Текст книги "Заставлю быть моей (СИ)"

Автор книги: Милана Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Вытираю глаза и открываю конверт.

«Я знаю, как ты зла, но я не мог иначе. Не мог сказать тебе это в лицо, потому что настолько разбит, что еще долго буду собирать себя. Ты еще не знаешь, но мы уже с тобой брат и сестра. Мы не можем быть вместе и не сможем быть никогда. А я хочу. Хочу, но… Я люблю тебя, Мил. Люблю каждой клеточкой. Просто знай.

P.S. Надеюсь у нас будет сестричка…»

– Что это? – реву сминая листочек. – Какая сестричка? – ору на все горло, глотая слезы. Пропускаю тот момент, когда падаю на пол и рыдаю.

– Мил, Мила, – Кирилл пытается меня поднять с пола.

Только я не чувствую ног. Злость поглощает меня целиком.

– Что это? – набрасываюсь на Кира, даже не понимая, что он ни в чем не виноват.

– Отец Алекса сказал, что твоя мать беременна, – спокойно отвечает парень, а я замираю.

– Это не правда, – трясу головой. – Не правда!

Не ожидая ответа, набираю номер мамы. Не здороваясь, задаю вопрос.

– Доченька, ты о чем? Какая беременность? Нет, конечно!

62

За окном мелькают раскрашенные снегом деревья. Машина плавно едет дорогой, а я, как бездушное тело, считаю столбики. Иногда всхлипываю.

Стыдно перед Киром за сцену, и я теперь понимаю, что могла поступить по-другому, но час назад я об этом не думала.

– Держи, – вижу горлышко бутылки, но даже сил нет поднять руку.

– Не хочу, спасибо, – я словно опустилась в пустоту. Темную пустоту.

Глаза пекут от слез. Сердце от разочарования раздирает. Я не могу понять, почему он так поступил. Почему не сказал мне? Неужели боялся?

Мы же были одним целым…

В голове не укладывается.

Злость бурлит в крови, и я даже знаю, что первым сделаю, когда окажусь дома.

– Мила, я тебя прошу. Все наладится. Алекс обещал через некоторое время перезвонить. Я ему все объясню.

– Я не хочу об этом говорить, – не хочу. Кирилл час успокаивал меня, а потом сказал, что отвезет домой. Говорил и говорил, успокаивал, только я не понимала ни слова.

Тело затекло от напряжения и страха. Боль циркулирует венами, опаляя стенки. Желание побыстрее попасть домой уничтожает все предрассудки.

– Спасибо, – едва отстегиваю ремень безопасности. – еще раз извини, – даже боюсь поднять на парня взгляд. Мне стыдно за свое поведение. Никогда не думала, что эмоции могут настолько поглотить. Стереть все – воспитание и предрассудок.

– Все нормально, я понимаю.

На улице долго смотрю на красивый дом. Оперевшись спиной в калитку, как одержимая оглядываю каждую деталь фасада, словно заряжаюсь непонятной энергией. Дышу глубоко и громко, сжимая руки в кулаки.

Еще в квартире Кирилла я написала маме, чтобы ехала домой. Срочно. Она это должна узнать от меня. И только тогда, когда Егор дома. А он дома.

В голове опять темнеет от злости. Бегу к дверям, пока не передумала, не раздеваюсь, сразу пру на кухню, откуда слышу голоса.

– Доченька, что случилось? – мама молниеносно оказывается возле меня. – Ты такое несла по телефону, что я даже не предупредила о своем уходе с работы, уже дома вспомнила.

У меня язык к небу прилипает.

Перевожу взгляд на Егора, спокойно сидящего за столом – взрываюсь.

– Я не понимаю, – обхожу мать, направляясь Егору. У меня не осталось уважения к этому человеку. Только ненависть. За Алекса, за себя и за маму. – Чего ты хотел добиться? – впервые в своей жизни разрешаю себе так неуважительно обращаться со старшим человеком. – Сказав Алексу, что мать моя мама беременна, чего ты добился? – Меня трясет от злости. Слезы опять текут по щеками, и перед глазами записка.

Достаю из кармана комок и бросаю на стол.

– Ты разбил нас обоих. Вранье никогда не приносит счастья.

– Что? – Мама вспыхивает мгновенно.

– Алекс всегда говорил об отце с уважением, особенно за то, что он никогда не врал! – у меня много есть что сказать, только я не хочу. Мужчина смотрит мне прямо в лицо без капли сожаления, и я не вижу смысла продолжать разговор.

– Дочь, – мама обнимает меня. – Иди наверх, собирай свои вещи. Мы едем домой. – А ты, – шипит на Егора, – звони своему сыну и проси прощения. Пока не поздно.

63

Алекс

Спустя один год

– Ребят, я сегодня задержусь, нужно срочный заказ закончить, – лезу в яму под автомобиль.

– Не задерживайся, – Войцех оставляет на столе ключи от мастерской и скрывается вслед за остальными.

– Окей, – я как раз задержусь. Лучше работать до потери пульса, чем смотреть на экран гаджета и думать о ней. Год прошел, а я не могу разлюбить. Даже с другими встречаться пробовал – не могу. Она как маленькое зернышко осела в сердце, пустила корни и не отпускает. Казалось бы, со временем станет легче, но мне только хуже.

Я даже котика купил, как она хотела. Даже не понимал, что белый пушистый комочек – полностью ее мечта. Понял, когда принес домой.

– Алекс, – голос Яна я узнаю сразу, – ты бы домой шел, у тебя экзамены на носу.

– Мне еще немного, – показываюсь из ямы. Так я год топлюсь в работе и науке. Триста шестьдесят пять дней листаю на телефоне фотки, которые сохранял в облаке. Даже заставку, где мы целуемся, не могу поменять.

– Вылезай, – мужик садится на капот уже отремонтированной тачки. – Держи, – протягивает мне безалкогольное пиво. Знает, что другое не пью. – Выкладывай.

Ян нормальный мужик. Это он принял меня на работу, после того как отец уволил. Сразу предложил поехать в Польшу, где у него большие мастерские. Я отказался. Не хотел Милу оставлять, а после разговора с отцом быстро сообразил.

Мужчина следующим утром как раз ехал домой и меня взял с собой. Помог перевестись в Варшаве в университет.

– Год прошел, Алекс. – Он в курсе всего. Я рассказал. – Позвони домой.

– Нет, – я никому за год не звонил. Думал, оборвав концы, смогу забыть. – Я не хочу никого тревожить, – и себя мучить, и так паршиво.

– Алекс, я понимаю, но позвони хотя бы друзьям, они же волнуются.

Я несколько раз отправлял письма, с левой электронной почты. Каждый раз делал новую, чтобы не читать ответы.

– Ян, я должен это пройти, – вздыхаю, опускаясь рядом.

– Капец, конечно, но знаешь, я тебе завидую, – хмыкает, – я женился, потому что родителя задолбали. У меня красивая жена, но я никогда не чувствовал, что не смогу без нее жить.

– Ты уже с ней более десяти лет вместе, – ржу.

– Это привычка, – безразлично пожимает плечом. – Не путай с любовью.

Яну сорок один год, но мы как-то быстро нашли с ним общий язык. Я сначала немного сдерживался, но потом, когда понял, что мужик искренен, – открылся.

Это тоже заслуга Милы. Раньше я никогда бы такого не сделал. Даже Ден не знает того, что знает Ян, а мы с ним почти всю жизнь вместе.

Допиваем напиток, и меня все-таки выгоняют домой. На улице холодно и сыро. Наверное, это одно, что мне не хватает этой зимой – грубого слоя снега на земле.

И ее…

Черт!

Плююсь, направляясь в сторону квартиры. Ян и с этим помог. Даже гарантом стал, когда хозяйка потребовал написать контракт и заплатить на три месяца вперед.

– Алекс?! – от знакомого голоса в груди вспыхивает огонь. Делаю вид, что не слышу, шагаю вперед. Мне до подъезда метров сто. – Алекс! – становятся более настойчивыми.

Хватает за руку, а мне ничего не остается, как остановиться.

– Марина, – не знаю, смеяться или плакать, – прости, я музыку слушал, – снимаю наушник.

– Как ты? – женщина мило улыбается, а я выть хочу. Все. Все, что в груди только чуточку успокоилось, вспыхнуло с новой силой.

– Нормально, а ты? Что делаешь в Варшаве? – хочу спросить как Мила, но… Имею ли право?

– Алекс, давай поговорим, – глаза сразу становятся мокрыми.

Неохотно соглашаюсь. Выбора она мне и так не оставит, а убегать от женщины опять некрасиво. Она относилась ко мне как к родному ребенку.

Заходим в первое попавшееся кафе, заказываем кофе и сидим. Молчим, пока не приносят заказ.

– Твой отец соврал, – слова, как ножи, врезаются в сердце. Я резко поднимаю взгляд на женщину, не веря своим ушам. – Мы ушли с Милой в тот же день. Разорвали все отношения. Это было слишком, – Марине тоже не легко говорить. Женщина теребит пальчиками шарф на шее, все время отводит взгляд и вздыхает. – Алекс, я не знаю, как ты, но моей дочери плохо. Она полгода искала тебя. Ночами рыдала в подушку, а в конце просто замкнулась. Не улыбается. Недавно я нашла у нее под подушкой ваши фотографии.

Она говорит, а я рыдать хочу. От вранья отца, от своих ошибок и за мою детку. Черт! Она же моя.

– Я понимаю, ты думал, что я беременна, и отрубил все хвосты, но, Алекс, ты совершил только одну ошибку. Не сказал правду Миле. Убежал. На эмоциях, я это тоже хорошо понимаю.

– Капец! – сжимаю руки в кулаки. – Идиот, – хочется орать на всю силу и врезать себе. – И как я смогу ее вернуть? Год прошел, она же ненавидит меня.

– Я знаю, что ты настойчивый, Мила рассказала мне все, начиная с первого поцелуя.

– Заставить быть моей. Опять.

– Это громко сказано, – грустно улыбается. – Просто будь искренен.

64

Мила

Лекция только началась, а я уже бежать готова. В последнее время меня даже преподаватели бесят, или это, может, связано с предстоящей сессией. С понедельника уже экзамены, сегодня последние пары. Первая половина второго курса уже пролетела, а значит, осталось еще два с половиной года.

Мне больно находиться в этих стенах. Мучительно каждый раз проходить коридорами, где мы были счастливы. И да, год прошел, а я все еще не могу прийти в себя. Сердце как будто остановилось. Оно стучит, но как-то бесцветно, уныло и при каждом воспоминании сжимается так, словно кто-то огромной рукой выжимает из него все соки.

– Мил, ну ты опять? – Катька машет рукой перед моим лицом. – Ну реально, хватит уже!

Да я сама знаю, что хватит. Сама чувствую, что надо возвращаться к нормальной жизни.

– Ты же помнишь, что сегодня вечеринку наши ребята устраивают? – Катька не останавливается. Нагло поворачивает мою голову к себе, улыбаясь во весь рот.

Хочу закатить глаза, но даже на это у меня сил нет.

Спасибо подруге, если бы не она, я бы и на стипендию не вытянула. А так пришлось с ней заниматься и самой вникать в учебники.

По большому счету, оставив, Алекс разбил вдребезги всю меня, и мне пока не получается себя собрать.

– Да помню я, – отмахиваюсь.

– Да помню я, – подруга смешно зеркалит и начинает хохотать. Ее смех заразный, просто невозможно остаться равнодушным. – О, молодец! Улыбайся, девочка моя, чаще, и будет тебе счастье, – подмигивает.

– Девочки, я вам не мешаю? – мы даже не замечаем, как преподаватель оказывается возле нас. Он новенький, только недавно устроился на работу. Лет двадцать пять, не больше. Катька его обожает, а я смотреть не могу, особенно в его голубые глаза.

– Простите, – сразу опускаю глаза.

– Прощаю. А вы, госпожа с интересным цветом волос?

Катька недавно покрасилась, цвет насыщенного баклажана ей очень идет, и, как видим, даже преподаватель обратил на это внимания. За год моя лучшая подруга стала еще красивее, изысканнее. Возможно, и я изменилась, только я этого не почувствовала и не поняла.

Все так же ношу спортивную обувь, удобные вещи и никаких каблуков.

– Я тоже, – Катька светится от счастья.

– Что тоже? – Валентин Семенович, хитро прищурившись, смотрит на девушку.

– Извиняюсь, – вполне серьезно отвечает. Вся аудитория взрывается от смеха.

– Прелестно. Раз вы можете говорить на лекциях, значит, уверены в своих силах, мадам. Ну что ж, тогда в понедельник с вас и начнем, – хлопает Катьку по плечу. – Я уже говорил, люблю коммуникабельность, но оценки на халяву не ждите. Не сдадите с первого раза, я еще подумаю, смогу ли я выделить для вас время.

Катька заметно напрягается. Для нее важна стипендия, а если не сдаст…

Я опять погружаюсь в свои мысли, когда преподаватель возвращается к проектору. Когда-то право было моим любимым предметом, а сейчас даже возникает желание прогулять. Если бы не подружка, меня уже б давно выгнали из универа.

Только она и мама помогли прожить мне этот год. Господи! Год! Уже год прошел!!!

– Он точно меня завалит, – возмущается Катька, когда нас отпускают за десять минут до окончания пары. У нас еще есть одна, но после обеда. Теперь можно погулять.

Я обещала к маме зайти. Она совсем недавно вернулась в больницу. Сказала, что поликлиника не для нее, там скучно и монотонно.

Я не против, тем более что, даже работая в поликлинике, она всегда помогала в больнице, даже дежурства брала, типа помочь подруге и так далее.

Она тоже переживала из-за расставания с Егором, вот и завалила себя работой.

– Ты сдашь! – успокаиваю подругу.

– Мил, ты опять в облаках, говорю тебе, завалит он меня, – мы выходим в коридор.

– С чего ему тебя валить? – я не понимаю почему, но злюсь. – У него таких, как мы, сотня. Он всем глазки строит. Или есть что-то, чего я не знаю? – набрасываюсь на подругу. Понимаю, она ни в чем не виновата, но владеть своими эмоциями я разучилась еще год назад.

– Мил, – притягивает к себе и обнимает, – не злись, будь сильной, – шепчет и гладит меня по волосам.

– Прости, – выдыхаю. Целую подругу в щеку, обнимая еще крепче.

Надо отдать должное, Катя многое для меня делает. Ее поддержка очень важна, и я вряд ли сама бы справилась.

Только благодаря ей я выкинула все наши совместные фотки с Алексом. Почти все. Одну не смогла. Там, где мы ремонт делали в его квартире.

Обнявшись, мы выходим на улицу. Не так давно выпал снег, немного, но все же лучше, чем слякоть и сырость. Украшает все легкий мороз и никакого ветра. Погода просто идеальная для прогулки.

– Ты сейчас куда? – спрашиваю почти у ворот.

– Не знаю, наверное, в кафе подожду, чтобы не ехать домой, – безразлично пожимает плечами. – А ты куда, красота моя? – Смешно кривится. Знает, что после такого фейса я всегда смеюсь. – Прошу, – пропускает меня вперед на выход.

Иногда мне даже не удобно, что они со мной как с маленьким ребенком, но именно такой я себя и чувствую сейчас. Маленькой, беззащитной и обиженной.

Выхожу первой, поднимаю глаза и как в стенку врезаюсь.

Не дышу. Не могу.

В глазах все плывет, ноги ватные, сердце в висках стучит и жгучая боль проносится жаром по всему телу.

– Алекс… – шепчу одними губами. Я столько раз себе представляла, что увижу его, но все, что я теперь чувствую, – злость.

Он стоит возле одной из машин, припаркованных на стоянке, смотрит прямо на меня.

Меня на две части разрывает.

Хочу пойти и обнять…

Хочу поцеловать и вдохнуть родной запах.

Но не менее сильно хочется орать, врезать пощечину и молча уйти, хоть и знаю, что потом буду жалеть.

Вдыхаю на полную грудь, забываю о Катьке и просто бегу. Скользкой дорожкой мчусь к автобусной остановке, забыв обо все на свете.

Но воздуха все равно не хватает. В груди жмет как от пресса. Слезы катятся по щекам словно сумасшедшие.

Запрыгиваю в первую маршрутку и, усевшись в самый зад, закрываю лицо руками. Вою, как волк на луну.

– Мил, – сердце пропускает удар. Поднимаю затуманенные глаза и не понимаю, как Алекс так быстро оказался здесь. Как назло, маршрутка почти пустая, только спереди два пассажира. – Нам нужно поговорить.

– О чем? – сжимаю руки в кулаки. – О том, что ты уничтожил нас? Забыл обо всех своих обещаниях и просто бросил меня, потому что твой всегда правдивый папочка соврал? – ору. Смотрю в его глаза и понимаю, что не смогу. Не могу сейчас я говорить. Не хочу, мне больно.

– Я дурак…

– Выходи или выйду я! – перебиваю.

– Детка, – шепчет, хватаясь за металлическую конструкцию. Он все такой же, не изменился, разве что плечи шире стали и взгляд унылый. Все такой же родной и… мой.

Сердце на куски разрывает! Я столько боли перенесла, а сейчас как последняя дура понимаю, что все еще люблю.

– Хорошо, выйду я! – вытираю рукавами куртки глаза и поднимаюсь.

– Я выйду, – останавливает меня. Ловит мой взгляд и через несколько долгих мгновений разворачивается. Как только маршрутка останавливается – выходит.

Смотрит, даже через окно я вижу в его глазах решительность, любовь и ту нежность, в которой еще год назад тонула.

Если я соглашусь поговорить, что это изменит? Что? Я не смогу забыть боль, что была моим спутником с того дня, как он исчез. А надо было просто со мной поговорить.

Успокоиться не выходит, меня трясет от эмоций, поэтому на следующей выхожу, перехожу на другой маршрут и уже через пятнадцать минут у мамы в больнице.

Без стука вваливаюсь в кабинет, всхлипывая, и падаю в объятья, несмотря на пациента.

– Господи, доченька, что случилось? – мама встревоженно прижимает меня к себе. – Извините ради бога.

Выводит меня в ординаторскую и усаживает на кушетку.

– Мил, не пугай меня, ты же не из-за учебы так слезы льешь? – немного строже начинает.

– Не-е-т, – всхлипываю. Мама держит меня за руку и так смотрит, что я из последних сил стараюсь взять себя в руки.

– Мам, я слабая, – не могу перестать лить слез. Потому что всегда думала, что я очень сильная. – Его год не было, ГОД! Ты знаешь, как я его искала, как скучала. Я же сама решила, что буду идти дальше, а тут он, стоит под универом и смотрит так, как год назад. И знаешь, что я поняла? – с надеждой смотрю на мать. – Что я его еще люблю, но это так больно!

– Солнышко, – мама опять вытирает мои слезы. – Любовь – не всегда нежность и улыбки. Настоящая любовь проходит сквозь преграды, и, если Алекс здесь, значит, он тебя тоже еще любит. Вам надо поговорить. Просто поговорить.

– Я не хочу, – я не готова. Пока не готова.

– Не заставляй себя, когда будешь готова, тогда и поговорите.

65

– И как узнать, что я буду готова? – смотрю на мать, желая услышать хоть какую-то подсказку.

– Ты почувствуешь, я этого знать не могу. Настанет момент, когда язык будет все выкладывать. Ты даже не поймешь как выговорилась, и тогда станет легче.

Я не верю. Сколько раз я смотрела в темное небо и представляла лицо Алекса – не сосчитать. Все высказывала – все. Не помогало.

– Хорошо, – не хочу маму огорчать. Она с надеждой смотрит на меня, улыбается.

Я из-за своих проблем совсем забыла о самом дорогом для меня человеке.

– Давай так, я сейчас закончу осмотр, и тогда вместе пойдем домой, – целует в щеку, – правда, зимой я так себе водитель! – хихикает.

Совсем недавно мы купили машину. Я даже на права сдала, но в универ мне легче на городском транспорте, поэтому мама ездит на ней на работу.

– Я поведу, – пытаюсь улыбнуться.

– Хорошо! И давай в Макдональдс по дороге? Наберем вкусняшек. Сделаем себе праздник.

– Мам, я обещала с Катькой на вечеринку пойти, – вдруг вспоминаю о подруге. И паре, на которую я уже вряд ли успею.

– Ну хорошо, я же полдня сегодня работаю. Набиваем пузо, а потом пойдешь на вечеринку. Чтобы не поправиться, – весело подмигивает мне.

– Спасибо, ты самая лучшая!

– Это потому, что у меня самая классная дочь! – Целует в волосы. Возвращается к пациенту, оставляя меня одну.

Сразу набираю Катьку. Прошу прощения, на что она только отмахивается и озвучивает свое решение прогулять последнюю пару.

– Приходи тогда к нам, – чувствую себя ужасно из-за того, что так сбежала.

– Не вопрос, только где-то через часа два, не раньше. Домой, переоденусь и тогда, готовая к вечеринке, сразу к тебе.

Прощаюсь с подругой, радуясь, что она не злится. Мою лицо и наношу немного тоналки. Круги ужасные под глазами, страшно смотреть. Глаза красные, как у вампира.

Мама заканчивает быстро. И когда мы выходим из больницы – на улице метель.

Дорога домой занимает больше времени, чем обычно, но мы разговариваем, смеемся, и я чувствую желание. Простое желание смеяться, жить, просто быть нормальным человеком.

– Мам, смотри, – припарковав машину возле подъезда, выхожу на улицу. – Это котенок? – показываю на маленький серый клубок шерсти. Сидит у подъезда, скрутившись в мячик от холода. – Он потерялся? – беру на руки, ощущая, как скоро бьется маленькое сердечко.

– Не знаю, все возможно.

Мы оглядываемся по сторонам, но никого не видно. Все предпочитают сидеть дома в такую погоду.

Заглядываем в каждую квартиру в поисках хозяина, но все только плечами жмут.

– Так он бродяга! – останавливает нас соседка на лестничной площадке. – У Вали из соседнего дома кошка родила, так она их всех выкинула. Бесстыдный народ. – Качает головой старая женщина. – От мороза все погибли, а этого малышня спасла, только домой не могут взять, родители не разрешают.

– Спасибо, Надежда Петровна, – благодарю бабушку. – Мам, что делать будем? – я не смогу выкинуть маленького на холод.

– Идем домой, – понимает меня с полуслова.

Еще ребенком я хотела кота, но отец был аллергиком и не мог позволить жить животным в доме. А когда он умер, было не до этого.

Первым делом моем находку и пытаемся понять, мальчик или девочка. Я, как и мама, не очень понимаем, поэтому с именем не спешим. Сначала заказываем в интернете все принадлежности для нового члена семьи, а потом записываемся на прием к ветеринару.

– Он такой классный, – мурлыкает так обворожительно, что я готова слушать это вечно.

– И спит как убитый после ванны.

– Или после того как орал, – смеюсь.

– Видишь, – мама откладывает картошку фри. Пододвигается ближе и тоже начинает гладить кота, который лежит у меня на коленях, закутанный в полотенце. – Ты только его увидела и уже ожила. Думаю, скоро вы сможете поговорить.

Напоминает мне об Алексе.

– Посмотрим, – прячу глаза. Спорить не буду, я сначала была в шоке, а теперь я правда себя хорошо чувствую. – Только я не собираюсь так просто сдаваться, – предупреждаю сразу.

– И правильно, он накосячил, он пусть и исправляет.

66

Катька приходит около семи вечера, сразу, как видит маленький комочек, говорит, чтобы я сама шла на вечеринку, ей уже никуда не хочется.

У Катьки строгий запрет на домашних животных. Мама подруги на дух их не переносит, максимум, что из живого можно увидеть в их квартире, – это вазоны.

В детстве Катька много раз получала за то, что тащила в дом раненых животных. А потом со слезами на глазах тащила в приют. И так сотни раз.

– Какой он милашка, – прижимает к своей щеке полусонного котенка.

– Может, это она? – передергиваю плечами. Мы с мамой не очень в этом сильны.

– Это мальчик, я смотрела.

Если она говорит, тогда точно мальчик.

– Тогда он будет Жан, – улыбаюсь. Как это ни странно, я улыбаюсь. Катька ничего не говорит, только отворачивается, слегка растянув губы.

Я и так все понимаю, но, если честно, даже самой страшно признаться. Да и говорить с ним я пока не готова.

Оказывается, подружка принесла с собой вязаное платье, которое недавно купила, чтобы меня одеть. Она знает, что я не люблю такие шмотки, но все равно притащила.

Это не первая ее попытка запихнуть меня в платье, но и на этот раз я не поддаюсь.

Джинсы, кроссовки, балоновая удобная курточка, и я готова. Не могу я надевать вещи, в которых мне не комфортно.

– Могла бы надеть разок, – дуется Катька. Нас уже ждет внизу такси.

– А где вечеринка? – я уже спрашивала, кажется

– Здрасти! – закатывает глаза. – У нашего одногруппника на даче, тут недалеко.

Я такого не слышала, но спорить не хочу. Главное, чтобы Алекса там не было.

Приезжаем действительно быстро, и, если бы не мороз, можно было пройтись. Как только выхожу из машины, мне вспоминается день рождения Тима, и сердце сжимается.

Тогда все началось. И об этом я думала. Возможно, если бы мы признались сами, Егор бы не озверел. Я даже маме рассказывала свои мысли, но она уверяла, что реакция была бы такой же.

Я не очень разбираюсь в людях, да, мне всего восемнадцать недавно стукнуло, слишком мало опыта, но тогда, еще при первой встрече, я почувствовала неприязнь.

– О, ничего себе! – оглядывает дом. – Круто! – Он действительно шикарный. Небольшой, но весь в гирляндах и украшениях, которые ярко мерцают.

– Ага, очень красиво.

Калитка открыта настежь, а входная дверь открывается, когда мы подходим ближе. Катя еще шутит, мол, как в супермаркете, подходишь к двери, а она уже открывается.

Я ожидала увидеть, как всегда, море алкоголя и громкую музыку, но тут все как-то очень тихо.

Слышно музыку со второго этажа, а тут народ компаниями просто сидит и общается.

– О, какие люди! – я даже не сразу узнаю Дена. – Не ожидал вас здесь увидеть.

– Как и мы, – шипит Катька и сразу хочет убегать.

– Привет, Ден, мы тебя тоже, – когда исчез Алекс, Ден тоже помогал. Искал его, а когда приходили письма, сразу бросал мне адрес е-мейла. Я тоже писала, каждый день писала.

– Ну, вообще-то, Валик мой друг, – показывает на нашего нового препода по праву.

Катька цепляется мне за руку, что-то мычит под нос, переводит на меня перепуганные глаза.

– Я не очень понимаю, – я выпала из жизни напрочь. Никак не могу уловить сути. Он же не наш одногруппник.

Ден нам вручает два пластиковых стаканчика, приглашает к камину и зовет препода.

– Валя, брат Юры, вашего одногруппника, – удовлетворенно хмыкает Ден.

Теперь понятно, а мы ни слухом ни духом. Катька, покрасневшая, наверное, уже думает как сбежать, а до меня наконец доходит одна вещь: если здесь Ден, значит, и Алекс?! Или я себя накручиваю?

Становится жарко, и глаза лихорадочно бегают по помещению.

– Не волнуйтесь, – начинает преподаватель, – я в универе бука, а тут простой холостой парень, – смотрит на Катьку с интересом.

Валентин, как он сам попросил его называть, заводит легкую непринужденную беседу. А когда у нас кончаются напитки, я предлагаю подняться на второй этаж и потанцевать.

Подруга с радостью соглашается.

– Теперь мне точно не сдать экзамен, – вздыхает Катька на лестнице.

– Кать, я тебя прошу, – мне уже надоело. Понимаю, что она переживает за стипендию, но так себя накручивать даже я не умею. – Все ты сдашь! – обнимаю подругу за плечи.

Здесь атмосфера покруче клуба. Цветомузыка, туман и даже диджей есть, а еще меня удивляет, что на втором этаже такая же большая гостиная, как и на первом.

Опять ловлю себя на том, что ищу Алекса. Двигаюсь под популярную музыку, но присматриваюсь к каждому парню.

– Я больше не могу! – орет мне в ухо подруга. – Пить хочу ужасно!

Соглашаюсь, и мы возвращаемся на первый этаж. Спускаемся до половины лестницы, заметив, кто стоит на последней ступеньке.

Светлые облегающие потертые джинсы, футболка плотно облегает тело, а на шее выглядывают из-под футболки до боли знакомые тату.

Вдох – выдох.

Ноги приклеились к ступенькам.

Гул в ушах. И безумное желание бежать.

Туго сжимаю ладонь Катьки, которая тоже кажется не дышит, и иду далее.

Прохожу мимо, надеясь, что он не остановит.

Не трогает. Просто проводит глазами, я чувствую его взгляд, но не трогает.

– Кать, можно тебя на минутку? – Ден настолько вежлив, что даже я трясу головой. Или он специально, чтобы меня одну оставить.

Я хочу. Боюсь. Но также понимаю, что этот разговор рано или поздно должен произойти.

– Ден, ты заболел? – хихикает Катька, выбирая на столе напитки.

– Мне правда очень нужно с тобой поговорить, – подходит и что-то шепчет на ухо.

Подружка хмурится, но соглашается. Просит меня никуда не идти, она быстро, а я уже чувствую, как трясутся коленки.

– Ты же не сможешь вечно бегать от меня, детка, – голос над ухом срывает сердце в пятки. – Я же ничего не прошу, просто выслушать, – и я сдаюсь. Поворачиваюсь к парню лицом, несколько мгновений блуждаю по лицу, потому что боюсь заглянуть в глаза. Заглянуть и опять утонуть.

67

– Говори, – произношу дрожащим голосом.

– Давай выйдем, – хочет прикоснуться, но останавливаю его рукой.

– Я сама, – так и не взглянув, выхожу на небольшую террасу.

Еще несколько ступенек – и сад. Накрытый специальным брезентом бассейн, вокруг которого очень много света.

Думаю, здесь очень красиво летом и весной.

– Держи, – протягивает мою курточку, – вся трясешься.

Да, только не от холода, но пусть будет так. Так даже лучше.

Одеваюсь и разворачиваюсь к бассейну. Не могу, не могу смотреть на него, опять злюсь. Снова хочу орать, и слезы очень близко.

– Мил, – останавливается за моей спиной. Близко. Я улавливаю его дыхание и тепло… аромат. Такой знакомый и родной.

Слез не могу удержать. Они льются, как вода из крана, только в моем случае, я не могу остановиться.

– Я… – опять мочит. В голосе можно расслышать тревогу и неуверенность. – Я все испортил. – Прикрываю глаза, сжимаю кулаки. Горло сводит спазмом. – Я идиот, потому что не поговорил с тобой, но в тот момент я не видел другого выхода. Даже представить не мог, что отец соврал. Он никогда такого не делал. Я виноват. Прости.

Молчу. Все слова стоят в горле, только рот открыть не могу. Воздух опять исчезает, во мне все переворачивается.

– Сбежал как трус. Я боялся. Очень боялся, что не смогу держаться от тебя подальше.

Сжимаю зубы еще крепче. Я согласилась выслушать, но не отвечать.

– Знаю, что принес тебе много боли и страдания, поверь, я чувствовал то же самое. Даже обдумывал вариант просто похитить тебя. Остаться в далекой стране и никогда не возвращаться домой.

– Я тебе не верю! – шиплю, пытаясь унять дрожь. Куртка мне кажется ужасно душной. Вся одежда начинает сжимать тело, словно меня всю обмотали жгутом. Как будто мир стал настолько маленьким, что я не помещаюсь.

Мне есть что сказать, есть, но… Я не могу себя пока заставить. Даже сейчас, когда он стоит за моей спиной, здоров и невредим, я еще в том мире. Где его нет. Все кажется сном. Неправдоподобным сном.

Только когда его руки нежно опускаются на мои плечи, меня как током прошибает. Я резко разворачиваюсь, смело заглядывая в голубые глаза.

– Да, ты все разрушил. Ты нас уничтожил. Я не знаю, как ты жил весь год, но я чувствовала себя преданной. Ты втоптал в грязь все свои обещания. Вырвал мое сердце и оставил умирать. – Перед глазами расплывчатая картина. Я не вижу его реакции, сама тону в эмоциях. – Все помню. Знаю, что ты был уверен в словах отца. Но в то же время это говорит о том, что ты не доверял и моим. Ты знал все. ВСЕ! Мы же всем делились, неужели я бы тебе не сказала о беременности матери, если бы такова была? – глотаю слезы. – Ты был моим миром, Вселенной. Одним поступком все растоптал. И назад пути нет, – последнее слово слетает с губ. Сама не верю в то, что говорю, но чувствую, что все правильно делаю.

Алекс удивленно распахивает глаза, обхватывает руками лицо, с тревогой смотря прямо в глаза.

– Я тварь, Мил, но я не хочу больше без тебя, не могу! – упирается лбом в мой, тяжело дыша. – Ты здесь, никуда не делась, и никакие километры не помогли. Со временем становилось только хуже.

Трется носом о мою щеку, медленно подбираясь к губам.

Ощущаю его дыхание на устах. Мурашки сразу разбегаются всем телом, и сдерживать себя очень трудно.

– Не смей, – выдыхаю, когда расстояние между нашими губами становится критическим. – Не смей целовать, – иначе опять пропаду. – Почему ты не отвечал на письма? Я же писала… – сил говорить больше нет, только шептать. – Почему ты решил за нас двоих? Это очень жестоко и больно! – Пытаюсь отстраниться, только он не отпускает.