонта.

Мысли юноши стремительно сменяли одна другую, стараясь не упускать ни единой детали. Он выдвигал гипотезы, доказывал их и снова подвергал сомнению, отметал домыслы, основанные на догадках и фантазиях, а затем искал их вновь.

Вскоре, снова показавшись на свету шумного причала, быстрым и бодрым шагом Эмиль уже направлялся к своим недавним знакомым, резвыми и открытыми движениями рук призывая их поспешить к нему навстречу.

Как только Каэл с Селиной приблизились к юноше, тот сразу развернулся и, призывая следовать за ним, поспешил вначале по жаркой портовой зоне, а затем, свернув в тень улочек, вывел пару к редкому лесу, где их уже дожидался тот самый мужчина, с которым только недавно о чём-то разговаривал Эмиль.

Капитан смерил их уставшим, но каким-то обнадёженным взглядом, устремлённым куда дальше новоиспечённых гостей своего судна.

– Эдвард, – кратко и без лишней торжественности представился он.

Но вот без напрасных промедлений они уже продвигались по окраине пролесья, ещё не скоро набредя на затерянную бухту.

Во время движения Каэла не раз посещали мысли о побеге, но каждый раз он убеждал себя продолжить следование за мужчиной, который явно знал, куда и зачем идёт. В заметном смятении девушка тоже постоянно оборачивалась по сторонам.

Порой им приходилось идти по щиколотку, а то и по колени в ледяной, сияющей под пробивающимися сквозь раскидистые кроны деревьев дневными лучами солнца воде, остужавшейся в прохладе леса. Выдалось довольно дождливое лето, разливая бухты на многие метры вглубь материка.

И вот за расступающимися, изящно изогнутыми стволами виднеется просвет и… огромное судно, застывшее в кружевной тени развесистых крон прибрежных, порой уходящих корнями в воду, деревьев. Парусник будто бы опустел, беззвучно задремал в укрывшемся от непрошеных глаз местечке. Его белоснежные паруса сияли меж деревьев, отражая своей белизной солнечный свет. Судно впечатляло своей грациозностью и торжественностью, хотя при внимательном взгляде оно выдавало свои года, тщательно укрытые под новой оснасткой, вычищенной и заштопанной парусиной, заботливо смазанными и выкрашенными дощечками. А на борту выкрашенными в чистейший белый цвет буквами красовалась надпись: «Арианна». Казалось, в промытой самим морем гладкой поверхности этой надписи отражались небеса, плывя по ней разводами белоснежных облаков, переходящих в блики мерцающей на полдневном солнце водной ряби, такой же светло-голубой и глубокой, как далёкая высь, доносящая крики чаек и прохладный солёный ветерок.

Вскоре настало время отправления. Эмиль, сдерживая волнение, искренне пожелал своим недавним знакомым удачи, снова серьёзно и озабоченно смотря на Каэла, а через некоторое время обменялся с капитаном непродолжительными, но весьма красноречивыми и сдержанными взглядами, после которых оба пожали друг другу руки.

Когда Каэл с Селиной остались наедине с мужчиной, тот лишь безмолвно направился к судну, одновременно ведя за собой новых попутчиков. Девушка смогла разглядеть капитана ближе. Он был выше среднего роста, статен, крепок, не худощав и не полон. Несмотря на зрелый возраст, на его подтянутую фигуру и ровную осанку можно было заглядеться. И даже седина, словно специально, окрашивала не все волосы, а окрашивала белёсо-серым лишь виски и небольшую щетину так, что даже она не казалась старческой, а будто придавала его образу мудрости и стати, а говоря в подобном ключе, и красоты.

– Стойте! – выпалил Каэл, останавливаясь. – Где вы познакомились с Эмилем? Куда пойдёт судно? – Он твёрдо задавал капитану вопросы, пытаясь разобраться в происходящем. Остановившись по ходу движения, мужчина так и стоял к паре спиной.

– Я взялся отвечать за вас головой, хотя и понимаю, что вы вольны уйти хоть сейчас, – наконец отозвался капитан, едва дёрнув плечом.

Он постоял ещё немного, будто дожидаясь дальнейших действий попутчиков, которые в обоюдном молчаливом согласии остались на месте. Вскоре капитан продолжил движение, ведя их на судно.

И только остановившись у массивной деревянной двери, мужчина обернулся к паре. Черты его лица были строги, но почему-то в них читались немая грусть, доброта и мягкость, а ещё какая-то трудно объяснимая постороннему взгляду безграничная любовь, словно сияющая навечно застывшими слезами в печальном взгляде.

– Не мозольте глаза команде. На палубу выходите редко и только днём, – чётко и твёрдо говорил он, смотря сквозь новых гостей своего судна. – Еду буду приносить лично я. По всем вопросам обращаться только ко мне. – На последнем он сделал особый акцент, впервые остановив взгляд на паре в мимолётной и едва читаемой заинтересованности.

– Вопросы есть? – твёрдым тоном и с уверенной манерой речи спросил капитан.

– На судне есть листы бумаги и чертёжные принадлежности? – немедля отозвался Каэл.

Селина в лёгком недоумении от просьбы и прыти юноши перевела на него секундный взгляд удивления, который, несмотря на свою мимолётность, не остался незамеченным его адресатом.

После непродолжительной паузы и внимательного, изучающего взгляда капитана, направленного на Каэла, первый ответил: «Найдём», незамедлительно удаляясь от пары. Теперь в его речи слышались едва различимые мягкие, дружественно-любопытные интонации.

* * *

В отведённой недавним знакомым каюте было одно из больших окон штульца (пристройки, свеса с бока кормы – Прим. авт.), открывающее живописные просторы. Судя по всему, раньше каюта не была жилой, и её новоиспечённым постояльцам потребовалось немало времени, чтобы навести более или менее сносный для временного пристанища порядок: протереть пыль, разложить раскладушки, остальные из которых так и остались стоять у стены. Сбоку от двери стоял небольшой полупустой стеллаж, на полках которого стояло несколько слегка покарябанных ваз. По углам каюты в коробках были сложены различные бракованные и испорченные изделия, поражающие своим многообразием: здесь пылились порванные и выцветшие ткани, одежды, картины, гардины, старые ковры, один из которых, сохранивший наиболее приличный вид, Каэл с Селиной разложили между разобранными ими раскладушками.

Светлые тени листвы, шуршащей пышным нарядом крон под ласковыми дуновениями тёплого ветерка, ложились по всей каюте, облекая её в кружева, меняющие свой узор при каждом новом порыве. Сладкие ароматы моря и леса наполняли каюту через распахнутую небольшую створку, а звонким трелям птиц своим неизменным шумом и всплесками размеренных, но в то же время безудержно шаловливых перекатов аккомпанировали волны.

Каэл насторожено подошёл к окну, у которого уже давно стояла встревоженная девушка.

– Почему мы не отплываем? – спросила она, испуганно оборачиваясь к юноше.

В ответ тот лишь пожал плечами, прислушиваясь к звукам на судне и в напряжении слегка прикусывая губу.

Несмотря на впечатляющий своей нежностью, спокойствием и трепетом пейзаж, для Каэла с Селиной оставшийся день тянулся невыносимо долго. И только ближе к вечеру, когда почти вся каюта оказалась в тени косых лучей, на судне начали раздаваться звуки громкой речи, выкриков, суеты, как это обычно бывает скорее на рассвете. Так промчался остаток дня.

* * *

Уже высыпали грозди звёзд, начиная осыпаться тонкими нитями небесного сияния. Только недавно судно вышло из тихой гавани, продолжая свой путь по мерцающей синеве водной глади.

Селина почти весь день сидела на краешке своей раскладушки, изголовьем придвинутой к противоположной от двери стене с окном, взволнованно смотря вдаль, словно в будущее, которое с каждой новой секундой становилось всё ближе. Раскладушка Каэла стояла по другую сторону. Сейчас юноша тоже сидел на своей «кровати» напротив девушки.

Тусклый ночной свет мягко падал на аккуратное личико, отражаясь полупрозрачной бирюзой в глазах, переливаясь холодным лунным мерцанием в светлых волосах. Неожиданно юноша поменялся в лице, немедленно подходя к окну. Понаблюдав за пейзажем, он стал вглядываться куда-то вбок. Затем Каэл поспешил к двери, распахивая её и открывая тем самым вид на палубу. Через мгновение юноша задумчиво и взволнованно посмотрел на Селину, медленно прикрывая дверь.

– Что-то случилось? – Девушка привстала, заглядывая в узкую щель дверного проёма, за которым не виднелось ничего необычного.

Но тем не менее юноша в напряжении вновь прикусил губу.

– Ты только не переживай… сразу… – пробормотал он, усаживаясь на своё уже ставшее привычным место.

Селина молчала, испуганно смотря на Каэла, но казалось, что ещё немного – и всё море волнений, переживаний и догадок выльется пылким порывом речи, захлёстывая всё вокруг.

– Видимо… – начал юноша, осторожно подбирая слова и как-то виновато смотря на девушку. – Сейчас уже достаточно темно, чтобы зажечь кормовые огни…

– И что?! – полуосипшим от волнения голосом вырвалось у девушки, по всей видимости, догадавшейся, какое из её самых не воодушевляющих предположений хочет подтвердить Каэл.

– Это контрабанда, – со всей уверенностью в голосе и ответственностью во взгляде заявил он, через мгновение опуская взгляд и тяжело выдыхая. – Прости… – прошептал он, проводя руками по лицу и тяжело выдыхая.

Он испытывал чувство вины за помощь… За то, что тогда, стоя в очереди, он помог ей, поймал случайный взгляд, разговорился. Её наверняка кто-то ждёт, а может, уже ищет. Как случайная встреча может так всё изменить?.. Если только она, как и многое другое в жизни, что нам кажется таковым, не случайна…

За дверью послышались чьи-то шаги. Юноша, не медля, подскочил к двери и схватил с полки ближайшую увесистую вазу. Раздался стук в дверь, почти не отличимый от лишь недавно затихшего громкого, твёрдого и ритмичного стука каблуков.

– Это я, – донёсся голос капитана.

Дверь настежь распахнулась, пропуская мужчину, держащего в одной руке жестяные тарелки с едой и столовыми принадлежностями, которые составляли две поцарапанные ложки, а в другой длинную свечу. Пламя огонька трепыхалось под его дыханием, освещая ровные и благородные, будто гранёные, черты лица.

– Смотрю, вы тут уже обустроились, – хмыкнул он, раздавая принесённые угощения гостям своего судна и ставя свечу прямо под окном на прочные половые доски.

Не проронив больше ни слова, мужчина удалился из каюты, оставляя дверь приоткрытой. Селина встревоженно посмотрела на Каэла, продолжавшего в одной руке держать вазу. Он уверенно кивнул, успокаивая девушку.